Солона

— Виолетта сказала, что ты хочешь поговорить со мной. Натаниэль вздрогнул. Так как комната освещалась лишь тлеющими углями в камине, он не заметил ее, сидящую в тени в глубоком кресле у окна. Хоу проглотил ком в горле, собираясь с мыслями. Пришло время покончить с этим. Видит Создатель, он долго боролся с собой, уговаривал сам себя, словно сумасшедший. Перепробовал все доводы, но так и не смог ничего изменить. Один разговор, всего несколько слов от него, несколько от нее и все закончится. Он будет знать и он успокоится. Так все и будет. Солона встала, запахнула длинный бархатный халат и прошла к письменному столу, заваленному разного рода свитками и письмами. Некоторые даже валялись на полу. Натаниэль не часто бывал в покоях эрлессы, но такой беспорядок всегда удивлял его. Солона поднесла к глазам один из свитков, качнула головой и театральным жестом бросила его через плечо, добавив беспорядка вокруг стола. Хоу наблюдал за ней, не подумав, как глупо он выглядит сейчас, уже несколько минут молча стоя у двери. — Я хотел поговорить. Солона подняла взгляд на мужчину и изящно изогнула бровь. Хоу едва не хлопнул себя по лбу. Идиот. — Да я… эм… хотел обсудить кое-что. Невозможный дурак. Сколько же времени он репетировал речь и все напрасно. Перед ней он чувствовал себя неопытным мальчишкой, хоть и был на несколько лет ее старше. Всегда, стоило ему встретиться с ней взглядом, не важно где, на поле боя или на пиру, он чувствовал себя неловко, пристыженно. Он должен был учесть это, собираясь остаться с ней один на один. — Или мне кажется или ты тянешь время, Хоу. Она назвала его по фамилии и это был плохой знак. Лучше будет уйти сейчас и сделать это в другой раз. Натаниэль одернул себя. Разве он на что-то надеялся? Ему нужно просто высказаться, освободиться и дело с концом. Но не может же он просто выпалить «Я люблю тебя». При хорошем раскладе она просто рассмеется своим хрипловатым смехом, а при плохом окатит ледяным взглядом и вышвырнет вон. Солона была не из терпеливых людей, и сейчас, Хоу заметил, нерешительность мужчины начала раздражать ее. Нерешительность вообще была самым нестерпимым для нее качеством. — Ты мнешься как подросток, собирающийся пригласить девушку на свидание. Выкладывай уже. Солона встала перед Хоу и скрестила руки. Натаниэль корил себя почем зря. Надо с этим покончить. Раз и навсегда. — Я люблю тебя. Хоу выдохнул и встретился с яркими голубыми глазами своего командора. Во всей ее внешности именно они нравились ему больше всего. Короткая стрижка темных волос не красила ее. Слегка пухловатые губы слишком часто были сложены в тонкую недовольную линию. На впалых щеках никогда не было румянца, а нос не выделялся абсолютно ничем. Все остальные части тела постоянно были скрыты от посторонних глаз, либо тяжелой броней, либо как сейчас, объемных халатом. Только глаза всегда светились, хмурилась она или улыбалась, искажали ли ее лицо боль или гнев, ее глаза преследовали его во снах, часто вытесняя все остальное, о чем он фантазировал, засыпая. Сейчас ее глаза смотрели удивленно. — Любишь? Несколько лет назад ты собирался убить меня. Хоу отрицательно покачал головой. Она не посмеялась над ним и не выгнала. В нем зародилась надежда и придала ему сил. — Неважно, что я говорил. Я бы не смог этого сделать. Послушай, я ничего не жду и ни о чем не спрашиваю. Я просто не мог больше бороться с собой. Я признаю, что это эгоистично, заставлять тебя жить с этим, испытывать неловкость, возможно. Но это факт. Я сейчас уйду и все будет как раньше. Я никогда тебя не подведу, и что бы не чувствовал, буду исполнять приказы беспрекословно. Прошу, не отсылай меня от себя. Хоу стушевался и замолчал. Сначала не мог заговорить, а теперь не может заткнуться. Несмотря на то, что сказал что уйдет, он не двинулся с места. Капелька надежды, что растворилась в нем, пригвоздила его к месту. — Ты, значит, не ждешь взаимности? Солона не меняла позы, только удивление в глазах сменилось тоской. Хоу прогнал из себя надежду. Он забыл кое о чем важном, о чем не следовали забывать. Забыл почему королева Анора, когда приезжает в Башню, всегда без короля, смотрит на эрлессу странным взглядом в котором смешиваются ненависть и благодарность. Хоу забыл о чем давным давно рассказал ему Логейн, забыл, потому что когда тот ему об этом рассказал, Хоу еще не был влюблен в своего командора. — Не жду, я знаю что ты и король Алистер… Лицо Солоны едва заметно исказилось. Губы сжались плотнее и складка между бровей стала чуть больше. Мало кто замечал, но когда речь заходила о короле, эти изменения незамедлительно проявлялись на ее лице. Хоу замечал, он слишком часто смотрел на нее. — И что же ты знаешь о нас? Кто тебе рассказал? Этот языкастый пьянчуга? Солона разозлилась. Она говорила спокойно, даже тихо, стояла на месте, дышала ровно, лицо не выражало почти ничего. Но она была зла. Хоу понял это, потому что Огрен был, пожалуй, единственным во всем ее эрлинге, к кому она была привязана. Пьянчугой она называла его крайне редко. На памяти Натаниэля был только один случай. Гном в пьяном угаре полез на крепостную стену, и пытаясь впечатлить какую-то недальновидную девицу рассказами о том как защищал Башню от порождений тьмы, решил подкрепить рассказ доказательством. Зарядил метательное орудие горящим смоляным ядром и похвалившись, что попадет в маленький пруд на границе леса в трехстах метрах от Башни, запустил горящий шар в обратном направлении, подвалив стога в конюшне, едва не загубив десятки лошадей, не говоря уже о том, что пожар мог охватить всю крепость. Гном отрезвел очень быстро, особенно после того как его окатил гневный взгляд командора, подкрепившийся в последствии нелицеприятными высказываниями и конфискацией всех его личных запасов самогона. Хоу поспешил выгородить невиновного друга. — Нет, нет, не он… это Логейн, мы с ним… Хоу резко захлопнул рот. Логейн Мак-Тир и Король Алистер Тейрин соревновались в силе ненависти, которую Солона, как казалось, испытывала к ним. — Ах, Мак-Тир, ну да… Солона отошла от Хоу и встала лицом к камину. Натаниэль не решился пройти за ней, но и уходить не стал, хотя и планировал все иначе. — Командор, эм, Солона, я сделаю, что ты прикажешь, если хочешь чтобы я ушел, я уйду. Хоу понимал, что говорил. Понимал, что если она его сейчас прогонит, ему придется идти в таверну и как следует напиться, чтобы заглушить боль и отчаяние. Придется еще очень долгое время смотреть на нее и осознавать, что она никогда не станет его. Зачем он позволил надежде заразить его сердце. «Давай же, прогони меня, зачем тянешь, почему мучаешь. С первой встречи мучаешь. Героиня-убийца. Я не понимаю чем заслужил такое наказание. Полюбить убийцу своего отца, женщину, которая к тому же любит другого». Хоу хотел взять ее за плечи, встряхнуть и выплюнуть эти слова в лицо, но продолжал стоять на месте, как идиот. Когда Солона снова повернулась к нему, Хоу напряженно замер. Она смотрела с жалостью и Натаниэль почувствовал себя жалким. Какого хрена он не ушел, когда планировал, зачем остался. Теперь ему придется уйти из Башни. Если он снова увидит этот взгляд, то не вынесет. Солона приблизилась к нему почти вплотную. Натаниэль хотел отвернуться, но увидел, что жалости в ее взгляде уже не было. Может быть он спутал ее с тоской. Сейчас именно ей полнился взгляд Солоны. Когда она коснулась его руки, Натаниэль перестал дышать. Ее руки были такими холодными, что Натаниэль не удержался и обхватил их ладонями, приподнял к губам и выдохнул на них теплый воздух, легко коснувшись губами. Солона, следя за его смелостью, грустно улыбалась. — Нат. Хоу был занят ее закоченевшими пальцами и Солоне пришлось окликнуть его. Натаниэль просто обожал когда она так сокращала его имя. Ему казалось, что это своего рода проявление доверия с ее стороны. Когда она так называла его, он чувствовал, что их отношения, это нечто большее чем отношения командора и солдата. Но, возможно, его полное имя казалось ей слишком неудобным. Об этом он думал не реже. Хоу оторвался от ее рук и утонул в печальном голубом море. Ее глаза были похожи на него, на спокойное море после заката, когда еще светло и видно как над горизонтом поднимается тьма, собираясь разрушить спокойную гладь ужасающим штормом, переворачивающим на своем пути самые устойчивые корабли. Он представлял это, глядя сквозь глаза в ее душу. Но он не хотел быть кораблем, он хотел быть тем, кто успокоит этот шторм. — Нат, ты хороший человек. Ты заслуживаешь быть счастливым. Но я приношу только несчастья. Я не хочу чтобы ты страдал. Она говорила то, на что он и не смел надеяться. Натаниэль снова прильнул губами к ее ладоням, окончательно забыв о своей робости перед ней. — Доверься мне. Я буду счастлив просто согревая твои ладони, как сейчас. Если ты позволишь это мне, то никогда не услышишь упрека. Я не попрошу больше того, чем ты мне позволишь. Солона опустила взгляд и покачала головой. В следующее мгновение она высвободила свои ладони, обхватила ими лицо Натаниэля, ужалив холодом разгоряченные щеки мужчины и жадно поцеловала. Хоу на секунду растерялся, не веря в происходящее, а когда поверил, его ладони уже гладили ее спину, смело спускаясь ниже и жадно поднимались к затылку, не давая ей и шанса отстраниться. Он не чувствовал сопротивления и от того осмелел еще больше, скинул с нее халат, гладя острые плечи женщины, которую так долго и неистово желал. Солона ответила тем же. Хоу застонал когда она закончила разбираться с застежками на его рубашке и перебралась к поясу брюк. От наслаждения он не мог мыслить здраво и даже открыть глаза, чтобы найти кровать. Он готов бы повалить ее на каменный пол, прямо сейчас, не беспокоясь о том, что ей будет неудобно и больно. Пока его ладони изучали ее бедра, Солона разорвала поцелуй. Хоу разочарованно застонал, снова обхватывая ее голову и потянул к себе. Он испугался, что она передумала, но когда увидел ее почерневшие глаза, понял что напрасно. Она потянула его к постели и Натаниэль, не позволяя ей отдалиться ни на сантиметр, последовал за ней.