Drinking Buddies

      К следующему вечеру повалил мокрый снег. Купол черного зонта едва укрывал двоих человек, и вся спина Пингвина была обрызгана мокрой крупой. Светловолосый Игнатиус молча и неподвижно, как истукан, держал зонт над ним и Мартином.       Этого человека Буллок не видел прежде в окружении Пингвина, но ему импонировала серьезность и по-солдатски отлаженная речь вкупе с готовностью незамедлительно исполнять поручения босса. Да и должен ли Буллок знать всех шестерок?       – Он устроился ко мне вышибалой, – ответил Пингвин на вопрос Буллока. – Честный малый, повысил его до водителя. Потом назначил киллером вместо Зсасза. После ареста доверил ему бухгалтерию. Теперь полагаю, он сможет стать неплохим опекуном для Мартина.       – Гангстер-многостаночник? – пошутил Буллок.       – Вроде того. Талантливый парень.       Теперь Буллок ждал в собственной машине, откуда-то любезно пригнанной Игнатиусом, а мальчишка что-то черкал в блокноте и со слезами на ресницах показывал Пингвину, отчего тот хмурился, поджимал губы и досадливо качал головой. Потом поднял лицо и что-то сказал Игнатиусу. Тот кивнул. Пингвин похлопал его по плечу, и Игнатиус отошел, складывая зонт левой рукой. Пингвин наклонился к Мартину и обнял его крепко, пряча нос в мокрых кудрях. Мальчишка в свою очередь вцепился в Пингвина и явно не хотел отпускать. От этого зрелища у Буллока защипало в носу, и он отвернулся, оттирая воспаленные глаза ладонью – еще не хватало раскиснуть от этих публичных сентиментальностей. Когда посмотрел в окно снова, то на улице уже не было ни мальчишки, ни его телохранителя. Зато в зеркала брызнул свет автомобильных фар, и черный лимузин промчался мимо, обдав стекла жижей из-под колес. Справа открылась дверца и раздражающе хлопнула, впустив в салон стылый утренний воздух.       – Ты не помог мне дойти до машины! – сходу забрюзжал Пингвин, пригибая залаченную макушку и отряхивая снег с рукава пальто. Одежду ему тоже привез Игнатиус, и Буллоку пришлось час с небольшим наблюдать за манипуляциями с накрахмаленным воротником, галстуком, жилетом, цепочкой для часов, подтяжками, брюками, туфлями – невеста собиралась бы живее.       – Тебе сейчас бы в постели лежать, а не маньяка ловить. Не хочется, чтобы криминальный босс сегодня подох у меня на руках, – парировал Буллок, но все-таки еще на деление повернул рычажок отопления. От пальто Пингвина сейчас же поднялись тонкие струйки пара.       – Об этом ты должен переживать меньше всего.       Гангстер обернулся назад и придирчиво окинул взглядом сумку, бока которой странно топорщились.       Оружие.       Игнатиус приволок с собою целый арсенал, и то, как Пингвин отдавал сухие распоряжения и со знанием дела выверенными движениями собирал автоматы, вкручивал глушители и сортировал гранаты как гребаные яблоки, вызывало у Буллока восхищение и зависть. Именно в такие случаи Буллок понимал, почему именно Пингвин стал криминальным королем Готэма, почему его слушаются и боятся, почему продажные копы не считают зазорным работать на него.       – Может, уже поедем, а не будем терять драгоценное время? – раздраженный голос Пингвина вывел Буллока из задумчивости. Бледное лицо Кобблпота блестело от испарины, здоровый зрачок пульсировал – Пингвин был на сильных обезболивающих, вдобавок накачался виски, но все равно огнестрельное ранение давало о себе знать, и Буллок не был уверен, что их сомнительное предприятие пройдет без обмороков. Но все же, придав голосу веселость, воскликнул:       – Не будь таким взвинченным, Пингвин! По крайней мере, с Мартином теперь будет все в порядке!       – Надеюсь, – странно дернувшись, ответил тот. – Я уверен в Игнатиусе как в себе самом, но во время прощания Мартин написал в блокноте, что не хотел бы уезжать с ним, потому что от него плохо пахнет…       – Что? Плохо пахнет?       Пингвин медленно кивнул.       – Рыбой. Я понимаю, это все доки… Но Игнатиус должен был встретить нас на причале, чтобы увезти Мартина в Метрополис. Он не должен был скрывать себя.       – Эй! – Буллок попытался разрядить обстановку похлопыванием Пингвина по плечу. Отчего тот скукожился и опустил нос в воротник пальто. – Все будет хорошо, ты ведь сам сказал! Поехали, надерем этому Судье его вонючую задницу! А?! Ты ведь пингвин, Кобблпот! А не цыпленок!       – Пингвин, – с гортанной усмешкой согласился тот. – А это – Готэм. Что может пойти не так?       Дворники оставляли на лобовом стекле разводы. Гранитное небо давило на крыши небоскребов, и к Буллоку вернулась головная боль. Он подумал, что не лишним будет глотнуть из припасенной фляги, но рядом сидел Пингвин, чутко реагирующий на любое движение полицейского. Высокий лоб гангстера собрался в морщины, что говорило об усиленном мыслительном процессе, протекающем сейчас в этой умной голове. Буллоку иногда хотелось подсмотреть за мыслями Пингвина, как повар посматривает за супом, время от времени приподнимая крышку. Под этой лохматой черепной коробкой явно закипали свежие идеи, дьявольские хитрости и стратегические многоходовки, позволяющие Пингвину каждый раз выходить победителем из любой ситуации.       Буллок был уверен: справится он и теперь.       «Айберг Лаундж» был виден издалека: бело-голубые огни озаряли угрюмые улицы будто сполохи северного сияния. Пингвин оживился и выпрямился на сиденье, губы поджались в тонкую линию. В этот клуб он вложил душу и не мог мириться с мыслью, что теперь он принадлежит кому-то другому.       – Не думаешь закрыть лицо? – спросил Буллок, сворачивая в объезд, и озаренный огнями фасад клуба с кричащими вывесками, швейцарами и парковкой – гости уже начали съезжаться, – остался по правую руку.       – Зачем? – рассеянно отозвался Пингвин. – Мы войдем с черного хода, а у парадного поработают мои ребята. Уверен, Барбара будет рада встрече старых друзей… Поможешь мне выйти?       Последнюю фразу сказал тоном стеснительного подростка, и его выгоревшие брови приподнялись, придавая лицу несчастный вид. Буллок заглушил двигатель, плюнул и поплелся открывать перед гангстером дверь.       – В следующий раз принести тебе кофе в постель, принцесса?       – Сока будет достаточно, я за здоровый образ жизни, – кокетливо отозвался Пингвин и, одной рукой опираясь о ладонь Буллока, не обращая внимания на его язвительное «ха!», а другой о зонт-трость, осторожно выполз из машины.       Он переваливался сильнее обычного, так что Буллок предусмотрительно шел немного сзади и справа, готовый в любой момент подхватить Пингвина под локоть и в то же время молясь всем богам, чтобы этого не случилось. Быть личной сиделкой криминального босса и по совместительству его костылем – то еще удовольствие. Ну хоть мальчишку в добрые руки сбагрили, скоро он навсегда покинет Готэм и одной проблемой станет меньше.       Шаткая железная лесенка черного хода сперва показалась непреодолимым препятствием для Пингвина. Но он не сказал ни слова, только, ухватившись за перила, в несколько рывков забрался наверх и оглянулся через плечо.       – Не жди приглашения, Харв. Мы идем убивать, а не веселиться.       – А я думал, мы собираемся угощать маньяка мороженым, – пробормотал Буллок и последовал за Пингвином.       «Айберг Лаундж» – место, значимое для готэмского короля. Это его легальный бизнес и место для незаконных сделок, его работа и жизнь. Потерю «Айсберга» Пингвин воспринимал сродни потери глаза – неудивительно, что Судья намеревался появиться именно здесь. Небольшой коридор вывел в сияющую чистотой кухню, наполненную запахами жаркого, выпечки, сладостей и фруктов. Где-то раздавались голоса. Где-то гремела музыка. Буллок сглотнул голодную слюну и приподнял брови, глядя на Пингвина. Тот глазами показал: обходи! И сам, вскинув пистолет, захромал параллельно стеллажам.       Хотелось верить, что обойдется без лишнего мордобоя и кровопролития. Что Готэм – вечно голодный город, – сегодня останется без ужина. Хотелось все сделать как можно быстрее, поймать живым сукиного сына, называющего себя Судьей, и чтобы газетчики на первых полосах печатали его, Буллока, портрет, а Джим Гордон пожал бы ему руку и сказал что-то вроде: «Горжусь тобой, Харви. Прости, что так ошибался в тебе». Вот тогда можно отдать полицейский значок по доброй воле, собрать сослуживцев, заказать огромный торт, из которого обязательно бы выпрыгивала грудастая стриптизерша, по всему участку развесить шары и гирлянды с надписью «Счастливой пенсии, Харви!»       Да, это будет хорошим завершением карьеры, если только…       – Кто я такой?! – вскричали вдруг в стороне. – Кто такой?! Ах ты, сука!       Что-то с грохотом бряцнуло об пол, кто-то хрипло выдохнул, лязгнул предохранитель пистолета.       Буллок круто повернулся, едва в свою очередь не опрокинув стеллаж, и в несколько шагов преодолел противоположный угол кухни, в котором, головой в раковине, корчился официант, а над ним подпрыгивал и бесновался Пингвин. И дуло пистолета в его руках упиралось прямо в затылок официанта.       – Эй! – негромко окликнул Буллок. – Освальд!       – И года не прошло, а ты уже забыл, кто такой Пингвин! – визжал гангстер, тряся бедолагу за воротник. Официант, на время вынырнув из раковины, прохрипел:       – Я устроился сюда пару месяцев назад, мистер…       – Кобблпот! Серая ты крыса!       – Кобблпот… сэр…       Официант захрипел, силясь вдохнуть хоть немного кислорода, и Буллок тронул Пингвина за плечо.       – Остынь!       Тот резко обернулся, едва не клюнув Буллока носом, находясь так близко, что полицейский подметил испарину на лбу Пингвина, ниточки слюны между раздвинутых в оскале губ и полопавшиеся сосуды в уголке глаза. Подумалось: а ведь Кобблпот дважды был в Аркхэме. Даже если он не был психом до попадания туда, то после этого определенно стал. Сейчас он был в таком состоянии, что за любое неверное движение мог прострелить Буллоку голову или всадить в горло нож для разделки мяса. И Буллок, стараясь, чтобы его голос звучал ровно и дружелюбно произнес:       – Что ты так взъелся? У нас дела поважнее!       – Нет ничего важнее того, чтобы напомнить Готэму, кто такой Пингвин! – визгливо пролаял гангстер. – Никто не должен забывать, кто такой Пингвин! Я не позволю никому забыть! Ни этому прыщу, ни тебе, ни Гордону, ни Барбаре, ни каждому в моем городе!       – Пингвин! Сэр! – пробулькал официант. – Я сразу же… признал вас… но... полагал, что обознался, ведь… в газетах писали, что вы…       – Заткнись!       Пингвин встряхнул парня и ударил наотмашь. Рукоять пистолета прочертила на скуле официанта алую полосу, и тот захлюпал носом, зажимая льющуюся из ноздрей кровь.       – Просто заткнись и сделай, что я скажу! – прошипел Пингвин, раздувая ноздри, будто запах и вид крови возбуждали его, будто он едва сдерживался, чтобы не забить бедолагу зонтиком. – Вытри свою крысиную рожу и сделай так…       Он говорил гораздо меньше, чем обычно. Время поджимало, за стеной слышались удивленные голоса – видимо, повара не могли не заметить потрепанный вид официанта, идущего сейчас в холл для гостей, – и Буллок нервничал, поглядывая на настенные часы.       Стрелка медленно ползла к десяти вечера.       – Не боишься, если сюда сейчас заявятся копы?       Пингвин отлип от холодильника, в котором проводил ревизию, смерил Буллока надменным взглядом и парировал:       – А ты кто, Харви? Рождественский эльф?       – Когда я без значка, можно считать меня хоть Пасхальным кроликом.       – Коп без значка все равно коп, – ухмыльнулся Пингвин, быстро переходя из роли "разъяренный дьявол" к роли "свой в доску парень" и, наконец, нашарил в холодильнике бутылку вина. – А! То, что нужно. Каберне Совиньон! Подойдет к стейку из говядины и ребрышкам на углях.       – Пожрать я не прочь. А эту кислятину сам пей, – буркнул Буллок.       Пингвин пожал плечами и принялся ковырять ножом пробку. Он успел вынуть ее, как послышалось, как открываются и захлопываются двери, а вслед за этим донеслись голоса и перестукивание каблуков, отчего у Буллока на миг пересохло во рту, и он неосознанно завел руку за борт пиджака, где была припасена фляга с виски, но нащупал только пистолет.       Хотелось заготовить хоть какую-то колкую фразу. Может, напомнить о связи Барбары с Джеймсом Гордоном. Может, сразу же сказать о намерении Судьи появиться на этой вечеринке богатых и влиятельных готэмцев.       Пингвин опередил его, подняв наполненный вином бокал и воскликнув:       – Барбс, дорогая! Как я рад тебя видеть! Материнство пошло тебе на пользу: ты определенно поправилась в бедрах!       Остановившись в дверях, Барбара Кин, нынешняя владелица крупнейшего в Гоэтме ночного клуба и бывшая криминальная леди, держащая в кулаке половину города, а теперь сменившая имидж роковой блондинки на рыжую стерву, улыбнулась улыбкой акулы и, нисколько не смущаясь, ответила:       – Освальд! Какая встреча! Признаться, сначала я не поверила своим глазам, но это вино, которое ты взял без спросу, и эта потрясающая бесцеремонность, и оружие… да, да, теперь я вижу, что это действительно ты!       Она манерно развела в сторону руки, будто приглашая к объятиям, и верхний свет бликами заиграл на ее декольтированном серебряном платье. Пингвин же, сделав глоток, хрипло рассмеялся и погрозил пистолетом:       – Нет, нет, ты мне костюм помнешь. Я сегодня не склонен к сентиментальности.       Лицо Барбары приняло встревоженное выражение.       – Я слышала, что тюрьма меняет людей, но чтобы настолько!       – Мир меняется каждую секунду: одни рождаются, другие умирают. Как здоровье малышки Барбары Ли?       – Было прекрасным до того, как ты спросил, – она перевела взгляд на Буллока и прищурилась. – Харви… Не ожидала увидеть и тебя.       – Это было спонтанным решением, – небрежно ответил Буллок. – Вообще-то я собирался заскочить за жареными крылышками в КFC…       – А Джим знает об этом? – перебила Барбара.       И стало неуютно. Положение спас Пингвин, который мгновенно оживился и осведомился с нескрываемым интересом:       – Что? Неужели Джим здесь? Как его здоровье? Хорошо ли спит по ночам после того, как упек меня на десять лет в гребаный Блекгейт?!       Буллок закатил глаза и рыкнул под нос:       – Джим то, Джим се, Джим-Джим… Эй, почему любой разговор у тебя неизбежно скатывается к Джиму?!       – А? – вскинула брови Барбара, а Пингвин одарил Буллока уничижительным взглядом. – Ах, нет. Я отправила ему приглашение, но ты же знаешь, – она закатила глаза, – Джим женат на своей работе. В Готэме новая звезда. Так называемый «Судья»…       Она изобразила пальцами кавычки.       – Жаль, – разочарованно выдохнул Пингвин, его вспыхнувший было взгляд потух. – Его появление было бы к месту. Собственно говоря, поэтому я и спросил про здоровье твоей дочери. Ты ведь в курсе, чем знаменит Судья?       – Можно говорить яснее? – лицо Барбары окаменело, как бывало всегда, когда речь заходила о ее новорожденной дочери.       – Ты знаешь, – неопределенно покрутил рукой Пингвин. – Убийство крупных мафиози… убийство детей… не хочу тебя пугать, дорогуша, но лучше бы ты держала дочурку подальше отсюда. Желательно, в окружении дюжины головорезов. Потому что Судья с минуты на минуту окажется здесь прямо… – он вскинул подбородок, сощурившись на часах, где минутная стрелка приближалась к десяти, и закончил: – прямо сейчас!       – Что?!       Барбара повернулась на каблуках, в свою очередь уставившись на часы. И у Буллока тоскливо засосало под ложечкой: так бывало всегда в ожидании беды, будь то поимка очередного маньяка, или крушение мостов, или взрыв в торговом центре.       И беда не заставила себя ждать.       За стенами клуба пронесся низкий раскатистый гул – завибрировал пол, со стеллажей посыпалась посуда, и Буллок ухватился за полку одной рукой, другой хватая Барбару за тонкую кисть. Она взвизгнула, и впечаталась лопатками в стену. Роняя бокал, Пингвин повалился грудью на разделочный стол.       Потом полыхнуло по окнам.       – Ложись! – едва успел крикнуть Буллок.       И стекла брызнули осколками.       Что-то ужалило его в висок. Буллок вытерся ладонью, сквозь заложившую уши вату пытаясь понять, что там кричит Пингвин.       Барбара пыталась подняться, одергивая подол платья, который так и норовил задраться. Ее лицо больше не казалось надменным, в глазах плескался ужас.       – Барбара… Ли… – вот, что говорила она – это легко было прочитать по губам.       – Где она? – прохрипел Буллок, почти не слышал собственного голоса. – Она в безопасности?!       Барбара не отвечала, только тяжело дышала и бессмысленно смотрела в разбитое окно. Осколки торчали в рамах как акульи зубы.       Где-то вдалеке визгливо и бойко застрекотали автоматы.       – Ходу! Ходу! – в ухо Буллоку заорал Пингвин. Ухватив полицейского за ворот, потащил к дверям: адреналин действовал как обезболивающее, заставив Пингвина забыть и о ранении, и о травмированной ноге, и о бессонной ночи.       – Мне нужно к малышке! – ухватившись за дверную ручку, Барбара поднялась на ноги и толкала дверь. Дверь не поддавалась, и искаженное лицо Барбары покрылось испариной.       – Где она?! – прокричал Пингвин.       – У Ли…       – Тогда о ней позаботятся! – перехватив дверную ручку, он потянул ее на себя – дверь распахнулась. – Снаружи мои люди! Если Судья попробует хоть на дюйм приблизиться к «Айсбергу» – его изрешетят!       – Надо разделиться! Как планировали! – прокричал Буллок. Противная заложенность и слабость сошли на нет. Кровь будоражила близость опасности и возможность поймать, наконец, самого неуловимого и кровавого убийцу последних лет. – Вы идите через холл, я обогну с другой стороны! Поймаем этого сукиного сына!       За окном загрохотали выстрелы, сбивая последние остатки стекол. Буллок пригнулся, утягивая за собой Барбару. Пингвин лег сам, но быстро-быстро, по-пластунски подполз к окну и, высунувшись, выстрелил пару раз в морозную темноту.       – Идите! – закричал он. – Эта сволочь знает, что мы здесь! Сейчас я…       Он не договорил: со свистом что-то влетело в окно и покатилось Буллоку под ноги. Барбара завизжала, закрыв ладонями лицо – но это была не граната. Совсем не граната. Просто маленький черный мешочек, туго замотанный резинкой, из-под которой торчал краешек записки.       «От Судьи» – значилось на нем.       – Не прикасайся! – завизжал Пингвин.       Но Буллок уже выхватил записку и, пробегая глазами по строчкам, читал короткое послание, написанное уже знакомым размашистым почерком с сильным наклоном:       «Эй, свиньи! Думаете, что сможете меня поймать? Ха-ха! Вы идиоты, если попались на мою приманку! Раз уж это случилось, хочу успокоить маму-свинку: твою поросюшку я не трону. Но если задумаешь вернуться на скользкую криминальную дорожку – посмотри, что я проделал с маленьким пингвиненком. И это лишь начало игры! Хо-хо! Обещаю: вам, грязные мафиози, это понравится! Ждите следующего послания!»       Буллок едва успел дочитать, как записку из его пальцев вырвала сначала Барбара, затем Пингвин.       – Не открывай, – простонала Барбара, наверняка, уже понимая, что ничего хорошего ждать от Судьи не приходится.       – Дай сюда! – заорал Пингвин и, вырвав у Буллока мешочек, рванул тугие резинки. Что-то маленькое, продолговатое, белое выпало прямо к остроносым туфлям Пингвина, и лицо Кобблпота из бледного стало пергаментно-желтым, потом мертвенно-белым, его веки задергались, глаза полезли из орбит.       И было от чего: вместе с запиской Судья прислал аккуратно отрезанный детский мизинец.