Пески Древней Арабии

       — Ваше высочество, я же говорил, что это сработает… — говорил тильянец, указывая в сторону горящих кораблей. Хитроумная система из отполированных металлических зеркал, к удивлению скептиков, сработала на отлично и подожгла немало норсканских драккаров. С высоких городских стен открывалось великолепное зрелище на пылающий флот варваров, ещё недавно угрожавших Зюденбургу.        — Я вижу, синьор Мармалоди — отозвался принц Андерс высокий светловолосый мужчина в полотняном гербовом сюрко. На поясе мужчины висел длинный меч с золоченым эфесом, отличное оружие, выкованное в кузнях дави и стоившее целое состояние. Владелец клинка был неплохим фехтовальщиком, но сегодня ни ему, ни кому бы то ни было из гарнизона не пришлось обнажить меч.       Мужчина давно знал, что врага можно убивать на расстоянии, но впервые он видел столь необычное оружие. Ему не нужна была подзорная труба, чтобы видеть то, что случилось с незадачливыми захватчиками. Норскийцы были заклятыми врагами Империи и если предки принца Андерса ван дер Балька бились с ними не на жизнь, а на смерть в Море Когтей и устье Рейка, то ему приходилось оборонять от них воды Арабии.        — Солнце побеждает, — довольно улыбнулся Мармалоди. — Ещё раз они на эту хитрость не попадутся, но ведь у них почти не осталось кораблей, чтобы предпринять ещё одну храбрую драчливую глупость. Ох уж эти волосатые варвары, клянусь копьем Мирмидии, будь все враги такими, как просто было бы жить…        — Никогда не стоит недооценивать норскийцев, синьор, — мрачно проговорил рослый чернобородый рыцарь в броне командора Рыцарей-Мореплавателей, храмовников Маннана— Они куда опаснее, чем кажутся. Уж поверьте тому, кто половину жизни провёл, сражаясь с ними в Море Когтей.        — Может у вас на севере они и в большой силе, но сюда их доплывает значительно меньше, дорогой командор, — педантично заметил тильянец, имея в виду дальнобойное оружие, не ограничивавшийся привычными баллистами и требушетами, он бредил черным порохом и своими безумными механизмами. — В этих водах куда опаснее арабийские корсары. Хвала Мирмидии, с ними у нас никаких хлопот.        — Клянусь бородой Маннана, хотел бы и я быть столь уверенным, — подумал принц, но промолчал.       В первый раз в Арабии он побывал в молодости, когда путешествовал по южным морям и среди прочих мест добрался до небольшого султаната Аграба, где неудачно посватался к дочери местного правителя. Не сказать, что он старался. По какой-то причине султану нравилось, когда прибывшие в город иноземные вельможи сватались к его дочери, во всяком случае, так ван дер Балька убеждал визирь.       Визиря того звали Джаффар и спустя годы о нем заговорили по обоим берегам Чёрного залива. Во время своего пребывания в Аграбе Андерс и представить не мог, что визирь захолустного султаната станет могучим владыкой, против которого объединился почти весь Старый Свет. Лишь соединённая мощь крестоносцев Империи, Бретоннии, Эсталии и Тилеи смогла сокрушить арабийского завоевателя.       Андерс ван Бальк командовал крестоносцами великой баронии Вестерланд, которые пересекли море, отделяющее Старый Свет от выжженых солнцем пустынь Арабии, в погоне за отступающими войсками великого султана Джаффара. Созданное Андерсом княжество Зюденбург возникло в числе ещё нескольких подобных владений имперских и бретоннских полководцев, закрепившихся в далёкой южной стране.       Принц старался быть справедливым правителем и заботиться о своих арабийских подданных, но Зюденбург не Мариенбург и ван дер Бальк знал, что и он, и его сын, и его внук останутся для них чужеземцами. Стоит ослабить хватку и княжество падет. Предательство для арабийца — тяжкий грех, но лишь тогда, когда дело касается единоверцев.       Учение Ормазда признаёт Зигмара одним из великих пророков, а Маннана одним из семи благих ахуров, однако принц находился выше язычников вроде норсканцев, но ниже правоверных бехдинов. Против таких, как он, арабийцы вполне могут вести джихад. Пока у великого султана хватало забот с арабийскими подданными, но о джихаде ван Бальк не забывал никогда. Ведь он был крестоносцем.       Крест был старым символом единства Империи, верхняя, правая и левая части символизировали Запад, Север и Восток, а нижняя — союз с подгорным народом Караз Анкора, завещанный ещё Зигмаром. Отправлявшиеся в Арабию воины несли кресты на знаменах и щитах, некоторые вместо этого изображали молотодержца, ибо значительная часть имперцев двинулась на юг по зову великого теогониста.       Арабийское нашествие, захлестнувшее Эсталию, сметая ее королевства одно за другим, докатилось до границ Бретоннии и перехлестнуло в Тилею, когда одна из флотилий атаковала Тобаро, князь которого был союзником короля из Магритты. Орды смуглолицых всадников с кривыми клинками скакали по Старому Свету, сея смерть и разрушения, а чёрные паруса корсаров Лашиека и Эль-Хайекка заполонили южные воды.       Потом говорили, что Джаффар опасался, что Карлос Астариосский сам атакует владения и разгром эмира-пирата Сартозы был подготовкой к войне, которую вот-вот начнёт сильнейшее из королевств Эсталии. Король из Магритты контролировал почти весь юг полуострова и его закаленная в боях армия была грозной силой.       Если это и было так, то на разгроме несостоявшегося агрессора Джаффар не остановился, отправив свои армии дальше на север, на Бильбали и Новарено. Обеспокоенный этим король Бреттонии отправил гонцов с предупреждением в Империю и начал сбор войск, чтобы остановить захватчиков, если они рискнут перейти границу герцогства Брионнского. Между тем в Империи временно наступило затишье в войне.       Великий теогонист сумел сплотить сторонников выборного императора, нанял целую армию тильянских наемников и сумел загнать претендента, наследника неистовой Оттилии за стены Лесного Ока, как часто называли столицу Талабекланда. Сложилась патовая ситуация, взять штурмом Талабхейм не могли, но и оттиллианцы не могли прорвать кольцо осады.       Тем временем вниз по Рейку шло другое войско, которое вел граф-выборщик Мидденланда. Когда Лесное Око было осаждено, армия мидденландцев и их союзников поступила к Альтдофу, резиденции великого теогониста и родному городу Зигмара Млатодержца. Кроме нордландцев, был тут и контингент вестерландцев, связанных с Землёй Великого Волка как династистически, так и финансово.       Кто владеет Карробургом, тот в любой момент может перекрыть идущую по Рейку речную торговлю, а бывшей столицей провинции Драквальд правил мидденландский курфюрст. Без торговли Мариенбург зачахнет. Желай владыка Города Белого Волка решительно поддержать оттилианцев, он мог захватить Альтдорф и начать контрнаступление на «нульнцев», однако у курфюрста были несколько другие планы.       Не все ульрикане выступали за непримиримую войну с «зигмаритскими еретиками», лидером умеренной фракции стал граф-выборщик Мидденланда. В отличии от укрывшихся за несокрушимимыми стенами Талабхейма упрямых оттиллианцев, правитель Мидденхейма был вполне готов на переговоры и великому теогонисту было чем его заинтересовать и чем оттолкнуть от талабхейского императора.       С одной стороны, курфюрст Мидденланда не был зигмаритом, а с другой — он был не столь радикален, как талабхеймский претендент и предпочитал обращать своё оружие против общих врагов всех имперцев: зверолюдей и зеленокожих. Когда норсканцы в очередной раз атаковали Мариенбург, лишь он и выступил на помощь вестерландцам, сбросив захватчиков в море.       Император Фридрих был смертельно болен и вскоре трон выборного императора освободится. Ар-Ульрик по-прежнему поддерживал оттиллианцев и то, что корона императора должна передаваться по наследству. Былая ссора с графом-выборщиком Мидденхейма, побудившая первосвященника волчьего бога покинуть Великий Храм на вершине Ульрикберга, ещё не была забыта.       Однако мидденландец мог стать новым выборным императором. Конечно, великие теогонисты предпочли бы очередную штирландскую марионетку, но когда-то весьма спорное избрание штирландца стоило Империи и того подобия единства, которое с трудом поддерживали преемники Мандреда Крысобойцы. Если же мидденландца обманут, то тот неизбежно примкнет к оттиллианцам.       В свою очередь, союзники мидденландского курфюрста имели свои требования. Нордландцы хотели, чтобы Верховный Жрец Ульрика в Зальцемюнде был введён в коллегию выборщиков, а брат Андерса, великий барон Вестерланда, требовал передать ему Рунный Клык Драквальда, Зверобой. С тех пор, как земли провинции разделили между собой Мидденланд и Нордланд, меч оставался формально ничейным.       Это выводило из себя всех вестерландских великих баронов, считавших себя униженными из-за того, что они единственные из графов-выборщиков не обладают клинком, вышедшим из-под молота Аларика Безумного. Да, в отличии от всех прочих великих провинций Вестерланд не вошел в состав Империи добровольно, а был завоеван, однако бывший ютонский король все же стал курфюрстом.       Идея заполучить в свои руки Зверобой будоражила умы правителей Мариенбурга чуть ли не со времён смерти последнего курфюрста Драквальда. Но в правление скупого Бориса Златолюбивого почти весь Вестерланд был оккупирован норскийцами, а в дальнейшем все время их надежды заполучить заветный меч постоянно рушились. Разумеется, обе прибрежные провинции требовали помощи в борьбе с норсканцами.       Многие надеялись, что в случае избрания Императором мидденландского курфыюрста удастся найти общий язык и с Ар-Ульриком, не обязательно с нынешним. Но сочувствия к возомнившему о себе слишком много талабекландскому претенденту не было ни у кого. В отличии от победоносной Оттиллии, ее жалкий преемник был способен лишь паразитировать на былой славе и его амбиции смотрелись довольно жалко.       Ульрик не любит неудачников и слабаков, а спрятавшийся в Талабхейме претендент был и тем и другим. Без тени Ар-Ульрика за спиной этот «император» ничего не стоит, даже то, что остатки его армии уцелели, заслуга старого жреца-воина и его свирепых храмовников в волчьих шкурах.       В общем, вскоре начались переговоры. Трудами великого теогониста был достигнут консенсус, который устраивал почти всех, кроме оттилианского претендента, оставававшегося не у дел. Предполагалось, что война вскоре пойдет на убыль, но Империя была переполнена наемниками, как из числа местных жителей, так и из тильянцев, которым был невыгоден мир.       Как раз в это время прибыли посланцы Архиэкклезиархии Мирмидии и короля Бреттонии, а вскоре и вести о начале бреттонцами Войны-Странствия. Великий теогонист решил объявить крестовый поход, надеясь сплавить хотя бы часть вояк куда подальше. Хрупкие надежды на замирение Империи могли легко пойти зверолюду под хвост.       Каждый поддержавший поход курфюрст отправил армию добровольцев, двинувшихся на юг, чтобы вместе с бретоннцами отбросить султана обратно в Арабию. Граф-выборщик Мариенбурга не был исключением. Тем более, глава культа Маннана решительно выступил в поддержку крестового похода, так что кроме обычных солдат и моряков на войну выступили храмовники из ордена Рыцарей-Мореплавателей.       Брат курфюрста и возглавил вестерландских крестоносцев, возвращаясь в уже знакомые воды не как посланник и исследователь, а как завоеватель. Вестерланд не славился богатыми урожаями, но его столицей был Мариенбург, чёрный бриллиант в устье Рейка и богатейший порт Империи. Стараясь держаться в стороне от битв ульрикан и зигмаритов, вестерландцы тем не менее не увильнули от святого дела.       Орден Альбатроса разослал своих жрецов на отплывшие из устья Рейка корабли крестоносцев и благодаря этому оправившиеся морем имперцы благополучно добрались до берегов Эсталии, избежав ярости Повелителя Морей. Маннан требовал в качестве жертвы золото, а о сказочных богатствах Арабии ходили легенды.       В череде кровопролитных сражений и осад арабийские войска были отброшены сначала в южную Эсталию, а затем и вынуждены были отплыть к берегам своей родины, преследуемые могучими флотами крестоносцев. В войну с султаном вступили и тилейские города-государства, так что против такой мощи адмиралы потрепанного флота Джаффара ничего не могли противопоставить.        Наряду с узкими южными галерами и мало отличающимися от норскийских драккаров боевых кораблей имперцев, в армадах Старого Света хватало коггов и пузатых каракк, пусть не таких маневренных, но весьма вместительных. В их трюмах таились тысячи крестоносцев, мечтавших не только покрыть себя славой, сокрушая приспешников Джаффара, но и обогатиться за счёт нечестивых обитателей Арабии.       В это время Магритта еще была в руках захватчиков, кроме цитадели и великого храма Мирмидии, который стойко защищали последние защитники города во главе с верховным жрецом. Хотя большая часть крестоносцев отправилась в Арабию, эсталийцы и самые фанатичные из приверженцев Мирмидии, прибывших из Империи и Тилеи, обрушились на Магритту и освободили ее от арабийцев.       Власть Джаффара не была столь монолитной, как это сперва казалось крестоносцам. На юге набирал мощь некий вождь, именующий себя Аль-Заратустри. Как только у Джаффара дела пошли скверно, проще говоря, после первых же поражений, тот поднял голову. Лучшие войска Джаффар увёл на север, да и битвы с крестоносцами не позволяли подавить дерзкого бунтаря, захватившего Эль-Калабат.       Но и в этих условиях Аль-Заратустри требовались союзники и он был готов быть с ними щедрым…за счёт врагов, разумеется. Шторм отбросил вестерландскую флотилию далеко на юг и для Андерса это было даром Маннана. Те, кто бился с Джаффаром в битве при Аль-Хайекке стяжал великую славу, однако одной славой сыт не будешь.       Мариенбуржец решил вступить в союз с претендентом, называвшим Джаффара порождением шайтанов и тираном, чтобы добиться того, что он мечтал больше, чем абстрактная месть арабийским богохульникам и несостоявшимся завоевателям Старого Света. Андерс ван Бальк мечтал о собственном владении и он его получил на побережье Медийского залива.       Возвращаться в Старый Свет, где он был лишь братом курфюрста Вестерланда, Андерсу не хотелось. Он любил шумный Мариенбург, но его сердце всегда манили дальние земли, полные богатств и опасностей. С ним ведь пришли те, кто в Империи мало на что мог рассчитывать. Здесь же они могли взлететь так, как и не мечтали дома.       Большая часть крестоносцев, довольная победой над Джаффаррм и крахом его державы, вернуласмь в Старый Свет, нагруженная награбленными в арабийских городах сокровищами. Мало кто из вождей похода решил задержаться в разорённых землях, да и то это были люди, подобные ван Бальку, захотевшие выкроить себе небольшие княжества в обмен на помощь новому султану.       Не все оставшиеся в Арабии крестоносцы были союзниками Аль-Заратустри. Среди них было немало упрямцев, особенно из бреттонцев, которые продолжали вести крестовый поход, как если бы Джаффар был ещё жив. Одними из самых вздорных и упорных были рыцари Ордена Ориго, закрепившиеся на острове Фирус, где родился Акланд, легендарный арабийский владыка древности.       К возмущению ван дер Балька, Рыцари Ориго нападали на идущие в Медийский залив торговые корабли и объявили принца нечестивцем, который потакает варварам и готов продаться им за горсть золота. Бретоннцы были обыкновенными пиратами, разве что прикрывались красивыми словами. В остальном, они были ничем не лучше норскийцев.       Зюденбуржцы помогли переправить на остров войска Заратустри и крепость на острове Фирус пала под натиском разъярённых арабийцев, жаждавших очистить от сумасшедших бретоннцев святое место. Тупоголовые обитатели королевства между океаном и Серыми горами всегда раздражали вестерландцев, особенно если те мешали торговле. А обитатели Фируза торговле мешали и преизрядно.       Ван дер Бальк и в дальнейшем оказывал помощь Заратустри, упорно боровшегося за то, чтобы стать новым великим султаном. В конце-концов, ему это удалось и он был коронован в Аль-Хайекке, но сказать, что у него была абсолютная власть, было преувеличением. Сама эта коронация произошла благодаря жрецам Ормазда, пользовавшихся огромным влиянием в Аль-Хайекке.       Арабию порой называли Страной Семи Пустынь, ибо семь султанов правили ей, борясь за право стать верховным владыкой. Джаффар начинал с малого: захватил один из султанатов и стал неспешно выковывать державу, точно также поступил и Аль-Заратустри. Как и его предшественник, Аль-Заратустри не чурался магии и в его свите был маг, способный призывать сильных джиннов.       Говорили, что сам Аль-Заратустри чудотворец, а одна из его жен песчаная ведьма. В отличии от Империи, это считалось в порядке вещей. Жена ван дер Балька…слава Маннану, единственная, была не ведьмой, а кузиной принца Луччини. Пройдошистые тильянцы сумели получить от великого султана ряд привилегий и право строительства в главных портах торговых кварталов, проникли они и в Зюденбург.       Здесь, в Медийском заливе, хорошие отношения с самым влиятельным принцем Южной Тилеи значили больше, чем с курфюрстом далекого Вестерландом. Империю вновь лихорадило и брату принца Андерса приходилось прилагать все усилия, чтобы Мариенбург устоял, опасаясь не только соседей-курфюрстов, но и норсканцев, мечтавших захватить устье Рейка…и Зюденбург. Норскийские пираты вездесущи и везде одинаковы…