За границей вероятностей

Следующей ночью Стивен тщетно ищет и зовёт Локи во сне: тот не появляется. Утром Стивен просыпается усталым и разбитым, и только размышляет сам с собой, не было ли всё предыдущее лишь плодом его собственного воображения, обычным сном. Какое-то время он раздумывает, не спросить ли совета у Вонга, но отказывается от этой затеи. Он попытается ещё раз. Целый день Стивена снедает глухое раздражение: Локи обещал учить его, а сам исчез. Плут и обманщик, что с него взять. О другой вероятности — о том, что силы Локи за пять лет пребывания в пустоте могли окончательно иссякнуть, — Стивен старается не думать. Следующей ночью Локи не появляется тоже. *** Ему холодно. Ему страшно, просто смертельно холодно. До озноба, до боли… А это значит, что он жив. — Эй! Какого чёрта происходит?! — раздаётся над ухом полный возмущения незнакомый голос. — Ему необходимо тепло, чтобы согреться. Много тепла. Ракета, обогрев на полную! Тор! Это правда Тор или у него предсмертные галлюцинации? — Вообще-то здесь пока я капитан! — вновь звучит тот же незнакомый голос. — Тор, я, конечно, всё понимаю, но с тем, как этот твой братец-ледник поглощает тепло, мы двигатели потеряем в два счёта, — ворчит кто-то третий. — За энергию не беспокойся, — отвечает (в самом деле) Тор, — я обеспечу. Давай к ближайшей планете, где есть атмосфера и поменьше народу. — Я знаю подходящую неподалёку, — произносит какая-то женщина, и почему-то её голос кажется ему смутно знакомым. Суровый голос. — Тогда ты за штурмана, Неб! — отвечает ворчливый. — Кто-нибудь помнит, что я капитан? — снова вопрошает неудачник. — Я помню, — несмело отзывается ещё один девичий голос. — Вот. Всё, что нашёл, — вдруг басит кто-то новый над ухом, и Локи ощущает свалившуюся на него мягкую тяжесть. Одеяла. — А он точно твой брат? По виду — как отпрыск дьявола с разбойником, совсем на тебя не похож. Хохотнув (о, Локи ему это ещё припомнит), Тор вдруг кладёт горячую — будто раскалённую — ладонь ему на лоб и мягко гладит по голове. — Сводный. Но он всё же мой брат, — отвечает он, и от неслыханной нежности в его голосе перехватывает горло. — Ты только ему про дьявола с разбойником не сказани. Услышит — и я за последствия не ручаюсь. — Я есть Грут?.. Ну разумеется. Только древа в этом балагане и не хватало... — Но он слышит, — робко подаёт голос девушка, та, что помнит о капитане. — Слышит? — охнув, переспрашивает Тор и тут же хватает за плечи: — Локи! Локи, брат, ты слышишь меня? Ты очнулся? Локи силится разлепить глаза, хоть на чуть-чуть, хотя бы одним глазком взглянуть на брата, но тело не подчиняется, а из последних сил протиснутое сквозь зубы «Тор» звучит как сипение тоненькой струйки пара из-под крышки закипающего котелка. Но, кажется, Тору довольно и того. — Локи! — восклицает он радостно и сгребает в охапку прямо вместе со стопкой наваленных одеял. — Я так рад, что ты жив! И Локи, безусловно, тоже очень этому рад. И Тора слышать тоже очень рад. Не обманул колдун. *** К исходу третьего дня его радость изрядно притухает, а от неуёмной заботы братца начинает подташнивать. Впрочем, своё раздражение Локи старается держать при себе: негоже грубить, когда Тор собственноручно бегает подоткнуть ему одеялко по три раза за ночь, будто боится, что Локи испарится с корабля посреди открытого космоса, и смотрит при этом таким щенячьим взглядом (который при его нынешней комплекции выглядит донельзя комично), что злиться не получается даже при желании. А желания нет. Особенно при мысли, что его и обратно могут вышвырнуть, чуть что не так. Абсурд, разумеется, Тор не позволит, но страхи доводам рассудка неподвластны, а он очень, очень боится вновь оказаться во тьме и одиночестве. Ему до сих пор кажется, что всё происходящее — сон. Бред агонизирующего сознания. Хоть он уже и восстановил нормальную температуру тела (иссушив при этом изрядный кусок земли на неизвестной планетке до состояния ледяной пустыни), фантомный холод преследует его день и ночь — не спасают ни одеяла, ни направленный обогрев. И пусть он ни за что не признает это вслух, но прибегающий Тор и как будто никогда не спящий корабль, переполненный голосами и шумом чьей-нибудь возни, надёжно удерживают его от подступающих приступов паники. Главным его развлечением становится наблюдение. Команда этого то ли геройского, то ли пиратского (он так и не понял) корабля — фрики все как на подбор. Дракс, примитивный, туповатый качок, своей наивной прямолинейностью немного напоминает Халка. У Мантис очевидные способности к эмпатии и контролю разума, но собственного ума и с ореховую скорлупку не наберётся. Древо — он древо и есть, тем паче, что недоросль ещё. Эти трое сами по себе ни опасности, ни интереса не представляют, хотя при грамотном руководстве от них и может быть прок. Остальные же достойны более пристального внимания. Бойкий, зубастый и на редкость смекалистый енот-механик, к которому Тор явно питает особенно тёплые чувства, вызывает у Локи невольную симпатию. Во всяком случае, ему импонирует жизненный подход мохнатого, который явно привык не упускать своего. Небула, дочь Таноса (он вспомнил, откуда она ему знакома), очевидно тоже его не забыла и поглядывает настороженно — что взаимно, — однако помалкивает, видимо, щадя чувства Тора. Локи не знает, чего от неё ждать, а потому не связывается. И наконец капитан «Милано» — Питер Квилл, зовущий себя ни много ни мало Звёздным Лордом. Которого по первому впечатлению Локи посчитал было неудачником и лишь формальным лидером команды, но позже присмотревшись, осознал, что этот нелепый и вечно валяющий дурака мидгардец не так прост, как кажется, и не так глуп, как пытается выглядеть. И хотя товарищи частенько игнорировали Квилла в пользу Тора, но Локи явственно видит нити, связывающие команду, и все они — горячие и прочные — тянутся к Квиллу. Крепкие узы настоящей семьи — даже более крепкие, чем, как с горечью приходится признать, их собственные с Тором. А ещё команду связывает общая скорбь, особенно остро исходящая от Небулы и Квилла. Пару раз ему довелось услышать сказанное осторожным шёпотом имя «Гамора», из чего Локи заключил, что недостающим звеном этой командно-семейной цепи была другая дочь Таноса. Свои догадки он, впрочем, держит при себе. Свой среди чужих, Локи испытывает странную ностальгию, словно он вернулся назад во времени и вновь сидит у походного костра в компании Тора и его боевых товарищей — Сиф, Хогуна, Фандрала и Вольштагга. И вот парадокс: несмотря на осторожно-недоверчивое отношение к нему обитателей «Милано», среди них он ощущает себя даже свободнее, чем с приятелями юношеских лет. Среди своих он вечно был чужим. — Как долго ещё лететь до Мидгарда? — спрашивает Локи, принимая из лап Ракеты миску с какой-то малоаппетитной бурдой (сейчас он, впрочем, и такой рад — не до изысков). — Кто тебе сказал, что мы летим в Мидгард? — щурится енот. — Что тебе в том Мидгарде, Локи? — как-то натянуто смеётся Тор и прячет глаза, от чего у Локи вдруг начинает сосать под ложечкой от неприятного предчувствия. — Разве ты не основал там Новый Асгард, брат? — Да! — оживлённо всплёскивает руками Тор. — Основал, да. Чудесно все устроились. Прекрасная земля, мирная. А какой эль там варят!.. В глаза не смотрит. — По тебе заметно, что чудесный, — сухо отзывается Локи, косясь на изрядный живот Тора. Не иначе как тот решил во всём на батюшку походить. — Вот я и говорю! Хорошо там всё, в Асгарде-то, помощь не требуется. Чего о других не скажешь. Вот мы и летаем туда-сюда, порядок наводим, где надо, добрым людям помогаем, мир смотрим. А Мидгард не убежит, успеем ещё заглянуть. — Заглянуть? Помощь не требуется? — переспрашивает Локи, ошеломлённый. — Ты что же, братец, свой народ без царя оставил? — Нет, почему же. У народа Асгарда теперь есть царица — Валькирия. Она отлично со всем управляется, поверь. Я там не нужен. — Но это ты — сын Одина, законный наследник, царь Асгарда! И ты просто взял и бросил свой народ? После всего, что случилось?! — Остынь, младший братец, — хлопает его по коленке Ракета, — всё с вашим народом нормально, я ручаюсь. Валькирия эта — дамочка хозяйственная да с норовом. С ней не пропадут. — Да что ты знаешь, — шипит на него Локи. — Однажды она уже покинула свой народ, сбежала и тысячу лет носу в Асгарде не показывала. — У неё были на то причины, Локи, ты не хуже моего знаешь, — вступается за Валькирию Тор. — И тебе ли судить человека по его прошлым ошибкам. Как будто своих не наделал. — По крайней мере, свой народ я никогда не бросал, — уязвлённо огрызается Локи, и судя по виноватому взгляду Тора, попадает по больному. И всё же в голове не укладывается: спихнуть корону на постороннего человека и умчаться спасать неведомых «добрых людей»! Как хорошо, что матушка не дожила до этого дня, не видит этого позора… — В любом случае мне нужно в Мидгард. Доставьте меня туда, а дальше можешь лететь, куда твоя душа пожелает, — заявляет Локи, справившись с собой. — Для чего? Желаешь заявить свои права на престол? — подозрительно уточняет Тор. — Для начала хотя бы взглянуть, на что теперь похож мой дом. Но вообще я заключил сделку с колдуном из Мидгарда… — Доктором Стрэнджем? — Кажется, так он себя зовёт. Он обещал рассказать тебе обо мне и честно выполнил свою часть сделки. Теперь я должен исполнить свою. — Что же ты пообещал ему? — Знания. *** Ракета передаёт разговор Квиллу и даже убеждает того вернуться ненадолго на Землю. — Эй, — окликает его тем же вечером Квилл, — а может, ты и с нами поделишься своими драгоценными знаниями? Всё-таки это мы спасли тебе жизнь. Разве нам за это ничего не причитается? Локи невольно усмехается: а этот парень тоже не промах. Чётко и по делу. — Знания, которые я предложил колдуну, для вас будут бесполезны. А больше мне, увы, предложить нечего. Даже одежда на мне сейчас — с чужого плеча. — Ну, может, ты знаешь, где спрятан какой-нибудь клад. Будет очень кстати. — Знал бы — непременно бы поделился. Но уверен, однажды я вам всё-таки пригожусь. Тогда и сочтёмся. — Что ж, надеюсь, ты сдержишь слово. Клады, сокровища, спасение добрых людей, пересечение космических просторов в металлической скорлупке — всё это так бесконечно чуждо ему. И Локи вдруг осознаёт, чьего общества ему здесь так не хватает. Той же ночью он возвращается в сон и зовёт: — Стивен! — Локи? — голос у колдуна обрадованный и в то же время отдаёт горечью и обидой. — Ты пропал на три дня. Улыбка против воли наползает на лицо. — Скучал по мне? — не удерживается он от нотки ехидства. — Тор нашёл меня. И вскоре ты будешь иметь удовольствие лицезреть меня во плоти. А пока не будем терять время. На чём мы там остановились в прошлый раз?