Слабое место - любовь.

      В дверях стоял бета. Парень лет 20, который улыбчиво посмотрел на Ривая. Трубку в телефоне положили, и Аккерман смог наконец-таки отвлечься.       Армин Арлерт. Хоть Ривай и беременен, все же, на одном переводе не сможешь прожить. Заказов стало меньше, так же как и денег на месяц, особенно для этой квартиры. Поэтому Аккерман решил пойти в другое русло — стать педагогом и поднимать людей в разговорном языке. — Простите, что опоздал. Я еле дом нашел, да и по дороге нашлось пара умников.       Оправдание миловидной блондинки вызвало у Аккермана усмешку. Этот малец не туп, и легко переключается в языках, понимая Ривая, что упрощает работу.       Хотя поведение столь миловидного беты его напрягло. Что-то с ним не то, но возможно это уже замашки беременности, и зашуганное состояние омеги.       Взгляд метается по записям нового ученика и после легкий, одобрительный кивок. — Вы слышали о подражателе? Люди столь жестоки, — Армин смотрит перед собой, а после выдыхает. — У нас сейчас повтор времен в английском, а не обсуждение дерьма, — стянув с переносицы очки, омега положил те на стол, предварительно сложив их. — Что творится сейчас в мире.       С учеником мужчина даже и не заметил, как прошли два часа работы. Будильник оповестил обоих об окончании урока. Что-то с этим бетой не то. Но он до сих пор склонялся к тому, что это все воздействие страха.       Вечером ему позвонила Зое. Вместо монотонного разговора о таблетках и витаминов, что нужно принимать каждый день, очкастая начала весело щебетать, что познакомилась с красивым парнем, и этот парень работает её помощником.       Влюблённые воркания со стороны знакомой заставляло омегу усмехаться. За вечер он услышал уже о том, как будут звать собак племянников её дочери. Видимо, её пара так же является бетой, но возможность забеременеть и родить здорового ребенка — слишком мала. Но столь ярый пыл старой подруги заставлял молчать об этом, и поддерживать.       Замолкла она лишь к 10 часам вечера, пожелав другу спокойной ночи, и побежала делать осмотр.       Телефон упал на помятое покрывало от тела Ривая. За последнее время его дом стал проходным двором, поэтому помятая постель ‐ последнее, что сейчас напрягало Аккермана. Сон не шёл к трём часам ночи. Омега метался по всей кровати. Последний месяц мелкий в утробе отжигал по полной, и любил буянить по ночам. Из-за этого Аккермана преследовал недосып. А по утрам — депрессия. Он часто думал о том, что было бы, будь под боком альфа. Что он не будет вставать в бреду сам и пить таблетки.       Утро начинается из-за будильника, что напоминал Аккерману крик какой-то курицы. Выключив телефон, мужчина, что с самого утра был раздражен — все же выпил витамины. Скоро ему рожать, поэтому Зое удвоила дозу витаминов, и время их принятия. Этот день не будет отличаться ничем, кроме как просиживания штанов за столом и ноутбуком, походом в магазин, и встречи с Эрвином. — Ты будто тряпку проглотил. — сообщил Аккерман доставая пакет, дабы сложить туда ужин Смита. — Ещё одна жертва, и тут подражатель. Но. Он был не один, Леви, — голубые глаза смотрят на омегу, что подошёл к нему с пакетом. — Чт. Не называй меня так! — Аккерман вцепился в грудки Смита и сжал их крепче, хмурясь. Он ненавидел это имя. Так его называл лишь он. — Подонок. — Ривай. черт, прости, — Эрвин испуганно посмотрел на друга и сжал его хрупкие плечи, чувствуя слезы, что текли по щекам омеги. — Просто. Уйди.. ч-черт! — Толкнув мужчину от себя, Ривай сжал кулаки, и вновь впиваясь ногтями до крови. Его трясло от страха, его трясло от воспоминаний, в которые вернуло лишь это имя. — Я.. не хотел, Ривай. — Смит потянул руку к подрагивающему телу напротив и пожелал прикоснуться, но удар руки об руку заставил Эрвина отступить ни с чем. — Ладно. Как пожелаешь.       Последнее, что слышал Аккерман — как закрывается дверь. Прижавшись затылком к стене, он укутался, в кардиган, сжимаясь все крепче и крепче, поджимая свои губы и ударяя кулаком по полу. Устал. Он устал держать это в себе. Только он в тот день называл его Леви. Его Леви. А теперь Смит с таким же спокойствием и желанием зовёт его имя. Зажмурившись, Аккермана окутал немой крик. Омега упал на четвереньки и начал бить с особым усилием по полу, крича маты и выговаривая ту боль, что когда-то получил от него. От того, кто так мило обошёлся с ним. Позволил поверить в себя, в свою сущность, а после разбил её.       Ударившись затылком об стену, мужчина потерянным и разфокуссированным взглядом осмотрелся, поджимая свои губы. Лёгкие удары об стену заставили его прийти в себя лишь ближе к вечеру. Разжав кулаки, он опустил взгляд на раны, что остались после ногтей. Дрожащими руками он вцепился в тумбочку, поджимая губы и чувствуя как все съеденное два часа назад вылезает наружу в кашу под ним. Слезы падали на бывший обед. Но Риваю все равно. Он падает рядом и сжимается. Он сжимается в болях, измазываясь в собственной рвоте, чувствуя как идет второй позыв, как стекает слюна по щеке прямо в эту кашу.       Но он сильный. Стягивает с себя кардиган и бросает его в жижу, стараясь подняться. Но он ослаблен страхом. Его прижимает к полу, и он выгибается в муках. Кричит, чувствует как внутри его что-то разрывает, слышит треск костей, а после сжимается, вскрикивая с двойной силой. Он видит его. Видит его улыбку. Огромная рука накрывает его щеку, а после хватает за горло, прижимая ошарашенного и искривленного от боли омегу к полу. — Ты будешь на моем месте. ТЫ. Будешь на моем месте!       Аккерман проснулся ближе к семи. Рядом лежали осколки разбитого стакана и пачка таблеток, чуть поодаль — витамины, которые скатились под кровать. Половина отсутствовала, и омега насторожился. Тишина его пугала. Он один в этом мире. Он один смог подняться в бреду и принять эти таблетки. Ванная была принята с тяжестью, а после и с такой же тяжестью омега отмыл пол от собственной блевоты. Он слаб. Он очень слаб.       Утерев глаза, что были на мокром месте, мужчина поднялся на ноги. Ему никто не поможет. И поднимать сына он будет сам. Даже без его отца. Потому что он знает, кто его отец. — Я.. напугал тебя, не так ли?       Опустив взгляд на свой живот, он накрыл его своей рукой, ожидая отдачи, их маленькое тактильное прикосновение друг с другом. Но ничего. Лишь тишина, что давила на уши, а внутри никакого движения. Мертв.       Аккерман открывает широко глаза и хватает свой телефон. Он ничего не берет, кроме как техники и ключей. Он должен добраться до Зое. Набирает её номер телефона и бросает испуганный взгляд в сторону дверей, где мелькает высокая фигура. Знакомая. Зовёт, ждет его, и омега идет. Телефон падает на пол, а в трубке лишь сонный голос подруги, которая после обеспокоено пытается дозваться до омеги.       Он не закрывает дверь, лишь идет за этим образом, хватаясь за свой живот и смотря на альфу впереди себя. Но образ исчезает перед глазами. Он. в каком-то потрепанном переулке, где никого нету, лишь он и его мёртвый сын. Омега ежится и падает на колени. — Б-блять.       Его плечо накрывает широкая рука, и Ривай бросает взгляд назад — Эрен. Парень метается взглядом по лицу заплаканного омеги, а после смотрит на то, в чем он одет. Лишь какие-то обёртки, и его это не устраивает. — Ты должен уйти отсюда, — альфа стягивает с себя курточку и надевает на подрагивание плечи Аккермана, а после на тонкие руки, что вцепились в живот. — Не трогай меня, — Он отшатывается и падает на задницу, после отползая вглубь темноты. Эрен тот зверь, что загнал его в эту клетку. А настоящий ли он? — Сам пришел. — сзади слышится смешок, а после Ривая резко дёргают на себя.       Аккерман бросает взгляд назад и замечает подражателя. Знакомое лицо. Он знает его. — Ты же. Мм!.. — мужчина опускает взгляд на руку, что накрыла его рот и кусает его, чем заставляет человека позади себя приставить нож к горлу.       И вновь он в клетке. Взгляд метается по всей подворотне в надежде найти хоть какую-то поддержку. Но Эрена нету. Ему опять показалось, он опять один. И даже гребанного убийцы нету здесь.       Та женщина, что Аккерман видел недавно, убита подражателем, стоит и с таким же искаженным лицом от ужаса смотрит на него, протягивая прогнившие руки к животу омеги. — Ты будешь на моем месте.       И вновь крик, но уже в чужую руку. Из глаз хлыснули слезы, когда руки мертвеца коснулись живота и пробили кожу насквозь. Крик усилился, а мужчина с широко открытыми глазами смотрел на небо, чувствуя как разрезают его живот мёртвые руки, желая добраться до его ребенка. — Нет!       Слышится крик, и женщина останавливается, поворачиваясь назад. Её руки покидают тело Ривая, а следом стекает кровь, окрашивания белоснежную лёгкую кофту красным оттенком. Она лишь отворачивается от звука сзади к мужчине и накрывает его губы своей рукой, прикасаясь после своими губами к губам Аккермана. — Он будет моим.       И растворяется перед глазами, оставляя лишь образ разъяренного Йегера, что мчится к нему с ножом. Но. не желая убить его, а того, кто сзади.       Тело покидают силы, так же как и сознания. Ривай на ватных ногах пытается ступить дальше, но в итоге падает в лужу, окрашивая её своей кровью. Нож, что до этого момента был в руках подражателя оказался в животе Аккермана. Но его сейчас не это волновало. Лишь. жив ли его сын?       Он дрожащими руками прикасается к рукоятке ножа и желает достать его, но лишь выгибается от боли и открывает широко глаза от адской боли, что пронзает его тело. Глаза закатываются, но из последних сил Ривай пытается не покинуть этот мир, но руки не слушаются, лишь безжизненно падая на живот.       Аккерман откидывает голову назад, захлебываясь в собственной же крови, пока к нему не подбегает какой-то парень, и не кладёт голову к себе на колени, что-то шепча. Он слышал страх и дрожь в голосе. Но лишь выплюнул ещё одну порцию крови на себя же, закрывая глаза. — Черт, Леви, держись.       Шепчет голос напоследок, и Ривай теряет сознание осознавая, что он теряет эту жизнь.