На горе Тайбай

Высоко в небе парило солнце, своим ярким светом освещая поляну. Жизнерадостно пели птицы, и едва слышно шелестела бамбуковая листва. Чжан Сяо Цзин тренировался, а Ли Би, сидя за низким столиком, занимался каллиграфией. Ничто не нарушало идиллии. Ли Би вдумчиво, по памяти, переписывал трактат Дао дэ цзин. Каждый иероглиф он выводил очень аккуратно и неторопливо. Чёрные чернила отражали солнечный свет белыми бликами, а затем впитывались в бумагу, вместе с собой впитывая смысл замысловатых выражений древнего мудреца. С каждым прочтением Ли Би находил в словах Лао-цзы что-то новое. Но он никогда не записывал свои интерпретации, даже не пытался. Каждый будет читать Дао дэ цзин сквозь собственный опыт и воспитание, поэтому не стоит пытаться навязывать людям свою точку зрения. Истина будет для каждого разной. Записав несколько параграфов, Ли Би оставил пергамент сушиться, а сам поднялся, чтобы промыть кисть. Набрав в чашу немного свежей воды из котла под навесом, он вымыл кисть от чернил, после чего сложил все принадлежности и спрятал в хижине. Вернувшись на улицу, он снова опустился на землю, скрестил ноги и сложил руки на коленях. Чжан Сяо Цзин как раз тоже закончил свою ежедневную тренировку. Выпив прохладной воды, он взял лук со стрелами, кивнул Ли Би на прощание и скрылся за высоким бамбуком. Ли Би закрыл глаза и сосредоточился на ощущениях. Он чувствовал тепло солнца и прикосновение лёгкого ветра. Он слышал щебет птиц и шелест травы. Сквозь закрытые веки он чувствовал свет. Чувствовал прикосновение ткани к коже, тяжесть лотосовой короны на голове… А потом всё стало постепенно исчезать. Он больше не слышал птиц, перестал различать тепло и холод, свет и темноту, и даже течение времени. Он погрузился в абсолютное ничто. В этом ничто остался только он один. * Чжан Сяо Цзин вернулся, когда солнце перевалило зенит и стало медленно опускаться на запад. Пока что оно только коснулось своим краешком высокого бамбука, и полянка была ещё ярко освещена. Ли Би сидел в центре с закрытыми глазами, в той же позе, в которой Сяо Цзин его оставил. Он не пошевелился даже когда Чжан Сяо Цзин нарочито шумно прошёл под навес и сложил на стол свою сегодняшнюю добычу — пару птиц, метко подбитых стрелами. Ли Би продолжал медитировать. Чжан Сяо Цзин посмотрел на него и усмехнулся. Осторожно подкравшись, он опустился рядом с ним и положил ему на руки одну стрелу. Когда Ли Би не колыхнулся, Чжан Сяо Цзин положил сверху ещё пару стрел, а ещё одну осторожно положил ему на голову, прижав серединой к лотосовой короне. Ли Би не отреагировал, и Сяо Цзин едва сдержал смешок. Осмотревшись, решая, что ещё можно сложить на медитирующего даоса, он раскрыл набор для письма и стал раскладывать все предметы на Ли Би: по свитку бумаги на колени, баночка чернил на правое плечо, а кисть на левое. Когда подручные предметы закончились, Чжан Сяо Цзин сходил за посудой для чая и продолжил своё увлекательное занятие — сколько всего он сможет сбалансировать на Ли Би прежде, чем тот очнётся? Когда дело дошло до чайника и Сяо Цзин чуть откинулся назад, чтобы прикинуть место, куда его можно было бы водрузить, Ли Би открыл глаза. — Идиот, — улыбнулся Ли Би. Чжан Сяо Цзин рассмеялся.