Слепая зона

В преддверии Нового года…       Команда разбрелась по разным углам комнаты Тео, и тихо посапывает, опустив головы. Кое-кто все еще продолжает клевать носом, точно китайский болванчик, но держится из режущего совесть чувства долга и ответственности, либо из чистого упрямства. Не сказать, что Катара или Зуко хоть что-то соображают под конец сих уморительных поисков, однако они, включая самого Тео, которому вообще начхать на то, сколько часов в сутках, пытаются выстоять перед манящими чарами Морфея, с головой погрузившись в работу.       Где-то под ногами заливисто храпит Сокка, раскидав ноги-руки по всему занимаемому им периметру. У него на коленях примостил голову Аанг, то и дело взрагивающий от резких движений «подушки», которая каждый раз стремится скинуть с себя лишний балласт. Менг несколько часов активно делала вид, что тычет пальцами по клавиатуре ноутбука, к слову, давно сбросившего заряд до минимального уровня; да так и застыла в позе великого компьютерного мыслителя, правда, с откинутой кверху головой. Она пускает слюни с открытым ртом уже около часа, тихо и незаметно прячась в дальнем углу комнаты. Тоф показывает мастерство каменной статуи. Сидит на стуле с относительно прямой спиной и сцепив пальцы в замок, так, чтобы на них удобно поместился подбородок, а локтями все это добро придерживает, опершись о стол. Со стороны выглядит, будто ее глубоким размышлениям может помочь только полное погружение в чертоги сознания, отчего и подрагивают полуприкрытые веки. Но она давно смотрит десятый сон, как и все остальные.       Тео же активно переписывается с новым прокурором по поводу продвижения расследования. Кому уж точно не спится этой ночью, так это Суюки. Она продолжает активно долбить в общий чат, высылая все новые и новые координаты и файлы для проверки. Кажется, ее миссия за эту неделю — перебрать весь архив бюро и рассмотреть под микроскопом каждую бумажку, когда-либо подписанную директором Джао. И это желание, конечно же, ни один член ее команды не разделяет. За присвоение исконной «собственности» Тоф эта мадам так или иначе ответит после возвращения главного босса в строй, однако Суюки права. Данная работа не требует отлагательств. Чем больше времени тратится на выявление личности Джао на свет, тем больше вероятность того, что он быстрее заметет следы. Но как же всем сейчас на это плевать!       — Застрелите меня-я-я! — периодически выдает про себя ругательства Тео, шепотом, чтобы никто не услышал. — Проще повеситься. Отчаянная женщина. Да я ее утоплю. О, Новый год!       — Новый год? — встрепенувшись, тут же реагирует Менг, и ее звонкий голосок прорезает все пространство. — Точно! Колокола с храма!       — Уже утро? — вяло проговаривает Аанг и толкает храпящего Сокку. — Слышал?       — Петух еще не запел, — спинывает с себя его брат, переворачивается на живот и продолжает сопеть.       — Зато запели мои честь и достоинство, — загробным голосом отзывается Зуко, все еще не понимающий, какого лешего выполняет чьи-то поручения, которые теперь никак к нему не относятся.       — Так тебе и надо, — прилетает ему от Катары.       — С Новым годом, ребят! — расплывается в улыбке Менг. — Всегда знайте, что я вас лю…       — Кое-кого вообще всерьез не восприняли, — кидает в ответку Зуко, тонко намекнув на случай, когда Суюки не признала должность старшего инспектора за управляющую.       — Слышала, чьи-то заслуги сейчас умаляют на новом месте? — ехидничает Катара. — Ой, господин прокурор теперь у нас всего-лишь мелкая рыба!       — Рыба в большом океане, а оно не сравнится с пресноводным водоемом бюро!       — Карась в море тунцом не станет!       — Караси умеют приспосабливаться к местам обитания, в отличие от гремучих ужей!       — Это я-то уж? — возмущенно выдыхает Катара. — Ха! Тогда ты… ты…!       — Чего расшумелись как сороки? — угрюмо выдает Тоф. — А ну заткнулись! Думать мешаете.       Оба товарища замолкают, однако Катара полна гнева и недосказанных оскорблений, посему хватается за первый попавшийся журнал и, аккуратно преодолев пространство с сидящей поблизости Тоф, замахивается им перед отправкой в полет прямо в лицо Зуко. Тот, тоже не будь дураком, берет в руки свернутый календарь, заранее приготовленный Тео для того, чтобы в первых числах января повесить его на дверь, и готовится отбиваться. Получают оба. От Тоф, которой надоели их детские разборки. Она молча отнимает у них орудия убийства и знатно огревает ими по башке горе-сослуживцев.       — Так, может, отметим? — с некой неуверенностью подает голос Менг. — Праздник все-таки.       — Нет! — хором отзываются Зуко и Катара, и стреляют друг в друга молниями. — У нас важная работа!       — Да! — неожиданно вскакивает с пола Аанг. — Мы же практически никогда не отмечали такие праздники вместе!       — Да просто заткнитесь уже! — с отчаянием вопит в подушку Сокка. — Спать мешаете!       Тео что-то быстро набирает на клавиатуре, едва заслышав слова Менг о праздновании, затем говорит:       — Есть несколько вариантов: Диснейленд, поход в храмы, лагерь в лесу или онсэн…       — Тер-маль-ные и-ис-точники! — воодушевляется Аанг, приподнимая палец вверх с сияющим выражением лица.       Он и Менг тянутся друг к другу, чтобы дать пять. Все это действо сопровождается злобным взглядом со стороны Катары, но когда она замечает ироничную улыбочку Зуко, горделиво приподнимает нос и вновь принимается за работу.       — Так куда именно? — озадаченно чешет голову Тео.       — Осака! — предлагает Менг.       — Может, Геро? Там намного лучше, — произносит Аанг.       — Есть еще Хаконе. И Гинзан.       — Ой, да заткнитесь, прошу вас! — снова вопит Сокка, затем вздыхает, не отрывая головы от подушки, и машет лапой. — Киото. Определенно Киото. Только там под Новый год в храмах угощают рисовыми лепешками и моти.       — О! Киото — отличная идея! — воодушевляется Менг, и Аанг ей поддакивает. — Это же родина Тоф!       Бейфонг резко открывает глаза, с ужасом вспоминая минувшие события в этом городе, и не решается повернуть голову к ребятам.       — Точно! Заодно вы покажете нам местные достопримечательности, верно, шеф? Вы, наверное, и сами сто лет там не были.       — Ну, как сказать…       Тоф и Зуко коротко переглядываются с застывшими от отчаяния и конфуза лицами. Не говорить же всем, что давеча они оба успели там околачиваться.       — Я слышал, в Киото есть один потрясный геотермальный источник. — Сокка поднимается с пола, заметно приободряется и включается в активное обсуждение планов неожиданно наметившейся поездки. — Рядом есть отличный отель, где кормят как при дворце несколько раз в день. А еще в округе полно храмов, где продается волшебная рисовая настойка. И куча мяса! Вяленого, сушеного, вареного, жареного — любого!       — А в отеле есть спа-салон? — интересуется Менг.       — На сайте написано, что все включено в стоимость бронирования, — отзывается Тео. — Что скажете, шеф? С нас требуется только взять с собой деньги на покупки и отель. Больше тратиться не нужно. Отличная возможность отдохнуть и расслабиться, верно?       Все присутствующие, за исключением Тоф и Зуко, согласно кивают, даже Катара, которая, едва заслышав о бесплатных спа-процедурах, напрочь забыла про работу. Тем двоим явно есть, что вспомнить о совместных поездках во всякие города, отели… У Зуко мурашки проступают от одной только мысли об этом.       — Забронируй мне отдельный номер, — обращается он к Тео. — Даже если вы все вместе ночевать решили. Даже если свободных комнат — раз-два, и обчелся.       Тео кивает, вновь уткнувшись в компьютер, а Катара презренно фыркает, бросив фразочку про заносчивых павлинов, которых «как только земля носит». Однако все остаются согласны и довольны с принятым решением о внезапном путешествии на горячие источники.       — Слушайте! — внезапно вспоминает Менг. — Может, Хару прихватим? Он ведь тоже помогал нашей команде с расследованием. Мы почти породнились.       — Верно, — подмечает Аанг.       — Тогда придется захватить с собой и Джета, — вмешивается Катара. — А за ним Смеллерби и всю остальную команду.       — Ну и пусть! — непринужденно пожимает плечами Аанг. — Больше народу — веселее путь.       Менг тут же берется за телефон и начинает названивать коллегам из второго с целью пригласить на шабаш. Вся команда оживленно расползается к выходу под шумные обсуждения, что же взять в дорогу и где заказать транспорт.       — А мы никого не забыли? — интересуется Аанг. — Может, стоит пригласить и нового прокурора? А то как-то неудобно получается.       Хотя, о чем это он?       — Нет! — отзываются все хором.       — Не, — поддакивает Сокка, — определенно не стоит.       — Без нее намного лучше.       — Точно.       На том и порешили. ***       Через пару часов вся веселая компания бюро собирается в назначенном месте и грузит пожитки в фургон. Каждый захватил с собой то, на что горазд: Тео не может обойтись без техники, Менг без косметики, Катара приволокла целый чемодан «на все случаи жизни», где и вправду все, что могло бы пригодиться в походе. Сокке и Аангу пришлось тащить на себе дополнительную ношу по указаниям сестры. Тоф и Зуко ограничились рюкзаками. Они давно привыкли к спартанским условиям и точно распределили между собой необходимые принадлежности.       Второй отряд прибывает вовремя, но не в полном составе. Не хватает Джета, который по неизвестным причинам задерживается, что вполне для него непривычно. Он был первым, кто согласился отправиться в путешествие без лишних вопросов и комментариев. Пока Менг и Аанг долбят его мобильник в попытках выйти на связь, Зуко выходит из тесного фургона подышать свежим воздухом и покурить. Что-то общество Катары оказывает на него не самый положительный эффект, ибо она так и норовит всячески поддеть его (явно не простила утренних оскорблений), а сама мысль об очередной поездке в Киото навевает не сказать, что неприятные воспоминания, но счастливыми их точно не назовешь. Зуко все еще неловко перед Тоф, хотя от нее пока не поступало каких-либо тревожных сигналов, словно этому камешку совсем начхать на то, что могло бы произойти тогда между ними, не будь у нее Менг и мобильника. Обидно, вообще-то!       — Посторони-ись, народ! — раздается бодрый и веселый голос Джета. — Идет важный человек! Прошу любить и жаловать: его высочество, господин председатель Куэй собственной персоной!       — Ого! — удивляется Менг. — Когда ты сказал, что возьмешь с собой друга, ты не говорил про самого владельца «Лаогай комьюнити».       Куэй с добродушной улыбкой отвешивает поклоны всем присутствующим и здоровается с каждым, кого увидит, чем приводит ребят в неописуемое замешательство, ибо им председатель такой крупной «державы» представлялся куда более суровым, властным и жестким человеком. У Тоф тут же проносятся мысли, что где-то она точно его встречала, но не может вспомнить, где именно. Лицо Куэя она, может, и забыла, однако эти странные закругленные очки, свисающие с переносицы, отчетливо врезались в память. Председатель «Лаогай комьюнити» ведет себя более, чем скромно, представляясь с самой сияющей улыбкой, на которую способен, и располагает к себе окружающих на более мирный лад.       — Джет! — Катара показывает свою голову в дверной проем и грозным тоном обращается к нему. — Отойдем на минутку. Поговорить надо.       Пятиминутные разборки, в которых Катара злостно шипит на Джета за глупость и то, зачем он взял этого человека с собой в команду следователей, стоит опустить. Потому что оба ни к чему не пришли. Катара злится за то, что теперь команде следует держать язык за зубами, дабы не проговориться, а Джет разводит руками, объясняясь тем, что не смог отказать хорошему другу. Когда именно он и Куэй успели так тесно связаться — загадка для всего бюро, но с легкостью заговаривать зубы Джет считает своей второй профессией, так что ничего удивительного в том, что он быстро вошел в доверие председателя.       — Ой, все, грузимся, — приказывает он и запирает двери прямо перед носом Зуко.       Видит бог, Джет точно успел перед этим показать ему неприличный жест пальцем.       — Охренел, псина блохастая? — орет на него Зуко, дергая дверь за ручку.       Намертво. Точно запаяна. А на самом деле заперта изнутри, поддерживаемая Джетом под тихие смешки всей туристической группы. Там, снаружи Зуко не на шутку психует и уже намеревается пнуть ногой по колесам.       — И поделом ему!       — Вы только посмотрите на это выражение лица!       Тоф, до этого молча терпевшая выходки членов команды, поднимается с места, пнув перед этим Джета в живот и тем самым посадив его обратно на сидение, открывает задние двери. Она хватает Зуко за локоть и зашвыривает внутрь, а тот, больше походя на разъяренную собаку, заворачивает рукава и несется прямиком на своего товарища.       — Стой-стой-стой! — одергивают его ребята, прикрывая собой дорогу к Джету. — Сейчас не время для драки!       — Давай! — подтрунивает Джет и тоже распускает перья. — Иди сюда! Обсудим все по-мужски!       — Давайте сначала доедем до источников! — вмешивается Аанг. — После можете хоть до смерти друг друга исполосовать. Я даже не против устроить показательный матч.       Но осаждает его Тоф, так же без лишних разговоров свинтив на место одним-единственным жестом.       — В аварию попадем, придурки, — говорит она им под конец, чем и подводит итоги внезапных разборок.       Путь начинается. ***       — Какая красота! — восторженно вздыхает Куэй, глядя на хвойный лес, проглядывающийся на верхушке каменного утеса, через который проезжает фургон.       Зуко и Тоф в который раз переглядываются, все еще отходя от первого впечатления, которое произвел председатель. Последняя вспоминает, что видела этого человека на банкете по случаю помолвки бизнес-партнеров отца, но даже и подумать не могла, кому помогла выхватить бокал шампанского из подноса официанта. Под незаметные ухмылки Джета и злобные, тихие шикания Катары в его адрес команда дружно и молча едет по направлению к намеченной цели, все еще боясь произнести немного лишнего при постороннем госте. То ли дело Менг — тот самый человек с неунывающим энтузиазмом и желанием как можно скорее разрядить обстановку. Неустанно болтает и пускает нелепые шуточки, стремясь поддержать разговор с Куэем, но при этом не упуская возможности обратиться и к остальным пассажирам, в том числе и к водителю. По мнению большинства сейчас это больше походит на траурную поездку на кладбище к дальним родственникам, чем на вожделенный вояж с отдыхом в геотермальных источниках.       — Ой, представляете, однажды ко мне со спины подкралась снежная макака и вцепилась за волосы, подумав, что это банан, — активно щебечет Менг под дикие фэйспалмы сослуживцев и весьма заинтересованное выражение лица Куэя. — У меня тогда волосы желтые были, совсем как кожура у…       — Животные не различают цвета, — бросает ей Смеллерби. — Они дальтоники. Ты просто держала в руках еду или орехи.       — Я не держала ничего, — протестует Менг. — Эта обезьяна и вправду хотела съесть мои волосы!       — Ты обмазала их сиропом?       — Нет. Я просто шла по проезжей части.       — Содрала ноги в кровь? Макаки любят запах крови.       — Но зачем тогда им моя голова?       — Использовала шампунь с феромонами?       — Они были пыльными и блестели от жира.       — Тогда они посчитали, что это грязевые ванны.       — И решили их съесть?       — Если это было в преддверии весны, то обезьянки просто спутали вас с их особью женского пола, — вмешивается в их перепалку Куэй. — У вас тогда были короткие волосы? — Менг удивленно кивает. — Теперь понятно. Вы стали частью их брачных игр в период полового размножения.       Смеллерби отворачивается от него, дабы ненароком не оскорбить вырывающимся наружу диким ржанием лошади у заставы. Выносит всю компанию, за исключением самой Менг, покрасневшей, аки спелое яблочко, и Куэя, которому не совсем понятно, от чего вдруг всем стало так весело. Он ведь ничего смешного не говорил. Это факт. Проверенный, доказанный факт. Самцы макак часто путают женских особей с людьми. Такими их сотворила природа — ничего не попишешь.       — Я помню вас, — обращается Куэй к сидящей подле Джета Катаре. — Мы встречались с вами в кафе, когда вы были на свидании. — Он указывает на них двоих, а затем прикладывает ладонь ко рту, от удивления выдав: — Так вы оба…       — Нет! — хором заявляют Аанг и Катара, и тут же тушуются друг перед другом.       — Мы… коллеги, — с осторожностью произносит она, отмахиваясь от тянущихся загребущих лап незадачливого ухажера.       — Правда? — всплескивает руками Куэй. — Так вы работаете в «Лаогай комьюнити»? И кем же? Что-то я не припомню вашего лица в списках сотрудников, а я обычно запоминаю каждого, кто когда-либо устроился в эту компанию.       Ой, ну и влипла. Именно эта мысль проносится в голове у Катары в первую же секунду, а после она чуток приосанивается и выдает:       — Мы бывшие коллеги. Сейчас уже не работаем.       — Вот уж везение! — воодушевляется председатель. — А я всегда хотел узнать о предыдущем месте работы Джета, но он никогда мне об этом не рассказывал! Хотелось бы послушать немного интересных историй от вас, миледи.       — Ой, что вы? — нервно смеется Катара, в панике оображая, как поступить дальше, в то время как все остальные члены бюро впадают в оцепенение и таращат на нее глаза, полные ужаса и тонкого намека на то, что любое неосторожное слово обойдется очень дорого не только для Катары. — Мы обычные коллеги, не имеющие ничего общего друг с другом! Нам не о чем рассказывать!       — Тогда скажите хоть, в какой профобласти вы трудитесь? — не унимается Куэй.       — Ну…       Катара мнется, не зная, что говорить дальше. Она ведь даже не знает, чем сейчас занимается этот придурок из второго. А если скажет что-то не так? И выведет всех на читую воду, подорвет операцию? Что делать?       — Мухобойки, — спокойно отвечает Джет. — Мы вместе работали на заводе по производству мухобоек.       Глаза в пять копеек становятся даже у вечно прищуренного Лонгшота.       — О, — понимающе кивает Куэй. — Это очень полезная область. Так вы трудитесь вместе на одном заводе по производству мухобоек? Какой большой у вас коллектив! Никогда бы не подумал, что это такой прибыльный бизнес. Надо бы рассказать обо всем своему секретарю. Тоже займусь выпуском мухобоек! Если не секрет, сколько компания зарабатывает в месяц?       Команда озадаченно переглядывается, не в силах даже вздохнуть от напряжения.       Буквально у каждого на данный момент острое желание накатить пару раз по лицу бессовестного Джета, что без конца ставит их в неудобное положение. В воздухе повисает немое напряжение, а Катара так вообще затыкает рот, боясь проронить лишнее слово.       — Ой, да что мы все о работе, да о работе? — звонко гремит на весь фургон Менг. — Так же можно с ума сойти, все время думая о ней! Давайте поговорим о погоде? Какая чудесная солнечная зима стоит сегодня, вам не кажется?       И Куэй тут же переключается на другую тему. Совсем как дитя малое: любопытное и восторженное, которому интересно все, за что только глаз зацепится. Команда резко выдыхает и продолжает свое длинное путешествие по скоростной автомагистрали под шумные песни из восьмидесятых. ***       Первым делом — храм, а после уже все остальное. Именно с такими мыслями дружная и веселая компания следователей под вынужденным прикрытием сотрудников компании, производящей мухобойки, высадилась неподалеку от отеля «Курама хот спринг»*. Конечно, кое-кому все же пришлось тащить пожитки на своем горбу до комнат, однако это не испортило остальным активный настрой как можно скорее и тщательнее замолить все грехи в первый день нового года. А чего стоило воодушевление Сокки, которому неожиданно стало невтерпеж наведаться в места, которые он бы при обычных ситуациях никогда не посетил. Важно заметить, что при храмах нынче в Киото продаются различные вкусности самого отменного качества, и Сокка это уже оценил. Куэй и Джет с неподдельным интересом разделили его пристрастия, а затем и вовсе отстали от группы. Всю малину портил только без конца названивающий секретарь председателя, которому был важен каждый шаг господина (а его возмущения по поводу того, что председатель Куэй развлекается с простолюдинами, стоят отдельной повести, и это не раз отмечал Джет, не преминувший возможностью подстебать Лонг Фенга при любом удобном случае).       Менг и Катара затерялись по пути между храмом и во-он тем оживленном районом, где продают одежду и косметику, прихватив с собой несчастного Аанга, которому была уготована роль бесплатного носильщика. Он, конечно, такому не сильно рад, но его не спрашивали.       — Щас маслом обмажешься, обезьяна криворукая. — Тоф поправляет подожженые свечи, безалаберно установленные Зуко. — Прикуривают не фотографии, а благовония! И вообще, иди, найди себе другой столик! Это место должно принадлежать только одному человеку!       — А я себя и здесь неплохо чувствую, — язвит Зуко и еще больше распаляется сделать что-нибудь назло тому пареньку, что вечно лыбится на фотографии, обжимаясь с ней.       Канто всего лишь коснулся ладонями до плеч Тоф, чтобы было удобнее тянуться рукой до фотоаппарата, но у Зуко уже пригорает. В последнее время руки так и чешутся отыскать по квартире все следы этого кролика и устроить костер во славу Изанаги прямо на крыше дома, отправив память о нем в небытие.       — Ха-ха! — победоносно выдает Зуко, когда у Тоф не получается зажечь первый фитиль. — Так тебе и надо.       Он ловит ее ладонь в полете, когда та замахивается на него, и вытирает влажной салфеткой ее грязные пальцы.       — И как же ты умудрилась так измазаться? Ну, и кто теперь из нас обезьянка? — усмехается Зуко.       — Эй, — злобно косится на него Тоф. — Я ведь и огреть могу. Как только выйдем из храма…       — Угу, — хмыкает тот и расплывается в ехидной улыбочке. — А что здесь мешает? Великие божества или же дух этого шамана?       Человек на фотографии все еще подбешивает.       — Совесть, — тихо шипит на него Тоф, — которой у тебя никогда не было.       Зуко театрально сворачивает губы в пельмень и отвлекается на церемонию поминания усопших. Тоф заворожено наблюдает за тем, как он вытаскивает из карманов две небольшие фотографии и расставляет их подле зажженных свечей с благовониями. Молодая, красивая женщина и юноша, чертами лица и улыбкой напоминающий чем-то дедулю в молодости.        — Урса и… Лу Тен, — читает Тоф красные надписи внизу, аккуратно выведенные тонким пером и старинным кандзи, что применялся еще до реставрации Мэйдзи.       — Моя мать и старший брат, — произносит Зуко и поправляет свалившуюся набок фотографию юноши. — Лет сто, наверное, не проводил такие обряды. Каждый раз находилась причина этого не делать. Они были мне очень дороги.       Тоф придвигается к нему и внимательно вглядывается в фотографии, словно изучая каждую черту лиц изображенных на них людей.       — А ты похож на нее, — говорит она. — На маму. Вы оба выглядите несчастными.       Зуко негромко усмехается под удивленные взгляды Тоф. Она определенно мастер делать комплименты. Хотя, ее слова кажутся правдой, отчасти.       — Озай был ужасным мужем и отцом, — с грустью отмечает Зуко. — Настолько, что мать выбрала развод лучшим решением. Избавиться от тирана не так просто, но ей это удалось. А после она погибла в обычной автокатастрофе. Разбилась на машине, когда поднималась в гору. За несколько месяцев до развода родителей погиб старший брат. Его довела семейная драма войн двух компаний. Когда-то давно прадед на заре старческих лет затеял гонку с предками председателя «Лаогай комьюнити», которая не утихает, и по сей день. Лу Тен подрался на улице с одним из представителей семьи Куэя и получил ножевое ранение. А дядя теперь каждый раз напевает его любимую колыбельную в день рождения сына. Через месяц брату должно было исполниться сорок, но ему по-прежнему восемнадцать. Он все такой же талантливый ученик Высшей национальной Токийской академии среди юниоров, а я все такой же неспособный ни на что серьезное младший брат, которому посчастливилось родиться в богатой семье.       Тоф какое-то время молчит, словно переваривает полученную информацию, затем зажигает еще один фитиль перед фотографиями родных Зуко, заснувших вечным сном, и складывает ладони в молитве. С закрытыми глазами она сидит так пару минут и даже не шелохнется, чем выказывает уважение к этим людям и к самому Зуко, которого данный жест уж точно не оставил равнодушным.       Однако, уже выйдя из храма, Тоф первым делом тащит его в кабинку для фотографий, и это портит весь настрой, потому как Зуко, мягко говоря, не мастер делать удачные снимки. Неугомонная Бейфонг заставляет переделать все раз десять, не меньше, пока не угрожает расправой за то, что, если Король драмы сейчас не улыбнется во все тридцать два, она размалюет его лицо краской для клоунов и выставит перед ребятами из бюро на всеобщее обозрение.       — Не хотите купить немного рисовых пирожков? — интересуется старушка у прилавка. — Мои моти — волшебные! Они приносят удачу, а в печенье лежит предсказание, помогающее в любовных делах.       Ха, ну и бред! Тоф вдоволь наслышана о таких шарлатанах, что зарабатывают на жизнь, обманывая честных людей и пользуясь их наивностью. Она не настолько глупа и не собирается позорить честное звание следователя, ведясь на уловки продавцов уличной еды. Их и так полно по всей округе, здесь точно нечего терять.       — Я возьму два!       Однако Зуко оказывается у прилавка раньше, чем Тоф успевает что-либо ответить той женщине. ***       Ровно в назначенное время и в назначенном месте в отель «Курама хот спринг» прибывает великая троица (японский вариант Ангелов Чарли) в лице: Мэй, Тай Ли и Азулы, а также бесплатное дополнение в виде сына председателя коммунистической партии и новоявленного жениха последней из группы девиц — Чана. Под пафосные мелодии в наушниках Тай Ли компания дружно сталкивается в коридоре со своими главными противниками, и эта сцена больше походит на встречу двух враждующих между собой команд волейболистов, у которых скоро намечено решающее соревнование. Азула, вышедшая по центру своего поля, и Зуко, ведущий за собой небольшую кучку отколовшейся шумной толпы туристов из Токио. Пафосно настроенная Тоф против каменного выражения лица Мэй, Куэй и Тай Ли, готовые радостно обняться при встрече как старо-новые знакомые, и Сокка с Чаном, абсолютно не понимающие, что за эпичный постер рисуется на их глазах, но тоже состроившие максимально серьезные выражения, дабы не прослыть идиотами.       — Вот уж не ожидала увидеть вас в таком месте, — с иронией проговаривает Азула. — Так у тебя появились друзья, братик Зу-Зу? Невеста, а теперь еще и отдых в веселой компании. Надо же! Да я не могу не нарадоваться за твои успехи!       — Отметь как следует, сестренка, — язвит ей в ответ Зуко. — Сегодня мы планируем разнести это место к чертям, так что, если вашей скромной группе станет скучно — присоединяйтесь.       — Поверь, милый братец, — усмехается Азула. — В нашей компании никогда не бывает скучно. Нас не так много, к великому сожалению, однако, спешу предположить, что вместе по уровню шума и веселья мы переплюнем даже стадо носорогов.       — Боюсь, пара наших товарищей может затмить все стадо носорогов, включая вас, милочка, — самоуверенно заявляет Тоф, криво ухмыльнувшись.       — Судя по повадкам, вашей компании давно пора служить гангстерами на рынке, — прилетает ей от Мэй.       — Пра-авда? — тянет Тоф. — Завтра же выложу объявление о наборе рекрутов, потому как наша компания самостоятельно может организовать такую группировку. Присоединяйтесь, если нравится предложение.       — Пожалуй, вежливо откажусь, — отрезает Мэй. — Высшему обществу нечего делать в низших кругах и марать свои руки в этой грязи.       — Высшее общество? — Тоф вскидывает брови и прикладывает ребро ладони ко лбу, делая вид, что выискивает что-то вдалеке. — Что-то я не вижу поблизости кого-то из этого круга. Наверное, показалось, — улыбается она напоследок. — Ведь перед нами всего лишь обычные несносные девицы, что возомнили себя элитой только благодаря тому, что родились в богатой семье.       — Сказала представительница целого клана, которая использует свои связи ради продвижения по службе, — кидает в ответку Мэй.       — Сказала актриса, из-за которой режиссеры сдвигали в сторону более талантливых девушек, лишь бы угодить ее отцу, — не остается в долгу Бейфонг.       Обе щурятся с угрожающим настроем вцепиться друг другу в волосы. В воздухе на пару мгновений резко повисает безмолвное напряжение, затем Азула запрокидывает голову, снимает солнечные очки, эффектно спустив волосы, и усмехается.       — Значит, война? — спрашивает она у брата в легком предвкушении грядущей битвы. — Отлично. Настала пора доказать, кто на самом деле главный победитель. ***       Жестокая, бессмысленная и беспощадная битва начинается с первых минут прибытия Азулы и ко в отель, где поселился весь следовательский отдел бюро. Первые тревожные звонки поступают, когда, зайдя в кабину для душа, девушки обнаруживают абсолютно пустые полки без мыльных принадлежностей и шкафы без полотенец. Катара же в истерике выявляет, что намылила голову гелем для бритья (название его было написано совершенно непонятными буквами откуда-то из-за бугра). Тоф решает отомстить, подменив эфирные масла, которыми определенно будут мазать компанию сестры Зуко при массаже, расплавленным воском. Настолько клейким и стойким, что сдирать его только бандажами, как при депиляции. Победные крики этих девиц слышны уже через час.       Следующий ход — абсолютное игнорирование манер и приличий. Тай Ли и Чан то и дело мешают парням досыта наесться в столовой, потому что скупают абсолютно все, что они так или иначе могут посчитать за вкусности. Тай Ли все же незаметно угощает Куэя, ибо это наивное дитя умудрилось здорово припасть к вражьей компании, совершенно не осознавая всей серьезности ситуации. В следующую трапезу парни из следственного наготове, и уже расстелили кнопки на стульях неприятелей. Мэй как бы невзначай рассыпает в их тарелку острый перец, а Джет случайно сталкивает ее с подносом по дороге и проливает ядовито-зеленый сок с красителем.       Тай Ли неуклюже подворачивается на лестнице и роняет стопку книг и тяжелых журналов на Хару. Тео же незаметно подливает масло у входа в их номер и, насвистывая песенки, уезжает в сад. Взъерошенная Азула, у которой от эпичного падения всклокочены все волосы и одежда, мстит братцу бутылкой чистого спирта вместо рисовой настойки. Лонгшот и Смеллерби — минус. Бедолагам приходится полчаса промывать свои желудки активированным углем.       Тоф и Зуко скупают все храмовые таблички для пожеланий в округе и вешают их везде, где не приколочено, подписывая собственными именами. Катара и Тай Ли долго не могут поделить беговую дорожку. Чан и Сокка изводятся до потери сознания в тренировочном корте, обыгрывая друг друга в пинг-понг. Азула готова впасть в истерику от приставучего ухажера по имени Джет. Куэй наслаждается обществом остальных членов компании. Хару и Менг неожиданно нашли развлечение в стрельбе из лука, за которую активно взялась недовольная их появлением Мэй. Аанг и Сокка тихонько откручивают таблички с изображением мужчины и женщины на дверях раздевалок, злорадно хихикают и убегают, предвкушая представление.       Ближе к вечеру подтягиваются первые представители команды следователей с желанием окунуться в горячие ванны, однако, ступив за порог двери, ведущей в волшебный мир оздоровляющего озера, пулей вылетают под громкие визги обеспокоенных женщин. Хладнокровная Мэй лишь безмолвно выходит из территории голых мужчин, малость озадаченная, но не потерявшая стойкости духа. Катара выбегает с криками, Джета закидывают всем, что попадется под руку, а Тоф, естественно, ломает кому-то нос, и только после покидает злачное место. Аанг и Сокка мигом понимают, что, узнай она о том, кто это сделал, им не жить, и спешно поднимаются в номер.       Под конец посмотреть на сие представление собирается целая толпа зевак, включая самих сотрудников отеля. Уставшие и измотанные разборками туристы из Токио, наконец, решают на время зарыть топор войны и насладиться тем, ради чего и был проделан весь путь. ***       — Ну, что? Слышишь? О чем они говорят?       Сокка нетерпеливо теребит Аанга, пока тот прижимается ухом к деревянной стенке, отделяющей пруд на два отсека, и подслушивает женские разговоры. Менталист настолько поглощен работой, что не замечает ничего вокруг и еще больше расставляет свои локаторы. Еще чуть-чуть, и превратится в Дамбо. Аанг периодически отстраняется от стены, шокировано округляет глаза и краснеет как помидор. Парни же заинтересованно ждут окончательного вердикта, устремив взоры только на него.       — У Тай Ли грудь все-таки больше, — умозаключает Аанг немного разочарованно.       — Почему-то казалось, что у Менг, — хмыкает Джет и подпинывает Зуко. — А у твоей сестрицы фигура ниче так. Зачет.       Ответом ему служит злостная тишина. Зуко, как многим кажется, полностью поглощен в свои нелегкие раздумья, и ему абсолютно наплевать на то, чем эта компания извращенцев занимается.       — Интересно, девушки имеют привычку подглядывать за голыми мужиками? — озадаченно чешет подбородок Хару. — Всегда было интересно, зачем бы им это понадобилось?       — И на что они будут смотреть? На причинные места? — усмехается Джет. — То ли дело женская грудь…       — Тихо! — шипит на ребят Аанг. — Поблизости «локатор». Услышит разговоры — беды не миновать.       Все бюро буквально поражается нечеловеческому слуху Тоф. Аанг кожей чувствует ее присутствие рядом, практически у стенки. Она не большой любитель встревать в продолжительные, не приносящие никакого толка беседы, посему старается сторониться подобных компаний, посвящая время наблюдению и анализу. Как и сейчас, не вступая в глупые разговоры, Тоф молчаливо наслаждается горячими ваннами и лишь изредка вставляет едкие комментарии.       — Черт, тогда слезай оттуда, — машет ему рукой Сокка.       Народ точно не знает, в чем причина, но, то ли из уважения к сестре, то ли от страха быть пойманным кем-нибудь из четверки злобных мегер (в которую входят: Азула, Мэй, Катара и Тоф), либо от старой душевной раны, он ведет себя сдержанно, хотя в обычные дни мог бы позволить себе лишнего.       — Нет-нет! — тут же реагирует Джет. — Катара ведь говорила что-то о парнях. Ты просто обязан все дослушать и передать нам.       Аанг угрюмо косится на этого приятеля, а в ответ ему прилетает смачный удар по стене, гулом отдающийся до самого края. Тоф все-таки их спалила.       — Простите, шеф, — тихо шепчет Аанг и медленно отползает от стены, точно нашкодивший кот, затем обращается к приятелям. — И почему это я должен отдуваться за всех вас? ***       — Слышала?       Это был первый и единственный вопрос после банных процедур, когда Зуко и Тоф выходят с мокрой головой на свежий воздух. Они лениво переглядываются между собой, затем Тоф кивает, так, словно ее это вообще не касается.       — У нас похлеще, — бросает она вскользь и уходит в закат, оставив шокированного Сокку, который только-только вышел из мужской раздевалки.       — Даже боюсь представить, о чем вы говорили, — выдает он озадаченно.       Зуко лишь ободряюще хлопает друга по плечу и тоже удаляется следом. И этот момент можно считать новой вехой в повороте событий, потому как ребята решают временно заселиться не в общем номере, а в комнате Зуко, расположенной по соседству с комнатами Азулы и ко. Слухи среди большой компании распространяются быстро, в данном случае со скоростью света. Через пару минут у несчастного, обозленного присутствием лишних поглотителей его кислорода интроверта, торчит целая дюжина бравых солдат, готовых играть в «Мафию» или покер под аккомпанементы наисвежайшей закуски из рыбы и алкоголя. И музыки. Которой очень много. Короче, нужно выйти покурить. ***       Катара мягко проводит тонкими пальцами по ране на левом боку Аанга, втирая лечебную мазь, аккуратными и плавными движениями, точно щекочет кожу гусиным пером. Легкая рябь пробирает его тело при каждом прикосновении, но Аанг не решается повернуться к ней лицом и безмолвно наслаждается ее обществом.       — Больно, наверное, было сидеть с такой раной в горячих водах? — сочувственно морщится Катара. — Не жалеешь, что пошел на это?       Аанг слабо краснеет, однако решает умолчать обо всех подробностях. Не говорить же ей, что команда его берегла и всего-то заставляла втайне следить за женской секцией, стоя на суше.       — Я очень рад, что мы смогли выбраться сюда, — улыбается он. — В кои-то веки Сокка стал выглядеть счастливым. Я чувствую себя лучше, глядя, как он улыбается.       Катара замирает и откладывает баночку с лекарством в сторону. Татуировки Аанга выгравированы на его теле искусно и равномерно, с инженерной точностью, без единого мазка. Они опоясывают всю спину, руки и ноги, а также голову, тем самым помогая организму безболезненно справляться со способностями к экстрасенсорике, ибо открывают каналы ци — жизненно-важные внутренние ресурсы человеческого организма для поддержания равновесия. Тело Аанга всегда было худощавым, но мускулистым и подтянутым, что не всегда заметно по одежде. Ростом, телосложением и даже внешностью он больше похож на какого-нибудь знаменитого артиста, в особенности, когда отращивает волосы. Сокка всегда смеется над его лысиной и татуировками, в последнее время все реже, потому что Аанг все-таки решил надолго отрастить на голове богатую шевелюру.       — Все же не думаю, что он приходит в норму, — тихо выдает Катара.       Она грустно вздыхает и лепит заживляющий пластырь на рану Аанга. Взгляд ее зацепляется за свежую, красующуюся на ноге. Выглядит так, будто Аанг старательно где-то отдирал щиколотки о ржавый гвоздь под кожу. Заработал он эту отметину, когда спускался со стойки, огороженной колючими шипами как раз из-за таких извращенцев.       — А это еще что такое? — спрашивает Катара с легким прищуром. — Где успел заработать? Дай глянуть.       — Все в порядке, правда! — немного нервно восклицает Аанг и резко отстраняется от нее.       Катара теряет равновесие и срывается вниз с глухим писком. Ее руки хватаются за его плечи, а голова зависает в воздухе на опасно близком расстоянии от лица Аанга. Катара сглатывает нервный ком, продолжая смотреть в его серые глаза, завороженно, словно оказывается под гипнозом. В них она всегда видела некую многовековую мудрость, великие знания и силу, но сейчас Катара обнаруживает в этой железной стали нежность, трепет и заботу. Всего на мгновение, но и этого достаточно, чтобы попасть в их пленительные чары и никогда не захотеть оттуда выбраться.       — Эй, ребят! — Дверь резко открывается, и снаружи выглядывает голова Смеллерби. — В номере у господина Шрама нехилая туса намечается. Идете?       — У Зуко? — удивленно приподнимает брови Аанг в то время, как Катара резко отстраняется от него и поправляет волосы.       — Мы с Хару за новым диском караоке, — кивает Смеллерби. — Welcome, если заинтересовало предложение.       С этими словами она закрывает за собой дверь и уходит. Катара и Аанг изумленно переглядываются, пожимают плечами и начинают собираться. Как-никак, а такое в компании происходит впервые. ***       Дебош продолжается даже в два ночи, что неимоверно злит Азулу, бьет по мозгам Мэй и заставляет Тай Ли томно вздыхать, изводясь в желании присоединиться к веселью. Сумасшедшая компашка разносит весь этаж шумным кутежом, а на жалобы от единственных соседей не реагирует от слова «совсем». Это праздничное место. Здесь можно разойтись хоть до самого утра.       Чан, ночующий со своей невестой в отдельном номере, вдруг неожиданно соскакивает с места, плюется ругательствами и несется убивать каждого, кто посмел нарушить ночной покой, однако спустя какое-то время пропадает бесследно. Азула все еще терпеливо ждет, и уже умудрилась передислоцироваться в комнату к подругам, расположенной чуть дальше от номера с дебоширами.       — Моя психика не выдержит этого безобразия, — угрюмо комментирует Мэй, слушая истерические завывания по соображениям того парня с дурацким хвостом на голове.       Совсем голоса нет. И как только таких к микрофону пускают? Еще и наклюкался до состояния поросячьего визга, и даже не соображает, что мычит себе под нос.       — Пойдите да разберитесь с ними, — измученным тоном велит подругам Азула и поправляет на лбу охлажденную тряпку со льдом. — Либо испортьте веселье. Сделайте уже что-нибудь с этими сумасшедшими!       Тай Ли с воодушевлением встает с кровати и шлепает к Мэй, прикрывающей лицо ладонью.       — Пойдем, — тащит она за руку подругу. — Скажем, что так делать нельзя. Попросим шуметь потише.       — Не проще устроить здесь такой же шабаш? — слабо усмехается Мэй. — Хотя, нет. Мне лень. Нет интереса.       Уговорами и просьбами Тай Ли все же удается растормошить ее, и они обе уходят на разборки. Во-первых, жаловаться сотрудникам отеля и требовать предоставить им другой номер со звукоизоляцией, а во-вторых, собственно, к самим кутежникам — предъявлять претензии.       Азула ждет их уже час, но ни давно ушедшего Чана, ни Мэй, ни Тай Ли на горизонте все нет и нет. Плюнув на предрассудки и собственную гордыню, наследница корпорации «Феникс» соизволяет бросить праздное валяние в постели с многострадальным лицом и с приподнятым подбородком идет в сторону комнаты братца. Где и разворачивается все веселье, а также находятся жених и подруги, которые вполне удачно влились в общество недавних злостных противников, и теперь с такими же поплывшими глазами подпевают под грустные завывания Сокки, при этом умудряясь играть в покер.       — Что здесь происходит? — Азула старается говорить спокойно, но в ее голосе уже проскальзывают легкие истерические нотки избалованной богатенькой леди.       — О! Красотка! — возникает перед ее лицом Джет и выдыхает сквозь улыбочку запах алкоголя, смешанный с дымом сигарет и копченой пищей. — А мы тебя ждали. Приключайся!       — Еще чего, — с отвращением заявляет Азула, брезгливо отталкивая его противную рожу от себя. — Чан, — обращается она к полубессознательному жениху, — мы уходим.       — Не-а, — отвечает Чан и глупо улыбается, а сидящий рядом Куэй шутливо подпихивает его локтем в ребра. Оба сдавленно хихикают. — Здесь весело. И кормят вкусно.       — Да, ребята оказались просто отличными, — восторженно заявляет Тай Ли. — Проходи! Давай веселиться вместе!       Присутствующие хором поддакивают ей и скандируют имя Азулы. Никто из них не настроен к ней недружелюбно, наоборот, все очень радостны и добродушны, словно даже и не вспомнят о недавней войне за место под солнцем.       — С вами? — высокомерно усмехается Азула. — Да ни за что. ***       — Город засыпает — просыпается мафия.       Аанг проговаривает эту фразу с каждым разом все более загробным голосом, нагнетая и без того нелегкую обстановку, так как еще никто не смог определить, кто на самом деле главный мафиози при дворе. Сам менталист догадывается, но, к несчастью, является ведущим и не имеет права разглашать тайную информацию. Азула ведет себя непринужденно и горделиво, как обычно, применяя разнообразные роли: начиная от мирного гражданского до ведущего или доктора. В преступника сыграть ей явно не составит труда, не вызывая подозрений игроков. Актриса, что будет получше Мэй раз в десять как минимум. Будь они заодно, разобрали бы все игровое поле в мелкие щепки своим хладнокровием. Тай Ли единственная, кому еще ни разу не удавалось не остаться незамеченной, но ее неунывающий характер делает свою работу и не позволяет ей опускать голову, ибо в компании есть еще больший неудачник — Зуко. Уж он-то точно в этой партии близится к отчаянному провалу.       Когда наступает решающий момент, и Азула оказывается победителем, она раскидывает карты и торжествующе смеется, больше походя на злобную ведьму. От сего жеста становится страшно и плохо всем присустствующим, за исключением Мэй и Тай Ли, которые уже давно привыкли к странным выходкам подруги.       — Видишь, Зу-Зу? — обращается она к побежденному братцу. — Я говорила, что всегда буду первой? Даже здесь умудрилась обскакать тебя!       — Поздравляю, — угрюмо бросает ей в ответ Зуко и швыряет карты на пол. — Можешь гордиться собой.       Тоф бы не назвала его неудачником. По крайней мере, держался он стойко до самого конца. Надо будет улучить минуту, чтобы похвалить этого самокопателя, а то все мозги съест.       — Теперь, — Азула предупредительно вытягивает указательный палец перед братом, — ты обязан исполнить одно мое желание, — она смотрит на Мэй. — Вы оба мне проиграли. Имею ли я право выбрать еще одну жертву?       Аангу это не нравится, но его никто не спрашивал. Правила устанавливались в самом начале игры, никто не может их нарушать. Победитель сказал, что выберет двух проигравших, — значит, тому быть.       — Отлично, — удовлетворенно говорит Азула и обращается к жертвам: — Каково это — воссоединиться спустя столько лет разлуки? Вам двоим наверняка известно это чувство?       Зуко и Мэй вопросительно поворачивают к ней головы, стараясь не пересекаться друг с другом взглядами. Азула порядком выпила, и явно не соображает, что творит. Нет. На нее это не похоже. Точно что-то удумала, ибо ничего не делает просто так. Золотистые глаза Азулы блестят азартом и коварством, а на лице прорисовывается хитрая усмешка. Всем остальным же становится попросту интересна сама личная жизнь таинственного прокурора, который еще ни разу не распространялся о любовных похождениях при коллективе. Так что они тоже в деле. Развесив локаторы и затихнув в мучительном ожидании продолжения, десятки пар любопытных глаз уставились прямиком на парочку бывших возлюбленных (а уж если учесть, что Зуко встречался с самой Мэй, так эта новость вообще производит неслыханный фурор).       — Мэй, — командным голосом выдает Азула, и та незаметно вздрагивает, — вложи всю страсть и привязанность в один поцелуй с моим братом. Я была неправа, когда выступала против вашей помолвки. Каюсь. Теперь я признаю свою вину и хочу загладить ее. Поцелуй будет означать, что вы забываете давнюю вражду и восстанавливаете отношения.       У всех выпадают челюсти. Серьезно? Эта знаменитость и какой-то Зуко ранее были помолвлены? Новость, стоящая целой сенсации! Толпа заводится и начинает с полушепота, затем переходит во вполне отчетливые требования, чтобы те уже начали. Этим они заставляют несчастную парочку смутиться до состояния переспелого помидора (краснеет даже Мэй). Она не выдерживает угрожающего прищура Азулы и первая тянется к Зуко, пока тот сидит и не может сообразить, как поступить в данном случае. На его лице отчетливо читается тихая паника. Мэй боится эту девицу, поэтому поступает так, либо сама не против простить Зуко? В таком случае…       Когда Мэй практически приближает свое лицо к его и прикрывает веки, Тоф резким шлепком прикладывает к ее губам карту, чем приводит в неимоверный шок всех присутствующих.       — Джокер! — выдает она торжественно и демонстрирует карту народу.       Тоф долго терпела творящееся безобразие, однако какой-то нервный рецептор переполнился от тихой злобы и желания хорошенько впечатать кулаком по физиономии пришлых девиц.       — По правилам я имею право принести себя в жертву, верно? — спрашивает она у Аанга. — Я доброволец. Вместо нее.       Тоф указывает пальцем на Мэй и одаривает Азулу дерзким, торжествующим взглядом, а та лишь в ответ ухмыляется.       — Как бы не так, — отвечает Азула. — Ты выбыла еще в самом начале, когда полицейский подстрелил тебя.       — Дело в том, — произносит Аанг, — что ее вылечил доктор, — и указывает на Тео. — Вот этот приятель, которого подстрелила лично ты, будучи главой мафии. Вы с Тоф были заодно, поэтому мафия вышла победителем, а Джокер больше никого не убивал. Все по правилам. Джокер имеет право выстрелить в Мэй.       Остатки мафии из трех человек, за исключением Тоф, переглядываются в полном недоумении. Так вот он кто — тайный Санта. Джокеру удалось обыграть всех в этом месте, даже собственного главаря.       — Кыш отсюда. — Тоф самодовольно отталкивает от Зуко «выбитую» Мэй под офигевшие и молчаливые взгляды всех сотрудников бюро. — Это моя добыча.       — Нет! — возмущенно заявлет Азула. — Я твой босс! Ты должна меня слушаться! Делай, как я говорю, ты, несносная девчонка!       Она начинает толкать Мэй в сторону Зуко, а Тоф продолжает отпинывать ее назад. Еще чуть-чуть, и представление превратится в драку, потому как потихоньку приключаются все остальные, разбившиеся на два лагеря. Крики, споры, шумные голосования не прекращаются, а только возрастают.       Наконец, Зуко не выдерживает, вытягивает Тоф за шкирку из обезумевшей толпы и без всяких церемоний целует ее в губы. Под ошалелые возгласы и взгляды сослуживцев, округлившиеся глаза Мэй, восторженную улыбку Тай Ли и тихий возглас Катары. Тоф в шоке, Менг в восторге, Тео роняет в стакан еду, Джет подбирает челюсть с пола, Куэй и Чан вообще не понимают, что они тут делают, а Лонгшот в это время продолжает спокойно и безучастно поедать суши, запивая их саке.       Зуко отстраняется от офигевшей, но жутко довольной Тоф, и с вызовом смотрит на сестру.       — Ну, что? Теперь-то счастлива?       Азула приосанивается, делая вид, будто ее самолюбие не задето, и кивает, поджав губы. А шокированная команда еще долго отходит от этого знаменательного события. *** Тем временем Суюки…       Все еще продолжает долбить общий чат, в котором активно пробегают перекати-поле, царят хаос и запустение. Хаос из ее вопросов, гневных писем и угроз жестоко наказать за игнорирование начальства. После она все же стирает эти послания и отправляется на тренировку.       Каратэ, джиу-джитсу и тхэквондо — Суюки имеет черный пояс по всем перечисленным видам спорта, которыми занималась с раннего детства, однако выбрала для себя профессию прокурора, а не олимпийского чемпиона, потому что это более стабильная и прибыльная работа. Честно говоря, ее отец, будучи офицером полиции, так гордился дочерью, когда та поступила в университет, что об этом через неделю узнали не только соседи на улице, но и соседи на Хоккайдо, откуда они родом.       Суюки сейчас единственная, кто не забыл о работе и кто не был приглашен в поездку. Из вредности. Нового прокурора все еще недолюбливают всеми фибрами души, даже если она и показала себя человеком честным и ответственным, не приближенным к самому Джао. На этого главного злодея сбор и подшивка важных документов для отчета в генеральную прокуратуру легли на плечи Суюки. Те же разговоры с журналистами, что на следующей неделе обязаны вытащить на свет сенсацию, прикреплены только к ней и ни к кому больше.       — Когда с сервера с этим ДНС поступит сигнал, не блокируйте его, — просит Суюки главного редактора телеканала и протягивает ему свернутую бумажку. — Нам нужно охватить как можно больше каналов, чтобы видео транслировалось по всей стране. После я вытащу вам еще несколько материалов. Они вас не разочаруют.       — Несомненно, — хмыкает главный редактор. — Я никогда не разочаровываюсь в способностях «крутой десятки», госпожа Суюки. Все будет проделано по высшему разряду. Полагаюсь на вас.       Суюки кланяется на прощание и покидает кафе, вновь надевает солнечные очки и решает, наконец, прогуляться по улицам, дабы развеять тревожные мысли. То, куда она ввязалась, нельзя назвать безопасной работой, но овчинка стоит выделки. Так ей подсказывает чутье.       Суюки проходит мимо магазинов косметики и одежды, не удостаивает вниманием сладкую выпечку и парфюмерные дома, но ненадолго задерживается на старинных оружиях средневековья. Боевые веера, катаны и вакидзаси, а также золотая корона и серьги, отлитые специально для императорских женщин. Когда-то давно один правитель подарил эти украшения своей наложнице, которая после практически низвергла его до уровня черни и узурпировала власть. Эта женщина была жестока и правила страной долгие годы, оставаясь в тени имераторов, сменяющих друг друга на троне в ее угоду.