Имя мне - легион

Водить ножом по броне, чтобы заточить. Так-то можно обычно просто попросить у кого угодно точильный камень, если свой продолбал, или отдать оружейникам… Но не теперь. Их осталось слишком мало здесь, на Архитектуре, чтобы уделять время обычным когда-то делам. Макар придирчиво осмотрел клинок. Возможно, резать им пайки было бы удобнее после такой вот безобразной заточки, но в бою только смешить. Ну, или визжать врагу от непередаваемых ощущений, когда ему шею пилят чем-то тупым, со всем возможным тщанием. Жить, короче, можно. — Закончил? Макар вздрогнул. Посмотрел на окулата, который повис прямо перед ним. Раньше это был бы обычный механизм под управлением миледи или любого из братьев, но нынче всё изменилось. Сломалось. Так, что починить надежды практически нет. Окулат зачирикал, вильнув коротким рыбьим хвостом. Плавника, конечно же, нет, но были похожие на косточки отростки, на них можно было бы натянуть ткань, солнечное полотно для подзарядки… Маленький, смешной и несуразный предмет. — Таллен ждёт на мостике. — Хорошо, иду, — ответил Макар, поднимаясь с металлической скамьи. «Дорогие матушки, пишет вам ваш сын Макар Альба, сержант Сплава. У нас… не знаю, как это объяснить. Остальные братья опишут коротко, подозреваю, или отправят подробнейшие отчёты о том, что у нас происходит. Что произошло. Я коснусь этих вопросов тоже, но пока я сразу сообщу главное. Леди Сидиро, похоже, сходит с ума». Таллен задумчиво стоял за кафедрой, которая некогда была самым сердцем Архитектуры, потому что именно отсюда шло управление абсолютно всем. Разумеется, для особо важных отсеков, вроде машинного, где ожидали своего часа механические творения миледи, или реакторных, непрерывно генерирующих энергию для гигантского комплекса, предусматривались дополнительные контуры управления, защита на порядок сложнее и так далее. Однако миледи дирижировала отсюда — и временами казалось, что она контролирует не то что самую маленькую деталь, а самый последний атом своего детища. Касаться чего-то настолько сложного… Таллен качнул головой. Ему выдали ряд разрешений, чтобы не оставить никого здесь беззащитным, пока миледи занимается загадочными делами в недрах Архитектуры. Казалось правильным испытывать благоговение каждый раз, как приходилось вызывать отчёты с базы. Или открывать файлы. Или… — Звал, брат? — окликнули его. Таллен качнул головой. Он знал, что Макар явится; знал, что окулат отыщет брата, передаст просьбу и приведёт сюда, пусть бы и пришлось попетлять по коридорам; однако не желал отчего-то встречи, а потому надеялся, что всё-таки не придёт на зов Макар. После катастрофы они разобщились естественным путём. Слишком многое требовалось сделать, а рук было недостаточно. — Нужно сменить тех, наверху, — не отрывая глаз от тусклых голографических панелей над кафедрой, сказал Таллен. — Ты вроде как отдохнул и закончил дела. — Возможно. Формально они друг другу не подчинялись. На практике Таллену пришлось принять управление теми, кто был здесь, внизу, вне зависимости от их звания. Наверху мог и Макар командовать, однако предпочёл после недели среди крови, грязи и гноя спуститься и заняться простыми и понятными делами: изучать пустынные окрестности, чистить оружие, проводить мелкий ремонт. Таллену не хотелось быть на своём месте, но кто-то должен был. — Меня отправят одного? — Я не знаю. — Таллен потёр лоб. — Не знаю, Макар. Остальные либо не вернулись из разведки, либо доделывают… так что сменить сегодня я не смогу. «А ещё это сожрёт прорву энергии, а реакторы не в порядке». Этого никто не говорил вслух, однако постоянно подразумевал. — Миледи… не выходила? Макар сел на пол и теперь смотрел снизу вверх на Таллена. Окулат куда-то улетел. А может, скрылся в темноте: Таллен оставил только слабое аварийное освещение, так что теней было предостаточно. — Пока нет. «Таллен — капитану Л. Жить и здравствовать, брат-капитан. Буду краток: разверзлась бездна, и никаких ниток не хватит. Пришлось взять на себя обязанности многих других. Мне некогда писать отчёты. Мне нужно сохранить в живых тех, кто остался». Макар не стал сидеть и ждать. Вокруг было полно дел — и, позвав с собой нескольких секуторов, отправился на нижние уровни: осматривать опоры и приводить их в порядок. Материал Архитектуры обычно чинил себя сам, однако для этого требовалось иметь достаточно энергии и материи. Если с последним проблем не было, то энергия… Они перешли на солнечные батареи — благо, посадочная площадка вмещала их достаточно, а облаков не было совсем. Приходилось сжигать уголь и дерево: их притаскивали разведчики. Вместе с информацией, конечно. Топливо шло как дополнительная нагрузка. Схененти, насколько знал Макар, бился с ядерным реактором. Судя по всему, реактор пока что побеждал, но Схененти не отступал. Чесал в затылке и пробовал дальше, снова и снова. Иногда его можно было увидеть спящим на ящиках с инструментами, иногда — в окружении окулатов, которые держали для него полупрозрачные экраны с записями. Но чаще всего Схененти можно было увидеть где-то в реакторной. И потому Макар не ожидал увидеть того сидящим над одним из «колодцев». — Как реактор? — Дерьмово, — пожал плечами Схененти и кинул вниз камушек. — Не могу разобраться, что не так с управляющим модулем. Ядро в порядке, топливо на месте, охлаждение… все эти элементы… Всё, мать твою, в порядке! Но не работает! Я и так перебрал, и эдак… А сам что тут забыл? Шееле ищешь? — Нет. — Это хорошо, а то он наверх умотал. Подловил очередной выброс и телепортировался. Везучий сукин сын, — Схененти ссутулился, — не то что… «…ситуация усугубляется тем, что госпожа Сидиро не показывается никому. Можно услышать её голос в помехах, когда она говорит по внутренней связи, но никто не видит её. Слышал, что предполагается худшее. Что она покончила с собой, а личность переписала в Архитектуру. Не знаю. Это слишком правда, чтобы оказаться реальностью. И слишком безумное предположение, чтобы…» Таллен смотрел на графики потребления энергиии её генерации. По идее, сильно повреждённые места уже должны были начать регенерировать: они специально перенаправляли энергопотоки и материал, чтобы началось самостоятельное восстановление. Однако отчего-то Архитектура отказывалась чинить себя. Возможно, требовалось прямое соединение с леди-примархом, однако та не желала отвечать на вызовы. Ни от племянников, поставивших некогда на кон свои тайны и свою верность, ни от выживших Железных Рук. Он раздробил графики по секциям. Что-то не давало ему покоя, какая-то неуловимая неправильность в данных; исходные были надёжно укрыты железным занавесом, а желания и времени его ломать у Таллена не было. Приходилось искать косвенные признаки, что тут что-то не так. Хранилища. Арсеналы. Мастерские. Реакторные — ну, здесь сразу было видно, как кое-кто чрезвычайно предприимчивый пытается исправить неизвестно что руками. Санитарум. Либрариум — по нулям, разумеется, некому тут энергией пользоваться. Нет их больше. Ни одного. Никто не пережил это кровавое безумие. Перерождение, чтоб его… «…да, всё верно, матушка: задолго до нашего прибытия в систему Тессея Император отправился на Терру. Мы надеялись, что тлеющий конфликт не разразится, поскольку Император при всех объявил, что надеется на благоразумие примархов Десятого легиона. Подтекст был сообщён пятьдесят семь стандартных дней назад. Мы в самом деле надеялись, что миледи и милорд перестанут так друг к другу относиться. Миледи… она держала себя в руках. Я склоняюсь перед стальной выдержкой леди Сидиро, однако у любого металла накапливается усталость. Взрыв был просто вопросом времени…» После заката группа наконец-то собралась в телепортариуме и была отправлена на орбиту, на базу к раненым. Параллельно группа замотанных космодесантников с базы телепортировалась на Архитектуру. Макару было плевать, потому что он успел задолбаться до смерти и внизу, пока приводил в порядок одну из центральных опор. Разве что мелькнула мысль, что было бы, ошибись техника — получился бы ком из десятка тел? Их бы разнесло кучей мяса по точке прибытия? Но ничего не произошло. Он и ещё четверо братьев по оружию кивнули технодесантнику, который их встречал, и отправились вглубь. Пахло смертью и дезинфекцией. Горький запах, бьющий под дых. — В шестом блоке нужна ампутация, — говорил апотекарий Лайонел, явно транслируя свои слова через пару сервочерепов, вьющихся рядом, — автоклав на втором уровне нужно отремонтировать, он стал плохо держать давление, реактивы экономить, я же сказал, что никто не пойдёт искать самородные залежи… Так, вы в душ, — сказал он прибывшим и продолжил: — Нет, это приказ, засранец, ещё один с дырой от болтера нам не нужен, и так бинты кипятим, автоклавируем и скатываем, я тебе дам бельё драть!.. Да, прибыли. Хорошо, но только после душа. Двоих в операционную отправить?.. База жила примерно так, как живут обречённые больные. Хрипя, мечась в горячке, отчаянно цепляясь за крохи жизни. Но жила. Упрямо жила и не собиралась сдавать своё поле боя. Макар не представлял, чем может оказаться полезен тут, среди выживших: раненых и умирающих. Однако любая пара рук, как он понимал, здесь всегда требуется. «…ситуация критическая. Апотекариев не хватает. Слишком многие пострадали, слишком многих… не знаю, вроде бы их и не бросили умирать на поле боя, но некому лечить. Не-ко-му. И аугментику ставить тоже. Её же нужно для начала сделать, а нет времени. Совсем нет, матушка, писать приходится буквально на бегу, потому что свободные руки сейчас такая ценность… Я не знаю, как долго мы продержимся здесь. Надеюсь, что…» Найдя аномалию, Таллен определил её примерные координаты, а заодно и прикинул, как туда добраться, когда он покончит с рядом дел. Проложенный маршрут упирался в одну их технических секций, куда обычно никто не ходил. Считалось, что там всё работает автономно, а проверяет и устраняет неполадки в подобных местах леди-примарх. Что, в целом, было логично: она крайне неохотно допускала до ремонта одного из своих любимых детищ не то что Адептус Механикус, а даже и собственных генетических сыновей. Разбирать и собирать любые другие изобретения, ковыряться с источниками энергии Архитектуры, синхронизироваться с разными её же отделами — это завсегда, это без лишних вопросов и без проблем. Было непривычно не видеть совсем никого живого по пути. Раньше… раньше тут постоянно хоть кто-то ходил. Своими ногами или через управляемых техномонстров. Раньше в инфополе постоянно летали сообщения. Кто-то вечно был неправ, так что непрерывное гудение от сыплющихся градом уведомлений стало привычным. Раньше… Раньше. Таллен сжал рукой тонкие перила моста, чувствуя, как медленно поддаётся металл. Он помнил, как слепая, неактивная Архитектура пробудилась. Одним рывком, не через цепь подключений, не по привычному протоколу, где у каждого была своя роль, своё место в огромном оркестре, который обеспечивал невероятность Архитектуры, её мощь, изящество и смертоносность. Помнил, как всё содрогнулось, застонало — и вспыхнуло на один короткий миг красными аварийными огнями. До сих пор ему чудилось эхо от низкого гула: здешний материал выходил на предел своих возможностей. До сих пор Таллен просыпался с мыслью: мы снова падаем, снова эта землетряска, снова всё вокруг взбрыкивает и — рушится, как секции улья от направленного взрыва… Говорили, что Астартес не испытывают страха. Таллен, ведя рукой по стене, готов был поспорить с этим положением. Не найдя даже намёка на выемку, он остановился. Сверился с картой — верно, он на нужно месте, куда-то сюда и утекает масса энергии. Конечно, тут легко могло не оказаться съёмной секции для починки или проверки, однако Таллен не мог отделаться от ощущения, что здесь в самом деле скрыт проход куда-то ещё. Куда-то в самые недра. «…я пробовал по-всякому, но леди Сидиро, как я теперь понимаю, открыла мне сама. Похоже, решила, что проще немного удовлетворить моё любопытство — и ваше, матушки. Я не смогу точно описать, что скрывалось там, поскольку разговор состоялся на середине спуска. Мне были видны лишь ряды капсул и множество спящих секуторов, сциссоров, ретиариев… ну, всех этих механических творений, которыми мы учимся управлять. Модели различить также не представилось возможным. Леди пугала. Как один из тех, кто открыто поддержал её, я часто приходил с новостями. Даже тогда она не производила впечатление кого-то, кто умер внутри, а существовать продолжает исключительно из-за чувства долга… или мести. Или из ненависти. Теперь она погружается в пучины безумия. Возможно, именно поэтому она никому не показывается. Она объяснила, что несколько взводов — по количеству — были найдены в критическом состоянии, так что сейчас они в регенерационных капсулах. Разумеется, их постоянная работа требует массы энергии. Признаюсь, меня это не убедило. И миледи это поняла. Она нахмурилась и…» Руку жгло нестерпимо. Однако Макар, стиснув зубы, закончил сначала с перевязкой одного из раненых, а уже потом поспешил в тишину и покой своей палаты. Там, к счастью, никого не было. ҈->ΨꙨ Как всегда в таких шифровках, сообщение выглядело до крайности туманным. Макар точно мог сказать только то, что кому-то что-то… нет, не кому-то, а, скорее всего, в Четвёртый легион передали. Потом перед первым символом ужасно начала зудеть кожа. Макар закрыл глаза, досчитал до десяти и посмотрел вновь. Прибавилось немного: ХХ> Макар подумал, намочил полотенце и положил на голову. Он и так сейчас работал на пределе, неудивительно, что шифр не вспоминается. Через пару минут он занёс в инфопланшет: «Двадцатый Терра передача Четвёртый и Император». Т: скажу так Т: беспокоиться есть о чем Ш: я получил шифровку от наших на терре М: я уже расшифровал Ш: там далеко не бином ньютона брат Ш: чародейка отправится к нам Ш: звучит как план верно М: мне что позже пришло М: там только о передаче Ш: у меня свои каналы Т: без мордобоя пожалуйста