***
Когда Тэхён возвращается домой, то думает о том, что приготовить на ужин, но когда открывает дверь квартиры — понимает, что что-то не так. Первое, что кидается в глаза — Ким не обнаруживает обуви в коридоре, а потом и не замечает разбросанных личных вещей в ванной. Он просто стоит в ступоре несколько минут, а потом, будто молнией, подрывается с места и мчится к шкафу. Открывает дверцу и с ужасом замечает, что одежда альфы тоже пропала. Чонгук уехал. Но куда? — Чонгук не говорил ни о чём таком, не обсуждал со мной свою поездку и… Ах, да. С каких пор он будет со мной что-то обсуждать, — тихо шепчет омега сам себе, оседая на пол и разрываясь на тихий плач. Он не знает абсолютно ничего от того Чонгука, что остался сейчас. Нет больше той улыбки по утрам, смущённой и милой, нет тех простых слов, которые так хочется услышать каждому. Объятия больше не греют, лишь душат и сжигают кожу до костей. Больше не хочется уютных посиделок по вечерам и мимолётных свиданий в кафешке, потому что этого попросту нет. Зато есть клубы и бары с качественным белым порошком, разбавленным всякой дрянью. И Чонгук, что занюхивает третью дорожку, разложив белоснежный кокс на столешнице у них в кухне. Тэхён сам видел. Сам видел и может признать, что это были несколько самых лучших дней в его жизни за последний год так точно. Чон тогда остался вместе с ним на целую неделю, объясняя тем, что соскучился по своему омеге. Было страшно до дрожи костей, но загладить вину у него всё же получилось. Он обнимал, целовал, дарил уют и тепло, делал всё так, как должно быть. Как было с самого начала. Тэхён думал, что у них всё наладилось и Чонгук, наконец, исправился, а потом замечает дрожь на его пальцах и находит его на кухне с банковской карточкой. Все иллюзии счастья были треснуты по швам и разбиты на куски, где только он, Чонгук и жестокая реальность. Тэхён переворачивает абсолютно всё, пытаясь найти хоть что-то, за что можно зацепиться. Зачем вообще пытаться что-то найти? Зачем пытаться ухватиться за тот крошечный шанс на совместную жизнь, если его практически нет? Он бил тебя, насиловал, уничтожал и собирал по частям обратно, чтобы разорвать снова. Его жизнь блуждает между тобой и кокаином, но выбор всегда будет один. И он будет не в сторону тебя, Тэхён. Чон ушёл, ты свободен, так собирай вещи и беги подальше от него, идиот, спасай себя и вашего малыша. Из глубины квартиры слышится громкий отчаянный крик.***
Омега видит маленький смятый кусочек бумаги на столе, а возле него — любимая ручка Чонгука. Он на дрожащих ногах подходит и с неверием смотрит на записку. Чонгук все же оставил хоть что-нибудь, не уехал так бесследно. Надежда на хорошее будущее. Ким берёт тонкий листочек в руки и вчитывается в ровный размашистый черный шрифт. «Привет, Тэ. Ты сейчас наверное волнуешься о том, где я, да? Не переживай, всё хорошо. Я подумал, что так будет лучше для нас обоих и поэтому ушёл. Я вернусь, обязательно вернусь, ты только дождись меня, ладно? И не нужно меня искать, я ведь знаю, что ты будешь пытаться. Со мной всё в порядке, точно. Хорошо кушай, тебе нужно много сил и не перетруждайся на работе, прошу. Я постараюсь вернуться как можно скорее, потому что без тебя будет плохо. Уже плохо, Тэ. Но это ничего, я справлюсь и буду сильным, обещаю. Я люблю тебя.Твой Чонгук-и»
А потом внизу, в самом углу бумаги ровным почерком написано: «И ещё… Назови его Хеджином, ладно? Я почему-то уверен, что у нас будет сильный и крепкий альфа.» Тэхён опускается на пол со слезами на глазах и комкает в руках несчастный маленький листок бумаги, словно последнее, что осталось у него от Гука, но это далеко не так. Он перемещает одну руку на, ещё не появившийся живот, и нежно поглаживает, разделяя боль с малышом. Он сейчас совсем крошечный, похож только на маковое зёрнышко, но омега уже чувствует его на подсознательном уровне. А он так хотел рассказать Чонгуку о малыше, о их малыше, но не успел. Боялся его реакции и старался скрыть всё. Просчитывал сколько сможет скрывать живот, когда он начнёт расти и будет заметен, как будет терпеть побои альфы и как не навредить этим малышу. Пытался не показывать уже проявившиеся симптомы в виде тошноты и головокружения — пятая неделя, как никак. А всё оказалось куда проще, потому что Чонгук ребенка принял. Принял и куда-то неожиданно исчез.***
Прошло уже несколько дней с даты исчезновения альфы, и Тэхён себе места найти не может. Он впервые чувствует себя насколько одиноким. Да, Чонгук бил, избивал, насиловал и унижал, но всё же любил и был рядом, в конце концов. Хотя в первом Ким очень сильно сомневается. В квартире пусто и одиноко. Она всегда была такой большой? Холод проникает внутрь со всех сторон, залазит под кожу и въедается крепко, что не отпустишь никак. Стены словно давят на него, каждый угол пропитан болью и неуютом. Омега уже привык к постоянному напряжению, привык жить в страхе. Чонгук ушёл, всё должно быть хорошо. Возьми себя в руки, Тэхён, вытри сопли и начни новую жизнь. Без Чонгука начинать не хочется. Тэхён глупый, очень-очень глупый. Потому что простил бы и кинулся к нему с обьятьями, закрыв глаза на истекающие свежие раны. Ким пытался его найти по началу, звонил на номер, но слышал лишь тоже самое «Абонент недоступен». Волновался сильно, даже на работу к альфе ходил, но всё безуспешно. Чонгук ушёл и остаётся только ждать. Он сказал, что вернётся, что всё хорошо и Тэхён ему верит. Хочет верить. Повышение на работе добавило больше обязанностей. Одна из них — присутствие на рабочем месте несколько раз на неделю. Тэхён может и рад бы был этому немного раньше — можно пообщаться с коллегами, с Хосоком-ши, посидеть несколько лишних часиков за чашечкой ароматного чая, обсуждая с другими работниками-омегами новый сериал, к примеру. Ещё один повод уйти от альфы, в конце концов. Только вот Тэхён теперь не уверен, а действительно он так сильно хотел уйти и остаться один? Ответа на вопрос так и не последовало. С одной стороны — на работе теперь немного больший завал. Это немного отвлекает от противных мыслей, въевшихся в сознание. Но статья сама себя не допишет, а у омеги в голове почему-то пусто. Он не знает ничего путного, что можно было бы туда включить, лишь просто зависает на несколько минут, а потом черкает у себя в дневнике что-то карандашом. Слабость в теле начала проявляться сильнее. Сегодня он еле дошёл до своего кабинета из-за головокружения, что заставляло придерживаться рукой за стену, в попытках не упасть. Кстати, ему выдали собственный кабинет. Многие могут лишь мечтать об этом, а Тэхёну даже не нужно постоянно там быть. Он лишь приходит в указанные сроки — только тогда, когда Хосок-ши попросил. Сейчас он как раз на новом месте. Сидит, повесив голову, и смотрит в экран монитора, пытаясь выдавить из себя хотя бы каплю текста. Буквы расплываются перед глазами, а желание поспать сейчас выглядит более привлекательным, чем какая-то статья. Плохие мысли прокрадываются в, и так тяжелую голову, утягивая на дно. Неожиданно, телефон коротко вибрирует и на него приходит сообщение. От кого: Хосок-ши Тэхён-а, зайди ко мне на минутку, хочу кое-что обсудить «Это уже не в первый раз» — думает омега, когда поднимается с удобного мягкого кресла и направляется к двери. Он проходит главный зал, здоровается с коллегами, давя из себя вымученную улыбку и идёт в кабинет начальника. Чон Хосок — очень добрый человек, но очень требовательный. Он всегда поможет, поделится своим опытом за свои двадцать шесть и расскажет как лучше. Он может понять то, что дико для других, и сохранить это в тайне от всего мира. Именно ему доверяет большая часть коллектива и у всех очень хорошие отношения с начальником. Но каким бы идеальным другом и собеседником он не был, он всё ещё начальник Чон Хосок, который не терпит несдачу в сроки и ужасно написанный или собранный материал. Тэхён неоднократно видел, как молоденьких журналистов выгоняли из своей посады, либо вообще выкидывали с работы. Таких же писателей, как и он, почти не было. Всего-то несколько пару человек, самых доверенных людей, на которых можно положиться. Омега знал, что разговор будет явно не из приятных, потому что он даже забыл о чём писал. Его работа — собирать весь поданный материал, что предоставили журналисты и складывать в одно целое. — Здравствуйте! Вызывали? — он прикрывает за собой дверь с малой настороженностью, боясь нарушить возникшую неловкую атмосферу громким звуком. Хосок-ши все так же сидит на своем месте, чуть не уткнувшись носом в бумаги на столе. Он поднимает голову на омегу и тот, под теплую улыбку начальника, садится в кресло напротив. — Да, Тэхён-а. Я хотел бы поговорить о твоей работе. Статьи получаются довольно хорошими и интересными, на них всегда большой спрос. С новыми задачами ты справляешься просто великолепно и я не ошибся, когда выбрал именно тебя. Разве что, не всегда в положенное время сдаёшь, но думаю, что это пустяки. Я бы хотел знать, что у тебя со здоровьем, — он откладывает все дела в сторону и тяжело потирает переносицу пальцами. Тэхён сидит как на иголках, ёрзает на стуле и не знает куда себя деть. Неожиданно, его холодную омежью руку накрывает другая — более шершавая и большая, заставляя поднять на себя глаза. Тепла от неё Тэхён не чувствует. — А что не так, Хосок-ши? — Ким отдёрнул руку, словно от раскалённого железа, а потом пялился на неё секунд пять, пытаясь понять, что произошло. Отводит взгляд, бегает глазами по всему, что видит в комнате — лишь бы не смотреть на Чона. За окном солнце слабо светит, уже не согревая своим теплом, как раньше, лишь делясь и отдавая всё оставшееся, словно оно чем-то сможет помочь. Листья с деревьев медленно падают на землю, подхваченные ветром и вскружены в плавном воздушном танце. Цвета лета меняются на красочные яркие оттенки красного, оранжевого и жёлтого, показывая всю красоту осени, что так любит Тэхён. Любил. — Ты стал очень бледным, руки холодные, под глазами мешки, когда по коридору ходишь, то шатаешься. Что с тобой, Тэхён-а? Ты можешь рассказать мне, не бойся. — Это личное, — омега думает о многом, пока в комнате повисает молчание. — Извините, я не могу Вам рассказать. — Тогда я, как твой начальник, даю тебе задание осведомить меня о твоём состоянии. Это останется между нами, каким бы личным не было, обещаю. — Я… — Ким опускает голову вниз и начинает перебирать свои пальцы, прокручивая тонкое серебрянное кольцо на среднем — его привычка, которую впервые заметил Чонгук. Тэ всегда так делал, когда нервничал или волновался о чем-то. А о кольце… Альфа, когда еще был маленьким влюблённым мальчишкой, подарил Тэхёну кольцо на честь их первой годовщины отношений вместе. Он пообещал, что когда-то купит золотое кольцо с бриллиантом и станет на колено перед омегой, навсегда связав их жизни узами брака. Ким тогда сказал, что никаких бриллиантов ему не надо, лишь бы тот был рядом и любил в ответ. Они тогда долго целовались под летним ночным небом, счастливо улыбаясь, окутанные совместным счастьем. Кольцо Чонгук так и не купил. — Я беременный… — на одном дыхании выпаливает омега и зажмуривает глаза, боясь реакции Чона. Но ни через секунду, ни через пять, ни через десять ничего не происходит. Тэхён открывает глаза и видит, как альфа напротив улыбается своей улыбкой-сердечком, а на его лице сплошная радость. — Это же чудесно, — Хосок подрывается с места с громким визгом, ставит перед омегой чашечку горячего зелёного чая и садится обратно. И нет тех криков, тех недовольств или претензий, которых ожидал Тэхён. Сплошное понимание и доброта в глазах, только на душе всё ещё паршиво, а в голове крутится одно слово, засевшее там навсегда. «Чонгук»***
Вокруг лишь белые стены, словно заточение для него, которое сам же выбрал. Едкий запах медикаментов будто уже залез под кожу и крепко впитался, подавляя естественный запах альфы. В углу стоит маленькая неудобная кровать, которая скрипит вечно, и не даёт нормально думать ночью, раздражая постоянными звонкими звуками. Возле неё маленькая тумбочка, на которой нет почти никаких личных вещей, ведь нельзя. Маленькое окно привлекало больше всего, а за его пределами виднелась красивая звёздная ночь. Чонгук бы всё отдал сейчас, чтобы возле Тэхёна своего лежать, крепко обнимая его и утыкаясь носом в макушку, нежно поглаживая руками животик, ведь там своё. Маленькая частичка, совсем крохотная, связывающая их двоих вместе, родная. Чон даже не додумался спросить срок, чтобы знать, но это не так важно, как-то, что у них действительно будет ребёнок. «Альфочка… Прости уж, но с твоими губами» — почему-то уверен Чонгук и улыбается счастливо во все тридцать два и, поворачиваясь на бок, с тихим скрипом кровати, проваливается в сон./flashback/
Чонгук достаёт последнюю футболку и бросает её в чемодан, потом закрывает его и ставит в коридоре, возле остальных. Вещи собраны, теперь можно уходить с концами, только вот альфу что-то глушит. Он возвращается в их спальню и садится на край ровно застеленной кровати. В воздухе запах ванили, что перекрывает корицу в тысячи раз. Или так только для Чонгука, который пытается найти и сохранить любимый запах в памяти подольше. В ней видны нотки чего-то нового, чего раньше не было, и тот понимает, в чём дело. Он смотрит на стол и идёт прямо к нему, доставая ручку и листок, оставляя короткое послание, чтобы омега не волновался. Он знает Тэхёна не первый день, и думает что тот будет искать его сразу же. Только вот искать бессмысленно. Чонгук уехал лечиться и пока это не сделает, не вернётся. Он окидывает взглядом всю квартиру ещё раз и, взяв чемоданы, выходит из дома. Ему пора.***
— Здравствуйте, чем могу помочь? — на ресепшене встречает симпатичная молодая девушка-омега с красивыми глубокими глазами, как и у Тэхёна, но Чонгук отгоняет эту мысль подальше от себя. — Здравствуйте, я приехал на лечение. Хочу вылечиться от наркозависимости, — уверенно говорит он, но сжимает ручку чемодана от волнения. — Сами приехали? — не скрывает своего удивления она, а потом продолжает. — Просто к нам очень редко приезжают сами пациенты. Чаще всего — их родные или друзья, может даже возлюбленные, но почти никогда они сами. — Видимо, я буду как раз одним из тех немногих, — альфа дарит ей свою милую кроличью улыбку, и девушка даже думает, что он не похож на человека, что принимает наркотики. — Проходите вон туда, — она указывает пальцем на дверь в конце коридора, — сейчас к Вам подойдут. «Он сможет, он справится» — говорит сам себе Чонгук, и не понимает, кому это предназначалось.***
После нескольких минут ожиданий в комнату заходит человек в белом длинном халате. Светлые волнистые волосы, длинные худые пальцы и лисьи хитрые глаза, а напоследок — тонкая линия розоватых губ. От него веет холодом и немного лилиями. В представлении Гука они, почему-то, белые и чистые, словно пустой лист бумаги. — Это ведь Вы к нам сами приехали? — он скептически смотрит на альфу сверху-вниз и присаживается на кресло рядом. — Да. Я Чон Чонгук, — он вспоминает, что так и не представился нигде. — Мин Юнги, в будущем Ваш лечащий врач, если согласитесь. Мне нужно задать несколько стандартных вопросов, на которые отвечать чётко и ясно, хорошо? — в ответ только кивок. — Тогда я продолжу. Какие наркотики употребляете? — Кокаин. — Есть с собой хоть что-то? — Да, я привез. — Хорошо, дальше. Когда Вы начали употреблять наркотики и какое вещество было первым? — он поднял глаза на альфу и смотрел выжидающе, словно с вызовом. — За всю жизнь я пробовал только кокс и ничего больше. А употреблять начал… — Чонгук задумался, высчитывая у себя в голове примерную дату. — Примерно, в конце позапрошлого года. Это уже почти полтора года. — Не так уж и много, в сравнении с остальными, — хмыкнул себе под нос омега. — Что стало причиной первого употребления? — Честно, я уже и не помню. Вроде была какая-то ссора с родителями по поводу омеги, вот я и пошел в бар. Там напился сильно, а дальше не помню ничего, — Юнги смотрит в глаза и видит в них сколько боли и отчаяния, что в сердце что-то неприятно кольнуло. — У Вас есть омега? — в удивлении приподнял бровь тот. — Да, поэтому я и здесь. — Нужно будет многое пройти, я напишу на листочке, чтобы Вы знали что, где и когда будет. Будет сложно, но думаю, что Вы справитесь. Удачи, — он похлопал альфу по плечу и оставил листок на столе, покидая кабинет. «Палата 328» Тяжёлый путь начался./end of flashback/
В коридоре послышался уже знакомый голос, что будил всех каждое утро. Чонгук нехотя встаёт с кровати и направляется в общую ванную в коридоре. Да уж, с удобствами тут не очень. Он включает холодную воду и встаёт под слабый напор, быстро споласкиваясь, ведь за дверью ванной комнаты понемногу растёт очередь. Юнги обещал сегодня зайти и рассказать, что да как, поэтому Чон верным псом возвращается в свою палату и садится на край кровати. В голову вновь возвращаются мысли об его омеге, но их тут же прерывают, заходя в комнату с стуком. — Здравствуйте, — вежливо поздоровался тот. — И Вам здравствуйте, — врач сел возле него и достал какие-то документы из папки. — Мы с Вами просто поговорим, хорошо? Я буду приходить два раза в неделю, понедельник и четверг. Кстати, пришли результаты Ваших анализов, — Мин дал альфе в руки один листок. На нём написано что-то о влияниях кокаина на его организм, все нужные процедуры и ещё много чего непонятного. — Здесь написано про таблетки, — он поворачивает голову в сторону светловолосого и тыкает пальцем на маленькую ровную строку. — Да… Нельзя сразу прекратить принимать кокаин или вообще любые другие наркотики, поэтому мы будем постепенно давать Вам всё меньше и меньше. И конечно, всё это вместе с таблетками, что Вам приписали. Они немного облегчат лечение, но по правде все зависит только от Вас самих. — Да, я знаю. Думаю, что готов сократить дозу кокса в минимальную, — с уверенным заявлением выдаёт Чонгук и смотрит прямо в глаза психотерапевта, а тот не видит в них ни капли сомнения. — Я подумаю над этим, но если Вы… — Давай на «ты», — перебивает его, а потом тут же извиняется. — Хорошо, если ты так сильно хочешь, то можешь попробовать. Не обещаю, что получится, но если скажешь, то мы вернёмся к положенной дозе. Подумай к концу этого дня, потом скажешь медсестре. — Спасибо, — на губах снова лёгкая улыбка, а Юнги лишь заставляет желать лучшего. — Тогда начнём. Я вижу, что тебе нравится небо, не так ли? Ты очень часто смотришь в окно, а все постоянно говорят, что ты не спишь до поздней ночи, — он говорит первое, что пришло в голову, пытаясь расположить альфу к себе. — Ага… Днём оно тоже красиво, но ночью особенно прекрасно. Когда солнце встаёт, то все звёзды исчезают, словно прячутся от этого мира, а на смену им приходит одна большая яркая звезда. Она как будто вытесняет их всех, показывая, что место только для неё одной, а все остальные ничего не значат. Солнце — оно вроде светлое и дарит нам тепло, но мы не замечаем этой другой стороны. С людьми так же… А ночью они опять выходят на небо, рассыпаются тысячами созвездий и сплетаются вместе. Они чувствуют себя спокойно, тихо, может даже уютно, когда находятся не одни. Я где-то слышал, что свет звёзд доходит до нас через сотни, тысячи, а то и миллионы лет. Этой звезды может уже и не быть, но мы всё равно видим её, словно смотрим в прошлое. Она оставила свой след, и мы можем любоваться им даже не задумываясь. Мы можем не замечать её, ведь она — одна из таких же миллиардов остальных. — В твоих словах определённо есть смысл… — Юнги замолчал, ведь впервые сталкивается с таким. За всю свою карьеру он видел абсолютно ненормальных, поехавших на всю голову, просто обезумевших. Их мысли были куда хуже этой, иногда даже заходили за чёрту «бред». Были и нормальные, но они всё равно сдавались и отказывались принимать помощь, даже не пытаясь поговорить. — Да, определённо… У него были такие же глаза, — с внезапной грустью говорит он. — Что? — Юнги вновь растерялся. — Такие, как небо. В них действительно скрывались миллионы звёзд и новых других неисследованных галактик. Но… Они потухли также быстро, как и сам папа. Я ведь могу тебе доверять, да? — в ответ лишь кивок. Омега понимает, что он хочет ему открыться. — Отец он… Был не очень хорошим человеком. Нет, он не пил, не был наркоманом, как я, — хмыкнул он, поднимая голову вверх и смотря в потолок, — просто… Он слишком сильно любил папу и вечно его ревновал. Ссоры продолжались по несколько дней подряд, иногда новые поверх старых, доходило до того, что отец вообще запер папу в комнате и сказал мне никуда не выпускать из неё, разве что только в туалет. Каждый поход в магазин или просто куда-то по делам сопровождался отцом, а заканчивался его криками. Папа никогда не плакал, только все эти галактики в его глазах просто переставали светиться. На это было очень больно смотреть, но я терпел вместе с папой, пытаясь разделить боль, но… Мне не удалось. В один такой день, я просто пришёл домой и увидел отца, у которого было что-то похожее на панику. Его всего трясло, ручьём лились слёзы и он все повторял что это он виноват. Я до сих пор помню его слова: «Чонгук… Мой Чонгукки… Твой папа, он… Его больше нет с нами. Он вскрыл себе вены.» Я даже не был удивлён. Все что я смог, это просто пойти в свою комнату, упасть на кровать и начать беззвучно плакать. Мне тогда было всего одиннадцать лет. Потом отец просто существовал, а не жил. Всё как будто ничего не случилось, только нам двоим не хватало чего-то омежьего в доме. Какой-то теплоты, ласки, заботы, любви? А потом, когда мне стукнуло девятнадцать, то я встретил его. Чонгук неожиданно замолкает и просто смотрит в стену пустым взглядом. Юнги понимает, что это слишком больная тема для него и решает уйти, оставив альфу наедине со своими мыслями. И очень зря…***
Чонгук готов на стену лезть от своей слабости. Он думал, что знал на что идёт, когда просил сократить дозу до минимума сразу же, но глубоко ошибался. Все прежние ломки и рядом не стоят с этой. Ощущения, словно и вовсе никаких наркотиков он не принимал, только медсестра, что стоит в коридоре возле его палаты, говорит об обратном. Он сейчас похож на раскалённый нерв, что вот-вот взорвётся или воспламенится ярким огнём. Эта ломка не похожа на предыдущие. Органы словно выворачивают наружу, кости ломают вдребезги, а по голове нещадно бьют чем-то тяжёлым. Только одна мысль заполняет всё сознание альфы. Он просто хочет принять дозу. Можно просто позвать Юнги и попросить у него, за стеной в нескольких метрах от Гука стоит медсестра, у которой тоже можно попросить маленький пакетик, но нет. Потому что дома ждёт Тэхён с Хеджином, и Чонгук себе обещал.***
Сложно жить без него… Как бы Тэхён это не отрицал, но без него жить действительно сложно. Сложно засыпать не чувствуя тех редких объятий и тихого сопения на ухо. Сложно не ощущать те нежные прикосновения, заменяющие любые слова о извинениях. Нет его рук на талии, нет крепкой груди за спиной, низкого голоса, что бурчит куда-то в шею и коротких поцелуев в висок. Сложно идти домой, зная что тебя никто не ждёт, никто не встретит на пороге и не окутает своим запахом родного и тёплого. Словно в детстве. Воспоминания накатывают с головой полностью и на потресканных губах появляется слабая улыбка. Он даже готов терпеть адские побои и насилие лишь ради этого всего. И плевать на синяки, гематомы, запекшиеся раны и капли крови на постели. Лишь бы тот был рядом и дарил ощущение счастья. То ускользает меж пальцев быстро как вода, словно его никогда и не было. Только вот ощущение, совсем эфемерное, но оно есть. Напоминает о том, что оно всё же было. — О, Тэхён-ши! Наконец-то Вы улыбнулись! — с боку слышится счастливый голос коллеги — Минсу. — А то ходите весь грустный, подумал, что мол случилось что-то. — Нет, Минсу, тебе просто показалось. Просто устал чутка, а так всё нормально, — омега давит улыбку из себя и кладёт руки на свой маленький животик. Он уже чувствует малыша на подсознательном уровне и часто говорит с ним, когда остаётся наедине, чтобы скрасить часы холодного одиночества. — Вам бы альфу найти. Может не так тяжело было бы… — У меня уже есть альфа, — Тэхён улыбается ещё шире, но его глаза начинают предательски блестеть. Без Чонгука всё же сложно…