Дверь исполнителя желаний

19 октября суббота

Хочу попасть в прошлое. Хочу, чтобы мне снова было шестнадцать, и я мог учиться на одном курсе с Томом Риддлом. Я не знаю, сколько мне потребуется времени на поиск ответов на все мои вопросы, но потом я хочу вернуться назад, в тот же день, когда я ушел. Я хочу изменить свою жизнь, но при этом хочу быть уверен, что мои действия в прошлом не повлияют на настоящее. Никак. Это самое главное. И собаку я возьму с собой. Фенсрой дал Гарри пузырек с остатками мнемотического зелья в обмен на возможность полетать на поттеровском «Фэлконе». Снадобье помогло вспомнить точную формулировку загаданного желания, и Поттер записал ее в конце тетради по трансфигурации. При каждой возможности он заглядывал туда и перечитывал, перечитывал, перечитывал, затирая собственные слова до дыр, но так и не смог ухватить, в чем подвох. Перед новыми aagами в библиотеку прибежала толпа задерганных студентов. Несмотря на многочисленные таблички с призывами к тишине, кто-нибудь то и дело повышал голос, и тогда зеленые настольные лампы мигали, издавая строгое «шшш». Гарри сидел у окна, чуть в стороне от длинных столов. Казалось, от общей суеты его отделяли чары незаметности, но это было не так. Просто окружающих занимали свои заботы, а его свои. Закончив с домашним заданием, колдун раскрыл последнюю страницу тетради. «Я не знаю, сколько мне потребуется времени…» В этом заключался его просчет? Он не указал точно, сколько времени хочет пробыть в прошлом. Или вот: «поиск ответов на все мои вопросы...» Получается, он не нашел треклятые ответы и поэтому еще здесь. Гарри подпер подбородок ладонью, очки чуть съехали вниз. Он не понимал, зачем водил взглядом по корявому почерку, будто фразы – кофейная гуща. Наверно, потому же, почему продолжал следовать привычному школьному распорядку: уроки (после консультации с мертвыми директорами преподаватели все же одолели великое дверное проклятие), дополнительная латынь, тренировка, домашние задания. Выход из привычной колеи привел бы к тому, что Поттер вышиб бы из кого нибудь дух. — Привет… Колдун поднял глаза, поправив очки. Перед его столом смущенно топтался Хагрид. Пришлось вымучивать из себя улыбку, хотя лучше бы он этого не делал, потому что вид у приятеля стал виноватым, тот будто бы получил милостыню, которую не просил. — Прости, я тебя отвлек. — Нет, — Поттер закрыл тетрадь, — я тут так… В общем, уже закончил. Ты хотел поговорить? — Ну да… Гарри сидел за маленьким столом, вдвоем не разместишься. Колдун встал и принялся запихивать конспекты в сумку. Библиотечные книги шустро упорхнули на свои полки. Хагрид сутулился все сильнее, убежденный, что причиняемое беспокойство напрямую зависело от его роста. Поттер не подбодрил его, даже старые симпатии не смогли перебороть неприязнь к иллюзии. Парни обошли библиотеку. В секции с книгами по болезням магических фамилиаров, никого не было, и они устроились там. Настольная лампа затеплилась магическим светом, в ответ тяжелые фолианты двадцатитомного издания «Triton scriptor theses» выпустили зеленые пузыри. — Что случилось? — спросил Гарри, садясь на скамейку, и тут же пожалел о поспешности. Сами слова не подразумевали «хочу быстрее от тебя отделаться», а вот тон да. «Это не настоящий Хагрид», — сказал себе колдун, твердо решивший не забывать, что вокруг — обманка. И все же… — Прости, у меня с настроением сегодня не особо, — извинения получились скомканными, но Рубеус оживился. — Из-за матча переживаешь? Ты так хотел туда пойти. Совсем недавно Гарри правда горел мечтой любой ценой попасть на игру Пушек против Святых, только об этом и говорил, но молчание Исполнителя Желаний его отрезвило. Да он бы с большей радостью взял воспоминание о матче напрокат в лавке Гринсби, что на задворках Диагон аллеи, посмотрел там же в старом мыслесборнике, а потом… пошел бы домой к семье. — Не то чтобы, - Гарри посмотрел поверх плеча Хагрида. — Я скучаю по дому. — Останешься на каникулы? — Ну да… — он мог бы наскрести слов на более полный ответ, но скребок слишком больно царапал, напоминая, что колдун по доброй воле сунулся в ловушку, из которой теперь не может выбраться. Рубеус запустил растопыренную ладонь в густые каштановые волосы. Вряд ли верзила отдавал себе отчет в том, что копирует жест своего отца. Крепкие пальцы не годились для того, чтобы приглаживать шевелюру, они скорее граблили ее. Гарри против воли улыбнулся, иллюзия опять подкупила его мелкими деталями. — Но ты еще хочешь на матч? — Рубеус вытащил пятерню из волос и тут же почесал подбородок. — Тут есть план как тебе выбраться из школы, не попавшись. — План? — заинтересовался Гарри. Игра все еще была ему безразлична, любопытство разбудило другое. От кого, от кого, а от Хагрида никто не ждал хитроумных планов. Полувеликан поставил на стол два маленьких флакона с круглыми жопками. — Один — тебе, один — мне. Это оборотное. Его хватит на четыре часа. Ты превратишься в меня и пойдешь на игру, я — в тебя и буду помогать в теплице. Тогда если кто захочет тебя подловить, у тебя будет что ответить. — Продуманно. А еще это звучало, как пересказ чужих слов. Кто-то хитрый, расчетливый, любящий играть людьми, втемную использовал Хагрида для пока неясных целей. — Вот как-то так… — ни рост, ни сила не имели значения. Рубеус выглядел уязвимым, и улыбка лишь подчеркивала его неуверенность в себе. Руки сжались в кулаки от желания врезать Риддлу. Кому ж еще. — Хагрид, спасибо тебе, но я не хочу, чтобы ты из-за меня впутался в неприятности. Тебе кто-то помогал с зельем и со всем этим? — Ну… — бедняга совсем не умел врать. — Выкладывай как есть, так всегда проще, — просьбу подкрепил доверительный взгляд в глаза. — У вас в Слизерене не принято друг у друга одалживаться. А Риддл сказал… К ситуации более чем подходила фраза: «так я и думал». Гарри открыл было рот, чтобы рассказать Хагриду правду об их идеальном Томе Риддле. На секунду он снова поверил в иллюзию, в то, что правда здесь что-то решает, но потом опомнился. Рубеус замолчал и посмотрел на Поттера, заранее смирившись, что не поймет слизеринские крутки, даже если их ему растолкуют на пальцах. На стол упал большой зеленый пузырь, «Тритоны» никак не успокаивались. — Помощи от Риддла я не приму и тебе не советую. Вообще держись от него подальше. — Ты неправ, Гарри, — сказал вдруг Хагрид. Колдун редко слышал, чтобы друг, даже уже взрослый, утверждал что-либо так категорично. — Риддл может обидеть, но он не… Он думает, что защищается… Когда ты не вписываешься, и все вокруг… Ты, должно быть, и сам чувствовал, как оно становится трудно понять, кто плохой, а кто хороший, когда ты в чем-то не такой как все. — Отчасти, — тихо сказал Поттер. Рубеус говорил о Томе, но думал о себе. Том умел внушать людям, что у них с ним есть что-то общее. Это гарантированно вызывало симпатию. — Только Риддл прекрасно вписывается. Он куда угодно впишется, без мыла и масла пролезет. *** Карта Мародеров показала, что Риддла в школе нет. Торопливым шагом Гарри вышел наружу. Люмусы, замершие в воздухе без особого порядка, неровно освещали припорошенный снегом внутренний двор. Падали редкие, твердые крупинки. Создавалось впечатление, что погода старательно вытряхивала остатки из старой пачки, перед тем как распечатать новую и отсыпать уже полной горстью. Колдун вдохнул холодный, сырой воздух и прошептал поисковое заклинание. Конечно, Риддл почувствует направленные на него чары и будет готов к встрече, но Гарри рвался столкнуться с ним в открытую. Почему бы и нет? Облез хвост, облезни лапа. Облезни нос. Облезни ухо. Магия подталкивала в спину прочь с освещенного прямоугольника, через узкий проем с железной калиткой, в темноту. Доверившись утоптанной тропинке, Поттер не стал зажигать Люмус. Он так же обошелся и без согревающего, захватившая сознание злость почти отрубила ощущение холода. В этом не было ничего странного, предательство Риддла его ранило, рана воспалилась, а злость была лихорадкой, распространяющей жар и путающей мысли. Чары вели к провалу, через который был перекинут деревянный мост. К перилам крепились скорлупки-половинки от грифоньих яиц. Когда-то их приспособили для сбора лунного света, думая сэкономить на закупках ценного ингредиента. Вскоре выяснилось, что процедура дистилляции обходится еще дороже и то, что планировалось, как оригинальный научный проект, стало обычным украшением. Лунное свечение утекало в ночь, выхватывая мост из темноты. Гарри замер, заметив две фигуры. Заклинание, наколдованное нетерпеливо и второпях, будто бросило увеличенную картинку Поттеру в глаза. Одним из собеседников был Риддл, вторым — Дамблдор. Гарри хмыкнул. «Появись» извлекло из тайника мантию невидимку. Мысль о том, что его возвращение домой зависит от знания риддловских тайн не оставила ему выбора. — … и меня беспокоит, что ты взваливаешь на себя слишком много. Беспалочковая магия сама по себе отнимает силы, — полумрак скрывал мимику, но если судить по тону профессор был склонен не поучать, а увещевать. — Как видите, сэр, я справляюсь, — Том стоял к шпиону спиной, однако Гарри не сомневался, выражение лица у темного мага было таким же бесстрастным, как и голос. — Профессор Слагхорн упомянул, что показал твою работу профессору Цоммеру из Дурмстранга, и тот отозвался о ней весьма лестно. Они оба весьма высоко оценивают твои способности, однако для некоторых исследований одних способностей мало. Жажда знаний без чувства меры и готовности отвечать за последствия своих поступков может причинить серьезный вред. — Достоинства Слизерина — осмотрительность и расчетливость. Я способен понять, к каким последствиям приведут мои действия. — Так же ваш факультет славится своими амбициями. Амбиции — хороший стимул, но иногда они ослепляют, — перед тем как закончить свою речь, Дамблдор погладил короткую бородку. — Я дам согласие на продолжение твоих исследований лишь в том случае, если они будут проводиться под присмотром старших. Считай это страховочным тросом. И, мальчик мой, спроси себя еще раз, достанет ли тебе стойкости противостоять соблазну опасных знаний. — Хорошо, сэр. Я все обдумаю и приму решение. — Большего от тебя никто не требует, — профессор развернулся и направился в сторону Хогсмида. Гарри проводил его разочарованным взглядом. Он не думал, что волшебник отступится так просто, но тот видимо считал своей миссией раздавать никому ненужные советы. Ее он выполнил на отлично. «Если бы вы только разобрались, кто такой Том Ридддл…» — мысленно бросил Гарри уже даже не спине Дамблдора, а пустоте. «Если бы» больно клевались, но Поттер обращался к ним снова и снова. Риддл стоял, положив руки на перила моста. Странно было наблюдать, как вечно занятой староста Слизерина любуется видом: шестью тонкими темными башнями и одной призрачной. Гарри подобрался к врагу. Заглядывая Тому в лицо, он ожидал увидеть злющего черта, но маска равнодушия была на месте. Неужели темный маг так легко закатал бессильную ярость по банкам и сунул в холодный подвал до лучших времен? — Если что, мы говорили об Исчезающей башне. Гарри отшатнулся, слова Риддла стегнули, усмешка ужалила. Колдун прикусил губу, удержав на языке ругательство. Подумал «Исчезни» и мантию затянуло в тайник. Он понимал, что покажется темному магу не в лучшем виде, растрепанный, с лицом расписанным эмоциями, как какая-нибудь стена — граффити. Да ладно, пусть читает. Поттер не стыдился ни своего гнева, ни смущения, ни возмущения. Риддл отвел взгляд от Хогвартса и повернулся к нему. Лунный свет тоже не любил ублюдка, в свете серебристой магии проступала истинная сущность: Том походил на мертвеца. «И с этим ты хотел ебаться?» — зло спросил себя Гарри. — Зачем ты подослал ко мне Хагрида? — Чтобы ты ничего не надурил и не подставил Слизерин и меня, как минимум. Как максимум, я рассчитывал, что ты распознаешь предложение перемирия. — Зачем мне с тобой мириться? Чтобы ты еще раз подлил мне зелье Правды? — Зелье правды я тебе не подливал, — при воспоминании о собственной хитрости Том ухмыльнулся во весь рот, а не краем губ, как обычно. — Готовый Веритасерум — дорогое удовольствие, ингредиенты для него тоже не дешевые, поэтому я составил обманку. При помощи концентрированного жучиного сока и скручервинной слизи воспроизвел характерные эффекты: жжение на языке, ощущение скованности, потом добавил ингредиенты, которые стимулируют желание поговорить. Я не ошибся, этого хватило, чтобы ты выложил все свои секреты. По тебе, Поттер, видно, что притворство тебе в тягость. — Вот сволочь, — Гарри будто плеснули в лицо ледяной водой. Отрезвили. Укоротили чувство собственной важности на пару дюймов. — Я не виноват, что люди до охуения предсказуемы, — насмешливый тон задел, но не те струны. Проснулось чутье и вставило свое веское слово: «Кроме Риддла никто в мире так не может». То ли словом, то ли взглядом, то ли тоном голоса прогнать твою злобу, предложить посмеяться над твоей самоуверенностью. Вместе. — Прямо-таки до охуения? — улыбка лезла наружу, будто ее туда гнала щекотка. — До охуения, — теперь Том сделался нарочито серьезен. Хотел дожать. Ведь влюбленный идиот почти признал подлость шуткой. Прогадал. — И теперь я должен предсказуемо все простить и забыть. Даже без зелий, чар или чем ты еще собирался угостить меня после своего отвара. Собирался ведь, да? Дело ведь не только в выгоде, тебе нравится, когда вокруг тебя прыгает влюбленная собачонка. Ага. Риддл не ответил, замкнулся и вжался спиной в перила. Гарри шагнул вперед, инстинкты говорили, что вместе с личным пространством у противника можно забрать и чувство собственной правоты. Инстинкты ошибались. — Не нужно мне твое перемирие. С тобой нельзя обращаться по-человечески, — Поттер заговорил громче, — только как с тварью. А я так не хочу, не хочу сам превращаться в тварь. — Ты бы отошел, а то замараешь свою белую мантию. — Все это — твоя вина. Выродок! Лучше б ты в колыбели сдох, — магия лезла наружу, баламутя воздух вокруг Гарри. Вокруг Риддла было тихо и пусто. Его руки безвольно висели вдоль тела, бледные пальцы растопырились, ловя ветер. Темный маг не поддавался на провокацию. Лишь смотрел презрительно, даже губы не кривил. Слишком много чести. Тогда Гарри подошел к противоположным перилам, один за другим швырнул в овраг пузырьки с оборотным зельем. Потом достал палочку Риддла, занес руку над темнотой. Взгляды встретились. Эта угроза тоже не сработала. Том не обратился в злобное чудовище, не упростил задачу. «Сука! Ублюдок! Мразь! Что я опять должен ломаться?», — почти вслух выкрикнул Гарри. Вдруг только так можно вырваться? Вдруг смерть Риддла откроет ему дверь домой? Эта мысль должна была подтолкнуть к действию, но Поттера будто парализовало. Том молча отлепился от перил и зашагал прочь. Удара в спину от своей же палочки он не боялся. Люди же до охуения предсказуемы. Гарри сел прямо на холодные доски, убрал палочку. Его колотило. *** На сон времени почти не осталось. После разговора с Риддлом Гарри летал. В школу он вернулся перед самым отбоем и лишь для того, чтобы, отметившись у Печального рыцаря, переждать немного и невидимкой опять улизнуть наружу. И летать. Летать, пока в голове не останется ни одной мысли. Пока там не останется Тома Риддла. Было где-то около четырех утра, когда Поттер, не раздеваясь, рухнул на свою жесткую койку. Глаза закрылись. От безнадеги он вспомнил, заклинание, которым с ним поделилась одна из бабуль Уизли. Она стрельнула у него галеон на табачок, а в благодарность сообщила по секрету, верный способ разговорить судьбу — задать ей вопрос во сне. Гарри прошептал волшебное слово и спросил, сможет ли он вернуться домой? Во сне ему приснилась двустворчатая бордовая дверь с ромбами. Она была приоткрыта.