Сила иллюзии

От стены до окна пять шагов. За стёклами мерцали огни факелов, плясали тени, раздавались топот ног, бряцанье оружия и отрывистые команды. Три шага до камина. Тёмный и пустой, он пах дымом. Запах гари всегда теперь будет связан с отвратительным ощущением беспомощности. Рабби оборвал лепестки жёлтого цветка, торчавшего из вазы на каминной полке, растёр в пальцах, поднёс к носу. Шесть шагов до резного комода. Найти тварь, что пыталась убить брата, и раздавить, как ядовитую гадину: вырвать зубы и переломать рёбра. Заставить раскаиваться о содеянном до последнего вдоха. А вместо этого приходится ждать. И считать шаги, чтобы хоть чем-то занять голову. Рабби скрипнул зубами и сжал пальцы на рукояти меча. Первый министр герцог МакЛъялл уже объявил высший уровень государственной угрозы. Закрыт выезд из столицы без письменного разрешения главы службы безопасности, по периметру дворцовой территории выставлена дополнительная охрана, за циркачами отправили отряд, полицейские дознаватели опрашивали слуг. Дворец бурлил, как котёл с похлёбкой на огне. Только Рабби оказался в стороне. «Вы человек новый, незнакомый с нашими реалиями и особенностями. Отдыхайте, принц, восстанавливайте силы. Пусть каждый занимается своим делом. Уверяю, наш многомудрый шеф полиции Лареньи найдёт виновника этого страшного преступления, кем бы он ни был», — вежливо, но твёрдо отказался министр от сотрудничества. Невысокий лысоватый бета, стоящий рядом с ним и оказавшийся тем самым шефом полиции, выпятил грудь и важно заверил, что поиском отравителя заняты лучшие сыщики. Отдыхайте… Легко сказать. Подойдя снова к окну, Рабби постучал лбом в крестовину переплёта. Нет уж, хватит. Кэмпбеллы не привыкли сидеть сложа руки, когда кто-то посмел причинить вред одному из них. Рабби открыл дверь в приёмную, где ждал его личный отряд. Пусть всего десять человек, но каждый проверенный и надёжный. Благодаря их помощи пожар в королевской спальне удалось быстро ликвидировать без последствий. Именно они вынесли Мэла и Людвига, первыми отреагировав на крики Якоба. — Крестер, Юмэнн, Стини, — Рабби выбрал тех, кто выглядел пободрее. — Со мной. Остальные… — он обвёл взглядом серьёзные лица. У Мюра от бороды остались опалённые клочки, Дэнд и Имхер лишились бровей и ресниц, на щеке Колена багровый ожог. — Идите все спать. День был тяжёлый. — Не обессудьте, принц, — выступил вперёд Вил, самый старший из них. — Полностью караул я не сниму. По очереди дежурить будем. Ни одна сучья падла больше не навредит нашему принцу Мэлвину. Костьми ляжем. Сухо сглотнув, Рабби кивнул. На них можно положиться — семья, хоть и не по крови. В коридоре он бросил взгляд на дверь, за которой Мэл боролся со смертью, и прошёл мимо: будут изменения, Якоб сообщит. «Многомудрый» Лареньи, болван набитый, намеревался его арестовать и допросить с пристрастием, упирая на то, что именно Якоб подливал вино в общий для королевской четы кубок. Рабби не позволил, заверив, что не сомневается в личном слуге брата. Окончательно отвести подозрения от Якоба и вообще от всех слуг удалось после проверки лекарем еды и напитков со стола: для эффективного лечения требовалось выяснить, что именно приняли Мэл и Людвиг. Уж как там колдовал Джемисон неизвестно, но он смог найти отраву — яд обнаружился на недоеденных половинках яблока. Что очевидно указывало на вину циркачей. Идея пригласить их во дворец принадлежала графу Синклаиру, с него и следовало начать — выяснить, сам ли надумал или подсказал кто. В сопровождении трёх воинов Рабби отправился к нему. — Слыхали? — Крестер настороженно поднял голову. — Похоже на крик. Звук раздался с той части дворца, что принадлежала Леиту. — Быстро! — скомандовал Рабби. Синклаир подождёт. Поворот направо, по лестнице, ещё поворот — в дальнем конце коридора неподвижными кулями застыли два стражника, привалившись к стене. Плохо дело. Рабби перешёл на бег, остальные не отставали. Когда ворвались внутрь с мечами наголо, стало ясно, что опоздали. Леит был мёртв — лежал в луже крови, раскинув пустые руки в стороны. Рядом, зажимая рану на правом плече, но не выпустив оружия, стоял барон Мюррей. — Поль? — Рабби сделал знак опустить клинки, свой тоже убрал: драться не придётся. — Ты его? — Синклаир, — Поль мотнул головой в сторону. Только тогда Рабби заметил сапоги, торчащие из-за стола: само тело, лежащее с другой стороны, скрывала длинная бархатная скатерть. Н-да. Поговорить уже не удастся. — Он убил лорда Леита. А я… его. — Поль сделал шаг, тяжело осел в кресло. Меч, звякнув, лёг у ног. — Но и он успел… зацепить. Жить буду, не страшно. Юмэнн обошёл стол, проверил Синклаира, выпрямился, кивнул. Вопросительно глянул и без лишних слов отправился за врачебной помощью. Джемисон сейчас разрывался между Людвигом и Мэлом, не оставит их, но хоть помощника пришлёт для перевязки. Крестер прошёлся по остальным комнатам и через пару минут вернулся, ведя заплаканного Финлея с прижимавшимся к нему испуганным пасынком. За ними тенью следовал слуга. — Больше никого, — отрапортовал Крестер. При виде двух трупов Финлей вскрикнул, а подросток вздрогнул, с силой закусив губу, но не издал ни звука. Молча не отрываясь смотрел на тело отца блестящими от непролитых слез глазами, кажущимися огромными на бледном лице. «Молодец, крепкий альфа растёт, — подумал Рабби. — Будущий король. Если Людвиг и Мэл…» — он оборвал себя, запретив даже мысленно произносить «умрут». Они справятся, победят. Стини стянул со стола скатерть, накрыл Леита. Финлей всхлипнул: — Он велел нам собираться, хотел отправить в имение. И мы ждали, а потом услышали шум. Муж… муж кричал… — Кричал: «Ты не посмеешь», — подал голос наследник. «Ирвинг, его зовут Ирвинг», — вспомнил Рабби. — А граф Синклаир громко сказал: «Ты за все заплатишь!» — но Финли запретил мне выходить! А я бы мог помочь! Мог бы спасти отца! — Лорд Финлей поступил верно, — ответил Рабби, с сочувствием глядя на осиротевшего мальчишку: каким бы человеком ни был Леит — всё же отец. — Он убил бы вас обоих. Отправив в сопровождении Стини перепуганных МакКензи со слугой к себе, там они точно будут в безопасности, и приказав Крестеру найти первого министра или хотя бы Лареньи, Рабби обратился к Полю: — Рассказывай, пока мы одни. Что тебя сюда привело? Подозревал дядюшку Людвига? — Сперва нет. Удивился, что нигде его не видно, — пожал плечами Поль и поморщился от движения. — Царапина, не волнуйся, — пояснил он на встревоженное движение Рабби и отвёл пальцы, зажимающие рану. Кровь ещё сочилась, но в прорехе рукава виднелась лишь неглубокая и небольшая, в пару дюймов длиной рана. У Рабби отлегло от сердца. Поль ему нравился, хоть и не так, как тот явно рассчитывал. «Любовник может стать другом, но друг не должен становиться любовником», — сказал однажды наставник Исибейл, застукав двух юных друзей-альф в пикантной позе. Тогда Рабби больше заботило, чтобы про его грешную склонность не узнал отец, но после смысл фразы дошёл в полной мере: когда расставшись с любовником, потерял и друга, взамен приобретя врага. С тех пор Рабби не повторял ошибки. — Как всё произошло? — Я отправился к лорду Леиту, наткнулся на двух мёртвых стражников, а когда распахнул дверь, увидел, как граф Синклаир угрожает мечом, требуя немедленно отдать его долю. — Долю? — переспросил Рабби. Ну вот заговор и раскрыт. Синклаир понял, что покушение не удалось, вина циркачей не требует доказательств, а они, как только их поймают, укажут на него. Он решил скрыться и перед побегом пришёл за обещанными деньгами. Интересно, сколько посулил ему старый подлец за жизни племянника и его молодого мужа? — Синклаир заявил, что выполнил свою часть уговора и если лорд Леит не выполнит свою, то пожалеет, — продолжал Поль, подтверждая догадки Рабби. — Лорд воскликнул, что тот ничего не получит и не посмеет причинить вред — он увидел меня и ждал помощи. Но я не успел. — Жаль, что он мёртв. Синклаир, я имею в виду. Вдруг ещё кто-то замешан? Мертвеца не допросишь. — Извини, об этом я как-то не подумал, — Поль криво улыбнулся. — Ты сделал, что до́лжно, — Рабби подошёл к нему, провёл рукой по растрепавшимся волосам. — Как считаешь, почему для покушения выбран день свадьбы? — Удачный момент. — Поль, словно кот, потёрся о ладонь. — Охрана к вечеру устала и расслабилась. Да и мы все. Вино лилось рекой, кто в зале оставался трезв? Повезло, что принц Мэлвин успел позвать на помощь. Есть улучшения? — Пока нет. Рабби убрал руку, обернувшись на приближающиеся шаги. В комнату, пыхтя, влетел шеф полиции, почти сразу за ним зашёл помощник лекаря. Упреждая все вопросы, Рабби быстро задал свой: — Циркачей удалось найти? — Да, их всех доставили. Буквально вот только… — ответил Лареньи, спохватился и засверкал глазами. — Вас сразу известят, принц, когда я выясню что-либо конкретное. И если бы ваш солдат меня не отвлёк, я бы уже начинал допрос. Зачем вы меня… — он увидел тело и приподнял край скатерти: — О боже, это же дядя короля, лорд Чарфилдский! Господь всемогущий! Что с ним случилось? — Рискну предположить, что его убили, — произнёс Рабби со всей серьёзностью. Незаметно подмигнул Полю и оставил его объяснять «многомудрому», что же именно случилось. Пока Лареньи занят, есть шанс побеседовать с метателем ножей первым. — Стражникам нанесли по удару прямо в сердце, я глянул, других ран на них нет, — негромко рассказывал Крестер, пока они снова в полном составе спускались по винтовой лестнице к подземельям. — А эти божьи коровки, — намекая на красную с белой окантовкой форму брингундских солдат, он пренебрежительно хмыкнул, — и мечи вынуть не успели. Прямиком на небо отправились. — Одно название, что воины, — цыкнул зубом Стини. — Да вы гляньте на них, — шедший первым Юмэнн обернулся и понизил голос, чтобы не услышали двое стражей у кованой двери, что показалась в поле зрения. — Брингундцы, — прозвучало как ругательство, — им только курей ловить, и то не поймают. Через несколько минут Рабби признал верность характеристики. Циркачей разыскали, задержали и доставили. Но не всех, как хвалился Лареньи. Не хватало как раз метателя ножей. Расчёт, что выполнявший роль мишени омега-ассистент расскажет где того искать, не оправдался. Он уверял, что Нокс прибился к ним несколько дней назад и никто знать не знает, ведать не ведает, кто он на самом деле и откуда. Сделанное же на празднике громкое заявление про предыдущего погибшего партнёра — обычная ложь, приманка для публики. Омега клялся, размазывая по лицу слезы, что не подозревал о яде, а идею поднести половинки яблока королевской чете подсказал сам Нокс. В любовной связи они не состояли, задушевных бесед не вели, и вообще, альфа всегда пугал его. Даже характерных примет не смог назвать дрожащий от ужаса перед пытками мальчишка: не высокий, не низкий, не толстый, не худой, сильный — вот и все сведения. Длинная чёрная борода с заплетёнными в неё цветными лентами, самая яркая деталь во внешности убийцы, наверняка была фальшивой. Даже цвет глаз выяснить не удалось. Выйдя из камеры в общую комнату для допросов, Рабби зло стукнул кулаком по стене. Может, кто из циркачей под пытками и вспомнит что-то полезное, но сомнительно. Они признают и наговорят, что угодно, лишь бы сохранить свои шкуры. И на Лареньи надежда как на синий лёд: успокоится, найдя козла отпущения. Омега пойман — есть кого вешать за отравление. Не обращая внимания на притихших, вытянувшихся по струнке у своих столов дознавателей, Рабби сделал пару шагов и остановился, поражённый возникшей мыслью. И почему раньше не додумался? Он ведь тоже видел Нокса. Пусть недолго, но достаточно близко. И смотрел внимательно. Не из бдительности, пришлось с горечью признать, а потому что Нокс вызвал интерес. Сперва скептический — какой такой мастер ножей может быть у сброда? — потом отчасти восхищённый. В Ноксе чувствовалась сила. В каждом движении таилось нечто притягательное и манящее. Ловкость, грация, как в диком звере, необузданном жеребце, которого хочется подчинить и объездить. Потрогать, как перекатываются мышцы под кожей, подвластные твоей воле, ощутить послушную тебе мощь. Сев на ближайший стул, Рабби раздражённо прикусил нижнюю губу: не о том думать следует, понять надо по каким приметам сыскать этого жеребца, да на скотобойню отправить! Если не по лицу опознать, то как? Что ещё поможет? Запах. Когда Нокс подошёл за яблоком — в глотку бы ему его забить! — донёсся тонкий, но отчётливый аромат лесного мха, нагретых на солнце камней и… Рабби прикрыл веки, вызывая в памяти ассоциации, что промелькнули в мозгу, пока рядом, всего через стол стоял Нокс. Но-окс. Ещё тогда подумалось, что имя говорящее, но ему не подходит. Не ночь — жаркий полдень в лесу. Сверкает в солнечном луче янтарная капля на рыжем стволе сосны, тронешь её пальцем, она поддастся, мягкая, вязкая, и руки потом пахнут весь день… — Принц? — негромко окликнул Юмэнн. Рабби встряхнулся: он явственно ощутил себя на какие-то мгновения в родном лесу — сказалась усталость, вот и задремал. Помимо того, что от Нокса пахнет мхом и древесной смолой, всплыла ещё деталь: когда тот протянул ладонь к Мэлу, рукав немного сполз, обнажая запястье — там, прямо у косточки правильным треугольником расположились три родинки. — Новое перо, чернил, бумагу! — приказал Рабби и через секунду получил требуемое. «Альфа, возраст до тридцати лет, — оторвав кончик пера от бумаги, он задумался. Да, верно — вряд ли старше: голос звучал молодо. Но и не юнец, опытный. Дописал: — Но старше двадцати. Среднего роста, обычного телосложения, отличается ловкостью…» — перечислив всё, что могло помочь в поисках, Рабби сложил лист. Запечатывая, плеснул воска из свечи на столе, и приложил к застывающей лужице свой перстень. Оставалось надеяться, что убийца не успел покинуть город до закрытия ворот. И что искать его будут действительно мастера своего дела. Контакты с нужными людьми в Брингундии дал перед отъездом отец, но Рабби до сих пор с ними на связь не выходил: не доверял шпионам, на чьей бы стороне они не находились, и презирал их тайную службу. Да и вообще не понимал смысла оставлять соглядатаев, когда о-королём Брингундии станет триднестец — уж, наверное, Мэл не станет строить коварных планов против отчизны. Приходилось признать, что смысл всё-таки есть. Вернее, должен быть. Обязательно должен быть. На сыщиков «многомудрого» рассчитывать точно не стоило. Послание Рабби отдал, когда уже вышли из подземелий. — Стини, отправляйся на кухню, найди среди поваров… — с заминкой, но удалось вспомнить имя связного во дворце: — некоего Билла Донахью. Разбуди, если спит. И передай вот это, — он протянул письмо. — Он знает, кому доставить. А мы… Мы к графу Дебри, — если и был кто-то в курсе замыслов Синклаира, то это он. Да и у самого Дебри рыло в пуху. — Не думаю, что он сегодня ложился, а если лёг, то встанет, — добавил Рабби неприязненно. И повернулся к Крестеру: — Крес, проверь, нет ли благих вестей от Джемисона. Про то, что вести могут быть не благими, Рабби запретил себе думать. Мэл не умрёт. — Принц, рассвело ужо, вам бы отдохнуть, — произнёс мягко Юмэнн. — Не убежит никуда ваш граф, лично прослежу. — Вот побеседуем и все отдохнём, — устало улыбнулся в ответ на заботу Рабби. Граф Дебри не спал. — Убирайся, Гвин! Я же сказал не беспокоить! — раздался его голос на аккуратный стук в запертую дверь. — Граф, это принц Рабби. Откройте! — подождав, Рабби снова позвал: — Граф? — Я… Я не одет! Прошу меня извинить, принц, но я не готов вас принять. Я расстроен! — истерично выкрикнул Дебри. — Я не в силах. — Не вынуждайте меня ломать замок. Угроза оказалась действенной, и через минуту дверь приоткрылась на пару дюймов. В щели показался испуганный глаз Дебри: — Вы один? — А вы ждёте отряд полиции? — Рабби нажал на створку и, отстранив Дебри, вошёл внутрь. В комнате царил беспорядок, будто прошёлся небольшой смерч: брошенные на пол книги, фарфоровые осколки и сломанные цветы возле камина, опрокинутый стул в углу, в раскрытом зеве сундука ворохом навалена одежда. — Или своего сообщника, с которым собирались сбежать? — Полиции? Бежать? Не понимаю. Я так переживаю за Людвига! — граф прильнул к плечу Рабби, снизу вверх заглянул в лицо: — Ему стало лучше? Скажите, что ему стало лучше! — Юмэнн, постой за дверью, не впускай никого, — отдал указание Рабби. — А вы, граф, садитесь и рассказывайте. — Что? — заполошно вскинулся Дебри. — Всё. Кто участвовал в заговоре? — В заговоре? Я не… — Вы — да! — припечатал Рабби. — Я знаю, что королю подливали помрачающее ум зелье, знаю, что вы использовали его доверие в корыстных целях. Знаю, что вы участник сегодняшнего покушения! С каждым произнесённым словом рос страх в глазах Дебри, но вместо признания, он продолжил изображать невинность. — Нет-нет! Я ни при чём, поверьте… — проворковав грудным голосом, он наклонил голову, надул губы и захлопал ресницами. — Я искренне предан их величествам Людвигу и Мэлвину! — и выставил маленькую ступню вперёд, демонстрируя щиколотку. — На меня ваши уловки не подействуют, — прервал кривляния Рабби. — Ах да, вы, принц, предпочитаете общество альф, не правда ли? — выпустил коготки Дебри, оскорблённо раздув ноздри. — Я предпочитаю, чтобы убийцы несли наказание за содеянное. И их сообщники тоже. Граф Синклаир уже умерщвлён. К сожалению, не на плахе. Вы же, — Рабби жёстко усмехнулся, — доживёте до встречи с палачом. — Дэви мёртв? Вы не шутите? О боже… Я пропал… И граф начал рассказывать, норовя обелить себя и свалить всю вину на Синклаира. Тот, став главой рода после смерти старшего брата — «Несчастного Реджи», — приказал Дебри стать любовником Людвига, пригрозив в случае непослушания отправить в монастырь. Обойти конкурентов и соблазнить короля оказалось несложно, но манипулировать им, как того требовал Синклаир, у Дебри получалось не всегда. Уступая в мелочах: «Вот так Дэви и стал министром финансов», — Людвиг в некоторых вопросах оказывался «удивительно твердолобым». Получив внушение вновь заключить брак, он проигнорировал самую подходящую кандидатуру — Дебри со значением поджал губы — и вознамерился взять в мужья одного из омег Кэмпбеллов, склоняясь к Джоки. Мэлвина в роли супруга Людвиг и не рассматривал, но вовремя сделанное внушение изменило его решение. Синклаир рассудил, что о-королём должен стать тот, кто не представляет опасности — калека не привлечёт здорового темпераментного альфу, да и младшим проще управлять, а влияние фаворита не уменьшится. Когда же Синклаир узнал, что в приданое отходит местечко под названием Лакламр, то решил, что оно идеально подойдёт в качестве извинительного подарка для расстроенного свадьбой Дебри: «По созвучию имён Лаклан — Лакламр». Но Людвиг почему-то заупрямился, из-за жалкого клочка земли проявив «унизительную жадность». Во время рассказа брови Рабби поднимались все выше и выше от запредельной наглости вымогателей: требовать подарить любовнику приданое мужа — неслыханно само по себе, но пытаться прибрать к рукам серебряные рудники, что находились на «жалком клочке земли», ради обладания которыми, собственно, и заключался брак? Неудивительно, что Людвиг отказывался, как бы его ни опаивали зельем. — Дэви злился, что у меня не получается повлиять на короля, даже ударил однажды, а потом назвал… — Дебри залился слезами. — Бесполезной шлюхой и сказал, что и без меня справится-а-а… Ясно, как решил справиться — с помощью Леита. Сделал ставку на другого МакКензи. — Кто ещё участвовал в заговоре? Кардинал? Дебри отпрянул в страхе: — Я не знаю! Я клянусь, я даю вам слово, я ничего не знал! Я не хотел ничего дурного! Это всё Дэви! Он игрок! Играет в кости и постоянно проигрывает. Сперва заложил имение, а потом растратил большую сумму из казны. Если бы вскрылось… Это был бы конец для него… — С кем он играл? — Не знаю-ю… — прохныкал Дебри. — Дэви ничем со мной не делился, только приказывал, — он прижал ладонь к губам. — Меня теперь казнят? Но я не хотел! Он меня заставил! Принц! Принц, пожалуйста, умоляю вас, я всё сделаю… Я невиновен! Угораздило же Людвига связаться с такой дрянью, думал Рабби, слушая, как подвывает, словно деревенский плакальщик на поминках, Дебри. Но вроде не врёт: очень похоже, что Синклаир использовал его втёмную, даже про ценность земли в Лакламре в курс не ввёл. Да и если бы Дебри знал другие имена, назвал бы, чтобы спасти себя. Мэл подозревал кардинала, но тому Людвиг нужен живым. И какой смысл за день до покушения пытаться склонить на свою сторону о-короля? Нет, кардинал Монтгомери ни при чём. Не надо усложнять, когда все просто: Леит метил на трон племянника, а Синклаиру требовались деньги — они нашли друг друга. И теперь оба мертвы. Всё кончено. Когда Мэл и Людвиг оправятся от яда, а они обязательно оправятся, их жизни никто не будет угрожать. — Вы и есть бесполезная шлюха, — сказал Рабби, с отвращением глядя на плачущего Дебри. — Вашу судьбу решать не мне, но я бы вас обезглавил. Поднялся и вышел, не слушая стенания и мольбы, летящие в спину. У дверей рядом с Юмэнном обнаружились и Крестер со Стини. Крестер мотнул головой: «Без изменений», Стини кивнул: «Послание передано». Вот теперь осталось только ждать. Уже лёжа в постели, Рабби вспомнил разговор на лестнице: «По удару прямо в сердце, других ран нет. И мечи вынуть не успели». Пользуясь неожиданностью можно убить одного охранника быстро и тихо, чтобы тот и дёрнуться не успел. Но двоих? Что же, второй спокойно стоял и смотрел, дожидаясь своей очереди? С Синклаиром кто-то был. Кто-то, кто помог ему проникнуть в покои Леита, а после скрылся до появления Поля.