Сила иллюзии

Сильное гибкое тело прижато к земле коленом между лопаток. Блестящие от пота плечи ходят ходуном от быстрого дыхания. Голова повёрнута набок, и видны потемневшие влажные волосы, прилипшие ко лбу и вискам. Лицо напряжено, и губы плотно сжаты, чтобы не выпустить мольбу о пощаде. Но она прозвучит, о да. Станет музыкой, как и стоны. От усилия освободиться напрягаются мышцы на спине — напрасно, сопротивление бесполезно. Под ладонью твёрдые ягодицы, белоснежно-белые, как у всех северян. Провести пальцами по горячей ложбинке позвоночника, скользнуть меж двух сжимающихся половинок и прошептать на ухо: «Я покажу тебе, как умею любить». Встряхнувшись, словно мокрый пёс, Двэйн чертыхнулся сквозь зубы на некстати возникшее желание. А всего-то увидел издали выезжающего из замка всадника в окружении свиты. Лица Двэйн не разобрал, только заметил рассыпанные по плечам светлые пряди, виднеющиеся из-под широкополой шляпы, но для фантазии хватило и этого. «Хватит мечтать о несбыточном, займись делом», — приказал он себе и, медленно поднявшись, не разгибая спины, переместился на несколько футов ближе к мосту. На случай осады в замке Фабрег имелись два потайных пути. Может, и больше, но Двэйн знал про два: один через молельню и подземелье выводил к ротонде в глубине парка, по второму, начинавшемуся в камине кабинета Изенгила, можно было спуститься к реке. Двэйн не сомневался, будь он в злополучную ночь переворота в замке, сумел бы вывести Девина. Но в разбитый кувшин воду не собрать: что случилось — то случилось. Сейчас требовалось не выйти из замка, а попасть внутрь. И от тайных ходов проку не было: хитроумные системы запоров открывались только изнутри. Снаружи тараном долби, не поможет. И через ворота, будь хоть трижды переодетым, не пройти. Двэйн убедился в этом лично: прикинувшись нищим, он то сидел неподалёку от моста, то слонялся вдоль стен в поиске лазейки, и наблюдал, как и кого пропускают. Запястья проверяли у всех, включая детей. Даже благородные господа кривились, но закатывали рукав при каждом прохождении. Охрана искала «метку дьявола», — именно так выразился один из постовых на возмущение какого-то юного дворянчика. Вообще, как отметил Двэйн, через ворота стало шастать гораздо больше людей, чем при Изенгиле. По мосту через реку двигались кареты, кто-то ехал верхом, шли мастеровые в цветах своих гильдий, гружёные телеги скрипели ободами колёс. Казалось, в замке готовятся к какому-то празднику. Самое время вызнать детали, воспользоваться моментом и пробраться внутрь. Но, чёрт возьми, как? Салли не соврал: искали именно Двэйна. Вот ведь мстительная семейка Кэмпбеллов: и добро бы покушение удалось, но ведь Мэлвин остался жив! Что им неймётся? Наверное, Эррол (может тот всадник он и был, у кого кроме северянина могут быть светлые волосы?) пообещал преподнести голову убийцы на блюде двум засевшим в Брингундии братишкам. Младший точно не отказался бы поставить череп Двэйна на каминную полку. А второй… О нём лучше не вспоминать. Заунывно бубня просьбы о милостыне и не забывая гнуть в три погибели спину, Двэйн время от времени трогал замотанное тряпьём правое запястье и размышлял, как избавиться от ставших смертельной приметой родинок. Выжечь или срезать кусок кожи? Свежая рана тоже могла вызвать подозрения — поди знай, что там вбили в голову рьяным служакам, но другого пути Двэйн не находил. Придётся рискнуть. — Я пойду внутрь, меня не задержат, про меня не знают! Найду короля, расскажу ему всё и мы вместе откроем для вас потайную дверь, — вызвался Шайни, когда вернувшийся вечером в их новое пристанище Двэйн рассказал о своих наблюдениях и мыслях. — А потом вы вылечите короля, и мы все трое уедем далеко-далеко! Тот только вздохнул, снимая с себя рваное и грязное рубище. Если бы всё было так просто. «Вылечите и уедем». Эти бы слова да богу в уши. Хотя в существовании бога Двэйн сомневался. А во что истово поверил: предать может любой. И годы дружбы не помеха, если на кону большие деньги. Но Шайни Двэйн всё же доверился. Истово надеясь, что в будущем не придётся пожалеть. Когда перестало действовать «хорошее заграничное средство» и Двэйн пришёл в себя, яркое солнце светило в узкое окно, освещая простой крест из тёмного дерева над дверью. Спустив ноги на холодный каменный пол, Двэйн огляделся, не понимая, как оказался в одной рубахе на узкой кровати в небольшой келье с побелёнными стенами. Но главное, что руки-ноги целы, член тоже на месте, и ожогов, как ни странно, на теле нет. А со всем остальным можно разобраться. Одежда нашлась в изножье кровати, но не успел Двэйн натянуть штаны, как в комнатку вошёл Шайни, держа в руках глиняную миску. От неё тошнотворно разило капустой и бобами, но желудок всё равно откликнулся заинтересованно. — Слава всем святым, вы очнулись! — пристроив варево на стол, Шайни по-отечески всплеснул руками и умилённо заулыбался: — Ух, вы дрыхнуть горазды! Спали и спали! — Двэйн потёр подбородок, пытаясь по щетине определить, сколько времени прошло с ночи пожара. — Два дня и ночь. Однако. Неплохо выспался. Видать, Салливан не пожалел для «друга» зелья. За два дня у Шайни хватило бы времени донести, где находится разыскиваемый преступник и получить награду. Раз уж далеко не бедный Салли соблазнился обещанными деньгами, то Шайни бы на полжизни хватило. Не такой уж он дурак, чтобы не понять свою выгоду. И всё же не выдал. Надеется получить больше? Или почему? — Где это мы? — прозвучало хрипло, в горле будто всё растрескалось от жара и подёрнулось пеплом. — В богадельне церкви святого Иеронима, — ответил Шайни и подал кружку с водой, заботливо придерживая у губ. — И как мы в ней очутились? Спросив, Двэйн с наслаждением выпил неимоверно вкусную воду до капли и взял в руки миску. Нос не подвёл: там действительно оказались капуста и бобы. И ни унции мяса. Чего ждать от святош. Но богадельня при церкви — это хорошо. Надёжное место. Если пустили под кров, потом хоть сам король будет требовать выдачи — не отдадут. По крайней мере, сразу не отдадут, пока сами во всём не разберутся. — Дошли, — Шайни пожал плечами и уселся перед кроватью прямо на пол: ни стула, ни лавки, ни табурета убогая обстановка не предполагала. — Я вас вёл. Не помните? Двэйн покачал головой, работая ложкой. Месиво, конечно, для свиней, но в жизни приходилось глотать и более отвратительную пищу. — Когда начался пожар, поднялся такой переполох, все бегали, кричали, я думал, нас просто затопчут, но удалось выбраться, мне помог там один омега. Решил, что вы клиент из богатых. И на воздухе вам вроде полегчало, вы мне сами показали, куда идти. В церкви вас приняли за дворянина, меч же на поясе, кто ещё носит, — пояснил Шайни, хотя это и так было понятно. — Ну и я, как ваш слуга, попросил приюта, пока вам не полегчает. Они не могли отказать. Вот даже комнату отдельную дали, — с гордостью заявил Шайни, будто находился не в аскетичной донельзя келье, а в тронном зале. — И ради кого же они так расстарались? — усмехнулся Двэйн. — Представил меня герцогом? — Не, уж простите, на герцога наряд ваш не тянул, — простодушно признался Шайни. — Вы — баронет из рода Бри, а я ваш слуга и оруженосец. — Бри? Как плесневелый сыр? — Двэйн чуть не поперхнулся куском переваренной капусты. — Вы были таким бледным, мне ничего другого тогда в голову не пришло, — хихикнул в ответ Шайни и перешёл к вопросам: — А кто такой Рабби? И почему Девин не должен умирать? Это ведь наш молодой король, да? Разве он болен? А вот, похоже, и ответ на вопрос «почему?». Услышал о короле и понял, что дадут больше, если разузнать все секреты? Информация зачастую дороже человека. Медленно Двэйн положил ложку и перевёл взгляд на болтливого мальчишку, так удобно рассевшегося на полу — одно движение, он и понять ничего не успеет, как сломается его тонкая цыплячья шея. — Вы хотели сразиться с Рабби, говорили, что завалите и покажете ему, как умеете, и просили Девина не умирать, обещали, что спасёте. А ещё отбивались от кого-то. Один раз мне пришлось удержать вас, чтобы вы с кровати не упали. Вы мне прям в ухо ка-ак дали! — Жаль. Жаль, что мальчишку придётся убить. Успел всё-таки привязаться. — Ой, да не страшно, даже не распухло, а я же понимал, что вы не со зла, что не в себе. А мне и серьёзнее доставалось, я выносливый, — не догадываясь, что смерть близка, Шайни продолжал трещать сорокой, довольно лыбясь. — Кто-нибудь слышал, что я говорил? — Не-а, я никого к вам не подпускал, что ж я, дурной, что ли? Сразу сказал: мой господин, мне и ухаживать! Я понимаю, нам лишнего внимания не нужно. — Мои ножи где? — ровным голосом задал последний интересующий его вопрос Двэйн, прежде чем заткнуть этот болтливый рот навсегда. — Простите, они там остались. Я не успел их подобрать, — Шайни виновато повесил голову. Странно было бы, если бы успел. Лишний вопрос на самом деле, заданный, чтобы ненадолго оттянуть неизбежное: убивать не хотелось. Но доверять нельзя никому, а значит, мальчишка должен умереть. — Ничего. Это не страшно. Я закажу новые. Ладонь Двэйна легла на затылок Шайни вроде бы в утешение и поощрение. Второй ухватить за подбородок и… — А я помню короля Девина, — не поднимая головы, сообщил Шайни, и рука Двэйна замерла в воздухе, позволяя договорить. — Видел его, когда он был принцем. Он такой красивый! Только очень грустный. Он мне снился потом. Папа смеялся, что я слишком рано выбрал, но говорил, что первый выбор определяет всю жизнь беты. Двэйн машинально кивнул: «Исстари завет: альфа берёт, омега даёт. Только бете выбирать: давать или брать» — детская присказка. Значит, как бы Шайни ни походил внешне на омегу, по своим предпочтениям оказался α-бетой. Кто бы мог подумать. Но разве это что-то меняет? — Папа ошибся, — голос дрогнул, и на кончик уныло опущенного носа скатилась слеза. — Меня потом никто не спрашивал, хочу ли я… Никто! А просто брали, как вещь… Потому что я слабый. Всхлипнув, Шайни ткнулся лбом Двэйну в колено, ища утешения. И что-то в душе хладнокровного «Ночного убийцы» дрогнуло. Пальцы пробежались, перебирая пряди, погладили макушку. Глубоко вдохнув, Двэйн принял решение: если мальчишка предаст, тогда и умрёт. Пока же он имеет право на жизнь. — Ты сильный. Ты спас меня. И спасёшь Девина. — Честно? — Шайни поднял влажные глаза, сморгнул слёзы, не догадываясь, что только что избежал смерти. — Честно. Не будь я Двэйн Маркелл. Тогда же Двэйн многое рассказал Шайни, а после того, как распрощались с церковниками, оставив в благодарность щедрое пожертвование, и перебрались в новое пристанище, полностью ввёл в курс дел. Хоть и не особо радостных. «Не храни все яйца в одной корзине» — народная мудрость, к которой Двэйн в своё время прислушался. И мансарда у Салли являлась не единственным укромным местом, в городе таких было три. Чердак над лавкой старьёвщика Двэйн откинул из-за расположения: возле городского рынка всегда полно любопытных горожан, да и стража частенько патрулировала тот район. Выбор пал на небольшой домик у реки, почти скрытый в тени величественного замка Фабрег, расположенного через протоку на высоком склоне. Все, у кого мало-мальски водились деньжата, избегали селиться на регулярно затопляемом по весне берегу. Среди многочисленных прачечных мостков там в основном стояли лишь продуваемые сараи для просушки белья. Но встречались и тёмные одноэтажные домишки, нижние камни которых потемнели и покрылись мхом от вечной сырости. В одну из таких лачуг, где доживал свой век слепой Хьюго, Двэйн и привёл Шайни. Тусклого света из единственного маленького оконца еле хватало, чтобы разглядеть нищенскую обстановку: каменные стены, земляной пол, засыпанный гниющей соломой, закопчённый очаг и минимум мебели. В дальнем углу темнела дверь во вторую комнату, на неё Двэйн и рассчитывал. Сам Хьюго в неё не заходил много лет — незачем. Он, казалось, так и не вставал с рассохшегося кресла с тех пор, как Двэйн навещал его в последний раз. Его искорёженные пальцы с распухшими костяшками всё так же перебирали обрывки тряпок и завязывали узелки, плетя покрывала на продажу. — Это ты, Дёготь? — проскрипел Хьюго, повернув незрячее лицо в сторону двери. Его огромный, покрытый синими прожилками нос с острым кончиком шевелился из стороны в сторону, как у огромного крота, закопавшегося в ворох тряпья. — Давненько не захаживал. — Я был далеко, Хьюго, — ответил Двэйн, подталкивая оробевшего Шайни внутрь. — И я не один. — Погоди! — Крючковатый палец поднялся вверх. — Я сам скажу. Бета, молодой и привлекательный, судя по тому, кхе-кхе, сколько альф его хотели. Но не ты. Я буду звать его Соль. — Хорошо, — согласился Двэйн, пихнув Шайни в бок, когда тот попытался что-то сказать. — Мы поживём у тебя несколько дней. Я принёс еду и выпивку, — Двэйн тряхнул холщовой сумой, и нос Хьюго задвигался быстрее, втягивая запахи. — Да хоть век живите, — заперхал довольно Хьюго. — Вижу, ты не забыл, что я люблю копчёную свининку! — Почему он завет вас Дёгтем? И почему меня назвал Солью? — вылез с вопросами Шайни, стоило им пройти во вторую комнатушку, почти целиком занятую большой кроватью, на которой хватило бы места и троим. — Он видит мир запахами, — пояснил Двэйн, разгребая руками землю в углу и доставая маленький деревянный ларчик. — Для меня ты ничем не пахнешь, но он чувствует. И, кстати, у него такой же острый слух, как и обоняние. Так что… — он не договорил, многозначительно приложив испачканные пальцы ко рту, и тут же сплюнул земляные крошки. — Тьфу ты! Шайни не засмеялся, но подозрительно заблестел глазами и спросил шёпотом: — Мы будем спать вместе? Или мне натаскать соломы на пол? — Вместе, — ответил Двэйн, вытирая руки о какую-то тряпку, и добавил, прежде чем мальчишка что-то надумает: — Только спать. — Я вам не нравлюсь? — еле слышно прошелестел Шайни. — Скажи, что ты действительно хочешь меня, как альфу, и я… — проклятое «покажу, как умею любить», чуть не сорвалось с языка, но Двэйн вовремя исправился: — Я возьму тебя, как омегу. Но будь честен передо мной и собой. — Я благоговею перед вами, и сделаю всё, что вы захотите, но… простите, — поник головой Шайни. — Тогда прибереги свой любовный пыл для кого-то, кто тебе действительно придётся по душе. Для какого-нибудь прекрасного омеги, — улыбнувшись Двэйн счёл, что разговор закончен и, открыв ларчик, принялся задумчиво перебирать маленькие склянки: некоторые из них наверняка пригодятся. Двэйн собирался пробыть у Хьюго пару дней, но пришлось задержаться почти на две седмицы, сперва по крупинкам добывая нужные сведения и разрабатывая план, а потом ожидая день бала. — Всё получится, — сказал Двэйн, крепя серебряную булавку на воротник бледному до синевы Шайни. От страха того колотила дрожь, и лютня в руках тряслась, как живой зверёк. — Ты прошёл отбор, тебя допустили. Полдела сделано. Главное, не забудь имя. — Не з-забуду, — заикаясь, пообещал Шайни и поёжился в новой непривычной для него одежде. Когда он отправлялся первый раз в замок на объявленный сбор музыкантов, нервничал меньше: не верил, что его действительно допустят петь перед королём. Конкуренция-то была приличная. — Я сделаю, как мы договорились, но вдруг … — Всё получится, — повторил Двэйн и, положа руки на плечи Шайни, посмотрел ему пристально в глаза: — Я знаю. А теперь иди. И мальчишка пошёл к мосту с прямой спиной, ни разу не оглянувшись. «Шаги скроет лес, облик вода, солнце не выдаст и тень не предаст», — глядя вслед прошептал Двэйн заговор на удачу. Откуда он его знал, не помнил: то ли слышал в детстве, то ли сам придумал. Но каждый раз, отправляясь на задание, говорил заветные слова. Помогут или нет, хуже не будет. Нахлобучив пониже шляпу, Двэйн развернулся и отправился прямиком в кабак, где обычно собирались наёмники. Быстро найдя себе компанию, Двэйн так же, как и остальные, травил байки, хохотал над шутками, ругал жадность нанимателей и хвастался боевыми победами, поднимая за новых приятелей кружку с крепким элем. Но не сделал и глотка: изображая, что пьёт, незаметно выливал пойло под стол и заказывал по новой, щедро угощая всех за столом. А сам прислушивался к часам на ратуше. Час пробило — рано. Два — ещё не время. Изенгил редко устраивал балы, да и то они скорее походили на коллективную экзекуцию, а не на праздник, но распорядок всегда был один: сперва танцы, потом застолье. На него и должны позвать менестрелей. Когда бой курантов раздался в третий раз, а сосед за столом уткнулся лбом в стол, Двэйн решил, что пора. — Э, родной, эк тебя развезло, — похлопал он по плечу молодого альфу. Тот прибыл в столицу недавно, никого ещё не знал и искал к кому бы прибиться в отряд — всё это парень сообщил, польщённый вниманием опытных товарищей к своей скромной персоне. — Давайте-ка, уложим его, что ли? — предложил Двэйн более стойким собутыльникам. — Да оставь! Раз пить не умеет, неча и за стол садиться! — откликнулся один, трое оставшихся поддержали его нестройным мычанием. — Не, ну хоть на лавку его пристрою, — не согласился Двэйн, вставая из-за стола. Подхватив под мышки полностью расслабленное тело — не только у Салли имелось усыпляющее зелье, парень теперь проспит до утра, — Двэйн уложил его на лавку. Наклонился, закрывая спиной ото всех свои манипуляции, и достал из кармана ещё один маленький пузырёк. На этот раз с вытяжкой из коры дуба. В качестве кисточки сгодилась соломинка с пола. Якобы заботливо поправляя голову спящего парня, Двэйн немного выждал, чтобы краска подсохла, и только тогда привлёк внимание остальных. — Эй, смотрите-ка, не про эти ли отметины глашатаи надрываются? — Двэйн поднял правую руку спящего, показывая запястье с тремя коричневыми точками. — За альфу с такими приметами вроде большая награда положена? — Где? Чего? — услышав о награде, глаза наёмников зажглись алчностью. — А ведь и вправду! Дальше Двэйну оставалось лишь наблюдать. Убедившись, что приманка проглочена и в замок отправили мальчишку-полового, он оставил доблестных вояк спорить, кому какая часть из награды достанется, и тихо ускользнул. Когда по замковому мосту пронеслись, спеша в город, всадники с факелами, Двэйн отвязывал маленькую лодочку на берегу. Эррол оказался таким же нетерпеливым, как его братья — одна кровь. Не удержался, бал покинул, самолично хочет убедиться, что наконец поймали приговорённого к смерти беглеца. — Лови, лови, — глядя на исчезнувшие между домов огни, усмехнулся Двэйн. Добравшись до противоположного берега, он оттолкнул лодку, позволяя ей плыть по течению: не стоит оставлять следы своего визита. Чуть не заплутал, пробираясь в темноте через густой перелесок, но вовремя сообразил и вышел к белеющим в ночи колоннам. Двэйн сел на ступеньки и приложил затылок к мраморной балясине перил. Теперь нужно запастись терпением и ждать. От ротонды не проглядывались ни огни моста, ни замка, её выстроили ещё при Артуре Великом, специально расположив на краю замковых земель: неподалёку лес, где можно укрыться от врагов и удобно с фаворитами встречаться в мирное время без риска попасться на глаза венценосному супругу. Ветер шумел голыми ветвями, пробирался под одежду ледяными пальцами, но от волнения Двэйн не чувствовал холода. Заметил Девин булавку, которую сам когда-то и подарил, понял, что за имя у менестреля? Получилось у Шайни объясниться с ним наедине? Главного стража — муженька удалось отвлечь и выманить из замка, но надолго ли? Да и других соглядатаев вокруг Девина наверняка полно — следят, докладывают. Хоть и стал королём, а по-прежнему как в тюрьме с нелюбимым альфой, да ещё подтачиваемый отравой. «Ничего, — пообещал Двэйн, прикрывая глаза, — я тебя освобожу и вылечу». Должно быть в тайнике у Изенгила противоядие, только бы добраться до него. Только бы успеть. Наверное, он исхитрился задремать, потому что не слышал, как открылся потайной ход, подскочил на ноги от раздавшихся за спиной шагов. Развернулся и нос к носу столкнулся с дряхлым стариком, тот, стоя на несколько ступеней выше, как раз оказался на одном уровне с Двэйном. — Иди за мной, — скомандовал старик, поманив ладонью. Ловушка? Двэйн настороженно замер, схватившись за рукоять меча. Почему не пришёл Шайни? Может, его уже заставили всё рассказать под пытками? Или предал за плату? Нельзя, нельзя ни на кого полагаться! Наверное, внутри уже ждёт отряд стражников. — Да поспеши же! — обернулся недовольно старик. — Весь в отца, такой же тугодумный, как Ларг! Имя подействовало, как пощёчина, Двэйн одним скачком перемахнул ступени и ухватил старика за плечо: — Откуда ты знаешь, как звали моего отца?! Тебе рассказал Девин? Что с ним? Где Шайни? — Здесь будем беседовать? — язвительно спросил старик, щуря глаза. — Или ты всё же пойдёшь за мной, коли хочешь узнать ответы? Двэйн разжал пальцы, и странный проводник не по годам юрко проскочил в лаз потайного хода. Пришлось лезть следом. Проверив меч на поясе и закреплённые ремнями ножи на предплечьях — новёхонькие, ещё ни разу не пущенные в дело, — Двэйн успокоился: старик не походил на засланного лазутчика и, удивительно, но отчего-то внушал доверие.