Эльфийская песнь

Артур с отвращением взглянул на лежащее перед ним обезображенное тело. Он не хотел этого — наоборот, он-то как раз сделал все возможное, чтобы этого не случилось, а вот другие люди всеми силами старались, чтобы это произошло... Так почему он чувствует себя так, будто злодей здесь именно он?! Поисковое заклинание Сарьи оказалось эффективным, и все же проку от него вышло не слишком много... Вампирша довольно уверенно повела отряд в направлении, в котором, по ее словам, должна была находиться та, кого они искали. Этот путь привел их в холмы, местами поросшие лесом, местами голые — место очень дикое, так что вроде бы пока все сходилось. С другой стороны, прошло три дня, а они все продолжали ехать и никого не находили. Могла ли ведьма убежать так далеко от родной деревни? Конечно, да — у нее была на это уйма времени... Однако паладин начал опасаться, что такими темпами его отряд покинет пределы условно контролируемой повстанцами территории и забредет во внутренние области Империи, где местные жители сразу же выдадут их властям. В итоге, на четвертый день пути, они все-таки обнаружили кого-то — вот только это была не ведьма, а отряд храмовников, о присутствии которого Артур и так уже догадывался... Слабым утешением послужило то, что врагов было всего пятеро — трое рыцарей и две жрицы. Но зато все они были верхом и, в отличие от солдат Артура, у каждого из них была своя собственная лошадь. К тому же, едва заметив отряд повстанцев, храмовники тут же повернули к ним. Паладин, все еще надеясь избежать столкновения, приказал своим воинам отступать, но противник продолжил преследование. Весьма возможно, что они просто хотели задать несколько вопросов по поводу ведьмы, которую они разыскивали — но даже если так, как только храмовники увидели бы Сарью, то сразу изменили бы свои намерения, и дело все равно кончилось бы дракой. Внятных объяснений тому, почему он странствует вместе с вампиршей у Артура не было, так что оставалось лишь бежать... Но и надежда оторваться тоже была довольно слабой, потому как у повстанцев на каждой лошади помимо всадника сидел еще и стрелок. Сарья тоже поняла все этого. Обхватив рыцаря за плечи, она приподнялась и яростно зашептала ему в ухо: - Это бессмысленно, сэр Артур! Если не можете победить, то бросьте меня им и уезжайте! - За кого ты меня принимаешь? - огрызнулся паладин. - Бросить даму, которая принесла моему лорду вассальную присягу, взяв меня в свидетели этой клятвы? Каким рыцарем я буду после этого?! - Ну так давайте сражаться! - потребовала вампирша. Терзания Артура, которому не хотелось поднимать руку на священнослужителей, но еще меньше хотелось умирать, были ей явно непонятны. - Те двое наверняка боевые сестры, - рыцарь сделал последнюю попытку переубедить Сарью. - Скольких вы сможете взять на себя? Боевыми сестрами называли жриц, которые обладали способностями боевых аббатис, не имея, однако, столь же высокого статуса. Это могли быть как неопытные послушницы, так и закаленные в боях монахини, которым просто не присваивали звание аббатисы из-за каких-то былых провинностей. Встречались среди боевых сестер и такие, кто были аббатисами ранее, но оказались разжалованы... Словом, хотя Артур понимал, что жриц высокого ранга никогда не послали бы на столь ничтожное задание со столь ничтожным сопровождением, и имел все основания полагать, что те, кто скачут за ними — не аббатисы, а простые сестры — это не давало ему никаких подсказок о том, насколько они окажутся опасны. Даже Сарья понимала это и потому ответила честно: - Одну. Если не справлюсь даже с одной, значит не стою того, чтобы меня защищали... Артур тихо чертыхнулся. Если теперь он не возьмет на себя одного из храмовников, то получится, что это Сарья его защищает... «Рассредоточиться. Спешиться и стрелять», - жестами передал паладин следующим за ним всадникам. Хорошо, если половина из них когда-то служили в Имперской армии, но хоть они-то должны были понять эти сигналы и его нехитрый замысел. В их отряде было семь лошадей, на пяти из которых ехало по два человека, а еще на двух место пассажира занимал тяжелый арбалет. Если бы и повстанцы, и их противники спешились, у одиннадцати воинов и одной вампирши было бы мало шансов против троих храмовников и двоих боевых сестер... Однако если воины Артура разделятся, преследователи не смогут погнаться за всеми сразу — рыцарь хотел, чтобы те из всадников, у кого на хвосте не будет врагов, спустили стрелков на землю. В общем-то, этому плану никак нельзя было помешать. Неприятным сюрпризом для паладина стало лишь то, что сразу три всадника — включая обеих жриц — решили скакать именно за ним... Что ж, тем меньше проблем должно быть у его солдат. Остальные храмовники скорее всего последуют за тяжелыми арбалетчиками, но тех прикроют товарищи — и даже из легкого самострела вполне можно пристрелить лошадь... Но сейчас Артуру следовало не о солдатах своих беспокоиться, а подумать о том, что делать с тремя преследователями на хвосте, которые вот-вот должны были его нагнать. Однако тут Сарья внезапно взяла инициативу на себя: - Я спрыгиваю, сэр... - сообщила она и разжала руки, до того сомкнутые на пояснице рыцаря. - Вы же вроде одну собирались взять... - начал Артур, но вампирша уже не слушала. Соскользнув с коня, она распахнула крылья, грациозно развернулась в воздухе и помчалась навстречу храмовникам. Боевые сестры могли быть невероятно опасны на земле, но из седла били не слишком метко... и все же, Сарья перестраховалась, сотворив единственное заклинание, которое не требовало долгой подготовки — туман. В облаке дыма она промчалась мимо всадников, летя вдоль самой земли, и полоснула когтями сразу двоих лошадей. Те вздыбились и вот-вот должны были сбросить наездников на землю, а вампирша развернулась, ускорилась и набросилась со спины на третью всадницу. Хотя Сарья и не была выдающейся воительницей, она очень быстро умела летать. Что до боевой сестры, та хоть и обладала огромной мощью, но в рукопашном бою ничего не могла противопоставить даже слабому вампиру, В конце концов принцесса сбросила ее с коня и, бухнувшись сверху, продолжила избивать до тех пор, пока монахиня не запросила пощады. Тем временем вторая жрица и рыцарь, оказавшиеся выброшенными из седел, смогли подняться на ноги. Однако сразу помочь атакованной Сарьей сестре у них не получилось — во-первых, прежде, чем упасть с лошади, она успела уже достаточно далеко умчаться вперед. Во-вторых, кони ее товарищей ускакали прочь и не спешили возвращаться. В-третьих, Артур не собирался позволять вампирше сражаться в одиночку и, как только опомнился и понял, в чем состоит план его союзницы, взял дело в свои руки... Первым делом он налетел на не успевшую опомниться боевую сестру и сбил ее на полном скаку. Паладин понимал, что это не самый надежный способ борьбы с таким врагом, и не сомневался, что жрица очень быстро исцелит себя и вернется в бой. Но сейчас нужно было разобраться с более опасным противником. Напасть на спешенного храмовника верхом Артур не мог — ведь это не боевая жрица, а такой же рыцарь, как и он. К тому же, он много раз видел, как храмовники одним ударом рассекают лошадь надвое, заодно оставляя всадника без ног, и слишком любил своего коня, чтобы такое позволить. Потому паладин спешился и дождался, пока его противник встанет в стойку. - Сэр Артур Хайтауэр. - Ампутатор? - переспросил храмовник, поправляя шлем. Похоже, он довольно сильно ударился головой при падении, но вспомнить прозвище Артура все же смог, и тому это польстило. - Я — сэр Тревор Борис из Братства святой Кейтлин. Защищайся, изменник! Братство св. Кейтлин было одним из самых аполитичных храмовничьих орденов и занималось в основном борьбой со злыми колдунами и всякой нечистью. Нельзя было сказать, что кейтлиниты активно поддерживали императора в борьбе в повстанцами — скорее всего, они бы не стали вмешиваться в гражданскую войну так долго, как было бы возможно... Но теперь, когда бой уже начался, для обоих рыцарей это не имело никакого значения. Их подчиненные уже вовсю убивали друг друга, и прекратить это можно было, только добившись победы. Артур, как бы ему ни была неприятна мысль о том, чтобы направить оружие против благородного защитника человечества, никогда не стал бы поддаваться в бою, где его шансы на победу и так были ниже пятидесяти процентов. Практически, эти шансы сводились к тому, что победить раньше, чем противник ударит его хоть один раз... к счастью, он был довольно хорош в этих делах. Увернувшись от меча, Артур сразу же атаковал руку сэра Тревора, однако его клинок соскользнул по латной перчатке. Храмовник, должно быть, был готов к чему-то такому — в конце концов, отсечение кисти было коронным ударом Артура, за который тот и получил свое неприятное прозвище — и сразу же ударил щитом... Но и паладин не впервые сталкивался с тем, что кто-то пытается предугадать его любимый прием. Вместо того, чтобы отскочить, он нагнулся назад и вправо, так что щит прошел в паре сантиметров от его груди, и, схватив меч обеими руками, снова ударил врага в правую руку — но на этот раз выше локтя. Меч разрубил кольчугу и глубоко вошел в предплечье. Тут даже выносливый храмовник взревел от боли и опустил руки... Артур знал, что у него всего пара мгновений — после этого разъяренный кейтлинит вновь набросится на него, и вполне может убить даже ударом кулака. Отпустив рукоять меча, паладин выхватил из-за пояса кинжал и, левой рукой подняв забрало шлема, пронзил храмовнику глаз. Сэр Тревор упал на землю, и Артур смог вздохнуть с облегчением. По идее, такой удар должен был быть смертелен даже для храмовника. Разумеется, он обязательно убедился бы в том, что его враг действительно мертв, но чуть позже, а сейчас... было уже слишком поздно. Перееханная конем боевая жрица, как оказалось, уже поднялась на ноги, и паладин не успел даже вернуть свой меч, как ему пришлось уворачиваться от падающей ему на голову звезды. Боевые жрицы были слишком сильны для простых смертных. От их священного пламени не спасло бы даже благословение сопротивлением, столь любимое храмовниками, ну а Артур был хорош в жреческом искусстве ровно настолько, чтобы залечить небольшие раны. В предыдущем сражении он не продержался против боевой аббатисы и пары минут, а теперь все было намного хуже, ведь из оружия у него был только кинжал. Этот кинжал он, конечно же, метнул в жрицу. И она, конечно же, лениво отмахнулась от столь несерьезной атаки, расплавив кинжал прямо в воздухе... Следом та же участь, несомненно, должна была постигнуть самого Артура. К счастью, как раз в этот момент заработали руны Сарьи... То ли заклинание вампирши получилось в этот раз невероятно мощным, то ли жрица попалась довольно хиленькая, но под грузом ослабляющей магии она рухнула, как подкошенная. Вампирша, шагавшая по направлению к паладину, волоча за волосы вторую боевую сестру, с усмешкой помахала рукой. - Весьма неплохо, - Артур был вынужден со вздохом признать это. - Вы тоже отлично справились, - отозвалась Сарья, и ее усмешка стала вдвое шире. - Одолели храмовника в поединке... я впечатлена. «Черт, это ты только что расправилась с двумя боевыми жрицами, - подумал рыцарь. - Не такая уж ты дурочка, как пытаешься казаться...» - Ну и что будем с ними делать? - поинтересовалась вампирша, бросая свою пленницу на землю рядом с другой жрицей. Сломленные мощью ее заклинания девушки не могли даже оторвать лиц от земли и лежали вниз лицом, сжав зубы от боли и вдыхая носами степную пыль. - Допросим, - ответил Артур. - До сих пор у нас были только догадки — теперь нужно разобраться, что на самом деле происходит... - Отлично! Позвольте я их допрошу... у меня отлично получается! - Еще не хватало, - фыркнул паладин. Сама мысль о том, что кровососка или кто-то из его подчиненных коснется пленных монахинь своими грязными лапами, была ему отвратительна. Даже если это нужно сделать, его ответственность командира состоит в том, чтобы взять грех на себя. - Это же духовные лица как-никак, я не позволю вам воплощать над ними свои садистские фантазии. - Не поняла! - возмутилась Сарья. - Что, и на кормежку я ни одну из них не получу?! - В мире полно баб. Поймайте себе кого-нибудь еще. - Знала бы, не старалась так их живьем захватывать... - пробурчала вампирша, однако решению Артура все же подчинилась. - Надеюсь ваш «допрос» не будет вежливой беседой в стиле «Преподобная мать, расскажите нам пожалуйста, где искать ведьму»? - едко поинтересовалась она напоследок. - Нам нужны достоверные сведения. - Не беспокойтесь, - сухо ответил рыцарь. - Я добуду всю необходимую информацию. Для допроса Артур выбрал ту из сестер, что была избита Сарьей, надеясь, что она окажется более сговорчивой. Однако даже побитая и измученная дьявольской магией, боевая жрица все еще могла испепелить паладина за пару секунд, потому, чтобы спокойно поговорить с ней, Артуру пришлось связать девушке как руки, так и ноги, да еще и затянуть петлю на шее. После этого паладин оттащил пленницу в сторону от солдат и Сарьи и присел на небольшом бугорке, посадив монахиню перед собой. Та, похоже, тоже осознала, что допрашивающий боится ее сильнее, чем она его, и заметно осмелела, стоило им оказаться подальше от вампирши. - Меня зовут сэр Артур Хайтауэр, - представился паладин. - А вас? Жрица несколько секунд помолчала, сверля его презрительным взглядом, однако затем все же решила ответить: - Сестра Елисавета, Альдарамский монастырь, Орден святой Кейтлин. - Сестра, мы преследуем ту же ведьму, что и вы, - честно сказал ей Артур. - Мне нужно узнать все, что вы успели о ней выяснить. - Серьезно? После того как вы напали на представителей Священного Ордена и убили троих храмовников, вы пытаетесь изображать из себя инквизитора? - Сестра, идет война, - твердо ответил рыцарь. - Мы можем быть преступниками в глазах Империи, но я полагаю, что есть вещи, в которых все нормальные люди могут согласиться — например, в том, что с темной магией нужно бороться. - Разве? - у пленницы откуда-то нашлись силы для сарказма, который вылился в жутковатое выражение на ее расцарапанном лице. - А мне показалось, что вы путешествуете вместе с темной колдуньей... Откуда мне знать, быть может вы хотите заполучить в свою банду еще одну ведьму? На это Артуру возразить было нечего. Как ни крути, а цивилизованной беседы не получалось, так что пришлось перейти к угрозам. - Я должен знать, что происходит, - сурово сказал он. - Мы обнаружили на телах ваших братьев по ордену чудовищные раны, нанесенные не нами... Мне нужно знать их происхождение, чтобы защитить своих солдат — и если придется, я буду вас пытать. Если вы все равно не сознаетесь, то я буду пытать и вашу сестру тоже... но я прошу вас не заставлять меня это делать. Когда речь зашла о второй жрице, Елисавета несколько смягчилась. - Хорошо я скажу вам, если пообещаете отпустить нас с сестрой Еленой. - Я не могу, - честно ответил Артур. Вынудили их или нет, но они убили троих храмовников-кейтлинитов. Если об этом станет известно, на повстанцев ополчатся силы куда более могущественные, чем армия Августа. Что еще хуже, Братство святой Кейтлин так любят в народе... А значит, секрет этой битвы должен быть похоронен здесь же — пятеро храмовников погибли во время охоты на ведьму. Так будет лучше для всех... Конечно, ему не стоило говорить об этом сестре Елисавете. Но и заставить себя дать монахине ложное обещание Артур не смог. - Значит, вы все равно вас убьете? - спросила жрица, и паладин кивнул. - Даже если мы поклянемся, что никому ничего не расскажем? - теперь, узнав об ожидающей ее участи, боевая сестра уже не казалась такой самоуверенной... Артур с радостью отпустил бы ее под честное слово, но не мог этого сделать. Вот он не сумел выманить у нее признание ложной клятвой, но что если она сама окажется менее принципиальной и обманет его ради спасения своей жизни? Ему нельзя даже предложить ей остаться в плену до конца войны — потому как первый долг пленного — сбежать, а если она сбежит и расскажет обо всем хотя бы в одной деревне, последствия будут катастрофическими... - Нет, сестра... боюсь, для вас остается только смерть. Но эта смерть может быть чистой и безболезненной... - Да будьте вы прокляты! - прорыдала монахиня. - Раз так, я ничего вам не скажу! Посмотрим, насколько низко вы сможете пасть... Ни один суд, ни на земле, ни на небе, не оправдает вас за пытки над священнослужителями! И тогда Артуру пришлось ее пытать, а она все терпела и терпела — явно назло ему... Ну а он был хорош в своем деле. И, несмотря на отвращение к тому что он делал, и к самому себе, он был безжалостен — тем более, что в тридцати метрах от него умирал от ран рядовой Грегор, пострадавший в схватке с храмовниками... Жалеть ее после этого было бы непорядочно по отношению к собственным подчиненным, которые честно исполнили свой долг, хотя наверняка испытывали те же сомнения и трепет перед небесной карой, что и сам паладин. Теперь Артуру тоже пришлось выполнить свой долг, и он сделал это на совесть, даже не имея при себе никаких инструментов. Разумеется, в конце концов сестра Елисавета во всем призналась — то ли для того, чтобы спасти другую монахиню, то ли потому что действительно не вытерпела пыток. Она все рассказала перед тем, как умереть... Когда Артур вернулся к своим, Сарья смерила его недовольным взглядом. То ли ему показалось, то ли теперь даже эта вампирша его презирает... - Ну, и почему вырывать им ногти и перебивать голени можно, а держать в рабстве и пить кровь — нельзя? - поинтересовалась клыкастая бестия. - Заткнись, - огрызнулся паладин с такой горечью, что Сарья и правда заткнулась. Артур поднял с земли тяжелый меч одного из храмовников и одним ударом отсек сестре Елене, все еще обездвиженной вампирским заклинанием, голову. - Тела зарыть, навалить камней и поставить надгробие, - бросил рыцарь солдатам. - «Братья и сестры Ордена святой Кейтлин погибли, охотясь на ведьму-оборотня.» Подробности не разглашать даже в пределах своих отрядов. Если об этом узнают — мы покойники. Солдаты согласно закивали — последняя мысль уже и им успела прийти в головы. - Вы что-то узнали, сэр Артур? - вампирша бросилась вслед за паладином. - Что еще за «ведьма-оборотень»? - Я сказал вам заткнуться! - рявкнул рыцарь, обернувшись. Сарья захлопала ресницами, не понимая, чем она, собственно, провинилась... Артуру же не было дела до ее оскорбленных чувств — ему еще предстояло принять последнюю исповедь у Грегора. Но и не эта обязанность занимала его мысли, а слова сестры Елисаветы. Конечно, она была права — за то, что он совершил, ему не будет прощения ни в этой жизни, ни в следующей... Но все же, он не погубил свою душу за просто так. Теперь, когда он знает все, он сможет уберечь своих солдат и исполнить командирский приказ, избавив крестьян от нападений. С тем, что он нехороший человек, он смирился уже давно. По крайней мере, он все еще остается хорошим солдатом... Конечно, ему придется поделиться добытой информацией с Сарьей и остальными — но чуть позже. А сейчас ему нужно вымыть руки.

***

Хотя Ариадна Милонас родилась в обедневшей рыцарской семье, ей все же повезло выйти замуж за барона Джюнерабле — состоятельного и уважаемого дворянина. От этого союза родилась ее старшая дочь Феврония. Казалось, будущее леди Ариадны обеспечено, и она сможет, к тому же, позаботиться о своих родственниках, столь же многочисленных, сколь и бедных... Но тут начались Священные Походы. Хотя они и назывались так, на самом деле обе стороны вели войну как на неприятельской территории, так и на своей. Подобно множеству других городов, крепостей и селений, имение барона подверглось нападению партизан-зверолюдей. Сам господин Джюнерабеле был убит, а его молодая жена — похищена и изнасилована оборотнем... В конечном счете подоспевшая кавалерия ее спасла — она не была ни убита, ни уведена в рабство, но ее жизнь оказалась полностью разрушена. Как будто мало было гибели мужа и потери высокого положения — с той самой ночи она понесла ребенка... Такие вещи случались нередко, и многим из жительниц Империи повезло куда меньше, чем Ариадне — точно так же, как имперские солдаты насиловали и порабощали их женщин, зверолюди охотно брали человеческих пленниц — как воительниц и жриц, так и простых крестьянок. Немногие из этих несчастных дожили до конца войны... Не в последнюю очередь потому эту войну и назвали Священными походами — возмездие имперской армии, каким бы жестоким оно ни было, навряд ли могло сравниться со всеми зверствами, что творили их враги, недаром звавшиеся зверолюдьми. Изнурительная работа днем и ужасные групповые изнасилования по ночам, иногда вовсе без перерывов на сон — вот что ждало любую женщину, которой не посчастливилось быть угнанной в рабство дикарями... В тех случаях, когда имперским солдатам удавалось найти таких пленниц живыми, это были повредившиеся умом, бубнящие себе под нос и неспособные отличить человека от нелюдя женщины, которых убивали из жалости вместе со всеми ублюдками, что они успели породить. Но с Ариадной случай был особый — во-первых ее смогли спасти почти сразу, и, несмотря на тяжелую травму, можно было сказать, что она осталась в здравом уме. Во-вторых, семья не позволила ей избавиться от ребенка — ведь он мог бы быть и не от оборотня, а от ее мужа-барона. И, если бы родился сын, он бы унаследовал все владения и состояние отца... А в противном случае все это, за исключением небольшого приданного для Февронии, досталось бы младшему брату барона, а Ариадна получила бы жалкое вдовье содержание — не говоря уж о ее родственниках, которым не досталось бы вовсе ничего... Словом, ее заставили оставить этого ребенка. Девять месяцев спустя у баронессы родилась девочка, которую назвали Лианой. К счастью, в ее внешности и поведении не было заметно никаких отклонений — она казалась нормальным человеческим ребенком. Ну а к сожалению, прав на наследство у нее было не больше, чем у ее старшей сестры... Семья Ариадны осталась с носом — и сразу же утратила к ней всякий интерес. Что до деверя, то он, хотя и относился к молодой вдове со всем возможным уважением, не слишком-то был рад постоянному соседству с ней — не в последнюю очередь потому, что Ариадна вела себя довольно странно, частенько говорила сама с собой или с громким визгом шарахалась от рабынь-дикарок, поднимая на уши весь дом. Это и неприятные слухи вокруг происхождения Лианы привело к тому, что Ариадну с дочерьми настоятельно попросили пожить в какой-нибудь деревне. Надо отдать должное деверю — он построил им дом и ежегодно высылал деньги, но на том и все. Никто из родни не приезжал навестить изгнанниц, и у них не было даже слуг — дабы некому было судачить о странных родственниках барона... Когда с ее семьей произошли все эти ужасные события, Февронии было три года. В итоге, она выросла уже в деревне, не зная роскоши и подобающего ее происхождению воспитания. Ее мать с большой неохотой бралась за какую-либо грязную работу так что стоило девочке немного подрасти, как все управление хозяйством было переложено на ее маленькие плечи... Все же, нельзя сказать, что мама не любила Февронию или не старалась облегчить ей жизнь — она просто не привыкла пачкать руки. Зато она научила дочку пасти овец «ленивым методом» при помощи арфы — утром нужно было выпустить овец из хлева, а вечером сыграть на арфе волшебную мелодию, и овцы сразу же возвращались — так можно было не ходить за ними весь день. Недостаток метода состоял в том, что иногда на стадо могли напасть волки... В итоге Февронии пришлось улучшить изобретение своей матери, придумав еще одну мелодию, которая отгоняла диких зверей, отправляя их охотиться в другое место. Несколько раз за день, в перерывах между работой на поле, девочка играла на арфе — и вечером овцы возвращалось в целости. В результате такого воспитания, Феврония выросла девушкой ответственной, но грубой и негостеприимной. Обществу ровесниц она предпочитала общество своего музыкального инструмента, и ухажеров у нее тоже почти не было. А когда ей было пятнадцать, умерла ее мать, и девушка вовсе оставила надежду выйти замуж ради заботы о подрастающей сестре... К этому, в основном, сводилась вся информация, которую храмовникам удалось собрать о своей главной подозреваемой — следует признать, что они провели грандиозное расследование, разворошив немало старых тайн. Обо всем этом знал теперь и Артур... однако у истории была и вторая часть, о которой охотники на ведьм могли лишь догадываться. Лиана была совсем не похожа на свою старшую сестру — живая и веселая, она охотно играла с деревенскими детьми, ненавидела уборку и любую работу, требующую аккуратности. Ей легче было самой походить за стадом, чем учить ноты для волшебной арфы... Неудивительно, что с Февронией они не слишком-то ладили. И все же, бросить двенадцатилетнюю сестру после смерти матери Феврония не смогла. В конце концов, они с Лианой научились уживаться вместе — старшая сестра работала дома и в поле, а младшая присматривала за стадом и иногда охотилась. В одном лишь они никак не могли сойтись — кому из них первой выходить замуж. Если бы Феврония нашла себе мужика побогаче, то могла бы взять Лиану жить к себе, а если бы Лиана перестала сидеть на шее у старшей сестры, то избавила бы ту от кучи забот. Однако ни одна из девушек замуж не собиралась, и они постоянно скандалили по этому поводу... Так прошло шесть лет. Лиане было теперь восемнадцать, Февронии — двадцать один. В деревне сестер начали уже называть «старыми девами». Все подружки Лианы повыходили замуж, и она стала проводить все больше времени дома, как и ее сестра. И вот, в один из дней, когда Феврония работала на поле, а ее ленивая сестра наслаждалась послеобеденным сном, мимо фермы проходила банда чужаков. То ли разбойники, то ли повстанцы — теперь уже никто не скажет, кем они были на самом деле — но выглядели они, как толпа грязных вооруженных мужиков. Завидев Февронию, в одиночестве собирающую с грядок брассику, они разом остановились. Надо сказать, что по деревенским меркам девушка была весьма привлекательна — если бы не ее замкнутость и скверный характер ее матери, перессорившейся со всеми в деревне, ее давно бы с руками оторвали... - Эй, красавица, тебе помочь? - спросил один из бандитов. - Не нужно, - отозвалась Феврония, которая сразу сообразила, к чему дело идет, и начала искать пути к бегству. С помощью арфы она могла призвать на свою защиту практически любое создание, но арфа стояла у крыльца, на другом конце поля — да и животному потребуется время, чтобы прийти... Девушка попыталась начать отступать так, чтобы это не бросалось в глаза, но у нее не получилось. - Эй, а ну постой-ка! - один из мужчин в два счета нагнал Февронию и схватил ее за плечи. - Не поделишься с нами своими фруктами? - Брассика — это овощ... - пролепетала девушка. - Овощ, говоришь? А что насчет твоих дынек? - он схватил девушку за грудь, и товарищи заржали над его шуткой. - Дыня — тоже овощ... - Феврония, хотя и жила отшельницей, вполне представляла, как устроен мир. Если она попытается сопротивляться, ее все равно изнасилуют, а потом еще и убьют к тому же — и, чего доброго, заглянут в дом и найдут там Лиану. Но если она будет делать все, что ей говорят, возможно, что бандиты, наигравшись вдоволь, просто бросят ее... а потом она доберется до арфы и натравит на них такую волчью стаю, каких в этих краях еще не видывали! Словом, вместо того, чтобы нарываться, девушка решила потерпеть, а потом отомстить. - Ну-ка, посмотрим, что у нас здесь! - с этими словами разбойник разорвал на девушке рубашку и ее «дыньки» вывалились наружу. - Ого, вот это урожай! - восхитился кто-то из бандитов. - А теперь, красавица, если хочешь спасти свои дыньки, тебе придется быть очень хорошей девочкой, - к горлу Февронии приставили нож - А иначе мы отрежем их и унесем с собой! - Что... я должна делать? - надломленным голосом спросила девушка. - Становись на колени и раздевайся! - потребовал один из разбойников. - К черту это! - отозвался тот, что держал Февронию. - У меня уже встал. Задери юбку и нагнись! «Вот так вот... просто?» - пронеслось в голове у девушки. Непростая жизнь одинокой фермерши подготовила ее ко многим неприятностям, но не к такому... Феврония внезапно пожалела о том, что не послушалась сестру и не вышла замуж. Навряд ли муж смог бы защитить ее от такой толпы бандитов, но быть может, было бы не так обидно, как сейчас... - Чего встала столбом? - обнаженной шеи снова коснулся нож. - Не надо, я все сделаю... - сквозь слезы выдавила из себя Феврония. Никакого сочувствия ее страдания не вызвали — напротив, ее грубо толкнули в спину. - Ну так давай! Молясь лишь о том, что бы у Лианы хватило мозгов не высовываться из дома, Феврония нагнулась. Пара грубых ладоней легла на ее ягодицы, а спереди другой бандит уже спустил штаны и совал ей в лицо свой отвратительный орган... И тут он улетел. В смысле, бандит. В поле зрения Февронии появилось что-то черное и лохматое, что именно — она не успела понять, потому что стоявший сзади разбойник резко оттолкнул девушку от себя, и она упала лицом в грядку с брассикой... Сверху раздавались крики и лязг оружия, потом снова крики... Феврония лежала на земле, не смея даже поднять головы. Наконец все стихло, и она вздохнула было с облегчением, но тут ее подняли и куда-то потащили. Девушка вся сжалась и зажмурилась... У того, кто нес ее, была шкура с грубым колючим ворсом, и Феврония поняла, что это — чудовище, которое напало на бандитов. Уж насколько она была специалисткой по разным монстрам, все равно не могла вспомнить никого похожего... Это не могла быть мантикора или адская гончая — потому как они передвигаются на четырех лапах, а зверь нес девушку, держа ее передними конечностями. Это не мог быть и огр — ведь у тех нет щетины на шкуре. Это могла бы быть исполинская обезьяна или дикий орог, но об обоих чудовищах молодая крестьянка знала лишь то, что они существуют, и вряд ли отличила бы одного от другого... Но как кто-то из них мог здесь оказаться? Нет, что важнее — кто из них ест людей, а кто нет? Все эти невозможные варианты промчались в сознании бедной девушки, а затем она вдруг почувствовала, что ее опустили на кровать — ее собственную кровать, в ее доме. Феврония начала понимать, что что-то не так... Она решилась открыть глаза и оглядеться. Чудовище стояло посередь комнаты и, вроде бы, пока не собиралось ее есть. Присмотревшись получше, девушка поняла, что это оборотень — отдаленно напоминающий волка зверь с куда более развитыми конечностями, передвигающийся на задних лапах и имеющий на передних по пять пальцев, что позволяет ему пользоваться некоторыми видами орудий труда и даже оружием... Феврония вздохнула с облегчением, осознав, что столкнулась с представителем дикой и враждебной, но все же разумной расы. И только тут она поняла, что именно казалось ей странным — а точнее, что именно удивляло своим отсутствием. Нигде не было видно ее вопящей от страха младшей сестры. - Что с моей сестрой? - ни на шутку перепугавшись за Лиану, Феврония решилась подать голос. Сейчас она наконец узнает, как настроено это создание... Однако оборотень лишь обернулся на голос и уставился на девушку. Его морда была сантиметрах в тридцати от ее лица, и она не удержалась от того, чтобы начать рассматривать ее — ведь, судя по всему, отвечать на ее вопрос никто все равно не собирался... Когда испуг Февронии немного прошел, она пришла к выводу, что зверь выглядит скорее усталым, чем враждебным — похоже, схватка с разбойниками утомила его. Оборотень тяжело дышал, а его глаза казались напуганными и... знакомыми? Совершенно внезапно и без какой-либо цепочки логических рассуждений Феврония вдруг осознала, на ЧТО именно она смотрит. Это была ее сестра... пусть и покрытая шерстью, и со страшной клыкастой мордой, но ее телосложение, глаза и две копны темных волос, из под которых не было видно ушей — все это принадлежало Лиане. Феврония взвизгнула — хотя, казалось бы, визжать ей нужно было начинать намного раньше — и зверь отпрянул. Поджав хвост и опустившись на четыре лапы он отбежал в другой конец комнаты и попытался забиться под кровать Лианы — ну, то есть, под свою. И эта привычка тоже выдавала в чудовище сестру — в детстве она частенько так делала, когда обижалась. - Лиана? - Феврония поднялась на ноги и позвала сестру. Под кроватью оборотень не поместился — точнее, туда пролезла только морда, а плечи застряли — и теперь оттуда доносилось тоскливое урчание. Девушка опустилась на пол рядом со зверем и погладила того по загривку. Тот продолжал скулить. Феврония вздохнула и обняла сестру, прижавшись щекой к ее шерсти. Она понятия не имела, что происходит — оборотни в Междуречье не водились, и девушка узнала его лишь по описанию из книжек, которые она сама выменивала у путников в обмен на пироги и овечий сыр. У матери разговоры о прошлом и любых животных были под запретом, и теперь девушка начала догадываться, почему — хотя у нее все еще оставалось много вопросов. Но главное она уже поняла — Лиана, должно быть, сама не осознавала, что стала зверем, пока сестра ее не испугалась, а когда поняла, перепугалась тоже. - Лиана, иди сюда, - возможно, нормальная девушка не стала бы так активно приставать к оборотню, но Феврония нормальной девушкой не была. Конечно, сначала она была шокирована тем, что ее похитил монстр, который еще и оказался в итоге ее родной сестрой — или, возможно, не родной, что в итоге шокировало куда больше — но сам по себе факт встречи с оборотнем Февронию не пугал. Она и раньше призывала при помощи арфы диковинных тварей, которые, не будь они связаны магией, считались бы куда более дикими и опасными, чем какой-то там оборотень — и гладила их, и играла с ними. - Вылезай, пожалуйста, - девушка сделала еще одну попытку выманить сестру, и на этот раз та послушалась. Из под кровати показалась голова — и у нее была не волчья морда, а обычное лицо Лианы. Шерсть с остальных частей ее тела тоже начала выпадать... - Лиана... - Феврония с облегчением вздохнула и прижала сестру к груди. Теперь было самое время разрыдаться, как положено нормальной девушке... Но в этот момент она вдруг вспомнила, что у нее на поле все еще остаются десять, а то и пятнадцать разбойников — скорее всего, зверски убитых, иначе непонятно, как еще Лиане удалось бы ее отбить — и взяла себя в руки. - Нужно спрятать трупы... Посиди здесь, хорошо? - Эй! - Лиана сжала плечи сестры с неожиданной силой, и та разом вспомнила о грубой хватке, в которой ей сегодня довелось побывать. - Стой. Феврония посмотрела на сестру сверху вниз — в глазах у той не было ни слезинки, как и у самой Февронии. Надо сказать, пока Лиана была волком, ее взгляд и то был менее грозным, чем сейчас. - Что я такое? - вопросила девушка. - Не знаю... - вздохнула Феврония. - Врешь, - из уст старшей сестры Лиана не поверила бы даже тому, что небо голубое — отчасти в этом была вина и самой Февронии, которая в детстве была той еще обманщицей. - Мама что-то рассказывала тебе? - Нет... - покойной матери они обе верили еще меньше, чем друг другу. Все детство она что-то скрывала, и это было очевидно даже для маленькой девочки, какой была тогда Лиана — вероятно, именно это и помогло ей теперь поверить словам Февронии. - Черт... - выругалась младшая сестра, разжимая объятия. Феврония ударила ее по губам — чисто инстинктивно. Пожалуй, ей стоит отучаться от этой привычки — ведь если Лиана однажды решит дать сдачи, она может потом и не встать... Девушка поспешила погладить сестру за ушком — удивительно, но та еще с детства любила, когда с ней так делали. Феврония стала припоминать и другие странные привычки Лианы, по которым она могла бы догадаться обо всем и раньше, если бы ей вообще пришла безумная мысль, что ее сестра может быть оборотнем... - Нужно спрятать трупы, - произнесла она, отсекая эти мысли. Не до того сейчас. - Черт... - снова выругалась Лиана, и на этот раз развила свою мысль. - Что мы за семейка такая? Вместо того, чтобы обняться и прорыдать до вечера, как нормальные девчонки, думаем, как бы трупы спрятать... - Порыдать успеем, - отозвалась Феврония, поднимаясь на ноги. - Сиди здесь и жди меня, хорошо? - Эй! - снова остановила ее младшая сестра, поворачиваясь к сундуку с платьями и начиная копаться там в поисках одежды на замену изорванным лохмотьям, оставшимся на ней после превращения в зверя и обратно. - Я тебе помогу. - Да? А если ты обернешься волком посередь поля, как мы объясним это людям? - Ну а если люди увидят, как ты закапываешь тринадцать растерзанных покойников, тогда что? - весьма разумно возразила Лиана. - Скажу, что их убило чудище, которое убежало в лес, - не моргнув и глазом ответила Феврония. - Кстати, нужно будет первым делом стереть твои следы, ведущие к дому... У тебя на лапах — на ногах, то есть — осталась кровь? Она нагнулась, присматриваясь к ступням сестры. - Я, вообще-то, вытираю ноги, когда в дом вхожу! - отозвалась Лиана. То была неуклюжая попытка пошутить — Феврония в свое время потратила немало сил, вдалбливая в сестру эту полезную привычку. Но сейчас она не оценила юмора. - Значит на коврике, - открыв дверь, старшая сестра внимательно осмотрела коврик для ног и затем швырнула его младшей. - Сожги его. И шерсть с пола собери. Из дома ни ногой. - Эй! - крикнула Лиана ей в спину. - Ты ведь не побежишь за помощью в деревню? «Помогите, моя сестра превратилась в монстра!», - передразнила она. Феврония лишь вздохнула. Как Лиана и сказала, семейка у них была та еще... Лиана на полном серьезе считала ее бессердечной сволочью, способной сдать младшую сестру крестьянам ради собственной безопасности... и поспорить Феврония не могла, потому что примерно такой она и была. Мысль предать Лиану пока еще не приходила ей в голову — но лишь потому, что она была слишком шокирована всем произошедшим. И к тому же... даже несмотря на их нелюбовь друг к другу, Лиана не раздумывая бросилась на помощь, когда увидела, что собираются учинить над ней бандиты. Они единственные родные люди друг для друга, и хотя Феврония считала, что не любит сестру, правда была в том, что она не любила никого, кроме сестры. - Я тебя не брошу, - пообещала она, не поворачиваясь к Лиане лицом. - Пусть даже и пожалею об этом... А пожалеть ей действительно пришлось. Впрочем, с тем, чтобы закопать тела разбойников, проблем не возникло. Часть поля была как раз подготовлена для посева люцерны, земля была рыхлая, ферма их стояла на отшибе, бандиты были явно не местными, и никто так никогда и не пришел их разыскивать... Через пару недель сестры смогли несколько расслабиться, и совершенно напрасно — ведь проснувшийся в Лиане зверь не собирался засыпать обратно. Следующей его жертвой стали два молодых парня, повадившиеся на поле к сестрам воровать шпинат — больше никто в деревне его не выращивал, и Феврония выменивала на него у крестьян неплохие вещи. Ребята, видимо, тоже решили подзаработать... Лиана погналась за ними и, нагнав, разорвала на куски. Феврония, которая была на другом конце поля, даже ничего не успела поделать... Не то, чтобы она испугалась за свою безопасность — оборотень безропотно позволил забрать себя в дом и спокойно выслушал все причитания сестры. Что пугало — так это то, что у Лианы, похоже, вошло в привычку убивать людей. Когда она превратилась обратно, в ее глазах не было ни слез, ни каких-либо намеков на раскаяние. - Так получилось... Не сдержалась, - пожала плечами она. - Месяц не выходишь из дома! - рявкнула Феврония и вышла на крыльцо, хлопнув дверью. Ей было наплевать на то, что Лиана — опасный зверь, способный запросто вырваться, если пожелает. Конечно же, ей было наплевать и на убитых горе-грабителей... Что по-настоящему бесило ее, так это то, что мать всю жизнь скрывала правду и в итоге померла, ничего так и не объяснив. Как, спрашивается, Феврония должна была предотвратить это, если не знала, что предотвращать? Не похоже было, что метаморфозы Лианы связаны с фазами луны или ранением, как то описывалось в книгах — скорее, дело было в неконтролируемом гневе. Но как сделать, чтобы восемнадцатилетняя деваха ни на кого не злилась? Получается, она так и будет людей потрошить, пока не повзрослеет и не поумнеет? В любом случае, как бы сильно Феврония ни сердилась, у нее снова не было времени на эмоции — нужно было подумать о сокрытии нового преступления Лианы. На этот раз обычным закапыванием проблемы не решить — парни были из деревни, и их будут искать, пока не найдут тела, либо виновника их исчезновения... Феврония села за арфу, размышляя о том, какого бы подходящего монстра ей вызвать, что прикрыть злодейства сестры. Дверь дома приоткрылась и из-за нее высунулась Лиана — она явно хотела убедиться, что уж на этот-то раз сестра точно побежала рассказывать про нее в деревне... Феврония запустила в нее башмаком. - Сидеть! - прикрикнула она. - Чтоб носа твоего во дворе не было! Что удивительно, Лиана послушно скрылась — и Феврония вновь потянулась к струнам. Это должен был быть грифон. В книгах говорилось, что когти этого чудовища наносят самые ужасные раны — уж они-то смогут затмить даже то изуверство, что сотворила Лиана... Беда была лишь в том, что мелодия для вызова грифона была ею придумана, но ни разу не испытана. Неизвестно было, сколько времени пройдет прежде, чем чудо-птица откликнется на зов... И все же, Феврония выбрала именно грифона. Об этом выборе ей тоже пришлось пожалеть... Тела парней обнаружили тем же вечером — чтобы не наделать лишних улик, Феврония не стала их трогать и оставила, как они были, а на все вопросы отвечала, что ничего не видела и не слышала. Конечно же, крестьяне первым делом решили, что это было нападение хищника и устроили облаву — вот тут бы и появиться грифону, но он все никак не хотел прилетать. Пролазив три дня по окрестным лесам и не найдя никого страшнее дикой гончей, крестьяне начали шептаться о колдовстве. В общем-то, в деревне любую проблему, которую нельзя было объяснить нападением зверей или Божьим гневом, пытались объяснить колдовством. Обычно это оставалось без последствий — проблема либо исчезала сама собой, либо ей находилось разумное объяснение. Но два истерзанных трупа исчезнуть сами собой никак не могли... Когда грифон же все-таки появился, это не слишком помогло — проклятая птица охотилась так искусно, что уносила овец и коз быстрее, чем кто-либо успевал ее заметить. В итоге, деревенские забеспокоились еще сильнее... Феврония даже хотела сама сообщить о грифоне — дескать, видела, как он напал на ее стадо — но потом сочла, что это будет слишком подозрительно... И тогда она решилась натравить монстра на людей. Но и тут все пошло наперекосяк. Молодая чародейка не могла полностью контролировать птицу и ее инстинкты — лишь приказывать ему, куда лететь. В итоге, вместо того, чтобы просто обратить группу охотников в бегство, это чудо-юдо растерзало их всех до единого. Феврония кляла себя за свою ошибку — ей стоило бы ограничиться призывом обыкновенного тигра... Но грифон был уже здесь, и лететь домой не собирался — похоже, деревенский скот пришелся ему по вкусу. Если бы она призвала тигра теперь, эта тварюга и тигра бы слопала! Между тем, крестьяне все громче говорили о появлении ведьмы, и кто-то из них показал, что видел, как Феврония читала книжку! Эти обвинения можно было бы попытаться опровергнуть, но девушка понимала, что в любом случае ведет себя очень подозрительно... Она вся была как на иголках. Одно дело — плевать на жизни жертв, загубленных кем-то другим, и другое — подстроить убийство самой. Февронии начали сниться кошмары, в которых ее разоблачали и бросали на растерзание волкам, грифонам, а иногда даже Лиане. И то, что девушка делила комнату с самым настоящим хищником, тоже не способствовало ее спокойному сну... В итоге, она решила сбежать, не дожидаясь факельного шествия к порогу ее дома. Прихватив самые необходимые вещи — в числе которых была и мамина арфа — они с сестрой под покровом ночи покинули деревню. Бежать с громоздкой арфой было непросто, но первое время их никто особо и не преследовал. К сожалению, податься им было некуда... Добравшись до холмов, девушки решили было, что они в безопасности, и остановились... Пару недель все было в порядке. А потом нагрянули храмовники. Непонятно, каким образом они выследили девушек. Быть может, воспользовались каким-то волшебным средством, а быть может просто бродили по округе и заметили дымок от костра... Так или иначе, но они появились, и знали они гораздо больше, чем должны были — в том числе, им было известно и о происхождении Лианы. Пришлось сражаться — и Лиана, приняв звериную форму, очень неплохо справлялась, пока ее не отогнали священным пламенем боевые сестры. Что до Февронии, та отсиживалась в кустах и смогла лишь призвать на помощь сестре несколько бродивших неподалеку диких гончих. В итоге, это выглядело, как стая псов под предводительством оборотня... Храмовники зарубили гончих и отогнали Лиану, но и сами слишком сильно пострадали, чтобы ее преследовать. Однако сомнений в том, что они продолжат охоту — и в следующий раз подготовятся куда лучше — не оставалось... Феврония сидела на берегу небольшого озерца и печально наблюдала за купающейся сестрой... Она уже поняла, что им придется расстаться. Дело шло к развязке, и вдвоем, да еще и с арфой, им от конных преследователей никак не удрать... А вот в одиночку у оборотня будут шансы. Стало быть, она и ее арфа — лишние... Лиана вышла из воды. На ее прекрасном теле не осталось и следа порезов или синяков — хотя после стычки с храмовниками она выглядела сначала основательно побитой — а некоторые части этого тела были столь совершенны, что могли вызывать только лишь восхищение у мужчин и зависть у женщин. «Одни у нас были родители или разные, но она явно унаследовала все лучшее...» - совершенно не к месту подумала Феврония. Сама она могла похвастаться весьма миловидным личиком — но и только. Ее фигура была сформирована тяжелой крестьянской работой — невысокий рост, избыточная мускулатура на руках и совершенно лишний с точки зрения благородных дам жирок на боках. Лиана же была миниатюрна, но при этом красива, словно статуя языческой богини. Если бы те негодяи, с которых начались все их неприятности, увидели бы сестер рядом, то на Февронию точно не позарились бы... - Хватит пялиться на мои сиськи, содомитка чертова, - проворчала Лиана, натягивая юбку. - Мужика себе найди. - Ага... - грустно отозвалась Феврония. Найти мужика ей теперь не светило, разве что палач отымеет перед казнью... - Давай бросим арфу, а тебя я потащу на себе, - предложила Лиана, которой тоже не слишком-то нравилась идея убежать, бросив сестру. - Без арфы я только обузой тебе буду... К тому же, насколько можно судить, среди моих предков нет зверолюдей. Если будешь одна, они скорее тебя примут... - Что за слова такие заумные... - проворчала младшая сестра, которая не особо увлекалась чтением. - «Насколько можно судить»... Так и скажи — хрен его знает, с кем спала наша мама! - Ага... - согласилась Феврония. - Беги уже. Я остаюсь. - Сестра... - Лиана вдруг замялась. Проявление нежности было ей не свойственно, но она почувствовала, что должна хоть что-то сказать. - Ты это... не вздумай помереть здесь! - Конечно нет. Я вызову самых жутких зверей и всех перебью, - соврала Феврония, чтобы поскорее прервать этот неловкий момент. - Если справлюсь с храмовниками, больше за мной уже никого не пошлют... Быть может, я даже стану местной достопримечательностью. «Горная ведьма, повелевающая зверьем». Да мало ли таких... Тыквенную Кейлу вон тридцать лет поймать не могли, хотя она летала по столице каждый Хэллоуин! - Ага, - улыбнулась Лиана. Купилась она на этот блеф или нет, но по крайней мере успокоила немного совесть. - Ну, я пошла... Не пропадай. - Не обращайся раньше времени! - крикнула старшая сестра ей вслед. - Чем меньше народу тебя увидят, тем лучше. Лиана, конечно же, не послушала — уже шагов через пятьдесят она обернулась волком и помчалась прочь с удвоенной скоростью. - Я люблю тебя, сестренка... - прошептала Феврония, когда сестра была уже слишком далеко, чтобы ее услышать, и наконец позволила себе разрыдаться. Не будет, конечно, никакой горной ведьмы... Звери могут быть опасны для крестьян, но как только храмовники поймут, что бороться надо не со зверьем, а с чародейкой и ее арфой, ее схватят. И она во всем сознается — скажет, что оборотнем была она сама. Не станут же они заставлять ее обратиться для проверки. А кто из них Феврония, кто Лиана — почем им-то знать? Небось здесь же и сожгут, чтоб наверняка... Если и нет, то пока разберутся что к чему, Лиана уже доберется до владений зверолюдей. Не будут же за ней в погоню Священный Поход организовывать... Когда Феврония плакала, ей всегда хотелось играть, и она потянулась к арфе. Она не знала, кого именно она хочет вызвать на этот раз, но по мере того, как звенела печальная мелодия, ее желание сдаваться начало улетучиваться... Что, если она и правда сможет расправиться с храмовниками? Это будет полезно и Лиане, ведь они — единственные, кто видели ее в звериной форме... Ну и сама Феврония тоже получит шанс спастись. Оставаться на одном и том же месте в качестве постоянной приманки для охотников за нечистью было бы глупо, но если она сможет разжиться какой-нибудь тележкой и добредет до Чернолесья... Там, поговаривают, хозяйничают теперь вампиры — им не впервой принимать чародейку-ренегатку. - Ладно, - произнесла девушка, проглатывая слезы. В ее голове наконец-то сложился образ того монстра, которого она собиралась призвать — никогда раньше она и не подумала бы замахнуться на такое, и, конечно же, у нее было для него готовой мелодии, но сейчас само сердце подсказывало пальцам, что нужно делать. - Пусть это будет моя последняя соната... «Цербер-игемон».

***

- Ну и что вы устроили, дуры? - гневно вопросила Каллиста. Кирена Роксия и Корвина стояли перед ней на коленях. Все три рабыни были обнажены, но по крайней мере одну из них это совершенно не смущало. За последние десять дней смотрительница как только не издевалась над новенькими рабынями — и бывшая королева драконов была ее любимой игрушкой для снятия стресса — но Кирена Роксия поняла, что сегодня впервые видит сильвийку в ярости. Раньше она и подумать не могла, что будет дрожать от страха перед женщиной — но сейчас она дрожала. А Каллиста продолжала бушевать. - Вы понимаете, что за такие провокации с нас всех головы снимут?! Вы что, на Танвен не насмотрелись? Видали, что у нее с губами? Королевы-рабыни испуганно закивали. Шрамы вокруг рта розоволосой эльфийки они видели, но всегда боялись спросить, от какого именно наказания эти следы. - А это потому что ей рот зашивали, чтоб не открывала без разрешения, - сообщила Каллиста голосом, слишком зловещим даже для нее. - Я сама зашила и сама потом кормила ее картофельным бульоном через трубочку. Две недели! Намучилась с ней. Ух, как я ее лупила потом... Провинившиеся рабыни отвели взгляды, но тут зайчиха щелкнула плеткой, привлекая их внимание, и королевы испуганно подняли глаза. - И все же Танвен я очень люблю, и наш Владыка тоже, поэтому она все еще жива... - продолжила свою лекцию смотрительница гарема. - А вам зашьют рты и будете висеть на статуях, пока не сдохнете от голода! Драконодева и тенгу вновь потупили взоры. Что еще они могли сделать? Просить прощения было бесполезно — эту кару они сами навлекли на себя, осознавая риск... или думая, что осознают. А дело все было в том, что шел уже десятый день с тех пор, как новые рабыни прибыли в гарем Баэла, и за все это время ни Кирену Роксию, ни Корвину так ни разу и не вызвали в опочивальню... Назавтра должны были прибыть новые девушки, и если бы сегодня император снова не взял на ложе одну из королев, то она отправилась бы во двор — «на помойку», как называла это Каллиста. При этом Кирена Роксия не могла сказать, что недостаточно старается, чтобы привлечь внимание Баэла, и хоть убей не могла понять, что с ней не так. Вообще, она ожидала, что ее выберут в первую же ночь — по крайней мере, после того, как она прошла суровый отбор императора вместе с герцогиней Мирианной и Джемини... Выбор последней был немного неожиданным — после того, как злой двойник эльфийки напал на Каллисту и чуть ли не на самого императора, все решили, что ее-то уж точно казнят. Однако Баэл, напротив, заинтересовался и взял Близнецов в гарем, а рыдающую Вару сильвийка увела прочь, как и обреченно-спокойную Розу — последняя поняла, что ей ничего не светит, как только увидала легендарных эльфиек Танвен и Сильву, и потому смогла достойно принять свою участь — по крайней мере, перед императором и его рабынями. Неизвестно, как она потом вела себя на площади... После того, как отбор был завершен, рабыни еще некоторое время услаждали взор Баэла — беловолосая стриптизерша плясала у шеста, две королевы продолжали унижаться, вылизывая статуи, а притихшей и ставшей удивительно услужливой Мирианне досталась самая простая работа — держать поднос с кубками. Впрочем, неизвестно еще, кому повезло больше — Кирена Роксия слышала, как император задавал герцогине какие-то вопросы, и той пришлось отвечать. Слов драконодева не разобрала — большую часть ее внимания занимал посторонний предмет, который она через силу запихивала себе в глотку, и слушать девушка продолжала лишь потому, что все ее тело содрогалось каждый раз, когда император начинал говорить — однако представила, каково было бы ей на месте Мирианны, и решила, что лучше продолжит сосать у каменного сфинкса. Вскоре вернулась Каллиста и, стоило ей склониться перед троном и доложить о своем прибытии — так же, как она сделала это, когда привела Кирену Роксию и других пленниц — как Баэл хлопнул в ладоши. Эльфийка-танцовщица спрыгнула с тумбы, Корвина поднялась на ноги, и драконодева поняла, что должна последовать ее примеру. Сильвийка построила рабынь в линию и сбросила с себя кимоно. Теперь они все пятеро стояли перед императором голыми — не участвовали в «смотре» лишь Джемини и Танвен, прикованные к своим статуям. Кирена Роксия и Мирианна решили было, что это увеличивает их шансы, но ошиблись — как оказалось, император ни о ком не забыл. - Каллиста, возьми Джемини и приходи вместе с ней ко мне, - произнес Баэл, пару минут помучив кандидаток ожиданием. Зайчиха упала ниц, но остальные рабыни успели заметить, как она радостно охнула и практически засветилась от счастья. - Вы желаете ее в ее светлом или темном обличье, Владыка? - уточнила сильвийка, уткнувшись носом в пол. - Пусть будет так, как есть, - ответил император. - Думаю, мне стоит попробовать оба. В этот момент Каллиста начала двигаться. Продолжая лежать ничком, она мелкими шажочками подползла к трону и поцеловала носок хозяйского сапога, произнеся при этом какую-то фразу, которую стоящие поодаль рабыни не смогли расслышать... После этого зайчиха поднялась на ноги и повернулась лицом к выходу. В тот же момент Корвина надавила на затылок стоявшей рядом с ней Кирены Роксии, а эльфийка склонилась, так же утягивая за собой Мирианну. Драконодева поняла, что они должны поклониться избраннице императора. Тем временем один из стражников-великанов направился к статуе оборотня, к которой была прикована несчастная Джемини, чтобы снять девушку... или, точнее, уже не девушку. Головка исполинского члена вошла в ее влагалище на несколько сантиметров, а два скелета с розгами непрестанно хлестали темнокожую эльфийку по бедрам, заставляя ее натягиваться все дальше и дальше... Во рту у бунтарки был кляп, так что она не могла ни кричать, ни умолять о пощаде. Зато в этот момент голос подала другая эльфийка — подвешенная над статуей минотавра Танвен. Это были даже не слова, а протяжный громкий стон, на который обернулись все рабыни — кто-то с испугом, а кто-то с явным раздражением... однако Баэл полностью проигнорировал происходящее. Лишь тогда Кирена Роксия осознала, чем было так ужасно наказание розоволосой эльфийки — никто не собирался снимать ее на ночь, и неизвестно, сколько уже она так висит... Это было так жестоко, что даже драконодева почувствовала столь несвойственное ей сочувствие. Что до ее собственной участи, то она даже немного обрадовалась, что ее не выбрали в первую же ночь — после путешествия в неудобной клетке все ее тело болело, и ей хотелось бы немного отдохнуть перед тем, как приступать к обязанностям наложницы. У нее есть еще целых девять ночей — так она подумала. Наивная... знала бы она тогда, чем все закончится, старалась бы лучше! Но тогда она не знала и наивно радовалась, что останется девственницей еще на одну ночь. Баэл поднялся с трона и, пройдя мимо коленопреклоненных рабынь, покинул тронный зал. Один из великанов унес израненную Джемини, а другой остался на своем месте, но не проявлял никакого интереса к хозяйским рабыням... - Пойдемте, - произнесла Корвина, поднимаясь на ноги. Поскольку Каллиста ушла, руководить рабынями было некому. - Я покажу вам комнату. - Постойте... - подала голос Кирена Роксия. Как бы ей ни хотелось лечь спать, нужно было все-таки позаботиться о своем выживании... - Смотрительница сказала, что я буду стриптизершей... можете показать мне, что нужно делать? Эльфийка, которой этот вопрос был адресован, спокойно проигнорировала его. Мирианна при слове «стриптизерша» взглянула на драконодеву с выражением то ли жалости, то ли отвращения... Корвина, посмотрев сначала на одну рабыню, потом на другую, вздохнула и ответила: - Кирена Роксия, - она единственная здесь знала, что оба этих слова являются единым драконьим именем, и оно не сокращается. Однако то, что королева ворон сказала затем, глубоко возмутило девушку: - Попроси как следует. Драконодева хмуро воззрилась на тенгу. Давно ли ты умоляла меня об убежище — которое я, кстати, милосердно предоставила — а теперь? - Не меня, а Сильву, - терпеливо разъяснила Корвина. Ее выражение лица всегда было сложно прочесть — то была вежливая дипломатическая маска, которую тенгу прекрасно держала — но похоже, она искренне пыталась помочь Кирене Роксии. - Она танцует лучше всех. Эльфийка-стриптизерша, между тем, преспокойно одевалась, как будто все происходящее вовсе ее не касалось... Деваться было некуда, и драконодева опустилась перед ней на колени. Как же быстро она привыкла к этой позе... - Прошу, научите меня танцевать. Сильва посмотрела на бывшую королеву сверху вниз. Кирена Роксия всегда читала себя бессердечной и жестокой, но во взгляде эльфийки не было даже крошечной толики сочувствия — скорее там было удивление. Танцовщица глядела на драконодеву, как на предмет мебели, внезапно заговоривший с ней. - К чему мне это? - отозвалась она, и ее голос был под стать ее взгляду — холодный и бесцветный. - Я вас умоляю... - произнесла Кирена Роксия, сверля взглядом носки туфелек эльфийки. Упрашивать она не умела... Когда она молила о пощаде Вааркуса, все получилось как-то само собой, а теперь она не знала, что еще может сказать, кроме этих трех слов. - Ладно, - совершенно внезапно и вовсе не изменившись в лице, Сильва сменила гнев на милость. - Ну, мы тогда вас оставим, - подала голос Корвина. Никто не удосужился ей ответить и тенгу вместе с бывшей герцогиней тихо удалились. В зале остались лишь Кирена Роксия, неподвижный великан и две эльфийки, одна из которых тихо продолжала страдать, а другая так же тихо разглядывала стоящую перед ней драконодеву. Наконец, Сильва заговорила: - Вот ошейник, - она запрокинула голову. - На тебя наденут такой же. Прикуют цепью к шесту, и ты будешь плясать полдня. Никаких остановок. Будешь стоять столбом — тебя поставят на раскаленную сковородку, и тогда уже никуда не денешься. Так или иначе — полдня ты танцуешь, пока я тебя не сменю. Начинаешь завтра утром. Понятно? - Покажите мне какой-нибудь танец... - попросила драконодева, однако Сильва не сдвинулась с места и продолжила молча смотреть на нее. Молчание длилось минуты четыре, пока наконец Кирена Роксия не поняла, что от нее требуется... - Мне понятно, - сказала она самым послушным голосом, который смогла изобразить. - Пожалуйста, покажите мне, как нужно танцевать. - Это шест, - эльфийка как ни в чем не бывало подошла к тумбе и начала объяснять. - Он — твой главный друг. Все время опирайся на него, чтобы не упасть. Если хочется пить, лизни его — это помогает. Выбери костюм и украшения, которые лучше тебе подходят. - Могу я увидеть какой-нибудь танец, - вместо того, чтобы ответить на ее единственный вопрос, Сильва стала давать драконодеве советы, хотя та и не могла понять, специально ли та над ней издевается. - Пожалуйста... - Это шест, - повторила эльфийка, глядя на Кирену Роксию с тумбы. Ее выражение лица так и не изменилось, но кажется, что она стала говорить с некоторым нажимом. - Обопрись на него, чтобы не упасть. Только тут драконодева поняла, что от нее требуется залезть на тумбу... Ее руки все еще были закованы в колодки, но это не помешало воительнице подтянуться и оказаться наверху... Отсюда тумба казалась гораздо более высокой, а шест — куда более надежным, чем на первый взгляд. Сильва взяла в руки цепь. На Кирене Роксии не было ошейника, к которому можно было бы ее прикрепить, но эльфийка вышла из положения, несколько раз обмотав цепь вокруг рогов драконодевы — чем унизила ее еще больше, хотя и не факт, что намеренно. - Колодки с тебя снимут, - сказала Сильва. - Выбери костюм и украшения, которые лучше тебе подходят. - Танец зависит от костюма? - начала догадываться Кирена Роксия. - Конечно. И от твоего образа. Я танцую медленно. Мой образ — страдающая рабыня. - Эльфийка огладила рукой свой наряд, состоящий из нескольких колец, соединенных лентами, что скрывали груди, бедра, промежность, часть живота и шеи. - Этот костюм снимается нехотя, со стыдом. Я упрашиваю остановить меня, позволить мне не раздеваться. Когда я голая, я начинаю двигаться быстрее, покоряюсь воле господина, возбуждаюсь. Танвен танцует быстро сразу — поэтому носит только трусы и цепь на грудях. Она выставляет свои дырки, сует в них разные вещи, упрашивает овладеть ею. - А разве нельзя просто танцевать? - спросила драконодева, у которой голова пошла кругом от таких слов. - Нет. Ты должна думать о том, что ты показываешь. И о том, что будет, когда господин снимет тебя с шеста и заберет в спальню — иначе он никогда тебя не снимет. Смотри. Она начала двигать телом, и Кирена Роксия попыталась повторять за ней. Движения эльфийки были очень медленными и грациозными и, хотя королева драконов и не могла видеть себя со стороны, она понимала, что ее попытки выглядят неуклюже. - Тебе это не подходит, - подвела итог Сильва, а затем добавила что-то, чего драконодева не ожидала услышать. - Так ты кончишь быстрее, чем успеешь снять одежду. Она хотела было возмутиться столь грязным предположением, но отчего-то не смогла и лишь стыдливо смолчала. - Придумай свой костюм и свой танец, - сказала эльфийка и спрыгнула с тумбы. - К завтрашнему утру?! - воскликнула Кирена Роксия, пытаясь освободиться от опутавшей ее рога цепи. - Жить хочешь? - ответила риторическим вопросом Сильва, и бывшей королеве было нечего возразить на это. - Не надо врать, - вдруг сказала эльфийка. - Просто покажи, кто ты такая. - Я воин! - возмутилась драконодева, наконец спрыгивая на пол. - А не плясунья... - И все же ты здесь, - спокойно ответила Сильва. - Вот об этом и расскажи. Ты была воином, ты боролась, но проиграла, и тебя привели сюда, где тебя посадят на цепь и изнасилуют. Думай об этом и танцуй. В конечном счете, так королеве драконов и пришлось поступить... Хотя в распоряжении наложниц императора было множество разнообразных нарядов, немногие из них подходили могучей драконодеве. Некоторые просто не налазили, в других она смотрелось тупо, словно лошадь в платье. В итоге она надела облегающее черное белье и сапоги из грубой кожи с широким мужским каблуком. В этом наряде она выглядела скорее не королевой, а какой-то дикаркой-амазонкой — что было достаточно близко к образу, который предложила Сильва. Волосы драконодева собрала сзади в косу, а из украшений взяла лишь большие серьги в подвесками в виде полумесяца — словом стала вовсе на себя не похожа. И вот в таком виде она предстала перед императором. Вернувшаяся под утро Каллиста вывела ее в зал, приковала к шесту — надев, как и было обещано, тяжелый сдавливающий ошейник — и отправилась отсыпаться... Танвен продолжала полировать член каменного минотавра. Корвина, как и вчера, стояла возле трона с подносом. Сильва и Мирианна были на подхвате. Они встретили императора у дверей и проводили до трона, а после склонились к его ногам, испрашивая приказаний. В итоге, экс-герцогине было приказано снять трусы и высечь саму себя розгой, а эльфийке пришлось опуститься на четвереньки и стать подставкой для большого подноса, на котором Баэл начал проводить какие-то алхимические опыты... Другим рабыням это, возможно, не казалось такой уж сложной работой, но Сильва на собственном опыте знала, что если она не удержит равновесие и уронит поднос, с ее гладкой спинки сдерут кожу — в самом прямом смысле слова. Минут двадцать император поочередно брал кубки с подноса, что держала королева ворон, и смешивал их содержимое в чаше на большом подносе. Все это время Мирианна порола себя, а Кирена Роксия — плясала. Но хуже всех приходилось Джемини, что была подвешена на цепях над императорским троном. Ее руки и ноги были разведены в стороны, и она висела между небом и землей, испытывая, похоже, невыносимые страдания. Между прочим, она снова была бледнокожей блондинкой, что подтверждало, что за прошедшую ночь ей пришлось умереть — и, возможно, не один раз... Ее нынешнее наказание также предполагало, что ей, распятой на цепях, придется задыхаться снова и снова, то в одном обличьи, то в другом, пока оба они не искупят свою вину за попытку бунта. На этот раз во рту у несчастной не было кляпа, и она издавала болезненные стоны, порой сменявшиеся мольбами о пощаде, однако Баэл полностью игнорировал ее. Кирена Роксия тоже старалась не смотреть наверх, а сосредоточиться на своей работе. Как и советовала ей Сильва, драконодева попыталась своими движениями передать всю тяжесть ее борьбы и поражения от темных рыцарей. Она металась вокруг шеста так, что даже сбила дыхание... Впрочем, у нее было ощущение, что Баэл не слишком-то смотрит в ее сторону — это вызывало у девушки странное чувство из смеси облегчения и обиды. Сама она старалась смотреть только на Баэла — во-первых, потому что наблюдать за мучениями остальных рабынь было морально тяжело, во-вторых, потому что драконодеве нужно было как-то свыкнуться с мыслью, что это — ее господин, к которому она в самое ближайшее время должна попасть в постель... Преклонив колени перед шестом, королева-стриптизерша чуть приспустила трусы и принялась исполнять часть танца, изображавшую изнасилование сломленной воительницы. В реальности ничего такого с ней не происходило, но без этого танец не был бы интересным... Следуя совету Сильвы, драконодева постаралась представить, что ее на самом деле имеют в задницу, и даже начала тихонечко постанывать... Увлекшаяся работой танцовщица не видела, что именно происходило перед троном, а когда она вновь повернулась лицом, роли рабынь уже поменялись — теперь Сильва секла себя розгой, а Мирианна валялась у ног императора в каком-то очень странном состоянии... Она перекатывалась то на живот, то на спину и беспорядочно двигала руками. Между тем, Баэл требовал от нее, чтобы она встала на четвереньки, однако герцогиня по какой-то причине не была способна выполнить его приказ, и в конце концов Сильве было приказано отхлестать мечущуюся по полу блондинку розгами. Эльфийка с радостью перестала пороть себя и принялась за Мирианну... Через какое-то время безжалостно отлупцованная аристократка приняла требуемую позу — лишь для того, чтобы император смог поставить ноги ей на спину. Похоже, она стала жертвой какого-то жестокого эксперимента — Баэл дал ей выпить приготовленного им зелья и теперь наблюдал за ее реакцией... Реакция себя ждать не заставила — через какое-то время Мирианна в голос начала умолять императора овладеть ею, причем в самых непристойных выражениях — кто бы мог подумать, что имперская герцогиня может так материться... Когда она уже была готова забиться в истерике, ее отправили отсосать у статуи сфинкса. Сильва, между тем, уже во всю работала со второй статуей. Кирена Роксия с удовольствием наблюдала за этим, радуясь, что не она одна подверглась такому унижению... Особенно забавной была Мирианна, набросившаяся на каменный член так, будто он был сделан из шоколада. Однако теперь, когда две рабыни оказались заняты работой, император переместил свое внимание на Кирену Роксию, и той пришлось как следует постараться... Девушка еще раз повторила ту часть, где ее «насилуют» — сначала стоя на коленях, а затем и в полный рост. Потом повернулась к трону лицом и опустилась на колени, показывая, как непокорная воительница стала послушной рабыней. Расстегнув лифчик, она чуть наклонилась вперед и принялась массировать свои огромные груди и облизывать губки — это было самое откровенное предложение, что она только смогла придумать... А Баэл наблюдал за рабыней с невозмутимостью мертвеца, которым он и являлся. Больше драконодеве показывать было нечего, так что она поднялась на ноги, обхватила шест и начала двигать бедрами из стороны в сторону, заодно стараясь позаметнее трясти сиськами. Начиналась самая изнурительная часть танца, которую предстояло растянуть на много часов — и в итоге ей помогла выстоять лишь выносливость бывалой воительницы. После полудня, когда казалось, что несчастные Сильва и Мирианна подверглись уже всем издевательствам, какие только можно было придумать, а висящая на цепях Джемини успела умереть уже трижды, так что теперь ее темная версия вновь осыпала всех сверху отборной бранью, в зал наконец вернулась Каллиста. После ее обычного приветствия император вдруг пожелал увидеть сильвийку без одежды... Кирена Роксия из чистого любопытства присмотрелась и разглядела на теле смотрительницы гарема несколько свежих рубцов и синяков. Похоже, Баэл тоже изучал именно их... Затем он вдруг поднял с подноса один из кубков и протянул его рабыне. Последовавшую сцену драконодева могла ожидать от кого угодно, но только не от Каллисты. Хладнокровная зайчиха в слезах упала к ногам императора, благодаря его за милосердие и целуя носки его сапог... Затем приподнялась и отпила из кубка. Ее раны мигом затянулись, а синяки растворились, будто их и не было. Кожа сильвийки стала такой гладкой, будто она заново родилась... Кирена Роксия поняла, что так Баэл вознаграждает наиболее угодивших ему рабынь, и заподозрила, что ей на подобную милость рассчитывать не стоит... Во второй половине дня Кирене Роксии наконец позволили слезть с тумбы, и ее место заняла Сильва. Поразмыслив, Баэл приказал и Каллисте тоже отправляться к шесту. Уже натянувшей свое кимоно зайчихе пришлось снова сбросить его и присоединиться к эльфийке — но, как и ожидалось, она сделала это с готовностью и без малейшего промедления... Обе экс-королевы были теперь на подхвате. Поднос же взяла в руки Танвен, наконец помилованная императором — после многочасовой пытки она едва переставляла ноги и, должно быть, даже просто стоять прямо ей было невыносимо трудно... Впрочем, не сильно легче приходилось и Корвине с Киреной Роксией, измученных длительным стоянием на месте и пляской. К тому же, им почти сразу было приказано выпороть друг друга розгами. Обе слишком устали, чтобы проявить сострадание, и били, как рука взяла — в итоге драконодева не слишком-то пострадала, а королева ворон была основательно напорота и потом весь день косилась на Кирену Роксию обиженным взглядом... После порки рабыни смогли чуть передохнуть, потому как император начал прием просителей. Впрочем, хотя они и назывались просителями, мало кто из них пришел сюда по собственному почину, чтобы просить что-то у владыки Безграничной Империи — и вообще, посетителей было гораздо меньше, чем при дворе любого другого правителя. Прибыл широко — и печально — известный Эшмор Скорбный Пепел, которому удалось пленить Джемини. У этого рыцаря были и другие впечатляющие достижения, но все же он значительно уступал в силе Вааркусу и, пожалуй, даже Кирене Роксии... Кроме него, были еще несколько военачальников, докладывавших от своих успехах и уходивших с наградой. Из разговора драконодева поняла, что это полководцы, чьи воины захватили замок Мирианны и пленили Розу, но в итоге не запомнила даже их имен. Был и посланник черных рыцарей, доложивший о победе над самой Киреной Роксией, однако Вааркус не пришел — и бывшая королева была этому рада. Почему-то она не хотела, чтобы он видел ее в ее нынешнем положении... Приходили и настоящие просители — вампиры и некроманты, пытавшиеся либо оправдаться за неуплату налогов, либо даже просившие финансовой или военной помощи... Одного император спалил огненным шаром прямо во время разговора, чем заставил стоявшую рядом Мирианну испуганно вскрикнуть. Пока Баэл был занят государственными делами, рабыни продолжали исполнять свои обязанности. Мирианна встречала посетителей у дверей тронного зала, словно собачка. Ей в попку была даже вставлена затычка, из которой торчал хвостик, похожий на собачий. Поприветствовав гостей, она на четвереньках ползла впереди них, провожая к трону, а потом докладывала императору, кто к нему пришел... Должно быть, Баэл получил от Каллисты доклад о гордом нраве имперской герцогини, потому как явно пытался унизить ее как можно сильнее. Кирена Роксия порадовалась бы тому, что заносчивую коротышку ставят на место, если бы не была слишком занята, пытаясь не умереть со стыда сама... Они с Корвиной стояли по обе стороны от трона без единого клочка одежды на теле и в идеальных рабских позах. Руки сведены за спиной, колени раздвинуты, пятки ног соединены друг с другом. Это было гораздо тяжелее, чем обычное стояние на коленях, потому что приходилось опираться на носки, постоянно оставаясь в напряжении... И все же, по сравнению с тем, что творилось с Сильвой и Мирианной утром, это был отдых — как минимум, глаза и мысли королев были свободны. Смотреть в глаза гостям было стыдно, так что в основном Кирена Роксия наблюдала за другими рабынями... Мирианна претерпевала невыносимое унижение, и это было заметно по ее выражению лица и взгляду — но позволить себе выразить свое неудовольствие как-либо еще она не смела. Сильва и Каллиста, между тем, выполняли свою работу, ни капельки не смущаясь посторонних — и королева драконов была вынуждена признать, что не только эльфийка, но и зайчиха справляется намного лучше нее... Они исполняли очень соблазнительный танец, демонстрируя не только совершенство своих фигур — и да, несмотря на необычный рост и небольшой размер груди, Каллиста была не менее совершенна, чем красавица-эльфийка — но и невероятную гибкость и ловкость движений. Но больше всего поражала Танвен — драконодева слышала, как та разговаривает с императором у нее за спиной. Тема их разговора ускользала от ее понимания, но черт возьми! Эта женщина, которая сутки, а то и больше, просидела с огромным каменным членом в заднице, умудряется так мило беседовать со своим мучителем о какой-то ерунде... Вот она ляпнула что-то не то, и ей было приказано отхлестать себя по попке. И эта невозможная эльфийка, ни капельки не смутившись и не напугавшись, взяла в руки розгу — хотя непонятно как вообще держалась на ногах... Пока Танвен лупила себя, поднос с кубками держала Кирена Роксия. Император задал ей всего один вопрос — причем спросил какую-то совершенную ерунду, но она жутко перепугалась и что-то ляпнула невпопад... Как все же Танвен удается так спокойно разговаривать с ужасным Владыкой? В итоге они снова поменялись с эльфийкой местами, и настал черед драконодеве отлупить себя розгой. Под суровым взглядом императора Кирена Роксия не посмела жалеть себя, и, когда она, измученная и покрытая кровоподтеками, вновь опустилась на колени, Корвина мстительно улыбнулась ей... Наконец этот невероятно долгий день подошел к концу. С потолка сняли полностью раскаявшуюся Джемини — теперь даже ее темная форма слезно умоляла императора о прощении и предлагала искупить вину всевозможными сексуальными услугами — и семеро рабынь все вместе выстроились перед своим владыкой, демонстрируя свои обнаженные тела... И вновь Киреной Роксией овладело двоякое чувство. С одной стороны, ей следовало бы желать быть избранной — ведь это гарантировало бы ее выживание на протяжении следующих десяти дней, — с другой, она так измучилась за день, что могла мечтать лишь о том, чтобы поскорее лечь спать... Ну а в итоге Баэл выбрал Танвен. Не оставалось сомнений, что эльфийке удалось полностью вернуть его расположение, несмотря на сегодняшнюю оплошность. Остальные рабыни, включая и Каллисту, в пояс поклонились императорской избраннице. И снова королева драконов почувствовала облегчение с привкусом разочарования... В таком же духе прошли следующие восемь дней. По утрам Каллиста, если она была не в опочивальне с императором, будила рабынь еще до рассвета, заставляла выстроиться перед ней, нагнувшись раком, и отвешивала каждой по подзатыльнику — а иногда могла и розгой ударить — а затем вела мыться в баню. Если сильвийки не было, рабыни шли в баню сами, а смотрительница появлялась чуть позже, чтобы забрать их... После мытья разрешалось выпить по стакану молока или подслащенной воды на выбор — и на работу. С первым лучом солнца они заходили в тронный зал и зайчиха расставляла их по местам, которые распределяла сама, опираясь на свое понимание желаний императора. Если Баэлу что-то не нравилось, он сам потом переставлял рабынь... Обязанности Кирены Роксии состояли в том, чтобы плясать у шеста — либо в первой половине дня, либо в второй — а остальное время она была рабыней для поручений. Пару раз ей довелось подержать поднос — работа, за которую более опытные рабыни во всю соревновались между собой. Пришлось поработать и «собачкой», встречая посетителей у дверей зала — впрочем, император сказал, что ее задница достаточно хороша даже без собачьего хвостика, так что пострадала в итоге лишь гордость королевы драконов, которой пришлось полдня ползать на четвереньках и смотреть снизу вверх на каких-то вампиров... Один раз Баэл опробовал на ней одно из своих зелий. От него драконодеву начало мутить, и она почувствовала сильное жжение внизу живота. Она стала ползать по полу и говорить какие-то непотребные слова — и, похоже, пересказала всем присутствовавшим добрую половину своих сексуальных фантазий, хотя она точно не помнила... В итоге император отправил одурманенную девушку к шесту, и она исполнила самый горячий и искренний танец в своей жизни — а потом пришла в себя и от стыда весь день глаз поднять не смела. Тем из рабынь, кто провел ночь с Баэлом, позволялось отдохнуть до полудня — и даже во второй половине дня они обычно едва переставляли ноги и не могли составить серьезную конкуренцию лучше выспавшимся соперницам. Исключениями были лишь Каллиста и Танвен — эти, похоже, были готовы трахаться со своим господином хоть круглосуточно, если бы тот позволил... В итоге, именно эти двое чаще всего оказывались избранницами, а остальным приходилось стараться изо всех сил, чтобы хоть как-то посоперничать с двумя неугомонными нимфоманками... Те, кого император выбрал своими наложницами на эту ночь, вновь отправлялись в баню, чтобы смыть с себя кровь и пот и предстать перед владыкой в наилучшем виде. «Неудачницы» толпой шли в столовую, где могли утешить себя изысканными блюдами и небольшим количеством вина. После этого они ложились в общей спальне... Каллиста, если император ее отвергал, имела привычку напиваться — пользуясь своим привилегированным положением она могла отбирать вино у других и выпивать столько, сколько пожелает — и потом пьяная приставала к остальным рабыням. Причем ее любимой жертвой была именно Кирена Роксия. Зайчиха заваливала драконодеву на пол — сколько бы королева драконов не пыталась сопротивляться, ей ни разу не удалось одержать верх — и, обхватив ее шею ногами, заставляла побежденную воительницу лизать ей киску... Нередко это издевательство могло длиться часами, и порой зайчиха засыпала, так и не отпустив свою «игрушку». Другие рабыни сначала отпускали шуточки об униженном положении экс-королевы, а Танвен один раз обнаглела настолько, что приказала Кирене Роксии выстирать ее трусики — за что сразу же получила по морде, и с тех пор больше не смела приставать к драконодеве. Притихли и остальные — в основном потому, что Каллиста не сделала ничего, чтобы помешать Кирене Роксии избить Танвен, и, оценив богатырское сложение королевы-воительницы, рабыни поняли, что запросто могут быть побиты следующими... В итоге, Кирену Роксию продолжала унижать только сильвийка — хотя даже с этим гордой королеве драконов было непросто смириться. Но куда более унизительным было то, что Баэл снова и снова отдавал предпочтение другим женщинам! За восемь ночей Каллиста оказывалась избранной четырежды — причем однажды это случилось два раза подряд. Трижды император выбирал Танвен, а один раз вместе с ней была призвана и Сильва. Даже Джемини удалось получить повторное приглашение в опочивальню — как оказалось, ее темная форма весьма недурно танцевала стриптиз, и Кирена Роксия, плясавшая с ней в паре, оказалась полностью переиграна ловкой темнокожей эльфийкой... Королева драконов начала паниковать. Она больше не чувствовала облегчения, когда Баэл вызывал в опочивальню кого-то еще — вместо этого, она чувствовала, как ее сердце уходит в пятки... Драконодева спросила Сильву, не стоит ли ей выбрать другой костюм или образ, но та ответила, что для новичка Кирена Роксия справляется не так уж плохо. Она попробовала спросить у Каллисты, что делает не так, в ответ на что сильвийка избила ее и посоветовала «поменьше думать рогатой башкой и получше стараться угодить императору». Но она и так старалась! Если ему больше нравятся эльфийки и зайцы, что она может с этим сделать?! Единственное, что хоть немного утешало драконодеву — она была не одинока в своем несчастье. Хотя Корвина покорно исполняла любые приказы императора, ей тоже никак не удавалось привлечь его внимание, и она начинала прилагать все больше усилий по мере того, как десятидневка приближалась к концу... Когда на девятый день она вызвалась с утра встать к шесту вместе с Киреной Роксией, стало ясно, что королева тенгу не остановится уже ни перед чем. Они обе плясали как заведенные, но в итоге император все равно выбрал не их, а Танвен и Мирианну... Проклятая эльфийка, похоже, чему-то подучила коротышку-блондинку, потому что в тот день та пришла с цепью на сосках и очень бойко отвечала на вопросы Владыки, пока держала поднос. Ну а Танвен... она просто встала к шесту во второй половине дня и исполнила очень зажигательный танец, начисто затмив собой обеих королев. В итоге она получила свое четвертое за эту неделю приглашение, а у Кирены Роксии с Корвиной осталось еще меньше шансов выжить... В такой ситуации бывшим королевам не оставалось ничего, кроме как сговориться между собой. Они обе были в гареме слишком недавно, чтобы знать какие-либо «надежные» способы угодить владыке, но рассудили, что если будут просто сидеть и молчать, им точно конец. В итоге, под вечер десятого дня, обе королевы упали перед Баэлом ниц, умоляя взять их в постель... Кирена Роксия никогда раньше не задумывалась, как нужно предлагать себя — как, впрочем, не думала и о том, что кому-то с таким телом, как у нее, придется тратить время, убеждая мужчину с ней переспать... в итоге она смущалась и выдавала совершенно безумные сочетания слов, но остановиться уже не могла... - Молю, Владыка, воспользуйтесь телом этой рабыни... - оторвавшись от пола она приподняла свои груди руками, чтобы продемонстрировать императору весь их нехилый объем. - Не позвольте девственной красоте пропасть зря, не попробовав ее хоть раз... Возьмите меня прямо здесь, если не желаете тратить на меня ночь! - Клянусь, я буду скакать всю ночь! - вторила ей королева ворон, не слишком-то стесняясь в выражениях. - Трахайте, как захотите! Готова взять во все три дырки сразу! - Я тоже! - немедленно присоединилась Кирена Роксия. - Отпразднуйте свою победу над темными драконами, лишив девственности их королеву и отымев ее до беспамятства! - Вы единственный в мире, кто может позволить себе групповушку с двумя королевами — не отказывайте себе в удовольствии! - воскликнула Корвина. Неизвестно, сколько еще они могли бы так продолжать, но тут Баэл сделал внезапный жест, которого ни одна из них не поняла... Зато его поняла Каллиста, которая, схватив обеих королев за волосы, поволокла их прочь. Кирена Роксия попыталась вырваться, чтобы снова припасть к ногам императора, но получила от сильвийки такого пинка, что у нее птички полетели перед глазами... И вот так вот они и оказались в своем нынешнем положении. Каллиста явно была готова казнить их на месте, а Кирене Роксии с Корвиной больше всего хотелось прижаться покрепче друг к другу — но они из последних сил старались сохранять остатки достоинства. - Долбанные шлюхи! - обругала их зайчиха. - Вам здесь не бордель, ясно? Никогда не смейте сами предлагать себя императору! - Раз вы нам это говорите, значит не отведете нас на площадь, верно? - тихо спросила королева драконов, наконец оправившаяся от последствий удара по голове и вернувшая себе способность рассуждать здраво. - Кирена Роксия, - угрожающе прошипела Каллиста. - Если завтра Владыка прикажет мне посадить тебя на статую, я прослежу, чтоб это была статуя с самым большим членом. Он у тебя в обратную сторону матки упрется, ты поняла меня? - Поняла, - вздохнула драконодева. - Всю следующую неделю буду умолять вас о прощении... - О, уж в этом-то не сомневайся... - зловеще усмехнулась зайчиха. - Корвина! - Да? - испуганно пискнула тенгу. - Ох и не завидую я тебе... - уже гораздо мягче произнесла Каллиста. - Что ты там говорила? В три дырки сразу? Знаешь, после такого даже Танвен рыдает, как маленькая девочка... - Так значит, это правда... - с надеждой спросила темнокрылая красавица. - Мы и правда? - Разделите ложе со Владыкой... - с явным неудовольствием подтвердила сильвийка. - Бегом мыться и вперед! Кричать «ура» в данной ситуации было совершенно неуместно, но желание было слишком сильным, и Корвина от переизбытка чувств хлопнула драконодеву крылом по спине. Кирена Роксия куда лучше контролировала свои эмоции... Отлично понимая, в чем состоит в данный момент ее главная проблема — их с Корвиной жульническая победа настроила против них абсолютно всех остальных рабынь в гареме, включая и грозную смотрительницу — королева драконов наклонилась и поцеловала Каллисте ногу. - Даже не старайся, - сурово ответила зайчиха. - Я очень зла. Всех наказаний, что мне позволят тебе прописать, получишь в двойном объеме. - Пойдем, - королева ворон потянула подругу за локоть. - Если заставим императора ждать, это будет хуже любых ее наказаний... Она нам сейчас ничего не может сделать, поэтому задерживает, чтобы мы навлекли на себя гнев императора. Кирена Роксия подняла испуганный взгляд на Каллисту и по злобной усмешке сильвийки поняла, что ее план тенгу разгадала абсолютно верно... Такой подлости драконодева, честно признаться, не ожидала. - Это только начало, - произнесла Каллиста, наклоняясь к королеве драконов и беря ту за подбородок, чтобы заставить посмотреть себе в глаза. - Вы у меня еще попляшете.

***

Получилось, что еще не добравшись до императорской опочивальни и всех ужасов, что ожидали их там, две королевы уже были напуганы едва ли не до смерти — хорошо еще, что им было некогда размышлять об ожидающем их возмездии... Они наспех вымылись и поспешили в опочивальню, не потрудившись даже подобрать себе наряды — все равно их сразу же пришлось бы снимать. Опочивальня Владыки, где Кирена Роксия побывала впервые, оказалась куда более тесной, чем можно было бы ожидать, и больше походила на лабораторию, чем на спальню — по углам стояли столы с пробирками и реагентами, которых драконодева напомнила себе ни в коем случае не касаться... Впрочем, была здесь и постель, и Баэл сидел на ней, ожидая их. Он снял шлем, сапоги и перчатки, однако остался в кирасе. Помимо нее, мало что отличало короля-лича от любого из десятков тысяч живых мертвецов, стерегущих его дворец... Впрочем, даже так он был достаточно страшен: в глазницах черепа пылало лиловое пламя, беззубый оскал был ужасающим — особенно для двоих королев, которым предстояло каким-то невообразимым образом заняться с ЭТИМ сексом. Одна из них, по крайней мере, уже знала, что их ожидает, и то, как она тряслась, заставляло вторую бояться еще больше. - Владыка, ваши рабыни явились, как и было приказано... - все же смогла выдавить из себя драконодева, потому как королева ворон от страха, похоже, язык проглотила. Баэл коротко усмехнулся, а затем напрочь сбил девушку с толка внезапным вопросом: - Ну и каково это — расхаживать нагишом по коридорам? Это было слишком прямо, и Кирена Роксия не знала, стоит ли ей ответить так же прямо — и, к тому же, была не уверена, что чувствует на самом деле. Конечно же, ей было стыдно — сейчас, когда он ее об этом спросил. До того ей просто некогда было задумываться о чем-то кроме того, как успеть вовремя прийти на зов императора... Ну а если подумать — это было не более унизительно, чем предстать голой перед всеми его рабынями и гостями, или чем плясать перед ним у шеста, или чем каждый день покорно ожидать, пожелает ли он наконец трахнуть ее или выбросит на потеху толпе! - Мы унижены — как и подобает рабыням, - пришла на выручку Корвина, наконец сумевшая перебороть страх. Благо император не уточнял, кому именно из них двоих адресован его вопрос... - Ну а ты? - теперь Баэл точно требовал ответа от Кирены Роксии. - Я всеми силами стараюсь угодить вам, Владыка... - наконец ответила девушка. Ни врать, ни дерзить она не посмела, а потому постаралась дать правдивый, но уклончивый ответ. - Если то, как я танцую, или говорю, или выгляжу, вам не нравится — лишь прикажите, и я исправлюсь. - Когда это говорит девушка с таким совершенным телом, как у тебя, звучит не слишком-то искренне, - иронично прокомментировал Баэл. - Как мое тело может быть совершенным, если вы отвергали его на протяжении девяти дней? - вот теперь Кирена Роксия говорила полностью искренне, и даже готова была заплакать от обиды. - Просто хотел посмотреть, что ты выкинешь, - невозмутимо отозвался император. - Тебе должно быть известно, что подданными нужно управлять по-разному. Одних нужно постоянно подгонять, другие сделают все сами, если их правильно замотивировать... но в вашем случае результат превзошел все мои ожидания. Королева драконов густо покраснела, вспомнив о своей дерзкой выходке и тех выражениях, в которых она каких-то полчаса назад предлагала себя императору. - Молю, простите меня! - воскликнула она, падая ниц. Корвина тут же бухнулась рядом. - Я вела себя непозволительно дерзко! Прикажите Корвине высечь меня прямо сейчас! - Прикажите Кирене Роксии высечь меня прямо сейчас, Владыка! - эхом отозвалась королева ворон. Обе подумали об одном и том же — лучше они сами накажут друг друга, чем их обеих потом накажет Каллиста. Баэл расхохотался. Смех скелета, порожденный не голосовыми связками, а некоей потусторонней силой, всегда звучал жутко, но сейчас, в этой маленькой комнате, получилось еще страшнее обычного. - Нет уж, - произнес лич, отсмеявшись. - Уверен, Каллиста уже предвкушает свою расправу над вами, и я не могу лишить ее такого удовольствия. Несчастным королевам оставалось лишь вздохнуть — император и его ручная зайчиха были до жути похожи в своей безжалостной проницательности... - К тому же, я думаю, что вы обе будете стараться намного лучше, зная, что завтра вас ждет наказание, которое может быть ужесточено или даже вовсе отменено — в зависимости от того, насколько хорошо вы справитесь. Итак, кто из вас хочет поработать, а кто побездельничать? - Я хочу поработать! - воскликнула Корвина, прежде, чем драконодева успела хотя бы уловить суть вопроса. Королеве тенгу помогало наличие опыта — и она явно не собиралась проявлять снисхождение к своей товарке по несчастью — по крайней мере, не ценой собственной задницы... Теперь, когда им удалось попасть в заветную опочивальню, каждая была сама за себя. - Что ж, ты знаешь, что нужно делать, - Баэл благосклонно отнесся к инициативе чернокрылой красавицы, и та не собиралась попусту растрачивать его доброту. Поднявшись на ноги, Корвина подошла к стоявшему в полуметре от кровати шесту для стриптиза и, обхватив его руками, опустилась на корточки. Однако она не собиралась танцевать — по крайней мере, не в привычном смысле слова — вместо этого, она осторожно пристроилась к торчавшему из пола черному стержню. Кирена Роксия видела такие же в тронном зале у шеста, возле которого она танцевала, и догадывалась, для чего они предназначены. Это были металлические трубки толщиной около трех сантиметров с чуть более широким округлым навершием, обтянутые кожей — что тут может быть непонятного? Однако до сих пор девушке не приходилось видеть, чтобы их использовали по назначению — даже Танвен и Джемини в своих бесстыдных танцах обходились без этого... И вот теперь прямо на глазах у Кирены Роксии спокойная и скромная королева ворон натянулась своим влагалищем на эту трубку. С губ крылатой красавицы сорвался болезненный стон... Держась за шест, она приподнялась и затем снова опустилась. Королеве драконов оставалось лишь в ужасе гадать, какой же была альтернатива, коль скоро Корвина сама вызвалась на такое... Ей вот-вот предстояло узнать ответ на свой вопрос — понаблюдав полминуты за Корвиной, Баэл удовлетворенно кивнул и повернулся к драконодеве. - Теперь ты, - сказал он, и это прозвучало очень зловеще. И тут перед глазами испуганной воительницы прямо из пола появилось НЕЧТО. Это выглядело то ли как побег какого-то растения, то ли как щупальце какого-то чудовища — длинная изгибающаяся зеленая штука, покрытая чем-то отвратительно-склизким. И, что еще хуже — оно было живое и извивалось, словно какой-то червь. - Готова отдать мне свою девственность? «Я должна... Меня... Вот этой штукой?» - обалдело подумала девушка, инстинктивно сжав коленки. - Что ж, по твоим танцам можно было догадаться, что ты предпочитаешь изнасилование... - Нет! - воскликнула Кирена Роксия. Она полностью отдавала себе отчет, что никак не сможет помешать Баэлу и его отвратительному питомцу — чем бы он ни был — овладеть ее телом насильно, но какой рабыней она тогда будет в глазах императора? Жалкая женщина, которая десять дней тряслась от страха и танцевала неумелые танцы, а когда ее все-таки взяли в постель, только и смогла, что стать жертвой изнасилования... даже скромняшка Корвина добровольно вызывалась скакать на члене, и она не может ей проиграть! Королева драконов заставила себя выпрямить спину, раздвинуть колени и пролепетать: - Я готова, мой повелитель. - Встань на четвереньки и раздвинь половые губы руками, - распорядился король-лич. Кирена Роксия поспешила принять требуемую позу. На самом деле она едва сдерживалась, чтобы не разрыдаться, и почувствовала некоторое облегчение от того, что теперь ее лица не будет видно, и поддерживать каменное выражение больше не нужно. - Мое тело в вашем распоряжении... - произнесла она, догадываясь, что примерно таких слов от нее ждут. - Имейте меня, как пожелаете. Она готовила себя к этому моменту, она знала, что будет больно, но никогда и представить не могла что это будет... так! А если бы знала, ни за что не стала бы беречь девственность и сама себя трахнула бы чем-нибудь, пока ехала в клетке в столицу — лишь бы не отдавать свой первый раз этому чудовищу. Противное склизкое щупальце проникло в ее лоно, прорвав плеву, и устремилось дальше. По мере того, как оно углублялось, оно становилось толще... И, когда несчастная королева почувствовала, что в нее не влезет больше ни миллиметра, отвратительное тело наконец поползло назад. Потом снова вперед... Обильно смазанное слизью влагалище драконодевы громко хлюпало, а сама она старалась как-то сдерживаться, чтобы не заорать на весь дворец. Впрочем, ей недолго пришлось об этом беспокоиться, потому как из пола тем временем выросло еще одно щупальце, бесцеремонно протиснувшееся в разинутый рот королевы... Это было жестоко и мерзко. Это нельзя было даже назвать изнасилованием, потому как изнасилование подразумевало, что она могла как-то выразить свое несогласие — а то, что происходило сейчас, было использованием полностью беспомощной жертвы. Ее узкая киска была совершенно не предназначена для той штуки, что сейчас ее трахала, и каждое проникновение причиняло невыносимую боль. Она кончила — хотя навряд ли даже сама осознала это — затем еще раз, и еще, но щупальцам не было до этого дела — они продолжали ее трахать. Она бы закричала, возможно ее бы стошнило — но ее рот и даже глотка были заткнуты, не оставляя ей даже такой возможности. Она попыталась воспротивиться, укусить мерзкое щупальце, но то было скользким и упругим, будто слизняк, и драконьи зубы не смогли причинить ему никакого вреда — единственным результатом стало то, что чудище начало проникать гораздо глубже в глотку, и Кирене Роксии оставалось лишь сдаться... В конце концов, она попыталась терпеть эти издевательства, но и этого сделать не смогла — потому что ее мозг упорно пытался найти в происходящем хоть какой-то смысл. Зачем с ней это делают? В том, что король-лич не нуждается в нормальном сексе, никаких сомнений не было — на то он и лич. Можно еще было понять, если он окружает себя пленными королевами, герцогинями и знаменитыми волшебницами, чтобы поиздеваться над ними, и тем еще более унизить те народы, которые не смогли защитить своих знаменитейших представительниц... Кирена Роксия, которая и сама была злобной королевой-завоевательницей, могла понять это. Она поняла бы, если бы победители отдали ее в бордель и каждый день публично демонстрировали бы ее унижение. Но вот это, что с ней сейчас творится, это зачем?! Этого же никто даже не видит, кроме самого Баэла! Никто даже не получает удовольствия от того, что трахает ее... Неужели императору приятен сам по себе факт того, что она страдает? Но он не ведет себя так, как будто он такой человек — и к чему тогда вся эта муть с отбором, если он мог бы просто мучать их всех каждый день? Выходит, все ее немыслимые старания были ради того, чтобы попасть сюда и терпеть вот это бессмысленное издевательство?! В конечном счете королева драконов сделала единственное, на что еще была способна — впала в беспамятство. Когда щупальца наконец оставили ее несчастные дырки в покое, Кирена Роксия не поняла даже, что все закончилось — она просто сползла на пол и осталась лежать с открытым ртом и руками, все так же держащимися за промежность... Баэл отвел взгляд от одной замученной королевы, и посмотрел на вторую — та тоже уже обессилела и теперь просто сидела киской на штыре, тупо уставившись перед собой. - Ты вроде клялась, что будешь скакать всю ночь? - произнес император. - Эй, Корвина, я к тебе обращаюсь! Королева ворон повернула голову и взглянула на короля-лича, но явно была слишком измождена, чтобы сказать что-то связное. - Понятно... Потому и не хотел тебя звать. Ладно, есть ведь еще кое-что, что ты мне обещала сегодня — взять во все три дырки сразу. - Нет, Владыка! - эти слова моментально привели тенгу в чувство. - Я буду работать! Я, сейчас... Она попыталась приподняться на стержне, но печальная правда была в том, что приподняться она уже не могла... - Тебе дали шанс, - безжалостно произнес Баэл. Из пола появились еще три щупальца... Корвина успела лишь испуганно вскрикнуть, как одно из них уже оказалось у нее во рту. Два других обхватили ее за талию и сняли с искусственного члена. Затем раздвинули колени, которые тенгу тщетно пыталась сжать покрепче, и устремились внутрь — одно в киску, а другое — в задницу. - Сама виновата... Знаешь, когда Танвен попала сюда, она тоже была неумехой вроде тебя. В ней не было ничего выдающегося, кроме ее розовых волос. Но она всему научилась, и уже на второй неделе я мог гордится ею... Ты же умеешь только болтать. Пусть это послужит тебе уроком, и надеюсь, что в следующие десять дней я увижу изменения к лучшему... Навряд ли королева тенгу действительно могла сейчас уловить смысл обращенных к ней слов — но теперь она не смогла бы жаловаться, что ее не предупреждали. Зато звуки голоса Баэла внезапно пробудили от беспамятства другую рабыню... Кирена Роксия привстала, опираясь на руки и ее блуждающий взгляд наткнулся на безжалостно мучимую Корвину. Те щупальца, что до того трахали саму драконодеву, теперь спокойно лежали на полу подле нее... - Владыка, я могу еще работать, - тихо, но достаточно твердо произнесла королева драконов. Она вспомнила, зачем здесь находится, и осознала, что если они с Корвиной продолжат в том же духе, Баэл никогда больше не выберет ни одну из них. Драконодева отлично понимала, что не умеет ни танцевать, ни поддерживать беседу и в тронном зале представляет из себя красивую бесполезную игрушку. Ее единственный шанс выделиться был сейчас... и, в отличие от королевы ворон, воительница-драконодева обладала достаточной выносливостью, чтобы сделать это. Перед глазами у нее все плыло, в голове кружились бессвязные мысли, но ее натренированное тело все еще было способно двигаться. - Позвольте теперь я буду скакать на члене... - попросила Кирена Роксия, в то время как император оценивающе изучал ее. - Ты не хочешь этого, - наконец сказал он. - Ты будешь просто долбить себя в дырку железкой, не чувствуя ничего, кроме боли. Если хочешь угодить мне, ты должна захотеть. Драконодева недоуменно уставилась на Баэла. Значит, пока ее против воли долбили щупальца и она не чувствовала ничего, кроме боли, это было нормально, а теперь она вдруг должна захотеть? Она все еще не могла увидеть здесь смысл, но, к сожалению, Баэл был ее полноправным владельцем, а она — его собственностью, и его приказы совершенно не обязательно должны были содержать в себе какой-то смысл... - Я... дайте мне минутку, Владыка... - У тебя вся ночь впереди, - спокойно ответил лич. - Похоже, ты не дурочка, и сама все понимаешь. Я могу заполучить любую женщину, которую пожелаю. Я мог бы каждую ночь приводить сюда по две новые рабыни... да даже по десять — и выбрасывать их на утро. Но мне нужна такая, которую я могу использовать много раз. Если сможешь сейчас возбудиться и действительно захотеть сесть на этот член, значит ты — та, кого я ищу. Если нет — то ты сюда больше не попадешь. - Я поняла, - прошептала Кирена Роксия. Быть может, Баэл и был безумным садистом, но объяснял он доходчиво и даже не грубо. Минуту назад бывшая королева сомневалась, хочет ли она вообще продолжать выживать — или лучше один раз быть затраханной до смерти, чем каждые десять дней терпеть такие мучения... Но теперь она решила, что продолжит пытаться. Хотя решение решением, а ее тело сейчас было в состоянии, максимально далеком от возбужденного — ему было больно, холодно и страшно. Первым делом, Кирена Роксия приняла правильную рабскую позу, заодно пытаясь размяться... что делать дальше, она не знала. Она могла бы попробовать возбудить себя при по помощи рук, но после щупалец ее лоно так болело, что она боялась его касаться... Драконодева зажмурилась и попыталась настроиться на правильный лад. Строго говоря, требования императора правомерны — она рабыня, которую его войска захватили в честном бою, и она принадлежит ему. Естественно, он может требовать, чтобы рабыня, которую он приводит в свою опочивальню, желала своего господина. То, что он во-первых мертвец, а во-вторых только что учинил над ней непередаваемое словами зверство, к делу отношения не имеет... По крайней мере, в этом королева драконов пыталась себя убедить. Как бы она повела себя, если бы ее захватил в плен живой мужчина — если бы, конечно, существовал такой мужчина, который мог бы одолеть ее в бою? Впрочем, он ведь и существовал... Верно, Вааркус. Как бы она повела себя, если бы Вааркус, а не Баэл, сделал ее своей наложницей? Конечно, она отдалась бы ему. Более того, она ни за что не отдалась бы мужчине, который не смог бы подчинить ее силой! Ее драконья кровь не позволила бы ей этого... Брачные игры драконов жестоки, и самцу порой приходится сломать самке оба крыла, чтобы она наконец позволила собою овладеть. Кирена Роксия выросла в этом обществе, это было у нее в крови... Она чувствовала себя униженной поражением от Вааркуса, но скорее не тем, что проиграла, а тем что не смогла оказать сколь либо достойного сопротивления. Если бы он был самцом дракона, то просто прикончил бы такую слабую самку, не снизойдя до того, чтобы ею овладеть. Кстати, Вааркус ведь и собирался ее прикончить сначала... Все это еще раз показывало, насколько он хорош, и насколько Кирена Роксия хотела бы, чтобы он ее взял. Если бы она стала рабыней такого могучего воина, то, конечно, была бы готова для него на все... Она часами стояла бы на коленях — ну, примерно, как сейчас — чтобы только получить разрешение отсосать член. Для него она даже носила бы цепь на сосках, как эта шлюха Танвен... И, будь у него другие рабыни — что совершенно нормально для великого воина — она изо всех сил старалась бы, чтобы стать самой любимой из них... И, когда он пожелал бы взять ее на ложе, она была бы милой и кроткой, как овечка, а он поставил бы ее раком, схватил бы за рога и грубо отымел, как делают воины. А она стояла бы и тихонечко стонала, наслаждаясь силой, с которой он входит в нее — силой, которой даже великая королева-воительница не может сопротивляться... И он извергся бы в нее и сказал: «Достаточно, рабыня. На сегодня свободна». И она бы послушно ушла, зная, что хорошо исполнила свой долг. Драконодева так замечталась, что и сама не заметила, как разогрелась. Ее сердцебиение участилось, а лоно стало болеть еще сильнее — но теперь это была другая боль. Кирена Роксия потянулась было к клитору, но одернула руку. - Владыка, я готова, - прошептала она, и привстала, чтобы направиться к шесту и сесть на стержень, еще влажный от выделений Корвины, но в этот момент почувствовала, как что-то коснулось ее ноги... Это было «проснувшееся» щупальце. Оно проскользнуло между пятками и попкой коленопреклоненной королевы и вошло в подготовленную киску... Кирена Роксия успела лишь напряженно выдохнуть. И, стоило ей открыть рот, как появилось и второе щупальце... Драконодева даже не стала сопротивляться на этот раз и приняла свою участь со всей покорностью, какой вообще можно ждать от женщины, насилуемой щупальцами. И тогда это случилось с ней снова. Все ее мысли были сосредоточены лишь на том, чтобы остаться в сознании — если она отрубится, так и не произведя впечатления на императора, с ней будет покончено... И вот, она сидела на полу, а два щупальца имели ее — причем, судя по странному привкусу во рту, на этот раз туда ее трахало то щупальце, что раньше издевалось над ее киской — а напротив, у шеста, еще три долбили королеву ворон во все ее дырки. По ее вытаращенным глазам Кирена Роксия поняла, что она тоже старается оставаться в сознании... Неизвестно, сколько времени прошло и сколько раз драконодеве пришлось кончить, но в конечном счете щупальца оставили ее в покое. Королева тенгу лежала на полу — все еще с открытыми глазами, но неспособная подняться — однако Кирена Роксия еще раз сказала себе, что должна быть сильнее нее. Она подняла взгляд на императора... - Ну что, ты готова? - спросил тот. Драконодева была готова — пока щупальца не оттрахали ее во второй раз... И все же она решительно ответила: - Я всегда готова, Владыка! - и это было отчасти правдой. Какая-то часть желания, что она испытала, еще теплилась внутри нее... - Иди сюда, - позвал Баэл, хлопая костяной рукой по постели. Забравшись на кровать, Кирена Роксия не смогла удержаться, и ее дыхание участилось — пусть император и был мертвым личем, все же ее господин приказал ей лечь к нему на постель, и в больном воображении драконодевы вновь промелькнули картины из ее фантазий, где на такой же постели ее законный повелитель заставлял ее отдаваться ему до беспамятства... - Как я могу служить вам, Владыка? - прошептала королева, стоя перед Баэлом на четвереньках. - Я готова снова отдаться вашим щупальцам, если вы пожелаете... Лич протянул руку и коснулся ее левой груди, зажав сосок между костяными пальцами. Кирена Роксия села на колени и нагнулась вперед, руками приподнимая груди, чтобы с ними было удобнее играть... Почему бы и нет? В каком-то смысле это ее даже радовало. У нее есть два существенных достоинства, и раз они пришлись по вкусу императору, значит и у нее есть шанс. - Нет, - сказал Баэл. - Щупальца остались там, на полу. Здесь только я и моя рабыня... Чем еще ты можешь меня развлечь? У драконодевы было не слишком много предложений — она раздвинула коленки и дотронулась рукой до своей промежности. - Вам нравится такое, Владыка? - спросила она, лаская себя. Все было лучше, чем щупальца... - Я с радостью оттрахаю себя для вас... - Прогнись назад, чтобы я мог все видеть. - Но как же мои груди? - спросила драконодева, с левым соском которой император все еще продолжал играться. Магическая мощь, заключенная в его пальцах была такова, что менее искусная чародейка чувствовала себя так, будто ее грудь сковали цепями... И тут цепь в самом деле появилась — Баэл щелкнул пальцами и на сосках рабыни появились зажимы, похожие на те, что носила Танвен — только цепь, соединяющая их, была куда более тяжелой и длинной — и император держал ее за середину. Ощущение было непередаваемо мучительным и у драконодевы даже слезы на глазах проступили — впрочем, уже далеко не первый раз за сегодня. - Вот, - сказал Баэл. - Теперь давай. Кирена Роксия откинулась назад, так что цепь натянулась, подарив ей новые болезненные ощущения, и оперлась на левую руку. Правой она продолжала ласкать себя между ног... - И это ты называешь «трахать»? - немедленно поинтересовался император, дергая за цепь. Драконодева издала болезненный стон, схожий уже с рыданием. Человеческая девушка и даже менее выносливая соотечественница Кирены Роксии на ее месте уже визжала бы на весь дворец. Впрочем, Баэл, похоже, был совсем не прочь заставить повизжать и ее. Он дернул за цепь снова. - Работай лучше! - Да, Владыка! - воскликнула несчастная, изо всех сил долбя себя пальцами. - Да! Да! - продолжала стонать она, потому как лич продолжать подстегивать ее при помощи цепи. - Стой, - сказал император, когда она уже почти-почти готова была кончить. Драконодева остановилась и с мольбой взглянула на него. - Прошу, Владыка, позвольте мне... - Обойдешься. Ложись и прижми коленки к животу. Кирена Роксия не посмела перечить — благо лич наконец отпустил цепь, и она понадеялась, что ее участь будет немного облегчена. Она легла на спину и, обхватив бедра руками, прижала ноги к себе. - Ваше задери, - приказал император. - Простите, я не могу, - честно ответила драконодева. Как опытная воительница, она отлично знала возможности своего тела. И тогда Баэл «помог» ей — взяв рабыню за левую щиколотку, он заставил ее поднести ногу ближе к голове. Затем та же участь постигла и правую ногу... А потом из воздуха появились кандалы и цепи, приковавшие драконодеву за щиколотки... к ее собственным рогам. Это было не только неудобно и достаточно болезненно — Кирена Роксия никогда не могла бы подумать, что ее рога, ее гордость, будут использованы для такого унижения! Она была готова прямо сейчас разрыдаться... однако император еще не закончил. Увидев ее серьги с полумесяцами, он снял их с ушей и пересадил на кончики рогов. - Так и носи, - сказал он униженной королеве, которая чувствовала себя новогодней елкой. - Руки давай мне сюда. Скованная драконодева просунула руки между раздвинутыми коленями и протянула их Баэлу. В тот же миг появившиеся из воздуха кандалы сковали их в таком положении. - Вот в таком виде ты будешь завтра лежать у шеста, а Каллиста будет танцевать, стоя у тебя на груди, - объявил император. - Молю, пощадите... - простонала Кирена Роксия, которую не столько беспокоило то, что мстительная зайчиха потопчется по ней ногами, сколько то, что ее увидят в таком жалком положении. - Тебе рот заткнуть? - Прошу прощения, Владыка, - поспешила извиниться драконодева. - Благодарю за наказание... - А теперь, - произнес лич, надевая на правую руку свою латную перчатку. - Умоляй, чтобы тебя трахнули. - Прошу, Владыка, - попросила Кирена Роксия вполне искренне. Она уже успела возбудить себя и теперь хотела, чтобы ей поскорее засунули что-нибудь в киску. Она бы и о щупальцах попросила бы, будь это единственная возможность. - Отымейте вашу рабыню, как ее законный повелитель. Будьте так жестоки, как пожелаете... В ответ Владыка коснулся ее губ, и она послушно облизала пальцы... Перчатка была покрыта ребрами жесткости и даже у пальцев были неровные края, так что драконодева поняла, что ее ожидает весьма болезненный опыт... - Отымейте меня, как победитель имеет побежденную, - еще раз попросила она. - Мое могучее тело создано для того, чтобы служить игрушкой вам... - Я тоже так думаю, - согласился Баэл, вводя сразу два пальца в возбужденное лоно рабыни. - Как думаешь, может мне стоит заполучить и других драконьих королев? Было бы славно, если бы Аврора Велоксия лежала сейчас рядом с тобой, верно? - Да, - простонала Кирена Роксия, получавшая сейчас хоть и болезненное, но все же удовольствие. - Имейте нас всех, Владыка! Мы все будем вашими рабынями, и я буду самой лучшей! Прошу, используйте меня... ЕЩЕ! На этой ноте она кончила, и лич снова поднес перчатку к ее губам, чтобы она почистила за собой. - Владыка, - прошептала драконодева, слизывая с перчатки смесь слизи, соков, крови и всего, что только успело побывать сегодня в ее многострадальной дырке. - Вы не воспользовались еще одной моей дырочкой... Я готова лишиться анальной девственности по вашему приказу. На самом деле, она не была готова, но решила использовать все шансы, которые судьба — и Владыка — пожелают дать ей сегодня. Все ради того, чтобы угодить императору и получить повторное приглашение без таких унижений, как в этот раз... - Слишком просто хочешь, - усмехнулся Баэл. - Корвина, расскажи Кирене Роксии, как у нас в гареме лишают анальной девственности. - Публично и очень постыдно... - отозвалась с пола королева ворон. Она давно уже очухалась и лежала тише воды и ниже травы — но все равно не избежала внимания лича. - Иди к нам и расскажи, как это случилось с тобой, - потребовал император. Не дожидаясь повторного приглашения, Корвина забралась на кровать — здесь можно было, по крайней мере, не опасаться еще одного нападения щупалец. - Владыка был добр и позволил мне собой выбрать статую, на которой я буду скакать... - начала она свой рассказ, ложась рядом с личем и с опаской поглядывая на скованную Кирену Роксию — с ней самой покамест ничего такого не делали. - А я была дурой и выбрала кентавра Лёворева, потому что у него член был направлен вниз, и я подумала, что меня не так глубоко натянут. Владыка заставил меня встать ногами в ведра с ледяной водой, а Койори и Селене приказал лупить меня розгами, чтобы я не ленилась... и я стояла и натягивалась на этот конский член снизу вверх, хотя могла бы скакать сверху, как нормальная... - Очень поучительная история, - одобрил Баэл. - А теперь будь добра, ложись перед Киреной Роксией и почисть ей влагалище. - Владыка?! - переспросила королева ворон. Такие приказы она привыкла слышать скорее от Каллисты. - Чего? Она хорошо потрудилась, в отличие от тебя, так что теперь заслуживает награды. Драконодева была рада слышать, что ее хвалят, хотя была не уверена, что хочет такой вот награды... К счастью, ее мнения никто не спрашивал, и Корвина ничком легла перед скованной королевой драконов и принялась работать языком. А уже через мгновение тенгу закричала от боли, потому что Баэл вставил два пальца ей в попку. Так они и провели остаток ночи — зафиксированная в безумной позе Кирена Роксия, и Корвина, лижущая ее киску и безжалостно трахаемая в задницу... Утром, в обнимку добредя до общей спальни, две королевы рухнули, как подкошенные. - Владыка в хорошем настроении, - сделала вывод Каллиста, и с усмешкой повернулась к четверым рабыням, стоявшим перед ней раком. - Готовимся, бабы — нам сегодня работать и работать! - Слушаемся! - хором отозвались те. - Сегодня к Владыке пойду я, - объявила сильвийка, бросив еще один взгляд на валяющихся в отключке королев. - А та из вас, кто вздумает мешаться, пожалеет, что появилась на свет... - А у Белой Гривы отсосать не хочешь? - бесстрашно отозвалась Танвен. - Владыка выберет, кого пожелает, и мы не хуже тебя умеем ему угодить! Сквозь сон Кирена Роксия слышала, как ругаются сильвийка и эльфийка, и по всему ее телу растекалось ощущение невероятного удовольствия. Она смогла. Она выжила... в этот раз.