За границей вероятностей

В какой-то момент Локи жалеет о своих опрометчивых словах: сам он о происхождении Камней бесконечности знает совсем немного, мидгардские маги и подавно, а у матушки или отца, увы, уже не спросишь. Наведаться в Ётунхейм? Бессмысленно. Что могут знать эти ледяные дикари. Обратиться с вопросом к корням Иггдрасиля? Бесполезно. Мировому древу безразлична материя, а первородные энергии от разрушения проводников-посредников никак не пострадали. Поинтересоваться у Грандмастера? От одной мысли Локи передёргивает отвращением и тошнота подкатывает к горлу. Тот если и соизволит что-нибудь поведать, плату потребует заоблачную, а то и вовсе заточит в своём мирке, не желая больше выпускать добычу из своих ухоженных цепких пальцев, фантомное ощущение которых по сей день иногда преследует его в кошмарах. Локи флегматично поглядывает на закопавшегося в книги и свитки Стрэнджа. Тот так увлечён поисками ничтожнейших крупиц знания о Камнях, что Локи не смеет его прерывать. По крайней мере, пока не придумает альтернативу получше. Он смотрит краем глаза на острый профиль, на рельефные тени скул и плавную линию носа, на упрямую складку губ, на проседь у висков и непослушную прядь, то и дело норовящую упасть Стивену на глаза, и преисполняется решимости во что бы то ни стало исполнить обещанное: найти способ восстановить Камни и вернуть Тони Старка. Даже если для этого придётся искать помощи у Грандмастера. Но пока он ещё не настолько отчаялся. Быть может, нужные сведения даже хранятся в его собственной памяти — стоит лишь нырнуть в неё поглубже. Локи бесшумно уходит из библиотеки в выделенную ему спальню и устраивается на постели в позе для медитации. Пальцы подрагивают, сплетаясь — погружаться в транс страшно, но Санктум Санкторум внезапно обдаёт его мягкой волной своего присутствия, напоминая, что он больше не один в беспроглядной космической тьме, и страх уходит. Локи закрывает глаза, сосредотачиваясь, и ныряет в омут собственной памяти. *** — Почему ты? — Что? — переспрашивает Тони, повернув голову. Наташа сидит рядом на валуне, нервно перебирает пальцы и смотрит прямо перед собой. — Почему именно ты воспользовался перчаткой? Ты ведь должен был понимать, что не… переживёшь последствий. А у тебя Пеппер и Морган. О чём ты думал? — О них и думал, — пожимает плечами Тони с видимым равнодушием, но в груди что-то леденеет. Он никогда больше не поцелует жену и не обнимет дочь, и только теперь начинает это осознавать. — Думал о том, что они должны жить. — А ты не должен? — в голосе Наташи слёзы, и этот звук хлещет по нервам, пришпоривает непрожитое горе потери. — Могу вернуть вопрос, — цедит он сквозь зубы. — О чём ты думала, когда прыгала с той скалы? — О том, что у Лоры и её детей будет муж и отец. О том, что у Клинта снова будет семья. Мы ведь ради этого всё затеяли: чтобы всё исправить, вернуть погибших. — Вот именно — исправить и вернуть. А не пожертвовать ещё больше жизней. — А что ещё оставалось? — взвивается Наташа, спрыгивая с камня в розовую лужу. — Выбор у нас был: либо я, либо Клинт. — Вы могли вернуться. Оба. Живые. — Без Камня? Истратив частицы Пима зря? — Частицы можно было создать заново. А тебя — нет. — Чтобы получить Камень, всё равно пришлось бы кем-то жертвовать. Я лишь сделала оптимальный выбор. — Оптимальный выбор?! — Тони едва не задыхается он гнева. — Жертвовать жизнью за кусок радиоактивного минерала? Уж сказала бы честно, что для тебя твоя жизнь ничего не стоит. — Сколько бы ни стоила моя жизнь, мою смерть теперь можно оценить в половину жителей Вселенной, — кривится в усмешке Наташа. — Ну а моя смерть спасла вообще всю Вселенную, — ухмыляется в бешенстве Тони, разведя руки в стороны, — так что я вроде бы тоже не продешевил. — По крайней мере, от моей смерти никто не осиротел, — горько произносит Наташа. И воззряется на него в полном недоумении, когда слышит в ответ тихое: — А мы? Повисает пауза, и чем дольше она длится, тем большая тяжесть оседает в груди Тони. — Ты действительно не понимаешь, да? — наконец спрашивает он, ужасаясь про себя открытию очевидного. — Какая дыра осталась после твоей смерти. Что «Мстители» без тебя остались домом без крыши: стены стоят и всё вроде бы на месте, а самого главного не хватает. — Тони вспоминает, как они сидели у озера. Вспоминает пустое лицо Бартона, срыв Брюса, стеклянные глаза Тора, так уставшего терять близких, резкую отповедь Стива на его вопрос, о которой тот, скорее всего, сразу же пожалел. Тони вспоминает собственное странное ощущение, охватившее его в тот день: безвозвратность. Сколько бы человек они ни вернули, гнилостный привкус неправильности мира никогда не исчез бы больше из его жизни. И он жил бы дальше, и травил бы этой гнилью всех, кто его окружал. — Наверное, я уже тогда понял, что всё. — Что — всё? — непонимающе хмурится Наташа. Тони вздыхает, качает головой и смотрит ей в глаза. — Я устал жить в долг, Наташа. Ещё у тебя занимать не хватало. — Ах, вот как. Значит, это я виновата, да? — и недавние слёзы в её голосе оборачиваются колким льдом. — Каждый раз думаю, что сильнее твоему эго уже не раздуться, но куда там! Ведь всё всегда сводится именно к тебе! Так, Старк?! Последние слова Наташа выкрикивает, от души пнув воду и обдав его холодными брызгами, после чего резко разворачивается на каблуках и идёт прочь. Отходит подальше, но останавливается в пределах видимости. Тони за ней не идёт. Только глаз не сводит. *** Дверь распахивается, и Локи входит в библиотеку — неторопливо и степенно, хотя весь прямо-таки пылает нетерпением. Он подходит к столу, захлопывает раскрытую перед Стивеном книгу и, оперевшись на неё, нависает сверху. — Бросай эту ерунду. Я знаю, что нам нужно. Стивен на секунду прикрывает глаза, затем поднимает на Локи ожидающий взгляд. Тот оглядывается, обнаруживает на одной из полок подсвечник со свечой, ставит его на стол и, пристально — почти напряжённо — глядя на фитиль, зажигает огонёк. — Ответ всё время был прямо у меня в голове, — фыркает Локи. — Помнишь, что ты ответил мне там, во сне, когда я спросил тебя, как ты зажёг свечу? — Что пространство сна — это небытие, а ему всё равно, какую принять форму. — Вот именно. Небытие — это отсутствие бытия: формы, энергии, материи. Материя — это энергия, облечённая в форму. Скажи мне, Стивен, а что преобразует небытие в энергию, а энергию — в материю? Стивен прищуривается, задумавшись. — Если рассматривать небытие как инертное состояние, то для того, чтобы преодолеть силу инерции, нужна сила с противоположным ей вектором… — Иными словами — воля, — произносит Локи с нажимом и начинает мерить библиотеку шагами. — Воля — вот главная преобразующая сила вселенной. Вот что я упускал всё это время. Пространство, время, разум, сила, реальность и душа — это энергии. Камни бесконечности — это энергии, волей высших сил заключённые в материальную форму. Чтобы воссоздать Камни, нужны воля, форма и энергия. — Локи вдруг останавливается и резко оборачивается к Стивену: — Очень много энергии, смертный. — Что ты хочешь этим сказать? — хмурится Стивен. — Я уже почти восстановился, но даже моей жизненной силы не хватит на то, чтобы воссоздать хотя бы один из Камней. Нам нужен источник бессмертия. — Нет! Безумная улыбка Кецилия вспыхивает у Стивена перед глазами. Печать Тёмного измерения, зелоты, лицо Древней. Безобразный лик Дормамму. На мгновение Стивен ощущает фантомную боль от пронзающих тело каменных пик и разрывающих на части цепей. — Так тебе известен источник. И ты им не воспользовался, когда пришёл Танос. О чём ты думал? — Я не стану связываться с Дормамму и черпать силу из Тёмного измерения. Ни за что. — Тебе придётся, если хочешь воссоздать Камни бесконечности и вернуть Тони Старка к жизни. Если хочешь защитить свой хрупкий мирок. Ты уже проиграл однажды, и другие люди заплатили цену за спасение Вселенной. Когда ты проиграешь — а ты проиграешь — в следующий раз, кто заплатит за твою щепетильность тогда? — Я не проиграю. Ты научишь меня, и я не проиграю. — Я могу хоть целую вечность учить тебя магическим премудростям, но ты смертен и слаб. А в Девяти мирах полно сущностей пострашнее Таноса, которые сметут тебя, даже не заметив. Что ты им противопоставишь — без бессмертия, без Камня, вооружённый голым знанием? Чтобы построить крепость, одних чертежей не хватит — нужны камни. — Должен быть другой выход. — Другого нет. Я маг, а не чудотворец. Ты знал, что цена будет высока. Теперь знаешь, насколько. Платить её или нет — выбирать тебе. Едва поборов желание опрокинуть на Локи тяжёлый стол со всем содержимым, Стивен вскакивает с места, открывает портал и скрывается в нём. А когда, опомнившись, начинает озираться, обнаруживает себя на берегу знакомого озера. Ферма Старков. Свежий, наполненный сладковатым цветочным ароматом воздух застревает в глотке: из всех мест на планете надо же было переместиться именно сюда. Именно сейчас. — Мам! Мама, смотри! Стивен оборачивается на голос и видит Морган, бегущую к матери с какой-то поделкой в руках. — Мам, смотри, что я сделала! Я нашла вот эти досочки, а гвоздики взяла у папы в гараже. И прибила молоточком, как папа показывал. Как думаешь, папе понравится? — Конечно, понравится, — отвечает миссис Старк, улыбаясь сквозь судорогу лица. — А ты мне включишь папу перед сном? — Включу, милая. А теперь беги в дом и мой руки. Пора обедать. Девочка взбегает на крыльцо и скрывается за дверью, а миссис Старк прячет лицо в ладонях. Голографическая прощальная запись, дом и воспоминания — вот всё, что им осталось от любящего отца и мужа. Никем не замеченный, Стивен провожает миссис Старк взглядом до дверей, открывает портал и возвращается в Храм. — Локи. Я хочу провести ритуал завтра вечером. Поможешь? Локи поднимает голову, оторвавшись от манускрипта, и на губах его змеится тонкая улыбка. — Весь к твоим услугам, Стивен. Бессилие — это отрава. И он сделает всё, чтобы никогда его больше не испытывать.