Сила иллюзии

У парадной лестницы дворца омегу, за которым неотступно следовали Мэл с Якобом, ожидал другой: в капоре попроще и с канделябром на шесть свечей в руке — явно слуга, встречающий господина. Пройдя мимо почтительно расступившихся стражников, пара поднялась по лестнице и скрылась за высокими дверями. Сунуться следом Мэл не рискнул, не желая привлекать ненужное внимание караула. Пришлось остаться в укрытии за кустами. — Это Гвин! — опознал Якоб слугу. — Камердинер графа Дебри. Кто бы сомневался. Вот одно инкогнито и раскрыто. — Через фаворита на Людвига давят, ну мы им давилку подукоротим… — проворчал себе под нос Мэл и спросил погромче: — Ты знаешь, где комнаты графа? Второго злодея тоже будет нетрудно вычислить. Он ведь пообещал «проконтролировать» — значит, доставит его величество если не прямо в опочивальню любовничка, то сопроводит куда-то поблизости. — Вроде на втором этаже восточного крыла, — ответил Якоб без особой уверенности. — Знаю, что ихние окна выходят на фонтан: Гвин жаловался, что плеск воды графа раздражает. Плеск его раздражает, капризного вертихвоста! В Триднесте фонтаны не делали — деньги на ветер. А горные речушки шумели круглосуточно, особенно по весне, и никто не жаловался: звук воды — звук жизни. — С левого торца надо коридор проверить, — кивнул Мэл. — Вопрос вот в чем: как нам проникнуть внутрь? Если они вернутся в свои покои, как и выбирались, через окно, то не смогут выйти незамеченными через дверь: поставленные Рабби солдаты без сопровождения никуда их не выпустят — можно даже не сомневаться, что брат отдал соответствующий приказ. И что это получится за тайная операция по спасению Людвига, если придётся передвигаться в ненавистном кресле, имея за спиной несколько вооружённых альф? Нет, обратно к себе нельзя. — Через кухню пройдём, — у Якоба вопрос не вызвал никаких затруднений. — Мне Сирил говорил, что Билл, который брат Джошуа, бегает на свиданки с молочником, который… — услышав недовольный рык, он осёкся. — В общем, в леднике щеколду можно прутиком приподнять, а оттуда через погреб на саму кухню, а из кухни мы по чёрной лестнице, где однажды Джон знаете кого застукал?.. — Веди! — прервав словесный поток, велел Мэл и для верности подпихнул болтуна коленом. И как мальчишке удалось за неполные сутки узнать столько информации о ранее неизвестных людях, а главное, запомнить про кого что и кто кем кому приходится? Ошибся папа, ох ошибся, характеризуя Якоба как дурачка. Языком он, конечно, метёт, что помелом машет, но в то же время в каждой его болтовне находится здравое зерно. Важно лишь, слушая, не пропустить за шелухой. Или суметь задать нужный вопрос, направляя мысль. Пока они кружным путём пробирались к леднику при кухне, Мэл решил проверить свою теорию: — А скажи-ка мне, Якоб, не известно ли тебе случайно, с кем граф в родстве из близкого окружения короля? Или был в родстве покойный муж Дебри, — дополнил задачу, памятуя о втором пункте в своих рассуждениях. — Та, конечно, случайно, — фыркнул Якоб. — Я прямо поспрошал, мне и сказали. Оно ж дураку понятно, будь ты чи граф, чи конюх простой, а токмо без поддержки родни ты пшик пустой, навроде пузыря рыбьего. Кровь-то, чай, не водица. Вот у нас в деревне брат за брата горой, кто прав али виноват — потом замеж своих разберутся, а сперва завсегда поддержат. Ну или отомстят, коли что. Ваши-то братья так же, поди, хуч и благородных кровей? Мэл согласился, в очередной раз поражаясь, как просто и в то же время верно рассуждает его слуга. Хотя зачастую кровные узы не работали там, где вступали в дело личная выгода и амбиции: в истории полно примеров, когда брат убивал брата или даже отца ради короны. В их семье Кэмпбеллов, слава богу, было иначе. Но кто знает, как у МакКензи: смирился ли Леит с отведённой ему ролью наставника и советника при троне племянника или сам мнит себя будущим королём? — Нынешний казначей или как Джон по-умному сказал… он-то, Джон, иногда так сказанёт, что с панталыку сбивает. Это оттого, наверное, что у него не только тело большое, но и голова, а в ей умище — ого-го! Так вот, нынешний министр ф-фисла… — Финансов, — подсказал Мэл, мысленно моля святого Януария, чтобы послал терпения не перебивать. — Да! Их! — обрадовался Якоб. — В общем, казначей энтот и есть — был младший брат покойничка, что мужем гадине болотной, простите, принц, то бишь, графу, являлся. А поскольку детей они завести не успели, титул и замок родовой младшему брату достался. Токмо он не Дебри, а Синклаир. С заключительными словами он закончил манипуляции с запором на леднике и распахнул створку. — Тут осторожнее: ступеньки вниз, и нагнуться придётся, — сокрушённо объяснил Якоб, разводя руками, словно его вина, что вход низкий. — Иначе никак. — Ничего, голову перед притолокой склонить не зазорно, — отмахнулся Мэл, прикидывая, какой интерес мог быть у министра финансов в кознях против короля. Растрату казны, что ли, совершил? Надо будет Рабби настропалить проверить и финансы королевские, и самого министра. Хотя, до свадьбы никто чужака не допустит ни в сокровищницу, ни к бумагам. Опять ждать! А заговорщики ждать не будут. — Ты уверен, нам туда? — Мэл притормозил, вглядываясь в проём. Если снаружи путь немного освещала луна, то за открытой дверцей царила кромешная тьма. — Не сумлевайтесь! Самый, что ни на есть, короткий путь. Тут небольшой, ярдов двадцать в длину, проход по центру от двери до двери, но он узкий, держитесь за мной, — предупредил Якоб, спускаясь первым. Звучало просто. Мэл сдвинул капор на затылок, чтобы улучшить обзор, и двинулся следом. Спустившись, они будто нырнули в густые и ледяные чернила. Н-да. Капор можно было вообще опустить на лицо. Или закрыть глаза. Один маленький осторожный шаг сменял следующий, а темнота и не думала заканчиваться. Зато возник страх: кто знает, что может таиться по углам, какие твари вылезли из преисподней на охоту, почувствовав биение живых сердец. Мэлу казалось, что они идут неимоверно долго и прошли уже, как минимум, лигу. Он понимал: это всё разыгравшееся воображение, для паники нет причины — погреб не подземелье с призраками замученных узников, вокруг обычные припасы, пусть их и не видно. Запах земли наверняка от овощей в корзинах, а не от вылезших мертвецов, что сейчас протянут руки и сомкнут обглоданные кости пальцев на горле, вопьются черными зубами и примутся глотать горячую кровь… Мэл передёрнулся и крепче сжал челюсти, не позволяя страху разыграться. Но сохранять спокойствие с каждой секундой становилось всё труднее. Ну почему, почему они не догадались захватить хотя бы огарок свечи, какую-нибудь лучину или масляную лампу перед тем, как лезть неизвестно куда? Вцепившись намертво в широкий пояс, что по брингундской моде плотно обхватывал талию Якоба, Мэл семенил сзади и беззвучно костерил на все лады и заговорщиков, и самого Людвига — пригрел, бестолочь, змеюшник на груди. А также клялся сам себе, что если они выйдут в целости и сохранности из этого пробирающего могильным холодом мрака, то обязательно наградит верного слугу. Золотой подарит. Через несколько сдавленных вдохов и выдохов Мэл увеличил размер будущей благодарности до десяти золотых. А ещё через пару решил, что дворянство пожалует. Вот как только станет о-королём — сразу же! Только бы выбраться отсюда. Когда они вышли, наконец, в кухню, пустую и огромную, но где, благодаря окнам и тлеющим углям в очаге, было чуть светлее и гораздо теплее, Якоб в мыслях Мэла успел дорасти до титула барона. Не подозревая о своём стремительном возвышении, он остановился и шёпотом, но с чувством сказал: — От ведь, как в вурдалачьей жопе побывали, ажно чуть не обосрался весь! Мэл мелко закивал, даже не подумав сделать замечание за неподобающие в его присутствии выражения. С усилием он разжал заледеневшие на поясе Якоба пальцы и повёл плечами, расслабляя сведённые напряжением мышцы. Недавний парализующий сердце ужас поблёк и показался смешным и глупым: испугался темноты, как пятилетка — стыдоба! — Короткий путь? Ты сказал это «короткий путь»? — прошипел Мэл гневно, сердясь больше на себя за пережитый испуг, чем на Якоба, и стараясь не трястись от холода, хоть зубы всё равно лязгали. — Вот отправлю тебя на конюшню и велю выпороть, узнаешь короткий путь! — Тише говорите, тут рядом комнаты поваров, не ровен час проснётся кто… Несносный мальчишка, нахально пропустивший угрозу мимо ушей, ещё смел указывать что делать. «Точно выпорю», — озлобленно решил Мэл, раскаявшись в недавней щедрости в отношении Якоба — какое ему дворянство, наглецу такому?! Прокравшись на цыпочках через поражающую размерами кухню, они оказались на чёрной лестнице. По счастью, там на каждом пролёте, скудно освещая ступени, дрожали крохотными язычками пламени масляные светильники. Несколько таких же не давали и коридору второго этажа полностью погрузиться во тьму. Засаду устроили у парадной лестницы, усевшись в отнорке за перилами прямо на пол. Ждать пришлось долго, и Мэл уже задрёмывал, прислонив голову к тёплому плечу Якоба, когда раздались шаги и по стенам заметались сполохи от свечей: кто-то поднимался. Обход стражи или?.. — Иди к Лаклану, — раздался вблизи властный голос того самого альфы, что ругал графа возле конюшен. Похоже на Леита? Но тот ведь был в шатре и не мог встречаться с Дебри. Или мог? Мэл завозился, осторожно высовываясь из укрытия, чтобы рассмотреть говорившего, и чуть не застонал в голос от досады: свет свечей оказался бессилен перед капюшоном длинного плаща, полностью скрывающего лицо. Людвиг, застывший изваянием рядом, тоже накинул плащ на плечи, но голова осталась непокрытой. Бледный, с бессмысленным взором король казался тенью самого себя. Повинуясь, он сделал несколько медленных шагов к одной из дверей в коридоре. Мэл опасался, заговорщик не уйдёт, пока не увидит, как Людвиг зайдёт внутрь. Но тот решил, видимо, что дело сделано — никуда деться король уже не мог, и, круто развернувшись, только край плаща взметнулся черным крылом, начал спускаться по лестнице. Не хочет, чтобы заметил слуга в открывшуюся дверь — догадался Мэл. Что король развлекается до свадьбы никого не удивит, но если выяснится, что его приводят к любовнику, как быка на случку, пойдут ненужные пересуды, известно — у прислуги языки длинные. Видать, тот парень камердинер, чьё имя благополучно вылетело из головы, не такой уж надёжный хранитель господских секретов, не зря его граф поколачивает. — Очень быстро, Якоб! — скомандовал шёпотом Мэл и вскочил на ноги. Сонливость как рукой сняло. Людвиг уже дотронулся до дверной ручки, когда его ладонь удалось перехватить. Удачно, что стучать не стал, хотя, когда это короли стучались перед тем как куда-то войти? Вдвоём удалось утянуть его в сторону чёрной лестницы. Внезапно он замер на верхней ступени и вместо спуска попытался вернуться обратно. Мэл с Якобом, напрягая руки, держали Людвига за плечи, но даже совместно им не удавалось справиться с альфой. — Приказ! Он же получил приказ! — взволнованно произнёс Якоб. — Наверное, он не может его ослушаться. — А в прошлый раз смог! — пыхтя от усилий, возразил Мэл, ощущая, как скользят ступни по полу, а Людвиг дюйм за дюймом продвигается в сторону графских опочивален. Дозу, вероятно, увеличили, гады. — Ты идёшь за мной! — заглянув в пустые ничего не выражающие глаза, сказал Мэл и повторил для надёжности медленно и отчётливо: — Ты. Идёшь. За мной! Это сработало. Людвиг перестал сопротивляться. — Куда? — тихо уточнил Якоб. — Давай, опять в часовню, — пожал плечами Мэл. — Как будто его самого туда тянет. И снова на пути им не встретился ни один патруль стражи. Ну и дисциплинка у них тут в Брингундии, ругался Мэл, таща за собой механически передвигающего ноги Людвига, будто осла на привязи. — А ты говорил «лунатик», — упрекнул он слугу. — Надо же глупость такую придумать! Разве помазанник божий может быть лунатиком? — Дык кто ж знал? — оправдывался Якоб, упираясь королю двумя ладонями в спину для придания ускорения. Оказавшись в часовне, они усадили Людвига на скамью. И что с ним теперь делать? Разумно было бы позвать лекаря, но не опасно ли тому доверять — не сам ли Джемисон приготовил это зелье, что лишало воли и разума? Мэл потянул руку почесать затылок, наткнулся на дурацкий капор, раздражённо стянул с головы и зашвырнул пакость в дальний угол. Пока Якоб зажигал свечи, Мэл мерил помещение шагами, напряжённо размышляя и лохматя пальцами волосы. — Вот что, встань-ка снаружи, а то как бы его искать не вздумали, — велел он Якобу. — Если кого услышишь или увидишь — предупредишь. — Будет исполнено, мой принц! — мальчишка рванул за дверь. — С кем ты шёл? — подойдя к Людвигу, Мэл склонился к его лицу. Разило как из винной бочки, не знай правду, точно можно было бы подумать, что король мертвецки пьян. — Кто тебя вёл? Молчание. Только бессмысленный взгляд в ответ. — Подними руки, — произнёс Мэл, желая проверить возникшую догадку. И увидел, как медленно зашевелились руки Людвига, поднимаясь на уровень плеч. Ага, думать и отвечать не можем, можем только исполнять. — Скажи: «да», — усложнил он задачу. — Да, — откликнулся послушно Людвиг. — Скажи: «Мэл — самый лучший на свете». — Мэл — самый лучший на свете, — раздалось бесстрастно. Мэл хихикнул. Удобная в супружестве штука — это самое зелье. Угостил муженька и получил в полное распоряжение ручного альфу, который на утро ничегошеньки не вспомнит. «А если бы тебе подлили дрянь эту? — пронзила мысль. — И над тобой издевались?». — С кем ты пришёл во дворец? — попытался Мэл ещё раз. Молчание. — Да опусти ты уже руки! — повелел он, рассердившись и на себя, и на Людвига, но больше всего на тех, кто решил превратить сильного мужчину в покорную игрушку. Ладони безвольно упали на колени. Что же делать? Как уберечь его от злых происков? И до свадьбы целый месяц — не выйдет ведь каждую ночь караулить, у заговорщиков полно времени для воплощения планов. Точно, свадьба! Надо её ускорить. — Смотри на меня и слушай! — ухватив Людвига бесцеремонно за бороду, Мэл поднял бледное лицо к себе. — Слушай и повторяй: «Свадьба будет через неделю»! Маловат срок для подготовки, но что ни сделаешь ради благой цели. — Свадьба будет через неделю… — Вспомнишь это, когда проснёшься, — стараясь разглядеть хоть проблеск сознания в огромных зрачках, Мэл приблизил взгляд. — Вспомнишь это, когда проснёшься… Ничего. Никакого понимания. С таким же успехом можно было говорить с пустым рыцарским шлемом, разве только он не смог бы повторить. — Свадьба через неделю — такова божья воля! — не сдавался Мэл. Фраза получилась длинной, но Людвиг справился: — Свадьба через неделю — такова божья воля… — Как с эхом говоришь, — пробормотал Мэл и тут же услышал: «Как с эхом говоришь». Он вздохнул, мысленно обратившись к всевышнему: «Боже, за какие грехи мои тяжкие, ты наказываешь меня горемычного? Дай мне сил достучаться до этого альфы, твоего, между прочим, ставленника над людьми невинными брингундскими, а я пожертвую церкви… Монастырю святого Грегора… — Мэл быстренько перебрал в уме возможные варианты, что не сильно разорили бы казну, — сто мешков пшеницы. И отправлю в помощь настоятелю нового послушника!» — надо же будет куда-то сплавить Дебри после свадьбы. Вроде неплохая сделка, а? «Не для себя ведь прошу, а чтобы не дать свершиться злодеянию», — добавил Мэл и оглянулся на алтарь за спиной. Огонёк свечи на нём дрогнул и вспыхнул ярче — благоприятный знак. Мелькнула мысль пообещать что-нибудь и друидским богам на всякий случай, но Мэл её отбросил: всё же не то место — как бы не сделать хуже, обращаясь к конкурентам единого. Да и тем просьбы мало, им жертвоприношения нужны. Неизвестно, что в это время происходило в голове у Людвига, но неожиданно безо всякого приказа он приподнялся, чуть не стукнув лбом в висок, протянул ручищи и сграбастал Мэла, с силой прижимая к себе. Не ожидавший нападения тот взвизгнул и принялся отбиваться. Но Людвиг словно и не замечал попыток сопротивления, зарываясь носом куда-то между шеей и ухом и лапая тело. Запоздало Мэл вспомнил, что перед вечерней вылазкой не воспользовался мазью, убирающей омежий запах, но он и предположить не мог такого близкого контакта с кем-то из альф. Вот ведь не соврал Дебри, когда говорил «слишком силен» — гляди-ка, как быстро зелье ослабило свой эффект. Притиснутый к твёрдой груди, Мэл безуспешно боролся, пытаясь оттолкнуть внезапно активизировавшегося женишка. И нет, чтобы мозг у короля проснулся, так кое-что другое у него пробудилось — вон бугор какой в живот упирается. Прав Якоб: все альфы те ещё кобели! — Да пусти ты! — уворачиваясь от поцелуев, взвыл Мэл, и к удивлению это возымело эффект. Держащие руки разжались. Прямые приказы по-прежнему действовали. — Кто ты? — голос звучал глухо и невнятно, глаза Людвига тоже оставались мутно-пьяными, но перестали казаться неживыми. — А ты догадайся! — отскочив назад, язвительно предложил Мэл. Эх, прощай притворство, столько мучений с жутким креслом и всё зря. — Ангел, — благоговейно прошептал Людвиг. Мэл удивлённо округлил глаза. Кем-кем, а ангелом его ещё не называли. Бесёнком, случалось, чего скрывать. Он приосанился и откинул растрепавшиеся волосы за спину. — Да, я ангел, — заявил он, выпятив подбородок. — Послан к тебе с благой вестью: свадьба должна состояться раньше. Через неделю веди принца Триднеста под венец. — Но я не хочу с ним, — по-детски обиделся Людвиг. — Он глупый и больной. Я с тобой хочу! — Ах, глупый и больной?! Ну знаешь ли, ты тоже не подарочек! — вырвалось прежде, чем Мэл успел одуматься. А после слова полились сами, давая выход накопившимся эмоциям: — Потаскун! Дурачина, кого каждый вокруг пальца обведёт! Пустоголовый самовлюблённый болван! — А кто ещё будущего мужа не узнает и по глупым слухам сделает вывод об его уме и здоровье? — Беспутный сын бесчестного отца! — Разве порядочный альфа будет ссылать своих мужей почём зря? И разве при хорошем короле бывают худые трактирщики? Мэл припомнил, как они останавливались по пути в столицу на постоялых дворах: — Твой народ живёт в нищете, а тебе и дела нет?! Да из тебя правитель, как из… как из… — он хватал ртом воздух, не в силах подобрать верного уничижительного определения. Жаль, Якоба рядом нет, он бы подсказал. Как он там говорил в кухне? — Как из жопы вурадалачьей! Такой же мохнатый и вонючий! Людвиг качнулся вперёд, устрашающе раздувая ноздри. Мэл перевёл дыхание и… оторопел от содеянного. Это что сейчас было? Он в лицо оскорбил короля, альфу в полтора раза крупнее и в несколько раз сильнее? Ох, его же порвут, как подштанники святого Рудрига… Как друиды предсказывали: «Кто его коснётся силой» — да его сейчас этот медведь-шатун так коснётся, что мокрого места не оставит. И не посмотрит, что перед ним ангел. Ой. Ой-ой-ой. Бочком, не поворачиваясь к Людвигу спиной, но не глядя ему в глаза, Мэл мелкими быстрыми шажками двинулся к двери. — А теперь спи! — крикнул, не оборачиваясь, и выскочил в коридор, где в дозоре прохаживался Якоб. — Бежим! — скомандовал Мэл и припустил первым. Проскочив мимо сонных, встрепенувшихся, но не успевших их остановить стражников — плохо, очень плохо всё же с дисциплиной во дворце! — Мэл с неотстающим от него Якобом пронеслись по парадной лестнице и нырнули в спасительную темноту сада. Добравшись наконец до спальни, перед тем, как рухнуть на кровать, Мэл нашёл в себе силы и через Якоба передал указание солдатам Триднеста — вот они, молодцы, бдили, не смыкая глаз, — отправить кого-нибудь патрулировать коридор у часовни. На всякий случай. Пришёл ли в себя король или, находясь под действием зелья, послушно улёгся спать, пусть хоть кто-то заслуживающий доверия будет поблизости.