* * *
— Из-за чего вы поссорились с Роузи? Гости давно ушли, и миссис Шай набирала горячую воду в ванну. Сына она уже искупала перед сном, осталось искупать дочь и можно будет ложиться спать. — Не хочу её больше видеть. Она постоянно доводила меня до слёз. Лучше совсем не иметь друзей, чем таких. Флаттершай сидела на небольшом выступе стены, внимательно наблюдая за действиями матери. Водопровод был только с холодной водой, вода нагревалась каким-то устройством, отдалённо напоминающим водонагреватель накопительного типа. Только воду приходилось наливать и сливать вручную, для чего на дне бака выводился шланг с краном. Шай удостоверилась в температуре воды, и не успела Флаттершай даже пискнуть, как очутилась внутри и промокла насквозь. У матери чувствовался опыт в отвлечении дочери. Флаттершай не стала вырываться, их взгляды пересеклись, и пони пару секунд в молчании рассматривали друг друга, отслеживая реакцию. — Можно я сама помоюсь? — Ты ведь не любишь купаться? — Мыться-то всё равно надо. Отдохни лучше, мам. Оставшись одна, Флаттершай оглядела ряд бутылочек с шампунями для шерсти и волос. Буквы она не знала, а ещё больше не разбиралась во всяких кобыльих штучках. Перевела взгляд с её шампуней и принялась рассматривать ванную. В углу стоял тазик, в котором отмокали пелёнки. Рядом обнаружился более знакомый брусок хозяйственного мыла. Небольшой подвиг, чтобы перебраться через бортик ванны, а потом обратно с мылом в лапках. Оно даже пахло по-родному. Резкий запах отдалённо напоминающий дым и вызывающий ассоциацию с берёзами. Деревьями, которые Флаттершай видела только во сне. Непослушные длинные волосы всё так и норовили запутаться узлами, если хвост ещё удалось распутать и намылить, то грива стала представлять более жалкое зрелище, чем раньше. Вернувшись через полчаса, Шай обнаружила дочь в мыльной воде и расплёсканные лужи по полу. Зато относительно чистая и счастливая. С этого дня Флаттершай всегда мылась сама, на удивление через пару помывок новым способом волосы перестали путаться и словно стали ещё длиннее, что казалось невозможным. Ещё малозаметным изменением стали её тренировки: летала по дому она теперь регулярно, зарабатывая синяки и ссадины, и отжималась от пола каждый день. Пока по два-три раза, но новое занятие не бросила, даже когда появился видимый прогресс: больше не стала задыхаться.* * *
— В школу! В школу! — с приближением сентября эти лозунги звучали чаще в доме Флаттершай. Месяцами Флаттершай сидела за учебником и учила новые буквы. Забывала старые и учила повторно. Потом пришёл черёд детских книг из библиотеки — там работала знакомая миссис Шай, и она разрешала брать по паре-тройки книг на дом за раз. Изучение математики: сложение, вычитание — счётными палочками становилось буквально что угодно. — Тебе всего шесть лет. — Ну и что? Хочу в школу! — Хорошо, я поговорю с учителем на этой неделе. Флаттершай редко бывала на улице. Когда она узнала, что их город находится высоко в небе, показалось, что к ней вернулся давний страх высоты. Только на миг. Она придерживалась мнения «Летать не страшно, страшно падать» и даже почти решилась попроситься в лётную школу, но через пару дней — снов — передумала, и о её желании летать профессионально родители даже не узнали.* * *
На улице было облачно, лучи света, пробиваясь сквозь неплотные облака, создавали иллюзию наступившего вечера. Свет проникал в широкие окна пустующей школы. В одном из просторных классов сидела незнакомая кобыла. Флаттершай видела её впервые и никак не могла запомнить лицо. Пегаску больше заинтересовали лежащие на учительском столе учебники и тетрадки, чем разговоры взрослых. — Сможешь написать своё имя? Флаттершай сидела на первой парте и с готовностью взяла протянутый двойной листик в клетку и ручку. Вместо того, чтобы перехватить взятую ртом ручку и начать писать, она перекинула её в копыто и нацарапала слово печатными буквами. Учительница выглядела удивлённой — написание копытописью требовало хорошей моторики, обычно только в средних классах начинали переучивать с написания ртом, и то никто у тому времени не требовал каллиграфического почерка. Черточки на бумаге складываются в буквы, сами буквы примерно одинаковые по высоте. Теперь верится, что Флаттершай прочитала почти половину всех детских книг из школьной библиотеки. — Повтори за мной. Ниже учительница медленно, чтобы кобылка смогла увидеть последовательность движений, написала длинную вязь, не отрывая ручку от листа. Флаттершай уверенно поставила свою ручку в начало и постаралась скопировать написанное, чтобы выглядело одинаково. На этом собеседование для неё закончилось, и в этом году Флаттершай пошла в школу, как и хотела. И только спустя несколько лет, она поняла, что эти непонятные тогда чёрточки, которые она скопировала, были её именем, написанное курсивом, которому её не обучали дома. А родителям Флаттершай тогда пришлось занимать денег и быстро покупать для дочери всё к школе — до последнего момента не верилось, что дочь станет первоклассницей в этом году.* * *
Родительское собрание было редким событием, а первое родительское собрание в первом классе всегда было продолжительным — всем хотелось услышать успехи своего ребёнка. В этом году первоклассников набрали совсем мало: одиннадцать. Окраина Клаудсдейла, где проживали в основном старики, ничего удивительного. Первоклассников было бы ещё меньше, но одна кобылка захотела учиться на год раньше. — Теперь о Флаттершай. С успеваемостью у неё всё хорошо, но вот поведение, — вздохнула учительница. — Я на неё уже не обращаю внимания. Может спрятаться под парту и просидеть там до конца урока. Она боится пони, совершенно не социализирована. — Пусть совсем не ходит в школу. Подрастёт — и попробует через год, — сказала какая-то кобыла. — Так мы только навредим. У неё необычайная самомотивация. Её изредка пытаются дразнить, но быстро перестают. Просто я хочу подчеркнуть для всех и передайте своим детям, чтобы те тоже не обращали внимания на Флаттершай. Думаю, через пару месяцев она вольётся в коллектив. — А если нет? — Тогда она придёт в следующем году в другой класс. Это моё решение, как классного руководителя.