Дверь исполнителя желаний

17 января 1964 года пятница

Ранке не терпелось проверить Поттера, поэтому вместо ужина вся команда побрела на стадион. Конечно, втихаря они ворчали, но что поделать, если до семи тренировались грифы, а завтрашний день был поделен между хафами и воронами. Воскресенья никто ждать не хотел. Слизеринцам надоело беспокоиться и строить догадки, а все ли в порядке с их ловцом? Люмусы поднялись в темное студеное небо и рассредоточились. Следом взмыли игроки. Гарри летал отлично. Мрак, лишь слегка разбавленный магическим светом, не помешал ему догнать снитч. Со стороны казалось, что колдун предугадывает каждое движение золотого мячика. В общем, дурное настроение оставило его товарищей, и после тренировки они все собрались в школьном сарае для метел. На словах, чтобы обсудить стратегию, на деле — просто поболтать. Сарай был вытянутым деревянным сооружением, непритязательным, что внутри, что снаружи. На трех стенах висели школьные метлы, к четвертой крепились старые железные шкафчики для вещей, посередине стояло несколько лавок. Не так представляешь себе место, располагающее к непринужденным разговорам. Тем не менее в обстановке сарая чувствовался странный уют. Возможно, из-за запахов, которые пропитали все вокруг. Полироль, смола, магический воск и масло… Джильда и Фенсрой заспорили, не сошлись по вопросу перспектив «Красных ос». Фенс отчаянно верил, что в этом году любимая команда прорвется в премьер лигу. Товани утверждала, что сначала кошки научатся летать. Остальные расселись вокруг спорящих, будто около костра: Ранке меланхолично курил, Бодрек довольно щурил разномастные глаза, Гугенлоу подкидывал ироничные замечания, Филбри скромно горбился, возможно, он тоже хотел высказаться, но мешала слизеринская осторожность. Правила иерархии соблюдались даже внутри команды. Четверокурснику не стоило соваться в разговор старших без разрешения. Гарри пристроился на отшибе и внимательно перебирал прутья «Фелкона». Вроде бы на поворотах метла подозрительно пощелкивала. Но простенькие заклинания не обнаружили неисправность, тогда колдун отложил метлу и поднялся на ноги, надеясь отыскать в кладовой магическое стекло, более надежное и точное. Под кладовую отгородили заднюю часть сарая, дверь туда не запиралась. На всех вещах, принадлежащих школе, стояла особая метка, которая не позволяла тайком их присвоить. Гарри зажег Люмус и оглядел крепкие дубовые полки. Свет перемещался по каморке, скакал по бокам бутылок с полиролью и маслом, скользил по жестянкам с воском и стопкам ветоши для будущих тряпок. Интуиция задергала в тревожный колокольчик, привлекая внимание колдуна к странному искажению перспективы. В самом углу что-то пряталось, защищаясь от его взгляда простенькими маскировочными чарами. Паранойя заразительна, а Гарри уже целых полгода учился в Слизерине, где подозрительность рано или поздно становилась твоей второй тенью. Он отступил и взмахнул палочкой, магия выволокла неизвестного из каморки. Маскировка слетела, под ней оказался Регулус Блэк. Фенсрой и Товани замолчали, все как по команде уставились на поттеровскую находку. — Что ты здесь забыл? — Ранке недружелюбно прищурился. — Я выбирал метлу, профессор Крик дал мне разрешение, — промямлил риддловский помощник. — Почему прятался? Блэк сел на полу и обвел комнату, беспокойным взглядом затравленной крысы. — Лучше спроси, зачем ему учиться летать? — Гугенлоу тряхнул черными кудрями, предвкушая новое веселье. Этого парня притягивали конфликты, похоже он черпал в них силу, будто какой-нибудь злой дух. — И правда зачем? — усмехнулся Фенс. — Риддла ведь этим не впечатлишь. Джильда пнула его по лодыжке. Гарри почувствовал на себе быстрые, но внимательные взгляды. Слизеринцы проверяли его реакцию. Товарищам по команде Поттер сказал то же самое, что и Дамблдору: хотел привлечь внимание, не рассчитал силу, получил травму. В результате теперь его считали этакой истеричной дурочкой, которая вполне может пойти и утопиться, если при ней неудачно упомянуть имя жестокого возлюбленного. Гарри опустил голову, стискивая кулаки, боль рвалась наружу, он ее не пускал. Справлялся, как и положено сильному гордому мальчику. А ведь все было спокойно, он сосредоточился на том, чтобы прилично исполнять свою роль, и почти забылся в рутине, но тут вылез чертов Блэк. — Зачем тебе метла? — зло спросил Гарри. Регулус съежился, зыркнул черными глазками, мелкий крысеныш, который всегда гадит исподтишка. И тогда Поттер вспомнил строчки из риддловского дневника «Шавка удачно сдохла. Не Регулус ли постарался?» Весь его опыт говорил, что «да». Он наставил палочку на Блэка, но тот даже не пытался вытащить свою. Иерархия. Младшие курсы трепетали перед старшими. Любая попытка нарушить заведенный порядок вещей всегда строго наказывалась. И было проще перетерпеть издевательства, чем сопротивляться. — Я хотел произвести впечатление на девушку. — На девушку? — хмыкнул Фенс, он бы снова приплел Риддла, но Товани все еще стояла рядом. — И кто она? — поинтересовался Гугенлоу, усмехаясь. Слизеринцы окружили Регулуса и смотрели на него, как кошки на мышь. — Молли Пруэтт из Гриффиндора. «Змеи» загоготали, даже Ранке и тот фыркнул. Было отчего, очень уж контрастная получалась парочка: рыжая фигуристая красотка и тощий бледный заморыш. — Не хватает смелости, чтобы ее пригласить? — почти участливо спросил Гарри, но в глазах у него скакал злой огонек. Тут же подхваченный Гугенлоу: — Эй, ребята, давайте добавим смелости, робкому воздыхателю. Остальным идея пришлась по вкусу, кошки начали игру. *** — Вон она идет, — прошипел Бодрек. — И Уизли с ней, — Фенс оскалился, — будет весело. Слизеринская команда скучковалась около двери Главного зала. Гугенлоу придерживал Блэка за плечо. Глаза Регулуса помутнели, его сознание опутали чары, и на ногах гаденыш держался нетвердо. Поттер сам чувствовал себя пьяным, но хотя бы не больным и не брошенным. Куда приятнее было быть среди тех, кто пинает. «Риддлу можно, так почему мне нельзя», — Гарри усмехнулся, и Джильда посмотрела на него, будто на чужака под обороткой. — Отпускай, — приказал Ранке. Гугенлоу подтолкнул Регулуса в сторону грифов, те как раз подходили к дверям. Молли рассмеялась в ответ на какое-то замечание сподружки. — Пруэтт, — голос Блэка визгливо дернулся в верх, — хочешь покататься на моем Нимбусе? Крепком и быстром. Девчонки замолчали, Молли рассеянно моргнула. — Что ты сказал? — Артур заслонил ее от Регулуса, веснушчатое лицо вспыхнуло гневным румянцем. — Я слышал, ты любишь Нимбусы, — Блэк продолжал выплевывать пошлости, которые магия напихала ему в рот. Фенс хихикнул: — Спорим, он ему врежет. — Неа, — лениво протянул Бордерик, — Уизли — слабо. — А грифов еще называют храбрыми, — Гугенлоу разочарованно сверкнул глазами. Блэк тараторил все быстрее, стремясь избавиться от заклятия. Артур уже сжал кулаки, как вдруг действие чар закончилось, слизеринец тут же дал деру. Уизли не стал его преследовать, осторожно взяв Молли под руку, он повел ее в зал. — Никакого веселья, — Джильда картинно зевнула, — Фенс, пари это вообще не твое. Ты никогда не выигрываешь. — Да, чего ты... — Ладно, пошли на ужин, — оборвал его Ранке и вратарь подчинился капитану. А Поттер все еще смотрел вслед Блэку, хотя тот давно уже скрылся за поворотом коридора. Опьянение вседозволенностью прошло, и снова навалилась апатия. *** В следующую пятницу после зелий к нему подошел Шлоссер: — Есть разговор. Закажи у меня что-нибудь для виду. — Ну достань «Крейвен А», — было похоже на реплику из дешевого кино. Гарри едва не засмеялся, горько и отрывисто. Пять дней он где-то по шесть часов торчал в одной аудитории с Риддлом. Приходил на первый урок, вымотанный бессонницей и готовый поручиться, что вот теперь его равнодушие стало крепким, как лед на хогвартском озере, но к середине дня оно все равно ломалось. Снова вылезала боль. Гарри наблюдал, как бывший любовник делает записи, накладывает чары, отвечает у доски, и бессильно сжимал кулаки. Он смотрел на чужую бесчувственность и ненавидел себя за то, что не может так же: просто оторвать и выкинуть. А так же за то, что его глупая душа, готова ухватиться за любую вещь, пусть косвенно, но связанную с Томом Риддлом. Хотя бы за сигарету его любимой марки. Рыжий гаденько усмехнулся, возможно, просчитал все поттеровские страдания. Дело-то было не хитрое: — Встретимся в семь, на третьем этаже, где и раньше. Ниша в конце коридора была достаточно большой, чтобы спрятать двух человек, правда стоять приходилось почти вплотную. Курить не хотелось, но Гарри все же распечатал пачку с головой черного кота и вытащил сигарету. Зажег. Затянулся. — Могу скинуть полгалеона, — вкрадчиво предложил Шлоссер. Поттер помотал головой. Зажав сигарету в углу рта, он нашарил в карманах тяжёлую монету. Айк не спешил переходить к сути, его право. Гарри отвернулся от сокурсника и выпустил дым. Его не интересовало, зачем он понадобился главному хогварскому барыге. На встречу колдун согласился только потому, что так было проще. Дай людям то, что им нужно, и они отвалят. Не дай — будут напрягать. — Ты в курсе, что у меня тотализатор? — Ага, — Гарри стряхнул пепел в серую воронку заклинания. — Все ставят на то, что завтра мы выиграем. — Ага, — привкус сигаретного дыма встал Поттеру поперек горла, он с трудом сглотнул кислую слюну. — А есть ли возможность увеличить вероятность нашего проигрыша? — рыжий нервно облизнул губы, тусклые серые глазки забегали. — Предлагаешь мне слить матч? Айк увильнул от прямого ответа, прикрывшись скользкой улыбкой. — Как же честь Слизерина? Я думал, хотя бы это вы цените. — В Слизерине у каждого свой интерес. — Ну да, — Поттер вспомнил строчки из дневника Риддла. Там тоже был свой интерес. — Каждый получит неплохую долю. — Ладно, — недокуренная сигарета полетела в воронку, а потом заклинание рассеялось. — Ты не хочешь узнать сколько… — Пофиг. Шлосер уже собрался скорчить оскорбленную рожу, хотя получил желаемое, однако в последний момент рассудил, что результат важнее мелких обид. — Тогда договорились. Гарри выскользнул из ниши, не утруждая себя очередным «ага». *** Здесь же на третьем этаже был выход на небольшой балкон. Дверь запирали простые чары, но снимались они только беспалочковой Алохоморой, которой младшие курсы не владели. Морозный воздух освежил, заточил притупившиеся чувства. Гарри облокотился на каменный парапет и, собрав слюны, сплюнул. Кислый привкус никуда не делся. Курево больше не спасало, что-то разладилось, как впрочем, и со всем остальным. Те чертовы строчки что-то в нем отбили, лишив уверенности, которую давала вторая молодость. Ничего не изменится к лучшему, можно вытащить человека из безнадеги, но безнадегу из человека не вытащишь. — Что, страдалец, хочешь прыгнуть? Гарри резко обернулся. Риддл стоял, сунув руки в карманы черной мантии, бледное лицо выделялось в темноте. — А тебе не насрать? — Насрать, — ответил Том ровным голосом, с Поттером он теперь разговаривал только так. — Но я староста и отвечаю за все ваши глупости. Особенно если они сказываются на репутации факультета. Не связывайся со Шлоссером, он подпевала Булстрода. Сольешь матч, они сольют тебя Ранке, и ты вылетишь из команды. — Да похер, — хмыкнул Гарри. Он даже гордился собственным безразличием, тем, что уже не удивлялся очередной подлости. — Ты станешь изгоем, а поверь мне, ничего хорошего в этом нет. — Мне без разницы, — нет, рано он поверил в собственное безразличие, оно оказалось ненадежным, как метла, собранная с миру по прутику. Затаенная боль все же прорвалась наружу, и Риддл тут же в нее вцепился. — Что ты пытаешься мне доказать? — Ничего, — огрызнулся Гарри. Рука потянулась поправить очки, которых больше не было. Ему же исправили зрение, тогда что давило на переносицу? — И вообще, что ты еще от меня хочешь? О будущем я тебе рассказал, хочешь подробностей? Или тебе нужен везучий дурачок, чтобы отыскать этот твой источник? Приперся сюда, весь из себя заботливый наставник. И что? Я должен опять все забыть и поверить тебе? Ну а ты трахнешь меня пару раз для закрепления эффекта? Это ты в своем дневнике написал? Поттер с каждым новым вопросом повышал голос, он хотел, чтобы его слова хлестали, чтобы Риддл вздрогнул, согнулся, утратил самокотроль, но Том стоял, как стоял, и не тушуясь, смотрел обвинителю в лицо. Темнота мешала разобрать, были в его глазах хоть какие то чувства. Скорее всего никаких. — Так значит ты из-за моих записей на меня вызверился. И теперь исходишь на всех говном. — Убирайся отсюда, Риддл, пока я тебе не врезал, — Гарри выставил задиристо подбородок, сжал кулаки, однако голос подвел, дрогнул. — Ты мне не врежешь, а вот я тебе — запросто. Но я боюсь, что если начну выбивать из тебя дерьмо, — тут должен был влезть смешок, но нет, Том продолжил ровно, как по уровню, — то не сумею вовремя остановится. Так что я пойду. Нужно кое-что обдумать. Риддл отлепился от двери и напоследок бросил фразу, от которой Гарри замер, будто под Ступефаем: — Кстати, Блэк твоего пса не убивал. Не стоило его унижать. Когда за Томом закрылась, кулаки разжались. Было противно, но теперь уже от себя. «Ублюдок соврал, чтобы меня задеть», — подумал Гарри, затыкая совесть.