9 октября 1963 среда
Взгляд опять убежал в окно — заумные рассуждения о способах комбинирования разнородных заклинаний не смогли его удержать. Некоторое время Гарри рассматривал хмурый пейзаж. Запретный лес стоял голый и мрачный. Магические деревья сбрасывали листву раньше обычных, поэтому зима казалась ближе, чем на самом деле. Поттер закрыл глаза и прислонился затылком к оконному откосу. Арифмантику отменили, и колдун бесцельно шатался по школе, пока не пристроился на широком подоконнике. В дальней части четвертого этажа не было ни аудиторий, ни оживленных переходов, ни болтливых портретов. Искусный маг мог бы скроить себе плащ из царившей здесь тишины. Гарри положил учебник на колени, совесть не позволила закрыть книгу, хотя колдун понимал — дело безнадежное. Он минут пятнадцать пытался повторить параграф о теориях магов Геттингсбергской школы, но не продвинулся дальше первого абзаца. Что-то не давало ему покоя, будто недовольная соседка, которая колотила шваброй в потолок. Поттер всмотрелся в стекло, разделенное оконной оплеткой на аккуратные ромбы. Его смутное отражение походило на пленника. Время летело. Скоро Риддл откроет Тайную комнату, а заодно и свои тайные замыслы. Увидев настоящее лицо Темного Лорда, Поттер вернется домой. Вот только все ли он унесет с собой? Вдруг иллюзия сработает, как зачарованное стекло: тело встанет и уйдет, а душа останется внутри, скованная свинцовой оплеткой? — Ты как принцесса из сказки. Высматриваешь верного рыцаря? Появление Риддла застало врасплох, гаденыш умел договариваться с тишиной. Гарри неловко повернулся. Учебник свалился на пол. — Чтоб тебя… Том ухмыльнулся краешком рта. Его магия подхватила книжку с пола и бросила Поттеру, тот поймал. — Элоквентомбарабияферосипая, — на одном дыхании выпалил Риддл и вдруг пропал. Гарри замер, не зная, то ли хвататься за палочку, то ли нет. Слова звучали угрожающе и в тоже время нелепо, а сам фокус напоминал глупый розыгрыш. Видимо его рассеянность в должной мере потешила самолюбие темного мага. Голос, прозвучавший совсем близко, соизволил пояснить: — Я нашел это заклинание в дневнике Хуго Морсельоне. Хуго жил в девятнадцатом веке и разрабатывал теорию абракадабры. Он считал, что некоторые звукосочетания, если их поставить в определенном порядке, могут усилить действие магии. Перед тем как поиски идеального усилителя довели его до ручки, Хуго создал несколько эффективных заклинаний. Одно из них позволяет сделаться невидимым для чар и для глаз нелюди. Том стряхнул с себя Элоквентомбарабияферосипаю. У невидимости один существенный недостаток. Невидимке нельзя покрасоваться. Гарри выдавил из себя удивленное хмыканье. Домашки Риддлу задавали не меньше, и, в отличии от Поттера, делал он ее не на отвали. Плюс работа. Плюс обязанности старосты. Плюс всякие свои проекты… — Как ты это раскопал? В смысле когда успел… — Долго ли умеючи, — Том торжествовал, но не зло. Его радость обладала странным притяжением. — Это и есть твоя особая американская магия? — Получается, я проиграл спор. Что ж, мистер Риддл, сегодня я ваш личный Исполнитель желаний, — Гарри свесил одну ногу с подоконника, вторую притянул к себе, освобождая место, но Том не воспользовался приглашением. — Отлично, — темный маг посмотрел на него, будто прицениваясь, — Я хочу знать, почему ты здесь. — Сложно объяснить… Взгляд Риддла будто прибавил в весе, и Гарри поспешил добавить: — Я не увертываюсь. У меня нет никакого тайного плана. Просто… Моя жизнь давно шла к тролльей матери и тут мне предложили на время сбежать от проблем. Я согласился. Вот так я оказался в Хогвартсе. — От чего ты бежал? — вопрос звучал участливо, но говорил прирожденный обманщик. Гарри не поддался. — Одно желание — один вопрос, — он скопировал усмешку Тома. — Ладно, — Риддл был на удивление добр, иногда с ним такое случалось. — Хочешь увидеть еще одно заклинание? Не дожидаясь ответа, он взмахнул палочкой. В воздухе завертелась мерцающая дымка, из которой соткался Патронус — феникс. Птица выглядела точь в точь, как живая, только рожденная не из огня, а из какого нибудь далекого звездного сияния. Это было красиво. Вдобавок магический свет падал на лицо Риддла под таким углом, что зрачки терялись в серо-голубой радужке. Теперь Гарри понял, почему глаза часто сравнивают с озерами. За каждой затасканной фразой пряталось нечто завораживающее. Поттер с трудом отвернулся. Щеки покраснели. Кровь стала горячей и беспокойной, молодое тело снова подставило. Он до боли стиснул левую руку в кулак. Патронус погас. — Идея с боггартами была неплоха, — буднично произнес Риддл. — Рад был помочь, — буркнул Гарри. Да, он злился. Если бы он отпустил свою злость на волю, она бы схватила Тома за плечи, встряхнула, потребовала, «перестань ты, наконец, лицемерить». Первая отбросила бы притворство, толкнув Поттера вперед. Он почти чувствовал, как целует Риддла, как прижимает к себе… Если бы фантазии имели материальное воплощение, он бы пнул их со всей дури. Гарри выдохнул сквозь стиснутые зубы. Том ухмылялся, словно читал его мысли. Скорее всего и правда читал. «Подавись», — подумал Гарри, а вслух сказал: — Мне нужно повторить Чары. — Приятно слышать, что ты взялся за учебу, до следующих ааgов осталось три недели, — теперь с ним заговорил Риддл-староста и тон был соответствующим: поучительным и строгим. — Не опоздай на урок. ***12 октября 1963 суббота
В теплице было жарко, пахло перегноем, травами и пыльцой, тем не менее у Гарри не возникало ощущения, что он стоит на лугу или в саду. Скорее он чувствовал себя так, будто сунул голову в немытый котел для зелий. Играла «Горячая штучка». Колдун где-то слышал, что музыка положительно влияет на рост растений. Немного поэкспериментировав, он остановился на диско. Каждый день небольшой мыслесборник в форме толстой фарфоровой кошечки два часа извергал песни, которые Поттер перебрасывал туда из своей памяти. Слушатели — раскидистый шалфей, скоромный мирт, мандрагора, торчавшая в слишком большом коричневом горшке и полынь, выглядели вполне бодро. Места им едва хватало. На длинном деревянном столе, приставленном к самой стене, теснились учебные проекты всех шестикурсников. Каждому был выделен небольшой квадрат. Гарри полил подопечных, убрал сухие листья, подкормил и занес все свои действия в журнал наблюдений. Потом поправил этикетку «Г. Поттер С. VI» на горшке с полынью. Зазвучал «Скользкий преступник». Субботним утром в теплице никого не было, и Гарри прибавил громкости, пусть другим цветам и травам тоже перепадет немного позитива. Для него же все было безнадежно, зажигательный ритм шел мимо ушей и мимо души. В основном из-за Риддла. Между ними творилась полная хрень. Гарри старался не обращать внимания на темного мага, тот в ответ выделывался по всякому: рассказывал доклад по Чарам, так что заслушивались все, включая Флитвика, колдовал, собирая восхищенные охи, цеплял издевкой или загадкой. Гарри увертывался, изображая безразличие. Тогда Том переключался на другие дела, и начиналось новое испытание. Поттер задавался вопросом, а не напридумывал ли он себе всякого, искал встречи, разговора, взгляда. Риддл ухмылялся и записывал его капитуляцию, как свою победу. Гарри бесился, твердил себе, что не будет собачкой на коротком поводке, с которой можно поступать, как угодно — она никуда не денется... Скрипнула дверь, в теплицу кто-то шагнул. Поттер убавил звук до минимума. — Эй, все в порядке, — вошедший откинул капюшон равенкловской мантии. Это оказался Генри Фицберг с шестого. — Мне нравится твоя музыка, она забавная. — Ну… тогда тебе точно стоит послушать «Дождь из мужиков», — Поттер смутился. Генри был красавчиком, хоть и не брюнетом. — Не отказался бы, — равенкловец фыркнул и подошел к нему. Улыбка Фицберга прогнала неловкость. Не самый одаренный умник среди умников, он умел разговорить застенчивого, рассмешить хмурого, очаровать кого угодно, включая Филча и его кошку, которую неизменно звали миссис Норрис. — Сейчас найду, — Гарри улыбнулся в ответ. Миртл говорила, что Фицбергу нравятся парни, причем говорила с намеком. Еще она добавляла, что брюнеты и блондины отлично смотрятся вместе. Поттер, занятый тренировками, оценками и Риддлом, слушал ее вполуха. Он и сейчас не собирался клеить Генри, а всего лишь подыграл чужой беззаботности. — Идешь на деревенскую ярмарку? — спросил Фицберг. — Ага, с Миртл и Товани. — А со мной не хочешь? Ладонь замерла над головой кошечки-мыслесборника. Вместо того чтобы искать обещанный «Дождь», Гарри остановил музыку. — Это свидание? — уточнил он. — Да, — ответил Генри на зависть беспечно. — Не слышал, чтобы кто-то в Хогвартсе приглашал парней на свидание. Ты не боишься, что тебя будут осуждать? — Пусть боятся те, кому нужны успешные карьеры и место в справочнике «Кто есть кто в Магической Британии». Но ты ведь не из них? Ты не похож на типичного слизеринца. — Карьеры точно не для меня, — Гарри пригладил волосы, поправил очки и впервые за весь разговор посмотрел в лицо Фицберга. Глаза у равенкловца были чисто-голубыми, без всяких сбивающих с толку оттенков. — Тогда давай встретимся через час у "Сладкого Королевства". — Да… я только скажу Миртл… — в голове Поттера щелкнуло и два и два наконец сложились. Он сообразил от кого Генри узнал, что слизеринец утром будет в теплице и не засветит в Ступефаем в ответ на предложение сходить на свидание. — Это она тебя подбила? — Скорее придала уверенности, — хитринка сделала улыбку Фицберга еще обаятельнее. Сначала Поттер думал согласиться лишь для того, чтобы отвлечься, но теперь у него появилась надежда, а вдруг все пройдет искренне и непринужденно. Вдруг ему просто нужно немного романтики? Он ведь гриффиндорец, а не расчетливый змееныш, которому по сердцу отношения без обязательств и взаимных привязанностей. — Я должен ей огромную коробку шоколадных нюхлей, — Гарри накинул сумку на плечо и сунул руки в карманы, он не хотел демонстрировать нервозность. А она была, все-таки его впервые в жизни пригласили на свидание. — Значит через час у «Королевства»? — Через час у "Королевства", — нервозность просочилась наружу, приняв форму идиотской улыбки. Поттер поспешно сказал «до встречи» и направился к выходу. К школе он бежал, не слыша под собой ног, потом усилием воли перешел на торопливый шаг, а в подземельях снова припустил во все лопатки. Сэд, вечный рыцарь зачарованной картины, остановил его холодным взглядом: тому, кто хотел войти на территорию Слизерина, сначала следовало принять вид, подобающий настоящему слизеринцу. Гарри пригладил лохмы и покаянно улыбнулся. — Том просил передать тебе, — рыцарь выпрямился во весь рост, широко расставив ноги. Холод из его глаз никуда не делся, — что одна из твоих песен сбежала и теперь мотается по подземельям. — Вот… — Гарри прикусил язык, Сэд не одобрял ругательств. Да и какой смысл сейчас ругаться? Колдун нахмурился, вспоминая, когда он мог упустить юркую мелодию. Рыцарь нетерпеливо вздернул брови. — Я прямо сегодня ее поймаю, — Поттер послушно выпалил то, что от него ждали. К сожалению, «то» оказалось не совсем то. — Том сказал, немедленно, а не сегодня. — Не могу, мне надо в Хогсмид на ярмарку. У меня свидание, — пояснять было не обязательно, но важная новость вертелась на языке. — Свидание, — Сэд покатал слово во рту, будто прикидывая, а не тот ли это пароль, который освободил бы его из заточения в картине. Вряд ли нормальному слизеринцу стукнуло бы в голову произнести такое вслух. — С Фицбергом, из Равенкло, — признался Гарри с легким сердцем. Его младший сынишка как-то притащил из школы выражение «хвост облез, облезни лапа». Оно вполне подходило к ситуации. Однако рыцарь не выглядел шокированным: — Помни о чести Слизерина и о приказе своего старосты. Дверь отворилась. — Я постараюсь поймать песню. Вот очень постараюсь, — бросил Гарри напоследок. Время поджимало. Он привел себя в порядок, переодел свежую рубашку, сменил школьную мантию на обычную черную. От волнения переборщил с горькой ванилью, но погода была ветреной, и Гарри решил, что пока добежит до Хогсмида излишек запаха развеется. Он выскочил в коридор и будто бы запнулся, о тихий звук. Разобрав знакомую мелодию, колдун усмехнулся. Сегодня определенно был его день. Голова уже качалась в такт. Поттер снял очки, достал палочку и подхватил слова, подманивая мелодию. - Обычная городская девочка, ищущая боя всей жизни, никто не замечает ее в реальном мире, все говорят, она – сумасшедшая… Этого было мало и для музыки и для него. Он повел плечами, эффектно крутанулся, дернул ногой. Взмах рук, два шага и снова поворот. И пение, которое подкупало не красотой, а бесшабашностью. Звучало оторванным от скучной рутины, от определенности, от старения и умирания. Если Гарри брался орать, то орал от души. — Она танцует в опасной зоне, где танцор становится танцем. Это может порезать, как нож, если дар становится огнем на проволоке между желанием и тем, что будет. Она — безумная, безумная на танцполе и танцует так, как никогда не танцевала раньше. Песня стала громче. Она вилась вокруг него, не заглушая, а будто поддерживая. Поттер тряхнул головой и снова сделал поворот вокруг своей оси, мантия драматично хлопнула об ноги. На его пути материализовался Том Риддл. Гарри замолчал, остановившись буквально в шаге от темного мага. В последний момент рука на автомате поднялась, и кончик палочки зацепил мелодию, не дав той улепетнуть. Колдун коснулся палочкой виска, «Безумная» скользнула обратно в голову. — Я поймал песню, — он сунул палочку в карман и нацепил очки. — Молодец, — съязвил Том, — Тебе запрещено покидать Хогвартс до утра понедельника. — Что!? — Твое наказание действует с этого момента, — непререкаемый тон скорее подходил декану, чем старосте факультета. Поттер поежился, но не сдался. — Можно наказать меня с завтрашнего дня, хоть на всю неделю хоть на месяц? — Не торгуйся, ты не на ярмарке. — Так в этом все дело? — хмыкнул Гарри. — В том, что я иду на ярмарку или с кем я туда иду? — Ты переоцениваешь собственную значимость, — Риддл скривил тонкие бледные губы, — не нарушай дисциплину, и никто не будет тебя наказывать. — Здесь все нарушают правила, — Гарри подался вперед, дерзя всем своим видом. — У них хватает мозгов не попадаться. — Я… — колдун загнал злость внутрь. В его планы не входило еще глубже увязнуть в отработках. — Назначь мне любое наказание, но только не сегодня. Меня ждут. — Не мои проблемы, — злорадство выглянуло наружу. Поттер сглотнул резкие слова: — Пожалуйста, Риддл, будь человеком… — Известный охотник на нежить Дракерн Игелбоу назвал человека самой злобной, жестокой и коварной из всех тварей, что обитают под луной и под солнцем. Ты просидишь в школе все выходные. Гарри подобрался. Он не видел другого варианта, кроме как побить Риддла его же оружием. Хоть Том держался по профессорски важно, он занимал далеко не главную ступеньку в школьной иерархии. — Посмотрим, что скажет Маркус. *** Ярмарка ненадолго отогнала наступающую зиму, вернув призрак лета. Она наполнила воздух теплом, будоражащими запахами карамели, сахарной ваты и хотдогов. Солнце засияло ярче, кое-где вылезла разбуженная магией молодая трава. Звенели, свистели и гремели аттракционы: носились по кругу белые единороги, катались расписные паровозики, взлетали деревянные самолетики и большие переливающиеся пузыри. Киоски, предлагающие проверить силу, ловкость или магические способности, собирали длинные очереди. Кто-то пытался попасть в прыгучий кабачок, кто-то – поймать невидимку, одни бросали кольца, другие подманивали белую свинку. Согласно старому поверью она приносила удачу. Крутилось ярко-красное колесо обозрения. Мартышка в полосатых штанишках и желтой жилетке забралась в одну из кабинок и, уцепившись хвостом за перила, раскачивалась в воздухе. Хлопали пологи полосатых шатров. Светловолосая первокурсница-пуффендуйка гладила карликового слона из "Зоопарка в миниатюре", ее подружка стояла рядом, держа в руках два огромных круглых леденца. Гарри был частью всего этого. Он давно не чувствовал себя таким беззаботным. Колдун не знал в чем дело: в атмосфере праздника или в Фицберге, и, честно говоря, не хотел докапываться. Он рассмеялся в ответ на шутку Генри, откусил от желто-оранжевой сахарной ваты. Ему не особо нравился вкус, но забавляла сама структура ваты. После каждого укуса на круглых боках оставались четкие следы зубов. — Куда теперь? — спросил Фицберг. Они уже были в комнате страха и комнате смеха, испытали Колесо Фортуны. Поттер огляделся, немного оглушенный суматошным весельем. Он слишком давно не выбирался на ярмарки. — Может Колесо обозрения? — Я боюсь высоты, — Генри едва заметно покраснел. Щеки у него были гладкие, должно быть, он даже не пробовал бриться. В другое время и в другом месте Гарри бы долго представлял, каково это коснутся лица Фицберга. Сейчас он не раздумывал, а медленно провел костяшками пальцев по тонкой скуле. Румянец на щеках равенкловца стал ярче. Умом Поттер понимал, это всего лишь картинка, но картинка была красивой. Может в реальности другого шанса у него не будет, а если и будет, то не с шестнадцатилетним парнем. Во всяком случае, Гарри еще верил в свою порядочность. Он улыбнулся, но что-то пошло не так, лицо Фицберга посерьезнело. Осенний сквозняк прошмыгнул сквозь согревающие чары, задел, вызвав дрожь. Гарри вдруг стало мало ярмарочных развлечений, смеха и суеты. Его тянуло прижаться к чужим губам, урвать немного чужого тепла. Если бы на месте Фицберга был Риддл, Поттер никогда бы не сделал рискового шага. Но Генри не походил на человека с ног до головы замотанного в колючую проволоку. Гарри поцеловал равенкловца, не робко и не страстно. Нежно, пожалуй. Он не оценивал. Отчасти потому, что как никогда ощущал себя во сне. Однако, мир, который мог подарить одному проебавшемуся колдуну чудесную грезу не был совсем паскудным местом. Поттер чуть отстранился, ладонь сама собой легла на затылок Генри. Равекловец не сопротивлялся, задел кончиком языка впадинку между нижней губой Гарри и подбородком. На секунду колдун решил, что Фицберг слизывает вкус сахарной ваты. Затем Поттер вспомнил про саму вату, та валялась на земле. Бывает. Генри будто перехватил его мысль и ответил, точнее, ответили его глаза. В них появились смешинки. Гарри снова его поцеловал, но пришлось прерваться. Злой взгляд жег спину. На ярмарке у Поттера то и дело возникало чувство, что за ним наблюдают. Вот только кому он на хрен сдался? Джильда увела Миртл к гадалкам, шепнув напоследок «за тобой должок». Поход обещал быть долгим, судя по количеству вывесок, здесь можно было бы набрать целый гадательный полк. А Риддл… Темный маг наверняка не стал бы разбазаривать субботний день на выслеживание придурковатого сокурсника. Гарри оглянулся. Не сказать, чтобы их поцелуй привлек всеобщее внимание. Огненное шоу было интереснее, говорящий пес-предсказатель — забавнее. Старый «ветерок», чьи ржавые цепи, дребезжали и лязгали, как у призрака, не давал севшим на него смельчакам времени на пристальные разглядывания. И все же вон там компания девчонок хихикала и перешептывалась, а полная ведьма, стоявшая чуть дальше, поджала губы, другая — помоложе и похудее, растерянно хлопала ресницами. Это все было не то. Поттер встретился глазами с приземистым парнем в клетчатой мантии, вот кого распирало от злобы. Маленькие глазки сверкали из под накрученного чуба, Гарри приобнял Фицберга, не сводя взгляда с «чубастого». Парень сделал шаг вперед, но приятель поймал его за руку и что-то сказал на ухо. Они отступили в тень. Загадка вроде бы разрешилась, хотя Гарри все равно казалось, что тот острый неприязненный взгляд прилетел с другой стороны. — Стоит быть осторожнее, — предупредил Генри. — Мы же не ищем проблем. — Я не хочу быть осторожнее, — в Поттере проснулся юношеский максимализм. Фицберг занервничал и чтобы его успокоить, Гарри пообещал не напрашиваться на неприятности. Сбоку от Колеса обозрения стоял Зеркальный лабиринт – деревянный амбар, расписанный под туман, чьи завитки складывались в разные фигуры: зверей, птиц, людей и чудовищ. — Пойдем туда, — предложил Поттер. Название звучало заманчиво, в лабиринтах всегда полно закутков и уголков, где можно пообжиматься. — Пошли, — Генри стиснул его ладонь, давая понять, что их мысли движутся в одном направлении. Гарри не ждал, что коридоры окажутся полностью зеркальными. Он представлял тонкие наспех сварганенные перегородки, увешанные кривыми зеркалами в нарочито тяжелых рамах, а получил нечто тревожное и ненадежное. В комнате ужаса он смеялся и шутил, здесь же не смог выдавить из себя и самой жалкой улыбки. Впрочем, у ситуации был свой плюс, — Генри прижался теснее. Поттер обхватил его за талию, с прочим пришлось повременить, рядом слышались чьи-то голоса. Колдуны вошли в лабиринт. Отражения плавились, ломались, смазывались. Они не веселили. Они походили на преследователей, которые не отстанут, несмотря на свои ломаные прерывистые движения. Гарри перестал разглядывать зеркала. Он напомнил себе, что все это лишь куски стекла, посеребренные с одной стороны. Скорее всего, они крепились потрепанными чарами на хлипкую конструкцию из старых досок. Бояться следовало не мистики, а того, что какое-нибудь из зеркал грохнется им на голову. — Раньше на сильных волшебников ставили зеркальные ловушки, — сказал Генри шепотом. — Зеркала очень чувствительны к магии. Есть заклинания, способные сделать из них порталы в иное измерение. Там обитает сила, которая может высосать из тебя силу, разум и душу. Сначала она забирает твои ощущения и физические способности, потом магию, пока наконец не добирается до твоей сущности. — Жестоко, — отозвался Поттер. Страшилки давно его не пугали, но тишина лабиринта щекотала нервы. Голоса исчезли. Куда? Провалились в зеркальные омуты? Возможно. Гарри чувствовал себя мальчишкой, который, насмотревшись фильмов ужасов, в одиночку поднимается в спальню. Впрочем, для себя он давно решил, что люди опаснее потусторонних тварей. — Жутко, — Фицберг поежился. От зеркал шел холод, будто за ними прятались дементоры. Странно, что дыхание еще не висело в воздухе облачками пара. — Есть немного, — Гарри прижался теснее. — Будто здесь настоящая комната ужасов, а не там, где... — Чё, голубки, милуетесь? — насмешливый голос, будто хлестнул кнутом, парни отпрянули друг от друга. «Чубастый» и его дружок перекрыли проход. Гарри глянул вправо. Из-за поворота показались еще двое колдунов, тоже взрослые, не вчерашняя школота. Генри обернулся шмелем и был таков. Враги не успели среагировать, Гарри к сожалению тоже. Он не умел ни во что превращаться, но мог бы сбежать, проломив заклинанием стену или потолок. Теперь возможность была упущена. Чужаки наставили на него палочки. Четверо на одного. Поттер хотел спросить у их вожака, ты к бабе своей тоже ходишь с приятелями, чтобы она точно не осталась неудовлетворенной? Благоразумие придержало дерзкие слова за пазухой. Уроды не собирались избивать его до полусмерти, им хотелось поиздеваться, немного попинать беспомощную жертву, тешась мыслью «какие мы правильные учим гомосека уму-разуму». Но если он будет нарываться, тогда они взбесятся всерьез. «Тяни время», — сказал себе Гарри. В голове крутилось несколько вариантов, вот только нужно было не ошибиться и выбрать тот, который сработал бы наверняка. — Вы не подумали, что я могу оказаться могущественным колдуном? — он посмотрел на «чубастого», но не глаза в глаза. За спиной расхохотались. По спине побежали мурашки, уже не от зазеркального холода, потустороннее отступило и больше не пугало. — Ты могущественный колдун? Грязный извращенец, вот ты кто, — главарь понизил голос, кося под крутого. — Одно другому не мешает. «Чубастый» открыл рот и вдруг рухнул на пол. Приятель упал рядом. Оба отрубились. Кто-то охнул. Взгляд не поспевал за событиями. Гарри развернулся, но между ним и недоброжелателями вспыхнула огненная стена. Что-то схватило его за руку, дернув вперед. — Шевелись, — прошипела «невидимая сила» знакомым голосом. И они драпанули. Риддл все еще укрытый Элоквенкактотамее, уверенно выбирал дорогу. Он был достаточно предусмотрителен, чтобы оставить метки. Впереди маячил выход. В этот момент подлые стены задрожали, по зеркалам, будто по водной глади побежала рябь. — Твою ж… они наложили зеркальное проклятие, — Том сбросил чары невидимости. Вместе с ней слетела часть его самоуверенности. Из темного мага он превратился в мальчишку, который, не рассчитав силы, попер против взрослых дядей. Зеркала разлетелись, обернувшись снежной блестящей мишурой. Она заполнила воздух, а потом колдунов обняла плотная удушающая темнота. — Эй, ты здесь? — вопрос звучал глупо, жесткие пальцы все еще до боли сжимали запястье Гарри. Однако ему хотелось убедиться, что пальцы принадлежат именно Риддлу, а не кому-нибудь или чему-нибудь еще. — Да, — ответил Том приглушенным голосом. — Нужен свет. — Не смей колдовать! — У меня есть «музыкальный светлячок», — свободной рукой Гарри пошарил в карманах, обещая себе, что если найдет маленький шарик, то больше никогда не будет проклинать свою привычку хранить всякий хлам или жаловаться на дурацкие подарки Миртл. «Светлячок» повис в воздухе. Он испускал мутное розовое сияние и играл бодрую мелодию, знакомую, но недостаточно популярную, чтобы Поттер ее узнал. Музыка звучала пугающе, свет вызывал тошноту. Гарри сообразил, что его колотит. — Я ничего не вижу, — голос Риддла задрожал. Показное спокойствие было слишком хрупким, ужас слишком сильным. Поттер задвинул собственный страх. Ведь не к нему тянулись жадные темные язычки. Они задевали Тома, будто искали, где присосаться и что еще забрать. Вспомнились слова Фицберга «силу, разум и душу». Он толкнул Риддла прямо под «музыкальный светлячок», там свет был самым ярким. — Покажи глаза. — Нет, — темный маг плотно зажмурился. — Надо идти. — Куда? — Я не… Что-то мягкое задело ногу. Потом Гарри стыдился своего вскрика и утешал себя тем, что хотя бы не обмочил штаны. Колдун опустил глаза. В круг света незаметно просочился пушистый толстый кот, «светлячок» превратил белую шерсть в бледно-розовую. В другом месте животное выглядело бы забавно, здесь же смех был чем-то невероятным, вроде жидкого льда. Поттер опешил. Он встречал лишь одного такого «царь-кота». — Сугроб… — колдун не знал, можно ли бредить в потустороннем мире иллюзии. — Что… Что там? — Риддл ухватился за него обеими руками. — Кот. Вроде это… Сугроб развернулся и двинулся прочь. Хвост стоял торчком, под ним сверкала бритая жопка. У Гарри вырвалось нервное хмыканье. Кот бросил на него неодобрительный взгляд. В голову закралась подозрение, что они имеют дело с анимагом, который как раз сейчас размышляет, за каким чертом он тратит время на безнадежных идиотов. От безысходности Поттер доверился странному союзнику. — Объясню потом, а сейчас — за ним. Быстрее, — он взял Тома за руку и потащил вперед. Сугроб торопил. Пушистый хвост лупил по воздуху, будто задавая ритм. Скорее. Скорее. Риддл ругался и спотыкался. Гарри ругался в ответ. Наверно ему следовало бы проявить больше сочувствия к чужой слепоте, но они тащились слишком медленно, когда нужно было бежать со всех ног. Тьма наступала на пятки, тьма становилась сильнее. Свет защищал не больше, чем яичная скорлупа. Зазеркалье сдавливало проглоченную добычу. Том упал, Гарри растянулся вместе с ним. Выматерился. Да как можно спастись, если в тебя вцепилась неуклюжая обуза? — Поднимайся! — Поттер сел. — Не могу… — Риддл не просто оборвал себя, а закусил губу. Сжал зубы, не позволяя страху и отчаянию превратиться в слова. Он не унизится до мольбы. Это выглядело глупо и так по риддловски: терять себя, но в тоже время бояться расстаться с ненаглядной гордостью. Руки спутника он не выпустил. Это не имело значения. Гарри мог схитрить и вывернуться, тьма сделала бы остальное, и пока она жрала, он бы успел выбраться. Поттер хотел бы откреститься от позорных мыслей, сказать, что их ему внушили дьяволы, темнота, потусторонние силы… Но никто не вторгался в его сознание. Вся его подлость принадлежала ему и только ему. Гарри оглянулся, проверяя, где Сугроб. Кот никуда не делся. Тьму корежило. Она разлохматилась голодными языками, и те яростно извивались, самая сатанинская из всех свор, которую только можно было представить. От них не отобьешься, не увернешься, не улизнешь, волоча на себе беспомощного Риддла. Оставался только один выход... И тут Гарри осенило. Мысль была до идиотизма проста: потусторонние силы не завладеют им, пока он сам их не впустит. Эта идея будто окружила его защитной линией, отделив от страха. — Не можешь, так не можешь, — он прижался щекой к щеке Тома, кожа была влажной и горячей. Темный маг дернулся, избегая прикосновения. Он старался сохранить безразличие, уже не из гордости, а скорее из страха, что слова Гарри — игра, цель которой усыпить его бдительность, а потом бросить здесь. — Один киногерой сказал: не можешь идти, ползи, не можешь ползти найди того, кто донесет тебя, — Поттер удивился своему буддистскому спокойствию. Он-то считал, что скорее потеряет все волосы и зубы, чем избавится от неуверенности. — Хватайся и устраивайся у меня на спине. Сделаю зазеркалью одолжение, спасу его от великого несварения. Ресницы дрогнули, казалось, Риддл распахнет глаза, но он ограничился кривой улыбкой. — Многоуважаемые потусторонние сущности, понимаю, вас привлекает сила, — продолжил Гарри громче. Том закинул руки ему на плечи, сцепив пальцы в замок. Теперь он был так близко, что у Поттера не хватило бы силы воли его отпихнуть. Он чувствовал, как бьется чужое сердце, и это странным образом связывало его и Риддла. — Тем не менее, магия это всего лишь сладкая глазурь на горькой таблетке, под ней прячется злобный разум и препаскудная душа. Колдун прервался, дыхание потребовалось, чтобы встать на ноги. Ноша была не слишком тяжелой, но неудобной. И все же он закончил свою "пламенную" речь: — Поверьте мне, этот мстительный засранец даже после смерти будет вам гадить. — Если бы зазеркалье сожрало тебя, то деградировало бы до уровня макаки, — тон Риддла не был тоном человека, который сломался. Гарри ухмыльнулся. Они еще не сдаются. Сугроб больше не тряс хвостом, он несся вперед, будто совсем ничего не весил, не кот, а воздушный шарик, обтянутый шерстью. Гарри отставал. Каждый следующий шаг требовал новых усилий, будто он взвалил на плечи не только Риддла, но и все то, что составляло жизнь темного мага: раздутое эго, бесчисленные обиды и страхи, злость, разочарование, одиночество. Поттера шатало. В сознание стучались незваные гости, смутные образы облепляли разум. Гарри не пытался их расшифровать, они были, как чудища Лавкрафта. Колдун столкнулся с чем-то чуждым, с тем, на что ни в коем случае нельзя было смотреть в упор. Он отгораживался, грубо посылая все, сначала полной фразой потом одним словом, которое переродилось в подобие мантры. Плечи ныли. Легким не хватало воздуха. Ноги слабели. А кошмар не кончался. Гарри бы заорал, и безмолвие бесконечного коридора и глупая мелодия из «светлячка», въевшаяся в мозг, тоже были его врагами, но он еще помнил, что нельзя распылять силы. В мертвый лабиринт проскочило что-то родное. Запахи нормального мира. Поттер не вдохнул, скорее хапнул свежего воздуха, подбодрив себя. Два шага потребовалось, чтобы ад закончился. Гарри ухватился за ствол дерева, одного из трех, что росли из одной точки, странно выгибаясь. Так мог бы выглядеть стул для лесного царька. По меркам подлунного мира было холодно, но Поттер будто зашел в теплую комнату. Из-за перепада температур его бил озноб. Морщась, Гарри прислонил Риддла к дереву. Он смутно представлял, куда они попали, должно быть, на окраину Запретного леса, и тогда помощь рядом. Гарри вырубил светлячок, тот нырнул в карман мантии. В наступившей тишине отчетливо слышалось хриплое дыхание Ридлла и его собственное. Оба колдуна никак не могли отдышаться. День посерел и поблек. Поттер медлил с Люмусом, не вполне уверенный, что они отошли достаточно далеко. Том все еще держал глаза закрытыми. Он приблизил свое лицо к лицу Ридлла, за этим движением не стояло ничего, кроме намерения лучше рассмотреть темного мага в слишком быстро угасающем свете дня. Через секунду они уже целовались. Лбы сталкивались, носы задевали друг друга, языки мешали. Руки воевали с одеждой и тоже путались. Надо было отодвинуться, включить самоконтроль, собрать в кучу какой-никакой интимный опыт. Гарри ничего из этого не сделал. Облегчение, что с Риддлом, все в порядке, вмазало по мозгам, желание – добавило, а близость нанесла последний удар, отправивший разум в нокаут. И нечему было вспоминать инструкции из пособий по сексу или думать о последствиях. Когда Том стиснул его член, вены будто заполнило электричество. Тело выгнулось дугой, чтобы потом снова прижаться к Риддлу. Руки, наконец, забрались под проклятую одежду, шарили жадно, боясь не успеть. Гарри взялся за чужой член, неудобно вывернув запястье. Движения вышли неуклюжими, но колдунам этого хватило. Они бы кончили, даже не трогая друг друга, от одних поцелуев. Поттер погладил по всей длине, сам ткнулся в кулак Тома. Поймал хриплый стон. Закрыл глаза, вбирая чужую дрожь. Ненадолго опередил Риддла, но разрядка не принесла удовлетворения. Ему было мало, а в горле пересохло, не попросишь еще. Их губы снова встретились. Поттер ощутил мимолетную улыбку. Скорее всего кривоватую, как всегда у Тома. Одна его рука, липкая от спермы, так и не отпустила член Риддла, вторая растопырилась на костлявом боку. Колдун отметил, что брюки свалились, а очки куда-то делись. Не важно. Его, разгоряченного, возбужденного, сбитого с толку, не сильно беспокоил холод. От волос любовника слабо пахло горьким шампунем, Гарри потянулся за этим запахом и потерся носом о висок, задевая короткие жесткие волосы. Рука оставила влажный член, двинувшись вниз, щекоча и лаская яйца. Том опомнился, вцепился в плечи Потера, колдуну показалось, что сейчас его отпихнут, но ошибся. Они старались не торопиться. У них не получалось, хотелось всего и сразу. Кончить и продлить удовольствие, узнать, отметить прикосновением каждый дюйм, подчинить, подчиниться. Ритмы не совпадали, руки не подчинялись силе воли или хладнокровию, да и не осталось этого хладнокровия. Ощущения крыли горячей лавиной. Колдуны отзывались хрипло, тихо. Целовали щеки, веки, скулы, но всегда возвращались к губам, будто дыхание, не разделенное на двоих, было пустым, не наполняющим жизнью. Гарри надеялся, что хоть после второго раза, наступит отрезвление, и он увидит Риддла прежними глазами. Но вот и финал, и сердце понемногу сбавляло бешеный темп, и жар растекался приятным теплом, но не уходил совсем, как было раньше, до проклятого Риддла. Несмотря на то, что они стояли чуть ли не в чистом поле, а не в спальне, Гарри не мог заставить себя отлипнуть от любовника. Том уткнулся ему в шею, дыхание согревало кожу, будоража. Мысли лениво кружили над всей этой ситуацией. Совсем недавно он считал нечто подобное неприемлемым и невероятным. — Наверно, ты опоил меня любовным эликсиром, вокруг полно красивых хороших парней, а я — с тобой. Риддл поднял голову, магия неприятно жесткой щеткой ввинтилась между колдунами, заставив сделать шаг назад. Она очистила, разгладила одежду хозяина, принялась за Поттера. Прилизанный и застегнутый на все пуговицы Гарри получил назад очки, но остался недоволен, как только что вымытый кот. Риддл выпрямился, повертел головой, причем его взгляд прошел как бы сквозь Поттера, но задержался на чем-то более значительном, возможно на башнях Хогварса, которые надежным ориентиром торчали в темнеющем небе. В окнах наверняка зажглись первые огни. Гарри не потрудился проверить. Должно быть выражение лица у него было, как у шлюхи, которую выебали и не заплатили. — Мне нужно было успокоиться. Ты сэкономил мне несколько сигарет. Вот и все, — для полного счастья Том добавил официальным тоном школьного старосты. — Нам повезло выбраться из зеркальной ловушки, но это ничего не меняет. Не думай, что я забуду о твоем наказании. Нашему завхозу всегда нужны рабочие руки. — Понял, — Гарри пнул носком землю. Риддл кивнул и пошел в школу. Проснулся здравый смысл, а вместе с ним вылезло воспоминание о том, что все вокруг него — иллюзия. "Самое время", — кривясь, сказал себе колдун. *** Фицберга Гарри увидел только в Большом зале, равенкловец просидел весь ужин, пряча глаза. Поттер не злился на трусоватого ангелочка. Его намного больше беспокоило отсутствие Риддла. Мышцы ныли, на запястье наливались синяки, колдун не потрудился их свести. Сожаления изводили сильнее физических неудобств. Он ошибся, упустил нечто очень важное. И чем дольше он думал, тем сильнее убеждался, что зря позволил Тому уйти, не прояснив случившееся. Вопреки правилам иерархии Гарри выскочил из-за стола первым и направился к двери, игнорируя любопытные взгляды слизеринцев и Миртл. Карта Мародеров подсказала, где искать темного мага, тот сидел в своей лаборатории. Когда Поттер распахнул дверь, Риддл неохотно поднял голову от загадочного устройства, занимавшего весь стол. — Что еще? — его пальцы так и этак вертели тонкий металлический стержень. От стрежня тянулась тонкая трубка, которая проходила через два латунных циферблата. На конце трубки был странный круглый прибор. Сбоку у него имелись три маленьких раструба, а из центра торчал винт с широкими лопастями. — Ну? — поторопил его Риддл, не скрывая недовольства. — Я… — Гарри покосился на Блэка. Мелкий бледный слизеринец срисовывал какую-то схему из толстой книжки. Еще в комнате присутствовала Пассифлора. Она забилась в дальний верхний угол. Прозрачные нити висели, как борода. Переборов смущение, колдун приблизился к столу. Том положил стержень. Между двумя циферблатами закрутился смерч из красных искр. Гарри сморгнул и поправил очки. Некоторое время он наблюдал, как Риддл водит руками вокруг вихря. Подчиняясь уверенным движениям мага, смерч менял форму то вытягиваясь, то, наоборот, сплющиваясь. Происходящее немного напоминало работу гончара. Гарри был бы рад поддаться завораживающему эффекту и просто смотреть, не вникая в смысл волшбы. Однако выражение глаз Риддла сказало ему, что идея — дрянь. — Спасибо тебе, что выручил меня сегодня, — начал Поттер. — Ты со мной рассчитался. Сегодня. — Я… — и снова во рту пересохло. Колдун не представлял, что еще добавить. — Думаешь, мне стоит поговорить с Фицбергом? Кажется, ему стыдно… Смерч из красных искр выплюнул вверх длинную струю пламени. Гарри рефлекторно отскочил. — Блядь! — Том взмахнул рукой, стол накрыла белая пелена густого тумана. — Не видишь я — занят. Если тебе не с кем обсудить личные проблемы, иди к Дамблдору. Он у нас специалист по нежным юным душам. По контрасту с внезапной вспышкой ярости голос Риддла звучал мертвецки спокойно. Вся злоба ушла во взгляд. — Понял, — Поттер попятился к двери. Блэк перевернул страницу, Пассифлора лениво колыхалась. Эти двое будто находились в другом мире, пока они с Томом… Что? Выясняли отношения? Но им нечего было выяснять. Гарри взялся за ручку двери. Риддл скинул мантию и закатывал рукава рубашки. Человеку явно предстояла трудная работа, так что не стоило его отвлекать.