Тайна профессора Хайне

      Вечером четвертого октября было тепло и по-особенному спокойно. Ветра почти не было, только изредка он появлялся словно из ниоткуда, трепал волосы еле заметным потоком и тут же исчезал. Тихонько стрекотали сверчки, а в остальном больше ничто не нарушало блаженную тишину.       — Ну же, не делай такое лицо. Праздник урожая на носу, — произнес низкий рыжеволосый мальчишка в потрепанной одежде. Его звали Хайне, Хайне Виттгенштайн. На вид ему можно было дать не больше одиннадцати, но внешность порой обманчива. Хайне шестнадцать, а рост — вечная тема для шуток со стороны его друга Виктора, который сейчас стоял рядом, прислонившись спиной к дереву.       — Ага, — явно не слыша своего собеседника, ответил ему тот. Виктор весь вечер был в своих мыслях, что было немного для него не свойственно. Обычно он всегда первым начинал разговор, и в общем-то из их парочки именно Виктор был более общительным. А сегодня как воды в рот набрал.       Друзья были так не похожи, и внешне, и характером, что становилось смешно. Хайне — немного хмурый, спокойный, с проницательным взглядом, и это недетское выражение лица никак не вязалось с его низким ростом, маленькими, почти детскими ладошками и милой привычкой надувать щеки, когда его что-то раздражало. Виктор же был статным, красивым семнадцатилетним юношей, и, будь Хайне чуточку подогадливее, он бы без проблем признал в нем наследного принца королевства Граннцрайх, но, на счастье оного, Хайне пока ни о чем не подозревал. Улыбчивый и искренний, принц мог найти общий язык с кем угодно, будь то изысканная придворная дама или бедная девочка-сиротка, живущая на улице.       Хайне не хотел нарушать задумчивости друга, а потому не спешил громко привлекать его внимание.       — Что думаешь? — вместо этого негромко сказал он, доставая припасенную бутылку белого вина, которую стащил из винной лавки.       Это сработало, взгляд Виктора тут же стал осмысленным, а губы расплылись в усмешке:       — Отдай-ка это мне. Ты еще слишком мал, чтобы понять вкус вина.       — Я не ребенок, — Хайне раздраженно фыркает и садится на холм, любуясь с него на праздничный город, весь в светящихся огоньках.       Виктор садится рядом, чуть касаясь плечом плеча друга. Незаметно вздрагивает, но не спешит отсаживаться. Было бы ложью, если бы мы сказали, что в сегодняшний вечер голова принца забита заботами о будущем его Королевства. Виктора заботит иное, а именно — хрупкая фигурка, сидящая сейчас рядом с ним. Хайне Виттгенштайн, человек, с которым они знакомы около года, но успевший стать ему ближе всех на этом свете.       Некоторое время они сидят молча, любуясь на раскрашенный красными, рыжими и золотистыми красками город.       — Знаешь, я хочу, чтобы наше Королевство процветало. Чтобы у каждого был дом и возможность учиться. Однажды так обязательно будет, — высказал Виктор вслух то, чем он всегда хотел поделиться. Это были те самые идеи, которые он хотел воплотить после своего вступления на трон: идеи свободы и равенства.       — Ты так говоришь, будто в состоянии что-то изменить, — довольно скептично оценил слова друга Хайне поначалу, однако потом прибавил, смеясь:       — Но знаешь… Я бы сделал все, чтобы твои слова претворились в жизнь.       Виктор слушал тихий, глубокий смех друга, и как никогда осознавал, как же дорог он ему. Каждая черточка лица Виттгенштайна вызывала в груди такое щемящее ощущение, словно там пытается уместиться что-то необъятное и неведомое, и ему там так тесно, просто до ужаса.       И тогда он решился.       — Вот, держи, — Виктор подал другу свои часы, которые тот принял не сразу.       — Не нужны мне подачки, — буркнул Хайне.       — Это не для тебя. Это для них, для детей. Продашь и купишь теплых одеял и одежды на зиму. Не хочу потом увидеть их мертвые обледенелые тела, — несколько грубее, чем хотел, произнес принц и вложил часы в маленькую ладонь друга. Прикосновение длилось дольше обычного, и Хайне, конечно, это заметил. Он всегда все замечал, но не подавал виду.       — Что тебя беспокоит? — Виттгенштайн переложил часы в карман и уставился на Виктора своим фирменным нечитаемым взглядом. Принц ненавидел, когда Хайне так на него смотрел. Никогда не было понятно, чего хочет этот рыжеволосый мальчишка.       — Меня? — немного оторопело произнес Виктор, поддержав зрительный контакт. Он всегда любил глаза Хайне. Они были цвета хорошо выдержанного коньяка — темно-янтарные с отливом в багрянец. Принц не мог не залюбоваться.       — Абсолютно ничего. Давай, что ли, выпьем, раз уж у нас есть такая возможность. Как понимаю, это будет первый твой алкоголь? — смог отвертеться от неудобного вопроса Виктор.       Чудом ему удалось открыть бутылку с помощью перочинного ножика Хайне.(В реальном мире так делать не стоит) Первый глоток достался принцу.       — Ничего так, — оценил Виктор, передав бутылку Виттгенштайну.       Хайне пригубил побольше и вынес вердикт:       — Довольно странный вкус… Но мне нравится.       Они не напивались до беспамятства, ни в коем разе, однако вино заметно развязало обоим язык. Это значило, что общительный Виктор говорил абсолютно все, что думал, а обычно молчаливый Хайне не делал пауз между словами.       — Хайне, а у тебя есть девушка? — вдруг задал неожиданный вопрос Виктор.       Виттгенштайн закатил глаза:       — Нет, конечно. У меня нет времени заниматься подобными глупостями. Ты сам видел, как мы с детьми живем. Да и к тому же любая девушка моего возраста принимает меня за ребенка.       Виктор уже понял, что сморозил глупость, однако вопрос был и правда животрепещущий.       — Это хорошо, что у тебя нет девушки, — пробормотал себе под нос он, а потом потер глаза. Кажется, вино все-таки немного ударило ему в голову.       — Это почему же? — непонимающе склонил голову вбок Хайне.       Вместо ответа Виктор сгреб в охапку своего рыжеволосого друга, а потом неумело и пылко поцеловал. Губы Виттгенштайна имели привкус белого вина, а помимо него еще чего-то терпкого, вроде корицы или гвоздики. От страха в груди у принца холодело, с каждой прошедшей секундой он все больше уверял себя, что вот сейчас Хайне его ударит, закричит, что тот сошел с ума и нежным пинком под зад отправит катиться к черту.       Но Хайне его не бил, не кричал и не вырывался. Положив маленькие горячие ладони Виктору на плечи, он потянулся вперед, пытаясь сократить разницу в росте, и приоткрыл губы.       Первым отстранился Виктор. Глядя на Хайне, как на восьмое чудо света, он закрыл покрасневшие щеки руками и пробормотал:       — Я… Я думал, ты будешь против. Виттгенштайн отнял ладонь от лица друга, чтобы видеть его реакцию, и сказал прямо:        — Я тебе нравлюсь.       Он не спрашивал, он утверждал. Виктор поднял взгляд и вдруг понял, что не только он пялится на Хайне. Сам Хайне точно также пялится на него самого. И улыбается, едва заметно улыбается уголками губ. В глазах Виттгенштайна отражались искорки городских огней, и Виктор мог бы сейчас поклясться, что ни одна девушка не могла бы сравниться красотой с Хайне.       — Ты же говорил — глупости, — тихо сказал Виктор.       — Девушки — глупости. А ты нет, Виктор, — негромко засмеялся Виттгенштайн.