***
— Нико! Я обернулся на голос позади. В паре шагов стоял Уилл. Меня наполнило странное тепло и я не смог сдержать улыбки. Так мы и стояли, улыбаясь друг другу. Все это было странно, меня не тревожили никакие мысли, не было никакого смущения. Все было просто и легко, словно в сладкой неге. Уилл начал что-то говорить. Я не разбирал слов, слушая лишь эти прекрасные мелодии арфы, льющиеся сквозь меня и оставляющие лишь легкую дрожь восторга. Я слушал его и слушал, ловя каждую интонацию, каждую новую мелодию, дополняющую прошлые. Нити звуков складывались в единое полотно, которое накрывало с головой. И передо мной был уже не Уилл, а ангел, который плыл ко мне по туманным облакам, окружавшим нас. Я с восторгом ждал его приближения, с распахнутыми глазами бежал к нему, но не мог достать. Я рвал воздух впереди себя, но не сдвинулся с места. Это чудесное создание осталось недосягаемо. Там вдалеке он резко упал, исчез из виду. Тогда я с двойной силой вырывался из тисков, но теперь странные люди держали меня. Мужчина и женщина без лиц в старинных китайских нарядах держали меня за плечи и не давали сойти с места. Я приложил все силы, и побежал вперед, оставивив куски одежды в руках кричащих сзади людей. И я бежал, задыхаясь, падая, ломая руки и ноги, бежал, пока не упал без сил в слезах отчаяния. Передо мной стояла могила. Ни буквы не было на ней, но я знал, что там покоится мой ангел. Все внутри меня вспротивилось, я кричал, молил, чтобы пройти сквозь эту стену земли, разделявшую нас. Руки были в крови, горло уже не кричало, но я продолжал сражаться. Вдруг сильный, сносящий ветер возник из ниоткуда. Все, что было вокруг, пропало в потоках серого воздуха. Я держался из последних сил. И вдруг я увидел перед собой родное лицо, освещенное золотыми лучами, которые исходили прямо из его прекрасных глаз. И я прыгнул к нему, без всяких сомнений, отдавая всего себя ветру, только чтобы дотронуться до солнца передо мной.***
Вскочив на кровати, я пытался отдышаться. Я искал глазами Уилла неосознанно, но я надеялся еще ухватиться за тот остаток солнечного образа, ради которого я был готов отдать жизнь. Сердцебиение немного успокоилось, и я увидел, что нахожусь в палате, рядом спит Френк, а за окном восходит солнце. Часы показывали пять утра, больница еще спала. Я упал обратно на подушки, пытаясь вернуться в реальность. Все этот Френк со своими легендами. Вот попробуй забудь эти образы, этого Уилла. Теперь я не мог представлять мир по-другому, иначе как в этом сне. Теперь Уилл был ангелом, которому я кричал о любви, и был готов бороться со всем вокруг, лишь бы увидеть его вновь. Готов умереть. В себя вернулся я не скоро. Я дремал, метался в бреду, представляя вновь эти любимые образы, шептал ставшее любимым имя вновь и вновь. Меня разбудил доктор Браннер. — Да у него же жар, — говорил он куда-то в сторону. Глаза разлеплялись с трудом. Ломило каждую косточку моего тела, легкие горели огнем, хотя сам я будто лежал в ледяной ванне и дрожал от холода. — Очнулся, дружок, — как только услышал моё страдающее мычание, обратился доктор ко мне, — как себя чувствуешь? — Я умер? — ощущалось именно так. — Нет. Всего-то температура, — доктор усмехнулся, — скоро должно пройти, потерпи немного. Больно было в каждом уголку моего организма, терпеть не получалось. Поэтому я просто тихо захныкал, стараясь не заплакать. Что-то холодное легло на лоб, стало полегче. Я опять провалился в дрёму. — Ослабленный после комы организм, понятно, что не выдержал стольких волнений. Нико слишком перенапрягался. Это пройдет за пару дней, не переживайте, — слышал я на грани сознания. — Правда, все не так серьезно? — взволнованный голос сестры. — Не переживайте, все наладится. Скоро и он очнётся, так что можете подождать. Голоса замолкли. Чья-то теплая рука, погладила меня по волосам. После этого мир пропал. Очнулся я уже когда меня не знобило, а тело не ломило от боли. Дышать было тяжело, а горло сушило. Я попросил воды, и лишь после нескольких глотков открыл глаза, чтобы увидеть Хейзел с стаканом в руках. Она выглядела обеспокоенной. — Ты как? — почти шёпотом спросила сестра, поправляя мокрые волосы на моем лбу. — Как после мясорубки,— просипел я, — но жить можно. Я попытался приподняться, но далось это мне тяжело. Невероятная слабость во всем теле. Совсем неожиданная, еще вчера я чувствовал себя огурчиком, а теперь и на тушеный кабачок не дотягиваю. Наверное, стресс. — Ты меня напугал, — Хейз выдохнула, присаживаясь на стул, — только вышел из комы, а теперь и с температурой свалился. — Да я просто перенервничал. Там, вроде, доктор Браннер говорил, — после воды немного полегчало, я мог говорить. — Да знаю, но я же волнуюсь. Ладно, расскажи, как ты. Что у тебя произошло? Меня не было всего день. — Много чего, если честно, — я не знал с чего начать, чем закончить, а о чем умолчать, — очнулся Джейсон, заходил отец… — Что? Как? — растерянно вопрошала сестра. — Если ты про Джейсона, то никто не знает как он очнулся, но я тогда был у него и… — Да нет, я про отца, — перебила сестра во второй раз. — Ну, честно сказать, я не знаю, зачем он заходил. Сказал, повидаться. Вел себя так, будто я ему обязан всем, — начинал я раздражаться, — ничего особо не сказал, а потом я ушел. Хейзел сидела немного шокированной, немного смущенной, много виноватой. Она выглядела, будто я отчитывал ее ребенка, который насыпал на меня песка. — Я не думала, что он придет вот так, не думала, –заблестевшие от слез глаза ее бегали, она оправдывалась, будто была в чем то виновата, — я согласилась на помощь, но не знала, что так закончится. Мне жаль… Эта картина было печальна. Видеть, как твоя сестра старается ради тебя всю свою жизнь, а теперь винит себя в проблемах, на которые она не могла повлиять, было больно. Хейзел знает, что я глубоко обижен на отца, знает, сколько причинит мне эта встреча боли, поэтому и винит, только не отца, а себя. Эта глупая жертвенность не приводит ни к чему хорошему, а лишь расстраивает ее, ранит меня. — Ты не виновата, прекрати, — что я не знал, так это способа успокоить сестру, — он пришел, мы поговорили. В этом нет ничего страшного. Хейзел подняла на меня глаза. Не знаю, что она прочитала на моем лице, но быстро вытерла слезы. Возможно, ей стало меня просто жалко. — Ладно, — тихо начала она, — как там Джейсон? Сестра любила переводить темы в такие моменты. Больше она не позволит себя успокоить, хотя молча продолжит винить себя. И как ее разубедить, у меня нет идей. Остаётся только подчиняться. — Он очнулся, все хорошо. Чувствует себя прекрасно, здоров как бык. Ещё и с Пайпер они сошлись. — Сошлись? Неужели? — глаза ее расширились. Не удивительно, у меня была такая же реакция. Я постарался пересказать все события максимально подробно. Не упускал никаких деталей этого короткого происшествия. Хейзел слушала, порой удивленно восклицая. Потом начала радостно причитать, какое это счастье, и «наконец эти дурачки все поняли». Френк поглядывал на нас моментами. Точнее, бросал жалобно-интересующиеся взгляды. Было бы неплохо, если бы и эти дурачки все поняли. — Сегодня хорошая погода, — спокойно начал я. — Ты прав, — немного неуверенно ответила сестра от такой резкой перемены темы, — тепло и солнечно. — Хорошо бы прогуляться. Жаль, мне нельзя в таком состоянии, доктор точно не отпустит, — я резко обернулся, — Френк, а тебе можно гулять? Друг немного опешил от такого вопроса. — Да, вообще можно. — Хейз, вы ведь с Фрэнком хорошо общаетесь? Да? Просто я очень переживаю, он так редко выходит на улицу, а это вредно. Может ты с ним прогуляешься? Френк, ты же не против? Неуверенно переводя взгляды друг на друга, они кивнули. Это было самое неловкое, что я делал в своей жизни, но оно того стоило. — Идите, идите, — руки начинали трястись, — Френку нужен свежий воздух. Сестра посмотрела прямо мне в глаза, нахмурила брови. Ее лицо не предвещало ничего хорошего, но что-то мне подсказывало, что это касалось совсем не Френка, а меня. Ее взгляд прям утверждал, что нас ждет серьезный разговор. Это пугало, потому что я и представить не мог, чем я так ей не угодил, просто спровадил ее с Френком гулять. Раньше это сводничество называлось и ничего, нормально все было. Но не сказав ни слова, Хейзел отвернулась. Спустя пару неловких минут, пока сестренка помогала этому мишке пересесть на каталку, они уехали. Перед этим сестра ещё раз бросила на меня взгляд. В этот раз он не обещал мне расправу, даже не был строгим, просто нежным и… благодарным? Но вот я остался совсем один. Давно не испытывал такого чувства. Это одиночество не давило, а скорее было облегчением, потому что остаться одному в этой суматохе превращалось в предел мечтаний. Радость моя длилась недолго. Не прошло и пары минут, как вошёл доктор Браннер. Под дверью он что-ли ждал? — Ну, как себя чувствуешь? — позитивно спросил он. –Все относительно нормально. Мне лучше, — помимо того, что я с трудом поднимал конечности и дышал, все было просто чудесно. — Это хорошо! Ты держишься молодцом, — доктор потрепал меня по голове. Он дальше продолжил проверять мое состояние здоровья, а я не мог спокойно держать себя в руках. То чувство глубокой радости, как на крыше, вернулось. Мне стало так тепло и спокойно от этой незначительной детали. Я все еще не понимал, почему такие чувства вообще возникают, но было приятно, что кто-то заботиться обо мне. — Ну, организм у тебя крепкий, быстро восстанавливаешься. Завтра будешь как новенький, — постояв ещё пару минут, не зная куда деть рук, доктор собирался выйти, но обернулся, — я зайду ещё вечером. Силуэт мужчины исчез из поля зрения. Я вновь остался один. Оказалось, что в палате очень душно. От слабости я еле двигался, а вдыхать горячий воздух было противно. Желанная пустота комнаты никак не успокаивала, страдать в одиночестве было только скучнее. Так я и лежал, ворочался, укрывался и раскрывался. Я сделал попытку послушать музыку, почитать, но от всего тошнило, не хотелось ничего. В очередной раз я скатился вниз, от скуки накрыв себя подушкой. Лицо горело, а подушка была прохладной, так было лучше. Так я не заметил шума в комнате. Подушка поднялась над лицом, сверху нависал Уилл. — Я тебя нашел. Он улыбался, держа подушку в руках. Солнце, будто следовавшее только за ним, создавало волшебное свечение, от которого нельзя было оторвать глаз. Я точно не мог. — Поднимайся, я принес тебе спасение, — с задорной ухмылкой он отошел в сторону. И только сейчас я понял все происходящее. Забыв про слабость, я вскочил со скоростью света. Не зная, куда деть себя, я аккуратно сложил подушку и начал поправлять одеяло. Только Уилл и не смотрел. — Обед прошел, конечно, — блондин развернулся с подносом, — но это ничего не значит. Ты должен поесть. И вот про еду он говорил, когда утверждал, что принес спасение? Такое спасение мне не по душе. Есть не хотелось. — А это обязательно? — надежда не умирала. — Да, — четко, кратко, жестко. — Но я не хочу. Тут слишком жарко, душно, слишком противно! — и с каких пор я стал нытиком? — Но твоему организму нужна энергия, тебе придется. Хотя бы чуть-чуть. — Хотя бы не здесь, тут невыносимо жарко. Может, есть столовая? Если не удастся отнекаться от еды, то испытаем шанс выйти отсюда. Дышать тут и было тяжело, но почему то с появлением интерна стало невыносимо. Но кое-что все-таки не давало мне покоя. Блондин выглядел непривычно. Нет, все было с ним так, но какая-то маленькая деталь изменилась, а какая я не мог понять. А Уилл старательно обдумав неизвестную мне мысль принял решение. — Я могу вывести тебя отсюда, но обещай слушаться, хорошо? Формулировка пугала. Он же предложил стать друзьями, значит все будет нормально, верно? Но оставаться с ним вдвоем? Была не была. — Хорошо, — осторожно ответил я. Чтобы выехать отсюда, мне нужно было переместиться на коляску, что выходило у меня с трудом. Подняться, даже опустить ноги вышло, но после закружилась голова и я застыл на месте, стараясь только не упасть. — Сколько времени ты уже не ел? Тебе стоит больше заботиться о своем здоровье, — ворчал интерн, подходя с намерением помочь. К такому я был морально не готов. Это слишком, Уилла и так много в моей жизни, еще раз поездку на его руках мое сердце не выдержит. Поэтому, стоило ему подойти, я шарахнулся в сторону. Только согласно всем законам подлости в стороне стояла тумбочка, с которой моими стараниями полетел пакет, притащенный сестрой. Вероятно, именно этот звук напугал Уилла, ведь других объяснений его дальнейшим действиям у меня нет. Стоило мне отклонится и заставить сверток отправится в полет, я оказался в объятьях. Уилл крепко придержал меня за спину. Я уже бывал в его объятьях, лежал на его руках, но сейчас это было что-то особенное. Уилл держал крепко, словно я воздушный шарик, который стремится улететь в небо. Дыхание его горело у меня на щеке, сейчас я был окутан им, словно все его существо и составляло мой мир, все вокруг меня было им. Места, где он прикасался ко мне, жгло сквозь тонкую больничную рубашку; у меня не было сомнений, что останутся ожоги. Я весь горел, сгорал и задавался вопросом: температура ли это или объятия? И если для меня ответ был очевиден, Уилл не должен быль это понять. Секунды текли, словно вечность, сердце стучало невероятно быстро. Сквозь сходящую пелену шока и чувств, я понимал, что объятья длятся долго. Слишком долго для того, чтобы просто придержать меня от падения. Я уже начал осознавать себя и понимать всю неловкость ситуации, а Уилл все не отпускал. Возможно, это и длилось доли секунды, и со стороны выглядело совсем не странно, но для меня даже миллионная доля секунды имела значение. Только какое значение имел этот момент? Значил ли он вообще что-то или просто Уилл задумался? Со своей влюблённостью видеть реальность такой, какая она на самом деле, было трудно, но мне не хотелось и стараться. Даже если это ничего и не значит, даже если я приписываю этим объятьям слишком большую важность, даже если Уиллу и плевать на меня, я готов жить ради этих коротких секунд объятий. Ради его улыбки, ради его взгляда, ради того, чтобы видеть его хоть миллионную долю секунды. Выдохнув последние остатки здравомыслия, я опустил голову на плечо Соласа, погружаясь в размышления. После этого парень резко отпрянул, как от огня. Он смотрел испуганно, пытаясь сказать глазами невероятно простую, но не понятную мне вещь. Я оказался на коляске. Уилл больше не смотрел на меня. Он накрыл меня покрывалом, положил поднос на колени, подготовил капельницу. Все без единого взгляда. Мне также было тяжело дышать, сердце продолжало биться, словно сейчас сломается, но сейчас было ещё странно и непривычно обидно. Словно меня предали, бросили одного в пустыне, выход из которой так близко, но я не могу дойти, как бы не старался. Никакая часть меня не могла понять поведения этого блондина. Сначала он обнимает, трепетно держа в своих руках, а потом смотрит, словно я натворил что-то похожее на третью мировую. — Поехали, — сообщил мне Уилл, хотя ехать не хотели уже оба. Оставив палату, мы покатили по больно знакомому маршруту и оказались у двери выхода на крышу. В этой больнице наверняка не так много вариантов, куда сбежать. Осторожно оглядываясь, словно совершая ограбление, интерн достал ключ из кармана и открыл дверь. В этой ситуации меня смущали обе вещи. Потому что ключ был только у доктора Браннера, а поверить в то, что Уилл – подлый воришка, удавалось с трудом. Хотя сейчас это не самое главное в моем списке беспокойств. На крыше он закрыл дверь изнутри, что выглядело немного странно и пугающе. Я вопросительно обернулся на спутника, но тот все так же не смотрел на меня. Вид открывался самый обычный, та магия утра и рассветного солнца пропала. Все это походило на прогулку в парке, просто окружали нас не деревья, а бетонные надстройки и много разной техники. Мы устроились в уголке, как и в прошлый раз. Уилл все ещё не смотрел на меня. И это было неловко. Молчание было неловко. Мой упорный взгляд, которым я продолжал сверлить Соласа был неловким. Все было неловким. И вдруг я поймал его взгляд. Почему же его прекрасные глаза сверкающие как миллион звезд, начинают пылать волшебством, стоит застать их короткий взгляд? Странное чувство, будто ты видел восьмое чудо света лишь на фотографиях, а теперь прикасаешься к нему своей рукой. Эту картинку ты изучал досконально и знаешь каждую деталь, но стоит лишь увидеть воочию, сердце замирает от восторга. Этот взгляд говорил так много и на таком возвышенно-прекрасном языке, что я не смог разобрать ничего, просто преклоняясь перед красотой произнесенного. Но потом свет померк, Уилл отвернулся в сторону. — Откуда у тебя ключ? — спросил я, желая хоть на секунду вернуть этот взгляд. — Долгая история, — блондин не смотрел. — А мы не торопимся, — язык двигался сам за себя. Тепло и немного насмешливо смотрели его глаза в этот раз. И хоть взгляд продлился всего секунду, этого хватило, чтобы сердце пропустило удар. — Ладно, — Солас уселся рядом, — только если ты поешь. — Для тебя все, что угодно. Вот и зачем я это сказал? Я слишком увлекся своим немым восхищением. Как Уилл отреагирует на это? А Уилл никак не реагировал. Он просто продолжал глядеть на бегущие облака. И сейчас я понял, почему мне казалось, что какая-то деталь в Соласе изменилась. Он был непривычно спокоен и задумчив. Не то, чтобы раньше он походил на заведённую игрушку, но он всегда умудрялся располагать к себе своим добродушием и открытым взглядом. Сейчас он был отстранен. Хоть и вел себя как обычно, эта маленькая деталь создавала пропасть. И тот испуг в глазах, когда он отстранился, лишь подтверждал, что у Уилла что-то происходит. Но что именно, высмотреть в его лице мне не удавалось. Я старался не пялится, лишь рассматривал профиль с идеальными чертами, веснушками, маленьким шрамом на щеке, который можно заметить, только если сидеть очень близко, вьющимися волосами, которые забавно падали на уши. Возможно, я пялился. Но сил отвести глаза не было. Неожиданно Уилл обернулся. Хитро, но так же сдержанно улыбнувшись, он глянул на меня, а потом на поднос. — Разве все, что угодно? Что-то ты не торопишься, — сказал он медленно, не отрываясь от моих глаз. Смутившись как девчонка из мелодрамы, я не нашел, что ответить. Нервно пытаясь придумать, куда деться, я просто взялся за ложку и запихнул в рот странную смесь из тарелки, похожую на еду. Если подумать, то я слишком часто чувствовал смущение рядом с этим парнем, даже если тот не делал ничего особенного. Это не было удивительно, но неплохо так напрягало. Я недолюбливал мелодрамы с их порой глупыми сюжетами, в которых персонажи вели себя слишком эмоционально и часто преувеличивали. Только вот кто бы знал, что я буду вести себя точно так же. Это немного тревожит мою гордость. Интерн просто рассмеялся. — На самом деле история совсем не длинная. Я одолжил ключ у доктора Браннера. — Одолжил? — уточнил я с набитым ртом и красный как помидор. — Ну, — смущенно улыбнулся, — доктор об этом не знает, конечно. Что уж я не ожидал, так это. — Так ты воришка? — хитро улыбался уже я. — Нет! Я просто одолжил. На время, — отчего-то совсем серьезно уточнил. — Не переживай, это будет наш с тобой маленький секрет. Еда была совсем безвкусной, но с Уиллом все казалось лучше, даже это никчемное подобие супа. Не знаю почему, но когда мы сидели так рядом и просто болтали, мне было комфортно. Потому что я знал что это Уилл, и этого мне было достаточно. Я жевал машинально совсем не потому, что хотел есть. Просто Уилл хотел, чтобы я поел. А на такие небольшие жертвы я готов пойти. — Как сегодня работается? — решил разбавить тишину. — Все не так плохо, — блондин пожал плечами, — обычный день. — Я давно хотел спросить, — неловко продолжал я, — почему ты так часто бываешь на работе? Я и не задумывался об этом раньше, просто привык, что ты почти всегда в больнице. Но почему на самом деле ты так много работаешь? У меня было впечатление, будто этот вопрос я хочу задать очень давно, но не приходило в голову ни момента, когда я серьезно об этом задумывался. Как обычно в такие моменты, смазанные воспоминания и обрывки мыслей возвращались, но уловить общую суть не удавалось. В такие моменты казалось, что воспоминания утекают от меня и всегда ровно настолько, насколько я к ним приближаюсь. — Я не так много времени провожу здесь, — меня оторвали от тщетных попыток что-то вспомнить. — Нет, постой. Ты берешь ночные смены, почти каждый день здесь. Мне кажется, так быть не должно, — я немного задумался про свои опасений. Забыв про еду, я увлекся разговором. Только Уилл не забыл, поэтому легко коснулся руки, застывшей вместе с ложкой. — Возможно, я и беру немного дополнительных смен, — Солас меланхолично усмехнулся. — Ты работаешь слишком много! — с набитым ртом мои возмущения выглядели даже забавно. — Ты же врач, должен заботиться о здоровье, о своём в том числе. — Мне приятно, что ты переживаешь. Но это не так и много, как тебе показалось, все в пределах нормы. Просто, — нерешительно замолкнул парень– просто мне тут нравится. — Нравится? Ты же сам говорил, что больница – место не очень приятное. Что же тут может нравится… — Люди. Уилл обернулся ко мне и теперь смотрел прямо. — Мне повезло, — не отводит взгляд, — все мои коллеги – замечательные люди. Я близок со всеми этими людьми, они как семья. Иногда и пациенты попадаются замечательные. Уилл так и прожигал меня своим взглядом, пронизывающим до кончиков пальцев. Я бы соврал, если бы сказал, что меня это напрягало. Даже тот холодок, который сквозил сегодня в каждом действии блондина не казался пугающим, что уж говорить о простых переглядках. — Тебе осталась пара ложек. — Что? — я старательно пытался вернуться в реальность. — Еще пара ложек, — премило улыбнулся блондин. Я растерянно посмотрел в тарелку. Там и вправду осталось пара ложек. Когда тарелка осталась пустой, интерн отставил поднос. Хотя жар спал, я все равно чувствовал странное жжение в груди. Возможно, пылало и все мое лицо. Но Уилл, кажется, и не замечал моих терзаний сегодня. — Ты молодец, — блондин потрепал меня по голове, — кстати, я принес тебе кое-что еще. Получше этого супа. Уилл завозился и достал из кармана шоколад, завернутый в золотистую фольгу. Странная волна мурашек прокатилась по телу. Единственное, что я помнил из своего сна, это момент с шоколадом. И я с четкостью понимал, что эта сцена просто не могла происходить в реальности, и я просто выдумал ее. И от этого сейчас стало только хуже. Вернувшееся осознание всей ситуации вдавило меня в пол, не оставило и малейшей надежды. Стало трудно находиться здесь дальше. Уилл в это время спокойно распаковал шоколадку. Каждое его движение отзывалось в памяти, каждый кусочек фольги, который он случайно отрывал, все еще стараясь аккуратно раскрыть, всплывал в памяти. Если все, что происходило в коме, назвали сном основанном на реальности, то этот момент казался вещим. — Держи, — отломил блондин кусочек. Он замер, поднеся руку к моему рту. Я пытался скрыть тоску, которую нагнали на меня воспоминания, поэтому быстро бросил квадратик шоколада за щеку, стараясь не смотреть на Уилла. — Спасибо. Отломив еще квадратик, я продолжал сидеть молча, болтая ногами. Уилл просто смотрел в небо, не двигаясь с места. Он будто покинул эту вселенную, находясь сознанием за миллионы световых лет. Мне даже казалось, что если я его сейчас позову, он не услышит. Оставалось только надеется, что у него не случилось серьезных проблем, которые заставляют его так сидеть и немного хмурить брови. Уилл в прострации думал, а я отламывал шоколад и любовался. Так увлекательно прошла пара минут. Шоколад постепенно исчезал и только спустя две трети я понял, что сжевал все в одно лицо. — Почему не ешь шоколад? — новый повод начать разговор и отвлечь Уилла немного меня взбодрил. — Я не хочу, — лишь улыбнулся мне в ответ. Так не пойдет. Позволить Соласу загибаться от мыслей, когда я здесь просто сижу и наслаждаюсь шоколадом, который и принес блондин? Нет. К тому же, Уилл наверняка любит эту сладость, раз решил поделиться, когда мне плохо. Я отломил кусочек и протянул блондину. Теперь он выглядел как статуя с постепенно краснеющими щеками. Странное удовольствие затеплилось в груди при виде этой картины. Кажется, я злорадствовал. Из нас двоих, я всегда смущался, тормозил и вообще выглядел как немного сумасшедший, а теперь мы вдвоем на пару. Не успел я нарадоваться, как Уилл зубами выхватил этот несчастный шоколад. Я почти не смутился. Мне вообще стоит прекращать с этими представлениями а-ля придворная дама. Просто так покормить себя мне не позволили. В отместку теперь Уилл отломил кусочек и протянул мне. Кажется, сцена становилась странной. — Тебе не кажется, что рациональней было бы каждому отламывать себе самостоятельно? — сказал и все равно съел протянутый квадратик. — Может и рациональней, но скучней. — На твоем месте я бы попереживал, вдруг я заразный, — протянул я очередной кусок. — Ты говоришь это врачу, — шоколад съеден. — Ну это же не значит, что ты не можешь заболеть. Меня вряд ли выпустят, так что кормить шоколадом не буду. — Тогда у меня есть мотивация не болеть, — Уилл засмеялся, — пока тебя не выпишут, обещаю, не слягу. И почему обычный смех одного определённого блондина заставляет меня в панике метаться по своей голове от обилия чувств? Возможно, я сошел с ума. Но не то, чтобы я был против. Возможно, это мой единственный способ существования — быть всегда без ума от Уилла. Забавно, я сколько уже лежу в больнице, но по-настоящему болен только Уиллом. И я готов это принять, даже если чувства не взаимны. Мне достаточно просто быть рядом и так глупо смеяться, поедая шоколад. И это осознание далось просто и легко. В фольге одиноко лежал последний квадратик шоколада. Мы переглянулись. Я увидел мелькнувший азарт на лице парня и мне раскрылся его план. Только я был быстрее, поэтому успел схватить кусочек первым, максимально сократив расстояние между нами. Рука Уилла грохнулась сверху. — Я победил, — не совсем я был уверен в этой фразе, но старался держаться как победитель. — Ты уверен? — после такой фразы и искринки хитрости в глазах я точно был не уверен. Обхватив мою ладонь полностью, Уилл аккуратно ее поднял. Он не отрывал взгляда, словно пытался заставить меня сдаться, но я не мог отвести взгляда. От желания победить в этих своеобразных гляделках или от красоты этих прищуренных глаз, нельзя сказать. Моя рука так и висела в воздухе около лица. Блондин наклонился медленно. Я пропустил момент, когда в руке уже не осталось шоколада. Был только Уилл, настолько близко, что я ощущал горячее дыхание на руке, а на его лице я мог разглядеть каждую веснушку. Возможно, сейчас я и покраснел как рак, но это было уже не важно. Не важно, если это увидит Уилл. Вообще больше ничего не важно. Неосознанно я уронил взгляд вниз. Губы Соласа были в шоколаде. Сейчас захотелось вытереть эту сладость с его губ, провести, попробовать, действительно ли они такие мягкие, какими казались. Наверняка мягкие. И сладкие от шоколада. Подняв глаза вверх, я словил его взгляд. Он больше не был ни хитрым, ни холодным, а принадлежал привычному Уиллу. Он смотрел честно и искренно, так, словно открывал сейчас всю душу, не утаивая ничего. Он смотрел серьезно, подтверждая что все происходящее не шутка. Он смотрел так, как и я сейчас смотрел на него. — Ник… — крик оборвался на полуслове. В этом крике я узнал сестру.Только не это.