Слепая зона

      Одна из причин, почему Хару присоединился к первой команде, заключается в том, что Тоф все еще не прекратила расследование. О поступлении приказа сверху по поводу закрытия дела и передачи его в архив из-за смерти главного подозреваемого знало все бюро. Нынешний директор отличился мудрым спокойствием, когда Тоф прямо заявила, что не собирается останавливаться на половине пути, однако предупредил, что, узнай прокуратура или он о любых неправомерных действиях первого отряда, Тоф может здорово поплатиться за своеволие. Разве это когда-нибудь ее останавливало?       Джет применял разные уловки по отношению к людям в ходе расследований: кого-то подставлял, кого-то нагло использовал. Тоф не относится к такому типажу, а ее методы куда изощреннее и трудны для понимания обычными детективами. Мыслить как преступник, самому влиться в мир криминала, практически стать им, вынюхивать каждое движение, долгое время наблюдать за потоком бесконечно снующих шестеренок, из которых складывается картина преступления. Тоф умеет отличать правду от лжи, но не умеет останавливаться, если найдет зацепку. Она порой делает слишком большие ставки, рискуя всем, что имеет. Тоф азартна и не умеет проигрывать. В этом главная ее проблема.       — Я прослушивала записи с черного ящика несколько ночей подряд, но так и не смогла понять, где именно могла случиться поломка, — устало потирает виски Суюки. — Складывалось впечатление, что сдала вся система еще во время запуска. Словно ее взломали, а затем подбили топливный бак изнутри.       — Да, — соглашается Тоф. — Так и было написано в отчете. Правда, после фразу «взломали систему» незаметно затерли и вставили «техническую неисправность». Специалист мне битый час с пеной у рта доказывал, что защитный механизм пилотирования невозможно перебить удаленно. Проблема была в самом программном обеспечении. Самолет сбился с радара, а затем потерял управление из-за внутренней поломки. Можно сказать, из-за халатности производителя.       — Не придерешься, — выдает Суюки. — Но ты все равно продолжила копать, потому что тебя возмутила «техническая неисправность» или «халатность производителя»?       — Я долгое время шерстила в городских архивах, — говорит Тоф. — Пока не наткнулась на такое же закрытое дело о крупной аварии при запуске новых спорткаров от той же компании, но уже десятилетней давности. Принцип все тот же. Словно преступник один, и методы тоже. Разница в том, что на сей раз были найдены еще и тела. Те, что сгорели на складе.       Хару отстраненно смотрит в окно, пока она рассказывает обстоятельства, приведшие к трагичному расследованию, и лишь изредка наблюдает за реакцией Суюки. Куратор выглядит вполне умной женщиной, способной сообразить, что к чему. Она на стороне Тоф, потому что тоже заподозрила в этом деле некие недочеты, и хочет разобрать все по полочкам. Ее чувство справедливости Хару только на руку. Сам он стремится найти убийцу Лонг Фенга, ведь именно из-за него второй отряд лишился начальника. Нет. В первую очередь друга и хорошего товарища в команде.       Хару уже побывал в заброшенном доме председателя Куэя, куда ходили Зуко с Катарой на разведку. В нем он нашел только следы от острых предметов на мебели, но крови, отпечатков, даже пыли Хару нигде не обнаружил. В доме прибрались идеально, не оставив после себя ничего, кроме навязчивых мыслей по поводу Зуко. Когда потребовалось его участие в том, чтобы отсрочить закрытие дела, он пошел на попятную и прекратил всяческое взаимодействие с бюро. А после появился на телеэкранах в качестве наследника корпорации «Феникс». Тоф ничего не говорит в адрес Зуко, но ее злость и разочарование чувствует каждый.       — Прошу простить меня за задержку! — Юная леди неуклюже кланяется перед Суюки и смущенно улыбается остальным. — Я случайно наткнулась на одну знаменитость, за которой мне в прошлый раз приказало не спускать глаз начальство, и меня унесло куда-то, совершенно в другой район. Я уже было подумала бросить все, но тут…       — Коко, — вежливо перебивает ее Суюки. — Ты достала то, о чем я тебя попросила?       Говорит она вполне сдержанно, однако за напускным спокойствием прослеживается, не сказать, что легкая угроза, но предупредительный сигнал — точно. Суюки имеет много связей в журналистике, и паппараци не исключение. По ее мнению, это самые лучшие шпионы за всю историю человечества и самые долгоиграющие «немые», когда информацию запрещено разглашать посторонним.       — Онэ-чан*, ты еще спрашиваешь! — надувает губки Коко и присаживается за стол.       С заговорщическим видом она расстегивает свой рюкзак и вываливает стопку фотографий, среди которых периодически попадаются снимки каких-нибудь артистов. Все лишнее Коко отодвигает в сторону и выбирает с десяток на первый взгляд совершенно неинтересных.       — Я чувствовала себя настоящим детективом, когда собирала их, — вещает Коко. — И настоящей преступницей, когда мне пришлось выбивать у терминального робота приближенные снимки. Очень повезло наткнуться на коллегу, которая снимала в тот день прибытие одного известного артиста в аэропорт Нарита, которая любезно одолжила мне эти три кадра.       Она протягивает Суюки смазанные фотографии с лицом незнакомого лично ей певца, и последняя долго не может понять, что интересного могло быть в этих изображениях.       — Ну, приехал и приехал. Что такого-то?       — Да вот же, вглядись. — Коко тыкает пальцем на задний фон. — Я за господином председателем охотилась пять лет, могу даже со спины его определить. У него потрясающая осанка и такая выверенная походка! Интересно, он сам в курсе, каким мужественным порой выглядит?       Суюки косится на нее и фыркает. Работа в паппарацци определенно подходит Коко, ибо для того, чтобы следить за чужими жизнями и вникать в каждый их чих, нужно быть немного одержимым.       — А это, — Коко копошится в телефоне и демонстрирует им серое фото, — выбила уже в терминале. Хорошо, что у этой штуки встроена камера. Все те же силуэты. Кто-то в тот день встречал председателя, а тот, судя по всему, решил прилететь в страну под шумок, не распространяясь о своих передвижениях никому. Больше похоже на влюбленную пару, которая решила сбежать от назойливых репортеров, прикрывшись за слоем одежды.       — Лиц не видно, — выдает Суюки.       — Робот поймал только девушку, — немного растерянно произносит Коко. — Вот она, в маске, держит за руку того же мужчину (по моему скромному мнению это председатель, не спорьте) и тянет его к выходу.       Тоф наклоняется к ее телефону, чтобы получше разглядеть фотографию. Только силуэты и предположения, и ничего более. Почему репортеры вдруг нашли в них Куэя и его подругу — загадка. Тоф тут же отмечает про себя интересный капюшон на кудрявой куртке у незнакомки. Сама шерсть похожа на барашка, а уши кроличьи. Кто-нибудь видел кудрявых кроликов? На что только не идут дизайнеры, чтобы продать свою одежду.       — Погоди. — Тоф осеняет. — Изображение еще можно увеличить, чтобы не потерять текстуры?       Пока Коко начинает возиться с масштабированием, Суюки одаривает ее вопросительным взглядом, однако Тоф отвечает лишь тогда, когда получше разглядывает лицо девушки со снимка.       — У меня есть ощущение, будто я раньше видела ее, — задумчиво говорит она.       И резко вспоминает. Арена. Удары были смягчены не только от легкой руки противника. Тоф падает на пол и слепнет от ярких ламп на потолке. Трибуны расходятся в криках и овациях. По ушам режет сильный звук от колонки, стоящей справа от нее — за рингом. Глаза пытаются сфокусироваться на человеке, что сидит на ней сверху. Неестественные линзы, прикрытый повязкой рот, черный кудрявый капюшон. К ее кисти свисают огромные заячьи уши…       Тоф вскакивает с места.       — Когда это было? — резко спрашивает она у Коко. — Ты точно уверена, что это был председатель «Лаогай»?       — Более чем… — оторопело отвечает та. — Не узнать кого-то из знаменитостей могут только неопытные репортеры. Будь у них хоть сто слоев одежды и грима. Мы ведь не только внешность изучаем, но и повадки, манеры и жесты, даже походку и осанку, какие-то особые телодвижения.       Суюки щурится на Тоф с пару секунд, предполагая, что ее реакция что-то может означать, и просит Коко отдать ей все снимки, которые она нашла с того дня.       — Именно тогда о председателе больше ничего не было известно? — переспрашивает Суюки у Тоф. — Европейское консульство подтвердило, что господин Куэй организовал встречу с партнерами за два часа до вылета, а затем спешно отправился на родину, и с тех пор от него не поступало вестей. Если на этих снимках и вправду он, то его подруга может стать для нас отличной зацепкой. Если не нарвемся на убийцу Лонг Фенга, так хотя бы поймаем местоположение самого Куэя. Спасибо, Коко.       — Онэ-чан, — немного неловко произносит она, — ты ведь обещала мне интервью с менталистом из бюро. Тем самым: красивым и загадочным. О нем весь город уже несколько лет говорит, а подобраться поближе и узнать никто не может.       — А, ты про это, — небрежно бросает Суюки, занятая упаковкой всех фотографий в свой портфель. — Он в коме. Можешь поговорить с ним, когда он очнется.       — Что?! — открывает рот от удивления Коко и ловит строгий взгляд от Суюки.       — Если об этом узнает кто-то помимо тебя — убью. ***       Тоф уже как месяц не высыпается от изнуряющей слежки. Поначалу к ней присоединился только Хару, потому как его не покидала мысль: у Джета много врагов, он не мог умереть просто так. После — Суюки, от которой и следовало ожидать, что она обо всем догадается и даже умудрится проследить за ними двумя. Ее больше волновала справедливость, сам факт той несуразицы, происходящей в команде. В какой-то степени, возможно, Суюки испытывала и свою вину, как прокурора, но Тоф не стала перечить и доказывать обратное, аргументируя тем, что пришла она уже во время разгорающегося пожара. Им обеим было выгодно объединиться на данный момент.       В последнее время Тоф часто стали приходить письма от неизвестного адресата. Ничего вычурного, такие послания она и раньше получала, но нынешние ее недоброжелатели оказались весьма настырными и изобретательными личностями. Жаль, конечно, что нет такого пункта в гражданском кодексе о привлечении к ответственности подобных спамеров. Тоф, конечно, догадывается, кто бы это мог быть (приблизительно), ибо постепенно приближается к разгадке личности второй Куруны Джосей. Спусковым крючком для нее стала именно та фотография, а Тоф поняла, что в целом была права, когда предполагала, кто мог быть тайной Леди в красном, делающей ставки.       «Подумать только, что из-за какой-то вещи можно так уменьшиться, что превратиться в ничто»**.       Тоф перечитывает это послание по несколько раз на день и усмехается. Кто-то решил шантажировать ее отрывками из детской сказки? Кто-то, у кого с юмором так же плохо, как у нее: высохшей, точно герань, сбросившая свои листья, отрешенной, с эмоциональным диапазоном даже меньше, чем у зубочистки. Ух, как у Тоф неистово начинают чесаться глаза при виде этой кисейной барышни!       — Прошу, подпишите еще одну открытку для моего младшего брата! — требуют ее фанаты. — Он так сильно вас любит, но живет в другом городе, поэтому не имеет возможности встретиться с вами, госпожа Мэй.       Что же Тоф потеряла в этом месте? Сим вопросом она задается уже третий раз, потому как без конца забывает ответ. Складывающаяся обстановка ее вымораживает, но деваться некуда. Нужно выполнить работу, не сдать себя и ретироваться как можно скорее, иначе Тоф начнет блевать прямо у порога этой чертовой кофейни.       — А правда, что вы в скором времени покинете нас? — немного сокрушенно заявляет один из фанатов.       — Слышала, вы в скором времени выходите замуж?       Мэй сбивается и случайно выходит за поля при рисовании автографа. На мгновение кажется, будто она растеряна поставленным вопросом.       — Так и есть, — заявляет невесть откуда взявшийся Зуко. Он проходит мимо всей выстроенной в ряд цепочки поклонников Мэй, встает подле нее и кладет ладонь на ее плечо. — Карьера актрисы завершится сразу после свадьбы, так как Мэй необходимо посвятить свою жизнь семье и воспитанию новых наследников корпорации «Феникс».       От его обаятельной улыбки в воздухе повышается градус тепла, а поклонницы начинают таять на глазах. У Тоф в это время сводит челюсть. Она отворачивается, потуже натянув на себя капюшон и поправив парик.       — Говнюк, — тихо бормочет про себя Тоф и ловит укоризненный взгляд Суюки с того конца минного поля.       Ее выражение лица так и кричит: «Соберись! Выкинь что-нибудь, и тебе станет плохо, Бейфонг».       Правильно. Дела нужно завершать. А Тоф ведь не тряпка, чтобы растеряться от одного только вида Зуко, держащего на плечах этой засохшей герани свои бледные ладони.       У Мэй в это время тоже начинается нервный тик, ибо слова его звучали вовсе не так красочно и романтично, как это представили ее фанаты. Зуко просто-напросто издевается над ней, жирно намекнув, что для Мэй не будет никакого свободного будущего, и что она сама полезла в эту петлю, связавшись с его семьей. Улыбка ее мучительна и болезненна, но многие, опять же, видят в ней счастливую, но смущенную невесту. Если бы Мэй только могла остановить весь этот беспредел, то непременно разворотила все к чертям, предала бы Азулу, как бы сильно ни боялась ее гнева, и жила бы своей собственной жизнью, не подстраиваясь и не угождая чьим-то капризам.       — Как ваше имя? — в очередной раз спрашивает она у человека, протягивающего ей листок для подписи.       — Т-т-т… Танака, — заикаясь, тихо произносит Тоф. — Уми Танака.       Ей стоило несколько дней упорных тренировок перед зеркалом, чтобы хотя бы частично начать походить на смущенного подростка, потерявшего дар речи перед любимым артистом. Тоф согласна с заявлением некоторых актеров, — блестяще сыграть роль задрота-неудачника куда сложнее, чем самоуверенного злодея, пышущего харизмой и жаждой убивать.       — Та-на-ка, — улыбается Мэй, старательно вырисовывая на листе подпись. — Сколько вам лет?       Она поднимает глаза на Тоф, и та смущенно прикрывается рукавом.       — В-в-восемнадцать, — быстро отвечает она.       — Какой прекрасный возраст, — добродушно говорит Мэй, а у Тоф в это время все внутренности выворачивает от ее напускной дружелюбности.       Правильно отец в детстве запрещал ей есть много сладкого. От этого действительно может слипнуться в одном месте.       Тоф спешно отворачивается от Зуко, который, точно коршун, постепенно начинает внимательно всматриваться в нее. У этого психа явно есть чутье на людей. Тоф может спалиться. Трясущимися руками, схватив подписанный листок и чуть не ударившись головой о косяк стола при бесконечных поклонах, Тоф по заранее отработанной схеме неуклюже оступается на лестнице и падает. Какими бы тяжелыми ни были травмы, цель намного важнее и оправдывает все средства. Пока Мэй, ее менеджер, фанаты и Зуко отвлекаются на совершившую пикет вниз горе-поклонницу, Суюки технично подкидывает в сумку Мэй жучок.       — Простите-простите! — расталкивает она толпу, подбираясь ближе к Тоф. — Все в порядке, не волнуйтесь! Я ее отведу на выход!       Зуко наклоняется к Тоф, протягивая ей руку.       — Вы целы? Нужна помощь?       Черт бы побрал этого индюка! Тоф еще туже затягивает капюшон, не зная, в какую сторону податься, и коротко кивает, однако даже это не ускользает от внимательного взгляда Зуко. Он слишком хорошо знает главного следователя из первого, чтобы не заметить, но неожиданно решает промолчать. Зуко нагоняет их с Суюки уже у черного выхода, преградив все пути к побегу.       — Не знаю, что ты задумала, — говорит он, — но тебе лучше не совать свой любопытный нос, куда не следует, следователь Бейфонг.       Тоф чертыхается, злобно пинает камень в сторону мусорных контейнеров, стаскивает с себя капюшон и очки, заправив руки в карманы, и с усмешкой шагает в сторону Зуко. Аки уличный бандит, сбежавший из подворотни. Ни капли женственности. А от прежнего образа смущенной девочки, пришедшей на встречу с кумиром, не осталось и следа. По правде говоря, у Зуко только что произошел разрыв шаблонов.       — И че? — с претензией спрашивает Тоф. — Что будет, если я тебя не послушаюсь? Накажешь меня? Подашь в суд? Арестуешь? Или натравишь тех, кто мог бы от меня избавиться? — Она стряхивает с его рукавов случайно зацепившееся насекомое. — Мой тебе совет, Зуко: не лезь в чужие проблемы, не то ты и твоя невеста разом огребете. Сиди тихо и наслаждайся своей новой, сказочной и удобной жизнью, господин прокурор, — и Тоф вновь усмехается. — А, извини. Господин «будущий председатель».       Зуко грубо одергивает ее руку, сжимает кисть и нависает грозной тучей, гневно сузив и без того заплывшие глаза. Выглядит так жутко, что Тоф даже теряется на секунду. Этот идиот умеет злиться! Надо будет запомнить его выражение в подобные моменты.       — Я не шучу, — отчетливо произносит Зуко. — Ты даже не представляешь, какими могут быть последствия.       Тоф высокомерно поднимает подбородок, ибо ниже Зуко на добрые пять дюймов, и самодовольно заглядывает в его нахальные глаза, подавляя желание туда сплюнуть.       — Ты угрожаешь мне? — интересуется она.       — Пока только предупреждаю, — отвечает Зуко.       — Знаешь, что? — игриво вскидывает брови Тоф. — Засунь-ка ты свои «предупредительные выстрелы» в одно место. Мне уже по горло стоит это ваше «не лезь, куда не следует». Захочу — залезу, и хрен вы меня остановите.       Еще чуть-чуть, и этот орел вздуется от гнева. Тоф яростно пинает его по ноге и уносится прочь, зацепив за собой Суюки. Что одна, что вторая, — обе явно когда-то участвовали в соревнованиях по паркуру и легкой атлетике, иначе бы не смогли так ловко перебраться через забор и сигануть в неизвестном направлении. Зуко остается лишь злобно смотреть им вслед, глотая ругательства. ***       Тоф Бейфонг. Азула точит на нее зуб еще с самой первой встречи. Зная характер подобных ей следователей, можно смело утверждать, что она не отступит назад, какие бы потери ни понесла. Это еще больше распаляет, добавляет азарта, желания добиться поставленной цели, чем и приводит к неминуемой гибели. Азула «похоронила» множество таких своенравных детективов и репортеров. Все они одного помола, все помешаны на работе и не замечают ничего вокруг себя.       Азула уже давно сбилась со счета, сколько раз отправляла следователю Бейфонг подсказки отступить. Она, как тот самый персонаж из «Алисы в стране чудес», зашла слишком далеко, ступила на территорию чужого ей государства, решив, что сможет тягаться с Красной королевой. Не обладая достаточными знаниями и силой, сразу заявила о себе, как о главной угрозе? Азуле смешно. Она не планировала заходить с этой нахалкой так далеко, но в последнее время, чем глубже Тоф Бейфонг копает кроличью нору, тем пуще хочется сцепить на ее шее острые когти.       — Она знает. — Азула неспешно перебирает материалы, собранные на Тоф за последние две недели. — Эта чертовка умудрилась раскрыть даже твою личность, Аой Акума.       Когда она поднимает свой взгляд, Тай Ли слегка холодеет и сглатывает подступивший к горлу ком. Уголки губ Азулы мягко подрагивают, искривленные в легкой ухмылке. В ее жестах читается вопрос и хладнокровное злорадство, смешанное с неким подобием разочарования. Не к самой Тай Ли. Будь Азула разочарована в ней, рвала и метала бы как сумасшедшая, и попросту не дала бы прожить еще один лишний день на этой земле. Красная королева рассержена и готова убивать пока только врагов.       — Тоф Бейфонг. — Азула расслабленно щелкает пальцем, сжимая своими острыми ногтями собственную ладонь. Будь у нее в этот момент карандаш, он бы сломался пополам от ее напряжения. — В последнее время она все чаще выводит меня из себя. Так не пойдет. Если это продолжится дальше, она может докопаться до истины.       — А как же обещание? — испуганно выпучивает глаза Тай Ли. — Неужели ты и вправду ее…       Девушка вздрагивает от одной только мысли, что Азула может кого-то убить. Не своими руками, конечно, однако сделать это даже через кого-то для нее не составит труда. В этом Тай Ли уверена. Она сама не раз получала угрозы. Знает, каково это — висеть у Азулы на прицеле, и, честно говоря, никому бы такого не пожелала. А уж за Тоф страшно вдвойне, ведь она такая же безбашенная, как ее противница, и не знающая фразы «остановиться в нужный момент».       — Отрубить голову можно и без крови, — хищно улыбается Азула. — Достаточно пару раз сломить человека. Сравнять его с грязью. Лишить будущего. Это куда хуже, чем просто смерть.       Тай Ли в ужасе. Примерно она догадывается, что замыслила ее подруга, и от этого становится только хуже. Можно сказать, Тай Ли сама поспособствовала Красной королеве. Стала для Тоф белым кроликом, поманившим ее за собой в неведомый мир. Этой жестокости нельзя не поражаться. На что еще способна разъяренная Азула, которой мешают достигнуть самой заветной ее цели? ***       Зуко не доверяет своей семье. Раньше доверял, сейчас уже нет, и наверняка никогда более не сможет. Азула хитра и коварна. В ее воспаленном от идеи урвать все мозгу, скорее всего, уже давно созрел какой-либо план, как бы свергнуть старшего брата с «трона» со временем, подставив его. Отец жаждет лишь власти и денег. Бессмертной власти, всепоглощающей, всенародной. И чем больше этого добра у него будет, тем более красочные сны будут ему приходить по ночам. В этом Зуко никогда не сомневался. Но он не дурак. Давно перестал быть им. Зуко не тот наивный мальчишка, которого можно обвести вокруг пальца, как обычно это делала в детстве сестра. Он тоже кое-что умеет.       Например, переманить на свою сторону чуть больше десяти процентов акционеров. Это немного, но для начала вполне хватит. Когда придет время, они помогут ему отвоевать компанию у сестры. Во-вторых, терпение. Стальное терпение, которое дороже любого золота. Именно этому его когда-то научил дядя, за что Зуко должен быть благодарным по гроб жизни. В-третьих, смекалистость и изворотливость, которой он понабрался у Тоф. Ну, и плевать на то, что в этой стране нельзя устанавливать прослушивающие устройства без специального на то разрешения от генеральной прокуратуры, и только следователям. Можно здорово поплатиться, если об этой незаконной махинации кто-то прознает. Плевать. Зуко давно на все наплевать. Тоф не ставит какие-либо рамки и действует напролом. Зуко не способен и на половину из ее умений, но кое-чего все же нахватался.       Зуко ужасен. Его порой выворачивает наизнанку от себя самого, но, зная, каким огромным трудом может порой ему что-то доставаться, он не намерен отступать. Если Зуко поймают, то так уж и быть. А нет, так он будет считать, что иногда звезды все же на его стороне.       Зуко давно подозревает отца и сестру в сговоре. Первый лишь твердит о том, как важен для него пост депутата, который он намеревается получить уже в этом месяце путем народного голосования. Даже ленточки себе на одежду привязал, в люди вышел ради общения, стал интересоваться общественными работами, рынками, судьбой «своих» граждан (так он их любовно называет). Однако Зуко уверен в одном: пост депутата — лишь стартовая площадка для дальнейших шагов отца. А вот как он будет шагать, зависит уже от степени его испорченности. Азула же только и делает, что терпеливо выжидает, беспрекословно и преданно следуя указаниям отца, тот день, когда сможет снять с себя сдерживающие оковы и стать полновластной хозяйкой самого нерушимого гиганта, благодаря которому на плаву держится вся экономика страны. Зуко для них не более, чем пешка для игр. Своеобразный туз в рукаве, а, возможно, и Джокер, которого еще никто не осмелился вытащить на свет. Сама по себе фигура незначительная, но в умелых руках и с правильной раскладкой может превратиться в настоящую угрозу.       Каждый вечер Зуко уединяется в дальней комнате и молча выслушивает записанные за день разговоры. Зачастую бывает скучно и неинтересно: Озай совещается с акционерами, подписывает бумаги, регулирует важные вопросы и часто отсутствует из-за предстоящих выборов; Азула шпыняет своего секретаря, издает указы, долго висит на телефоне с партнерами или орет на подчиненных. Но иногда они оба обсуждают дальнейшие планы в гостиной, когда Зуко не бывает дома на ужине. Зачастую по поводу выборов и компании. Больше похоже на диалог короля с его прислужником, который всегда угождает Его Величеству. Озай доволен ответами только дочери, но не сына. Зуко чувствует это даже по тональности его голоса.       — Чем же вам так помешал генеральный секретарь? — все чаще задается вопросом Зуко. — Что же вы задумали, отец? ***       Стрелки на циферблате часов отбивают ближе к полудню, когда в бюро нежданно-негаданно заявляется целая делегация в деловых костюмах, которая пафосно предъявляет документы всему первому отделу, включая директора и комиссию, а затем живо скручивает Тоф за воротник.       — Следователь Бейфонг, — зачитывает ей обвинение представитель генеральной прокуратуры, — вы арестованы за незаконное ношение прослушивающих устройств, обыск чужого имущества без ордера, участие в нелегальных боях без правил и иные правонарушения, предусмотренные гражданско-правовыми законодательными актами, согласно статье…       — Что происходит? — на пороге появляется возмущенная Суюки. — Эй, вы! — Она подходит к прокурору, скрутившему Тоф, и грубо одергивает его. — Какое право вы имеете задерживать следователя S-ранга без ордера и предъявления доказательств?       — Не обращай внимания, — усмехается обозленная Тоф. — Эти дурни просто охамели. Весеннее обострение.       На попытку дернуться прокурор тут же делает предупредительный жест, мол, за такое можно еще и поплатиться. Кто мог знать, что Тоф жутко не любит наручники?       — Не вздумай застегнуть их на мне! — прикрикивает она и отталкивает его от себя.       Завязывается потасовка. Пока остальная делегация разворачивает кабинет первого отряда Регионального Токийского бюро уголовных расследований, Тоф в очередной раз как бы невзначай проезжается кулаком по лицу пришлого прокурора. И Суюки, как ни странно, ее поддерживает.       — Успокойтесь! — пытается разнять всех только недавно прибывший Сокка. — Что происходит? Тоф! Угомонись!       — Какие черти вас сюда подослали? — гневно спрашивает Тоф, вцепившись за воротник прокурора.       — Приказ на арест поступил из генерального штаба, — отвечает тот. — Если вы сейчас же не остановитесь, следователь Бейфонг, вашему обвинению прибавится неподчинение органам закона.       — Да плевать! — рычит Тоф. — Назовите мне имя!       Все остальные из соседних отделов начинают потихоньку выползать в коридор и молча наблюдать за представлением, которое на их глазах разворачивается в кабинете первой группы. Толком ничего не сообразив, они только и могут, что безучастно смотреть за происходящим безобразием, да слушать периодические возгласы кого-то из сцепившихся друг в друга представителей закона. Пока их с ног не сносит сам господин Химура — знаменитый и выдающийся прокурор из «Десятки». При виде его покорно замирает даже Суюки.       — А ну прекратить! — громогласно выдает Химура, и все разом останавливаются там, где стояли.       Он хмуро окидывает взглядом присутствующих, затем неспешно шагает к Тоф и шумно раскрывает перед ней ордер с приказом на арест и обвинениями.       — Пройдемте с нами, следователь Бейфонг, — властно приказывает Химура, затем поворачивается к Суюки. — Ее взять следом.       — Н-но, господин Химу…       — Я сказал, ты идешь следом! — грозно перебивает он любые ее попытки что-либо произнести. — Арестовать обеих!       «Полный аут», — проносится в голове у Тоф.       Она, конечно, подозревала, что у нынешней Куруны Джосей куда больше влиятельных союзников, но чтобы сам прокурор Химура из «Десятки»? Какие еще тузы в рукаве припас ее враг? Тоф не может не подчиниться приказу, ибо даже сам ордер от него означает, что у прокуратуры на руках есть крупные улики. И предъявленные обвинения за это говорят. Судя по обстоятельствам, попала Тоф крупно.       Она щурится, не отрывая глаз от Химуры. Эта чертовка начала ходить с козырей? Значит, Тоф приблизилась к ней на достаточно опасное расстояние, чтобы та начала паниковать. Вот как? Схватка становится все напряженнее. Если таким образом Куруна… нет, Азула решила сломить врага, то она знатно просчиталась. Тоф не сдастся. Не в этот раз.