Тайна профессора Хайне

      — Ваше Величество, вы же понимаете, как ничтожно мало у вас опыта в военном деле, — проникновенно сказал генерал Нейр, глядя Виктору прямо в глаза. — В вашей стратегии присутствуют некоторые… Недостатки. Весьма существенные. Нейру было за сорок, на висках у него серебрилась седина, а глаза были цепкие и темные. Совсем безжалостные, подумалось Виктору, глаза. Юный король едва заметно приподнял брови. Значит, недостатки.       — А факт, что ваш план, генерал, предполагает потерю почти пятидесяти человек, не является его «существенным недостатком»? — Виктор говорил спокойно, без капли яда, однако он был возмущен до предела и сдерживался из последних сил.       — Мы с вами не в солдатики играем, — холодно припечатал генерал Нейр. — Да, мы потеряем этих людей. Это даст нашему врагу ощущение всесильности, ослабит его бдительность, и тогда мы нанесем реальный удар и сокрушим его.       — А если наш финальный удар окажется недостаточно силен?       — Это невозможно.       — Меня не устраивает такое развитие событий, — один Виктор знал, что ему стоила эта фраза. Он, мальчишка, перечит генералу, у которого военного опыта столько же лет, сколько он живет на свете! Но Виктор обязан был так поступить. Ведь у него сейчас есть власть. И он не позволит жертвовать своими людьми в таких количествах. Всегда есть обходные пути, наверняка, если подумать подольше, проанализировать поглубже, можно найти иное решение. Ведь правда?       — Вы просто затянете эту войну еще на месяц, — утвердительно произнес Нейр, скрестив руки на широкой груди.       Виктор колебался. А что, если он прав? Что, если жертва необходима, и это есть меньшее зло? Обречь на смерть пятьдесят человек или триста пятьдесят? В пересчете это полсотни убитых горем матерей и отцов, полсотни вдов, полсотни, нет, гораздо больше, осиротевших детей. Какие-то ужасные цифры. И все это будет на его совести. Припомнились дети Хайне. Насколько же возрастет число сирот, когда война кончится?       — Я не принимаю возражений. Мы продолжаем думать над м о и м планом ведения боевых действий, преобразуем его, вносим коррективы, но основная стратегия будет такова. И это приказ, генерал. Выступаем завтра на рассвете.       Виктор лежал без сна и припоминал случившийся сегодня разговор с генералом Нейром. На душе скребли кошки. Он ведь хотел как лучше, но как будет на деле, станет ясно лишь завтра. Он тяжело вздохнул и перевернулся на другой бок, отмечая про себя, что совсем привык к неудобному походному ложу, и, не терзай мучительные раздумья его голову, сразу бы уснул. Правда, ненадолго. Почти каждую ночь он просыпался в холодном поту от очередного кошмара, и потом долго не мог уснуть. Ему постоянно снились сражения и горы раненых и убитых людей, стоны, хриплые вопли и истерические рыдания тех, кто оказался слаб духом. Выматывало не хуже настоящих битв. Мертвецы преследовали его там, во снах, тянули к нему руки и требовали отмщения. В такие моменты ему не помогало ничего, кроме как представить, что рядом лежит Хайне, смотрит на него внимательным спокойным взглядом и тихонько шепчет: «Эй, хватит тебе. Их уже не вернуть, возьми себя в руки. Ты нужен мне». Или Хайне не мог сказать «ты нужен мне»? Он бы выразился не так сентиментально? Наверное, он сказал бы… Сказал бы, «ты нужен нам всем», имея ввиду и народ Граннцрайха, и себя тоже.       Виктор почувствовал, что стал дышать медленнее и глубже. Идеальный способ успокоиться, ничего не скажешь. Он вообразил, как касается тонкого запястья Хайне и ведет пальцами по выступающим венам, как наклоняется и прикладывает губы к бархатистой коже. Как же сильно не хватало его, дьявол, до дрожи не хватало. Казалось, внутри болезненно ноет выдранный кусочек, принадлежавший Виттгенштайну. Виктор прикрыл глаза ладонью, усталый, измотанный до края, он хотел уснуть, однако не мог.       Он ждал дня своего возвращения домой, как ничего в своей жизни не ждал. Вариант, что он может не вернуться, он даже не рассматривал. Ведь у Виктора слишком много незаконченных дел. И Хайне, любимый Хайне, ждет его.

***

      Хайне сидел на холодной лавочке в дворцовом саду, тщетно пытаясь вчитаться в некий научный трактат известного всему миру физика. Была середина февраля, с неба капала колючая морось. Погода отвратная, и настроение ей под стать. Даже теплый шарф не спасал Виттгенштайна, и вдруг — лишь игра его воображения, не более, — ему представилось, как горячие руки Виктора ложатся на шею и плечи, согревая, обжигая, даря давно позабытый покой и любовь. Хайне даже головой тряхнул, так реально он все это почувствовал. Так и с ума сойти можно.       Он почти свыкся с мыслью, что Виктор очень далеко и увидит он его нескоро. Если вообще увидит… Он старался строить свой день так, чтобы ни минуты не сидеть без дела, до обеда помогал учителям в школе, взяв на себя часть учебной нагрузки, а во второй половине дня учился сам. Сейчас его знания были на уровне выпускника школы, а значит, далее следовала университетская программа, при условии, что он поступает в университет. Но ему этого не очень хотелось. Хайне устраивала его нынешняя жизнь; с тех пор, как он провел свой первый урок, он понял, что ему нравится учить детей наукам, а не профессионально обкрадывать прохожих. Вначале в школе, построенной Виктором, жили и учились только дети, которых привел с собой Хайне. Сейчас же их стало гораздо больше, Виттгенштайн периодически выбирался в город и, встретив незнакомую сиротку, уводил с собой. Так количество детей, что жили и обучались в этой школе, постепенно росло.       И все бы ничего, если бы Виктор был рядом. Задумавшись, Хайне краем глаза заметил рядом с собой какое-то движение, а когда понял, кто перед ним, рывком вскочил на ноги: это была мать Виктора, королева Мария, одетая в короткую шубку и бирюзовую шаль, которой она бережно замотала шею и голову. Совсем еще нестарая женщина, она была красива, но лицо ее было печальным, около губ залегли глубокие складочки, а светлые брови хмуро изгибались. Опомнившись, Хайне поклонился и вежливо поздоровался. Королева ему кивнула и предложила сесть после того, как заняла свое место на той же самой лавочке. Хайне смущенно молчал, гадая, что же привело Ее Королевское Величество в дворцовый сад.       — Мне нужно с тобой серьезно поговорить, — первой нарушила молчание королева Мария, а потом тихо вздохнула. Было видно, что ей неприятна тема будущего разговора. Что-то ледяное зашевелилось у Виттгенштайна под ребрами, ведь он не раз украдкой замечал внимательные взгляды королевы, которые она бросала на них с Виктором.       — Я буду рад ответить на любой ваш вопрос, Ваше Величество, — тихо ответил Хайне, никак не выдав своего волнения.       Мария еще немного помолчала, словно подыскивая нужные слова. На самом деле, она и правда их искала, но так и не нашла, снова вздохнув. Королева давно откладывала этот разговор, еще с тех пор, как ее сын отправился на войну. Ей было трудно признать, что Хайне оказался большей проблемой, чем она могла предположить. Мария долго наблюдала за дружескими, как ей казалось, отношениями этого мальчика и Виктора, однако, чем внимательнее она приглядывалась, тем больше понимала. Она надеялась, что для сына Хайне всего лишь мимолетное увлечение, ошибка молодости, как говорится. Надежды не оправдались, все зашло слишком далеко. Так Мария поняла, что обязана взять дело в свои руки.       — Через две недели Виктор возвращается в Граннцрайх. Ему удалось взять верх в решающем сражении на границе. Пока это секретная информация, но вскоре об этом узнает все королевство, — начала она и заметила, как ничего не выражающее лицо Хайне просветелело, как пальцы его сжали книгу, которая лежала на его острых коленках, и что-то неприятно заскребло у нее на душе.       — Это замечательная новость, — голос Хайне оставался ровным, но внутри него будто бы растаял громадный снежный ком. Он почувствовал, что никакая погода теперь не способна омрачить его радости, и небывалое облегчение снизошло на него. Две недели — ничтожно мало в сравнении с минувшими месяцами.       Королева же не выглядела обрадованной. Напротив, она поджала губы и холодно посмотрела на Виттгенштайна.       — Послушай-ка меня хорошенько, Хайне, — могу я просто звать тебя по имени, ведь ты, хочу я того или нет, не чужой человек?       Это был риторический вопрос, Марии не нужен был ответ, и она продолжила.       — Итак, через две недели, дабы укрепить шаткие после войны дружественные отношения с королевством Эрл, Виктор женится на принцессе Титании , дочери тамошнего короля. Когда он вернется в Граннцрайх с невестой, которую он не любит, ведь любит он тебя, не отрицай, я видела, как он на тебя смотрит… Тебя здесь быть не должно. Мой сын не привык лгать, ты сам это знаешь, и пока его сердце у тебя в плену, ты обрекаешь его на мучения. Вначале будет тяжело, но рано или поздно он забудет тебя и все у него будет хорошо. И ты тоже, мальчик, забудешь, Виктор многое для тебя сделал, для тебя теперь открыты многие дороги. Уезжай и не возвращайся. Если ты останешься, то сделаешь моего сына несчастным. Так найди в себе мужество предотвратить это. Пока не стало слишком поздно.       — Я понял вас достаточно хорошо, Ваше Величество, — Хайне учтиво поклонился, и ни единый мускул не дрогнул на его белом как мел лице.       Он считал удары собственного сердца, что заполошно билось. Потом выпрямился, и у Марии по спине поползли мурашки. Королеве припомнился дурацкий случай, из-за которого Виктор чуть не погиб, а Хайне посчитали виновным в случившемся. Слухи гласили, что он тогда едва не застрелил несколько человек. Она подумала в то время, ну не может быть, чтобы это было правдой, он ведь такой… Такой маленький, такой слабый, да и вообще — никто… Только отчего он так смотрит, будто готов убить ее?       Она не стала ожидать от него каких-ибо других слов. Мария быстро зашагала прочь по садовой дорожке к дворцу, нервно заламывая тонкие пальцы. Ей было неуютно. Подумать бы не могла, что восемнадцатилетний мальчишка ростом полтора метра может так ее напугать. Женщина зябко передернула плечами и ускорила шаг, желая поскорее оказаться в уютном тепле дворца и послать дворецкого за чашечкой ароматного чая.       Хайне подумал, что с тем же успехом она могла проворачивать у него в районе солнечного сплетения кухонный нож, разрезая на лоскуты его внутренности. Ему было трудно дышать и двигаться, и сказать было совсем нечего, кроме проклятий, полных ненависти, обращенной ко всем сразу. Он ненавидел королеву, которая, словно эхо, повторяла слова, что не раз мерзко шептал ему внутренний голос, ненавидел Виктора, что подпустил его к себе так близко, ненавидел себя за то, что позволил гребаным чувствам взять верх над рассудком. Его ненависти хватило бы на любое злодеяние, если бы он хоть немного отпустил контроль над собой. Хайне прикрыл глаза в стремлении взять себя в руки, а когда открыл, королевы уже рядом не было.       Он простоял так, наверное, с час. Стало будто бы чуть легче, в голове пусто до боли, а в груди заиндевело, как все в этом запорошенным мокрым снегом саду. Недавно у него было столько мыслей и чувств, только какой в них смысл. Будь все оно проклято, если отбросить эмоции, королева Мария оказывается права по всем фронтам. И Хайне хватило времени, чтобы все осознать. Решение было только одно. Он удостоверится, что его дети в хороших руках, попрощается с ними, проведет заключительные уроки… И покинет Граннцрайх навсегда.

***

      Виктор несколько раз перечитал написанное в отвратительно уважительной манере письмо. До боли знакомый почерк с легким наклоном влево, не как у всех нормальных людей, что пишут с наклоном вправо, не давал усомниться в личности автора. Первой мыслью было немедленно порвать бумагу на мелкие кусочки. Второй — швырнуть в камин. В груди вдруг вспыхнула невыносимо-острая боль, дыхание перехватило, и он привалился к стене, инстинктивно прижав ладонь с письмом к сердцу. Вдох сделать было невозможно. В глазах расплывалось, и Виктор, не в силах даже позвать на помощь, понадеялся, что оказался в одном из своих дурных снов и просто не может проснуться. «Ваше Величество, пишу эти строки с глубоким уважением к Вам. Я искренне благодарен Вам за все, что Вы для меня сделали. А также за то, что благодаря построенной Вами школе с жилыми комнатами для сирот множество детей нашли там свой дом. Это неоценимый дар. Моей единственной просьбой будет лишь не дать школе закрыться. Я искренне верю, что Вы не позволите этому случится. Приношу свои искренние извинения, что не смог попрощаться лично. Я желаю Вам всего самого наилучшего, здоровья Вам, Вашей супруге и будущим детям. Хайне Виттгенштайн»       Королева Мария слукавила. Свадьба с принцессой Титанией действительно должна была состояться, однако, на целых два месяца позже. Виктор пока что даже не подозревал о существовании своей будущей жены.