Хранители. Береги себя

      Яна сверлила потолок бездумным взглядом. Вчера усталость свалила её с ног, и она легла в постель в одежде. Посреди ночи ей неожиданно приснился Шастун, который никогда прежде не был героем её снов. Антон сидел на краю её кровати и с виноватой физиономией изучал порезы на её ладонях. Что-то мешало девушке разговаривать с ним, и картинка постепенно растворилась, став бесцветной.       Всю ночь Некрасову мучили странные сны, которые были из разряда фантастики, правда, больше, детской. Коллеги девушки и её начальник были феями WinX и пели странные песни, вербуя в свои ряды. Особенно нелепым казался Шастун в костюме Блум.       Яна моргнула и перевела взгляд на электронные часы, стоявшие на тумбочке. Шесть утра. Было очевидно, что выспаться и посмотреть адекватные сны вряд ли получится. Она встала с кровати, загрузила капсулу в кофемашину и пошла принимать горячий душ.       Водные процедуры и ароматный кофе вернули Яне хорошее настроение. Она забралась на широкий подоконник и начала наблюдать за просыпавшимся городом.       Яна неотрывно следила за случайными прохожими, но её мысли всё равно возвращались к вчерашнему эксцессу на работе. Она бы сочла это глупой шуткой, но порезы, хорошо поджившие за одну ночь, напоминали, что всё произошло на самом деле. Некрасова сжала ладонь и посмотрела в окно. Высокоэтажное здание торгового центра возвышалось над остальными домами. Парадокс: Яна постоянно так долго добиралась до работы, в то время как из окна казалось, что до торгового центра рукой подать.       Кофе в кружке остыл. Некрасова спрыгнула с подоконника, подошла к раковине, быстро ополоснула бокал и, взъерошив свои волосы, начала думать, чем себя занять. Вариантов было не так уж много, если быть честными, всего один — уборка. Убрав густую чёлку небольшой заколкой и вставив наушники в уши — соседи вряд ли оценят громкую музыку в начале седьмого, Яна достала из шкафа тряпки и средства.       Всегда затягивавшееся наведение порядка закончилось ближе к двенадцати. Некрасова перекусила приготовленными тостами и сделала себе латте. Закончив с мытьём посуды, Яна вернулась в свою комнату и растянулась поперёк кровати, уставившись в белый потолок.       В окно начали заглядывать первые солнечные лучи, и Некрасова с улыбкой пропустила их сквозь пальцы. Взгляд снова зацепился за розовые отметины на ладони. Девушка села в кровати. Сознание услужливо подсунуло опять воспоминания о вчерашнем вечере. Радужка зелёных глаз Антона, меняющая свой цвет на оттенок теплее. Опасная синева глаз Арсения Сергеевича, которая волшебным образом приобретала цвет безоблачного неба.       Яна соскользнула по мягкому пледу и начала мерить шагами комнату. Со стороны могло показаться, что девушка вычисляла её площадь. После очередного разворота девушка неловко зацепила мизинцем угол шкафа, но вместо того, чтобы разозлиться на предмет мебели, Яна широко улыбнулась и, повернувшись лицом к полкам с одеждой, принялась выкидывать всё её содержимое на пол.       Сортировка вещей закончилась к трём. Яна грустно смотрела на идеальные стопки с одеждой. Последний раз они так выглядели пять лет назад, когда она только-только переехала в эту квартиру. Эта картина совсем не радовала глаз девушки, и она еле сдержала порыв подойти к шкафу и растормошить его снова. Издав разочарованный вздох, Некрасова схватила кучу одежды, лежавшую на полу, и отправила её в стиральную машину.       Вернувшись в комнату, Яна остановилась около шкафа с книгами, но не для того, чтобы повторить тот же фокус, что и с гардеробом. Девушка аккуратно провела рукой по книжным переплётам. Проделав эту манипуляцию пару раз — слева направо, потом справа налево, — Некрасова так и не смогла сделать выбор. Её взгляд упал за заставленный подоконник. Вдохновившись новой идеей времяпрепровождения, девушка взяла в руки недавно купленный блокнот, за которым успела забежать в субботу, когда Попов ушёл пораньше с работы, а Шастун дал клятву обязательно позвонить ей, если в торговый зал заглянет кто-нибудь из покупателей. Высыпав на широкий подоконник стакан с цветными карандашами, девушка пристроилась рядом, прищурившись от солнечных лучей, нежно ласкавших её лицо. Яна открыла блокнот и взяла в руки карандаш.       Ничего не произошло. Всегда спасавшее от тревоги занятие сегодня было вне зоны действия сети, поэтому Яна, испортив несколько страниц и сломав пару карандашей, бросила это дело. Кинув ни в чём неповинный блокнот на подоконник, девушка пошла на кухню, быстро перекусила и, переодевшись, выскочила из квартиры.       Оказавшись на улице, Некрасова испуганно огляделась по сторонам, вспомнив вчерашние слова Арсения Сергеевича. А что, если ей опасно находиться одной? Яна достала телефон из кармана и пролистала список контактов. В записной книжке девушки оказалось не так уж и много людей, и в основном все номера принадлежали её коллегам, звонить которым после вчерашнего происшествия совсем не хотелось. Было грустно осознавать, что единственным близким для девушки человек был Пашка Чинарёв. Именно с ним она делилась своими проблемами.       Но Паше Яна позвонить не могла. Она никогда не звонила ему первой, часто из-за него меняла сим-карты, оправдываясь перед коллегами, что потеряла телефон, хоть и видела, что пару раз Шастун ловил её на лжи, когда видел в её руках всё тот же смартфон. Чинарёв всегда звонил сам. Назначал встречи, когда было удобно ему. Его не интересовали планы Некрасовой на вечер. Она не пошла в клуб с коллегами двадцать девятого декабря, она не отмечала с ними восьмое марта, потому что это были её дни с ним. Внезапно к Яне пришло осознание, что её вполне устраивало такое положение событий, чувства к молодому человеку заставляли закрыть глаза на всё. И Яна честно отрабатывала роль терпеливой девочки в любовном треугольнике.       С другой стороны, звонить Чинарёву было бессмысленно. Он вряд ли поверит, если она расскажет ему всю правду. Даже если и поверит, смысла в этом нет. Он не сможет её спрятать от них, его не будет рядом. Потому что сейчас в нём нуждалась она. А не наоборот.       Довольная физиономия Щербакова, смотревшая на неё через плотное стекло, заставила Некрасову остановиться. Разворачиваться назад было глупо. Двери торгового центра разъехались в разные стороны перед девушкой, и она, сумбурно поздоровавшись с охранником, двинулась в сторону эскалатора, нарочно сделав вид, что не услышала его заискивающий вопрос про вечер, проведённый в компании Попова.       Прошмыгнув мимо ювелирного салона, девушка бросила беглый взгляд в окно. Ирка, которой Арсений Сергеевич всё-таки не дал выходной, оживлённо спорила о чём-то с Инной Васильевной, их общей коллегой, которая обеим девушкам годилась в матери. Яна отметила, что Кузнецовой всё-таки удалось завершить начатое, и теперь её волосы были окрашены в красивый пепельный блонд, разительно отличавшийся от вчерашнего кошмара на её голове. Матвиенко скучал в углу торгового зала. Охранник сидел на высоком стуле и болтал ногами.       Оставшись незамеченной, Яна встала на линию эскалатора. Девушка напряглась, когда увидела на встречной линии Юльку Топольницкую, подругу Серёжи, но та была увлечена разговором по телефону, и на Некрасову не обратила никакого внимания. Облегчённо выдохнув, Яна направилась в «Читай-город».       В книжных отделах Некрасова видела свою романтику. Она могла часами бродить между полками, аккуратно касаясь книжных переплётов и вдыхая их запах. Её любимым блоком в книжном магазине был отдел с современной прозой. Опустив в свою корзину несколько новинок, Яна направилась в сторону канцелярии, когда её взгляд упал на знакомую фамилию и инициалы, указанные на книжной обложке.       Девушка аккуратно поставила свою корзину на пол и взяла одну из книг с полки. Она провела рукой по буквам, ощущая их под своими пальцами. Некрасова покрутила книгу в руках, стараясь найти хоть какую-нибудь информацию о писателе, но помимо аннотации ничего не увидела.       — Девушка! — Яна окликнула консультанта.       — Да, я вас слушаю.       Некрасова обернулась на Машу Бендыч, девушку, стоявшую на кассе. Мария была то ли подругой Серёжи Матвиенко, то ли претенденткой на роль его дамы сердца, но Ирке Кузнецовой она совсем не нравилась. А Яне ужасно не хотелось, чтобы Бендыч услышала их разговор.       — Что-то я никогда не слышала о таком писателе, — Яна постучала пальцем по знакомым инициалам. — Не знаете, хорошо пишет?       — Арсений Попов? — хмыкнула консультант.       Она заглянула за спину Некрасовой, намереваясь, видимо, спросить про писателя у Марии, но, к счастью Яны, Бендыч отвлекла покупательница.       — На самом деле не знаю, — честно призналась девушка. — Это не новинка. Года два или три назад выпущены, — со знанием дела отметила консультант, решив реабилитироваться в глазах Яны. — Но если вы хотите, я могу…       — Нет, не надо, — Яна остановила девушку, схватив за руку, но, смутившись, убрала её. — Просто решила спросить, может, знаете.       — Нет. К сожалению, нет. Зато, представляете, у нас этажом ниже есть ювелирный салон. Тоже «Попов», кстати. И его владельца зовут Арсений, — щёки девушки покраснели. — О-очень красивый мужчина.       — Да, знаю. Я там работаю, — оборвала девушку Некрасова и, схватив книгу, направилась к кассе.       Отмазка «прикинь, нашла книгу, которую написал однофамилец и тёзка нашего Арсения Сергеевича» не пригодилась. Девушка-консультант, решившая пробить покупки Яны самостоятельно, отправила Бендыч на перерыв. Яна сухо кивнула Маше, положив в свою корзину что-то из канцелярской мелочи, и, оплатив покупки, отправилась в отдел одежды.       Второй раз избежать встречи с Топольницкой не удалось. Заметив коллегу Матвиенко, Юлька громко крикнула на весь торговой зал одной из девушек, скучавших на кассе, попросив её заменить, так как к ней «свои пришли». Некрасова немного опешила от такого внимания, но от помощи Топольницкой отказываться не стала. Яна вообще не умела ходить по таким магазинам одна, ей обязательно нужно было мнение со стороны. Обычно она приходила в свой выходной и заходила в ювелирный за Кузнецовой, которая с превеликим удовольствием сбегала с работы, особенно если работала в паре со старшими коллегами, и уже вдвоём они шли обновлять гардероб Некрасовой. Да и сама Ира не уходила без покупок.       — А ты чего сегодня без Кузнецовой? — поинтересовалась Юлька, зарывшись в вешалках. — Она же вроде работает.       — Да как-то неудобно её постоянно напрягать, — пожала плечами Яна.       — Правильно, — кивнула Топольницкая. Она сняла с вешалки светлые джинсы и жестом приказала Некрасовой повернуться к ней лучшей частью. — Я вообще, знаешь, как считаю, — задумчиво проговорила девушка. Яна посмотрела на неё через плечо, — нельзя постоянно ходить по магазинам с кем-то одним, — Юлька вручила Некрасовой светлые джинсы, и девушка послушно их взяла. — Надо иногда менять подружек. Нет, Ирка ещё нормальная, она свой вкус не навязывает… Что ещё надо?       Юлька развернулась на Яну.       — Футболки какие-нибудь. Всё-таки лето на следующей неделе. Можно толстовки посмотреть.       — Ой, у нас новую коллекцию привезли. Пойдём, покажу, — обрадовалась подруга Серёжи. — Так, о чём я? — спохватилась Юля, остановившись около других вешалок. — Про вкус, — ответила она сама себе, заставив Яну улыбнуться. — У нас тут просто парочка одна есть. Мы их с девчонками называем «Слон и Моська», знаешь, почему?       Юлька достала две футболки и показала их Некрасовой. Яна ткнула в ту, что ей больше приглянулась, и усмехнулась, когда Топольницкая или Топольня, как ласково называл её Матвиенко, похвалила её выбор.       — Так вот… эти дамочки, — Юля метнулась в другую часть торгового зала, и Некрасова поспешила за ней. — Когда они приходят, это дикий трэш. Одна во, — Топольня подняла вверх свой мизинец с чёрным маникюром, — другая во, — Юлька прибавила себе пару десятков кило в бёдрах. Яна снова улыбнулась. — И что ты думаешь? Та, которая Моська, Слону такие вещи подбирает. Это что-то… На прошлой неделе такие красивые летние сарафаны привезли…       Под не умолкавшую трель Юльки Яна перемерила всю новую коллекцию, а Топольницкая наговорилась на пару смен вперёд. Расплатившись на кассе, Некрасова поблагодарила подругу Серёжи за помощь. Выйдя из отдела, Яна поняла одну вещь: ей не нравилось зарабатывать деньги, но тратила она их с большим удовольствием. И теперь хотела она этого или нет, но в ювелирном нужно работать, как минимум до зарплаты.       Шоппинг заставил тревогу сойти на нет, и Яна, сойдя с эскалатора, была готова зайти в отдел и поздороваться с коллегами. И всё-таки она облегчённо выдохнула, когда поняла, что оба продавца заняты. Она дружелюбно помахала повернувшемуся на неё Матвиенко. Охранник перекатывался с носков на пятки своих ботинок и оттягивал карманы чёрных брюк. Это было верным признаком того, что покупатели зашли больше получаса назад. Увидев Некрасову, Сергей просветлел и поманил её зайти в отдел, но девушка покачала головой и подняла вверх пакеты, тем самым обозначив свою занятость.       Кузнецова отвлеклась от покупателей и посмотрела на Яну. Руки у Некрасовой дрогнули, но она нашла в себе силы улыбнуться и Ире, которая вчера обрабатывала её порезанные руки. Неуклюже махнув пакетами в воздухе, девушка поспешила к выходу. Щербаков болтал с кем-то по телефону, поэтому ограничился кивком на прощание.       Втянув носом свежий воздух, Яна прищурилась от тёплых солнечных лучей и почувствовала на себе чей-то взгляд. Она осмотрелась по сторонам и заметила парня, который внимательно наблюдал за ней и запоздало отвёл свой взгляд. Девушка напряглась. Она поспешила к светофору, отметив, что подозрительный молодой человек двинулся следом за ней.       Слова Арсения Сергеевича звучали набатом в её голове, когда Яна забралась в маршрутное такси. Дверь газели начала закрываться, но кто-то крикнул водителю что-то невнятное. Дверь открылась, и в салон зашёл тот самый парень. По спине Некрасовой пробежал холодок, когда она столкнулась с незнакомцем взглядом. Передав за проезд, молодой человек сел занял место в хвосте маршрутки.       Незнакомец ожидаемо вышел на её остановке. Яна ускорила шаг, мысленно похвалив себя за то, что сегодня решила ехать через весь город, а не идти по рельсам. Оборачиваться девушка боялась.       — Привет, Тань!       Знакомый голос заставил девушку остановиться. Она развернулась на мужчину в испачканной и затасканной одежде.       — Привет, Кость!       Яна медленно повернулась за спину, преследователя нигде не было видно. Она вернула взгляд местному бомжу, часто блуждавшему по городу и просившему на жизнь у каждого. Откуда он появился, оставалось только догадываться.       — Тань, дашь чё? — с надеждой поинтересовался мужчина, одёрнув испачканную то ли бензином, то ли маслом футболку.       Яна давно уже не напоминала, что её звали иначе. Она спокойно отзывалась на чужое имя. Обернувшись для верности ещё раз назад, Некрасова запустила руку в карман, вытащила мятую купюру и сунула её бомжу.       — О, спасибо, спасибо! — обрадовался Константин, которому бумажные деньги всегда поднимали настроение. Некрасовой иногда казалось, что он нарочно чаще просит деньги у неё, а не у коллег девушки. Как будто знает, что ей совести не хватит высыпать ему на ладонь мелочь. — Выходной?       — Да, — кивнула Некрасова, возобновив свой путь.       Никого не смущал её разговор с бомжом, поскольку Костя был местной знаменитостью. Первый раз он забрёл в их ювелирный отдел после Нового года.       Неопрятно одетый мужчина, переступив порог ювелирного салона, громко поздоровался со всеми присутствовавшими, коротко махнул вышедшему после обеда Шастуну и направился к Ирке, которая выставляла новые украшения в витрине.       — Работаешь? — с участием в голосе поинтересовался бомж, остановившись около Кузнецовой.       — Работаю, — спокойно ответила Ирина, даже не подняв глаза.       — Есть чё? — мужчину в потёртой дубленке ответ Кузнецовой словно и не волновал, зато Яна с опаской наблюдала за их общением, предположив, что у посетителя не все дома.       — Сейчас посмотрю, — тяжело вздохнула Кузнецова и направилась к кассе.       — Посмотри, посмотри, — обрадовался бомж, следуя за Ириной. — Она вчера давала, — он кивнул на одну из старших коллег девушек. — Твоя очередь.       — Это Костя, — Яна вздрогнула — она не заметила, как к ней подошёл Шастун. — У него мышление как у ребёнка, — пояснил Антон. — Живёт с родной сестрой, та у него пенсию постоянно забирает, вот он и побирается. Сейчас Ирка мелочь ему даст, он пойдет что-нибудь в продуктовом купит и домой отнесёт.       Кивая в такт слов Антона, Яна смотрела, как Константин пересчитывал мелочь, которую ему вручила Кузнецова. По взгляду мужчины стало понятно, что в математике он слаб, поэтому Ирке пришлось назвать точную сумму.       — Чай куплю, — поделился мужчина и развернулся на Шастуна, облокотившегося на витрину. Его взгляд зацепился за Яну, и та испуганно спряталась за спину Антона. — Твоя? — спросил бомж у охранника.       Яна была готова провалиться от подобной фамильярности и наглости, но Шастун спокойно повёл плечами и сказал:       — Моя.       Некрасовой казалось, что она покраснела до кончиков ушей. Она бросила быстрый взгляд из-под ресниц на остальных коллег, но они никак не отреагировали на подобное «признание» от Шастуна.       — Как звать?       — Яна.       Сам факт того, что её имя теперь известно бомжу со странностями, возмутил Некрасову. Она быстро подавила в себе желание отдёрнуть Шастуна, поскольку не могла знать, как Антон отреагирует на подобное вторжение на его личную территорию.       — Таня? — тем временем посетитель не расслышал имени девушки.       — Типа того, — засмеялся Антон, и Некрасова облегченно выдохнула.       И вот, благодаря Шасту, бомж Константин теперь искренне считал, что Яну звали Таней. И сколько бы Некрасова, осмелевшая через пару недель, не пыталась его исправить, все её старания были без толку.       — Завтра работаешь? — поинтересовался Костя.       — Да.       — Спешишь?       — Да, — резко бросила Некрасова и скрылась в потоке пешеходов.

***

      Яна бы соврала, если бы сказала, что не была рада видеть сегодняшним утром около отдела Серёжу Матвиенко. Она чуть слышно выдохнула, поравнявшись с мужчиной. Сергей оттягивал карман своих широких оранжевых штанов, держа в одной руке синюю жестяную банку, и внимательно изучал девушку через затемнённые стёкла своих солнечных очков.       — О, привет, Маяковская! — поздоровался он, сдвинув очки на макушку.       Привычка Матвиенко «забывать», какой писатель девушке приходился однофамильцем, перестала раздражать Яну на второй месяц работы. Одно радовало: у Серёжи был широкий кругозор, так как повторялся он крайне редко.       — Привет, Серёж! — Девушка растянула губы в усталой улыбке, что не понравилось Матвиенко, и мужчина обиженно толкнул её в плечо. — За что? — возмутилась Яна.       — А нечего мне своей грустной физиономией утро портить. Ты же прекрасно знаешь, как я не люблю утро. Не нужно делать его ещё хуже.       — Бёрн без сахара уже не спасает? — Яна кивнула на синюю баночку в руках охранника, и тот покачал головой. — Ты вообще высыпаешься?       — Это моё обычное лицо, — раздражился Сергей, и Некрасова улыбнулась. — Почему все, когда видят меня, считают, что я не высыпаюсь? Это обычное моё лицо.       — Ладно, — улыбнулась Яна. — С кем мы сегодня?       — С Васильевной. Викторовна завтра с отпуска выходит. Кузнецова на два выходных ушла.       — Отлично, — обрадовалась Некрасова, хоть и отметила, что Матвиенко одарил её недоверчивым взглядом — у него было другое мнение.       Рабочая смена пошла своим чередом. Инна Васильевна, невысокая женщина с седым каре, воодушевленно делилась с девушкой своими планами на отпуск, пока они разбирали украшения. Некрасова несколько раз замечала, как Матвиенко приставлял к виску воображаемый пистолет и стрелял себе в голову, и еле сдерживала свой смех. Старшая коллега не видела кривляний охранника, даже когда в торговом зале появился задержавшийся Попов.       Яна испуганно дёрнулась, когда увидела в дверях Арсения Сергеевича. Она ощущала, как натянутая улыбка стала каменной, пока застывала на её лице. Каждая клеточка тела Некрасовой напряглась, когда Попов, сухо поздоровавшись с продавцами, остановился около Матвиенко. Она из-под ресниц наблюдала, как мужчина отдавал распоряжение Сереже о том, где нужно повесить новый плакат с летними скидками.       Когда мужчина поинтересовался, в каком настроении пребывала женская часть коллектива, Яне захотелось слиться со стеной. Её решительность и готовность продолжать работу махом куда-то испарились. Ей казалось, что если Попов сейчас скажет хоть слово про тот вечер, даст хоть один намёк, она закричит и, закрыв уши руками, сбежит из отдела.       Инна Васильевна с опаской смотрела на свою молодую коллегу. Ей казалось, что девушка побледнела ещё больше, когда Арсений Сергеевич приблизился к кассе.       Яна почувствовала, как затряслись её колени. К горлу подступил ком. Она представила, что сейчас Попов пригласит её к себе в кабинет и всё, конец.       Попов задержал на ней короткий взгляд. Некрасова осознала, что всё это время как китайский болванчик кивала в такт слов Инны Васильевны. Арсений Сергеевич улыбнулся уголками губ. Что-то подсказывало девушке, что он оценил её смелость. Пожелав продавцам хорошего расположения духа и продуктивного дня, мужчина скрылся в своём кабинете, а Яна выдохнула.       К обеду хорошее настроение Яны стараниями Матвиенко вернулось. Серёжа рассказывал о том, как на королевских выходных тусил с Юлькой Топольницкой и её парнем, Игорем Чеховым.       — Ну, и как ты думаешь? Разумеется, вчера Топольня опять прибегала смотреть обручальные кольца.       — Да, я её видела, — улыбнулась Яна. — Я в книжный пошла, а она к вам, наверное.       — Точно. Ты бы видела лицо Кузнецовой, когда Юлька зашла в отдел.       Почему Ирке не нравилась Юлька, вопрос был всегда для Яны открытым. Сама Топольницкая предпочитала никак не отзываться о Кузнецовой, хоть и Некрасова отметила, что обычно Юля заходила, когда в отделе была она, Яна. И вчера была как раз смена Некрасовой, которой Попов выписал выходной.       А ещё Яне казалось, что Серёже нравится Юля. Он с таким восторгом рассказывал о каждом дне, проведённом вместе с ней, и очень переживал, когда они долго не разговаривали, хоть и не решался идти мириться первым.       — О, кажется, сейчас будет смешно, — объявил Серёжа.       Яна проследила за его взглядом: к их ювелирному отделу приближались двое мужчин в состоянии алкогольного опьянения. Некрасова предусмотрительно отступила к дальним витринам, погрозив кулаком хихикавшему Матвиенко. Инна Васильевна была одной ногой в отпуске, поэтому посетителей поприветствовала на автомате, задала им стандартные вопросы и, указав нужное направление, походкой наседки последовала за ними.       — Выдыхай, — прогундосил Серёжа, пройдя мимо Яны, и встал недалеко от подвыпивших мужчин.       Некрасова судорожно пыталась навести порядок в витрине, около которой стояла. Серьги выскакивали из её рук, а кольца с грохотом падали со своих подставок. В голове снова ожила картина нападения на Арсения и Антона, и девушка бросила взгляд на камеру, будто бы умоляя Попова выйти в зал для её собственного спокойствия.       — Девушка, а вы что такая грустная?       Яна отшатнулась назад. Она не заметила, как один из мужчин подошёл к ней.       — Я не грустная, я задумалась, — Некрасова напряглась ещё больше, когда поняла, что ответила резко и грубо.       — Не грустите, пожалуйста, — посетитель словно и не слышал слов Яны, а Матвиенко, видневшийся за его спиной, давил в себе смешок.       Некрасова громко угукнула, сложив руки на груди. Не сдержавшись, Серёжа прыснул от смеха, а Яна почувствовала, как её щеки и уши становятся багровыми. Подвыпивший мужчина, выполнивший свою миссию по спасению чужого настроения, вернулся к своему товарищу. Его спутник закончил выбирать кольцо и рассчитывался на кассе с Инной Васильевной. Женщина над чем-то кокетливо смеялась (ей, видимо, прилетели какие-то комплименты), увернулась, когда покупатель попытался поцеловать ей руку, вручила коробку с кольцом, поблагодарила за покупку и пригласила посетить ювелирный салон повторно.       — Расслабь булки, Есенина, — подошёл Матвиенко к девушке, когда покупатели покинули ювелирный отдел. — Ты чего такая бледная-то?       — Всё хорошо, — заверила охранника Некрасова. Дверь кабинета Попова открылась, и мужчина вышел в зал. — Всё нормально, — повторила девушка и бросила на Арсения Сергеевича быстрый взгляд.       Попов повёл носом и повернулся на Яну. Та опустила голову. Он чувствовал её страх.