Drinking Buddies

      Буллок гнал машину, на поворотах идя юзом по снежной каше.       Пингвин выглядел хреново: огнестрельное ранение давало о себе знать. Закинувшись двумя таблетками обезболивающего, он ногтем отщелкнул крышку серебряного портсигара и сунул в рот сигарету. Его пальцы мелко дрожали, высекая из зажигалки пламя.       – С каких пор ты куришь?       Пингвин затянулся, закашлялся – явно с непривычки, – и поднял на полицейского слезящиеся глаза.       – Тюрьма меняет людей, Харви, – дерганно проговорил он. – Потери меняют! Я уже не тот, что был до смерти матушки. И не тот, что был до смерти отца. А теперь, когда похитили моего мальчика… и, возможно, прямо сейчас… делают ему больно…       Сорвавшийся в хрипоту голос послал вдоль позвоночника Буллока мурашки. Он понимал, что хотел сказать Пингвин: возможно, Мартина пытают. Возможно, отрезанный у чужого мертвого ребенка палец – только наживка, только первый акт ужасной и кровавой пьесы.       – Мы трахнем этого ублюдка, Освальд! Даже не сомневайся! – Буллок надеялся, что фальшивая веселость в его голосе не покажется Пингвину неуместной, не послужит катализатором к очередной истерике, не спровоцирует его всадить в горло полицейского нож. – Но что ты будешь делать, когда все закончится?       – Прежде всего найму хорошего адвоката, – с охотой ответил Пингвин. На счастье Буллока, он подхватил игру и, крепко затянувшись, дернул уголком рта в улыбке. – Выпишу из Метрополиса или Нью-Йорка. Потом вытащу Эда.       – Нигме нужен психиатр, а не адвокат. А ты не думал усыновить Мартина?       Пингвин выдохнул дымную струйку и отвернулся к окну. Буллок видел только бледную скулу и кончик острого носа, почти касающийся стекла, да тлеющий огонек сигареты.       – Носить фамилию Кобблпот непросто, – наконец, ответил Пингвин. Стекло от его дыхания потело, и он то и дело вытирал его рукавом. – У меня слишком много врагов, а я не хочу, чтобы моих друзей… тех, кем я дорожу… чтобы им причиняли вред.       – Можно уехать из Готэма, – бросил Буллок. Мотор взревел, набирая обороты, чтобы проскочить на желтый. Снежная крупа запорошила лобовое стекло, и Буллок смел ее дворниками.       – О, Харви! Как я не догадался! – съязвил Пингвин. – Все так просто, не так ли? Ни хрена не просто! Видишь ли, такое запоминающееся лицо, – Пингвин ткнул пальцами в свой подбородок, – известно не только в Готэме!       – Собрался делать пластическую операцию?       – Раздумывал над этим, – к удивлению Буллока подтвердил Пингвин, как-то нервно заламывая пальцы. – Можно бы скорректировать нос… и, возможно, избавиться от веснушек…       – Не говори ерунды, Освальд! – сердито рявкнул Буллок, срезая путь через пустынный проулок. – Не пойму, чего больше в твоих словах: конспирации или комплексов?!       Лицо Пингвина пошли пятнами, что можно было расценивать как попадание в цель. Наверное, его дразнили в детстве. Дразнили и в юношестве. Дразнили люди Фиш Муни, не говоря о том, с какой неприязнью говорили о Пингвине сейчас.       Если одна лишь твоя матушка считала тебя красавчиком, а все остальные – омерзительным фриком, есть от чего заработать комплексы.       – Нормальный у тебя нос, – вздохнул Буллок, чтобы хоть как-то сгладить неловкость. – Моя мама, земля ей пухом, и вовсе говорила, что мужик должен быть чуть красивее обезьяны. – Пингвин глянул на Буллока волком, и полицейский поправился: – То есть, я хотел сказать, и тебя кто-нибудь полюбит. То есть! – Буллок вильнул рулем под хищным оскалом Пингвина. – Хочу сказать: посмотри на меня! Явно не модель, но, черт возьми, женским вниманием не обделен! А ведь у меня нет и доли твоей харизмы и денег!       – Действительно? – Пингвин, кажется, немного расслабился. – Ну, тогда можно уехать куда-нибудь в Калифорнию. Теплый климат пойдет мне на пользу, потому что в таком холоде нога меня просто убивает! – он поморщился и закатил глаза. – Купить яхту… а лучше четырехпалубный теплоход. На первом этаже сделать гольф-клуб. На втором – казино. На третьем – мини-Диснейленд для Мартина.       – Твой пацан развит не по годам, – заметил Буллок. – Думаешь, ему все еще интересен Диснейленд?       – Тогда картинг. И стрелковый тир. Игнатиус научит его стрельбе. Может, я даже прощу Зсазса и снова приму на службу… В общем, найму того, кто хорошо разбирается с огнестрельным оружием. Я-то больше предпочитаю работать с холодным.       В этом Буллок не сомневался: когда одной рукой Кобблпот держал пистолет, в другой у него всегда был нож. Буллок читал медицинский анамнез Пингвина, взятый из Аркхэма, где помимо нарциссизма и эдипового комплекса (кто бы сомневался!) строились предположения о садистских наклонностях пациента. Буллок не предполагал: он видел, как убивает Кобблпот, как вспыхивают его глаза, когда лезвие входит в плоть жертвы, как взгляд потом подергивается туманной пленкой насытившегося хищника.       Пингвин был двинутым на голову убийцей. И Буллок не знал, почему его самого еще не нашли с дюжиной ножевых ранений где-нибудь в канавах Нерроуз. Разве что, у Пингвина было не так много вариантов, с кем надраться до зеленых чертей после очередного тяжелого криминального дня.       – Не пойму тебя, Кобблпот, – тряхнул головой Буллок, прогоняя представшие в памяти кровавые видения, – ты никак готовишь Мартина в киллеры?       – Боже, нет! – Пингвин повернул возмущенное лицо с резко вскинутыми бровями. Веснушки явственно проступили на его бледном лице. – Как можно такое подумать?! Мартин унаследует мою империю и все мое состояние, конечно. Но он должен уметь постоять за себя!       Кивнув, будто подтверждая свои слова, Пингвин опустил стекло и швырнул окурок в снег. Алая искра вспыхнула и погасла. Ветер принес запах затхлости и водорослей.       – А на четвертой палубе сделай бассейн, – сказал Буллок. – И пусть вокруг снуют официантки в купальниках. Чтобы можно было сидеть в шезлонге, попивать коктейль и шлепать красоток по загорелым задницам.       – Кхм. Это больше похоже на твою мечту, Харви! Кстати, а чего хотел бы ты?       Пингвин прикурил новую сигарету. Разговор слегка унял его дрожь. А, может, подействовал коктейль из обезболивающих и никотина.       – Я первым делом закажу себе хорошую бутылку «Макаллан» семидесятипятилетней выдержки…       – Недурно, – одобрил Пингвин.       – …а потом буду ежемесячно с жалованья откладывать по сотне баксов. Когда выйду на пенсию – открою свой собственный маленький бар.       – О! Так я тебе посоветую хороших поставщиков! Помню, когда я начал руководить своим первым клубом, то Бутч подсказал мне…       – Законных поставщиков, Освальд!       Пингвин сощурился сквозь сигаретный дым и нравоучительно произнес:       – Это Готэм, Харви! Где тут найти хоть что-то законное?       Они умолкли, как только впереди влажно блеснула темная гладь.       Воды Готэм-ривер чернее самых черных чернил: у пирса еще подсвечены коньячным светом фонарей, а дальше – непроглядная гладь сплошной бархатной черноты. Кто говорит, будто вода – источник жизни? Здесь она – сама смерть. На дне покоятся скелеты людей с залитыми в цемент ногами, ржавые пистолеты, обломки старых мостов и остовы затонувших траулеров.       Здесь под прикрытием рыбной ловли сгружали пакеты с наркотой.       Здесь когда-то проходили крупнейшие сделки между мафиозными главарями.       И здесь же, если верить Нигме, Судья держал Мартина.       – Мои люди подъедут с восточной стороны, – заговорил Пингвин, со стоном выбираясь из машины. Сгорбившись, он оперся о колени обеими ладонями и стоял, подрагивая плечами, будто каждое движение причиняло ему боль.       – Ты выглядишь так, словно вот-вот сдохнешь, – беспощадно заметил Харви. – Лучше пережди в машине. Приведем мальца живым и здоровым.       – Я в порядке! – прохрипел Пингвин, разгибаясь и смаргивая выступившие слезы. – Но хотел попросить тебя об услуге…       – Перепутал меня с Джимом?       – Нет, слушай, – Пингвин уцепился за рукав Буллока, и взгляд его заметался по лицу полицейского. – Я о Мартине… если меня вдруг убьют… или если я снова окажусь за решеткой… прошу, позаботься о нем? Я не имею в виду ничего такого, просто… я подобрал для него неплохой интернат в Метрополисе, и был бы рад, если бы ты от своего имени оплачивал его учебу.       – Освальд! Мне, правда, жаль мальца, – Буллок отцепил холодные пальцы и отошел на шаг. – Но я не миллионер Уэйн и не король Готэма, ты знаешь…       – Я дам тебе доступ к некоторым моим активам, – перебил Пингвин. – Мне будет достаточно знать, что он обеспечен до совершеннолетия, и я даже не буду против, если ты возьмешь какую-то сумму себе. Но… я просто хочу обезопасить мальчика от тех, кто снова может прийти за ним!       «Если, конечно, он выживет сегодня», – подумал Буллок, но вслух не сказал, а вместо этого ответил:       – Хорошо.       – Ты обещаешь?       Пингвин глядел на него снизу вверх, но взгляд был не умоляющим, не заискивающим, не подобострастным – в нем было волнение отца за своего ребенка, и это отчего-то трогало Буллока. Возможно, потому что у него самого не было детей: работа в полиции не оставляла место для семейной жизни, и сначала было некогда, потом поздно, а теперь всего и осталось – что холостяцкая квартира и бутылка виски на столе. И поэтому Буллок сказал:       – Если пообещаю, ты оставишь в покое меня и Готэм?       Взгляд Пингвина вильнул в сторону, но, оправившись, он ответил:       – По крайней мере, на время моего заключения.       Буллок хмыкнул: верить Пингвину – все равно, что класть голову в пасть аллигатору и думать, что он не откусит ее по самую шею. Но сейчас не было времени для споров, и оставалось надеяться, что обещание Буллока удовлетворит Пингвина.       Гангстер еще долю секунды пытливо ощупывал лицо полицейского, потом отвернулся и молча захромал по направлению к пирсу. Его угловатая тень, похожая на изломанную птицу, пересекла еще никем не хоженую снежную полосу.       Буллок снял пистолет с предохранителя.       Хотелось надеяться, что их прибытие осталось незамеченным: машину Буллок оставил за домами, а сами они вошли со стороны доков. Здесь пахло ржавчиной и рыбой, и судостроительные краны тянули железные шеи к небу – не было ни звезд, ни луны, но это Готэм. Здесь всегда пасмурно.       Ему показалось, что в стороне промелькнула чужая тень. Буллок сощурился, подслеповато всматриваясь в темноту, и тихо позвал:       – Освальд…       Пингвин остановился, и Буллок услышал металлический щелчок: правильно, всегда нужно быть наготове. Но додумать не успел: пирс осветился белыми вспышками. Натужно захлопали глушители, и стало видно, как от ангаров бегут фигурки людей.       – Это мои! – задыхаясь, сказал Пингвин, и еще быстрее захромал вперед.       Кто-то вскрикнул от боли. Где-то раздался всплеск.       Над водой вспыхнуло бледное зарево и оглушительно застрекотало, кося людей Пингвина.       – Назад! Назад! – заорал Буллок, пригибаясь за ржавой бочкой.       Пингвин оступился, взмахнул руками и шлепнулся на пятую точку, выругавшись так грязно, что даже Буллоку стало неловко. Прочистив горло, он зашипел:       – Отзывай людей! Подонок затаился где-то на воде! Ни хрена не разглядеть!       – Мне тем более! – ответно пропыхтел Пингвин, барахтаясь на скользких досках, словно майский жук. – Что там, Харви?       – Отходят.       Фигурки оставшихся – кто ползком, кто прячась за деревянными катушками, – отступали к ангарам.       – Скоро нагрянет полиция, – продолжил Буллок. – Она с клуба у нас на хвосте!       – О, прошу! – язвительно выплюнул Пингвин, наконец, поднимаясь на ноги. – Только не раскаивайся тут при мне, что связался с преступником!       – Я раскаиваюсь только в одном: что не убедил Джима пристрелить тебя тогда на пирсе, – в тон ему парировал Буллок. – И все проблемы испарились бы тогда как по волшебству Голубой феи!       Пингвин приоткрыл рот, чтобы ответить, но не успел.       Над пирсом раздался пронзительный звук, от которого зазвенело в ушах, и Буллок зажал их ладонями. Вслед за звоном раздался голос, искаженный громкоговорителем:       – Привет всем! Говорит Судья!       И все затихло, слышался только легкий всплеск волны.       Пингвин, белый как привидение, напряженно всматривался в берег. Конечно, не видел ничего, зато за приветствием раздалось издевательское:       – Мистер Освальд Честерфилд Кобблпот! Я так рад, что вы догадались, где меня можно найти! Будьте любезны, выйдите на свет!       – Не ходи! – вскинулся Буллок.       – Понимаю вашу нерешительность, – меж тем продолжил голос. – Но выбор невелик: или вы выходите на свет, или получаете правую руку опекаемого вами сиротки. Что скажете на это?       – Отпусти его! Ты! Сукин сын! – завопил Пингвин и бросился к пятну фонаря. – Вот я! Давай! Выходи! Встретимся лицом к лицу, как мужчины!       Он развел руки в стороны, поворачиваясь то к докам, то к реке.       – Похвальная смелость! – прогрохотал в громкоговорителе голос. – Но вы зря думаете, будто мне свойственно рыцарство! Говоря с вами, я не представляю отдельно взятого человека! Я представляю Готэм! Всех его жителей и каждого по отдельности! Вы – пиявка, присосавшаяся к городу! Вы – падальщик! Вы паразит, который должен исчезнуть с лица земли! Впрочем, вы умрете не один! Нет! Ваш выкормыш отправится вслед за вами! Посмотрим: действительно ли пингвины едят рыбу? Может, наоборот?       – Я сдеру с тебя шкуру! – заорал Пингвин, бросаясь к воде.       Теперь увидел и Буллок – там, скрытый тенями, чернел силуэт рыболовецкого траулера.       – Попрощайтесь мысленно с ним! – продолжил греметь голос. – Не вы ли говорили: когда знаешь, что любит человек – знаешь, как его уничтожить! Посмотрим, так ли это!       Пингвин открыл огонь.       Пули со свистом вошли в воду, но что-то – услышал Буллок, – царапнуло по железу. Затем над водой вспыхнул слепящий свет – это зажегся носовой фонарь, – и все стало, как на ладони: и дерганая фигура Пингвина, и залегшие за ржавыми катерами гангстеры, и сам Буллок. И, конечно, рыболовецкий траулер, взбивающий винтами речную воду.       Зарокотал автомат.       Буллок отстреливался, целясь в двигатели, но свет бил прямо в лицо, и он не был уверен, что попадает. Пингвин упал на живот и по-пластунски отполз за бочки. Расстояние между пирсом и траулером увеличивалось. Пули уходили в воду. И Пингвин, застонав, в раздражении отбросил пистолет.       – Мартин там, Харви! – прокричал он, задыхаясь. – Этот ублюдок увозит его на траулере! Действительно ли пингвины едят рыбу, или наоборот?! О, Господи! Я должен догнать его!       Пригибаясь и лавируя вдоль пирса, Пингвин рванул к стоянке катеров.