Эльфийская песнь

Лишь много позже те из храмовников, кому посчастливилось выжить в схватке с Пелеидом, смогли осознать, насколько сильно помогла им в этом «тренировка» с Ансельмом. Старый рыцарь, возможно, и не смог бы потягаться с легендарным героем в поединке, но в общих чертах воссоздал его яростный и стремительный стиль боя. При помощи какой-то загадочной способности Пелеид перемещался между своими целями быстрее, чем человек успел бы моргнуть — а затем ты либо отражал его удар, либо умирал... Это было почти то же самое, чему храмовников обучал Ансельм — и, к счастью для них, они подтянули свои навыки и смогли определить сильные стороны членов отряда. Сильвестра, к примеру, умудрялась защититься от любых ударов даже несмотря на свои посредственные навыки фехтования, а Элрик и Мартин, напротив, обладали выдающимся мастерством и могли, пусть и недолго, сдерживать даже стражей. Этим троим предстояло быть на передовой, в то время как мать Арья и мать Джустина могли поддерживать их, с высокой скоростью атакуя на расстоянии. Тем же, кто не блистал способностями, отводилась роль защитников аббатисы. Словом, несмотря на очевидную неразрешимость вставшей перед ними задачи, у храмовников был по крайней мере какой-то план. Сначала они оказались ошеломлены стремительной атакой Пелеида, но затем опомнились и перешли в наступление — которое, однако, сразу же захлебнулось, ибо страж не задерживался на одном месте достаточно долго, чтобы его можно было атаковать. Его передвижения не подчинялись никакой тактической логике — в конце концов, он набирался опыта в бессчетных боях задолго до того, как понятие тактики стало известно людям. В его времена сражения были сериями убийств, совершаемых отдельными героями или же поединками героев между собой. И вот сейчас Пелеид, впервые за тысячу лет вступивший в бой, отчаянно искал героев. Он даже не пытался устранить наиболее опасных противников первыми, а наоборот — прыгал от одного храмовника к другому, оставляя «на потом» тех, кому удавалось отразить его первый удар. И удавалось это немногим... Безжалостный воин не делал различий между женщинами и мужчинами — несмотря на его угрозы всех отыметь, он, очевидно, был заинтересован не в любых бабах, а лишь в тех, что соответствовали минимальным требованиям по силе. Хотя на деле его «минимальные» требования были столь высоки, что из живущих ныне «подойти» смогли бы лишь несколько диковинных богатырш, вроде Мелиссы Винтерхилз, Катарины Дюрандаль, Кирены Роксии и королевы Мифзуны. Очень быстро Пелеид перебил почти всех жриц и существенную часть их защитников... Впрочем, по мере того как потенциальных жертв у древнего героя оставалось все меньше, расправляться с выжившими становилось уже труднее. Оставшиеся храмовники заняли оборону тесным кольцом, и по крайней мере те из них, что стояли снаружи, были способны отражать внезапные атаки Пелеида — в конце концов, они уже не были теми людьми, что начали восхождение на башню, а пережили битвы с Тристаном, Изольдой, кучей могучих доисторических богатырей, Гейр, и даже три раунда тренировочных сражений с Ансельмом. Люди, которые едва могли уследить за движениями древнего воина, умудрялись как-то блокировать его удары! Сначала храмовники успевали лишь отбиваться, но затем вдруг вновь увидели возможность контратаковать — создавалось впечатление, что их противник начал выдыхаться. На деле это было не так — Пелеид просто призадумался... Он все еще хотел сойтись в поединке с сильнейшим из «героев», но никак не мог определить, кто же этим сильнейшим является. Очевидно, чтобы понять это, пришлось бы нанести каждому из противников более одного удара, а следовательно — почти наверняка подставиться под контратаку. Легко было Ансельму вызывать на бой толпу народа, ведь он не рисковал ничем — даже если проиграл бы, то через некоторое время просто ожил, как и все стражи. Пелеид же не мог рисковать — и дело было не только в том, чтобы не упустить долгожданную добычу. Помимо храмовников, у него были здесь еще и две рабыни-«богини», с которых нельзя было спускать глаз... И тут герой-страж заметил. Два арбалетных болта, вылетевших из строя храмовников в его сторону. Пелеид не был знаком с этим оружием, зато сразу же узнал способность, позволявшую человеку стрелять обеими руками — в его время таким образом использовали пращи и копья. - Рыбы... Ты мне за это ответишь, сука поганая! - зловеще усмехнулся страж. Ну, по крайней мере, теперь его цель была определена. А тут, словно в ответ на его пожелания, из строя вскочил сам стрелок. Мать Арья до последнего не хотела идти на крайние меры. Прежде всего, ей, жрице, не следовало пользоваться арбалетами — оружием подлецов и убийц. К сожалению, ничем, за исключением арбалетов и кинжалов, она сражаться не умела, а теперь, перед лицом самого жуткого врага, ей пришлось пойти на еще больший компромисс — обрезать свои рясу и подрясник таким образом, чтобы они доставали лишь до колен. За такое безобразие ее следовало бы извергнуть из сана или, как минимум, подвергнуть суровому наказанию — но зато теперь бывшей наемнице, грозе полей Пайсис был доступен ее излюбленный стиль боя, основанный на стрельбе, прыжках и беготне. К сожалению, он был куда более эффективен против неповоротливых противников... Однажды она уже допустила ошибку и проиграла, столкнувшись с воительницей более стремительной, чем ее арбалетные болты. И сейчас, вероятно, должно было случиться то же самое — ведь Пелеид был примерно так же быстр, если не более... Так или иначе, а попасть по нему, оставаясь в строю, она все равно бы не смогла, и поэтому вышла. На этот раз, по крайней мере, у Арьи был запасной план — ей всего лишь требовалось отвлечь на себя внимание, чтобы уцелевшие боевые аббатисы накопили побольше сил. Даже если, подобно другим стражам, Пелеид окажется невосприимчив к священному пламени, они, по крайней мере, смогут защитить себя от его атак... В конце концов, сама Арья тоже набирала силу — если ей очень повезет, она тоже сможет выжить. Стремительная аббатиса-воительница выскочила вперед и на бегу обстреляла Пелеида. Ее пальцы двигались с невообразимой ловкостью, перезаряжая оба арбалета одновременно... - Ну точно, Рыбы... - кивнул Пелеид. - Эй, женщина, как тебя там? Ихтиес, Пайсис? - Я мать Арья! - крикнула в ответ аббатиса, понятия не имея, с чего это враг вдруг захотел узнать ее фамилию. - Я тоже умею сражаться двумя руками, смотри! - страж сопроводил свое заявление броском щита. Арья успела пригнуться и нетрадиционный снаряд просвистел у нее над головой... Вот только следом за щитом мчался сам Пелеид. Налетев на аббатису, он ударил ее ногой в живот, заставив кубарем покатиться по земле, догнал и остановил — опять же пинком. Специально или нет, но придавливая противницу к полу, он поставил свою босую ногу прямо ей на задницу. Затем, сорвав с аббатисы клобук, намотал ее косы на кулак и, используя их в качестве ручки, приложил Арью лбом об пол. - Полежи... Будет забавно трахнуть тебя вместе с твоей «мамкой». В следующий момент на Пелеида налетел лорд Элрик, и страж чуть было сам не полетел кувырком, получив удар щитом... чуть было — потому что в последний миг он лег на пол и, пропустив щит над собой, ударил противника ногой, сломав ему левую руку — ту самую, что еще не полностью восстановилась после перелома, полученного шесть дней назад в бою с Изольдой... Перекатившись по полу, страж поднялся на ноги и быстро оценил ситуацию на поле боя. - Защищайте жриц! - крикнул гроссмейстер, но было уже поздно. Слишком многие рыцари бросились на выручку Арье, и Пелеид сразу же воспользовался возможностью, чтобы переместиться и зарезать еще двоих аббатис. Теперь в живых из всех боевых жриц остались лишь Джустина и потерявшая сознание Арья. Но зато Джустина неожиданно ловко атаковала стража костылем, вынудив его сделать шаг назад — а затем подбежавшие рыцари заслонили ее своими телами. - Оставайтесь на месте! - скомандовал Мартин. - Мы сами с ним сразимся! Под «нами» он имел в виду себя и Элрика — старого магистра все равно не удалось бы переубедить. Ему, вероятно, сложнее всего было бегать туда-сюда — но уже через пару мгновений он подоспел и встал рядом со своим чемпионом. - Что ж, - Пелеид бросил оценивающий взгляд на двоих рыцарей. - Вдвоем-то вы, пожалуй, потянете на героя... Только драться придется по одному. Сказав так, он в следующий миг был уже позади Элрика. Магистр вовремя обернулся, но теперь он стоял точно между Мартином и стражем... Рыцарь попытался оббежать своего союзника, но Пелеид переместился вновь — он целенаправленно атаковал старшего из противников и делал это так, чтобы другой не успевал ему помочь. - Пригнитесь, сэр! - крикнул Мартин, уверенный, что уж по крайней мере в ловкости он превосходит почтенного гроссмейстера — а значит, драться с Пелеидом следует именно ему. Но в тот же миг Элрик крикнул: - Мартин, пригнись! - потому как противник перед ним вдруг исчез. Младший храмовник среагировал быстро и пригнулся. Меч Элрика просвистел у него над головой... но Пелеида не достиг — он и тут их опередил и вместо того, чтобы поочередно атаковать то одного, то другого, подпрыгнул и был в этот момент прямо над головой у Элрика. Рухнув на магистра сверху, страж вонзил меч ему в спину... но недооценил — а скорее просто не знал — о коронном приеме всех храмовников. Элрик немедля схватился за торчащее у него из груди острие меча левой рукой и согнул его, а правой перехватил свой клинок и ударил назад... Пелеид поспешил увернуться, но для этого ему пришлось оставить свое оружие. - Всем оставаться на местах! - рявкнул Мартин, отлично зная, насколько его собратьям по ордену хотелось сейчас броситься на помощь гроссмейстеру — однако Пелеид, несомненно, только этого и ждал, чтобы свернуть шею последней боевой аббатисе... - Хочешь убить меня, пока я безоружен? - усмехнулся страж. - Умно. Вот только после вас здесь разбросано полно оружия! Он сказал так, но переместился все равно к своему щиту. Вот только Мартин, догадавшийся, что герою стародавних времен придутся не по руке громоздкие щиты, что использовали храмовники, был уже рядом, и рубанул Пелеида по пальцам — тот вовремя одернул руку, но щита в итоге так и не вернул. - А ты прыткий, - сказал он рыцарю, - Уже почти такой же быстрый, как и мы. Но глаза... глаза не успевают. Битва на таких скоростях — это битва инстинктов, и твоим еще тысячу лет до моих! Он ловко увернулся от удара Мартина. Рыцарь провел скоростную серию атак — но безоружный герой успешно избежал каждой из них, плавно отступая назад. - Навряд ли ваши инстинкты стали острее от того, что вы сидели тысячу лет в комнате с горой трупов, - Мартин и сам был мастером провокаций, и решил попробовать этот способ, уже неоднократно показавший свою эффективность на стражах Башни. Между прочим, все остальные без умолку рассказывали о своей былой жизни и согрешениях... Однако Пелеид лишь усмехнулся и ответил бесстыдной похвальбой: - Ну, у меня была отличная кукла для битья и отличный стимул в виде ее глубокой задницы... За тысячу лет она ни разу не отдалась мне без боя — но и не победила тоже ни разу. Но знаешь, их зовут богинями не просто так — поставив такую на колени, чувствуешь себя настоящим царем... А увидеть слезы у нее в глазах, после того, как засунул свой член слишком глубоко ей в задницу — значит убедиться в том, что ты достиг того, чего ни один мужчина еще не достигал! Мартин понял, что не хочет знать подробностей — но Пелеид продолжал их излагать, при этом без труда уклоняясь от всех ударов, а значит нужно было что-то менять... И он помчался вперед — раз это была «битва инстинктов», значит Пелеид не мог уследить за его передвижениями точно так же, как и он не видел его. Мартин не знал, за каким именно оружием бросится древний герой на этот раз — но точно знал, какого оружия хочет его лишить, и потому переместился туда, где валялся щит, оброненный Палладой, когда Пелеид в последний раз повалил ее. К сожалению, меча рядом не нашлось — его лжебогиня унесла с собой — зато обнаружилось копье, столь же древнее, как и щит. Тем временем, страж не стал делать ставку на удачу, и просто подобрал свой щит, как только Мартин исчез... Уже через несколько мгновений они снова стояли друг напротив друга — но хотя у Пелеида и появилась защита, у рыцаря в руках теперь были и меч, и копье! - Теперь и так сражаются? - нахмурился Пелеид. - Воины современности совсем не ценят свои жизни? - Ценят, но не больше, чем свои цели, - ответил Мартин. - Умереть самому, чтобы убить врага — что это за цель? Если умрешь, не получишь ничего... Неужели тебе будет легче на том свете от мысли, что твой противник тоже убит? - Может и будет, - отозвался храмовник. - А может, я надеюсь достать вас раньше, чем вы достанете меня. - Ну попробуй... На самом деле, расчет Мартина был довольно прост — поскольку они оба атаковали быстрее, чем могли реагировать на действия противника, он собирался достичь такой скорости атаки, чтобы его беспорядочные удары просто невозможно стало блокировать одновременно. Этот безумный план начинал казаться чуть менее самоубийственным, если учесть, что у противника вместо оружия был только щит... Однако Пелеид атаковал первым, едва не сбив рыцаря с ног и лишний раз доказав, что при достаточном мастерстве бойца щит может быть не менее смертоносен, чем меч. Мартин отскочил в сторону и начал яростную контратаку... Разумеется, такой обмен ударами не мог продолжаться долго — довольно быстро один из них должен был все-таки поразить цель, а скорее они оба должны были сделать это. - Знаешь, ты чего-то не учел, - вдруг произнес Пелеид. - Если я умру, у меня есть, кому тебя добить. Но если умрешь ты — ты правда думаешь, что кто-то из твоих союзников сможет разделаться с моими бабами? Почти сразу же после этого заявления он ударил рыцаря щитом в грудь. Раздался хруст сломанных ребер... и в тот же миг Мартин, ударив под щит, пронзил стражу бок. Пелеид тут же схватил его меч и оттолкнул противника от себя. Они расцепились, оба раненые... - Ну что ж, пора посмотреть, насколько хороши твои лекари... - объявил древний герой, зажимая дырку в боку рукой. Что до Мартина, то он вовсе не мог говорить — больно было даже дышать. - Эй, шлюха! Иди сюда, мне нужно восстановиться! В тот же миг со стороны дверей раздался грохот — это Анадиомена, услышав зов хозяина, резко дернула головой и, частично разорвав свои прекрасные волосы, а частично даже вырвав их с корнями, освободилась и рухнула на пол вместе с прикованными к ее ногам ведрами, которые тут же окатили замученную лжебогиню водой. Но она, не медля ни мгновения, поднялась на ноги и бросилась к Пелеиду — возможно и не столь стремительная, как ее господин и лжебогиня-воительница, но все еще быстрая и неуловимая, словно туман. Мартин, который был не в состоянии даже продолжать поединок с Пелеидом, не говоря о схватке с новой противницей, поспешно воспользовался тем, что страж пока не атаковал, чтобы отойти к своим. К счастью, ему удалось отогнать Пелеида от того места, где лежал раненый Элрик, и мать Джустина уже оказывала помощь гроссмейстеру, пока остальные стояли на страже. - Не бойтесь, - сказала Мартину другая жрица-целительница, так и не ставшая целью атак Пелеида из-за своего нулевого боевого потенциала. Она склонилась над рыцарем, когда он обессиленно рухнул на пол. - Я вам помогу. Ваши раны не смертельны для храмовника. - Займитесь... Пелеидом... - через силу прохрипел Мартин. - Мать Джус... тина... Перестань лечить... гросс... мейстера... и займись Пелеидом... будет... что-то плохое... К сожалению, он был абсолютно прав — и «что-то плохое» уже произошло. Анадиомена, гремя ведрами, склонилась к ногам своего господина, ожидая его приказаний — и «ожидала» она их с таким вожделением, что сразу же принялась лизать ему яйца. - Нет, ты не нужна, - грубо объявил ей Пелеид. - Зачем мне избитая шлюха? Подержи гостей, пока я развлекаюсь с теми двумя — и не вздумай никого убивать. Они мои! С этими словами он переместился. «Теми двумя», которых он избрал своими жертвами, были все еще лежавшая без сознания мать Арья и бесстрашная Сильвестра, которая под шумок приползла оказать своей настоятельнице помощь — вероятно, рассудив, что поскольку убить ее не могут, такой риск будет оправдан. Впрочем, молодая жрица была все еще в шоке после гибели сестры, так что не исключено, что она и вовсе не рассуждала — а просто пыталась спасти хоть кого-то из тех, кто был ей дорог... Разумеется, когда позади нее вдруг возник чудовищный Пелеид, она и пикнуть не успела, как оказалась повалена на пол. Раненый страж сохранил достаточно сил, чтобы голыми руками разорвать на ней одежду, оголив ноги. Она попыталась схватиться за меч, но он просто отобрал его и отбросил прочь. - На колени! - потребовал страж, но, даже не дожидаясь от нее повиновения, схватил жрицу за волосы и сам поставил в требуемую позу. - Зачем вы это делаете?! - взвизгнула Сильвестра, готовая уже разрыдаться от боли и ужаса. - Затем, что могу, - бесстрастно отозвался Пелеид. - Такова природа мужчин — подчинять женщин и вливать в них свое семя. А ты должна радоваться, что тебя имеет победитель... Будучи женщиной побежденного, ты нашла бы себе лишь позор и все равно стала бы в итоге рабыней победителей. Но тебе повезло — твоим первым мужчиной буду я! Так что ублажи меня, как следует, а затем моли назвать тебя женой, а не рабыней! - Нет, люди себя так не ведут... - с отвращением произнесла жрица. - Только животные! - Кончай болтать — давай за работу, - распорядился страж, дернув ее за волосы так сильно, что девушка завизжала от боли и непроизвольно схватилась руками за голову. - Ты знаешь, что нужно делать. И он поднес к ее губам член. - Я не буду, - ответила Сильвестра. - Хоть убейте — не буду. - Убивать тебя никто не собирается. Бери в рот — либо получишь в задницу. Без смазки. - Возьмите меня, - мать Арья вдруг зашевелилась и оторвала от пола свою голову с окровавленным лбом. Она была не в силах сражаться, но все-таки попыталась спасти свою подопечную от бесчестья. - У меня глубже... - Ну-ка, посмотрим... - Пелеид вновь ткнул несчастную Сильвестру носом в пол и, наступив на нее ногой, чтобы не сбежала, разорвал и без того укороченные одеяния аббатисы. - Ого, да ты та еще шлюшка... - Арье было уже за сорок, но воина, очевидно, это не смутило, и он шлепнул ее по заднице, как молодую девчонку. - Из тебя получится отличная рабыня на один вечер. Раздевайся. Буду иметь тебя — но только после того, как младшая сучка поднимет мне член! Он поднял молодую жрицу с пола и поставил перед собой — а его нога теперь уперлась в обнаженную задницу Арьи. - Даю тебе двадцать секунд, чтобы раздеться, рабыня. А у тебя, девочка, двадцать секунд, чтобы начать сосать — иначе мой член порвет твою девственную попку! Тем временем, остальные храмовники не могли прийти на помощь к несчастным монахиням — потому как находились практически в таком же положении. Против них встала израненная Анадиомена — что поначалу казалось скорее жутким, чем опасным. - Я кажусь вам жалкой? - скривившись вымолвила лжебогиня. Такая мысль в самом деле промелькнула у многих — даже не считая рубцов от ударов кнута по всему телу, к ее ногам все еще были прикованы два пустых ведра... - А ночью вы мне совсем другое говорили... - Пошла прочь, блудница! - выкрикнула Мелхола, решившая взять на себя перепалку с Анадиоменой — потому как большинство из соратников эльфийки даже не смели взгляда поднять на лжебогиню после ее уничижительного, но совершенно справедливого комментария. - Блудница? А сама-то ты кто? - фыркнула Анадиомена. - Или, чтобы считаться блудницей, нужно сделать это со многими? Ну так мы тебе сейчас устроим... Несчастная мать-смотрительница успела уже запаниковать от язвительного замечания лжебогини — до сих пор об их с Мартином блудной связи было известно лишь исповедавшей их Тритонии — и даже не сразу поняла, что происходит, когда стоявшие рядом с ней рыцари вдруг схватили ее... впрочем, они и сами вытаращив глаза уставились на свои руки, двигавшиеся помимо их воли. Лжебогиня расхохоталась. - Ну а чего вы хотели? Воспользовались моим телом — теперь я воспользуюсь вашими! Убивать вас мой повелитель запретил, так что просто устроим оргию... И раз уж вам, девчонки, так не нравится, когда я ублажаю ваших мужчин, придется вам самим это делать — пусть они сравнят и сами скажут, кто лучше! Под мерзкий хохот Анадиомены одержимые рыцари набросились на жриц и стали срывать с них одежду. Два воина держали отчаянно пытавшуюся вырваться Мелхолу, пока еще один стаскивал с нее кирасу... Даже раненый Элрик вдруг схватил за горло все еще пытавшуюся откачать его Джустину, и повалил ее на пол. Впрочем, боевая аббатиса мигом освободилась, мощным взрывом разметав близстоящих храмовников в стороны. - Руки прочь! - рявкнула она, хватаясь за свой костыль и поднимаясь на ноги. - Если не можете держать себя под контролем, я вас щадить не буду! К сожалению, рыцари в самом деле не могли держать себя под контролем — волшебство Анадиомены давало ей полную власть над всеми мужчинами, коих она хоть раз довела до оргазма — а ведь многие могли кончить от одного вида ее прекрасного тела... За все время лишь Пелеиду удалось устоять перед этими чарами, и дело было даже не в его огромной силе, а в его небывалой жестокости. Он ничего не чувствовал к ней — все эти века, трахая ее, он считал ее обычной шлюхой — дыркой для обслуживания его члена. К сожалению, человек с сердцем не из камня не мог относиться к ее нежным ласкам с таким же презрением, как и он... Конечно, у лжебогини не было достаточно времени, чтобы перетрахать весь отряд храмовников — но она знала толк в сильных мужчинах и выбирала с умом. В результате, среди всех рыцарей, что успели дожить до этого момента, лишь двое или трое не были под ее контролем — и они сразу оказались окружены своими же товарищами. Тем временем, Мартин тоже прижал к полу жрицу, которая заботилась о его ранах. - Лежи тихо, сестра, - шепотом сказал он и, подобрав все еще лежавшее рядом с ним копье Паллады, переместился к Анадиомене и вонзил его ей в живот... Он уже получил первую помощь, да и с самого начала был не так сильно ранен, чтобы полностью утратить способность сражаться. Они с Пелеидом оба вышли из поединка раньше времени, опасаясь скрытых резервов другой стороны — и теперь, когда эти резервы были налицо, Мартин вложил оставшиеся силы в удар... Лжебогиня оказалась одной из немногих стражей, что, получив удар копьем в живот, повела себя, как нормальный человек — сдавленно завыла и, схватившись за рану, осела на пол. - Почему ты не слушаешься? - простонала она. - Я же знаю... ты тоже согрешил. - Согрешил... - подтвердил Мартин, направляя копье для добивающего удара. - Но не с тобой! - А, ну так это мы исправим, - произнесла Анадиомена и резко вскочила на ноги. Рука рыцаря замерла в воздухе, так и не неся удара... Все раны стражницы-блудницы исчезли, более того — ее тело полностью изменилось, и теперь она выглядела в точности, как Мелхола... точнее, как, вероятнее всего, должна была выглядеть Мелхола без одежды — Мартин, хоть и провел с эльфийкой ночь, толком не видел ничего и не мог поручиться за полное сходство — но лицо было то самое. - Пропустила тебя, - рассмеялась лжеэльфийка. Голос настоящей Мелхолы она также воспроизвела в точности. Даже самой смотрительнице, что уже отказалась от бесплодных попыток вырваться из хватки рыцарей и, затаив дыхание, наблюдала за Мартином, молясь, чтобы он успел расправиться с лжебогиней прежде, чем ее изнасилуют, стало страшно от такого мастерства обманщицы. - Нужно было влезть к вам третьей, конечно же, но вы так сладенько сосались, что я не стала мешать... Подумала — парень, что от одного моего присутствия завелся и трахнул первую попавшуюся бабу, точно здесь не выживет. Но похоже, что у некоторых слабохарактерных бывает сильное тело... Виновата, была неправа. Ну, иди сюда... Мартин отпрыгнул назад и нанес самозванке еще один удар — на этот раз целя в глаз. - Ой, ну прекрати... - острие вошло в голову Анадиомены, и та даже начала падать, но затем вдруг замерла и резко выпрямилась — и только что проткнутый глаз был уже цел и невредим! - Должна же и я уметь что-то божественное! Я могу восстанавливать это тело, сколько пожелаю... Мой повелитель приказал мне терпеть раны, и теперь напорет мне за ослушание. Но это будет чуть позже — а пока это тело еще целое, можешь им воспользоваться... Я знаю, ты хочешь его. Иди сюда... Если кончишь, просто глядя, все равно окажешься под контролем — просто это будет куда более позорно. В этот миг, к счастью, к исчерпавшему свою фантазию Мартину пришла наконец подмога — мать Джустина встала между ним и лжебогиней, перекрыв рыцарю вид обнаженного эльфийского тела... видом своего сжатого кулака. - Мартин Валлентайн, ты похотливый ублюдок! - объявила она. В словаре аббатисы Багровых Драконов были подходящие слова на любой случай. - Если не можешь перестать на нее пялиться, позволь я выжгу тебе глаза... Жечь своему единственному союзнику глаза она, впрочем, не стала, и вместо этого запустила ослепительно пылающей звездой во лжебогиню. Сила взрыва была столь велика, что Анадиомену отбросило шагов на двадцать, и ее только что совершенное тело покрылось ужасными ожогами... Но уже через мгновение они начали заживать. - Слабовато, - объявила стражница, вскакивая на ноги. Когда было надо, она могла двигаться со сноровкой неплохо обученного воина. - Мой повелитель, ваша раба справится! - поспешила заверить она Пелеида, который, услыхав взрыв, отвлекся на мгновение от своих жертв — уже полностью раздетых и готовых к использованию. Сильвестра так и не согласилась обслуживать его добровольно и вот-вот должна была лишиться анальной девственности... И в этот момент все наконец закончилось. Пелеид, предупрежденный своими замечательными инстинктами, отскочил в сторону и перекатился по полу, уклоняясь от внезапной атаки... Анадиомена была не столь бдительна — впрочем, даже будь у нее такие же отточенные рефлексы, ей все еще потребовалось бы умение двигаться со скоростью света, чтобы избежать столпа пламени, что обрушился на нее прямиком с потолка... Божественно прекрасное тело обуглилось во мгновение ока. Она начала восстанавливать и эти раны, но в следующий момент ее уже схватили за горло... - Вам нужно было придушить ее еще когда входили на этаж... Тритония слишком добра, - прокомментировал Стилфист. Еще несколько мгновений лжебогиня трепыхалась в его стальной хватке, но затем затихла. Он бросил ее обмякшее тело на пол. - Хотя лучше всего было сделать это еще вчера ночью. - Ну наконец-то... - с облегчением выдохнул Мартин. Он сейчас не был способен осознать ни того, что его наставнику ведомы все их сомнительные свершения за время его отсутствия, ни того, что Стилфист, очевидно, намеренно не вернулся раньше — единственным, что было нужно рыцарю сейчас — это переложить на кого-нибудь другого ответственность за судьбу их отряда... - Эй, не зевай! - прикрикнула на него Джустина, уже ковыляя на костыле в сторону Мелхолы. После «гибели» Анадиомены очарованные рыцари опомнились, но эльфийка была уже раздета, и теперь ее надо было спасать — или же спасать нужно было тех, кого она неизбежно прибила бы, как только вырвалась... Однако Мартин уже не мог принять во всем этом участия, потому что без сил рухнул на пол. - Теперь ты, - Стилфист обратился к Пелеиду не утруждая себя тем, чтобы разворачиваться к нему лицом — все равно знал, что когда он повернется, стража на прежнем месте уже не будет. Тот и в самом деле не терял даром времени — и, едва подтвердив появление своего главного врага, бросился вооружаться. У него все еще оставался меч Мартина, а за то время, пока Стилфист душил Анадиомену, он умудрился натянуть на себя панцирь — и уже мчался в сторону храмовника, надеясь ударить его раньше, чем тот обернется! Однако этот удар был отражен. Пелеид провел серию стремительных перемещений и ударов, которой бы позавидовал бы даже Мартин, если бы он еще мог наблюдать за боем — но ни одна из атак не достигла цели. Уцелевшие храмовники смотрели во все глаза — пресловутые крылья Стилфиста, которые упоминала ранее Тритония, теперь были видны всем — два огромных сияющих крыла, источающих свет, но тем не менее не сливающихся в единое сияние, а четко различимых до каждого перышка, будто перья эти были сделаны из какого-то светящегося металла. Храмовник обернулся ими, словно коконом, и полностью закрылся от ударов. А затем четыре сияющих клинка явились и закружились вокруг него, со свистом рассекая воздух. Стилфист использовал практически ту же технику, что и его ученик, чтобы поразить Пелеида, не пытаясь предугадывать его движения — вот только его версия была куда более совершенна, ибо, во-первых, не ослабляла его защиту, а во-вторых, обладала куда большей скоростью. За считанные секунды Пелеид, который до того был ранен лишь единожды — и то потому, что сам подставился под удар — получил сразу три ранения... Конечно, он все равно отскочил и спасся. - Опять твоя стражническая херня! - крикнул древний герой, останавливаясь на расстоянии, которое счел безопасным. На самом деле, он уже сражался со Стилфистом два дня назад — когда тот спускался на сорок второй этаж. Вот только это и боем назвать было нельзя — храмовник просто смел с пути всех троих стражей пламенем своего Праведного Суда и пошел дальше — а буквально через час тем же путем протопал и Вааркус, который расшвырял их, даже не прибегая ни к каким способностям. Так что Пелеид уже был очень зол — но уж на этот раз он бы точно не позволил ненавистному храмовнику уйти без боя, благо теперь-то, отягощенный необходимостью защищать союзников, тот никуда не мог деться. К сожалению, Праведный Суд был почти идеальной способностью — Стилфист мог палить во все стороны, не боясь убить относительно благочестивых храмовников, а значит и прикрываться заложниками не было смысла. Потому Пелеид попытался прибегнуть к провокации. - Что, после того, как из тебя сделала решето девчонка, на честный бой уже кишка тонка? - Ты мог бы победить меня где угодно во вселенной — кроме этого места, - удивительно, но Стилфист распахнул крылья и даже убрал все свои мечи кроме одного — который взял в руку и указал им вверх, - ты ведь знаешь, что находится за этим потолком? - Да срать я хотел! - Пелеид терпеть не мог всех этих разговоров о силе стражей, якобы многократно возрастающей на их собственном этаже — у него такого не было. Всех своих противниц он одолел на их же этажах, и каждый раз сражался во всю силу... Возможно, это просто-напросто означало, что он никогда и не был стражем, но с что с того? Для него была важна только победа над как можно более сильным врагом. Конструкция башни не позволяла людям подняться выше сорок шестого этажа, и Пелеида это бесило — он предпочел бы быть остановленным сильным противником, а не тупой стенкой! В этот раз его тоже интересовал не столько исход, сколько сам процесс драки — потому, стоило Стилфисту открыться, Пелеид запустил в него камнем. Храмовник двумя резкими взмахами клинка растер этот камень в пыль, но следом в снаряды обратилось все, что попалось древнему воину под руку — разбросанное на полу оружие, части доспехов, и даже громоздкие щиты убитых храмовников, которые были сразу же разломлены надвое для более удобного метания... Пелеид «обстреливал» своего противника, ни на мгновение не преставая перемещаться. Стилфист же продолжал уничтожать брошенные в него предметы, выжидая момент, когда страж подставится, чтобы пронзить его своим бесконечным мечом. Но затем Пелеиду вдруг «попалась под руку» мать Арья — а точнее, он совершенно намеренно подхватил пытавшуюся улизнуть под шумок жрицу и, наградив ее шлепком по срамному месту, швырнул в сторону Стилфиста, придав несчастной женщине почти такое же ускорение, как и брошенным ранее мечам и камням — не плохо было бы, если бы храмовник не успел среагировать и разрубил ее так же, как и их! Но рассчитывать на ошибку противника Пелеид не мог, так что сразу же прыгнул следом, надеясь ударить Стилфиста прямо через тело жрицы, если тот подхватит ее на руки... Но ничего из этого не произошло. Мать Арья пролетела через ползала и бухнулась на пол, а мчавшийся следом страж так и не смог достичь противника. Стилфист исчез... а точнее, просто взлетел. - Надо слушать, когда тебе говорят! - в тот момент, когда Пелеид притормозил, пытаясь найти рыцаря, настал тот самый удачный момент для контратаки — Стилфист удлинил свой меч и, атаковав сверху, пронзил грудь стража. - На этом этаже я летать могу! Но даже несмотря на то, что это было уже не первое ранение Пелеида, тот не спешил падать замертво — более того, самая первая рана, нанесенная Мартином, каким-то образом уже зажила... Едва световой меч укоротился и вышел из его живота, древний герой отскочил в сторону и вновь схватил мать Арью, которая уже в который раз тщетно попыталась сбежать. Помочь аббатисе было некому — остальные храмовники были обессилены после сражения с Анадиоменой, и лишь неутомимая Джустина пыталась что-то делать... Сама же Арья лишилась оружия и не могла сопротивляться Пелеиду, пусть даже и раненому. Она мигом оказалась схвачена и зафиксирована — страж не давал ей упасть, удерживая за косу, но также уперся ногой ей в кобчик, не позволяя встать. - Попалась, сука, - провозгласил он, подтягивая ее лицо к своей промежности. - Сосать! Аббатиса презрительно посмотрела на насильника снизу вверх и ничего не стала делать — теперь, когда помощь была близка, а ее подопечным не угрожала прямая опасность, она уже не готова была так просто сдаться. - Нет времени на твое упрямство, - Пелеид сжал рукой затылок пленницы, не отрывая взгляда от парившего под потолком Стилфиста. - Ты — рабыня. Лижи! Все-таки, он не на пустом месте провозгласил себя «царем богов» — хоть он и предпочитал полагаться в бою на собственные силы, сила порабощенных им ложных богинь также принадлежала ему. Схожим образом Стилфист мог «конфисковать» способности Мифзуны, Рин и Сарьи, пользуясь властью господина над рабынями — но только у Стилфиста то была часть силы, дарованой небесами, Пелеид же использовал самодельную полуинтуитивную технику. Он не «забирал» способности побежденных на самом деле, но мог достаточно точно имитировать их. В результате, хоть сила и не возрастала, арсенал становился намного богаче... Стоило приказу стража прозвучать, как схваченная аббатиса принялась лобызать ему яйца — прекрасно осознавая, что делает, но все же не в силах воспротивиться. «Обещание» отдаться ему, которое она произнесла, чтобы выручить мать Сильвестру, сделало ее его рабыней... Ну а раны на теле Пелеида начали исчезать. Хотя полностью воспроизвести способность Анадиомены он так и не смог, но все же был способен восстанавливать свое тело —хотя ему для этого требовалось овладеть женщиной непосредственно перед во время исцеления, в то время как лжебогиня могла утолять свою похоть «на будущее»... Пелеиду, впрочем, для исцеления достаточно было лишь нескольких секунд удовольствия. Больше ему, конечно, и не позволили бы получить — Стилфист, увидев, что он творит, обрушил с небес волну пламени Праведного Суда. Пелеид ожидал этой атаки и переместился, так и оставив обнаженную жрицу стоять на коленях с высунутым языком. Огонь обрушился на нее, и, хотя Арья и вела праведную жизнь на протяжении последних лет, сейчас она была захвачена в момент совершенно неподобающего действия и потому получила несколько ожогов... - Прости, преподобная, - произнес Стилфист, приземляясь рядом со скрючившейся на полу аббатисой и накрывая ее плащом. - Сама виновата... - прошипела жрица. - Можешь... отнести меня к остальным? Пожалуйста... Никогда за всю свою карьеру воительницы — даже в тот раз, когда Мифзуна едва не убила ее — она не чувствовала себя настолько униженной. Ей ничего не оставалось, кроме как признать свою полную беспомощность перед Пелеидом — а теперь оказалось, что ее участие в бою не только бесполезно, но и вредит ее стороне — пришлось просить Стилфиста помочь ей сбежать... - Сейчас, - отозвался храмовник. Но как раз в миг, когда он наклонился, чтобы поднять Арью с пола, Пелеид вернулся и атаковал... Однако его удар вновь натолкнулся на невидимое крыло — эти крылья то появлялись, то исчезали, и человеку, привыкшему к схваткам с подобными себе, было трудно свыкнуться с мыслью об их существовании. Поняв, что его засада провалилась, страж попытался ускользнуть, но не тут-то было — Стилфист уже развернулся и простер свои крылья вперед, не позволяя стражу ускользнуть в сторону — тому оставалось лишь бежать по прямой... а по прямой храмовник ударил световыми мечами. Пелеид был быстр, но не быстрее света — и в итоге получил два новых ранения. Следом Стилфист снова пальнул пламенем и, пока страж уклонялся от этой атаки, поднял мать Арью и отнес ее к остальным храмовникам. - Кто-нибудь еще остался? - спросил он, оглядываясь. - Нет. Я уже здесь, - подала голос Сильвестра. В отличие от матери Арьи, она успешно сбежала, как только Пелеид вступил в схватку со Стилфистом, и теперь, завернувшись в чей-то плащ, лежала ничком на полу — очевидно, чтобы не смотреть людям в глаза. Аббатиса тоже села рядом с ней — сейчас она напоминала самой себе в последний момент спасенную от зверолюдов пленницу, коих немало повидала во время войны — вот только не ожидала, что под старость лет сама окажется одной из них... Между тем, Джустина и очухавшийся Мартин ожесточенно спорили, не обращая толком внимания на вернувшегося Стилфиста. Дело было в том, что боевая жрица сильно перестаралась, отбиваясь от пытавшихся изнасиловать ее рыцарей — и теперь несколько из них, включая и гроссмейстера, лежали при смерти. Теперь Джустина пыталась исправить содеянное, оказав Элрику помощь, но вины своей признавать не хотела. - Я не виновата, что они позволили языческой шлюхе себя соблазнить! - орала она на Мартина, пока ее руки тщетно пытались заживить раны старого магистра. - Обрати внимание, сама я почему-то не стала ничьей рабыней! - Ага, только перебила столько же народу, сколько сам Пелеид... - раздраженно ответил рыцарь. Это обвинение, конечно, было преувеличено — Джустина вывела из строя чуть больше половины уцелевших к этому моменту рыцарей. - Давай лечи и не отвлекайся! - Были б руки свободны, дала б тебе по морде... - сплюнула жрица. В выражениях она, как и всегда, не стеснялась. - Прекратите херней страдать, - прохрипел Элрик. Его голос был слаб, но по-прежнему четок. - Преподобная, брось это гиблое дело и лучше дай Мартину по морде. Мартин... преподобная не виновата. Я набросился на нее и не дал себя исцелить. Если бы она меня не атаковала, померли бы в итоге и она, и я, - рыцарь и жрица умолкли, устыдившись этих удивительно разумных слов умирающего старика. А он, между тем, повернул голову и увидел Стилфиста. - Сэр Стефан, это ты там стоишь? Можно тебя на минутку? - Простите, нет времени, - отозвался Стилфист. - Он идет. В самом деле, в этот момент возобновилась атака неугомонного Пелеида. Древний страж временно отказался от ближнего боя и вновь принялся забрасывать своего противника камнями — пользуясь тем, что позади него лежали раненые, а значит сдвинуться с места он не мог. - Мартин, преподобная, оставьте меня и помогите сэру Стефану, - произнес Элрик. - Я все равно не доживу до завтра, хватит меня мучить. - Помощь не нужна, - подал голос Стилфист, продолжая уничтожать снаряды Пелеида световыми мечами. - Ситуация может измениться... - упрямо возразил старый магистр. - Идите... к нему. - Понял, - произнес Мартин, поднимаясь на ноги. На самом деле, ему самому не помешала бы сейчас помощь лекаря, но он явно не был первым в очереди — в конце концов, как ему сказали, его раны не были смертельны. - Я лучше пойду исцелю кого-нибудь еще, - Джустина, однако, не спешила соглашаться с Элриком. На самом деле, в душе она сожалела о своей жестокости по отношению к зачарованным союзникам — на поле боя ей доводилось становиться свидетельницей невообразимых зверств, но благодаря тому, что у нее всегда были могущественные соратники, ее саму все это покамест обходило стороной — однако, как и у многих девушек-воительниц, у нее сформировался панический страх перед изнасилованием. Это и стало причиной ее чрезмерно эффективной реакции на нападение рыцарей... - Преподобная, это приказ, - сурово прохрипел умирающий гроссмейстер. - Пусть лечением занимается кто-то, не наделенный твоими боевыми навыками. Иди сражайся. В конце концов, боевая жрица вняла увещеваниям Элрика и заняла место за правым плечом — а точнее, правым крылом — Стилфиста. - Давай я хоть тебя исцелю, пока ничего не происходит, - предложила она стоявшему рядом Мартину. - Побереги силы... - посоветовал рыцарь. - Заткнись, - «предложение» Джустины не подразумевало отрицательного ответа — да и вообще какого-либо ответа. Она просто возложила руки на Мартина и стала лечить его, игнорируя протесты. - Стой смирно и исцеляйся. - Багровые Драконы радуются приходу смерти, - максимит вдруг припомнил девиз ее ордена. - Видимо потому, что она избавляет их от твоей «заботы»... - Свинья ты неблагодарная, - огрызнулась жрица, но по существу его насмешки ничего не возразила. Справедливости ради, большинство членов ее ордена были точно такими же неблагодарными свиньями, и постоянно посылали целительницу куда подальше, чтобы не мешала им продолжать битву. Джустина давно уже привыкла к такому обращению и умело определяла, в каких случаях следует игнорировать возражения и продолжать лечить, а в каких — заткнуться и убираться. Но Мартин был сейчас в три или четыре раза слабее набравшей силы боевой жрицы — он никак бы не смог бы сопротивляться «насильственному» исцелению, так что его возражения значили не больше, чем сопротивление нежелающего мыться котенка... Ну а Элрику тем временем все никак не давали помереть спокойно — на этот раз «помогать» ему приползла сама мать Арья. - Преподобная... - тихо усмехнулся максимит. Он уже знал, что любые усилия по его исцелению будут тщетны — в сегодняшней битве он вышел за пределы своих возможностей, пытаясь угнаться за Пелеидом и почти столь же стремительным Мартином — один из них был молодым и безбашенным, другой и вовсе бессмертным, сам же Элрик — лишь стариком. Его навыки и опыт еще могли быть на соответствующем уровне, но выносливость и скорость реакции — нет. Даже за непродолжительное участие в их битве старому воину пришлось заплатить дорогую цену, и он умер бы в любом случае — если не от ран, то от разрыва перегруженных внутренних органов. - А я вот проиграл... - «похвалился» он перед старой соратницей. - Я тоже, - со стыдом призналась Арья. Как бы там ни было, Элрик уже должен был догадаться обо всем по ее внешнему виду — под накинутым на плечи плащом аббатиса была обнажена, и после того, как она возложила руки на его рану, лежащий на полу храмовник должен был увидеть все. Так она думала, не зная, что взор Элрика уже начинает застилать пелена... - Я пойду вперед, сэр, - тем временем предложил Стилфисту более-менее излечившийся Мартин. Пелеид продолжал с неимоверной скоростью перемещаться и швырять камни, невзирая на ранения — было ясно, что он может продолжать так еще долго. Рыцарь решил, что пора уже что-нибудь сделать. - Погоди, - отозвался старший храмовник. - Он уже воспользовался силой Анадиомены, но у него должна еще быть сила Паллады. Лучше не рисковать. - А какая она, эта сила? - спросил Мартин. - Понятия не имею, - пожал плечами Стилфист. - Я с Палладой никогда не сражался. Но она богиня мести — не исключено, что может убить любого, кто когда-либо касался ее мечом, или что-нибудь в этом роде... - Если бы он так умел, то не стал бы ждать так долго, - возразил Мартин, но было заметно, что он занервничал. - Если такая сила существует, она наверняка используется ценой собственной жизни, - невозмутимо объяснил Стилфист. - Так что он может ждать, например, пока мать Джустина по нему шмальнет, чтобы потом накрыть нас всех разом... В любом случае, нам тоже лучше подождать — помощь уже идет. И, словно в ответ на его слова, Башня содрогнулась. - И что это за помощь такая? - осведомилась Джустина. - А вы ни о ком не забыли? - иронично осведомился Стилфист. - Была тут такая — низенькая, с зелеными волосами... - Госпожа Тритония? Но она сражается с Палладой... - И сколько, по-вашему, это должно у нее занять? - храмовник стал еще насмешливей. - Паллада слабее Пелеида, Тритония сильнее меня. Выводы можете сделать сами... - Мне не кажется, что Тритония сильнее вас, - сказав это, жрица и сама поняла, что произнесла страшное богохульство. Ангел не должен уступать простому человеку — но, хотя способности Тритонии и казались храмовникам невероятными, когда они впервые повстречали ее, по мере того, как они знакомились с жуткими стражами этажей, посланница небес впечатляла все меньше и меньше. В конце концов, даже Джустина перестала в нее верить — потому на возвращение Тритонии она уже не надеялась, скорее напротив — боялась, что вернется победившая Паллада и притащит на потеху своему хозяину схваченную Эбигейл... - Как и ожидалось от Багровых Драконов... - покачал головой Стилфист. - Вы слишком много внимания уделяете физической силе... как и Пелеид. Ангелы — чистые существа, чуждые жестокости и насилия, потому может показаться, что они не умеют драться... но на деле их сила просто слишком велика, чтобы поддаваться измерению. Эту башню, которую все человечество строило четыреста лет, Тритония могла бы разрушить и возвести заново за один день... К тому моменту, как он закончил говорить эту фразу, пол и стены этажа тряслись уже без остановки — как будто Тритония в самом деле пыталась обрушить Башню прямо сейчас... Даже Пелеид остановился и начал озираться в попытках понять, что происходит. А затем в полу вдруг образовалось отверстие, через которое с треском вырвалась огромная сосулька, похожая на стремительно выросший ледяной сталагмит... а на его острие, словно королева на парадной колеснице, стояла посланница небес. В левой руке она сжимала трезубец — из конца древка которого, судя по всему, и росла «сосулька» — а правой держала за волосы избитую лжебогиню... Руки и ноги Паллады были скованы льдом, словно кандалами. - Ну, а я что говорил? - прокомментировал это зрелище Стилфист, в то время как все остальные лишились дара речи... Ледяной бур «вырос» из пола метра на три и наконец остановился. Тритония осмотрелась и, увидев Стилфиста, швырнула свою пленницу вниз — к его ногам. - Командир Сандерстоун, накажи эту женщину за непочтительность! - потребовала она. - И как же я должен это сделать? - теперь уже Стилфист оказался застигнут врасплох. - Как следует, - сухо отозвалась посланница небес. Она была в бешенстве — хоть понять это могли лишь те, кто хорошо ее знали. Все-таки, будучи ангелом, она подчинялась правилам — стража должен был судить командир стражей, а она им больше не являлась. - Можешь забрать ее в рабство на сорок восьмой этаж, если хочешь... Да мне ли учить тебя, как наказывать женщин? Разберись с этим. Стилфист посмотрел на Палладу. Та молчала, но глядела на него жалобно, словно побитая лошадь. Никогда она не выказывала «командиру» никакого почтения, но сейчас он был единственным, кто мог бы спасти ее от гнева двух монстров — Пелеида и внезапно оказавшейся еще более жуткой Тритонии. - Не надо смотреть, как будто тебя обманули... - сказал храмовник. - Ты ведь знаешь, как это работает — кто сидит выше всех, тот и самый сильный. О чем ты думала, когда... Он не успел договорить — потому что Пелеид, молнией промчавшись мимо, подхватил коленопреклоненную лжебогиню и уволок на другой конец зала. Стилфист, впрочем, был не против такой перестановки — он подошел к торчащей из пола «сосульке» и протянул Тритонии руку, помогая спуститься на пол. Два командира встали плечом к плечу. Сейчас крылья обоих были видимыми — светящиеся золотистым светом широкие, под которыми мог бы уместиться целый взвод — у Стилфиста, и безумно прекрасные снежные — у Тритонии. Рыцарь сжимал в каждой руке по клинку из света, посланница небес держала двумя руками золоченый трезубец. Он был могуч и величественен, она — стройна и прекрасна. Такие разные, и все же такие похожие... Даже Мартин и Джустина, не знавшие о том, что эти двое разделяют один титул, почувствовали в этот момент некое неуловимое сходство между ними. Зато вот меж двоих стражей этого этажа не было ни сходства, ни согласия... - Пощади! - взмолилась Паллада, догадываясь, что ее будут бить. В поединке с Тритонией ее упорство было сломлено — так же, как Пелеид сломал его в их первой битве, длившейся сорок часов — тогда неприступная богиня войны стала молить его о пощаде и согласилась стать его рабыней. Тогда ее впервые поставили раком рядом с Анадиоменой и имели до тех пор, пока ее девственные дырочки не стали такими же, как у богини-шлюхи. На следующее утро она вновь была упрямой и непокорной, но в ту первую ночь Пелеид утвердил свою власть над ней, и как бы она ни сопротивлялась после, в конце концов всегда покорялась ему. Но впервые с тех пор она вновь молила о пощаде. - Я... буду тебе полезна! - Будешь, - невозмутимо подтвердил герой. Прижав лжебогиню к стенке, он пинком разбил ледяные оковы на ее ногах и, раздвинув их в стороны, вставил свой ненасытный член ей во влагалище... Сейчас ему уже не нужна была юная красавица, за которой он посылал Палладу — сгодилась бы любая баба, которую можно было трахнуть... - Постой, - лжебогиня неожиданно выскользнула из рук своего господина. - Ты что, стал использовать силу той шлюхи? - Не твое дело, - перехватив пытавшуюся сбежать воительницу, Пелеид вновь придавил ее к стене. - Я буду использовать своих рабынь, как захочу... Ваши дырки или ваши силы — неважно. Все, что у вас есть, принадлежит мне! - Нет, это важно, - перехватив руки героя, Паллада начала бороться с ним. - Ты забыл, как это работает? Ты — мой господин, пока побеждаешь меня честно. Если ты начал использовать способности своих рабов, то и я буду использовать своих. - Раком встань! - рявкнул Пелеид. На этот раз он прибегнул к силе Анадиомены, и, стоило приказу прозвучать, тело Паллады согнулось пополам, а руки сами собой уперлись в колени... Древний страж был жесток, как и всегда — ткнул ее носом в стенку и принялся трахать в задницу — при каждом его толчке она билась лицом о камень. - Ты оборзела, сука? Я буду тебя бить, как захочу, и иметь, как захочу! Думаешь, я не знаю, что ты жульничала и все это время раздавала свои силы людям? Но теперь все! Я прикажу — и ты сломаешь свой меч и станешь шлюхой, как Анадиомена. Будешь голышом плясать и языком мне задницу чистить! Пелеид умел быстро орудовать не только мечом — за какие-то полминуты он натянул несчастную задницу Паллады три сотни раз, не только полностью залечив свои раны, но и как следует покарав взбунтовавшуюся рабыню. - Теперь сосать! - приказал он, и неспособная воспротивиться воительница упала перед ним на колени и заглотила член. По ее щекам катились слезы. - Вот, так и должно выглядеть лицо рабыни... Глаза на меня подними! Однако вместо глаз Паллада вдруг подняла руку. Ее пальцы коснулись груди Пелеида, и в тот же миг все его тело содрогнулось. Затем еще раз и еще... Конечности стража изгибались под немыслимыми углами, кости ломались, а затем с лица вдруг начала сходить кожа — и прямо из под нее вдруг появилась волчья морда. - Я конечно сказала, что если подождем, они друг друга перебьют, но не совсем такого ожидала... - произнесла Тритония. Вместе со Стилфистом, Мартином и Джустиной они стояли в стороне и наблюдали за происходящим. - Однако это не превращение оборотня, - с видом знатока отметил Стилфист. - Что же это такое? Пока они разговаривали, метаморфоза Пелеида завершилась — он стал лохматым, горбатым волком, стоящим на задних лапах. А затем этот волк вдруг бросился на стену и, пробив ее, вылетел наружу. Воздух со свистом устремился в пролом, и сорок шестой этаж вдруг стал очень похож на тридцать пятый... К счастью, отверстие было не столь велико, чтобы людей начало выдувать наружу. Ну а Паллада и вовсе спокойно поднялась с колен и, вооружившись щитом и мечом, оставшимися от ее бывшего господина, двинулась навстречу посланникам небес, ничуть не смущаясь своей наготы. - Это был Овен, - ответила она на вопрос Стилфиста, который смогла расслышать. - Я собиралась натравить его на вас, но он сбежал... надеюсь, переломает себе остатки костей при падении. - Так вот откуда берутся Зодиакальные Герои... - покивал Стилфист. - Мартин, ты хотел узнать ее способность — вот она. - Все верно, - ухмыльнулась Паллада. - Раньше меня звали иначе, и я была богиней мудрости... - Ведьмой, - поправила Тритония. - Если уж называть вещи своими именами, то его чего не зовете убийцей и насильником? - лжебогиня кивнула в сторону оставленного Пелеидом пролома в стене. - Он у вас, видите ли, герой, а я — ведьма, да?! Так или иначе, а в те времена я разделила свою силу между двенадцатью воинами, чтобы они исполняли мою волю... И знаки Зодиака, кстати, придумала я, и сами созвездия — тоже. Так ведь намного удобнее, чем называть их «та яркая звездочка и две других», да? Или скажете, что и это тоже — ведовство? - Потом те двенадцать предали тебя, и ты зверски убила их, после чего тебя стали называть богиней мести, - за Палладу ее рассказ завершила Тритония. - Я тогда еще была на небесах, и не слишком интересовалась земными делами, но эту историю от кого-то слышала... - Я все равно продолжила передавать силу созвездий тем, кто мне нравился, - пожала плечами ложная богиня. - Так я могла управлять ходом истории, даже оставаясь заточенной в Башне. Хочешь возвеличить какую-то страну — даешь ей разом шесть Зодиакальных Героев, и дожидаешься, когда людские жадность и жажда славы сделают всю работу. Хочешь уничтожить страну — забираешь у нее героев и раздаешь соседям, потом снова ждешь... Ты говоришь, что основала Империю, Тритония, но кто позволил ей просуществовать так долго? Даже сейчас с вами пришла одна из Зодиакальных Героев — та тетка, которую едва не натянул Пелеид. Скажите ей, чтобы не совалась — а не то заставлю ее задушить себя собственными руками! - Ты собираешься снова стать стражем, коль скоро завела речь о своих прегрешениях? - достаточно спокойно осведомился Стилфист. Паллада могла быть сколь угодно грозной и славной — ее проблема состояла в том, что после схватки с Пелеидом люди напрочь теряли способность и удивляться, и пугаться... - А разве не так это работает? - счастливо рассмеялась Паллада. - Он смог пробить стену этажа — значит, перестал быть стражем. А раз я его победила — то теперь я страж! - Только если он в самом деле умер... - хмыкнул храмовник. - Ты вообще понимаешь, что только что дала самому сильному и мстительному головорезу во вселенной новую силу? - Те, кто получили от меня способности, не могут мне навредить, - усмехнулась лжебогиня. - Если посмеет вернуться, станет моим рабом. - Что ж, это твое дело, - пожал плечами Стилфист. - Так или иначе, эти люди уже прошли испытание Пелеида. Думаю, тебе стоит пропустить их. - Еще чего! - возмутилась стражница. - Нету такого правила! Пока я была стражем, никто не прошел через мой этаж — так будет и впредь! Вы с Тритонией можете идти к себе, но остальные останутся здесь! - Мы никуда не пойдем, пока не научим тебя вежливости, - объявила посланница небес. - О тебе же заботимся, - сказал Стилфист. - Ты сейчас не в той форме, чтобы с нами драться. - Да в гробу я видала вашу заботу! - рявкнула Паллада. Она все еще пребывала в состоянии эйфории после освобождения от власти Пелеида и не была готова сразу же кому-то сдаваться. - Я вам покажу, кто здесь главный! Анадиомена, к ноге!!! - Да, госпожа? - Анадиомена в самом деле была Шлюхой с большой буквы. Вернувшись к жизни, она не стала долго раздумывать над тем, когда это Паллада успела стать главной, а сразу же склонилась к ее ногам. Воительница зыркнула на сестру по титулу с нескрываемым презрением, но решила, что за отсутствием выбора сгодится и она — в качестве обслуги, разумеется. - Воду носить будешь ты, - первым делом объявила она. - И стирать, и шить — тоже. Готовишь ты отвратительно, так что это буду делать я. - Как пожелает госпожа, - смиренно ответила Анадиомена. - Ну а теперь поднимайся, - резко перешла к делу Паллада. - Нужно выпроводить наших гостей. - А мы справимся... госпожа? - неуверенно промямлила красавица-лжебогиня, не слишком-то торопясь подниматься с колен. Ей вполне хватило взбучки, полученной от Стилфиста... - Не бойся, с Сандерстоуном буду драться я. А ты займись Тритонией — она не может использовать Праведный Суд, так что ничем тебе не угрожает. Поднимайся уже давай, сосалка трусливая! Храмовники и посланница небес, между тем, тоже обсуждали свой план. А точнее, Мартин выступил с совершенно непрошеным предложением: - Давайте мы с преподобной сразимся с Анадиоменой — она не слишком опасна в нападении, так что мы продержим ее, пока вы с госпожой Тритонией не одолеете Палладу. - Ага, не слишком опасна... - хмыкнул Стилфист. - Дотронешься до ее сисек — и станешь ее рабом навеки. Точно хочешь попробовать? Нет уж, вы двое постойте лучше в сторонке... Мне не нужна помощь, чтобы побить Палладу. А Тритония займется Анадиоменой — для нее это безопасно. Таким образом, обе стороны независимо друг от друга пришли к одному и тому же плану сражения. - Эй, вы закончили болтать? - окликнула своих противников Паллада. Лжебогини договорились первыми и уже стояли с оружием наготове. Паллада все еще была голой, с мечом и щитом, Анадиомена же вытащила откуда-то внушительный золоченый посох. - Что себе позволяют эти язычницы? - холодно выразила неудовольствие Тритония. - Они не стали себя лучше вести с исчезновением Пелеида. - Где это ты слышала, чтобы рабы вели себя без хозяина лучше, чем при нем? - хмыкнул Стилфист. - Рин, небось, тоже безобразничает... - У злого господина и рабы негодные... - буркнула посланница небес, не уточняя, имеет ли ввиду рабынь Пелеида или эльфийку храмовника. - Ну, начали! Этими словами началась битва, которая просто не могла продлиться долго. У Паллады был очень простой план — быстро одолеть Стилфиста, чтобы затем вместе с Анадиоменой попытаться взять реванш у Тритонии. Храмовник, в свою очередь, опасался лжебогиню куда меньше, чем Пелеида — и потому не собирался затягивать схватку. Он непрерывно атаковал своими мечами — рубил, когда Паллада оказывалась поблизости, и колол, удлиняя клинки, если она отпрыгивала. Таким образом, он навязал ей ближний бой — но это было то, к чему стремилась и сама богиня-воительница. Увернувшись от очередного выпада Стилфиста, она ударила его в грудь раскрытой ладонью. И в следующий миг... ничего не произошло. - Черт, Телец занят... - Они все заняты, - отозвался Стилфист, безжалостно опуская клинок на подставившую спину противницу. Раненая лжебогиня рухнула к его ногам. - Ты, должно быть, позабыла, кому раздала свои силы. - Я... думала тот парень... уже помер, - прохрипела Паллада, силясь подняться. Однако обе ее ноги и левая рука уже были поражены до этого, и теперь ей не на что было опереться... Ошибка, которую она допустила, была глупой, но вполне объяснимой — пока ей приходилось без продыху ублажать Пелеида, времени на то, чтобы постоянно отслеживать перемещение Зодиакальных Героев, не оставалось — лжебогиня лишь примерно помнила, в каком году она наделила кого из них силой. Когда они умирали, она могла выбрать для способности нового владельца, но далеко не всегда делала это сразу и в целом старалась держать парочку про запас... Года три назад она дала одной девушке Рака, предполагая, что престарелому обладателю силы Тельца недолго осталось. Вопреки ее ожиданиям, он все еще был жив... Но даже так, она была уверена, что должна иметь в запасе хотя бы Деву... Ее она не давала никому уже пару веков! - А я просто проверил, - пожал плечами Стилфист. - Представь себе, командиру ведомо местоположение всех стражей и их частей — как только ты созналась, что наделила силой этих ребят, я посмотрел, кто из них где... - Черт, - выругалась лжебогиня. Не доверяя словам врага, она попыталась проверить сама — и неожиданно обнаружила, что не только все двенадцать героев находятся сейчас в мире, но еще и далеко не там, где она предполагала им быть! Мало того, что король мертвых продлил жизнь подчиненным ему героям, превратив Деву в вампира, а Тельца — в зомби, он еще и как-то заполучил Весы, Близнецов, а теперь и новенького Рака... В итоге, у его империи оказалось целых шесть героев, вместо трех, что она ему давала! Паллада так привыкла, что достаточно распределить способности между представителями разных наций и дожидаться результата, что теперь сама не понимала, как могла это просмотреть... Ее замысел раскрыли, извратили и использовали в чужих целях! - Что этот урод... вытворяет... - Тебе не следовало бросать вызов тому, кто выше тебя, - понятия не имея о постигшем лжебогиню великом откровении, Стилфист обезглавил ее. - Ну, погоди... - отрубленная голова покатилась по полу, но прежде, чем умереть, пообещала. - Как только хоть один освободиться, я заставлю тебя пожалеть!

***

Королева-стриптизерша крутилась у шеста, изо всех сил стараясь сосредоточиться на своем танце и не думать о том, что происходило вокруг. После похорон Корвины Баэл был не в духе — даже Каллиста не могла угодить ему сегодня. За первую же провинность зайчиху отправили «посидеть» на статуе — и это был тот самый минотавр с чудовищным членом, на котором Кирена Роксия и ее товарки по несчастью застали Танвен в свой первый день. Ну а теперь в том же положении оказалась сама смотрительница гарема — разве что на член ее натянули не попкой, а прямо влагалищем... Другим рабыням тоже приходилось несладко. Даже кроткая Сильва была отправлена полировать ртом статую Леворева, а Танвен стояла над ней с плеткой — ну а в полдень эльфийки поменялись местами... Младшие наложницы пока еще не получили никакого наказания, но уже тряслись в «предвкушении» — особенно Кирена Роксия, отлично осведомленная о том, насколько ее навыки танцовщицы не дотягивают до высоких стандартов Владыки. Недаром ведь на этой неделе она — снова — все никак не могла дождаться приглашения в опочивальню. Весь день прошел в постоянном страхе перед гневом императора, что повис над его рабынями, словно Дамоклов меч, и ни у кого из них так и не получилось отличиться. Дело шло к тому, что в опочивальню будут призваны Танвен и Сильва — если не умудряться как-то облажаться под конец. Мирианна, Джемини и Кирена Роксия не хотели рисковать сегодня — в тронном зале было еще полно свободных статуй, а их господин пребывал в наихудшем возможном расположении духа... Впрочем, сегодня все-таки был особенный день — в связи с тем, что в гареме неожиданно освободилось одно место, во дворец должны были доставить новых рабынь — такая ситуация возникла впервые с тех пор, как драконодева, эльфийка и имперская герцогиня присоединились к гарему, и им было любопытно — как минимум, хотелось посмотреть, как будут напуганы новенькие, и будут ли являть собой столь же позорное зрелище, как они когда-то... Эти воспоминания были поводом для самых жестоких шуток между рабынями — в свой первый день Мирианна сначала строила из себя гордячку, но, едва завидев Владыку, бросилась чуть ли ни ноги ему целовать, Кирена Роксия была изнасилована Каллистой, а Джемини так и вовсе пыталась убить сильвийку. Теперь, каждый раз, когда об этом вспоминали, бедной эльфийке приходилось несладко — Каллиста была злопамятной и почти столь же изощренной в пытках, как и ее господин... Сегодня, однако, пытке подвергалась сама зайчиха. Наконец, настал назначенный час, и Владыка приказал Джемини привести к нему Каллисту. Сегодня за Джемини была темная близняшка — почти столь же злобная и мстительная, как сама сильвийка. Сняв находившуюся в полуобморочном состоянии рабыню со статуи, эльфийка «разбудила» ее парой ударов розги, а затем поднесла к лицу смотрительницы свою голую и не слишком чистую ступню. - А ну-ка, оближи! - Пошла ты... - процедила сильвийка. - Нет, пойдешь сейчас ты! - рассмеялась злая близняшка, еще раз хлестнув Каллисту по спине. - Я веду тебя к Владыке! Следуй за мной покорно и не забудь попросить прощения! Смотрительница гарема, конечно, не нуждалась в таком напоминании, но ей оставалось лишь проглотить оскорбление. Дойдя на четвереньках до трона, она принялась плакать и молить о прощении — а ведь каких-то десять дней назад она имела наглость молчать после похожего наказания! Но с тех пор любимая рабыня императора стала подвергаться пыткам гораздо чаще, и ее силы были уже на исходе — она не могла больше играть с Владыкой в игры, лишь покориться и вести себя, как идеальная рабыня, надеясь что этого будет достаточно. - Ты еще не прощена, - сухо отозвался император в ответ на слезные мольбы зайчихи. - Просто настало время привести новеньких. Делай свою работу. - Слушаюсь, Владыка! - Каллиста вскочила на ноги. Ее спина хрустнула, а лицо перекосилось от боли — слишком много времени провела она сегодня, подвешенная на цепях — но сильвийка не позволила себе даже самого тихого вскрика. - Накинь свое кимоно, - произнес Баэл. - Или думаешь, что твой жалкий вид послужит им хорошим уроком? - Как тебе будет угодно, Владыка... - отвечала зайчиха. Вопреки своим кротким словам, она приосанилась и придала своему лицу суровое выражение — теперь она выглядела достаточно грозной, даже несмотря на отсутствие одежды и покрытое рубцами тело... Немногие мужчины стали бы доводить свою рабыню до такого состояния — по крайней мере, если планировали с ней спать — а большинству было бы просто противно на нее смотреть. Но Баэла, очевидно, все устраивало. - Тогда иди голая, - коротко усмехнулся он. Каллиста слабо улыбнулась, отлично зная, что только что заработала себе полбалла — но лич приметил эту улыбку, и сей же миг наступила расплата. - Мирианна, перевесь на нее свою цепочку, и пусть идет. - Да, Владыка, - бывшая герцогиня изо всех сил изображала из себя безропотную рабыню, но в глубине души все еще оставалась имперской аристократкой — что подразумевало не только неискоренимую гордыню, но и известную долю суровости, присущей дочерям рыцарей. Пряча свои истинные чувства, она ненавидела своих мучителей ничуть не меньше, чем остальные наложницы — однако Баэл был слишком страшным и непобедимым — незыблемой скалой, возвышающейся над смертными и их чувствами настолько, что сама идея ненависти по отношению к нему казалась абсурдной — как если бы кто-то затаил ненависть к луне или солнцу. Так что вместо него Мирианна ненавидела Каллисту... сейчас Владыка не уточнил, куда именно нужно «перевесить» цепочку, и коварная герцогиня сразу же воспользовалась случаем. Вместо того, чтобы прицепить зажимы на соски сильвийки, Мирианна преклонила колени и закрепила цепочку на ее половых губах... Несчастная смотрительница вскрикнула, но не посмела роптать на самовольство герцогини — в конце концов, она все еще была наказанной рабыней. Баэл, конечно же, не стал спасать зайчиху, а лишь махнул рукой, разрешая ей идти. Каллиста, дрожа от боли, поклонилась и пошла, стараясь ступать маленькими шажочками. Но легче от этого не стало, и в итоге она, не выдержав, пустилась бегом — как будто от этого пытка закончилась бы быстрее! - Я вижу, тебе очень весело, Мирианна? - император не показал никакой жалости к сильвийке, но стоило ей удалиться, как расплата настигла и ее мучительниц. - А тебе, Джемини? Не желаете «опробовать» ту статую, с которой слезла Каллиста? - Молю, пощадите, Владыка! - взмолилась герцогиня, падая ниц. Эльфийка не проронила ни слова, но опустилась на колени рядом — на случай, если случится чудо и мольбы Мирианны возымеют результат, она хотела стать сопричастницей ее успеха. - Трусливая сучка, - с презрением произнес император. - Посадил бы тебя на статую, да ты ведь сдохнешь через полчаса. Так что вместо этого будем тренировать твою задницу — Джемини, принеси подсвечник. - Да, Владыка... - уныло отозвалась темная эльфийка, уже догадавшись, что со второго конца подсвечника окажется ее попка. Ни она, ни Мирианна не были уже девственницами — но подсвечник все еще оставался самым ненавистным орудием пытки... - Сильва, иди сюда — будешь их подгонять, - распорядился Баэл. - Танвен может продолжать сосать и без твоей «помощи». Итак, наказание для Джемини и Мирианны, было определено, и император обратил взгляд на Кирену Роксию, что продолжала плясать из последних сил, отлично зная, что прямо сейчас Владыка придумывает пытку и для нее... Однако лич неожиданно повернулся к Сильве. - За семьдесят пять лет ты так и не научилась толком пороть... - заметил он. Это было, кстати, не совсем справедливое замечание — двум насаженным на подсвечник вовсе не казалось, что их лупят недостаточно усердно — однако Баэл мог видеть за невозмутимыми стараниями своей рабыни те эмоции, что она испытывала на самом деле. Даже после того, как ее лупцевала Танвен, в Сильве не было и тени кровожадности. - Я предпочитаю быть напоротой, господин, - просто ответила эльфийка. Император усмехнулся — самой отважной из его рабынь была на самом деле не Каллиста, и даже не Танвен, а вот эта тихоня. Сильве, конечно, неоткуда было знать об этом, но Баэл владел ею дольше, чем кем-либо из своих женщин — и за эти годы она успела занять свое место если не в сердце Владыки, то по крайней мере в его повседневных привычках. Она могла бы просто быть здесь и плясать перед ним каждый день — и этого хватило бы, чтобы он не стал от нее избавляться. Разумеется, дело было еще и в исключительной развратности эльфийки. Чувство возбуждающего стыда, которое Баэл старался привить своим рабыням, Сильва испытывала от одного лишь пребывания в гареме. Лишь они двое помнили ее первый день, когда она до последнего старалась прикрыть свое обнаженное тело, а когда ей насильно раздвинули ноги и заломили руки за спину, покраснела от пят до кончиков ушей, да еще и зажмурилась... Личу пришлось проделать основательную работу, чтобы сделать из нее стриптизершу, не сломав при этом ее стеснительный характер — но его старания окупились стократно, и теперь Сильва постоянно питала его энергией, просто танцуя или стоя голышом перед просителями. К сожалению, такие «таланты», как она, были редки — та же Кирена Роксия впечатляла поначалу, но уже сейчас движения ее танца стали пустыми, не наполненными чувствами. Под пристальным взглядом Баэла Сильва покраснела — должно быть, тоже вспомнила те давние времена, когда она начинала задыхаться от возбуждения, едва с нее стягивали трусы... Или, быть может, она, как опытная рабыня, просто поняла, что сейчас Владыка хочет видеть ее возбужденной. Ее слова о том, что она предпочитает быть напоротой, были провокацией, конечно же — попыткой угодить ему и развеять его тоску, навеянную преждевременной кончиной Корвины... И у нее получилось. - Приведи ко мне Кирену, - распорядился лич, обращаясь к эльфийке. - Слушаюсь, Владыка, - поклонилась та, коснувшись лбом пола меж широко раздвинутых колен и направилась за драконодевой. Навряд ли волшебнице удалось бы хотя бы сдвинуть ту с места против воли, но Кирена Роксия последовала за эльфийкой безропотно, хоть и приготовилась мысленно к казни. - Молю, Владыка, простите вашу рабыню! - королева решила, что последовать примеру Каллисты будет мудро, и начала просить прощения сразу. Хотя она так и не научилась заливаться слезами по приказу, но постаралась выразить свою искренность, поцеловав хозяйский сапог. - За что ты просишь прощения? - осведомился Баэл, и драконодева замялась. Рабыне не следовало самой определять степень своей вины. - Я... знаю, что я никудышная стриптизерша, - выкрутилась она. - Мне нужно больше практики, Владыка! - Твоему телу найдется и лучшее применение, - то ли насмешливо, то ли зловеще пообещал лич. - Скажи мне вот что — наша Сильва совсем не умеет пороть... что ты об этом думаешь? Кирена Роксия замотала головой... Владыка снова прибег к своей любимой пытке — каверзным вопросам, на которые она понятия не имела, как отвечать! Тем более, после целого дня работы у шеста драконодеве трудно было сосредоточиться на чем-то, кроме боли в ступнях и пояснице... А Баэл задавал свои вопросы именно в такие моменты, когда у нее не было сил, чтобы хитрить. - Владыка, все мы — сучки, готовые глотки друг другу перегрызть... - прямо ответила бывшая королева, едва сдержавшись, чтобы не кивнуть в сторону Джемини. Но, хотя драконодева и была довольно злопамятна, она помнила и добро. Ей никогда не забыть о том, как она на коленях умоляла Сильву научить ее танцевать — и эльфийка вняла этой мольбе, хотя у нее не было на то причин. В своем сердце Кирена Роксия все еще стояла перед ней на коленях. - Любая из нас готова запороть другую до смерти по вашему слову... но может, Сильва сумеет угодить вам другими своими талантами? - Сильва, у тебя есть таланты, о которых я не знаю? - насмешливо поинтересовался император. - Я могу танцевать, господин, - честно сообщила эльфийка. Поняв, что решается не только судьба Кирены Роксии, но и ее, она опустилась на пол рядом с коленопреклоненной драконодевой и сунула ей в руки цепь от своего ошейника. Теперь две рабыни держали друг друга, стоя на коленях перед господином. Баэл удовлетворенно кивнул, однако решил еще поиздеваться. - Это и так очевидно. А на что еще ты готова? Ни разу за восемь десятилетий бывшей волшебнице не задавали такого вопроса. Конечно, она получала свою долю наказаний и сексуальных пыток, но это никогда не выходило на первый план, как у Танвен — ее основным назначением всегда были танцы. Тем не менее, неправильно было думать, что Сильва не задумывалась о чем-то подобном — у нее давно уже был план на случай, если перед ней встанет перспектива отправиться на дворцовую площадь. - Я могу танцевать для ваших слуг, пока не нужна вам... - Забудь об этом, - немедленно отозвался лич. - Ты не шлюха, а императорская наложница. - Простите дуру, господин... - пролепетала Сильва. С одной стороны, ее попытка угодить Баэлу провалилась, а с другой — она получила подтверждение, что он покамест намерен приберечь ее для себя. Разумеется, наказание так и так было неизбежно... - Кирена, ну а ты готова служить мне? - повернулся император к другой рабыне. - Разумеется! - выпалила драконодева, не ожидавшая такого простого вопроса и покамест не осознававшая его истинного смысла. - Я... я ваша рабыня, Владыка! - Тогда отлупи Сильву, а потом этих двоих, - Баэл кивнул в сторону вяло елозящих попками по подсвечнику рабынь. - Слушаюсь, Владыка! - воскликнула Кирена Роксия и немедля принялась за дело. Как бы ни хотелось ей отплатить Сильве за ее доброту, под пристальным взглядом лича она не посмела халатничать — а эльфийка, в конце концов, сама навлекла на себя беду, допустив сразу две ошибки, за которые рабыни помоложе могли бы получить пару дополнительных отверстий в языке... Впрочем, под розгой Сильва держалась хорошо — навык, которого наверняка не было у бывшей волшебницы, когда она только попала в гарем — сидела прямо, раздвинув ноги под прямым углом и держала руки на коленях. Орала от боли, но не двигалась с места, а когда начала плакать, не издавала всхлипов, а просто позволила слезам литься по ее щекам, стекая на роскошные груди... - Ну что, теперь ты достаточно напорота? - спросил Баэл у эльфийки, когда наконец решил, что с нее хватит. Кирена Роксия вынуждена была признать — если бы она порола собственную рабыню, и то помиловала бы ее раньше... император в самом деле был безжалостен. - Все, как ты «предпочитаешь»? - Да, господин... - прорыдала Сильва. Лишь когда она заговорила, стало ясно, насколько больно ей в самом деле было. - Благодарю, что ис...полнили мою просьбу... - Неделю тебе запрещено плясать, - объявил лич. - Советую подумать о том, как ты собираешься получить приглашение в опочивальню... Кирена, приведи Танвен. Следом за своей соотечественницей перед императором предстала розоволосая эльфийка. - Хочешь что-нибудь сказать? - спросил он у нее. - Владыка... - прохрипела Танвен, с трудом сдвигая челюсти после пятичасового отсоса у каменного кентавра. Несмотря на свое состояние, она была вполне способна почувствовать царившую вокруг трона атмосферу и потому вместо мольбы о пощаде ответила в своей обычной манере. - Накажите... ваших рабынь... безо всякой жалости! Мы плохо угождали... и Корвине пришлось... стараться за всех... поэтому она умерла! Слова эльфийки, хоть и казались безумными, были очень близки к истине — или, по крайне мере, она верно поняла причину неудовольствия Баэла, который воспринимал ситуацию именно так. - Верно, - кивнул он. - Только для тебя она «госпожа Корвина». Эй, вы двое... слезайте с подсвечника. Несчастные Мирианна и Джемини прервали самоистязание и склонились к ногам Владыки, но тот даже не взглянул на них. - Похоже, три моих давних рабыни совсем обнаглели от своей безнаказанности... - сурово объявил император, подразумевая под «тремя» двоих эльфиек и отсутствующую Каллисту. - Быть может, пора заменить вас девушками помоложе и позапуганней? Берите подсвечник и натягивайтесь. Свечки вам с вашими широкими задницами не понадобятся... и не забывайте — от того, как вы стараетесь, зависят ваши жизни. Сейчас Каллиста приведет новых рабынь, и если мне понравятся несколько из них, я возьму их вместо некоторых из вас. За работу! Эльфийки не посмели ни пикнуть, ни даже поклониться — в их воспоминаниях жив еще был страшный день семилетней давности, когда император в гневе казнил разом четырех наложниц, включая и смотрительницу — Танвен и Сильву спасло тогда лишь то, что они в это время отсыпались после ночи с императором, а то, пожалуй, и они бы не сносили голов. Так или иначе, а причины они так никогда и не узнали... Баэл пощадил лишь молоденькую рабыню-стриптизершу, что находилась в гареме первую неделю и не видела иного выхода, кроме как продолжать плясать, вцепившись в шест окоченевшими от ужаса руками... эта-то танцовщица и была назначена новой смотрительницей. Однако и она, и чудом уцелевшие эльфийки отлично понимали, что в любой момент все может вновь измениться. Потому, услышав грозные слова императора, Танвен и Сильва поспешили без разговоров натянуться на подсвечник. Их навыки были на совершенно ином уровне, чем у младших рабынь, и, презрев боль, они немедля принялись яростно долбить друг друга в кровоточащие попки. Однако Баэл не собирался полагаться на их старательность. - Лупи их как следует, - приказал он драконодеве. - И не нужно жалеть Сильву — то, что она уже напорота, не повод лениться. - Да, Владыка, - пролепетала Кирена Роксия, которой выпала сегодня роль палача. Была ли это милость небес или, напротив, проклятие? Она постаралась не думать об этом и просто выполнила приказ... - А вы рано радуетесь, - теперь ярость императора обрушилась на двоих оставшихся наложниц, которые подумали было, будто буря промчалась. - Прежде, чем потешаться над старшими, вам стоило бы чему-нибудь у них научиться. Мирианна, я думаю, член минотавра еще влажный от соков Каллисты... А тебя, Джемини, ждет твой любимый Белая Грива. - МолиАААА! - несчастные рабыни не успели даже начать умолять о пощаде, как стражи-великаны подхватили их и потащили к статуям. Не обладая выдержкой бывалых Танвен и Каллисты, герцогиня и темная эльфийка начали вырываться и кричать, чем вызвали усмешку даже у изнемогающей от боли Сильвы. Таким образом, пострадали все — кроме каким-то чудом спасшейся Кирены Роксии. Она, не зная, скоро ли и ей придется занять место на одной из статуй, не смела даже головы поднять, а просто лупила эльфийек, как заведенная — удар по тощей и покрытой рубцами спине Танвен, удар по окровавленным бедрам Сильвы, и снова спина Танвен... Наконец возвратилась Каллиста, ведя за собой четверых рабынь — при этом сама зайчиха, все еще носящая цепочку между ног, едва плелась, постанывая от боли, а новенькие являли собой еще более жалкое зрелище. По идее, в столице постоянно держали наготове несколько подходящих рабынь — на случай, если императорскому гарему потребуется пополнение. Но обычно это все-таки случалось раз в десять дней — и в следующий раз должно было случиться в субботу, а был еще только четверг. Так что выбор получился не ахти — и похоже было, что угрозе Баэла не только заполнить опустевшее место Корвины, но и заменить одну из старших рабынь, предстояло так и остаться простой угрозой. Прежде всего, двое из вновьприбывших просто-напросто были детьми — или, возможно, по меркам своей расы считались подростками, но все-таки выглядели слишком молодо. То были две девочки-неки леопардовой породы, и они жались друг к другу, не скрывая страха. В другом случае никто не посмел бы предложить императору детей, но в данном случае причина их присутствия была налицо — следом за девочками Каллиста вела на поводке их мать — кошку-альбиноса, пятнистый хвост которой, однако, также выдавал в ней леопарда. Взрослая нека явно была умелой воительницей — факт, что относился к большинству представительниц ее народа — но по сравнению с Киреной Роксией или Каллистой ей не доставало какого-то сурового очарования. Дикарка, как дикарка... Наиболее удивительным казалось то, что зайчиха в ее нынешнем состоянии смогла как-то привести эту зверюгу к покорности. Что до детей, то их привели сюда лишь для того, чтобы еще больше унизить и запугать их мать. Баэл не имел ничего против того, чтобы брать в гарем родственниц, но эти юные кошечки стали бы интересны ему лишь через пару-тройку лет. Четвертой пленницей была человеческая женщина — заведомо проигрышный вариант, уж больно многих из них император уже повидал. Чтобы получить место в гареме, представительница людской расы должна была обладать либо уникальными внешними данными, либо не менее уникальной склонностью к мазохизму — как та же Мирианна. Но даже Мирианна смогла «просочиться» в гарем лишь потому, что в день, когда ее доставили, было целых три свободных места — и с тех пор она была самой забитой и презираемой из наложниц, соперничая за звание нелюбимой рабыни лишь с Джемини, что была третьей из эльфиек и объективно не могла соперничать с другими двумя... Что до внешних данных, то эта рабыня была молодой — лет двадцати пяти на вид — рыжеволосой женщиной с веснушчатым лицом и большой грудью. Последний факт, конечно, добавлял ей пару очков, но среди присутствовавших красавиц были одаренные природой не менее щедро. Кирена Роксия позволила себе на мгновение оторваться от порки, чтобы окинуть новеньких беглым взглядом — пока сами они в ужасе пялились на нее и ее «жертв». Вероятно, рогатая драконодева с розгой в руках казалась им каким-то злобным демоном... Ну а в ее глазах они были всего-навсего второсортными рабынями. Воспользовавшись короткой передышкой, эльфийки тоже скосили взгляды. - Лупи дальше, - шепотом потребовала Танвен уже через полмгновения. Ей вполне хватило этого времени, чтобы оценить потенциальных соперниц. С точки зрения внешности, вопрос состоял даже не в том, заменит ли Владыка кого-то из эльфиек на одну из этих девушек — а в том, примет ли он хотя бы леопардовую неку на место почившей Корвины, или прогонит сразу всех... Но для рабынь первостепенное значение имели не внешние, а внутренние «данные» — и оценить их лучше всех мог лишь сам император. Потому Танвен и поторопила Кирену Роксию, напоминая той, что игра еще не окончена. К счастью, их короткий «диалог», состоявший из одной реплики эльфийки, и яростного «ответа» драконодевы, сломавшей розгу об ее спину, не привлек ничьего внимания. Сильва, между прочим, распорядилась своим временем более мудро — вместо того, чтобы болтать, она повернула голову и поцеловала босую ногу Кирены Роксии чуть выше щиколотки. Так тихая и приученная к дисциплине эльфийка обычно просила своих мучительниц о снисхождении — и даже бешеная Танвен порой внимала этим беззвучным мольбам. Во-первых, потому что император зачастую менял наказываемую и наказующую рабыню местами — и тогда Сильва справедливо воздавала и за милость, и за жестокость. Во-вторых, она не скупилась и на обычную «человеческую» благодарность, в меру своих скромных сил заботясь о лишенных физических и душевных сил подругах. Драконодева, впрочем, впервые столкнулась с таким жестом со стороны Сильвы, но это не помешало ей понять его значение — и, скрепя сердце, она решила бить помягче... - Владыка, твоя рабыня Каллиста вернулась и привела новых наложниц... - между тем, зайчиха, по обыкновению, поприветствовала своего повелителя. Она, конечно, не могла не заметить, что за время ее двадцатиминутного отсутствия другие рабыни умудрились разозлить Владыку еще больше, но поначалу не подала вида. - Покажи их мне, - холодно распорядился Баэл. У сильвийки аж уши задрожали от возмущения. Она, конечно, помнила, что все еще не прощена, но таким недовольным не видела императора уже давненько. Что эти негодницы натворили, пока ее не было?! Поднимаясь с колен, Каллиста бросила быстрый взгляд на Сильву — эльфийка заметила его и отвела глаза... «Ага, Сильва, значит, - почему-то зайчиха так и думала. Владыка по-особому относился к своей самой давней рабыне, но именно поэтому ее абсолютная наивность и неумение отвечать на вопросы вызывали у него самый сильный гнев. - Ну, держись... Сегодня твоим сиськам не поздоровится!» Каллиста была способна не только определять настроение своего повелителя, но и достаточно точно предугадывала, кого он призовет сегодня в спальню — а точнее, она могла угадывать, кого он точно не выберет. Она сама, Танвен и Сильва уже проштрафились сегодня — да и Джемини с Мирианной теперь навряд ли скоро помилуют. Следовательно, спать с Владыкой будут Кирена Роксия и новенькая — если новенькую вообще возьмут в гарем... - Ваша рабыня Айша, Владыка, - дернув за поводок, Каллиста оттащила неку от дочерей и представила ее. - Матриарх племени Леопарда, что дерзко позволила своим подданным охотиться вблизи ваших владений... Теперь у нее нет подданных — а она и ее дочери станут вашими наложницами или умрут по вашей воле! Со стороны могло показаться, что зайчиха специально подбирает слова так, чтобы еще больше унизить пленницу. На самом деле, ей было совершенно не до того — она с ума сходила от боли в киске, растягиваемой пыточным устройством, что «подарила» ей проклятая кротышка-герцогиня! Но еще больше чем боль, жгло осознание того, что Владыка недоволен и ею, и кандидатками, что она привела — а значит, в конечном счете, он недоволен ею дважды. Каллиста, что за время своей службы приводила к нему тысячи рабынь, и потому отлично понимала, что сегодняшние никуда не годятся — но пустила в ход все свое красноречие, чтобы как-то «продать» императору хотя бы неку — из-за своей оригинальной внешности та имела хоть какой-то шанс — еще бы она была лет на десять помоложе и не такой дикаркой! - Встань раком! - потребовала сильвийка от пленного матриарха. - Повиляй хвостом! Айша выполнила эти требования, но в ее движениях не было ни грациозности, ни соблазнительности — задом она шевелила, как полусваренный рак... Конечно, пленницу можно было понять — естественный ужас, что испытывали все, впервые попавшие в гарем, дополнялся в ее случае страхом за дочерей. Каллиста уже сообщила новеньким, что свободное место в гареме лишь одно — и, хотя обычно это объявление подстегивало рабынь стараться преподнести себя как можно лучше, сегодня все получилось наоборот. Айша не знала, что ей делать — то ли постараться самой попасть в гарем, а затем молить лича сохранить жизнь ее детям, то ли пожертвовать собой и надеяться, что заветное место заслужит хотя бы одна из девочек. Но что тогда будет со второй?! Терзаемая сомнениями мать просто не могла сейчас думать о своей сексуальности... но Каллисте было этого не понять! - Тряси нормально! - рявкнула она, встряхнув несчастную неку за плечи. - Ты должна знать, как предложить себя — где-то же ты «наездила» этих двоих! - Каллиста, угомонись, - призвал зайчиху к порядку император. - Прошу простить меня, Владыка, - сглотнула смотрительница, поняв, что пересекла черту. Упав ничком, она утащила за собой на пол и Айшу. - Простите нас! - Что с ее задницей? - осведомился лич, проигнорировав мольбу о прощении. - Она не девственница! - объявила Каллиста, для наглядности раздвигая ягодицы пленницы. Та была так ошарашена всеми навалившимися на нее испытаниями, что даже не пыталась сопротивляться и позволила зайчихе подмять ее под себя. На самом деле, конечно же, вопрос об анальной девственности неки был излишним. Большинство зверолюдских племен вели самый бесстыдный и варварский образ жизни — здесь сильвийцы, не знавшиеся с другими видами, были редким исключением. Остальные народы жили все вместе, и неки с ранних лет раздвигали ноги перед кентаврами, тенгу, оборотнями и всеми прочими — благо понести ребенка могли практически от кого угодно. Слухи о невероятно жестоком обращении зверолюдей с человеческими пленницами не были преувеличением — но правдой было и то, что дикари следовали в отношении рабынь тем же традициям, что относились к их собственным самкам. Когда кошка носила дитя, ее не освобождали от «службы племени», а просто драли в задницу... Айша была матриархом и потому могла выбрать себе партнера по своему вкусу, но в молодости и она прошла через тот этап, когда должна была отдаваться вечно неудовлетворенным оборотням беременная. - Что ж, я дам ей шанс, - объявил Баэл. - Заберите у Танвен и Сильвы подсвечник и принимайтесь за работу. Если у нее есть навыки, мы это увидим. И так на подсвечнике оказалась уже третья за сегодня пара рабынь — Каллиста и Айша. Теперь уже зайчиха начала сомневаться... Стоило ли ей сразу продемонстрировать свои смертоносные навыки, или же поддаться, чтобы новенькая смогла показать себя с лучшей стороны, и ее приняли в гарем? Впрочем, даже пожелай сильвийка помочь Айше, из этого навряд ли что-нибудь получилось бы — нека мало того, что была ошарашена, когда ей в попку затолкали подсвечник, так еще и постоянно озиралась на дочерей. В конечном счете, Кирене Роксии пришлось сделать ей замечание. - Хватит на них смотреть! - драконодева сопроводила свои слова ударом розги — хотя не забыла, что новенькая пока еще не привыкла к постоянным истязаниям, так что била скорее для напоминания. - Владыка отдал тебе приказ! - Каллиста уже успела проклясть ту минуту, когда решила отвести малявок к Владыке вместе с их матерью. Зажав свой конец подсвечника ягодицами, она пропихнула его глубже в задницу неки. - Трахайся сюда! - Кирена, вставь ей кляп, - распорядился император — и имел он в виду, конечно, не Айшу. Драконодева заткнула зайчихе рот и даже хлестнула ее розгой — хоть это и было излишне. Каллиста и сама уже понимала, что облажалась, и от того лишь злилась еще больше. Милосердие мигом было позабыто, и она оттрахала злосчастную неку даже безжалостней, чем Кирену Роксию в свое время... Между тем, перед императором предстали дочери Айши. Как и их мать, они ничего толком не смогли показать — лишь жались друг к другу да оглядывались на маму — то ли ужасаясь тому, что с ней произошло, то ли надеясь на какую-то невероятную помощь. - Сколько вам лет? - спросил их Баэл, но девушки так и не выдавили из себя ни слова. Это был явный провал — ни одному гарему не были нужны рабыни, не способные выполнять приказы, а уж этому и подавно. - Им одиннадцать... - вместо юных нек голос подала их мать — Кирена Роксия пожалела, что не проявила инициативу и не вставила кляп еще и ей, но было уже поздно. - Мне не нужны рабыни, которым требуется помощь, чтобы отвечать на мои вопросы, - объявил Баэл. Ему сразу вспомнилась Ангелика — хоть она и была постарше, когда впервые предстала перед ним, но ей-то достало храбрости не только представиться как следует, но даже и закрыть собой мать. Если бы одна из пленниц проявила сейчас ту же смелость, он бы взял ее, смирившись даже с необходимостью подождать пару лет, пока она немного подрастет — но эти кошки лишь ждали помощи от кого-то еще... - Я отдаю их в Шварцриттерштафел — их новые хозяева решат, с какого возраста будут их иметь... Айша не знала, радоваться ей или пугаться — ее дочерей не собирались отдавать на растерзание толпе извращенцев прямо сейчас... но в итоге продали в рабство другой толпе извращенцев, так что в конце концов их, вероятно, ожидала та же судьба. Но прежде, чем нека успела определиться со своим отношением, ее собственная участь также была решена... - Что касается тебя, ты отправляешься на площадь — вини за это свое неумение держать язык за зубами. - Нет! - теперь, узнав, что ее дочерей не казнят сегодня, Айша вдруг вспомнила о том, что неплохо было бы и самой выжить. - Прошу! - Умолкни! - на этот раз драконодева яростно хлестнула неку по ягодицам. Пусть она и не любила Каллисту, но вполне понимала ее чувства — не хватало еще пострадать из-за того, что какая-то дура вздумала спорить с самым жутким существом на земле! В этот момент Кирене Роксии было наплевать, что несчастная Айша обречена на мучительную смерть и пытается всего лишь вымолить себе помилование — она просто хотела, чтобы нарушительница спокойствия поскорее скрылась с глаз долой. Однако доведенная до отчаяния нека, видимо, решила продать жизнь подороже и, когда драконодева начала стаскивать ее с подсвечника, принялась сопротивляться — насколько позволяли колодки на руках. Кирене Роксии пришлось применить силу... Круг замкнулся — теперь она была той, кто приводила рабыню Владыки к покорности. В конечном счете, Айша не смогла бы потягаться с королевой драконов, даже будь ее руки свободны — рогатая воительница повалила ее на пол, заткнула рот подвернувшимся под руку кляпом и связала ноги поводком от ошейника. Дочери дикарки тоже пытались дергаться, но тут Каллиста каким-то образом нашла в себе силы, чтобы подняться, и завалила на пол разом обеих... Лишь после этого рабыни наконец осознали, что устроили совершенно непотребную потасовку прямо перед носом у своего повелителя, и поспешили упасть ниц — продолжая, однако, удерживать на месте побежденных кошек. Баэл наградил их невыносимо долгим взглядом, но затем все-таки кивнул. - Так и лежите, - повелел он. - Ну а ты у нас кто? Четвертая пленница, к которой был обращен этот вопрос, выступила вперед и поклонилась. - Владыка, - промолвила она. - Меня зовут Герда Канцер... я была нанята домом Букие, чтобы убить вас. Уши лежащей ничком Каллисты дернулись — из-за спешки она не успела разузнать о прошлом этой рабыни — узнала только, что ее доставили из Империи, и что она не девственница. А злодейка хорошо разыграла из себя невинную овечку, так что зайчиха даже ничего не заподозрила... Что еще хуже, фамилия «Канцер» указывала на родственную связь «пленницы» с Зодиакальными Героями или даже принадлежность к их числу! Впрочем, исправлять просчет было уже поздно — Владыка был вполне способен защитить себя, Каллисте же оставалось лишь лежать тихо и сожалеть о своем эпическом провале... - Так чего же ты ждала все это время? - осведомился лич, которого появление наемной убийцы заметно позабавило. - Не увидела подходящей возможности, - с грустной усмешкой отозвалась пленница. Трудно было представить, что все это время творилось у нее в голове. Рабыни на всю жизнь запомнили тот ужас, что испытали, впервые представ перед их повелителем — а у Канцер к этому ужасу должно было приложиться осознание того, что она по доброй воле сунулась в ловушку без выхода... Внутренне несостоявшаяся убийца, вероятно, была уже сломлена, хотя все еще пыталась сохранить лицо. - Дом Букие имеет возможность нанимать в качестве убийц Зодиакальных Героев... - усмехнулся император. - Видела, их глава у меня статуи полирует? - Ага... - вздохнула наемница. Она старалась говорить спокойно, но ее плечи весьма заметно тряслись — от страха. - Ну так выбирай. Если останешься в гареме — разделишь ее участь. Или ты можешь выбрать общество моих подданных... - Владыка, я предпочла бы быструю смерть, - с убийственной прямотой ответила убийца. - Что ж, мне не будет от тебя проку, коль ты уже сдалась... - проронил лич с едва заметным разочарованием. - Однако скажи — о чем ты думала, когда соглашалась на эту работу? - Я была самоуверенной... очень. - Такая самоуверенность заслуживает наказания, ты не находишь? - осведомился Баэл. - Впрочем, вон лежит подсвечник. Довольно крепкая дубинка, еще и с металлическим навершием — чем не булава? Если у тебя хватит смелости поднять ее и напасть на меня, я дарую тебе легкую смерть, о которой ты просила... Теперь дрожали уже не только плечи, но и все тело наемницы — она потянулась к подсвечнику руками... но ее ноги не сдвинулись с места. Канцер сжала зубы и застонала. Изо всех сил она старалась перебороть страх... но проиграла. Маска спокойствия на ее лице треснула, и горе-героиня упала на колени и разрыдалась. - Ползи к сфинксу, - повелел Баэл. - Будешь сосать у него — иного конца никчемная убийца вроде тебя не заслуживает. Зодиакальная героиня всхлипнула и подчинилась. На четвереньках она подползла к статуе и открыла рот... а затем застыла в этой позе навсегда. Рабыни в ужасе уставились на скульптуру коленопреклоненной женщины с растопыренными ногами и самым жалким выражением лица. Она приподняла одну руку и вытянула шею, глядя плачущими глазами на член, который готовилась отсосать... До сих пор никто из наложниц не знал, откуда взялись статуи, украшающие дворец их повелителя — за исключением Сильвы, но та помалкивала об этом, как и о многом другом. Сейчас она опомнилась первой и, ползком приблизившись к личу, уткнулась губами в носок его сапога. - Что ты делаешь? - спокойно осведомился Баэл. - Если Владыке угодно обратить меня в статую, я хочу быть запечатленной целующей ваши ноги, - отвечала эльфийка. - Нет уж, ты окаменеешь у шеста, задрав ногу к ушам... - усмехнулся император. - Но не сегодня. Уцелевшие рабыни издали стройный вздох облегчения... все, кроме приговоренных кошек. - Прошу, превратите меня тоже в статую! - взмолилась Айша, смекнув, что такая смерть должна быть менее мучительной, чем пара дней непрерывного изнасилования. - Ты этого не заслуживаешь, - с пренебрежением ответил лич. - Кирена... выведи ее и передай скелетам у ворот. - Да, Владыка! - драконодева не поняла, почему именно она должна вывести пленницу на казнь, но уж точно не собиралась говорить императору, что не сможет выполнить его приказ. - Погоди, - остановил ее Баэл, потому как она уже вскочила на ноги и принялась поднимать с пола бьющуюся в истерике Айшу. - Каллиста... - Мм? - сильвийка оторвала зареванное лицо от пола. Ее рот все еще был заткнут кляпом, но плакала она не поэтому, а потому что уже знала, что сейчас произойдет... - Я лишаю тебя звания смотрительницы. Кирена, теперь смотрительницей будешь ты. Отведи Каллисту к скелетам — пусть выведут на площадь для публичной порки... На этот раз — для порки. Покамест я сохраню ей жизнь и возможность вернуть мое доверие. - Ммм! - промычала зайчиха, заливаясь слезами. - Забирай их, - кивнул Баэл драконодеве, совершенно ошарашенной свалившимся на нее владычним «доверием». - Когда вернешься, подготовься и приходи в мою опочивальню. - Владыка... - Кирена Роксия понимала, что должна что-то сказать, но не могла найти слов. В конечном счете, она просто упала ниц и проговорила заученную фразу. - Благодарю за великую и незаслуженную честь! Орущая нека упиралась и не хотела идти. Сильвийка, к счастью, следовала за драконодевой покорно и плакала молча... Кирена Роксия довела их до выхода и передала распоряжения лича скелетам-стражникам. - Эту — отдать людям, а эту — выпороть и вернуть назад. Скелеты никак не отреагировали — похоже, воля их господина уже была им ведома. В таком случае, объявление о наказании Каллисты было предназначено не им, а остальным наложницам — лич решил сделать из зайчихи наглядный пример. Кирена Роксия, впрочем, ничего не имела против — и честно радовалась, что «примером» стала не она... Но и эта радость длилась недолго. Отправив двоих рабынь на казнь, новоиспеченная смотрительница пошла в баню, чтобы подготовиться к долгой ночи с Владыкой. Но сегодня даже теплая вода не могла принести ей успокоения. Драконодева пребывала в смятении. Казалось бы, ей следовало радоваться своему неожиданному возвышению, но что будет дальше? Звание смотрительницы не защищало ни от наказаний, ни от возможной казни — Каллисте еще повезло, что ее отправили на порку, а не на смерть, и Кирена Роксия не верила, что окажется столь же везучей. А значит, ей придется из кожи вон лезть — стараться еще сильнее, чем раньше, ибо со смотрительницы и спрос будет строже... но если она будет стараться слишком хорошо, то просто уморит себя, как Корвина. Из этой ловушки не было выхода. С одной стороны — смерть от истощения, когда ты сама себя затрахиваешь до смерти, с другой — смерть от истощения, когда другие затрахивают тебя до смерти... Конечно, все это должно было быть понятно еще с самого начала, но окончательно Кирена Роксия осознала все только теперь, когда умерла Корвина — старательная, безропотная, последняя подруга, что оставалась у нее в этом мире... А теперь еще и Каллиста оступилась и была близка к тому, чтобы отправиться на казнь. У драконодевы больше не было примера, которому она могла бы следовать, чтобы выжить. Более того, примером для других теперь должна была послужить она сама — но как она могла, если сама не знала, что делать?! В итоге, она просто разрыдалась от тоски и безысходности. В бане не было никого, кроме костяных рук, растущих на дне бассейна — не их же стыдиться, в конце концов... - Великая королева и воительница в слезах? - вдруг спросил мужской голос над самым плечом драконодевы. От неожиданности она нырнула под воду, а когда всплыла, то никого не увидела. Однако голос никуда не делся — на этот раз он доносился откуда-то сверху. - Не каждый день увидишь такое. Драконодева понятия не имела, кто это может быть. Стражам-скелетам разговаривать не полагалось, а всем остальным, кого можно было бы отнести к мужчинам, строго-настрого был запрещен вход в баню для рабынь... На самого Владыку голос был не похож. - Простите, - на всякий случай извинилась Кирена Роксия. - Я просто... не знаю, что мне делать. Владыка строг к своим рабыням, а я теперь смотрительница, и с меня будут спрашивать еще строже... и я не думаю, что справлюсь... - Ответа на это откровение не последовало, но драконодева уже не могла остановиться и продолжала говорить, утопая в слезах. - Я не понимаю, чего ждет от нас Владыка... У моего народа короли тоже имеют рабынь, но они делают это, чтобы зачать много сыновей. А мы никого не можем родить нашему Владыке — но он заставляет нас возбуждаться и кончать снова и снова... зачем? Как я могу угодить ему, если не знаю, что от меня требуется?! Корвина умерла — но он говорит, что она молодец и все сделала правильно... А Каллиста на все ради него готова — но ее он приказал выпороть. Что это значит? Нам всем умереть, чтобы он был нами доволен?! Речи поплывшей драконодевы становились все крамольней и крамольней, а она не знала даже, перед кем изливает свою душу. Да был ли вообще здесь кто-то? Быть может, ее собственное больное сознание заговорило с нею? Наконец, она всхлипнула последний раз и умолкла... Осмотревшись по сторонам, она не увидела никого — в бане было тихо и пусто. И вдруг, посреди тишины таинственный голос прозвучал снова. - Потерпи еще немного, - сказал он и исчез навсегда. Кирена Роксия еще полчаса сидела в бассейне и ждала, надеясь увидеть неведомого собеседника, но затем поняла, что если протянет еще, то рискует нарваться на наказание — пора было идти в спальню переодеваться... Когда она вернулась, четыре рабыни уже сидели за ужином. Джемини и Мирианна были помилованы и в итоге провели на каменных членах не более получаса — хоть этого и хватило, чтобы истерзать им дырки, они хотя бы выжили, и теперь отчаянно пытались заесть стресс. Что до Танвен с Сильвой, то им пришлось перетаскивать окаменевшую Герду Канцер с одного места на другое — Владыка постановил, что ей предстоит стоять под копытами у Леворева, и эльфийки были рады этому — ведь новая статуя заняла ненавистное им место для наказаний, и теперь член каменного кентавра касался ее каменных губ... В итоге, они хоть и устали, но были весьма довольны собой, и радостно общались — точнее Танвен болтала, а Сильва снизошла до того, чтобы отвечать на ее реплики. - Скажи, а ты знала, что бабские статуи — это рабыни? - как раз в тот момент, когда драконодева показалась в дверях, розоволосая эльфийка задала своей соотечественнице этот вопрос. - Да, - просто ответила Сильва. - А как это вышло? Кого-то превратили при тебе? За что? И кто это была? - не унималась Танвен. - Ее звали то ли Инга, то ли Ирма, - со вздохом отозвалась блондинка. На самом деле, ничто не мешало ей рассказать об этом — Владыка не приказывал ей молчать. Сильва хранила тайну лишь потому, что щадила младших рабынь, боясь что у них может зародиться паническая боязнь окаменения, как когда-то у нее самой — долгие годы эльфийка просыпалась в холодном поту и начинала размахивать руками и ногами, что убедиться, что еще не стала статуей. - Она была сестрой тогдашнего человеческого императора и попалась на попытке побега... Владыка приказал посадить ее в клетку с огромным оборотнем — и тот трахал ее часа два. Как раз когда он кончил, они оба окаменели... ну а клетку потом разобрали. Вот и все. - Я знаю эту статую! - воскликнула Танвен, между тем, как младшие рабыни молчали, ошарашенные. Сильва никогда не делилась с ними своим опытом — и вообще редко произносила фразы длиннее десяти слов. Но когда она начинала говорить, ее слова пробирали до костей, хотя в них почти не содержалось эмоций — видимо, было нечто пугающее в самой ее холодной и безразличной манере разговора... - Как думаешь, нас с тобой тоже однажды превратят? - Владыка редко обращает своих рабынь в камень, - Сильва указала на очевидное — ведь даже Танвен за шестьдесят лет в гареме ни разу не была свидетельницей такого случая. - Думаю, это относится только к самым знаменитым — а нас с тобой давно уже все позабыли... - Да брось, мы — легенды! - уверенно заявила Танвен. - Ты, синезадая, как и эта Герда — Зодиакальный Герой, значит тоже вполне можешь пройти, и Кирена тоже, она ведь королева... А вот мелкая и зайка в пролете — их никто не знает! - Эй, я герцогиня, между прочим, - уязвленно напомнила блондинка. Каким-то образом обращение в камень вдруг начало казаться им милосердной и почетной казнью — и рабыни принялись спорить из-за того, кто из них достоин ее, а кто нет... Кирена Роксия остановилась в дверях, с недоумением глядя на них. Неужели они не поняли за эти дни того же, что и она? Как они могут не только беззаботно болтать, но и рассуждать о печальной участи своих предшественниц и собственной грядущей кончине — как будто это подходящая тема для разговора за ужином?! - Госпожа, вы вернулись! - в этот момент Мирианна наконец заметила драконодеву, и вскочила на ноги, спеша поприветствовать ее. - Позвольте помочь вам одеться! - Нет уж, - немедленно отказалась королева драконов. Коварная герцогиня и к Танвен тоже подлизывалась, и к Каллисте — ну а сегодня при первой же возможности прицепила ей зажимы на киску! Кирена Роксия была не настолько глупа, чтобы после такого хоть раз ей довериться — но даже если бы она хотела, Мирианна на самом деле не была способна помочь. Едва поднявшись, она тут же согнулась пополам от боли — ее влагалище все еще отвечало на каждое движение жестоким напоминанием о пережитой пытке... Что ж, то было вполне справедливое наказание за то, что она учинила над Каллистой. Драконодева с презрением глянула на блондинку и объявила. - Мне поможет Каллиста. Зайчиха находилась здесь же — ее уже вернули назад после порки. Она не принимала участия в трапезе и лежала в уголке, свернувшись калачиком и обхватив ногами подушку... Кирена Роксия не была уверена насчет того, не воспользовались ли мстительные рабыни случаем, чтобы избить впавшую в немилость смотрительницу — на ее теле было столько следов побоев и порок, что было уже не разобрать — но не сомневалась в том, что за стол бы сильвийку точно не пустили. Каллисту ненавидели все — но если на минуточку забыть о всех жутких пытках, что она учинила над ними, исполняя волю императора, сильвийка была единственной — за исключением, пожалуй, Сильвы — кто хоть в какой-то степени заботился обо всех остальных. Впрочем, драконодева не обладала столь высокими моральными качествами, чтобы простить зайчиху и, тем более, начать испытывать к ней благодарность — она выбрала Каллисту лишь потому, что слишком хорошо знала остальных своих соперниц... Даже в Сильве она не могла быть уверена — в самом ли деле та простила ее после сегодняшней жестокой порки — зато знала, что вот Каллиста точно не станет обижаться на пытки. - Эй, зайчиха, ты оглохла? - повысила голос Танвен, не упуская возможности придраться к ненавистной сильвийке. - Твоя госпожа отдала тебе приказ! Эльфийка выделила голосом слова «твоя госпожа», после чего не осталось сомнений, что она презирает новую смотрительницу не меньше, чем предыдущую — да и с чего бы ей относиться к ним по-разному? Они ведь обе отняли у нее почетное место, на которое она претендовала на протяжении многих десятилетий... Так или иначе, Каллиста поднялась на ноги — на самом деле, чудом было, что она все еще могла стоять — и кстати, между ног у нее все еще висела злосчастная цепочка. Баэл забыл или не пожелал дать разрешение ее снять, и сильвийка упорно продолжала терпеть пытку. Впрочем, в ее случае это было не только честно, но и вполне разумно — попытайся она убрать цепочку хотя бы на ночь, ненавистницы непременно наябедничали бы Владыке... Помимо своей воли, Кирена Роксия начала испытывать к низвергнутой начальнице что-то, похожее на сочувствие. - Помоги мне выбрать наряд, - громко распорядилась она, а затем, нагнувшись к скрючившейся то ли в уродливом поклоне, то ли в агонии зайчихе, шепотом добавила. - Послушай, я этого не хотела... Давай договоримся — я не стану мстить тебе сейчас, а ты не станешь мстить, когда Владыка снова сделает тебя главной. Каллиста устремила на драконодеву пронзительный взгляд, совсем не подходящий ее жалкому забитому виду... а затем вдруг опустилась на колени и прильнула губами к нижним губам новой смотрительницы. - Смотрите-ка, зайка лижет киску! - с восхищением воскликнула Танвен, и, выскочив из-за стола, подбежала полюбоваться зрелищем. К счастью, хотя бы остальные рабыни остались на месте — Сильву такое не интересовало, а затраханные Джемини и Мирианна не могли толком ходить. Впрочем, темная эльфийка привстала, видимо, готовая рискнуть... - Что ты делаешь? - с раздражением поинтересовалась Кирена Роксия у зайчихи. Это она еще привыкла ко всяким непотребствам, пока жила в гареме — случись такое в первый день, драконодева бы, пожалуй, пристукнула бы «домогающуюся» ее рабыню на месте... Теперь же она находила усилия Каллисты по обслуживанию ее киски весьма приятными — но все еще не считала такое поведение уместным. - Все должно быть справедливо, - отозвалась коленопреклоненная сильвийка. Хотя в ее глазах и стояли слезы, а голос был глухим, но в истерику она все-таки не срывалась — а скорее, уже успела взять себя в руки. - Вы главная — я служу. Я главная — ты служишь... - Ахахаха, Каллиста, ты такая славная подстилка! - продолжала восхищаться Танвен. - Кстати, поздравляю с понижением... Вот тебе подарочек! - и с этими словами жестокая эльфийка прицепила золотую цепочку, что днем носила на груди, на соски сильвийки. Та издала приглушенный стон... - Танвен, иди на место! - прикрикнула на злодейку драконодева. - А тебе я сказала костюм мне выбрать, а не киску лизать! На самом деле, Кирена Роксия была уже почти согласна на то, чтобы умелая зайчиха не останавливалась — но та неожиданно легко подчинилась ее требованиям. - Я лишь готовила вас для Владыки, госпожа, - кротко сообщила она и, опустившись на четвереньки, принялась искать для драконодевы наряд. В комнате, где жили разом шесть-семь рабынь, но при этом не было шкафов, царил редкостный бардак, и предметы одежды валялись на полу вперемешку с подушками и покрывалами... - Выбери такой, чтобы понравился Владыке, - Кирена Роксия решила на всякий случай дать понять, что не потерпит неповиновения — все-таки Каллиста, пусть и выглядела жалко, но вела себя почти так же дерзко, как Танвен, и только что едва не изнасиловала новоявленную смотрительницу своим языком! - Если ему не понравится — будешь лизать уже не у меня, а у Танвен! - Слыхала? - эльфийка, что по приказу драконодевы послушно вернулась за стол, радостно выкрикнула со своего места новую серию насмешек. - Теперь твой черед быть моей «подушкой»! Я не жадная — с девчонками поделюсь... Можешь прямо сейчас залезать под стол и приниматься за работу! - Займись делом, - Кирена Роксия, чувствуя, что уже опаздывает, напомнила зайчихе не отвлекаться, но та и не думала реагировать на выкрики Танвен и уже через пару мгновений положила перед своей госпожой костюм. - Вот этот, - объявила она. Выбор Каллисты пал на пару белья, выполненного из крупной темной сеточки и черные туфли на платформе. Наряд был рассчитан на большой размер, но на драконодеве чашечки лифчика все равно казались бы миниатюрными — впрочем сетка так и так ничего не закрывала, а лишь подчеркивала... - Ты уверена? - хмуро воззрилась на зайчиху Кирена Роксия. Если считаешь, что Владыке нравится такое, какого черта ты сама тогда ходишь в длиннющих кимоно? - Готова ответить своей задницей? - Да, госпожа, - уверенно заявила сильвийка. - Владыка желает увидеть вас в этом. Будьте смелее сегодня — и не забудьте заявить ему о своей абсолютной преданности! - Ладно, - вздохнула драконодева, решив внять совету опытной рабыни. Все равно ее собственные терзания так и не дали ей никакого ответа... - Знаешь что, - тихо сказала она Каллисте, наклоняясь, чтобы натянуть трусики. - Не лижи им киски. Я — твоя госпожа, а они — нет. - Я и не собиралась, - невозмутимо ответила зайчиха. Кирена Роксия кивнула с одобрением — ей всегда казалось, что Каллиста намного честнее и отважней Мирианны или Джемини. Она не готова была целовать задницу всем подряд, а преклонялась лишь перед своим повелителем и назначенной им смотрительницей... Королева драконов все еще не могла сказать, как она относится к Баэлу, его безумным требованиям, и самой себе, трусливо эти требования выполняющей, но мировоззрение Каллисты внушало уважение... Неожиданно для самой себя Кирена Роксия протянула руку и потрепала зайчиху по макушке. - Сильву не трогай, а с остальными тремя можешь делать все, что хочешь... - объявила она и, завязав лифчик, вышла в коридор. Здравый смысл подсказывал, что Каллиста сейчас не в том состоянии, чтобы отбиваться от толпы злобных баб — не говоря уже о том, чтобы самой воспитывать их — и соперницы как следует поквитаются с ней за все былое, но вопреки этому здравому смыслу, драконодева была уверена, что когда она вернется завтра, все непослушные рабыни будут шелковыми... Чтобы увидеть это, оставалось лишь пережить тяжелую ночь в императорской опочивальне.

***

- Лорд Элрик скончался, - то было первое, что объявил Мартин Стилфисту и Тритонии, когда те возвратились, одолев нахальных лжебогинь, боевые навыки которых не соответствовали их амбициям. - Жаль, - отозвался Стилфист. - Но он желал достойной смерти. Гибель от руки известнейшего героя в истории — достойней уже некуда... Мартин вздохнул. На самом деле, умирающий магистр глубоко сожалел о том, что его героическая кончина была омрачена попаданием под контроль развратной лжебогини и попыткой задушить мать Джустину. «Лучше бы Пелеид сразу отсек мне голову» — так он сказал. Но тут уже ничего нельзя было поделать... Мартин понимал, что ему самому еще придется столкнуться с последствиями совершенного прошлой ночью греха. Единственное, что немного утешало его — Мелхола тоже смогла выжить, так что ему не придется нести это бремя в одиночку. Рыцарь не мог знать, что их ждет, но пообещал себе, что точно не позволит матери Арье запороть эльфийку насмерть за блуд... Если бы это было возможно, он хотел бы, чтобы она стала его Прекрасной Дамой, однако ей, как монахине, не подобало ею быть — и, если на то пошло, ему, как храмовнику, тоже не подобало совершать подвиги во имя дам. - А еще он сказал, что теперь вы — гроссмейстер, - рыцарь отвлекся от раздумий, чтобы сообщить своему наставнику эту новость. - Я пока не могу принять эту должность, - ответил тот. - У меня есть другие обязательства... В любом случае, кто из нас гроссмейстер, будет важно, лишь когда мы возвратимся в монастырь. До тех пор командуй своими братьями сам. Мартин уныло кивнул, окинув взглядом выживших — среди них было совсем немного его собратьев по ордену. Уцелели шесть монахинь — Арья, Сильвестра, Джустина, жрицы-целительницы Жанна и Виктория, а также Мелхола — но никто из них не принадлежал к максимитам. Среди выживших рыцарей еще двое были тайтуситами, и трое, включая и Мартина — максимитами. Итого десять человек, одна эльфийка, Стилфист с Тритонией, да поднявшаяся с сорок пятого этажа Эбигейл — и все. Больше никто не уцелел. - Все еще в пять раз больше, чем в прошлый раз, - утешил Мартина Стилфист, словно прочтя его мысли. Впрочем, «утешение» получилось довольно мрачным. - Если половина из вас не окажется предателями, можно будет считать это историческим достижением... - Вам лучше поторопиться, - холодно напомнила Тритония. Посланница небес, как и всегда, не показывала никакого сочувствия к только что лишившимся товарищей людям. - Верно, - согласился Стилфист. - Эти двое восстанавливаются гораздо быстрее остальных стражей — чем быстрее уберемся отсюда, тем лучше. Храмовники послушно начали собираться, но не все — три монахини продолжили сидеть на полу. Они уже переоделись в запасную одежду — коей было предостаточно, учитывая количество вещей, оставшихся от их убитых сестер — но стыд и шок от пережитого никуда не делись. Мелхола и вовсе сидела, спрятав лицо в ладонях. Сильвестра перестала скрываться под плащом, но была безмолвной и печальной — теперь, когда сражение наконец закончилось, она в полной мере осознала гибель своей сестры и позабыла даже о едва не свершившемся над ней изнасиловании, полностью отдавшись своему горю. - Достойна ли я... идти дальше? - всхлипнула Арья. Рыдающая аббатиса выглядела особенно непривычно. - Может, мне следует остаться с ним? - она кивнула в сторону лежащего под плащом Элрика. - Я ведь согрешила, как и он... - Не время останавливаться, матушка, - попытался вразумить ее Мартин. - Лорд Элрик и остальные отдали свои жизни, чтобы мы дошли. - Достойны вы или нет — не вам решать, - сурово промолвила Тритония. - Вас ждет последнее испытание. - Вы правы, - вздохнула Арья, поднимаясь. - Но в следующем бою позвольте мне встать впереди — я должна ответить за свои грехи... - И я, - подхватила Мелхола. - Я встану рядом с вами, матушка! - Встанете там, где скажет сэр Стилфист, - приструнил их Мартин. - Вы еще не поняли, что нарушая построение, даете врагу преимущество над всеми нами? От этого напоминания Арья и Сильвестра дружно покраснели, а эльфийка понурила ушки. Пристыженные, они направились в хвост отряда... - Так как мы взберемся на эту башню, сэр? - обратился к Стилфисту один из рыцарей, окинув взглядом уходящую вверх «трубу». - Я взлечу наверх и спущу вам веревки, - отозвался тот. Именно это он и проделал на глазах слегка обалдевших от такого предложения храмовников. Даже при наличии веревок дело казалось непосильным... - И что, мы должны туда влезть? - спросила Джустина. У нее был достойный повод для возмущения — с одной ногой взобраться на такую высоту было невозможно... - Шестнадцатилетний юнец и семидесятилетний старик справились, - едко заметил Стилфист. - Но если хочешь, преподобная, могу поднять тебя на руках. - Обойдусь... - буркнула жрица. - Это испытание не силы рук, - подала голос Тритония. - Веруйте и лезьте. Именно это храмовникам и пришлось делать. Упершись ногами в стену, они полезли по веревкам наверх. Предстоявший им подъем казался практически бесконечным... - Это вы еще самого страшного не знаете, - Стилфист и Тритония шествовали вертикально вверх безо всяких веревок, идя вровень с самыми тренированными храмовниками. - Если пытаться влезть наверх не по этим веревкам, а как-то иначе, подъем будет удлиняться, и, сколько не лезь, никуда не попадешь — Пелеид мог бы свалить в кучу сколько угодно трупов, но никогда не взобрался бы... - А он об этом знал? - осведомился Мартин. То ли он был отлично натренирован, то ли весьма праведен — но взбирался быстрее всех своих товарищей. - Ему об этом говорили все, кому не лень, - отозвался Стилфист. - Даже наша мать Сильвестра это ему сказала, верно? Но он никому не верил... Для язычников рай — это какой-то вид сокровища, в котором будет все, к чему они стремились в земной жизни, только больше и лучше. С таким подходом до небес не добраться... В этот миг случилось то, чего и следовало ожидать — увечная мать Джустина не удержалась на веревке и свалилась с двадцатиметровой высоты... Но в тот же миг Тритония устремилась вниз и поймала жрицу в паре метров от пола. - Тебе стоит стараться лучше, - объявила посланница небес, возвращая спасенную жрицу на веревку — впрочем, не в то месте, откуда она сорвалась, а на уровне, на котором она была подхвачена. - Слишком много думаешь о своем теле. Взгляни — у Эбигейл руки вдвое тоньше, чем у тебя, а она уже вон куда залезла. И правда, дочь Тритонии была впереди всех, не исключая и сэра Мартина. Посмотрев ей в след, Джустина устыдилась — Стилфист и Тритония обличали ее не напрасно. Служа в ордене Багровых Драконов, она действительно стала придавать слишком много значения физической силе и даже одно время участвовала в тренировках наравне с рыцарями... - Я поняла. Исправлюсь, - сказав это, она возобновила восхождение и в самом деле не падала больше. Зато почти сразу же с веревки сорвалась Сильвестра. Ее поймал Стилфист — то ли более быстрый, то ли более милосердный, чем Тритония, он подхватил молодую жрицу почти сразу, и та не потеряла в высоте. - Сильвестра, - храмовник возложил свою могучую десницу ей на голову. - Если позволишь горю приковать себя к земле, наверх не попадешь. - Я знаю, - прошептала жрица, едва сдерживая слезы. - Простите... - Твоя сестра уже там, - напомнил Стилфист, указывая пальцем наверх. - Как в Писании сказано — placens Deo factus est dilectus et vivens inter peccatores translatus est... Нам с тобой придется еще очень сильно постараться, чтобы попасть туда, где она сейчас. - Да, - подтвердила Сильвестра, крепче сжимая веревку. - Я буду стараться... Затем падали еще многие — как женщины, так и мужчины. В итоге, это восхождение оказалось тяжелее, чем битвы со многими стражами. Мало помогало даже то, что заботливые проводники неизменно подхватывали упавших... - Можно мне спуститься и отдохнуть?! - взмолилась Мелхола после четвертого своего падения. - Я не могу больше! - Спуститься? Попробуй, - отозвался Стилфист, который и спас эльфийку на этот раз. - Если хочешь, чтобы Паллада и Анадиомена вернулись и тебя сцапали... Две бешенные суки, вырвавшиеся из-под власти хозяина — во всем мире сейчас нет никого опасней и кровожадней их... Живьем сожрут! - Я поняла! - выпалила мать-смотрительница и принялась карабкаться дальше... но уже через полминуты сорвалась снова. - Эй, ты, - на этот раз горе-скалолазку подхватила Тритония. - Может, хватит? - Но я не знаю, что делаю не так! - едва не плача, воскликнула эльфийка. - Хватит думать о грехе, который я тебе уже отпустила, - с явным неудовольствием разъяснила посланница небес. - Мартин тоже тебя уже простил... В отличие от тех, кто изнасиловал Анадиомену, ты ни перед кем не виновата. - Но... я так не могу, - Мелхола не стала прямо говорить о том, что привыкла получать наказания плеткой за значительно меньшие провинности и не могла почувствовать себя прощенной, пока на нее не наложат суровую епитимью — но Тритония, конечно, и так все поняла. - Ладно, делай, как знаешь... - ответила она и помчалась ловить очередного злосчастного рыцаря. А эльфийка продолжила взбираться и падать... Ну а хуже всех пришлось в итоге матери Арье — она добралась почти до самого верха, когда вдруг сорвалась и полетела вниз... Стилфист подхватил ее, но уже возле самого пола. Аббатисе предстояло проделать все восхождение заново. Даже просто подумать об этом было страшно... - Сэр Стефан, а ты тоже срывался? - с надломом в голосе спросила Арья. Пожалуй, сейчас она больше всего хотела бы, чтобы рыцарь позволил ей разбиться насмерть... - Двадцать восемь раз, - неизвестно, какого ответа она ожидала, но Стилфист и на этот раз превзошел все ожидания. - Мне трудно было понять разницу между упорством и верой... А вот сэр Фредерик взобрался с первой попытки — так что если ты не сомневаешься, это далеко еще не значит, что ты прав. - Я постараюсь! - воскликнула пристыженная аббатиса. - Догоняйте Мелхолу, - отозвался Стилфист. Эльфийка пару минут назад начала свою восьмую попытку восхождения. - И скажите ей, что она уже достаточно себя наказала — похоже, пока она не услышит это от вас, так никуда и не влезет... К тому моменту, как Арья и Мелхола, карабкавшиеся последними, наконец выбрались на карниз, было уже далеко за полночь... Храмовники не чувствовали ни ног, ни рук от усталости. - Следующий страж ведь будет только на сорок восьмом этаже? - с надеждой спросил Мартин. - Мы сможем здесь отдохнуть? - Нет, - отозвался Стилфист, подходя к металлической лестнице, что вела к люку в потолке. Помимо этой лестницы на карнизе ничего и не было. - Вы уже на сорок восьмом. Сорок седьмым считается эта штука, по которой вы карабкались... Так что страж будет сразу за этим люком. Но, если хотите, можете поспать прямо здесь. - Нет уж, - сказала мать Арья, что слегка приободрилась после того, как наконец завершила восхождение. В любом случае, предложение рыцаря было абсурдным — на узеньком карнизе спать можно было разве что стоя. - Это ведь последнее испытание? На пятидесятом этаже уже архангел Максимус? - Именно так, - подтвердил Стилфист. - Ну так ведите нас! - воскликнула аббатиса. Остальные могли лишь согласиться с ней — не оставаться же, в самом деле, ночевать над пропастью... - Хорошо, - кивнул рыцарь. - Вперед. Он приподнял люк, и воспоминания нахлынули на него... Восемнадцать лет назад, добравшись досюда, они обнаружили сорок восьмой этаж совершенно пустым. И тогда-то Серафина — ставшая за время путешествия дорогой и практически родной для двоих воинов — объявила им, что последним стражем является она... Они с Тритонией прониклись сочувствием к заточенному в Башне человечеству и решили помочь людям, не дожидаясь, пока Господь устроит их спасение — и у них даже получилось... но с того дня небеса были закрыты для них, и двоим лжепосланницам пришлось остаться на земле, надзирая с высоты сорок восьмого этажа за все умножающимися грехами человеческого рода... Какая-то часть Стилфиста надеялась, что, пройдя через люк сегодня, он вновь увидит Серафину — ему так хотелось бы повидаться с ней и сказать, что теперь-то он понимает тяжесть ее страданий... Однако этаж был пуст — точно так же, как и восемнадцать лет назад. Небольшая комната, соединенная проемом без двери с другой, еще меньшей. В малой комнате перед иконами горела лампада. Помимо люка, здесь были еще два выхода — массивные резные врата и небольшая дверца в стене напротив... Больше решительно ничего на этом этаже не привлекало внимания — еще в большей степени, чем хижина Ансельма, он напоминал жилище отшельника. - И где же здесь страж? - опасливо поинтересовался Мартин, ступая внутрь следом за Стилфистом. Затем через люк начали проникать и остальные храмовники. - Не смотри на меня, - сказала Тритония, когда Стилфист вопросительно посмотрел на нее. Она, конечно, не была больше командиром стражей — но все-таки зачем-то оставалась здесь все эти восемнадцать лет... Однако посланница небес сразу же замотала головой. - Я здесь ни при чем. Эбигейл — собери свои вещи. Послушная дочь немедленно прошла в дальнюю комнату — ту, что они с матерью занимали все эти годы — чтобы собраться... Стилфист же в свою очередь покачал головой и подошел к большим воротам. - Вот и пора прощаться... - произнес он, касаясь их рукой. - Не по своей воле я был вашим проводником, но, надеюсь, выполнил эту роль вполне достойно. Ни я, ни Тритония не можем пойти дальше... Небеса закрыты для нас. - Но вы ведь уже были там, сэр! - подал голос Мартин. - Разве замысел был не в том, чтобы всем вместе предстать перед архангелом? - вставила Арья. - Помолчите и послушайте... - отозвался Стилфист. - Скоро вы встретитесь с архангелом. Вы достойны — как некогда был и я... Я был грешен, как и все, но все же мои грехи были маленькими грехами маленького человека. Сила и власть не искушали меня — и, спустившись на землю, я сразу же передал то, что получил, Церкви. Словом, я был близок к тому, чтобы стать героем — не таким, как те, что заперты в этой башне, а настоящим... Господь уже тогда ведал, что я согрешу — но Он не наказывает людей до преступления, потому в тот раз мне было позволено уйти... теперь это будет гораздо труднее. Я знаю, многие из вас считают, что я предал Империю — однако у нас нет заповеди «будь верен своей стране»... зато вместо этого есть Четвертая заповедь: «помни день субботний». - Как же это понимать? - рыцарь повернулся и обратился с вопросом к своим спутникам. - Почему работать в выходной так же плохо как убивать, красть и поклоняться идолам? А ведь мы с Тритонией вознесены в этой башне греха выше всех убийц и идолопоклонников... за непослушание Богу. Девять заповедей понятны — мы понимаем, что плохо убивать, завидовать и прелюбодействовать... Мы все равно делаем это, но по крайней мере понимаем, что мы не правы. Но с Четвертой заповедью не так. Человек думает: «почему бы не работать больше? Если буду стараться, то сделаю больше хороших дел»... но ты ничего не можешь сделать на самом деле. Результат твоей работы не зависит ни от твоих стараний, ни от здравого смысла — Господь может послать его тебе, видя твое усердие, а может и нет. Что же делать? Смиренно исполнить Закон. Не пытаться думать, как ты можешь сделать лучше, а делать, как надо — и доверять Богу... Но я не смог. Когда я узнал, что император стоит за убийством командира Жерара, я должен был призвать его к ответу — и, в отличие от всех остальных, я не только был должен, но и мог это сделать... Но к тому моменту сила, полученная мной на Башне, начала угасать — или так мне казалось. Я подумал, что если отправлюсь ко двору один и обвиню императора, то меня просто казнят... конечно, нужно было поехать. В одиночку сразиться с императорской гвардией и убить Августа при сопротивлении аресту... но я не поверил в свои силы — и избрал полумеру. Я рассказал обо всем людям. Вместо того, чтобы довериться Богу и соблюсти Закон, я пошел искать помощи у человеков... и тем я начал эту гражданскую войну. Не Силенция, и не Август — я это сделал. - Сэр... - Мартин сделал шаг вперед, но больше так ничего и не смог сказать — как и остальные, он был поражен внезапной исповедью своего наставника... - Прежде, чем попасть на небеса, вам нужно пройти через последнего и сильнейшего стража... - со вздохом объявил Стилфист. - Меня.

***

Одним из немногих преимуществ в том, чтобы быть секс-игрушкой темных рыцарей, являлся тот факт, что после своих ночных попоек они имели обыкновение спать чуть ли не до обеда, а следовательно и женщин своих с утра не беспокоили. Конечно, если бы хозяева проснулись и послали за Раей, а она бы все еще спала, то получила бы плетей — но бывшая мумия твердо усвоила, что часов до девяти может дрыхнуть без опаски. Рая и сама не могла объяснить, каким образом работают наведенные на нее чары — с одной стороны, она была бессмертной, но с другой — могла терять сознание и нуждалась в отдыхе. Возможно, необходимость во сне была просто привычкой тела, тысячу лет пролежавшего в саркофаге, или же заклинанию требовалось время, чтобы восстановить измученные истязаниями органы. Сама же Рая с радостью пользовалась короткими часами перерыва — вчера ее опять имели всю ночь до рассвета... И вот, разлепив глаза, рабыня вдруг почувствовала, что кто-то стоит над ней. - Прошу простить эту рабыню, господин! - машинально взмолилась она, сама тем временем пытаясь сообразить, сколько же сейчас времени. Однако судя по ее ощущениям, она не проспала лишнего — прошла от силы пары часов с того момента, как она легла, и было все еще раннее утро. Сделав такой вывод, Рая осмелилась оторвать лицо от пола и посмотреть, кому из ее господ не хватило этой ночью ее тела... Однако посетитель не был ей знаком — выглядел он как рыцарь, и носил дорогие парадные доспехи, а шлем его был увенчан короной из шипов. Но пусть даже лица под шлемом видно не было, Рая была уверена, что никогда еще не отдавалась такому важному клиенту. Могло ли быть, что один из высокопоставленных членов Шварцриттерштафел был в отъезде, а вернувшись, решил поскорее познакомиться с новой рабыней? - Ваша рабыня Рая готова служить, господин! - поспешно объявила страдалица, надеясь, что незнакомец увлечется и забудет ее наказать. - Всего-то тысяча лет потребовалась тебе, чтобы это сказать... - отозвался человек в доспехах, и, хотя его голос был глухим и безжизненным, а насмешка в его фразе угадывалась скорее по смыслу, чем по тону, стоило ему заговорить, как Рая узнала его... - Ба... - она готова была вскочить на ноги, даже не зная, что собирается сделать затем — то ли броситься ему на шею, то ли отвесить пощечину, но рабское воспитание помогло ей прерваться на полуслове и полудвижении, и напомнить себе, что есть более подобающий способ рабыне поприветствовать императора. - Владыка! - поправилась Рая и вновь уткнулась носом в пол. - Никчемная рабыня счастлива лицезреть вас! Дозвольте сказать пару слов! - А с возрастом ты стала болтливей, - усмехнулся Баэл. - Давно ли ты знала лишь два слова — «да» и «Владыка»? - Да, Владыка! - немедленно поправилась бессмертная рабыня. После клеймения, группового изнасилования и порок розгой по соскам и половым губам, она уже не думала, что будет плакать в этой жизни — но сейчас была уже очень близка к тому, чтобы разрыдаться. Каждым словом Баэл резал ее без ножа... Все, что он мог сказать ей после тысячелетней разлуки, он практически высказал этими двумя короткими фразами — он добился своего и стал Владыкой, а она была глупой женщиной, которая сперва отвергла его, а теперь была готова лобызать ему ноги... Испугавшись, что на этом он может закончить и уйти — хотя она не могла толком понять, почему не хочет этого, ведь каждая секунда в обществе Баэла причиняла ей боль — Рая обхватила руками его сапоги. - Встань, - коротко распорядился император. - Хочу на тебя взглянуть. - Да, Владыка... - рабыня послушно поднялась на ноги и покрутилась перед ним, как когда-то много веков назад — но в ее движениях больше не было и тени кокетства. Теперь она показывала свое тело своему господину — и чем дольше это продолжалось, тем лучше она осознавала, что ненавидит его. Они наконец-то могли быть вместе, после всех этих столетий, и она стала такой послушной рабыней ради него — а он вместо этого сделал ее проституткой для своих слуг... Баэлу, однако же, не было дела до ее чувств — как, впрочем, и всегда — он просто наслаждался долгожданной властью. Облапал ее за грудь, вставил палец в дырочку между ног, а затем, когда она думала уже, что он наигрался, хлопнул ее по нижней части спины, и коротко бросил: - Раком! - Да, Владыка... - безжизненно отозвалась Рая, безукоризненного выполняя и этот приказ — даже раздвинула перед ним ягодицы. Быть может, хотя бы увидев, что сотворили с ее попкой, он пожалеет о своей жестокости... - Ладно, можешь сказать свою пару слов, - налюбовавшись наконец, Баэл наконец дал разрешение — вот только к этому моменту Рая хотела сказать ему уже совсем не то, что собиралась вначале... - Владыка, молю — простите меня за то, что тысячу лет назад я отказалась стать вашей рабыней, - с горечью произнесла она. То были слова извинения, но произнесены они были, как упрек — и Рая надеялась, что прозвучат они настолько же нелепо, насколько нелепой была его мстительность. За тысячу лет мог бы и простить! — она не сказала этого напрямую, но все в ее голосе и тоне подразумевало эту фразу. Но Баэлу, конечно же, снова не было дела. Он просто шлепнул рабыню по услужливо подставленной заднице, а затем запустил пальцы своей латной перчатки в ее дырочки — на этот раз сразу в обе. «Серьезно? Собираешься изнасиловать меня пальцами в этом вонючем чулане? - от ярости Рая была готова прокусить себе губу. - Не особо-то по царски! Коль уже не гожусь к тебе в гарем, то и трахай своих красавиц!» - Хочешь ко мне в гарем? - Баэл неожиданно остановился и спросил как раз о том, о чем она только что подумала. Мумия поспешно одернула себя — ее ненавистный господин был теперь личем, а значит вполне мог читать мысли — а если и нет, то эмоции, которые она столь обильно источало, чувствовал как пить дать! - Я... - она знала, что должна ответить «да, Владыка» — не только потому, что таковы были правила старого гарема, но и потому что даже совершенно безумной женщине потребовалось бы хорошенько напиться, чтобы отклонить такое предложение. И все-таки, Рая никак не могла заставить себя думать о Баэле, как о своем Владыке — ей было легче представить в этой роли Дормонта или даже совершенно незнакомого человека, но не его. В итоге, сдержать гнев не удалось, и она выложила всю правду. - Владыка, какие-то жалкие десять дней назад я ноги бы вам целовала, чтобы попасть в гарем! - на этот раз она даже не потрудилась завуалировать свой упрек. - А теперь... У вас, что, есть еще одна банда отпетых ублюдков, которым вы можете отдать меня, если я откажусь?! - Ха-ха, - Баэл, похоже, и не подумал обижаться — по крайней мере, он не обратил ее в пыль прямо на месте и ограничился еще одним шлепком по заднице — скорее ласковым, чем сильным, но затем все-таки сделал ей напоминание. - Знаешь, один из этих ублюдков может услышать тебя и обидеться. Навряд ли тебе нужно говорить, что ты рабыня, и за такие слова тебе могут глотку залить золотом... - Прошу простить, эта рабыня сказала лишнего, - Рая пришла в себя и извинилась, однако от ее внимания не ускользнуло то, что он так и не дал ответа на ее вопрос — ей не было никакого смысла проситься к нему в гарем. Подумав пару мгновений, она решилась и добавила. - Готова сосать у своих господ три дня без продыху, чтобы искупить вину. Вот теперь он точно должен был разозлиться — и Рая готова была подвергнуться любым пыткам, лишь бы ей удалось добиться этого. Сейчас она практически отвергла его — снова! — на этот даже раз не в пользу его господина, а ради того, чтобы сосать у его слуг. Ни один мужчина не стал бы терпеть такого... - Знаешь, у меня в гареме есть хорошая рабыня, - Баэл, однако, проигнорировал ее дерзкие слова и вновь не ответил на вопрос — вместо этого, он почему-то стал объяснять, зачем ему надо, чтобы она присоединилась к гарему. - Воспитанная и старательная, как была ты... Но из-за отсутствия достойной соперницы она обленилась, а остальные способны только бить уже побитого — а открыто бросить ей вызов не смеют. Но это можешь сделать ты. - Владыка, я не понимаю, чего вы хотите от вашей рабыни, - ответила Рая. Следовало признать — он отплатил ей равным оскорблением, сказав, что заинтересован в ней лишь как в дополнении к другой рабыне — инструменте, который поможет подтолкнуть ту в нужном направлении... Теперь Рая уже не помышляла о том, чтобы обидеть этого урода — все силы уходили лишь на то, чтобы самой не расплакаться от обиды! Потому она постаралась поскорее закончить этот мучительный разговор. - Мое тело в вашей власти — делайте с ним все, чего пожелаете. Леность же других ваших рабынь поможет исцелить плетка — и я владею ею не хуже, но и не лучше многих прочих. Баэл коротко усмехнулся — во дни их знакомства Рая пыталась строить из себя умную, но теперь так искусно притворялась дурочкой — и надо сказать, это выглядело куда милее. - Знаешь, ты абсолютно права, - объявил император. - Тебе не стоит принимать это предложение. Если станешь моей наложницей, тебе придется подчиняться общим правилам — если не сможешь угодить мне, или если Каллисте удастся выдавить тебе из гарема, я в самом деле отдам тебя банде ублюдков, которые будут насиловать тебя день и ночь... словом, для тебя мало что изменится. - О, так ее зовут Каллиста, - эти слова вырвались у рабыни помимо ее воли. В любом случае, она уже многократно превысила лимит допустимых слов и хотела высказаться до конца — по какой-то горькой иронии Баэл был первым за эти дни, от кого она услышала что-то помимо приказов «плясать», «сосать», «сосать у всех» и «раздвинуть дырки»... - Ну а что если я выиграю — окажусь лучше и выдавлю вашу Каллисту из гарема? Даже собаке дают кусок мяса на кости за хорошую службу, великому же императору нечего пообещать своей рабыне... - Получишь все, что угодно, - Баэла оказалось неожиданно просто взять «на слабо» — или же, на самом деле, он с самого начала спланировал все это и заманил ее в ловушку. Рая обернулась через плечо, чтобы заглянуть ему в глаза, но в глазницах шлема пылали лишь два лиловых огонька... - Ты хочешь свободы? - осведомился он. - Только законной женой я тебя не сделаю — в память об Асуру, что была во всем лучше тебя, а все остальное — проси и сделаю. - Мне вполне достаточно будет свободы, Владыка! - отчеканила рабыня. Упоминание Асуру было последней каплей — да как эта сука посмела отнять у нее ее счастье, даже ничего не сделав ради этого?! Ее ведь просто подарили Баэлу, и она последовала за ним, как бессловесный скот! Будь Рая тогда на каких-то десять лет постарше, Владыка бы ее отпустил, и тогда у нее было бы в жизни все, о чем она мечтала — заботливый любимый господин и нормальный секс, похожий на удовольствие, а не пытку — неужели этого в мире так мало, что без воровства этого не получить?! - Вы правда отпустите меня? - В день, когда Каллиста умрет, сможешь идти на все четыре стороны, - невозмутимо объявил лич. - Ну что, ты согласна? - Согласна! - выпалила Рая, а затем, наконец опомнившись, вспомнила, что соглашается на рабство, и должна выразить свое согласие, как подобает рабыне. - Да, Владыка! - произнесла она, опускаясь на колени и склоняясь лбом до самого пола. - Как вам угодно, чтобы ваша рабыня последовала за вами? Она и представить не могла, но Баэл думал сейчас почти о том же, о чем и она сама. Конечно, его первоочередной целью было воспитание Каллисты и Кирены Роксии — последняя, судя по всему, впала в отчаяние, и даже повышение до смотрительницы ее почти не расшевелило... Обеим рабыням требовался новый стимул — и если извращенке-драконодеве достаточно было жестко напомнить о ее месте, то сильвийка была способна вытерпеть почти любые наказания и после этого все еще верила, что наказана недостаточно и заслуживает еще больших мучений. Но она не стала бы терпеть над собой женщину из его прошлого, как не потерпела бы в роли смотрительницы Танвен или Сильву. К сожалению, у эльфиек совершенно не было способностей к управлению — одна была слишком безразлична к своему положению, другая — неисправимо жестока. Зато способности были у Раи... Баэл брал ее, уже рассчитывая, что как только она проявит себя, сделает ее смотрительницей — и тогда его рабыни вновь начнут из кожи вон лезть, чтобы ему угодить. Однако правда была в том, что император собирался дать шанс и самой Рае. Ударившись после гибели Корвины в воспоминания, он был вынужден признать, что за прошедшие века принимал в гарем женщин куда хуже, корыстней и бесстыдней, чем она — к тому же, эта засранка, похоже, считала, что жизнь обошлась с ней несправедливо, и что у нее не было шанса изменить свою судьбу — так почему бы не восстановить «справедливость»? Больше всего Баэл желал убедиться, что был прав насчет нее, и увидеть, как она с позором провалится и отправится на казнь... Но если бы этого не случилось, он бы проявил милосердие и позволил ей раскаяться в ее глупых словах и попроситься к нему в гарем уже навсегда... - На четвереньках, разумеется, - с усмешкой объявил лич рабыне, отстегивая цепь с ее ошейника. - Мне недосуг водить тебя на поводке — иди сама... а если отстанешь, то будешь трахаться с первым, кто попадется мне на глаза. Прямо на улице. - Да, Владыка! - Рая встретила его взгляд с решимостью. Ей, как и ему, не терпелось начать эту игру.

***

Несмотря на то, что Офелия служила раньше в армии, она так и не приобрела способность моментально просыпаться при любом шорохе, независимо от места и ситуации. Ну а к хозяйской кровати она привыкла настолько, что уже считала ее самым уютным местом на земле... К счастью, Серка был не из тех господ, которые настаивали, чтобы рабыни в их отсутствие спали на полу — он ограничился тем, что, уезжая, приковал Офелию к ножке своей кровати двухметровой цепью, а в остальном она была вольна поступать так, как хотела. И эльфийка воспользовалась представившейся возможностью, и ночи напролет радостно посапывала на хозяйской кровати, уткнувшись носом в хозяйскую подушку. Конечно, бывшая воительница не могла не заметить, что с ней что-то не так — Серка сильно появлиял на нее, и теперь даже его запах, не говоря уже о сексе с ним, сводил ее с ума. На многие вещи она стала смотреть иначе, чем до пленения. «Хороший раб любит свою плеть» — эти слова были как раз про нее. Она уже перестала стыдиться того, что стала шлюхой, а на наказания плеткой смотрела, как на неотъемлемую часть воспитания женщины — словом, в ней пробудилась дремлющая во столь многих эльфийках «плохая девочка». А с другой стороны, обратного пути все равно не было — Офелия знала это с самого начала. Даже если она когда-нибудь вернется в родные леса — после сделки с вампирским принцем, что она заключила, ее с позором выгонят из армии и постараются никогда больше не упоминать ее имя... Дело даже не в том, что она нарушила какой-то закон — таков был общественный консенсус. Эльфийка могла спать с любым понравившимся ей мужчиной, но лишь до тех пор, пока он тоже был эльфом, а все происходило по обоюдному согласию. Если же она подверглась насилию — или, что еще хуже, подчинилась насильнику, то ей больше нет места в обществе приличных эльфов... Офелия пошла на это, зная, что ее ждет. Черт, она теперь даже мужчину себе найти не сможет — даже если оказался бы на свете эльф, готовый провести ночь с похотливым животным, вроде нее — она ни за что не приняла бы того, кто неспособен повысить на свою возлюбленную голос и, что особенно важно, поднять руку... ну а сыскать таких среди эльфов было бы непросто. И при этом, ей было совершенно наплевать — она спала на хозяйской кровати, наслаждаясь запахом его подушки, и была совершенно счастлива... Просыпаться она начала лишь тогда, когда кто-то уселся прямо ей на грудь. - Офелия! Проснись и соси! - сердце эльфийки забилось чаще, когда она услышала голос своего господина. Даже не открывая глаз, она обхватила губами знакомый член и принялась за работу. - Вы вернулись, господин? - промычала рабыня, не вынимая члена изо рта. - Скучала по мне? - усмехнулся Серка, перехватывая рукой цепь, что тянулась к ее ошейнику, и натягивая ее, чтобы заставить свою рабыню оторвать голову от подушки и взять в рот поглубже. - Покажи, как рада меня видеть. Офелия согласно замычала и, сжав губки на стволе, принялась «показывать». Хозяина не было каких-то пять дней, а она уже начала сходить с ума от скуки — и теперь, наконец заполучив в рот его член, была словно голодающая, дорвавшаяся до куска хлеба. - Мастурбировала без меня? - строго осведомился вампир. - Никак нет, господин! - заверила его эльфийка. - Мои дырочки принадлежат вам, и я не смею касаться их в ваше отсутствие. - Знаю я, как ты «не смеешь», - фыркнул Серка. Ранее он уже ловил ее за самоудовлетворением — и в тот раз счетчик оргазмов у нее на лобке был «скручен» на пять чисел. - Отвечай честно, рабыня! - Я не ласкала себя в ваше отсутствие, господин! - заверила эльфийка. - Ну а сейчас? - осведомился Серка, приподнимаясь и отбрасывая в сторону одеяло. Рука Офелии была уже у нее между ног... - Я была так рада вас видеть... - попыталась оправдаться рабыня. - И готовила себя... - Тебе было приказано сосать! - безжалостно напомнил вампир. - Руки за голову! - Да, мой принц, - смущенно пролепетала эльфийка и вернулась к работе. Ей оставалось лишь тереться ногой об ногу в тщетной попытке унять охватившее ее лоно жжение. - Имейте меня, господин! - взмолилась она, готовая даже отказаться он засчета этого минета, лишь бы ее поскорее трахнули. - Сосать! - с усмешкой повторил свой приказ Серка. Ему нравилась похотливость его рабыни, ну а отказывать ей было особенным удовольствием — обиженно-страстное выражение ее лица в такие моменты стоило того! Наконец он излился ей в рот, и черные цифры на подбородке рабыни перестроились в число «100» — в последние недели интенсивность оказания ею оральных услуг значительно возрасла — а точнее, у принца толком не было времени, чтобы развлечься с нею как следует, так что он просто использовал любые перерывы, чтобы иметь ее в рот. Итак, на пятидесятый день ее плена, Офелия наконец выплатила одну третью часть своего «долга». Чувство завершенности от этого достижения было настолько сильно, что эльфийка кончила даже без помощи рук — и Серка, конечно, заметил и не преминул поиздеваться. - Получила оргазм от того, что сосала? - усмехнулся он. - Вам не говорили, что вы невероятно развратны, командир Офелия? - Я не командир... - страстно прошептала эльфийка. Казалось бы, ей можно было уже вытащить член изо рта и гордиться собой, но она все никак не хотела его отпускать. Несомненно, она будет скучать по ощущению проникающего в ее ротик члена... - Пока еще... Я — ваша игрушка, пока не отработаю весь свой долг. Сказав так, она принялась вычищать его орган, все еще не готовая с ним расстаться. Подождав пару минут, принц констатировал, что его рабыня хочет добавки. - Кончай играться и соси еще! - распорядился он. - Но это будет уже сто первый минет, мой господин... - неуверенно напомнила эльфийка. В их сделке было нечто сакральное — и она убедила себя, что должна придерживаться ее условий, чтобы не превратиться окончательно в одичавшую от похоти шлюшку... - А, вот как, - деланно безразлично произнес вампир, вытаскивая член у нее изо рта. - Ну тогда — не соси. Расставание со своим любимым лакомством Офелия, быть может, и пережила бы, но господин явно не собирался продолжать оргию — и это было уже слишком... Хватило же ей глупости разрушить такой момент меркантильным упоминанием сделки! - Нет-нет, - поспешно выпалила она. - Я была неправа! Я буду сосать! - Не нужно, - «благородно» отказался Серка. - Ты уже отработала необходимое количество. Теперь жди, пока я захочу воспользоваться какой-нибудь из оставшихся дырочек... - он демонстративно начал вставать, всем своим видом показывая, что собирается пойти трахнуть в рот какую-нибудь более покладистую эльфийку — ну, то есть, Гертруду... - Нет! - прорыдала Офелия. - Молю, позвольте мне лобызать ваш член, господин! Я... я делаю это добровольно в качестве вознаграждения за пользование моими услугами... вот! - Вот и умница, - рассмеялся вампир, и так она во второй раз получила в рот. - Мой принц, - осведомилась эльфийка после несколько минут интенсивного отсоса, призванного показать Серке глубину ее раскаяния. - Вы ведь не станете теперь намеренно пренебрегать одной из моих дырочек, чтобы счет не дошел до ста? Этот вопрос волновал ее уже некоторое время — Серке ведь даже не требовалось нарушать условия их сделки, чтобы оставить ее навсегда — особенно теперь, когда она согласилась сосать у него «бесплатно». Офелии доводилось встречать рабынь, которым вставляли во влагалище затычку, и имели затем лишь в задницу и рот — то было довольно распространенное наказание за чрезмерную похотливость. И, что самое страшное, эльфийку пугало даже не то, что господин сжульничает и не даст ей свободу — а перспектива того, что он может больше никогда не отыметь ее в киску... - Да не бойся ты, - усмехнулся Серка, вознаградив ее дерзкое предположение грубым прикосновением к ее ушам, от которого рабыня немедленно начала кончать. - Я уже подыскиваю тебе замену. Как только она окажется у меня, ты получишь свободу. - Принцесса Сарья, верно? - промурлыкала эльфийка. - Но погодите, я ведь должна еще сделать из нее похотливую сучку... - Принцесса была похотливой сучкой задолго до того, как ею стала ты, - рассмеялся вампир. - Мы договаривались, что ты сделаешь из нее послушную рабыню. - Я сделаю из нее кого пожелаете, - уверенно заявила Офелия. - Но прошу, господин, не могли бы вы отыметь меня прямо сейчас — хотя бы в задницу? - Нет, - сурово ответил Серка. - Ты — моя рабыня, и будешь отдаваться мне, когда этого захочу я, а не ты сама. Если не можешь усвоить этот урок, то как сможешь научить Сарью? - Поняла, - всхлипнула расстроенная эльфийка. - Ваша раба продолжит лобызать ваш член столько, сколько вы пожелаете... - К сожалению, скоро нам придется прерваться, - теперь вампир сказал так, будто ему в самом деле было жаль. - Сосешь ты отлично, командир Офелия. Но нам скоро выступать... не возражаешь против полета у меня на руках? - Конечно, нет, мой принц, - заверила эльфийка, смачно чмокнув его член. - И я не командир, а ваша покорная раба, что не смеет возражать вашим желаниям... Но, по правде сказать, я могла бы пойти по земле, погоняя других ваших рабынь... если вам будет угодно, конечно же. Ее желание при любой возможности приложить розгу к задницам своих бывших подчиненных, несомненно, радовало Серку. Потому он покровительственно улыбнулся, прежде, чем отказаться. - Да зачем нам эти шлюхи? Поездка-то всего на неделю — возьмем замок Райен, пока Стилфиста нет дома, заберем принцессу — и обратно. - Ну тогда я буду счастлива единолично ублажать вас по время этого похода, - счастливо улыбнулась Офелия. - Вы же позволите мне стать вашей застольной рабыней, когда будете ужинать в своей палатке? - Ну уж нет, - рассмеялся принц. - Если отправлюсь в поход без застольной рабыни, аристократы меня засмеют — так что Либру все-таки возьмем. - Нуууу... - протянула разочарованная рабыня. - Тогда вам непременно нужно шикануть и использовать двоих застольных рабынь разом!