Дверь исполнителя желаний

Наконец пришло время для счастливой главы, давно обещанной Gospoja Black

18 января 1964 года суббота

— Ладно, можешь издеваться, — буркнул Гарри. Колдуны сидели на корточках перед столом, под которым затаился мохнатый арахнид, туда его загнала вспышка поттеровского люмуса, панически яркого. Даже теперь, когда полумрак вернулся, монстр продолжал прижиматься к полу и шипеть. Впрочем звук больше походил на сморкание. — Каждый может испугаться маленького паука, — Том ухмыльнулся. Эффект получился необычный: приободряющий. Поттер отделался от смущения и заглянул в самодовольно прищуренные глаза. — Маленького? — он фыркнул и нахально добавил. — Чтоб у тебя член был таким же маленьким. Риддл ответил нарочито рассудительным тоном: — По виду ему всего три недели. Возможно, он из той же брошенной кладки, что и паук Хагрида, но развивался медленнее и вылупился в еще более неблагоприятных условиях. Нужно отнести его Алфорду, для старшего братца нашелся угол на чердаке, думаю, мелкого они тоже приютят. Без людей он погибнет. — Значит, Хагрид рассказал отцу о пауке? — Давно уже. Они назвали его Арагогом, — с кончика палочки Риддла сорвался светящийся шар и подкатился к насторожившемуся членистоногому. — Эй, пусечка, не бойся, зелья из тебя варить не будут. — Что это? — Гарри указал на шар. — Еда, смесь магии и эмоций. — Он не слишком воодушевился. Паук смотрел на колдунов горящими красными глазами. — Подожди, — Том спрятал палочку, — воодушевится. Страх страхом, а жить хочется. — А с нами что? — вопрос был коротким, но дыхание все равно пересеклось. Проклятие. Ведь совсем недавно под ногами была твердая почва и вот опять — тонкий лед. — С нами? — Риддл нахмурился. Стало страшно, вдруг их откинуло в противоположные стороны, а он, Гарри, этого не заметил и на что-то надеется. — Мы отнесем паука и пойдем ко мне. Там нам ничто не помешает. Или у тебя есть другие идеи? Поттер помотал головой. По лицу расползлась улыбка. Наверно, в этот момент его легко было принять за идиота. Да и действовал он по-идиотски, порывисто обнял Риддла, не подумав о равновесии, и оба едва не плюхнулись на холодный грязный пол. Паук было подобравшийся к светящемуся сгустку магии поспешно ушуршал на исходную позицию. — Не пугай зверушку, — одной рукой Том уперся в щербатый паркет, другой взъерошил поттеровские лохмы. — Лучше спрячь бутылку обратно в тайник. — Ладно, — Гарри поцеловал его под край челюсти и поднялся на ноги. Он приблизительно помнил, где был тайник. На вид этот кусок ничем не отличался от остальной стены, но вместо шершавых вздувшихся обоев ладонь нащупала нечто вроде прохладных взбитых сливок. Бутылка без проблем погрузилась в чары, и тайник закрылся. Гарри проверил, ткнув пару раз пальцем. — Как у тебя? — спросил он Риддла. — Нормально, — Том наворожил еще один шар. — Паук ест, похоже, его просто напрягало твое присутствие. — Нет у пусечки вкуса, — Поттер потянулся. Телу хотелось кружиться, скакать, размахивать руками, выплескивая наружу победные вопли. Риддл опустился на одно колено и сунул руку под стол погладить паучка. — Осторожнее, укусит! — Ядовитые железы у них формируются только к году. Учи магозоологию, Поттер. Том достал гигантского паука из под стола, провернув все будто фокус по вытаскиванию кролика из шляпы. Быстро, эффектно, легко. Томми любил покрасоваться. Гарри подошел к ним, гадая, как можно за десять минут приручить пусть маленького, но монстра. Паук смирно застыл в руках темного мага. — Скажи, он — милашка, — Риддл приподнял добычу. Красноватые глаза и уродливые жвалы оказались в паре дюймов от лица Поттера, тот отскочил и беззлобно буркнул: — Придурок. Том рассмеялся, удобнее перехватывая паука. Ранние зимние сумерки потихоньку поглощали предметы, оставляя лишь смутные контуры. Пока еще можно было идти без Люмусов, особенно если пользоваться снегоходными чарами. Магия позволяла шагать по сугробам, как по ковровой дорожке: не проваливаясь и не спотыкаясь. Гарри нахлобучил шлем, метла летела рядом. Эйфория отпустила, злость испарилась еще раньше и тогда случилось неизбежное: он осознал сколько всего важного упустил из-за обиды, гнева да глупого эгоцентризма. В последнее время Риддл чуть ли не до утра торчал в своей лаборатории, Поттер проверял по карте Мародеров. Тем не менее на завтрак староста никогда не опаздывал, правда почти ничего не ел. Усталость не проявлялась ни в речи, четкой и ясной, ни в движениях — точных, лишь самую малость дерганых. Но в глазах была пустота, которая прикрывалась холодным «не лезь» едва Том ловил его взгляд. А Гарри в ответ глубже закапывался в обиды, мысленно гоняя по кругу строчки из дневника: «трахну пару раз», «сам приползет», «однодневка»... Но от шестнадцатилетнего мальчишки, который в жизни никого не любил и которого самого не любили, он требовал другого отношения: взрослого, терпеливого, понимающего. И мальчишка повел себя умнее, смелее и взрослее, чем он. — Прости, что не выслушал тебя тогда в больнице. — Меня это не удивило, — Риддл покосился на него, одной рукой придерживая пусечку, хотя тот и так прижимался к нему плотно, будто затейливый нагрудник. Паучья морда почти касалась острого подбородка, — но я подумал, что ты испугался моей силы. Я ослепил тебя. — Я знаю разницу между ошибкой и предательством. Твои слова ударили больнее. И я не придумал ничего умнее, чем ударить в ответ. — Я не считаю это не правильным, но между нами оно не работает. Ударяешь в ответ, а оно прилетает по тебе же. — Вчера ты сказал, что тебе на меня насрать. Том остановился и посмотрел на него: — Мало того, что я пришел к тебе, мне нужно было еще вслух признать, что я не могу без тебя? — Риддл произнес это с какой-то теплой самоиронией. Гарри ответил в том же тоне: — Ну да. — Может и плакат сделать? Сумерки загустели до темно серого, и Поттер скорее угадал, чем различил, что Том улыбается, едва приподнимая край рта. Рядом шумел лес, до сторожки Хагрида было рукой подать, в окнах гостеприимно горел свет. Но Гарри казалось, что кроме него и Риддла в мире больше никого не осталось. Даже паук стал лишь сгустком темноты, клочком ночи из сновидения. — Том… — начал он, и Риддл его не поправил, — я люблю тебя. — Не бросайся словами, ведь я могу поверить. Ты не справишься с моей ненавистью, если потом решишь дать заднюю. — Черта с два ты от меня отделаешься, — Гарри коснулся его щеки, — Давай пристроим паука и в Хогвартс. И только когда он убрал руку, время продолжило свой ход. * * * Алфорда они не застали. Хагрид был дома один. Судя по перепачканной в муке мантии и взлохмаченным волосам, его кухня опять стала полем битвы. Полувеликан впустил гостей, торопливо объясняя, что отец аппарировал в Лондон купить амулетов, отпугивающих шаков. Хозяин из Рубеуса получился суетливый, но гостеприимный. Он быстро сварил какао, поставил на стол тарелку с булочками. Выглядели они кособокими и неказистыми, зато пахли замечательно. Для пусечки тоже нашлось угощение — бурое зелье, поданное в красивой белой миске. Паук обошел ее и уполз под стул, на котором сидел Риддл. Том как раз рассказывал, где они нашли несчастного приблуду. Другой бы на месте Хагрида поинтересовался, что слизеринцы забыли в заброшенной хижине. Однако сына лесничего больше заботили звери, а не отношения между людьми. — Думаешь, они с Арагогом из одной кладки? — Скорее всего, — Том глотнул какао, — в лесу не так уж много гигантских пауков. Вы с отцом сможете о нем позаботиться? — Без вопросов, — Хагрил запустил пятерню в жесткие каштановые волосы. — У нас полно места. Малыша я на первое время оставлю в чулане, пусть успокоится и обвыкнет. — Отлично, — сделав еще один большой глоток, Риддл потянулся за булочкой. Сам Гарри умял четыре, но наблюдать за тем, как ест любовник было намного увлекательнее. Да и просто наблюдать за движением его губ, изменением выражения глаз, за рукой, подносящей кружку ко рту… — Там тока надо прибраться, — Хагрид вскочил, едва не опрокинув стул. — Я — быстро, — заверил, уже выбегая в коридор. Том повернулся к Поттеру и прикинулся котом, гипнотизирующего сметану. — Чего ты на меня так смотришь? — колдун схватился за кружку, чтобы прикрыть улыбку. — А ты чего? — Я так на тебя не смотрю. — Ну да, — Риддл прищурился, подначивая. — Лучше съешь еще пирожок, — ответил Гарри. Он наслаждался каждой минутой их ершистого флирта, — силы тебе понадобятся. Наверху что-то грохнулось. — Пошли лучше поможем Хагриду, — Том допил какао, магия вымыла кружку и отправила ее на полку. Поттер последовал его примеру. У каждого по-своему складываются отношения с магией. Гарри знал, что его дар с куда большей готовностью откликается на эмоции, чем на волевые решения. Своевольный бесенок, за которым нужен глаз да глаз. Магия Рубеуса напоминала упрямого осла, только и ждущего шанса лягнуть хозяина, или опрокинуть на него что-нибудь тяжелое. Риддл же колдовал, как дышал, и реальность подчинялась его силе с завораживающей покорностью. Из чулана исчезла пыль, а старый хлам послушно переместился в коридор. Стены раздвинулись, полки переместились, одна стена исчезла под слоем толстой паутины. Поттер и Хагрид стояли в стороне, не сводя с темного мага, восхищенных взглядов, пусечка тоже замер в предвкушении. Но больше всего наслаждался шоу сам главный герой. Риддлу редко выпадала возможность вот так запросто демонстрировать свои способности, без опаски и оглядки на последствия. Когда вещи заняли свои места на полках, Том сказал: — Если захотите вернуть все, как было, развейте магический контур. Он имел в виду золотистые линии, которые пересекали стены, пол и потолок. — Ну ты и колдуешь! — воскликнул Хагрид. Риддл как бы нехотя кивнул, но про себя наверняка погрелся от похвалы. Пусечка сунулся в чулан, и Том закрыл его там. — Думаю, ему понравится. — А хотите поглядеть на Арагога? — Как-нибудь в другой раз, — выпалил Поттер, — сейчас нам надо… надо одно дело сделать… такое… — Срочное, — Риддл, змей ехидный, хмыкнул. — Ну… — полувеликан застенчиво улыбнулся, — тогда заходите в любое время. Гарри, ты сегодня лихо летал, поздравляю с победой. — Спасибо, мы зайдем, может завтра… — Поттер почти с отчаянием подумал, что у него все написано на лице и радость, и нетерпение, и желание. Том по-товарищески взял на себя часть его неловкости: — Тебе спасибо, Хагрид. Ты нас очень выручил, прости, что не можем остаться подольше. Выйдя из сторожки, колдуны поежились. Уже совсем стемнело и дул ледяной ветер. — Может на метле? — предложил Гарри. — Не, метлы — это не мое. Они быстро зашагали к школе. Оба молчали, но не только для того, чтобы сберечь дыхание, и Поттер и Риддл боялись, что неосторожное слово ударит по старым ранам. Вдруг Том обернулся: — Проклятие! — Что случилось? — Эмоциональная привязанность. Дальнейшее разъяснила открывшаяся дверь. В прямоугольнике света, показалась фигура Хагрида, мимо него проскочила маленькая проворная тень и прыгнула в ночь, безошибочно угадав нужное направление. — Что теперь делать? — Идти к Слагхорну за разрешением. У меня, как у старосты, есть небольшие привилегии, — по голосу трудно было понять, сильно ли разозлила Риддла очередная отсрочка. — Это похоже на вселенский заговор, — сквозь зубы процедил Гарри, следя за приближением двух красных точек. * * * — Эй, Поттер… Гарри открыл глаза, чувствуя себя разбуженным лунатиком. Он не спал, но слишком глубоко нырнул в мысли о будущем. Все же он был невротиком, еще не испытал близости, а уже боялся ее потерять. Моргнув, Поттер уставился на Булстрода, семикурсник разглядывал его, будто статую, которая самовольно перебралась с одного места на другое. Его взгляд так и говорил: «Непорядок», а рот кривился. Что последует дальше? Скорее всего вопрос: «чего торчишь у кабинета декана?» На большее фантазии у Булли не хватит. Захотелось огрызнуться, но Гарри осадил раздражение. Он нехотя отлепился от стенки и с максимально бесстрастным выражение лица спросил: — Да? — Что не празднуешь со всеми победу? — Решил посвятить день медитации. — Медитации, значит, — Булстрод тянул слова дольше обычного. Злился. — Ты нарушил уговор. Не боишься, что придется отвечать? — Будет надо — отвечу, — Поттер прикусил более резкое: «а ты рискнешь с меня спросить?» Булли хоть и тупой, но семикурсник. Не время сейчас бодаться со всей слизеринской иерархией. — Ты забываешься, — чистокровка выпятил вперед тяжелый подбородок. Маленькие темные глазки, не поймав взгляд Гарри, брезгливо изучали его школьную мантию. Пока Риддл торчал у Слагхорна, Поттер сбегал к себе и переоделся. Так же он успел позаботиться о метле, сходить в уборную, умыться, зубы почистить, обновить дезодорант, пригладить волосы. Пожалуй, сейчас его попробуют подколоть по поводу внешнего вида и личной жизни. Гарри приказал себе не давать повода для открытого конфликта. Риддл же держит себя в руках, а ему и не такое приходится выслушивать причем каждый день. Открылась дверь, Том окинул спорщиков недовольным взглядом, будто котов, которые устроили разборки у него на пороге. Буллстрод еще больше насупился, стараясь увеличиться в размерах, но вдруг заметил пусечку, скромно отиравшуюся у ног хозяина. — Это гигантский паук! — Где? — Риддл с искренним недоумением посмотрел по сторонам. — Вот он! — чистокровка вытянул руку и попятился. Том опустил взгляд: — Я не вижу никакого паука, а ты, Поттер? Иногда с Гарри случались моменты гениальной актерской импровизации, и тогда даже самый проницательный слизеринец не нашел бы к чему придраться. — Неа, — он ответил ровно с той долей замешательства, которая требовалась. — Ты издеваешься? — Булли зыркнул на старосту. Не сводя с него взгляда, Том приподнял брови, спрашивая: "и зачем мне это?" — Слушай, Булстрод, не знаю, какую дрянь ты выкурил, но я бы советовал тебе ловить приходы в более уединенном месте. Чистокровка раскраснелся, сжал кулаки, распираемый тучей ругательств. Секунду другую он был в шаге от того, чтобы потерять контроль над собой, а потом сдулся. Замаскировав отступление презрительной гримасой, Булли развернулся и потопал вниз. — Все нормально? — спросил Гарри. — Да, я получил разрешение. Пойдем в спальню тайным путем. Ты ведь закончил вынюхивать? Я не пожалею, что поделюсь с тобой секретом? — Скажем так, я решил дождаться, когда ты мне сам все расскажешь, — Гарри улыбнулся. В голове молнией сверкнуло «возьми его за руку», но то, что возможно прокатило бы в сумерках за стенами замка, в школе бы не сработало. Здесь Риддл был не просто парнем или темным магом или занозой в сердце, а старостой в самом занудном смысле этого слова. Вместо того чтобы спуститься вниз, они свернули в боковой коридор, тускло освещенный похожими на клетки железными светильниками. Стены дышали студёной сыростью. И определенно что-то играло с нервами Гарри, накручивая их, как нитку на палец. Он чувствовал исходящее от стен неодобрительное молчание и ежился. Вот только что это было древняя магия или собственное воображение? Паук шершаво семенил рядом с Риддлом. Поттер вспомнил Кошмара. Вспомнил дом и семью. С тоской и виной. И ещё с пониманием, что прежня жизнь съежилась, потускнела. Он будто смотрел на нее с другой стороны разлома, без всякой надежды навести мосты. Он изменился и то, что упущено, уже не наверстаешь. Осознавать это было больно. Том глянул на него колюче: — Что, передумал? — Нет, — Гарри спрятал руки в карманы. Прошлое отступило, но не ушло окончательно. Когда нибудь оно потребует оплатить счет. — Всего лишь перебираю свои проебы. Я не только перед тобой виноват. Вот и с Блэком поступил подло. Я должен попросить у него прощения. — Ты сдурел? Шестикурсники не извиняются перед пятикурсниками. Сначала, Поттер решил, что Том остановился от неожиданности, но нет они просто добрались до тайного прохода. Темный маг шепнул стене «Белтегейзе» и неровная кладка расступилась. — Я обидел его, — бросил Гарри. — Это обычный порядок вещей. — Риддл протиснулся в узкий лаз. — Регулус найдет на ком отыграться. — Да? — Гарри пролез следом, неровные стены задевали и царапали. Двигаться приходилось медленно. Не хватало еще наступить на пусечку. Глупое предчувствие мешало наколдовать Люмус, тем более Том тоже не воспользовался магией. — Тогда это будет продолжаться до бесконечности. — Я поговорю с Регулусом, может, ему нужна от тебя услуга. Это успокоит твою совесть? — Пожалуй, — стены сузились, еще сильнее стискивая Поттера. Скрежетание потревоженных камней задавило недовольное ругательство, готовое сорваться с языка. Из ада клаустрофобии открылся выход. Первым делом Том зажёг камин. Потом скинул мантию, не дожидаясь пока воздух прогреется. Устало повел плечами. Гарри шагнул к нему, в голове царил сумбур, но руки знали, что делать, будто делали так уже сотню раз. Они помассировали плечи, мягко надавливая сквозь ткань жилета и рубашки. Риддл вздрогнул. Дыхание пресеклось. Желание было взаимным и не менее сильным. — Подожди немного, я устрою паука. Гарри убрал руки, и ради этого потребовалось стиснуть зубы. — Только немного. Свою комнату Риддл держал в строгом порядке: ни разбросанных вещей, ни легкомысленных картинок, ни сувенирчиков вроде летающих вампирьих клыков или ведьмочки, пляшущей вокруг майского шеста. Все книги ровными рядами расставлены в шкафу, тетради и школьные принадлежности убраны в стол, тяжёлая кровать с зелёным балдахином аккуратно застелена таким же зелёным покрывалом. Ковер тоже был зелёным, а узоры на белых обоях — серебристыми. Комната напоминала школьную форму, в которую нельзя было добавить ничего личного. Где же здесь найти место для огромного паука? В чулане, который размещался рядом с крохотной душевой. Риддл добавил пространства, в углах засеребрилась магическая паутина. Пусечка забрался под потолок и закрыл глаза. — Сладких снов? — с надеждой спросил Гарри. — Да, — Том прикрыл дверцу. Они замерли, не уверенные, что у вселенского заговора закончились подвохи. Потом Риддл снял жилет, тот отправился в шкаф, скинул с плеч подтяжки. Принялся расстёгивать пуговицы на рубашке. Гарри стоял, будто проглотив тугую горячую проволоку. Он ещё ни разу не видел любовника полностью обнаженным. Мышцы напряглись, горло сжалось, воздух не мог пробиться в лёгкие. Рубашка упала на пол и змеёй заскользила в душевую, где наверное забралась в корзину для грязного белья. Создавалось впечатление, что она действовала по собственной воле. Мелькнула мысль, что перед ним разыгрывают спектакль. В Риддле всегда была отстранённость, и сейчас Том нарочно выставлял ее напоказ. Гарри обвил его руками, ткнулся носом в затылок. Ладони скользнули вниз, вытягивая майку из брюк. Возбуждение билось, будто запертый в тесной клетке зверь, и не только в паху, в груди в висках и горле. Пальцы дрожали, задевая голый живот. Риддл же по-прежнему держал чувства под полом. Поттер прижался теснее, желая растопить лёд. — Я не умею по-другому, — глухо пробормотал Том. — Мы сами не знаем, что умеем. — Мы умеем создавать в голове открыточки с красивой жизнью. А когда оказывается, что люди в эти открыточки не вписываются, мы ставим ультиматум или подстраивайся под нас или мы вернём тебя туда, откуда взяли. Будто бракованную вещь. Я не буду идеальным парнем. — Не будь идеальным, — Гарри обнял крепче, касаясь губами коротко стриженных волос, — будь живым, с целой душой и в здравом уме. Поттер стиснул его еще сильнее. Кое что нужно ломать. Риддл то ли зарычал, то ли засмеялся: — Только не говори, что не хотел свалить от меня обратно в будущее. — Да, было такое. До меня долго доходила одна простая вещь, без тебя для меня будущего нет, и жизни нет и меня нет. Без тебя я как чёртово болотное пламя вроде и горел, но никого не грел, ни себя ни других. Да и честно говоря, не хотел. На секунду любовник утратил материальную форму, чтобы одним текучим порывом развернуться и встать с Гарри лицом к лицу. А потом оба, как с цепи сорвались. Они оголодали, грызли себя, выживали на каком то жалком суррогате, а теперь дорвавшись до желаемого слишком спешили. Их окутала магия, чья именно уже не разберёшь. Поттер не понял, как и куда исчезла одежда, да ему было плевать. Одного короткого поцелуя хватило чтобы он пропал для всех, кроме Тома Риддла. Руки смелели, прошлись по ребрам, задержались под лопатками, метнулись вниз к ягодицам. Шалея от ответных прикосновений, Гарри притерся к его бедру, задевая влажной головкой члена. Как-то они добрались до кровати, как-то упали на не нее. В другое время он не заметил бы ни лёгкой шершавости вышивки, ни холода атласа, но сейчас все ощущения обострились до предела. И появлялись они яркими вспышками, бившими в мозг. Мысли разметало, осталась лишь интуиция, обостренная звериным голодом. Рука скользнула в пах, приласкала яйца, сжала твердый член Риддла, в ответ — хрип, прерванный поцелуй, полубезумный взгляд. Пальцы вцепившиеся в поттеровские лохмы разжались. Том отстранился, перекатился, вставая на четвереньки и уходя от его взгляда, неуверенный, что сохранит свою маску, и пока не готовый показаться без нее. «Сейчас», — мысль запоздала, тело уже знало что делать. Гарри встал на колени, наклонился, целуя любовника в шею. Вдохнул запахи пота и мускуса. И, может, немного магии, которая заполнила комнату жаром. Страх растворился в опьянении, и оно, как небо и земля отличалось, от того, которое кроет после виски или вина. Поттер прикусил губу. Боль прочистила мозги, выторговала ему немного времени. Пальцы смазанные заклинанием протиснулись внутрь, Риддл дернулся, но смолчал, не отпрянул. Нужно было успокоить. Помочь расслабиться. Теплым пусть и бессвязным шепотом. Мягкими движениями пальцев, растягивающих неподатливые мышцы. Реакция была чисто риддловской: — Дьявол тебя дери, не медли. Собственные желания взвыли, требуя того же. И все же Гарри помнил, человеческое тело штука нежная, а душа ещё ранимее и магией ее не залечить. Пот бежал по спине и по лбу. Во рту — привкус крови. Он прокусил губу, но не сорвался. Руки до синяков сжимали талию любовника. Пах прижат к бедрам Риддла. Член полностью внутри. Тесно. Горячо. И сердцу в груди тоже было тесно и горячо. Первые толчки были похожи на вдохи через боль. Короткие, не глубокие. Но ритм становился отчаяннее, быстрее, резче. Тела схлестывались со звонкими шлепками. Том откликался, прогибался, стонал глухо сквозь упрямо стиснутые зубы. Разрядка ударила, подкосила, Гарри рухнул на любовника, будто вложив всего себя в тот последний рывок. Тело обмякло. Хотелось продлить близость, особенно теперь, когда она не палила ярким огнем, а согревала. — Ты как? — спросил он Риддла. — Нормально? — Я не чувствую себя трупом, так что мне нормально. Поттер отодвинулся, погладил любовника по спине, его магия забрала боль, залечила. Том вздохнул и наколдовал очищающие чары. Кожу кольнуло неприятным холодком. Под кожей тоже кольнуло, неприятным предчувствием. — Не бойся, я ни о чем не жалею, — Риддл перевернулся и привлек его к себе. Гарри опустил голову ему на грудь. Прислушался к гулкому биению сердца. Попробовал понять. — Ты не поймешь, так что прими как факт. Ты сделал больше, чем я надеялся. Я чувствую себя живым, а удовольствие… оно будет дальше, если мы не облажаемся. — Мои мысли настолько предсказуемы? — Гарри чуть приподнялся, заглядывая в его лицо. На тонких губах играла знакомая усмешка, но из глаз ушла настороженность. — Отчасти. Но ты ведь уже догадался, да? Когда ты спрашивал о моем первом колдовстве, по хорошему мне следовало рассказать не про стычку с Билли и его прихлебалами, а про крысу. Страх узнать слишком много и сложить головоломку вполз под ребра. Но Гарри не остановил Риддла. Иногда есть лишь один единственный момент, когда откровенность имеет силу исцелять. Его рука нашла ладонь любовника и сжала. Не рискнешь, и молчание отбросит в будущее длинную тень. — Так расскажи. Том облизнул сухие губы. Стакан с водой появился прямо из воздуха. Темный маг сделал пару глотков, поднес стакан к губам Поттера, тот выпил все до дна, правда, часть пролилась на Риддла. Вода была божественно вкусной. Стакан исчез. Том сунул руку под голову и упер взгляд в полог кровати. — В приюте работал один парень. Стоксгрейв. Он любил убивать крыс. Доставал где-то дешевый фарш и смешивал его с битым стеклом. Обычно крысы подыхали в подвале, но как-то раз одна выползла в коридор. Толпа собралась почти сразу, у приютских чуйка на две вещи: на кровь и на жратву. Возбужденные младшелетки едва не затоптали крысу, но старшаки их отогнали. В азарте все говорили разом, перекрикивая друг друга, каждому хотелось угадать, как далеко она проползет прежде чем сдохнет. До двери кладовки? Или может до окна? Воспитки наверняка слышали шум, но как всегда решили не вмешиваться. Риддл сделал паузу. Не смотря на кажущуюся небрежность, слова подбирались очень тщательно. — Я стоял чуть в стороне, потому что думал, что она одолеет не меньше половины коридора. Крыса тащилась вперед, волоча задние лапы по серому кафелю, за ней тянулся тонкий красный след. А потом… Потом наши глаза встретились и я заорал, живот скрутила острая боль. Я перестал понимать, что происходит, перестал быть собой. Была лишь холодная пустая темнота и инстинкт, который гнал меня прочь от этой темноты, выжимая последние силы. Ночь и часть следующего дня я провалялся в бреду. Меня лихорадило, голова лопалась от чужих мыслей, ощущений образов, но это было не так плохо как чернота. Она ведь осталась там во мне, даже когда чужие голоса замолкли. У легилиментов все решается буквально за пару суток, они либо сходят с ума, либо ставят ментальную защиту и учатся как-то с этим жить. Но никакая защита полностью не отсекает чужие эмоции. Так что место, которое и до этого не было сказочным дворцом, превратилось в ад. — Почему ты не убежал из приюта, когда у тебя проявилась магия? — Ну… — Том хмыкнул, — я планировал сначала набраться сил, чтобы, уходя, спалить там все дотла. Поттеру полагалось в ужасе скатиться с кровати и в чем мать родила драпануть от монстра. Вместо этого он спросил, прижавшись лбом к плечу Риддла: — Вместе с людьми? — Когда меня лихорадило после первой леги, директриса в ответ на предложение вызвать доктора сказала, что мертвый ненужный ребенок лучше живого. Или, может, подумала, тогда я не улавливал разницу. — Твоя директрисса — тупая карга, — Гарри встрепенулся и навис над Риддлом, почти задевая носом его нос. — Пока человек жив, он может стать нужным. Они поняли друг друга с полувзгляда, перекатились, и вот уже Том оказался сверху, целуя, лаская. Свои желания он держал крепко, и Поттеру не раз и не два пришлось просить, содрогаясь от прикосновений его губ. Гарри не пожалел о своих словах, хотя и вскрикнул от боли, смаргивая слезы. Это было как погружение в горячую ванну, поначалу невыносимо и хочется выпрыгнуть, а потом хорошо. Он стиснул любовника, подаваясь ему на встречу, целуясь, хватаясь. Телом, душой и разумом обещая никогда не бросать.