Я болен...тобой?

      Сломанное ребро начало ужасно болеть, и я упал обратно на кровать, сжавшись от боли.       Уилл быстро среагировал, позвал медсестру и занялся мной.       Он начал осторожно выпрямил меня, поднимая голову. Я был слишком напряжен, потому ему это слабо удавалось. У меня тело от боли разрывалось, можно понять. — Расслабься… Расслабься… Ну же… Да расслабься же ты! — пытался выпрямить меня Уилл, пока медсестра не пришла. У него слабо получалось, но мы оба старались. Мне вкололи обезболивающее, и спустя минут десять я смог выдохнуть. Доктор поспрашивал о моем состоянии, что-то проверил, после чего покинул нас, сказав чтобы звали «если что». Уилл присел рядом. — Ты чего? Страшный сон приснился?       Я отвёл взгляд. Что я мог ему вообще сказать? Ничего. Только кивать, что я и сделал, хотя это мало что изменило. — Ладно, — решил продолжить он спустя минуту, — продолжишь спать?       Сна у меня не было ни в одном глазу, возвращаться к своим кошмарам не хотелось, поэтому я отрицательно кивнул. — Хорошо, тогда может поговорим…       Уилл стушевался, видимо до него наконец дошло, что я к разговорам не располагал, ведь я могу только кивать, кивать и еще даже кивать. Такими темпами я придумаю язык киваний. Хоть прославлюсь. Так и вижу «Нико ди Анжело, великий и прославленный, побил мировой рекорд по созданию самого бессмысленного языка!»       Но оставаться один я не хотел, так что я сделал самое заинтересованное лицо, какое только мог.       Парень понял, что я не против и уже более воодушевленно продолжил: — Я мог бы рассказать как ты сюда попал, например, ну если хочешь.       Если хочу? Это то, чего я жду последние несколько дней. Я уже и не надеялся.       Я быстро закивал, а мои губы сами растянулись в улыбке. Он в ответ улыбнулся. — Не думал что тебя так это обрадует. Так, с чего бы начать… Ты поступил в больницу в ужасном состоянии. Точно не знаю, это было не в мою смену, но медсестра мне рассказала, что врачи не обещали, что ты выживешь. У тебя был открытый перелом ребра и осколок стекла в шее, который чудом не задел сонную артерию. Ты провел в операционной семь часов. Твоё состояние стало стабильным, но ты не просыпался. Так и не отойдя от наркоза, ты впал в кому, но врачи не поняли причину. На следующий день как раз я вышел, и меня сразу поставили следить за тобой, только зачем, не особо понимаю. Мне кажется, доктор Браннер просто хотел меня куда-нибудь запихнуть и заставить заполнять бумажки.Так, ладно, я не об этом. Получалось, твой организм быстро восстанавливался, но из комы не выходил. Никто не мог понять что с тобой происходило, доктор Браннер уже боялся, что ты не очнешься. Но тут ты неожиданно проснулся почти без последствий. Правда, почему, тоже никто не понял. Но кома — это дело такое, трудно разобраться.И вот, ты тут. Все остальное ты, думаю, помнишь.       Интересненько. Наконец-то мне кто-то что-то рассказал. Ставим в списке вопросов одну галочку. Она всего одна, но начало положено, это уже вдохновляет! Мой наблюдатель во время моих мысленных восклицаний уже собрался и стоял у двери. — Что ж, скоро придёт доктор Браннер, а пока отдохни.       Нет, нет, нет, не хочу я отдыхать. Наотдыхался уже. Я тут впервые за несколько дней что-то узнал, а он собирается уйти. Я состроил самую жалостливую моську и отрицательно закивал. — Что такое? — спросил Уилл.       Я всем способами пытался показать, что спать — это последнее что я хочу. До него не дошло. Логично.       Тогда я попробовал пальцем написать, что спать я не собираюсь, но руки меня не слушались и тряслись.Всё-таки две недели в коме — это не шутки.       Слава Богу, Уилл не решил на меня наплевать и уйти, а вернулся и сел рядом. Правда, взглянул на меня как на идиота, но не мне его винить — я тоже сейчас смотрю на себя как на идиота. Блондин вздохнул и начал играть в гадалки. — Тебе плохо? Ну почти. Отрицательный кивок. — Не можешь спать? Из-за кошмара? Боишься? — Уилл разговаривал со мной как с ребенком, но это не было неприятно.       Мне стало так тепло от этой неподдельной заботы в его голосе. От этого и, возможно, от того, что он попал прямо в точку, глаза стали влажными. Пытаясь это скрыть, я закивал головой, мол нет, все нормально. Но на меня слишком много навалилось за последнее время, и моя нервная система не выдержала. Слезы полились по щекам, и это я уже не мог контролировать. Выражение лица парня резко изменилось. — Что? Что случилось? — он явно растерялся и начал бессмысленно махать руками над моим телом, словно у меня что-то болит.       Я закрыл глаза в попытке прекратить этот поток слез. Все события давили на меня, я не мог просто сломаться, по крайней мере, при Уилле. Но мои изнеможденные нервы считали иначе, я чувствовал как приближается истерика.       Неожиданно я почувствовал как оказался в чьих-то объятиях. Руки уверенно, но в тоже время осторожно сжимали мои плечи, пряди волос щекотали щеку. От удивления я застыл, перестал дышать, даже слезы перестали катиться ручьем.       Горячее дыхание обожгло мою кожу, когда Уилл прошептал: — Все будет хорошо. Самое страшное позади, ты справишься. Понял?       Я закивал, осознавая, что эти неожиданные объятия успокаивали. Тепло чужого тело дарило покой, размеренное дыхание под ухом убаюкивало, словно колыбельная.       Спустя несколько долгих мгновений Уилл отстранился. Он посмотрел на меня и улыбнулся. Когда я окончательно успокоился и лежал в обнимку с салфетками, которые принес Уилл, он произнес: — Знаешь, ты молодец, хорошо держишься. Я даже удивлялся поначалу, как ты можешь быть таким спокойным. Я не так много здесь работаю, но люди, которые побывали на грани смерти, обычно реагируют чуть иначе. К тому же, тебе повезло. Самое ужасное: пробуждение после операции, долгое и мучительное восстановление ты пропустил. Сразу в кому грохнулся! И никаких последствий, скоро уже бегать будешь. Я уверен, что спустя много лет ты будешь с улыбкой вспоминать все это. Так что не грусти, самое страшное уже позади.       Я улыбнулся. Хорошо, что Уилл здесь. Его слова успокаивали, давали надежду что и правда все будет хорошо. Я не хотел, чтобы он уходил. Неожиданно, даже для себя, я кое-как поднял руки и вывел пальцем в воздухе: «Расскажи что-нибудь» — Рассказать что-нибудь? — блондин уточнил «написанное» мной. Я закивал, но не так уверенно.       До меня тут просто дошло, что он всё-таки на работе, а не развлекать меня пришел. И с учетом того, насколько часто он берет дополнительные смены… может ему тут вообще мешаю.       Но несмотря на мои опасения, парень не послал меня на все четыре стороны и даже не скривился, удрученный моей просьбой. А наоборот, улыбнулся, и даже легкий румянец проступил на его щеках. — И о чем рассказать? — спросил мой смущенный собеседник.       Я пожал плечами. Но спустя секунду я понял, о чем хочу услышать. Мои пальцы сами криво и косо, но вывели в воздухе «о себе».       Спустя несколько секунд до меня дошло, что именно я попросил, и смутился. Вроде как некультурно людей о таком просить, но было уже поздно. — Уф… — многозначительно вздохнул Уилл. Правда в каком значении я не понял. — Ладно. С чего бы начать?       Эти паузы мне не нравились. Я переживал, что попросил лишнего и с радостью бы сейчас сказал «если не хочешь, не обязательно это делать», но лишь проговаривал это в мыслях.       В это время Уилл пересел на мою кушетку, облокотился на спинку. Я немного удивился, но подвинулся в сторону. — На самом деле меня редко о таком просят. Никогда, если быть точным, — он сделал небольшую паузу и продолжил с расстановкой, будто вспоминая, что хочет сказать, — меня зовут Уилл Солас, мне семнадцать. Учусь на медицинском. Подрабатываю здесь, закончил школу экстерном, поэтому так рано. Живу с сестрой, отец умер, мама вечно в разъездах — она певица.Так что я живу с Кайлой. Она правда классная, о такой сестре многие мечтают. Она добрая, заботливая, но если вдруг встретишь ее, не советую ругаться, себе дороже.       Когда он говорил о сестре, на его лице сияла улыбка. Уилл и вправду ее так любит, значит она именно такая как он ее описывал. Я его понимал, Хейзел — лучший человек в моей жизни, и если бы меня попросили ее описать, я бы сделал это с такой же счастливой улыбкой на лице. А Уилл продолжал: — Прожил в Нью-Йорке всю жизнь, хотя мне совсем не нравится этот город. Мне больше по душе маленькие городки или даже деревни, где-нибудь рядом с лесом. Меня вообще тянет природа, чувствую себя неуютно в этих каменных джунглях,—здесь он почему-то запнулся и посмотрел на меня,— это странно. Странно, что я разговариваю с тобой, хотя ты и слова не говоришь.       Это он меня в молчании обвиняет? Я что-то запутался. — Не в смысле что это плохо, это даже круто, просто я так легко сейчас сижу и рассказываю о себе, как будто сам с собой. Не думаю что у меня это получилось, если бы ты мог говорить.       Стало обидно. Я понимаю, что он это не со зла, просто, может, неправильно выразился, но у меня сложилось впечатление, будто меня здесь нет. Но я же не стена, я просто не могу разговаривать и притом временно.       Парень, судя по его лицу, понял что сказал не того и начал было извиняться, но я прервал этот поток слов, махнув рукой.       После этого я показал руками, что я спать. Уилл выглядел виноватым. — Нико…       Я вздрогнул. Он впервые позвал меня по имени. Раньше он вообще никак ко мне не обращался. Мое имя так непривычно звучала в его исполнении, что я так и остался смотреть на Уилла с удивленным лицом. Но он продолжал: — Я не это имел ввиду, я вообще ничего не имел ввиду. Я просто…       Я попытался снова его перебить, махнув рукой, но на этот раз все пошло не по моему плану. Уилл неожиданно схватил меня за руку и, глядя прямо мне в глаза, уверенно отчеканил: — Я не хотел тебя обидеть. Я не пытался тебя оскорбить или в чем-то обвинить. Я не хочу потом ходить виноватым до твоей выписки. Поэтому прости меня.       И хотя выглядел блондин сейчас убедительно и очень даже уверенно, его выдавал виноватый взгляд. В нем удивительно сочетались чувственность, искренность и жёсткая уверенность. Это вводило в замешательство, но смотрелось гармонично.       Уверенность быстро вышла из этого сочетания, и Уилл смущенно одёрнул руку. — Прости. Сколько раз он за сегодня извинился?        Я улыбнулся в знак того, что не в обиде. Уилл улыбнулся в ответ. Напряженная обстановка перетекала в неловкое молчание. — Ладно, тебе и правда нужно поспать,— сдался Уилл первым.       И мой зевок это лишь подтвердил. Я кивнул и закрыл глаза. Уилл поправил мне одеяло, и я странно быстро провалился в сон без сновидений.

***

      Утром меня забрали на процедуру, потом завтрак, потом обед. Сегодня мой светловолосый нянь почти не находился в палате, разве что в обед заполнял бумаги за столом. Вообще было удивительно, что он здесь. Никак в толк не возьму, когда он еще и учится.       После обеда я решил вздремнуть, но тут мой взгляд наткнулся на Уилла: он положил голову на руки и дремал. Его золотистые локоны растрепались, губы слегка приоткрылись.       Неужели он так устал? Работа так выматывает? Хотя, учитывая с какой частотой он берет ночные смены, это неудивительно. И зачем он это делает? Ему нужны деньги?       Размышляя об этом, я глядел на него. Такое невинное выражение лица. Когда спит выглядит как истинный ангелок, даже светится в лучах солнца, падающих из приоткрытой шторы.       Я переживал о блондине. У меня было странное чувство, что он скрывает очень важную вещь.       Странный он. И мне надо с этим разобраться.