Механическая любовь

На утро Лида вновь проснулась в постели Пина. Она уже так к ней привыкла! Но настоящая радость была, когда она без усилий смогла встать! "О, Бог мой, это не сон! Я действительно теперь почти что, дееспособна!" - подумала девушка, улыбнувшись и прокрутившись на одной ноге. Тут она заметила, что Пина снова нет в его кровати. В ванной его тоже не было. Значит, его нет в доме. Взгляд Лиды упал на стол, где громоздились огромные кучи бумаг. Но они все лежали вразнобой, а вот одна небольшая пачка, казалось, была собрана аккуратно. Ну как пачка? Это были три листа. - Пришло время прочесть их - сказала она вслух, и убедившись, что Пина нигде поблизости нет, взяла листы в руки: "Почему я так волноваться? Это мне не знакомо! Моя жизнь будто окрасилась, не есть теперь серая. В моих воспоминаниях теперь есть только тот самый день июля, когда небо посылать мне самая прелестная, красивая, умная и веселая девушка. Лида, восемнадцать лет, зеленый волосы, голубой платье. Именно такой я запоминать ее. Раньше я жить лишь со своими друзья. Я очень любить их, они дороги мне, сильно. В каждом что-то есть. Но никто из них никогда за нашу долгую дружба не замечать то, как мне было одиноко. Не в том смысле, что они не обращать на я внимание. В том, что они не могли полностью понимать меня. А я лишь об этом и мечталь! Многие вечера я проводиль на пляже, мечтая о ком-то, кто принимать меня таким, какой я есть. Я мог плакать по ночам из-за моего одиночества. Мне так хотелось обнимать кого-то, заботиться, любить.... Ведь я еще есть молод! Но судьба никогда не даваль мне шанс на любовь. Любить кого-то. Это есть счастье, которого мне никогда не хватать в полной мера. А что бы не раскисать, я работать и работать! Радовать друзей, которых я все равно люблю и любиль. Но вот в один прекрасный день я встретиль Лида. Она с необычной история и судьба. Выживать после крушения самолет, напуганный девушка. Некоторые страхи сковывать ее, раньше ее обижать сверстники. Oh, mein Gott, если бы я есть там, я бы им показаль! Нельзя обижать тех, кто слабее! На моя родина им бы не здоровиться! Я очень - очень любить ее. Как же я не хотеть, чтобы моя Лида уезжать домой! Мне хочется, чтобы она всегда была рядом. Лида - она... как лучик солнышка во тьма! Когда я доставать ее из овраг той ночь, я думаль, что терять ее. Она лежала в ванна, в свое платье, вся в земля с загипсованной нога. Ее глаза закрыты, девушка бледна, но ее сердце по прежнему биться. Так же, как и всегда. И ее волосы были ярко - зеленый цвет. Я сидеть рядом с ней, целоваль ее руку. В тот момент ничто не быть важно для меня, кроме Лида. Она забавный, добрый и заботливая. И... очень красивая! Я люблю и буду любить ей любоваться. Мне приятно обнимать ее, даже держать за руку, успокаивать, если она расстроена. Именно она и стала некий талисман для меня. Meine liebe…". На последнем листе был ее портрет! Выполнен отлично, в малейших подробностях! Сердце девушки билось, будто после забега. На девятнадцатый этаж. Или на дальнюю дистанцию! Эмоции, эмоции, эмоции!! Но в тот же момент хотелось кричать от радости! - Так вот, почему Совунья сказала мне тогда, что я нравлюсь ему. И эти намеки Нюши и неоднозначные строчки в стихах Бори. Но как такое возможно?! - сказала она вслух, и тут же закрыла рот рукой, боясь, что ее услышат. Но Пина не было рядом, так что можно было вдохнуть с облегчением. Причесавшись, и надев черное платье, которое она сшила себе сама (Нюша и не такому научит), Лида обулась и, не торопясь спустилась вниз на пляж. Солнце жарило особенно сильно. На лице девушки мгновенно выступил пот. - Мороженное! Мороженное! Разбирай! - послышалось откуда-то. Лида развернулась и увидела Потапыча, ехавшего на чем-то, отдаленно напоминающего велосипед. К нему была приделана тележка. - Доброе утро, Потапыч! - поздоровалась девушка, сильно щурясь. - Здорово, Лида! Как делишки? - он остановился. - Все хорошо. Вот, могу уже ходить. А у тебя? - спросила она. - Да усе отлично, забодай меня пчела! Бери мороженное для Пина и себя, а то жара! - он протянул два эскимо. - Просто так? - удивилась Лида. - Конечно! Мне главное, чтобы вам было комфортно. Тогда хорошо и мне. Бери - ответил он. Лида взяла в руки два мороженных, и сердечно поблагодарила Потапыча за его доброту и щедрость. Тот уехал дальше. Лида отправилась как всегда, в ангар Пина, так как он был именно там. Он работал нахмурившись, бормотав что-то под нос. Мороженное он есть не захотел, и попросил Лиду отнести его пока в холодильник. Девушка отнесла, и оставила его там, уплетая свою порцию. "Вкусно. Наверно, ручной работы" - подумала девушка. Но почему Пин был сегодня немного не такой, как обычно? Что это значит? Лида решила обязательно проверить это. Любознательность взяла верх. Доев мороженное девушка зашла в ангар и посмотрела на Пина. Тот оглянулся, но ничего не сказал. Продолжил что - то бормотать. - Пин? - тишина, прерываемая только шумом какого-то прибора. - Пин? - уже настойчивее спросила девушка. - Что? - развернулся механик. В нотках его голоса отчетливо слышалось раздражение. Не злость, а будто он не спал всю ночь. И не ел. У Лиды иногда такое бывало - не ела долгое время, и кидается на всех по мелочам. Ну с кем не бывает? - Ты... что случилось? - немного растерянно спросила Лида. - Ничего не случаться - сказал он, отвернувшись от нее. Он всеми силами старался держать себя под контролем! Но в этот раз, судя по всему, получалось очень слабо. "Неужели он понял, что я читала его записи? Черт, что же будет?!" - пришло в голову девушке, из-за чего она побледнела. На самом деле, Пин подумал о том же. Не узнала ли она, что он читал ее личный дневник? Ведь будет трудно объяснить это. Оправдаться. - Нет, Пин. Ты явно из-за чего-то злишься. Скажи, что случилось, я ведь беспокоюсь - настояла Лида. - Я не злиться, mein Gott. Все в полном порядке, оставь меня в покое!! - воскликнул вдруг Пин, резко развернувшись. Лида перепугалась и съежилась, инстинктивно закрыв лицо руками! Тут только Пин очнулся. Он тут же отошел на шаг, изменившись в лице. Лида убрала руки, но странно смотрела на механика. Она все еще дрожала. - Прости меня - тихо сказал он, опустив взгляд. Сделал шаг к ней, но Лида нащупала дверь рукой и выбежала на пляж. (Читатель, включай Билли Айлиш "I love you") Бежать Лиде было сложно, все-таки недавняя трещина еще давала о себе знать. Обида и испуг сейчас захватили ее нервную систему. Пин. Неужели он мог? Она живет в здесь уже больше месяца. И нигде. Нигде и никогда ей не было так хорошо, как здесь. Сплетничать с Нюшей, слушать стишки Борьки Баранова, лечиться у Совуньи, кушать деликатесы Потапыча, умничать с профессором Лосевым, кататься на велосипеде с Крошем, выбирать кактусы с Жориком, разделять одиночество с Пином. И теперь Пин накричал на нее. Он был для нее чем-то особенным. Забежав в дом, и присев на пол, Лида обхватила колени руками. Ей не хотелось, но слезы сами рекой начали течь из ее глаз. От испуга, обиды, неожиданности. Ей столько всего пришлось пережить за это время, эмоции копились. И теперь они все разом выплеснулись. Вытирая слезы рукой, по ней вдруг скользнула тень. Открыв намокшие глаза, она увидела длинную и худую фигуру Пина. Пингальт Штраус стоял на пороге дома. На его лице, перепачканным машинным маслом и пылью, можно было отчетливо увидеть грусть, сожаление. Губы его были поджаты, руки он держал за спиной и теребил что-то. Он сделал шаг. - Bitte verzeih mir - сказал он совсем не громко, но отчетливо. Сказал по-немецки, и Лида ничего не поняла и осталась сидеть неподвижно. - Ich bin ein Dummkopf!!! - прокричал он, но на этот раз в его голосе не прозвучало ни одной нотки зла или раздражения. Это было неподдельное сожаление. Казалось, он сам сейчас заплачет. Но Лида снова не поняла ни слова. Она уставилась на Пина своими коричневыми глазами. Его небесные голубые глаза нервно и быстро двигались. Тут до Пина резко дошло, что Лида не поняла ни словечка. Он резко стукнул себя ладонью по лбу. - Лидочка, прости меня, чмошник немецкого! Я не знать, что на меня нашло. Этот гадкий прибор не хотеть работайт и я был в напряжении. Bitte, прости меня! Это моя вина, мне не стоить срываться - жалобно говорил он, подсев к девушке. - Я вижу тебя таким впервые. Но... там, в гараже. Ты был в настоящем гневе. Я... тебя никогда таким не видела. И ты... ты стал каким-то нервным в последнее время. Я-то тебя прощаю. Но что с тобой происходит? - спросила немного успокоенная Лида. Пин странно взглянул на нее. Их взгляды вновь встретились. У обоих глаза блестели, они говорили сами за себя, не произнося ни слова. Тело начала бить мелкая, едва заметная дрожь. И Пин, и Лида поняли друг друга. Они только этого и хотели. Когда очередная слеза начала катиться по лицу девушки, Пин аккуратно вытер ее тыльной стороной ладони. А затем, аккуратно притянув Лиду к себе, он впился в ее губы своими, подарив девушке первый, но страстный и желанный поцелуй. Лида была в шоке пару мгновений, но потом, все поняв, она ответила на поцелуй. Ее губы были для него слаще меда, а воздух стал горячим для обоих. Оба испытывали огромное желание - не останавливаться. Держась друг за друга, они повалились на пол, продолжая свой поцелуй, ежесекундно становящийся более страстным. Так как Пин был перемазан машинным маслом, Лида теперь тоже была в нем. Но ей было абсолютно все равно. Бабочки в ее животе устроили настоящую Куликовскую битву. Солнце ярко светило в дверной проем и добавляло жару их первому, но такому желанному и сладкому поцелую. Через какое-то время Лида отстранилась от Пина, чтобы вдохнуть воздуха. Оба очень тяжело дышали, зрачки обоих были огромны. - О...Пин... - тихо пролепетала Лида, легонько обнимая его, лежа на полу. - Майн Лида... моя Лида, - так же тихо и хрипло ответил Пин, прижимая девушку к себе так сильно, как будто боялся, что сейчас она пропадет, - ich liebe dich. Лида подняла взгляд, дав понять, что не поняла, хотя она уже догадывалась. - Я люблю тебя - прошептал он, поцеловав ее снова. - И я тебя люблю - прошептала она в ответ.