Слепая зона

      Сокка разбит. Он не спит и не ест несколько суток подряд, каждый раз куда-то уходит или же одиноко сидит на кровати, пустыми глазами уставившись в потолок. Ни Катара, ни Аанг не знают, каким способом можно его поддержать в эту трудную минуту.       Это его вина. Будь Сокка чуточку решительнее и умнее, не допустил бы подобного. Нужно было добить расследование до конца. Именно он позволил этому произойти. Потому что слаб. Слаб и недальновиден. Беспомощен. Он не смог спасти человека, даже находясь рядом с ним в момент гибели.       — Ты не виноват. — Катара мягко дотрагивается до его руки, стараясь говорить как можно нежнее. — Пойдем ужинать, еда стынет.       Сокка не смотрит в ее сторону. Он безутешен. Безутешна Югода, союзники покойного председателя Арнука и подчиненные Юи. Кажется, вся страна оплакивает ее смерть.       — Неужели для того, чтобы достучаться до кого-то, нужно умереть? — одними губами произносит Сокка. — Они поверили ей только после этого. Как это… жестоко…       Он сжимает кулаки, пытаясь сдержать подступившие слезы, и опускает голову. Катара прекрасно понимает его чувства. Потеряй она дорогих ей людей, вела бы себя так же — нет, намного хуже, чем брат. Сокка куда мудрее нее. Катара только и может осторожно обнять его за плечи и разделить боль одним своим присутствием, без лишних слов. ***       — Тайто Мори. — Айро кладет на стол файл с документами, скрепленный печатью городского архива, и присаживается на лавочку. — Числится пропавшим без вести вот уже несколько лет. За истечением срока исковой давности его дело было передано в архив, и сейчас находится под грифом секретности. Достать его было непросто. Думаю, мне после этого знатно прилетит сверху.       Старик поглаживает свою бороду, отнюдь не раздосадованный своим умозаключением, и с блаженностью вдыхает аромат свежезаваренного жасминового чая.       — Как ты можешь пить чай на улице, в такую погоду? — небрежно бросает Зуко, еще больше кутаясь в верхнюю одежду.       — Чай не требует, чтобы его пили в тепле и дома, — коротко отрезает Айро и отпивает пару глотков.       Это парковая зона, которая обычно пустует в зимнее время. Сюда приходят на пикники только ближе к весне, когда начинает цвести сакура. Деревья сейчас оголенные, место запустелое, только одиноко плавают утки в пруду да птицы щебечут, перелетая с одной ветки на другую, но сам пейзаж так и наводит на мысли об отдыхе, умиротворении и неспешном чаепитии в приятной компании старых друзей.       Зуко старается вести себя важно, в последнее время не только из-за статуса. Сказывается совершенно несвойственная ему внимательность к окружению и желание не показаться дураком. Айро догадывается, почему. Тоф в это время скрупулезно и сосредоточенно перебирает бумаги, нахмурив лоб, и вчитывается в каждое слово, полностью поглощенная в работу. Этой леди явно ничего, кроме следствия, сейчас не интересно.       — Не знаете, почему дело перевели в особый отдел? — интересуется она между делом.       — Полагаю, был повод, — пожимает плечами старик. — Скорее всего, это было выгодно вышестоящим.       — Ты ведь губернатор города в отставке, дядя, — возмущенно заявляет Зуко, — и не знаешь подробностей?       — Я заведовал городом, а не центральным секретариатом, — жмурится от солнечного света Айро. — Многие политики, что сейчас стоят у власти, имеют прошлое, о котором никому не известно. Разве что только мертвым, и те давно замолкли, покоясь в сырой могиле.       — Или в сырой земле, — все так же, не отрываясь от работы, заявляет Тоф. — В пресноводном водоеме, в море или в лесу. Есть много вариантов, как убить человека и куда спрятать трупы. Начиная от соляных растворов до постепенного смывания тканей тела в унитаз. Все ради того, чтобы скрыть следы преступления. — Она замирает и отводит голову в сторону, словно засматривается на проплывающих по реке уток. — Судя по поведению преступника в тот вечер, меня не хотели убивать незаметно. Как будто это было подстроено специально. Словно этот кто-то хочет сказать, что не упускает меня из виду. Заявляет о себе. Это и вправду не похоже на ту Куруну Джосей, что делала ставки десять лет назад.       Тоф задумчиво чешет голову, напрочь позабыв о заколотой шишке в волосах, и напряженно сжимает в пальцах фотографию подозреваемого.       — До тебя что-то дошло? — резко спрашивает Зуко, и Айро тут же одергивает его, тихо шикнув.       — Его бесполезно искать. — Тоф с разочарованием бросает фотографию на стол. — Тайто Мори, скорее всего, сейчас уже мертв. Зуко, обзвони все полицейские участки. Пусть прочешут окраины в поисках тела. Даже если его и выбросили в водоемы, прошло достаточно времени, чтобы труп выплыл на поверхность.       — Откуда такая уверенность? — вежливо интересуется Айро, пытливо глядя на главного следователя бюро.       — Нападение было спонтанным и небрежным, — делает свое заключение Тоф. — Как и сам преступник. Это мелкая рыбешка, чудом оказавшаяся под опекой влиятельных людей. Искусные наемники, вроде Джун, не оставляют после себя следов и действуют скрытно. Такие люди всегда нужны под боком, поэтому от них стараются избавиться в последнюю очередь. То же самое произошло и с ней… С Джун захотели попрощаться и натравили на нее следователей. Тем самым они отвлекли наше внимание, и пока мы были заняты ее допросом и охотой за злодеями в компаниях, истинные преступники проворачивали планы за нашими спинами.       Тоф скрещивает ноги и закусывает губу, напряженно и глубоко погружаясь в размышления.       — Кто из генеральной прокуратуры занимается расследованием катастрофы в метро? — спрашивает Зуко у дяди.       — Шину, — коротко отзывается Айро и хмурит брови. — Зная его характер, виновных в трагедии он точно приговорит к смертной казни.       — Если вдруг обнаружится, что за трагедией стоял Хан Джи Вон, на него спустят всех собак, верно? — предполагает Тоф, затем, получив утвердительный ответ в виде кивка, продолжает: — Тогда получается, что, обвини прокуратура бывшего президента «Туи и Ла», нам не найти истинного преступника? Дело закроют? Но если это не он за всем стоял?       — Так или иначе спустят всех собак на вашего Хана, как пить дать, — с легкой иронией говорит Зуко.       — «Вашего Хана»? — в удивлении приподнимает брови Тоф, на что он с победоносным выражением лица прикладывает на стол значок генеральной прокуратуры. — Предатель.       — Сама говорила уходить из бюро! — возмущенно вставляет Зуко. — Вам кого-то из крутой десятки хотят подослать по личной просьбе Джао. Говорят, новый прокурор характером не сахар даже больше, чем я, — расплывается он в ехидной улыбке. — Сегодня утром меня уже не допустили на допрос к наемнице. Соответственно, пропуска в бюро теперь тоже нет. Какое-то время от меня бесполезно ждать помощи.       — Сдается мне, все это неспроста, — заключает Тоф немного тревожно. ***       — О, пришла все-таки.       Азула слышит эти слова сразу же, как только открывает двери в кабинет генерального секретаря. Она криво улыбается и неспешной походкой направляется к сидящему у стола человеку. Наоми Асакуса, помощница и правая рука генерального секретаря Кабинета министров, который вот уже несколько лет метит в Премьер-министры Японии. Весьма и весьма загадочная личность, которая всем своим естеством отталкивает даже любящую интриги дочь председателя Озая, ведь именно эта женщина долгие годы не дает ему продвинуться в политической партии, каждый раз ставя палки в колеса.       — Я ждала твоего прихода, — произносит Наоми и указывает ладонью на кресло. — Присаживайся. Господина Сэки сейчас нет на месте. Чай, кофе?       Азула вальяжно располагается на предложенном месте и с легкой усмешкой отвечает:       — А мне не он нужен был. И раз уж вы меня ждали, госпожа Асакуса, я, пожалуй, начну с главного.       Наоми стриглась недавно. В прошлую их встречу ее челка была отросшей на пару сантиметров. У нее черные, короткие волосы, свисающие набок, худощавое лицо, заостренный нос и двойное веко. Наоми Асакуса — американка японского происхождения, и прибыла в эту страну несколько лет назад, однако она не полукровка*, но имеет такую благородную внешность, что даже внезапно напрашивается вывод о праздных пластических похождениях в прошлом. Впрочем, Азуле бы не составило труда прямо заявить об этом, вот только она рискует еще больше раззадорить Наоми в плане перекрытия кислорода отцу.       — Говори, — выдает она своим всегда спокойным тоном и складывает пальцы в замок.       — Как вы знаете, — начинает Азула издалека, — я обычно не прихожу с подобными просьбами.       — Знаю, — сквозь усмешку улыбается Наоми. — Ты вообще не приходишь ко мне с просьбами.       — Так я об этом и говорю, — подмечает Азула, расплываясь в улыбке. — Поэтому ни в коем случае не подумайте, что это какая-то очередная претензия. Но мне стало немного досадно за то, что председателя Озая вновь не пускают в них поучаствовать. В выборах. Мне, по правде говоря, обидно за своего горячо любимого отца. Я нахожу это немного несправедливым. Разве он не заслужил доверие и любовь народа своим упорным трудом?       — Вот как, — иронично тянет Наоми. — Не потому ли тебе так не терпится поставить его на пост депутата, чтобы самой занять кресло председателя?       — Что вы? — ядовито улыбается Азула. — Это чистые моральные побуждения дочери, любящей своего родителя безмерно и самоотверженно.       Наоми Асакуса усмехается и отводит взгляд от нее. Наглая девчонка. Смеет приходить к ней и напрямую ставить условия? Азула сильно похожа на своего отца — такая же прямолинейная и нахальная, умеющая плести коварные интриги и водить людей за нос, при этом жестокая и циничная. Идеальный набор для той, что стремится к власти любыми всевозможными путями, шагая по головам.       — Но ведь не я решаю, ставить кандидатуру Озая на пост или нет, — произносит Наоми, с хитрым прищуром глядя на собеседницу.       — Но вы можете повлиять на исход этого дела, — в такой же манере отзывается Азула. — Как будто кто-то дергает этих политиков за веревочки. Не так ли? К слову, про веревочки, — подмечает она, приподняв указательный палец кверху. — Будет очень плохо, если их начнет дергать кто-то другой. Все же вы столько лет просидели на этом месте.       — Ты угрожаешь мне? — усмехается Наоми от подобной наглости.       — Я знаю про один ваш ма-аленький секрет, — с улыбкой произносит Азула и запрокидывает голову набок, состроив ехидное выражение лица. — Я всего лишь президент одной небольшой компании и совсем не хочу лишних проблем, но обстоятельства порой заставляют принимать кое-какие меры. Не поймите меня превратно. Но я очень не хочу распространяться об этом кому-то, кроме вас. Думаю, вы уже поняли, о чем я?       — И чего же ты хочешь от меня? — с лица Наоми спадает усмешка, и она тут же напрягается от ее слов.       Азула победоносно выпрямляется, буквально торжествуя над ней, затем, немного погодя, вновь обращается к собеседнице:       — Выполните мою просьбу, и я сразу же прекращу весь этот беспредел. ***       Ближе к ночи Зуко поступает сообщение с полицейского участка. На окраине города в реке нашли тело мужчины, по описаниям похожего на Тайто Мори — преступника, совершившего покушение на Тоф. Вместе они прибывают на место, значительно опередив по времени другой следственный отдел, который по назначению и должен был брать на себя расследование.       — Его обнаружили водолазы, — отчитывается полицейский, — когда спускались на дно. Это было примерно пару часов назад.       — Еще не установили личность? — интересуется Зуко.       Тоф в это время заходит за красные ленты и расстегивает черный мешок с трупом. Запаха разложения пока не наблюдается, а если он и есть, то слабый. Тело не вздутое, на кистях, щиколотках и шее есть небольшие отметины. На голове наблюдается свежая гематома — погибшего били тупым предметом, предположительно битой или оружием со сглаженными, круглыми краями. Но умер он явно от асфиксии, уже в реке. Тоф достает фотографию, что она вытащила из лаборатории ДНК-экспертизы Сатору, и сверяет личность.       — Что здесь? — спрашивает Зуко, заходя за ограждение, и морщится. — Ну и вонь!       — Это болотная тина, — произносит Тоф. — Сам труп не пахнет. С момента его смерти прошло не больше суток. Гляди, — она указывает на заметные отметины на шее. — Кто-то специально связал, привез его сюда, оглушил и выбросил в реку. Даже постарался с отпечатками, — усмехается она, приближая к фонарю ладонь погибшего с надкусанными пальцами. — Либо он страдал неврастенией, либо кое-кто сильно не хочет выдавать его личность. Хорошо хоть зубы целые.       — Ты ему еще в рот загляни и в ноздре поковыряйся, — еле сдерживаясь от внезапно подступившей тошноты, заявляет Зуко, когда она своими руками начинает ощупывать тело, покрытое грязью и издающее омерзительный аромат.       — Отойди, — отталкивает его Тоф. — Я сделаю пару фотографий. Посвети фонарем. В какое отделение вы собираетесь доставить тело на экспертизу? — спрашивает она у полицейского.       — Дежурит сегодня третья, — отвечают ей. — Туда и повезем.       Тоф завершает съемку, застегнув за собой мешок с трупом, и быстро удаляется с места преступления, чтобы не рисковать и не быть пойманной другим следственным отделом. Связи решают все, в данном случае связи Зуко, благодаря которым Тоф было разрешено попасть на участок в качестве следователя, но это только половина работы. Стоит покопаться в деле еще глубже. Тоф чувствует, что близка к разгадке, как и к самой личности Куруны Джосей. ***       — Что-то я не поняла, — говорит Катара, скрещивая руки на груди. — Что это значит? Почему мы устраиваем совещание в квартире этого товарища, которого к тому же перевели в другое подразделение?       — А, это, — небрежно отзывается Тоф, выглядывая из холодильника. — Нам пришлось скооперироваться.       Водой давится даже сам Зуко и тут же делает виновато-испуганное лицо, завидев весьма недобрый взгляд Катары. Он готов поклясться, что эта мадам в настроении зарыть его в землю или утопить головой в унитазе.       — Что?! — удивленно переспрашивает Менг. — Вот это да! А я ведь с самого начала хотела свести вас, чтобы…       — Менг, — одергивает ее Тео. — Заткнись.       Некую неловкость после сих слов замечает не только он, но и чуткий Аанг, и сердитая Катара, и даже Сокка, которому сейчас, судя по всему, вообще начхать на происходящее. Он здесь просто ради того, чтобы отсидеть все собрание и уйти как можно раньше. В его мыслях только месть, расследование и собственные переживания.       — Кстати, почему у нас на ужин пицца и роллы, заказанные в ресторане? — интересуется Аанг, переводя тему.       — Потому что ее похлебку вы бы не смогли есть, — мрачно отзывается Зуко.       — Вау, — раздраженно тянет Катара. — Вы так похожи на молодую пару, съехавшуюся вместе. Это очень… умиляет.       Тоф с абсолютным спокойствием на лице садится за стул, откидывается на спинку и начинает затачивать нож для пиццы.       — Это временная мера ради общего расследования, — произносит она. — Подробностей пока раскрывать не буду, но могу с точностью предположить, что оно имеет прямое отношение к основному делу.       — Вот как, — расправляется на стуле Катара. — Мне даже стало любопытно, что это за общее дело. Но я пока сдержусь от расспросов, потому что доверяю Тоф, а не тебе. — Зуко слегка ежится от ее слов. — А теперь позвольте доложить обстановку в нашем расследовании, шеф.       Тоф машет рукой, мол, начинай вещание, и продолжает заточку. Пока Катара снабжает информацией, Тоф снабжает всех едой, сосредоточенно вырезая треугольники на пицце, точно если бы с таким же удовольствием резала чью-то плоть. Она швыряет в тарелку Зуко, который тянется за тем, что с ананасами, здоровенный кусок, бросив при этом «Не благодари», и тот с трудом пытается уловить выскальзывающий треугольник с тарелки, злобно сверкнув глазами в сторону Тоф. Понятно за что — ответка за оскорбление ее навыков готовки.       — Расследование по делу «Туи и Ла» передано генеральной прокуратуре, а значит, доступа к нему мы теперь не имеем, — продолжает вещать Катара и косится на Сокку, который сидит с безучастным лицом и даже не реагирует на знакомое слово. — У следствия были изъяты все материалы и данные, также заблокировали доступ на досье по фигурантам данного дела, в том числе и на Юи… недавно совершившую суицид.       Она замолкает, а вся команда тут же обращает внимание на ее брата. Сокка берет со стола пиццу, ту, что поострее, и жует ее всухомятку.       — Что с компанией? — спрашивает Тоф.       — Приходит в стабильное состояние. — Катара немного вздрагивает, затем продолжает рассказ. — Не такое, как раньше, но относительно спокойное для крупной корпорации, недавно перенесшей обвал на рынке. Прокуратура считает, что главным подозреваемым может быть господин Хан, поэтому ищет всех, с кем он контактировал за время своего заключения, с целью проведения тщательного допроса.       — Это не он, — подает свой голос Сокка, чем привлекает внимание всей команды. — Хан слишком слаб для того, чтобы провернуть такое в одиночку, но и слишком туповат для того, чтобы додуматься до этого. Его физиономия явно не дотягивает до гения.       — Полагаешь, не Хан стоит за катастрофой, а кто-то другой, посильнее? — заинтересованно выдает Тоф.       Сокка неторопливо дожевывает еду, запивает водой и, вздохнув, складывает руки на стол.       — В прошлый раз завод в Гумма действительно был спланирован Ханом и его командой, — произносит он с весьма серьезным тоном. — Но им лишь воспользовались, а после выбросили за борт, позволив сесть в тюрьму. Больше он оттуда не выберется. Генеральная прокуратура как раз выискивает все детали по поводу катастрофы и наверняка приплетет ему парочку заслуг. Тут даже и думать не надо, чтобы самому обо всем догадаться. Замешан кто-то в верхах, кто-то, кто имеет доступ к органам закона и власти. Ему не удалось потопить «Туи и Ла» в этот раз, и он не станет поступать так снова, чтобы не привлекать внимания. Однако есть куча способов отыскать этого ублюдка из серой массы, что я, собственно, и хочу сейчас провернуть. Просто дайте мне разрешение, и я достану вам результат за неделю.       — Ты сейчас не в лучшем состоянии, Сокка, — мягко обращается к нему Катара.       — Я контролирую себя, — отмахивается ее брат. — И сам могу решить свои проблемы.       — Это общие проблемы… — начинает встревать Аанг, но его прерывает Тоф.       — Я не в том положении, чтобы останавливать тебя, — говорит она. — Просто знай одно — мы команда, и поддержим в любое время. Побереги себя, ладно?       Сокка коротко кивает под встревоженные взгляды Аанга и Катары, и под удивленные немые вопросы Менг и Тео, которые они, вероятно, постеснялись выложить.       — Кто знает, как долго Джет будет тянуть с докладом про «Лаогай комьюнити»? — спрашивает Тоф. — Он обещал выложить чуть ли не сенсацию, а сейчас от него ни духу, ни слуху. Что-то произошло?       Аанг обращает внимание на то, как нервно воспринимает этот вопрос Зуко, но решает промолчать. Он разберется с ним позже, когда никого не будет поблизости, ибо Аанг подозревает, что дело кроется в чем-то личном, о чем Зуко не хочет распространяться, тем более при Тоф.       — Я видел его на днях, — произносит Аанг. — В квартале, что расположен неподалеку от «Лаогай комьюнити». Он выглядел вполне здоровым, если вы волнуетесь о его состоянии. Мы немного поговорили о ходе дела, и Джет даже выразил свое недовольство по поводу того, что произошло. Но на мои вопросы о его расследовании он как-то стал… изворачиваться.       — Ха! — усмехается Катара. — Типичное поведение Джета, когда что-то идет не по плану.       — Проследи за ним, Аанг, — немного устало отзывается Тоф. — Только проблем со вторым отрядом нам сейчас не хватало. ***       Изворачивается Джет по двум причинам. Во-первых, он постоянно думает о том, как все-таки хитро складывается ситуация с Зуко, которого перевели в генеральную прокуратуру сразу же после краха «Туи и Ла». Если бы не Юи, корпорацию уже разорвали по частям более сильные конкуренты. А недавно Джет слышал, что к Лонг Фенгу наведывалась сестра этого оболтуса, как ее там. Азула. Эта стервозная наследница корпорации «Феникс», что всюду сует свой нос, туда, куда ее даже не просят, и все ради того, чтобы продвинуть имидж компании. Тем временем ее отец полностью сосредоточен на предстоящих выборах и серьезно настроен пробиться в депутаты. Вот уж где странная семейка. Зуко наверняка замешан в их грязных делах, как пить дать.       Во-вторых, сам Лонг Фенг кажется Джету весьма интересной личностью. Как только он начинает рыться в своей памяти, то голова раздувается до размера воздушного шарика и невыносимо болит. В это время чаще всего поблизости оказывается либо Лонг Фенг, либо сам председатель Куэй, который, к слову, так доверяет Джету, что еще ни разу не заподозрил его в шпионаже. Главному следователю второго отряда порой кажется, что у этого типа никогда не было настоящих друзей. Лонг Фенг же, наоборот, показывает всем своим видом, что в курсе происходящего, но еще ни разу не заикнулся об этом. Джет считает странным и сам факт того, что он не может найти какую-нибудь улику против него. Все время кажется, будто она была, но после резко исчезла, и от этого голова начинает пульсировать еще пуще.       — Расправился со всеми заданиями, и теперь прохлаждаешься здесь? — презрительно выдает Лонг Фенг, швыряя в лицо Джету бумаги.       Тот лишь устало что-то мычит, стряхивая с себя документы, и продолжает праздно валяться на диване в кабинете Куэя.       — Животное, — хмуро ворчит секретарь и обращается к председателю. — Разрешите выкинуть его на улицу?       — Что ты? — добродушно смеется Куэй. — Он здорово помог мне с наведением порядка в архиве, и заслуживает отдыха. Не мешай.       — Что насчет вечерней прогулки по Синдзюку? — неожиданно спрашивает Джет, приподнявшись.       — О, я с радостью, — отзывается Куэй, затем искоса смотрит на своего главного помощника, как бы в предостерегающем тоне, — без охраны.       — Но, господин! — начинает вздуваться от возмущения Лонг Фенг.       — Без охраны! — поддакивает Джет и расплывается в гаденькой улыбочке. — Я в состоянии позаботиться о безопасности господина председателя, — он оголяет свои руки, демонстрируя бицепсы. — Вы только взгляните на это великое проявление силы и здорового духа в здоровом теле!       Лонг Фенг смеряет его презрительным взглядом, затем вздыхает, произнеся:       — Как знаете.       И уходит, громко хлопнув дверью, на что Джет торжествующе ухмыляется ему вслед. Все-таки дело не в личной неприязни. Есть кое-что, что никак не покидает его мысли. Лонг Фенг не тот, за кого себя выдает. Голова тут же начинает раскалываться, словно по ней недавно огрели сковородой, и Джет болезненно шикает, хватаясь руками за виски.       — Все в порядке, мой друг? — встревожено интересуется Куэй.       Чем чаще Джет думает о Лонг Фенге, тем чаще болит голова, тем хуже его самочувствие.       — Да, — отвечает он, вытирая кровь из носа и поднимаясь на ноги. — Давайте поторопимся и выйдем на прогулку. Наступает золотой час, нам нельзя его пропустить.