***
Амели влетела в комнату Феликса, когда он поправлял галстук-бабочку и красовался перед зеркалом, она была зла, как никогда раньше, и буквально горела синим пламенем гнева. — В чём дело, мама? — Феликс спокойно повернулся и посмотрел на неё. — Этот… этот… он… — Амели махала руками, указывая на дверь, не находя ни слов, ни эмоций. — Что? — настаивал парень. — То! — наконец, выдохнула она — Габриэль сказал, что занят. Даже не выслушал. К её удивлению Феликс ухмыльнулся. — И ты поэтому расстроилась? Разве ты забыла, что твой сын всегда имеет в рукаве запасной козырь? Я подложил в его кабинет записку, и, уверен, дядя не преминет проверить указанную информацию, к тому же так, ты останешься вне подозрений. Амели успокоилась, в её глазах мелькнула гордость, и она кинулась в объятья сына. — О, я так горжусь тобой, мой мальчик. Папочкино обучение не прошло даром, да, мой милый? Он обнял её в ответ. — Да, мама, я был хорошим учеником. Всё будет в порядке, идём на ужин. Всё будет хорошо.***
— Десять минут до Рождества, а его снова нет, Плагг, — Адриан сидел на кровати, обняв колени руками, и смотрел в окно. — Я уверен, что твой отец придёт, ты не должен отчаиваться, — Квами обнюхивал сыр, почти любовно лаская его лапками — правда, компания твоей тёти была не самая приятная, ты уж прости. Знаю, знаю, ты оправдываешь её поведение тем, что она недавно потеряла мужа, Феликс отца, но поверь моему чутью, она что-то задумала нехорошее. — Я в этом сомневаюсь… да, и тётя тут не при чём, отец совершенно не понимает меня… эх. Вот бы моя Леди была здесь, но у неё своя жизнь, может, она празднует Рождество в кругу большой и дружной семьи, как думаешь? — А-ер-я-ка, — ответил Плагг, с трудом прожёвывая огромный треугольник своего лакомства. — Что? — не понял Адриан, но тут же насторожился — Прячься! Дверь распахнулась, едва Квами успел юркнуть за подушку, и впустила в комнату Габриэля Агреста и Натали Санкёр. — Отец, Натали! — подскочил парень. — С Рождеством, Адриан, — робко сказала женщина. Она отчего-то смущалась и не смотрела на своего спутника. Совсем. В сердце Адриана загорелась надежда на то, что, возможно, отец снова обретёт счастье, и эта мысль порадовала его так, будто бы они уже объявили ему о своих отношениях. — Да, с Рождеством сынок, — Габриэль улыбнулся — Надеюсь, тётя Амели передала тебе подарок? — Да, передала… — настороженно ответил парень, чувствуя, что вопрос лишь увертюра к главной опере. Его отец помялся, бросил мимолётный взгляд на Санкёр и сказал: — Я подумал, что должен подарить тебе кое-что ещё. Этого тебе очень не хватает, я знаю… Натали не имела понятия о его планах и тоже затаила дыхание, не в силах даже представить, что он скажет. А Габриэль тем временем продолжал. — Я разрешаю тебе брать любую нашу машину и Саймона, если захочешь встретиться с друзьями. В любое время. Можно приглашать гостей, но, пожалуйста, пусть это не будет во время занятий или без предупреждения, хорошо? Лицо Адриана превратилось в спелый томат, а широте улыбки позавидовал бы даже самый довольный человек на свете. Он перевёл взгляд с отца на его ассистентку. — Ты правда это сделала, уговорила его? Это правда? Я не сплю? — он кинулся к ней и обнял так крепко, как только смог. — Я не… — она шокированная такими неожиданными переменами, даже не сразу поняла, что именно должна делать. Габриэль изобразил наигранно обидчивый вид. — Ну, конечно, отец тут не при чём, отец так просто, мимо проходил. — Нет, нет, папа, — Адриан отпустил Натали и обнял отца — Ты самый лучший. — Я же говорил, — обратился Агрест старший к своей ассистентке — ты важна для него. Так что не только я хочу, чтобы ты оставалась с нами. Думаю, Адриан считает, что всё хорошее в нашем доме происходит из-за тебя, я, в общем-то, тоже. Агрест младший был без ума от радости, он хитро взглянул на них и отвернулся. — Это самое счастливое моё Рождество, поэтому я хочу поделиться своим счастьем и сделать этот праздник счастливым и для вас. Если вы хотите что-то сделать, или закончить начатое… — Нет, мы хотели побыть с тобой, — Санкёр улыбнулась — ты же не против? Адриан счастливо закивал. Они остались: играли в шарады, открывали печеньки с предсказаниями и соревновались в компьютерные игры. Натали участвовала, Габриэль больше наблюдал, он впервые с момента ухода Эмили ощутил то щемящее чувство семейного единения, когда в праздники под ёлочные огни все собираются за столом, едят, пьют, смеются и просто любят друг друга. Когда Адриан уснул, часы показывали без четверти четыре, а его отцу всё равно было мало, он не хотел уходить, словно знал, что за дверью этой комнаты всё изменится, рухнет волшебство, рассыплется и опадёт тяжёлым осадком, добавляя гнетущей тяжести на его разбитое сердце. Время шло, они молча смотрели на спокойный сон Адриана, потом, не сговариваясь, встали и вышли.***
— Я обещал, ничего не говорить, но я… эта ночь на многое мне открыла глаза, Натали. Я могу сказать? Она стояла у двери своей комнаты и печально смотрела на него. Поцелуй ещё горел на её губах, но Дуусу больше не помогала ей быть беззаботной и беззастенчивой роковой красоткой, и уверенности в ней значительно поубавилось. — Нет, Габриэль, пожалуйста, не нужно. Сдержи своё слово. Он кивнул и сделал шаг к ней, понижая голос до шёпота. — Не понимаю, почему с возрастом появляется столько предрассудков. Всё моё существо желает остаться с тобой, но ты слишком чиста, слишком непорочна для меня, я увяз в женщинах, в попытке удержать прошлое, ухватить момент, который давно ушёл… ни я, ни тем более Бражник не достойны тебя и чувств, которые ты испытываешь… если испытываешь. Я уйду, — Габриэль взял её руку и поцеловал тыльную сторону ладони, надолго задерживая губы на её нежной коже. Они попрощались, он удалился упругой походкой счастливого мужчины, зашёл в спальню, поник от вида пустой кровати и отправился в кабинет. Там Габриэль сразу обратил внимание на странное положение вещей на столе, которые лежали не так, как он помнил: на фоне его эскизов ярко выделялся пригласительный конверт от Одри, распечатанный, подозрительно знакомая маска из венецианского кружева и записка. Агрест с интересом взял в руки эти предметы и внимательно изучил. «Уважаемый месье Агрест, я не назову вам своего имени…» — так начиналась записка, написанная чужим почерком — «но я вынужден сообщить вам пренеприятное известие, которое, наверняка, станет сильным ударом по вашей репутации, если выйдет в свет. Женщина, которую вы ищете, была всё время с вами рядом. Если этих доказательств всё ещё недостаточно, вы можете пойти в комнату Натали Санкёр и увидеть всё своими глазами. Ваш ассистент, посвящённый во все тайны, лжёт на пустом месте, играет с вами, а ваше доверие, я уверен, бесценно. В её гардеробе вы найдёте то самое платье. Надеюсь, вы поступите правильно. Ваш доброжелатель» Он перечитал записку и подошёл к окну, разочарованно глядя на город, — Париж вдруг потерял своё очарование, огни потускнели, прошедший вечер стал казаться ужасной ошибкой. Габриэль скомкал записку, сжал в кулаке и стремительно вышел, возвращаясь к Натали. Неужели это правда? Если это правда, то что? Почему и как он должен реагировать? Агрест отчего-то разозлился, ярость переполняла его, волнами приливая к голове. И от вопроса «Правда ли это?» Габриэль пришёл к вопросу «Как она могла?». Он бесцеремонно громко постучал в дверь и напугал Натали до полусмерти, но даже не обратил на это внимания. Как только замок щёлкнул, Габриэль резко толкнул дверь, не потрудился узнать, не задел ли её случайно, и прошёл сразу к гардеробу. Она всё поняла по его взгляду, не мешала и просто смотрела, как он выбрасывает вещи на пол, как достаёт платье, как сжимает его в руке и выпрямляется. — Это была ты? Скажи мне! — Габриэль развернулся и пошёл прямо на неё, Натали стала отступать, пока, в конце–концов, не врезалась спиной в стену. Он навис над ней так, что она оказалась в безвыходном положении — Натали! Это, чёрт возьми, всё время была ты? — Да, но я… — Я доверял тебе! Доверил тебе всё, даже чувства, которых не хотел чувствовать, и жизнь, которая мне нужна только потому, что у меня есть сын, я доверил тебе сына, наконец! — Габриэль… — слова срывались с её уст вперемешку со всхлипами — откуда я могла знать, что ты станешь танцевать, что я выпью, что кто-то узнает меня… — Ты могла бы сказать мне! Мне, Натали! — Прекрати, ты делаешь мне больно! Он отпрянул, осознав, что крепко сжимает её плечо. Натали стала искать выход, обводя глазами комнату, и вдруг в его кулаке вместе с мятым платьем обнаружила клочок бумаги. — Что это? — Что? — Это! — она выдернула бумажку из его пальцев и уставилась на текст. В полумраке буквы расплывались, прыгали и путались, но основной смысл от этого не терялся. Натали снова подняла взгляд. — Вместо того, чтобы врываться в мою комнату и обвинять меня в какой-то глупости… — Глупости, Натали?! Ты лгала мне! Какие глупости, к чёртовой матери! — … вместо того, чтобы подумать от кого эта записка и как попала в твой чёртов супер защищённый дом!!! Как этот человек оказался в моей комнате, узнал про платье, маску и конверт? Как?! Они перестали орать друг на друга, до Габриэля внезапно дошёл смысл её слов. — А ведь ты права. Неизвестный попал ко мне в кабинет, это опустим охрану самого дома, вошёл и вышел незамеченным? — В кабинет? Габриэль, боже… — Натали распахнула дверь — надо проверить Эмили, а потом камеры, срочно. Я подниму Саймона. — Но это была ты? Это же была ты… — шепнул он растерянно в пустоту, когда она уже бежала по коридору.***
Зимнее солнце ещё не встало, но утро давно началось, Париж просыпался, медленно и вальяжно распахивая витрины магазинов, двери кафе и булочных… всё шло своим чередом. В доме над пекарней Дюпен-Чен Маринетт перевернулась на другой бок, захваченная странным беспокойством, поёжилась от внезапно появившейся прохлады и проснулась. В полумраке комнаты ощущалось дыхание зимы, словно кто-то только что открыл окно и тут же закрыл его. Она присмотрелась, повернула голову и чуть не вскрикнула, — в углу на стуле сидел Кот Нуар. — Кот Нуар? Ты, что здесь делаешь? Он улыбнулся. — Разве я не могу навестить свою Леди? — Что? Откуда ты знаешь? — испугалась Маринетт, но тут же взяла себя в руки, мгновенно догадываясь, что с ним что-то не так. — Я всё знаю, от меня ничего не скроется, моя Леди, — Кот заигрывал. Он казался обычным, и в то же время совершенно другим. Её настигло странное предчувствие, она вскинула руки, дотронулась до ушей и подскочила на кровати. — Кот! Зачем ты это сделал? Кот! — закричала Маринетт и хотела кинуться на него, но он лишь рассмеялся, распахнул окно и исчез.***
Натали просмотрела камеры, подняла Саймона и проверила систему охраны. Было очевидно, что работал не только профессионал, но и человек, имеющий доступ в дом. Кто-то, кто являлся членом семьи или её близким другом. Горилла в этот список входить не мог, он многого не знал, в том числе и особенностей кабинета месье Агреста, значит, неизвестный оказался настолько умён, что не только смог взломать все необходимые системы, но и позаботился об оставленных следах, отпечатках и видеозаписях. Автор записки, словно не существовал. Натали начала подозревать неладное, когда к восьми часам утра Габриэль не дал о себе знать, в дополнение к её страхам, он ещё и не брал трубку, — она пошла к нему: сначала в кабинет, потом в спальню, в половине девятого обнаружила пустую комнату Феликса и не менее пустую комнату Амели Грэм де Ванили. Только странности на этом не закончились, а внутренняя тревога Натали стала настоящим ужасом, когда она спустилась вниз и поняла, что Эмили тоже нет. Пока ноги несли её к пустой капсуле, мысли роились в голове, не приобретая определённой формы, сердце колотилось в груди, и только об одном Натали сейчас могла думать, — что же произошло? Что случилось? У капсулы, заметив какой-то отблеск, она наклонилась к цветам и с упавшим сердцем подняла с земли талисман Мотылька, выругалась и бросилась обратно в дом, проверить Адриана. Тот, на счастье, спал в своей постели в том же положении, в котором они с отцом его оставили, и тоже пока понятия не имел, что происходит. Натали перевела дух, осмотрелась, попыталась прийти в себя, снова бросила взгляд на Адриана и едва не вскрикнула, зажав рот рукой. На его пальце не было кольца-талисмана. — Что случилось? — спросил Саймон, увидев, как она пронеслась по фойе, на ходу надевая куртку и цепляя к пиджаку маленький фиолетовый камень. — Потом. Всё потом. Оставайся дома, пожалуйста, — она махнула ему рукой и захлопнула дверь. Как только ворота закрылись за её спиной, на телефон пришло оповещение о срочных новостях, увидев которые, Натали чуть не потеряла сознание. Она ещё не знала, что и Адриан увидел это, проснулся, понял, что произошло, и тоже стал собираться.***
Маринетт мчалась по снегу на велосипеде, в зимней шапке и шарфе, намотанном на лицо до самых глаз. Колёса проскальзывали на поворотах, она ещё не знала, что станет делать, но точно была уверена, что должна это предотвратить. Неудобно выворачивая руль при выезде из-за угла какого-то здания, Маринетт не успела увидеть вороного коня с отметками полиции, который нёсся ей на встречу. В последний момент она ушла от столкновения, но слишком резко взяла вправо и нырнула носом в сугроб, конь заржал, встал на дыбы и сбросил всадника рядом с ней. Всадник был так же замотан в шарф по самые глаза. — Миледи. Это ты? — он смотрел, как она выползает обратно и поправляет свою импровизированную маску. — Что? Кот? Где ты взял это животное? — Одолжил! Это не важно. — Стой, если ты здесь, то кто же тогда… Значит, твой талисман тоже… Я так и знала! Но как? Я не понимаю, как?! — Думаешь, мне хоть что-то понятно? Я знаю только, что талисманы украли, и сделали это очень профессионально. — Неужели Бражник мог такое провернуть? Но, как он узнал наши личности? — Я больше, чем уверен, что не Бражник. Кто-то, кому выгодно было так сделать, только похититель не знает... — …что нельзя объединять наши талисманы! — в один голос воскликнули они, резко замолчали, а после улыбнулись друг другу одними глазами. — Кстати, миледи, — спросил Адриан, поднимая её велосипед — почему ты не взяла Квами? Маринетт пыталась достать свои перчатки из снега, разозлилась, резко дёрнула их на себя, поскользнулась и снова упала. Она взглянула на него, лёжа на спине. — И как я, по-твоему, могла это сделать? Тикки забрали! — Оооо, — протянул он — я смотрю, тебя сильно шокировало это воровство. Наш недоброжелатель, очевидно, не в курсе, что ты Хранитель, а ты сама-то как? Помнишь об этом? Маринетт перевернулась на живот и поправила шапку, сползающую на лоб. — Кошмар! Кошмар, кошмар! Я совсем забыла про них. Нам некогда звать на подмогу остальных, едем быстро за талисманами. — Миледи… — Чего ты ждёшь, идём! — она встала и отряхнулась. — Миледи, нам придётся раскрыть свои личности… ты должна назвать моё имя, чтобы вручить… Маринетт прикрыла глаза рукой, снова поправила шарф и шапку, при этом тяжело и протяжно вздыхая. — Посоветуемся с Вайззом, сейчас нет времени на обсуждение. — Подождите! — кто-то почти бесшумно приземлился рядом с ними. Они обернулись и увидели одного из своих главных врагов. — Маюра?! — ребята попятились от неё, но она не собиралась нападать, а лишь выставила руки открытыми ладонями вперёд. — Мне нужна ваша помощь и, уверена, что вам понадобится моя. Я слышала разговор… Включите телефоны. Адриан фыркнул в шарф и стал рыться в кармане, Маринетт сделала то же самое, они одновременно провели пальцами по экранам. Информационный портал не заставил себя ждать, открывая им прямой эфир с места происшествия. — Там что? Там… — у Агреста задрожали руки. — Да, они хотят воскресить мать Адриана Агреста, — Маюра тоже была шокирована. — Вы понимаете, что этого нельзя допустить? — закричала Дюпен-Чен — Вы помните злодея, которого создал Бражник. Фараона. Он ещё хотел воскресить жену, принеся в жертву девочку… Понимаете ли вы, что воскрешение одного станет смертью для другого? Вы понимаете? — Я ещё опущу подробности, почему и как тело мамы… — надтреснутым голосом произнёс Адриан и сразу оговорился, проверив, достаточно ли скрыто его лицо — мамы Адриана Агреста оказалось в Париже во вполне себе приличном состоянии. Маюра не отвечала, она по-прежнему не отводила взгляда от Маринетт, её руки тряслись. — Если это правда, если кого-то придётся принести в жертву, они скорее всего знали об этом с самого начала. — Знали?! — одновременно воскликнули ребята — С чего вы так решили? Злодейка взмахнула веером. — У них Габриэль Агрест.