Имя мне - легион

Песок утекал сквозь худые пальцы, струился и оседал среди самодельных дюн. В покоях хватало загадочных мест, вроде песочницы и качелей над прудом, в котором расцветали лотосы и плавали утки — предмет особых забот сервиторов и нескольких живых слуг. Или странной комнатушки, обитой мехом, в которой так просто было отпустить любые чувства, потому что никто тут не видел их, не слышал, не понимал, куда они исчезли. Или оранжереи, соединявшейся с садами библиариев, но только тут прятались от всех певчие птицы. Маленькая экосистема, почти самоподдерживающаяся, где так легко отдохнуть, закрыть глаза и представить, что вокруг тебя — уютный мир, а не бездна космоса, отделённая тоненькой металлической скорлупкой. Съаде перебирала песок, сидя в песочнице, брала горстью и смотрела, как он утекает. Снова и снова, не обращая внимания ни на испачкавшееся платье, ни на грязные по локоть руки, ни на ожидающих с банными полотенцами и халатом сервиторов; те смирно ожидали, когда Двуликая Госпожа соизволит покинуть место отдыха. Съаде смотрела на текущий песок глазами, в которых не отражалось ничего. Пустыми глазами выгоревшего и уставшего человека. Алп покачивалась в кресле, немного осунувшаяся, с обозначившимися кругами под глазами, и мелкими глоточками медленно пила лекарственный настой. Пахло чем-то удушливым и сонным, тяжёлым. — Руфину не помешает сменить поле деятельности, — наконец произнесла Алп. — Стоило бы, — отозвалась Съаде голосом, в котором не было и искры жизни. — Раньше, чем прибудет чародейка, замены не состоится, — продолжала Алп. — Не состоится. — Придётся пересмотреть внедрённых и отправить сёстрам запрос на замену. — Придётся. — Съаде Алп не слушает. Не отвечает, и это тревожит не только Алп Съаде, но и множество сыновей. Они подмечают и спрашивают, почему матушка настолько в себе, спрашивают, что случилось из непоправимого… Худые пальцы сжались в кулак. Съаде смотрела на ногти, на прилипший к коже песок, и медленно разжала руку. Поднялась, чуть не наступив на подол, стряхнула то, что ещё можно было стряхнуть, и замерла, застыла, смотря вдаль со скрещенными на груди руками. Ей не хотелось говорить, не хотелось объяснять вслух ничего: Алп прекрасно знала и так, на уровне чувств, разделённых снов и жизней. Когда-то они были настолько близки, что не могли различить друг друга между собой. Но потом они смогли разделиться. — Разве они не знают, что одного из них больше нет среди живых? — слегка охрипшим голосом спросила Съаде. — Разве не понимают, как это больно? Как каждый раз входит ножом и остаётся эта боль? Что каждая смерть — как первая? — Знают. — Алп изучала дно опустевшей чашки. — Конечно, они знают. Но им трудно понять. — Значит, — бросила Съаде, — они недостаточно хороши, чтобы покидать нас. — Значит, недостаточно. Помолчав, Съаде переступила бортик песочницы. К ней устремились сервиторы, чтобы сопроводить в купальню. — Алп Съаде не уделяет время отдыху. Это встревожит сыновей не меньше, чем печаль Съаде Алп. — Ты отстранилась от дел. Значит, они ложатся только на мои плечи. Это звучало невероятно разумно. И вместе с тем как-то… больно. Съаде положила голову на бортик огромного бассейна, вода в котором всегда почти кипела. А значит, хватало пара и тумана, так хорошо скрывающих всякие мелочи. Игрушечные корабли, например, которые бороздили просторы рукотворного моря и периодически тонули, столкнувшись с поднятыми волнами. Выловить их со дна было интересной задачей, разделённой между сёстрами так же, как и много другое. Или выводок резиновых водоплавающих птиц: лебеди, гуси, утки, чайки… Ребячество, конечно, но сейчас Съаде, погоняв их, чувствовала, как понемногу становится легче. Возможно, давно следовало перестать принимать всё так близко к сердцу или пользоваться методами Алп, чтобы успокоиться, изжить горе, изгнать печаль. Просто кричать в полный голос там, где не услышат и не увидят. Куда не придут с вопросами. Итак, кипящая вода прекрасно расслабляла тело и отворяла гипотетические шлюзы в душе, чтобы лишнее ушло прочь. Возможно, будь Съаде одарена, как рыжая чародейка, то ей было бы видно красивые — или не очень — потоки эмоций, которые стекали в огромный разноцветный океан и оставляли там тонкие тёмные линии, извилистые, как… как краски в чистой воде, когда ведёшь перепачканную кисть, но не болтаешь ею. — Но я всего лишь я, — сказала Съаде Алп, прикрывая глаза. — Ты всегда ты. — Мы просили так не делать? — лениво спросил Съаде Алп, открывая один глаз. Сквозь пар и туман она различала внушительную фигуру, очерченную белыми одеяниями и позвякивающими золотыми украшениями; фигура стояла на краю и ничего не делала. — Чародейка, — повторила Съаде Алп, — разве не просили мы не делать так? — Я здесь не во плоти, — сказала чародейка. — Алп позвала меня, чтобы обговорить дату встречи. И попросила поговорить с тобой. — Если мне и нужно было бы с кем поговорить, так это с Петрой, — пробурчала Съаде Алп. Выбираться из бассейна совершенно не хотелось. Похоже, далёкая и одновременно близкая чародейка прекрасно это поняла, потому такой живой образ сел на мрамор рядом. Если бы Магна не сказала, что её на самом деле здесь нет, Съаде бы рассердилась и отказалась бы говорить в принципе. А так — так она протянула руку и задумчиво смотрела, как пальцы проходят сквозь руку сестры. — Мы подготовили списки возможных кандидатов, чародейка. Мы обработали их и готовы предоставить на обсуждение пять кандидатур, и всех ты знаешь: Ом Альба, Амукани Калду, Йемажа, Арата и… — …и я отклоню Ламоша, как я уже говорила. Он не встроится в мои ряды. — Хорошо, четыре кандидатуры. Они будут отправлены к тебе, где бы ты ни была. Магна растаяла. Как таяли фигуры в тумане, в облаках. — Не люблю, когда она так делает, — заявила Алп, скидывая мягкую обувь и касаясь кончиками пальцев воды. — Мы ведь просили её не делать! — Во всяком случае, она точно не забирается в наши мысли. — Это она тебе сказала? — Это мне сказал Сивилл. Ему можно верить в этом вопросе. — Смерть выбивает нас из колеи. — Солис… был достоин своей славы. — Солис будет похоронен так, как должно. — Подожди ещё несколько часов. Съаде почти привела себя в порядок. — Алп подождёт столько, сколько нужно. Алп уже приготовила бумаги, остаётся только подписать. Покой постепенно возвращался. Всё вновь разделено и едино одновременно, так, как было, как будет, как снова есть, и это удивительно, это приятно, это правильно. Они — она — нашли свой способ справляться со всеми бедами, которые случаются. Может быть, следует пересмотреть некоторые мелочи, отладить процесс и всегда — каждое мгновение — оставаться невозмутимыми и постоянными. — Хорошая идея, — дуэтом произнесла Съаде Алп. И рассмеялась самой себе. Они — она — по-прежнему были двумя и одним. — Им не надо объяснять. — Им не будут объяснять. — В знании сила, — говорила Съаде Алп, пальцами разделяла на пряди длинные чёрные-чёрные волосы и смотрела сквозь них. — Именно, — отвечала Алп Съаде, обмахиваясь веером. — Именно.