Эльфийская песнь

Молодая нека провела ночь в рабской комнате — вероятно, запирая ее здесь, Элки имела в виду уберечь ее от специфического «‎воспитания»‎ матери Сильвестры хотя бы на время — но самой пленнице было невдомек. Она не сомкнула глаз, дожидаясь пока кто-нибудь откроет дверь — с твердым намерением проломить этому кому-то голову и сбежать. Сцены публичного «‎наказания»‎, которые ей вчера продемонстрировали, мало отличались от того, что она видела раньше — в ее родном племени с женщинами вполне могло происходить что-то похожее, если они неправильно себя вели — и точно так же молодых девушек заставляли смотреть на такие казни в назидание... Разве что ее соплеменники обошлись бы без колодок, а задницу нарушительницы спокойствия не оставляли бы в покое до тех пор, пока ее владелица не сошла бы с ума или не издохла — так что люди, ограничившиеся лишь поркой и небольшим количеством секса, были, по мнению неки, слишком добры. Но все же теперь, когда позорная казнь была не пугалкой для непослушных девочек, а реальной перспективой, стоявшей перед ней в случае, если она не начнет подчиняться странным человеческим правилам, пленница и воспринимала ее совсем иначе... С самого начала она поклялась, что если ее попытаются изнасиловать, она убьет того, кто это сделает — либо хотя бы себя. К ее удивлению, вместо этого люди принялись рассказывать ей о своем боге, а также заставили стоять на коленях и бить поклоны перед картинками на стене... Нека не понимала смысла этих действий, но решила, что с нее достаточно — тем более, что и изнасилование за непослушание было наверняка не за горами — а человеческая воительница совершила большую ошибку, оставив ее в комнате одну. Разрывать веревки она научилась примерно тогда же, когда и ходить — а железные кандалы хоть и были прочнее, но их все еще можно было разогнуть, если у тебя много сил и времени... Ей дали достаточно того и другого. Было бы вовсе замечательно, окажись в комнате еще и окно — но, видимо, даже люди были достаточно осторожны, чтобы не давать своим пленникам такой возможности. И вот наконец раздался скрип отпираемого засова... Чертова дверь была слишком прочна, чтобы даже нека смогла ее выбить — но когда этой последней преграды не будет на пути, ее уже никто не остановит! Все воины ее племени учились убивать жертву когтями, пальцами и ногами. Мечи использовались для уничтожения безумно прочной человеческой брони, но все знали, что у себя в домах люди ходят без нее — и это знание стало основой для множества успешных диверсий во время войны, когда неки, внезапно нападая, вырезали целые лагеря... К огромному разочарованию пленницы, вошло сразу четверо. Она все еще хотела проверить свои шансы, но присмотревшись повнимательней, замешкалась... Все вошедшие были самками — весьма возможно, тоже рабынями, но явно разного статуса. Две человеческие женщины и две, непохожие на людей — видимо, иностранки — причем последние следовали за первыми на четвереньках, голые, но в ошейниках — а те, что, видимо, были главными, вели их на поводках. Вот это куда лучше соответствовало представлениям молодой кошки о людях, чем то, что делала мать Сильвестра — они порабощали животных и полулюдей воспринимали, как тот же самый скот... Если тебя схватят, то посадят на цепь, будут трахать, заставят рожать ублюдков и будут трахать снова — так ей рассказывали. Немногие из людей были хорошими — и даже с ними нужно было заниматься сексом, чтобы заслужить «‎снисхождение» — чем бы это непонятное слово ни являлось... Утверждалось, что совокупление с этими «‎хорошими людьми» было приятным и даже желанным — но проверять эту сомнительную теорию пленница не собиралась. Сейчас, однако, ее внимание привлекла к себе одна из рабынь — причем как раз та, что ползла на четвереньках. Человеческая баба, что вела ее, выглядела крепкой и вполне возможно могла «‎позаботиться» даже о неке — но сама пленница была куда страшнее. Красноволосая остроухая представительница какой-то неизвестной расы — но ее взгляд был хищным, и этого оказалось достаточно — инстинкты сразу же подсказали неке, кто здесь альфа-самка. Что-то похожее она испытывала раньше лишь со своей матерью, и то тогда было не так остро — вероятно, потому что она знала — мать любит ее и не обидит. А вот от этой незнакомой богини ждать следовало всякого... Прежде, чем она успела что-то поделать с собой, обнаружила себя под койкой — жмущейся к стене. - Это что за забавная девочка? - жуткая рабыня смерила ее скучающим взглядом, который инстинкты кошки расшифровали как «‎не буду убивать тебя, пока не пойму, можно ли тебя съесть» и обратилась к своей «‎хозяйке» за разъяснениями. - Понятия не имею, - та пожала плечами и вопросительно посмотрела на подругу — еще одну человеческую женщину довольно безобидного вида... У этой были светлые волосы, в то время как та, что посильнее, была брюнеткой. Обе носили весьма скудные наряды, из чего нека могла заключить, что в обществе людей они занимают не слишком высокое положение — но все-таки достаточное, чтобы иметь одежду и ходить прямо — в отличие от двух других... Кстати, была ведь еще и вторая — голая и бесправная, лицо которой находилось у самых каблуков блондинки и того и гляди должно было упереться в них. Она выглядела довольно обычно — тоже остроухая, но не такая грозная, как первая — и все же казалось, что в ней таится скрытая сила... Похоже, люди поймали двух очень опасных самок — и, как и ожидалось, принялись обращаться с ними, словно с животными, сделав рабынями своих рабынь. Кошка быстро поняла свое место в этом «‎параде» — как бы сильна она ни была, но раз подчинили даже таких, то и с ней управятся. Надежды на побег были отброшены — встав на четвереньки, она выползла из-под кровати и обратилась к строгой брюнетке. - Я Саюри... пленница из последнего сражения. - А почему в одежде? - человеческая самка отреагировала именно так, как она ожидала — следом бы у нее, вероятно, спросили, почему она не в наморднике... Впрочем, Саюри самой не нравилась роба, которую ее заставили носить — длинная, некрасивая, во всем хуже ее собственного костюма — в такой и впрямь стыдно было показаться людям на глаза. - Сильвия... - непримечательная длинноухая рабыня, похоже, решила заступиться за кошкодевушку, глядя, как та безропотно избавляется от своего одеяния. - Цыц! - прервала ее брюнетка. - Сама вечно придираешься к тому, как люди сидят. Ты! Покажи себя как следует! Саюри вопросительно уставилась на мучительницу, понятия не имея, чего от нее хотят. - Сядь, раздвинь коленки, руки сведи за спиной, открой рот и высуни язык. У неки были очень нехорошие подозрения касательно этой позы, однако она не посмела спорить... А между тем в ее судьбу решила вмешаться другая рабыня — та, которую она больше всего боялась. И надо же, не набросилась и не растерзала, а вполне мирно попыталась объяснить ситуацию: - Рин пытается сказать, что всех кошек отдали в монастырь матери Сильвестре — наш господин так сказал... Ее здесь быть не должно. - Ну и что тогда ты здесь делаешь? - спросила строгая рабыня. - Ваша главная — Илка или как-то так — привела меня сюда. Сказала, я должна посмотреть, как живут рабыни, - Саюри вполне была способна ответить сама за себя — но ее ведь ни о чем не спрашивали, а сразу начали ругаться... Даже она успела уже усвоить, что рабыням полагается послушно исполнять все, что им велят, а не лезть с непрошеными возражениями — так и вышло. - Ну вот и посмотришь, - пожала плечами брюнетка, а следом обратилась к милосердной заступнице... То ли она не чувствовала исходящей от нее опасности, то ли была достаточно самоуверенна, чтобы ее игнорировать — так или иначе, голос ее был суров: - Сарья, а тебя никто не спрашивал. Ты вообще помнишь, почему здесь оказалась? - Потому что господин повелел меня наказать... - закатила глаза красноволосая. - Ну вот и заткнись. Становитесь обе к шесту и подставляйте задницы. - Вообще-то нас должны были на веревке подвесить! - пока другая длинноухая бросилась исполнять приказ, словно послушная сука, более сильная рабыня вновь осмелилась спорить — но, как уже догадалась Саюри, она ничего не была способна противопоставить своим мучительницам — и это подтвердилось, когда злая брюнетка со всей дури хлопнула ее по срамному месту... Поскольку она была нага, нека отлично видела все, в том числе — ее жуткую задницу, выглядевшую так, будто пять минут назад в ней побывал оборотень. От одного лишь зрелище девушка ощутила трусливое покалывание в нижней части живота... Перспектива наказания не только была вполне реальной — возможно, что оно окажется ничуть не менее тщательным, чем то, что она видела дома. - Встань, как было сказано! И ноги расставь шире! - в итоге человеческая женщина поставила своих жертв так, как ей было угодно — да еще и привязала поводками к шесту. Саюри была абсолютно уверена, что обе запросто могут вырваться — но они стояли послушно и выполняли все унизительные требования... - Элоиза, будь добра — сходи и приведи всех остальных, кого сможешь найти, - распорядилась Сильвия. Блондинка кивнула и удалилась — она явно была менее страшной из двоих мучительниц. Брюнетка же осталась — и конечно же ей было слишком скучно просто стоять и ничего не делать со своими жертвами. Она шлепнула их еще по несколько раз — причем досталось и «‎тихой» рабыне — после чего издевательски заключила: - Ну, судя по вашим задницам, господин вас дерет будь здоров! - с этим утверждением, кстати, сторонняя наблюдательница была всецело согласна. - Что, Рин, обидно, что не тебе одной все достается? - Я вполне удовлетворена своим положением... - Рин отвела взгляд. - Лучше следи, чтобы твоему господину всего хватало. - Ну знаешь что, госпожа Рин, сегодня ты здесь наказана! - взбеленилась Сильвия. - Так что будь добра подать хороший пример своим подчиненным и вести себя, как приличная рабыня. Приличная наказанная рабыня. - Я все понимаю, не беспокойся, - сухо отвечала длинноухая. - А вот за Сарью ручаться не могу. Она у нас не любит наказания. - Я люблю, когда господин меня наказывает... Ай! - красноволосая попыталась возразить, но осеклась, когда ее в очередной раз ударили между ног. - Тогда, думаю, мне просто нужно продолжать ее лупить... - безжалостно предположила Сильвия. Она обрушивала на промежность своей жертвы шлепок за шлепком — бедной неке было больно даже смотреть — и в конце концов даже грозная «‎альфа-самка» не выдержала. - Сильвия, хватит издеваться! - возмутилась она, и по ее голосу было ясно — это последнее предупреждение. Однако бесстрашную брюнетку даже это не напугало. - Забавно слышать это от тебя, - насмешливо произнесла она. - Будь я все еще старшей рабыней, ты бы у меня полизала кое-где — как мы у тебя лизали... - Думаешь? Рин вон старшая — и до сих пор у меня лижет! - горделиво заявила Сарья. - Да я поняла уже... - отозвалась Сильвия с явным раздражением. - А теперь это узнают все. Неужели не стыдно? - Ни капельки! - буркнула красноволосая, сердито тряхнув задницей. Ее сообщница по «‎преступлению» казалась куда менее уверенной — и издала что-то похожее на горестный вздох: - Стыдно... Ну а затем все было так, как и сказала Сильвия — в комнате начали появляться другие рабыни, очевидно, призванные Элоизой... и все как на подбор оказались красотками. Саюри начала понимать, почему люди не спешили трахать ее — у них явно было из кого выбирать. Еще одна рыженькая длинноухая, не выглядевшая столь же опасной, как Сарья, была наделена поразительного размера дыньками, но не имела лифчика, чтобы их прикрыть — в результате чего они бесстыдно торчали, заставляя менее одаренных природой женщин выглядеть ущербно... Неке было неоткуда знать ее имя, но то была никто иная, как Мелони, в очередной раз наказанная своим хозяином и приговоренная к ношению позорного наряда из одних лишь трусиков — да и те были из сеточки. Юной эльфийке было очень стыдно, но со стороны она выглядела как первоклассная развратница. Помимо нее здесь присутствовали еще две пышные красавицы — Лессен и Гвеннет — номинально они были одеты, но скудные рабские наряды плохо скрывали их выдающиеся достоинства и куда больше подчеркивали... Обычно Саюри могла похвалиться хотя бы редким белым цветом волос, и на родине за нею гонялось немало самцов — но у Гвеннет были почти такие же волосы и роскошное тело вдобавок, так что и здесь она проиграла... Следом, впрочем, в комнате появилась Вивиан, не имевшая волос вообще — зато носившая клеймо на лбу. Ну а Кея, худенькая блондинка, во времена своего рабства у Амрода бывшая редким примером скромности среди рабынь, больше не могла ее себе позволить — теперь она ходила нагишом и с пыточным устройством во рту, буквально кричавшим о жестокой дрессировке, которой она подвергалась. Вид этих двоих мигом напомнил неке, где она находится, и заставил испугаться за свое будущее... Практически у всех женщин в комнате можно было заметить следы побоев, а то и применения всевозможных пыточных орудий. А что беспокоило больше всего — так это то, что у рабынь со скромной внешностью такого было куда больше, чем у обладательниц роскошных сисек... Ничего хорошего для Саюри это открытие не сулило. Не все здесь, кстати, принадлежали к длинноухой расе — была еще и блондиночка-человек, с которой нека вполне смогла бы посоперничать в привлекательности — а сама себя она считала куда краше — но вместе с Сильвией и Элоизой получалось всего три человеческих самки. Иноземки превосходили числом почти втрое — но как уже могла убедиться Саюри, они занимали подчиненное положение... Строгая начальница построила всех по росту, а самых довольных и красивых наградила быстрыми ударами розги по выдающимся местам. Длинноухие заскулили, но не посмели ни возражать, ни уж тем более сопротивляться. - Мелони, почему одета, как блядь? - следом, к немалому удовольствию неки, Сильвия сделала прямое замечание самой бесстыжей рабыне. - Мой господин сказал, что мне и трусов вполне хватит, - длинноухая отвечала просто, но довольно дерзко — любой, кто ее не знал, сразу подумал бы, что она гордится своим положением рабыни и с радостью исполняет этот позорный приказ... - В следующий раз предложи подрочить ему сиськами — это должно его умилостивить, - Сильвия хмыкнула и отпустила едкий комментарий, однако наказывать нахальную рыжуху не стала. - Где Вероника и Эсса? - судя по всему, кто-то все еще отсутствовал, потому как следом она обратилась за разъяснениями к только что вернувшейся Элоизе. - И кто это с тобой? Лишь теперь остальные рабыни заметили, что в комнате присутствует еще одна женщина, незнакомая им — до этого все взгляды были прикованы к двум привязанным к шесту «госпожам», представшим сегодня в непривычной роли — а незнакомка еще и пыталась спрятаться за широкими бедрами Элоизы... Присмотревшись, Саюри узнала в ней свою нанимательницу, чье наказание она вчера и наблюдала — но всем прочим здесь та была совершенно неизвестна. - Нашла ее во второй казарме, - пожала плечами градоначальница. Конечно, она знала Лаврентию, еще когда они обе были приличными женщинами, и многое могла бы о ней рассказать, но не посчитала нужным, а остановилась на главном: - Стояла голышом у дверей и предлагала отсосать каждому, кто проходил мимо. - Ого, - Сильвия посмотрела на экс-командиршу со смесью любопытства и насмешки. Она-то, конечно, представляла, насколько плохо должна была вести себя женщина, чтобы удостоиться подобного наказания — если кратко, то сама она до такого не докатилась за всю свою карьеру. - Кого-то поставили на место? Пленная воительница обиженно закусила губу. Еще вчера она была такой гордой, не желала быть рабыней «‎солдафона» и даже спорила с самим Стилфистом — но после того, как выяснилось, что после всех наказаний ей еще и ночевать придется в загоне со свиньями, если только она не найдет кого-то, согласного «‎поделиться» спальным местом, она сломалась — и далее исполняла уже все прихоти мучителей, продав свое тело за место под койкой... Ну а утром злопамятные солдаты выставили ее в коридор «‎учиться манерам» — там ее обнаружила Элоиза и спасла, хоть и разболтать о ее позоре не постеснялась. - Имя? - отодвинув в сторону сердобольную блондинку, Сильвия с ходу хлестнула коленопреклоненную пленницу розгой. - Тереза Лаврентия, - сдержав крик, доложила та. - Встать в строй, - две воительницы быстро поняли друг друга — в имперской армии их роли были бы противоположными, но здесь и сейчас Сильвия была главной — и голая командирша стремглав помчалась на свое место. - Вероника и Эсса где? - Их хозяева их не отпустили. Эсса... занята, - услышав такой доклад, Сильвия издала сдавленный смешок — и не она одна. Все уже знали, что сержант Маттерс все свободное время уделяет долгожданной персональной рабыне — и не только трусливая Элоиза, но даже Рин с Сильвией не посмели бы становиться между ним и его «‎добычей» в такие моменты. - А Вероника беременная... - Ну вот, - настроение в комнате мигом переменилось. Из всех рабынь разве что Мелони всплеснула руками, выражая что-то, похожее на радость — остальные же даже будучи эльфийками понимали, что эта девушка слишком юна для такой доли — не говоря о том, что все это случилось с ней не вполне по ее желанию. Сильвия вытерла пот со лба и покачала головой: - Дожили... Все должны усердно служить своим хозяевам! - тем не менее она сочла должным проинструктировать остальных, чтобы те не последовали ее дурному примеру. - И это — тоже часть вашей работы. Ваши тела всецело принадлежат господам — всем ясно? - Да, да... - лениво отвечали эльфийки, которых нежелательной беременностью было не напугать. Элоиза, с другой стороны, уже мысленно смирилась с тем, что в конце концов разделит участь Вероники — Стилфист был неудержим, и просить его не кончать внутрь было бесполезно, а искать спасения негде... оставалось лишь быть хорошей рабыней и уповать на его снисхождение в момент, когда настанет время решать судьбу детей. Растить их в рабском бараке или борделе бывшая градоначальница уж точно не хотела — и на многое была готова пойти, чтобы такого не случилось. - Неужели нам не позволят выпить... травок каких-нибудь? - наивно поинтересовалась Лаврентия. Ей-то, понятное дело, было нужней всех — последнюю ночь она провела с просто неприличным количеством мужиков и не помнила даже, кто и куда ей накончал... Последствия у таких похождений могли быть самые печальные. - Позволят... если на то будет воля господ, - безжалостно уточнила Сильвия. - Об этом я и толкую — твоя утроба тебе не принадлежит. Прикажут — будешь рожать, как миленькая. - И у кого же мне просить разрешения?! - осведомилась Лаврентия, уже не на шутку паникуя. - Они же меня все... - А об этом стоило подумать до того, как отдаваться целой казарме, - отрезала Сильвия. Сама-то она хоть и была проституткой, но над ней всегда был начальник, который решал за нее все вопросы и заботился о нежелательных последствиях. А вот обычным рабыням от групповых оргий стоило воздерживаться, чтобы не оказаться потом в унизительной и страшной ситуации, когда ты по сто раз пересказываешь господину историю своих дырок, тщетно пытаясь доказать, что твой ребенок — от него... Лаврентии этот страх был пока незнаком, и сейчас перед ней начала отверзаться бездна. - Как будто я хотела! А что мне было делать?! - их спор стремительно шел к закономерному завершению, когда терпение Сильвии должно было иссякнуть и она просто заехала бы некогда высокопоставленной, но ныне рядовой рабыне по морде — но в этот момент дверь отворилась и вошел мужчина... Тут-то Саюри сразу и вспомнила, что не так давно ей пришлось — ее заставили — раздеться, и, испуганно ойкнув, присела на пол и обхватила себя руками. Другие рабыни отреагировали на появление гостя по-своему — в основном, все же куда более спокойно, чем стыдливая нека — однако Сильвия сразу же упала к его ногам, причем не просто на колени, а распластавшись на полу ничком. - Помилуйте, господин! - Не надо, Сильвия, - отмахнулся вошедший. - Я ведь уже отпустил тебя. То, как с тобой обращается Клаус — твое дело, но мне можешь не кланяться. - Я все равно по гроб жизни вам обязана, - провозгласила рабыня, поднимая от пола верхнюю часть тела и вытягивая шею, будто надеялась, что рыцарь погладит ее по головке — и, к немалому ее восхищению, он и в самом деле так сделал. Развратная воительница прямо-таки завиляла задом, пока Рин и Сарья тщетно пытались убить ее взглядами из-за хозяйской спины... - Буду не против, если ты и дальше будешь воспитывать наших рабынь... что они, снова не слушаются? - до него, видимо, дошли звуки их перебранки. Все в комнате разом сглотнули, а сучка-Сильвия бесстыдно принялась ябедничать: - Ваша новая пленница плохо воспитана. - Розг ей, - немедленно объявил рыцарь, бывший, вероятно, очень высокого мнения о Сильвии — раз готов был по первому ее слову предать виновницу суровой каре. Но куда больше удивила сама «‎приговоренная» — вместо того, чтобы возражать или пытаться оправдаться, она пала к его ногам, плача и бия поклоны. - Помилуйте, господин! Меня заставили... - Кто тебя заставил? - сухо осведомился рыцарь. - Солдаты... сказали, иначе буду спать на улице со с...свиньями... - всхлипнув, доложила пленница. - Мне пришлось им служить... и теперь я могу забеременеть. - Историю дырок будешь хозяину своему рассказывать. Рот закрой, - бедная Лаврентия собиралась добавить что-то еще, но он безжалостно ее заткнул. - Вон, посмотри, как Элоиза стоит. Градоначальница тем временем вела себя, как образцовая сучка. Ни сказав ни слова, она преклонила колени, раздвинула ноги и высунула язык. Этому «приветствию» научила ее Рин — и чем чаще она его исполняла, тем меньше стыдилась... Угодить господину было важнее стыда — после недавнего наказания она понимала это особенно четко. Вампирша и волшебница у шеста, кстати, тоже разинули ротики — поводки не позволяли им встать на колени, но они подогнули ноги и выставили задницы, стоя вполоборота к храмовнику — к сожалению, тот смотрел в другую сторону и не видел их стараний. - Вот так ты должна использовать свой рот, - продолжал поучать Лаврентию он. - Тогда, может быть, тебя и выслушают... Тридцать ударов ей. Сильвия мигом схватила пленницу за волосы и потащила на кровать — пороть — остальные же рабыни начали догадываться, что тоже должны принять «‎правильные» позы, если не хотят быть следующими. Чем яростней свистела розга и чем громче становились вскрики Лаврентии, тем лучше доходила до них эта простая, но мудрая мысль... Одной из последних преклонила колени Мелони в своем откровенном наряде — она все еще смущалась позировать перед чужими мужчинами, но и не была больше наивным бревном, способным лишь трусливо сжимать коленки — как делала прямо сейчас некая нека... неудивительно, что в итоге внимание рыцаря привлекла именно она. - А это у вас кто? - Я... Са... - кошка попыталась пролепетать что-то, но от ужаса и стыда двух слов связать не могла. Развернувшаяся перед ней сцена была достаточно красноречива, чтобы ей стало ясно — все здесь, включая замок, женщин и даже ее саму, принадлежит этому человеку... но главное, что она поняла — это и был сам Стилфист. - Одна из пленных кошек, господин, - вместо нее докладывать пришлось Элоизе — не оставлять же хозяйский вопрос без ответа. - Судя по всему, госпожа Элки забрала ее из монастыря для дрессировки. Стилфист склонил голову набок, оценивая выбор последнего слова — но в конце концов, Элоиза выросла в этом городе, где количество зверолюдок-рабынь на душу человеческого населения было высоким, как в борделе — даже ее не слишком богатая семья наверняка владела несколькими, не говоря уже о градоначальнике-супруге. В ее глазах дрессировка кошкодевушек была чем-то совершенно естественным. - Ладно, пусть сидит и смотрит, - наконец постановил рыцарь, рассудив, что от наблюдения за воспитанием непослушных женщин эта девушка получит лишь пользу. Тем не менее от своего первоначального намерения прилюдно отыметь Рин и Сарью в задницы он отказался, а вместо этого дал подробнейшее описание их преступлений: - Итак, вот зачем мы сегодня собрались... У нас есть две проказницы, - он повернулся к усердно позировавшим рабыням и хлопнул по заднице ту, что стояла слева. - Хорошо известная вам Ринонса... и Сарья, - вампирша также получила свой шлепок и тоненько застонала. - Для тех, кто еще не знает — она теперь тоже моя рабыня, ибо терпеть ее бесстыдные выходки и дальше было просто невозможно. Так что у нее, как выразилась Элоиза, дрессировка. Принцесса собиралась было вставить пару слов от себя — возможно, напомнить, что все было не совсем так и в рабство она отдалась совершенно добровольно — но в этот момент ей самой вставили в зад два пальца латной перчатки, и она сочла за лучшее промолчать... - Трахаться эти двое умеют и любят, так что к качеству их услуг у меня претензий нет, - продолжал позорить их Стилфист. - Проблема в том, что они оказывают их всем подряд. - Шлюхи, господин, - подсказала Сильвия, уже справившаяся со своим заданием. Лаврентия, чьи ягодицы и так были не в лучшем состоянии после вечерней экзекуции, теперь беспомощно лежала на койке, выставив вверх напоротую попку и болезненно приоткрыв рот, ну а безжалостная мучительница была не против поупражняться на ком-нибудь еще — и тайно мечтала, что ей позволят напороть Сарью. - Так точно, - подтвердил храмовник. - Рин, бесстыдница, сколько мужчин побывало в тебе на этой неделе? - Четверо, господин... - со вздохом созналась эльфийка. - А если считать рот? - Тогда пятеро... - Рин не знала, куда ей девать глаза. Не то чтобы в звании шлюхи для нее было что-то новое, но сознаваться в этом вот так было по-прежнему стыдно. Всю эту неделю она жила и ночевала со своим господином — не в борделе и не у позорного столба. Не было никакого оправдания тому, чтобы спать с другими мужчинами — что там, у нее практически не было такой возможности... но она умудрилась. - Сарья, ну а ты? - А у меня всего двое! - радостно доложила вампирша. - А если добавить женщин, которые тебе подлизывали? - Тогда я и не помню, господин... - Угу, - хмыкнул храмовник, а затем обратился к аудитории. - Поднимите руку те, кто на этой неделе лизал киску Сарье. Проказница-принцесса поспешила последовать примеру Рин и уставиться в пол, чтобы не видеть результата, но Стилфист сообщил ей его и так: - Я вижу пятерых только в этой комнате. И еще Рин, - он бросил взгляд на волшебницу, руки которой были привязаны у нее над головой и формально оставались поднятыми все это время. - Каков шанс, что будь Эсса и Вероника здесь, они бы тоже сознались? - Довольно... высокий... - к моменту этого признания кто-то из рабынь уже не мог себя сдерживать. Раздалось хихиканье — и Сарья быстро обернулась, чтобы запомнить, кого она потом должна будет загрызть — но Стилфист поймал ее за волосы и заставил посмотреть на себя. - Ну и что нам делать с твоей дыркой, чтобы ты перестала трахать по десять человек в неделю?! - Трахать, - честно ответила принцесса. - Имейте меня сами, господин, чтобы у меня сил ходить не оставалось. - Отличный план... - сухо отозвался рыцарь. Дернув за хвост, он заставил ее задрать голову к потолку, а левой рукой шлепнул — и вложил в этот удар значительную часть своей силы, так что вампирша завизжала, как последняя сучка. - А может лупить тебя так, чтобы тебе ноги было больно раздвинуть? - Да! - Сильвия не могла больше сдерживаться и радостно высказалась в поддержку сурового наказания для своей мучительницы. - Ну вот, у нас и добровольцы есть, - объявил храмовник. - Думаю, Сильвия с Лессен с удовольствием тебя высекут. - Нет, господин, помилуйте... - простонала вампирша. Ее отдавали в руки двух самых жестоких рабынь в комнате, за исключением разве что ее самой — даже Рин боялась попасться этим двоим, когда у тех была власть ее наказывать. - Накажите меня сами — я ведь ваша рабыня... - Я наказывал тебя сам, пока ты клялась, что хочешь принадлежать только мне, - жестко отвечал Стилфист. - Но стоило мне уйти всего лишь на одну ночь, как эти двое решили развлечься друг с другом, - он вновь повернулся к зрительницам, обличая «‎преступниц». - Никто им этого не разрешал, они сами решили, что им можно — эта вот раздвинула ножки, а эта ей отлизала... - на задницу вампирши обрушился еще один сокрушительный удар. - Будешь наказана! И ты! - Да-аа, господин! - взвизгнула Рин, когда настал черед пострадать и ей — храмовник бил ее, скорее всего, куда милосерднее, чем Сарью, но ей все равно было и больно, и стыдно — то самое позорное наказание, о котором она просила вчера, обещало быть очень позорным. - Руки за спиной в замок, - скомандовал Стилфист, освобождая запястья Сарьи от поводка. Вампирша подчинилась, закусив нижнюю губу. В отличие от Рин, у нее все еще оставалась гордость, которую можно было потерять — и сейчас, униженная и наказанная перед рабынями, она была ближе к тому, чтобы прилюдно разрыдаться, чем когда-либо в жизни и после смерти... Но очень быстро ей стало не до стыда — храмовник заломил ей руки, так что запястья оказались между лопаток, и принцесса застонала от боли — а он еще и связал их в таком положении и веревкой обмотал несколько раз вокруг туловища прямо поверх роскошных грудей. Затем она направилась вниз и прошла у вампирши между ног, заставив ту изумленно выпучить глаза — такой суровой, а главное профессиональной пытки она от Стилфиста не ожидала... - Рин, встань лицом к Сарье, - распорядился рыцарь и принялся проделывать ту же процедуру над волшебницей. Все шло к тому, что они и впрямь окажутся подвешены на одной веревке — но истинной природы своего наказания незадачливые рабыни не осознавали до тех пор, пока их господин не перешел к связыванию ног... А затем, когда они были уже крепко-накрепко прикручены друг ко другу, вдруг оказались в воздухе вверх тормашками. Стилфист подвесил их на крюк, так что пальцы ног обеих узниц едва-едва не касались низкого потолка, а длинные волосы вампирши доставали до пола. Они висели задницами наружу и лицами друг ко другу — у Рин, что была пониже, носик упирался в Сарьино плечо. - Вот так. Теперь высечь их розгами. Сильвия, Лессен — порете Сарью. Элоиза и, скажем... Вивиан — займитесь Рин. Грозовая волшебница впервые с начала экзекуции возмущенно выдохнула, осознав, что получит не больше милосердия, чем шлюхопринцесса — если господин стремился выбрать из числа рабынь тех, что любили ее меньше всего, то ему определенно это удалось. С Элоизой она всегда была сурова и даже жестока, а Вивиан уже не раз доказала свою безжалостность по отношению к ней самой — что удивило приговоренную волшебницу, так это то, что господин обо всем этом знал... Раздались первые удары прутьев, и подвешенные длинноухие жалобно завыли. Нека, решившая, что о ней наконец позабыли, наблюдала за поркой с живым интересом — дома наказания были куда менее изощренными, хотя и побоями мать не брезговала... Но кто знает, возможно и она сама была когда-то подвешена точно так же и скулила, как эти две? Замечтавшись, Саюри не сразу заметила, что грозный Стилфист смотрит прямо на нее. - Пошли со мной, ребенок, - сказал он. - А вы работайте. - Нам запороть их, чтобы не могли и пискнуть, или достаточно, чтобы живого места не осталось? - деловито осведомилась Сильвия. - Пусть пожалеют о содеянном — и надлежащим образом выразят свое раскаяние, - постановил храмовник. - Когда поверишь, что Сарья больше не посмеет совать киску тебе в лицо — тогда дай ей передохнуть. - Поняла, - радостно отвечала дорвавшаяся до власти экс-лейтенантша, а затем добавила, чуть смутившись — что на ее далеко не детском лице выглядело безумно мило. - Господин, если эти две сучки не смогут обслужить вас после нашей порки... я всегда готова. - Смотри, как бы Клаус тебя не подвесил за такие разговоры, - рассмеялся Стилфист и, ловко поймав кошку, что пыталась забиться от него в угол, покинул комнату, волоча ее за собой. И так Саюри оказалась в этой жуткой ситуации — они вдвоем в пустом коридоре с тем, кого ее учили бояться со времени, когда она была котенком... Храмовник был словно скала — огромный и несокрушимый. Еще сегодня утром она наивно полагала, что сможет проломить череп любому человеку, если как следует размахнется... но тут не было видно даже с какой стороны подступиться. Чувство беспомощности от осознания разницы между ними — вероятно, то же, что заставляло длинноухих разевать рты в его присутствии и покорно дожидаться, пока им разрешат пососать — было незнакомо бунтарке-неке и оттого пугало даже больше, чем само положение пленницы. - Можешь одеться, - не глядя на нее, произнес Стилфист. В руках у пленницы была ее роба, которую она в последний момент подхватила с пола — и едва получив разрешение, она принялась ее натягивать, радуясь, что хотя бы не предстанет перед ним с открытой киской. А затем... - Ты скромнее, чем твоя мать была в твоем возрасте, - сказал он. Нека замерла и испуганно подняла глаза... он смотрел прямо на нее. И он все знал. Это было уже слишком для бедной девочки. Слабость и порабощение она могла стерпеть — в конце концов, таковы были законы ее народа — если проиграла, то подставляй дырки и не рыпайся — но не этот жуткий взгляд, видевший ее насквозь и приковывавший к месту не хуже самой крепкой цепи с ядром. Права была человеческая «преподобная» — он обладал не только силой, и не сила была в нем страшней всего... «Покорись!» - кричали его глаза, и она отлично понимала теперь свою мать, которая, столкнувшись с ними впервые, не смогла противиться и покорилась, оставшись в рабстве на целые шесть месяцев... Но ей нельзя было так — и, собрав последние силы, она рванула к окну. - Но бегаешь так же быстро... - закончил храмовник свою фразу. Не больше чем на мгновение они встретились взглядами, и затем белая кошка исчезла. Он даже задумался, не стоит ли ему пуститься в погоню — хоть он и не собирался держать эту девочку в плену, ее бы стоило расспросить перед тем, как отпускать... но тут в коридоре появился кто-то из людей. - Сэр, там... командир Элки! - впопыхах доложил он. - Чего?!

***

Чтобы понять, что именно произошло, придется вернуться на несколько часов назад — именно тогда Элки, взявшая на себя подвиг вторую ночь подряд провести в сторожевой башне у южной стены, проснулась ни свет ни заря и сразу же обнаружила приготовления противника... Похоже, на этот раз имперские командиры решили провести штурм по всем правилам — в паре сотен метров от ворот сооружались несколько требушетов и даже осадная башня. Приказав бойцам палить по неприятельским инженерам из арбалетов (впрочем, строительство велось за передвижными щитами в руку толщиной, так что вероятность причинить какой-либо ущерб была минимальной) — Элки самолично отправилась за Стилфистом. И в этом была ее первая ошибка — вероятно, отправь она кого-то из солдат, те бы просто разбудили храмовника и привели — но она пошла сама, и уже подходя к командирской комнате, заметила одинокую девушку, сидевшую на окне. Крепость была практически пуста, и встретить кого-то в коридорах в столь ранний час уже было редкостью, а тут сама Эбигейл — «воспитанница» Стилфиста и, как говорили, дочь ангела. Даже Элки не выдержала и заинтересовалась: - Не спится? - Леди Мелисса, - Эбигейл была вежливой девушкой — она спрыгнула с подоконника и сделала книксен. Все же держалась и выражалась она проще, чем представительницы аристократии этого века, напоминая деревенскую дворянку, воспитанную в имении отца — какой, впрочем, была и сама Элки — но только та игнорировала требования этикета совершенно намеренно, Эбигейл же чистосердечно пыталась их соблюдать: - Доброе утро. Делать нечего. - Если бы, - хмыкнула воительница. - Враги, похоже, решили сегодня поработать на совесть... А ты пришла к ко... сэру Стефану? В самом деле, ей не было бы никакого смысла сидеть в коридоре напротив командирской комнаты, если только она не дожидалась, пока выйдет ее хозяин. Эбигейл сочла ответ на этот вопрос излишним и сразу задала свой: - А вы хотите позвать его сражаться? Возьмите лучше меня. - А ты умеешь? - недоверчиво посмотрела на девушку Элки. Разумеется, если та в самом деле была дочерью ангела, то тут и говорить было не о чем — но все же воительница слабо представляла, чем именно может заниматься на поле боя эта тихоня. - Я вообще-то очень сильная, - заверила Эбигейл. - А господину нужно отдохнуть. И тут командирша совершила вторую ошибку, позволив ей себя убедить. Тому было несколько причин, не имевших никакого отношения к ее вере или неверию в могущество Эбигейл. Во-первых, она тоже считала, что Стилфисту нужно дать отдохнуть — а им следует учиться воевать без его помощи. Совокупная сила их отрядов была достаточной, чтобы отразить не слишком интенсивный штурм, потому все зависело больше от стремления и готовности сражаться. Смотреть, как храмовник повергает врагов, было весело, но вечно так продолжаться не могло — и враги уже начали понимать, что им нужно подстраиваться под его расписание. Собери они сегодня свои машины чуть пораньше, она бы и до цитадели добежать не успела! Ну а во-вторых, Элки просто не хотелось заходить в комнату к Стилфисту. Она отлично понимала, что найдет его в обществе его развратных любовниц — и дай Бог только в обществе, а ну как они уже трахаются с утра пораньше? Конечно, следовало бы послать солдата, который позабавился бы бесплатным шоу и спокойно доложил — но соваться туда самой и смотреть, как храмовник натягивает на член шлюхопринцессу, ей уж никак не подобало — а Сарья ведь запросто может еще и выдать какой-нибудь комментарий, навроде предложения присоединиться... Одним словом, она приняла предложение девушки, и они ушли, оставив Стилфиста развлекаться со шлюхами. По пути воительница сделала еще одну попытку разобраться, на что же способная ее юная союзница. - Броню не хочешь надеть? - ненавязчиво предложила она. На Эбигейл было белое платье с золотым кружевом, изъятое, вероятно, из гардероба одной из покойных дочерей бывшего градоначальника — красивое, но навряд ли подходящее для боя. - У меня есть защита, - невозмутимо отвечала девушка. - Вот, взгляните. Она стукнула по земле посохом, и вокруг нее завертелся вихрь снежинок, настолько стремительных, что она стояла будто бы внутри белого шара... Элки недоверчиво просунула в него руку — и почувствовала, как та начала промерзать даже сквозь перчатку. - Что-то вроде эльфийской магии? - ей было знакомо похожее колдовство, применяемое эльфами — морозный щит. Хорошо, что большинство молодых ледяных волшебниц, включая и их пленницу Эссу, были недостаточно искусны, чтобы пользоваться такими чарами — иначе бы попытки захватить их обходились бы имперским солдатам куда дороже... - Нет, - отозвалась Эбигейл, убирая вихрь простым движением руки, как будто сняла с себя плащ. - Это — крылья моей матушки... Они гораздо сильнее. - Что, и болты арбалетные останавливают? - воительница не выказала особого благоговения, даже когда узнала, что видит ангельские крылья — для нее первоочередной задачей было не угробить воспитанницу Стилфиста. - Все останавливают. Чем дальше предмет проникает в них, тем сильнее холод — в конце концов любое движение просто прекращается, - с гордостью пояснила Эбигейл. - Ну так верни их и не убирай, пока не закончится бой! - сурово потребовала Элки. - На войне никогда не знаешь, что случится — не хватало, чтобы тебя подстрелили. С меня командир потом башку снимет! - Ну, просто мне самой холодно под ними стоять... - призналась девушка и совсем по-детски чихнула. - Не привыкну никак. - Пытаешься влезть в материнские доспехи, значит? - хмыкнула воительница. - Я тоже такой была. На этом их разговор и заглох — Эбигейл, похоже, обиделась, а Элки прибавила шагу, спеша поскорее добраться до стены. Прогулка туда-сюда заняла у нее почти сорок минут, и сражение вполне могло уже начаться. Но оказавшись на месте, она поняла, что вернулась как раз вовремя — вражеские отряды выстроились позади осадных орудий и готовились наступать, но пока еще ничего не происходило. - Мы смогли подстрелить одного человека и одну зверолюдку, - доложила Надия, в отсутствие Элки бывшая за старшую. - Больше ничего не выходит, и я приказала остановиться, чтобы сберечь боеприпасы. Командирша кивнула — все это и так было понятно. Сколь бы крепки ни были щиты осаждающих, по мере их продвижения сверху открылся бы угол обстрела сперва на задние ряды, а затем и на все остальное. Даже грозная осадная башня защищала бы воинов лишь до тех пор, пока они не попадут на стены — а тогда уже все будут равны. - Требушеты все равно ломать, - заключила она, подводя итог оценке ситуации. - Давайте выпустим отряд всадников через другие ворота, чтобы напали на них с фланга. - Уже сделано, - отрапортовала лейтенантша. - Сэр Роберт повел их. Одновременно с этими словами она покосилась на построение противника — разумеется, в войсках императора служили тоже не дураки, и у них имелись отряды для прикрытия орудий от таких вот фланговых атак... Но Элки лишь повторно кивнула — у всех была своя работа, и никто не обещал, что они смогут выполнять ее без сопротивления. Раз враги будут пытаться ему помешать, Роберту придется постараться получше. - Леди Эбигейл, вот лейтенант Надия, - вместо обсуждения очевидных вещей командирша решила еще раз представить свою спутницу и подчиненную. - Она — наш ассасин. Ее работа в том, чтобы следить за полем боя и помогать там, где люди не справляются — не мешаясь при этом под ногами. Предлагаю вам встать рядом с ней и заняться тем же самым — если что, она вам подскажет. Эбигейл насупилась. Надия не создавала впечатление великой воительницы — на ней была кольчуга, но скорее ради следования правилам — а вне сражений она щеголяла в платьях, одно красивей другого, и казалась, в отличие от своей начальницы, вполне приличной (и обычной) барышней. Оружием ей служили арбалет и пара ножей — даже меча не было, а прямое указание «не мешаться под ногами» намекало на то, что Элки просто-напросто бережет свою бездарную лейтенантку... Такой же «оберегаемой», вероятно, предстояло стать и Эбигейл. Ее возможности, однако, далеко выходили за пределы воображения простых смертных. Не успели вражеские солдаты начать наступать, как ледяная дева обрушила на них свою мощь. Сосульки из ее посоха били не хуже тяжелых башенных арбалетов, и даже если щит спасал бойца от прямого попадания, в тот же момент он покрывался льдом и его приходилось бросить... Другие сосульки восставали прямо из земли — роса на траве замерзала и принимала форму клинков, которые поражали имперских солдат в ноги. Не особо смертельные атаки — но все это доставило немало неприятностей осаждающим, сделав поддержание строя стократ более сложным — в результате их черепаха еле ползла, а стоило в стене щитов появится бреши, как арбалетчики со стен начинали туда палить... - Не палите так много, - все это выглядело очень впечатляюще, однако Надия сочла нужным остановить разыгравшуюся девушку. Она попробовала даже положить той руку на плечо, но попытка не увенчалась успехом — следуя распоряжению Элки, Эбигейл поддерживала защиту. - Ай! Давайте посмотрим, кто из врагов самый опасный и займемся им... - посоветовала лейтенантша, дуя на отмороженную ладонь. - Простые солдаты все равно ни на что не повлияют. - Но я могу и с ними справиться, - упрямо отозвалась Эбигейл. Стрельба из посоха почти не отнимала у нее сил, и после более чем двадцати «залпов» она выглядела довольной и бодрой. - Если будете так выделяться, по вам начнут стрелять... - как раз в этот самый момент арбалетный болт, пущенный каким-то имперским снайпером, промчался мимо никому не интересной Надии и нацелился прямо в декольте Эбигейл. - Ну вот, о чем я говорила! Из этой атаки ничего не вышло — снаряд покрылся льдом и беспомощно застыл прямо в воздухе. Девушка протянула руку и забрала его — и в тот же миг, как ее пальцы коснулись болта, большая сосулька пронзила грудь стрелка. Последнего, впрочем, Надия не могла видеть, да и сама Эбигейл тоже — арбалетчик был закрыт от них щитом. Но Лед Коцита недаром происходил от ангельской силы — даже не видя, она могла быть уверена в действенности своего возмездия. - Они не успокоятся, - Надия сделала еще одну попытку воззвать к разуму молодой госпожи. - К тому же, из-за ваших атак они наступают медленней... Если продолжите так, мы тут весь день простоим! Дайте уже им подойти и посмотрим, как выиграть сражение! Эбигейл недовольно покосилась на Элки — ей казалось, что она неплохо справляется, а шумная лейтенантша просто завидует — однако начальница даже головы в их сторону не повернула, и жалоба ледяной девы осталась невысказанной. Бой между тем шел своим чередом — пусть и медленно, черепаха имперцев продвигалась к воротам, прикрытая с флангов треугольником передвижных щитов. Постепенно защитники крепости начинали стрелять по ним из все более тяжелых арбалетов — ну а нападающие подмечали, где размещены самые опасные орудия с самыми лучшими углами обстрела, и направляли на них огонь своих требушетов. Весь их головной отряд был по большому счету приманкой — ведь позади готовилась вторая волна с осадной башней, на сборку которой было затрачено слишком много усилий, чтобы пускать ее в бой без разведки. Почетная роль первоочередной цели досталась и Эбигейл — увесистый булыжник, направленный очень талантливым наводчиком, рухнул почти точно ей на голову... то есть, рухнул бы, если бы мистическая защита, оставленная Тритонией в наследство дочери, не заморозила и его тоже... Получилась занятнейшая картина — камень повис в воздухе, неспособный выполнить свою естественную обязанность — упасть вниз — а девушка задрала голову и с усмешкой посмотрела на него. - Да что за?! - а кому уж точно было не до смеха, так это Надие — и она уже проклинала глупую начальницу, поставившую ее рядом с этой ходячей мишенью. Возможно, арбалетчики пока игнорировали неприметную лейтенантшу, а вот для осадных орудий, с учетом их не особо великой точности, расстояние в полтора метра между Надией и целью не значило вообще ничего — прихлопнуть запросто могли и ту, и другую... Бедная наемница заметалась в поисках укрытия, но в итоге не смогла придумать ничего лучше, как прижаться к парапету прямо под ногами у Эбигейл — там, где «тень» ее защиты должна была создавать безопасную зону. Это было весьма расчетливо, но выглядело все равно смешно — и девушка прыснула. - Какая вы пугливая... - Заткнись, дура! - огрызнулась лейтенантша. - Сама стоишь неуязвимая и камни притягиваешь, а людям как?! В ответ ледяная дева, не привыкшая, чтобы ее обзывали дурой, пнула воительницу ножкой. Ее пинок обжигал задницу холодом... Надия чертыхнулась, но достойной мести придумать не успела. - С воротами у нас что? - в этот момент к ним обратилась Элки, и обе девушки попытались принять благопристойный вид, насколько это было возможно в данной ситуации. Жаловаться друг на друга во время боя было глупо и даже опасно — ведь строгая начальница всем своим видом выражала, что не потерпит хулиганства. Надие же это было известно лучше всех — в первые годы их знакомства, когда она позволяла себе лишнего, Элки не стеснялась даже пороть ее ремнем. - Там Неа и ее головорезы, - быстро ответила девушка. - Я иду к ним, - объявила командирша. Городские стены Ревин Мауса, в отличие от его цитадели, не имели внешнего рва с водой — и хотя у ворот был подъемный мост, перекидывался он через небольшой сухой овражек, который можно было и обойти, и пересечь по дну — или принести с собой что-нибудь длинное и деревянное и сделать собственный «мост». В свое время Элки и ее людям не составило труда решить эту задачу и вышибить ворота — а значит и те ребята внизу наверняка справятся. Нужно было заранее подумать о том, как остановить их в проходе барбакана и не пустить в город — а новобранцы Неа не внушали особого доверия в контексте этой задачи... Элки ушла, а тем временем осадная башня наконец пришла в движение, направляясь не к воротам, а куда-то по направлению к второй и третьей башням, где отсутствие рва позволило бы ей без труда подойти к стене вплотную. Вражеский план был прост и понятен — они собирались одновременно создать угрозу прорыва ворот и высадить десант на стены... И это работало, ведь защитники крепости уже лишились своей могучей предводительницы. Не было ни сэра Роберта, ни сэра Артура, ни Стилфиста — так что старшей на стене осталась Надия. Осторожно выглянув из-за парапета, она еще раз оценила ситуацию. - Ну что, а башню слабо сосулькой сломать? - результаты осмотра ее совсем не порадовали, но и уесть Эбигейл она не забыла. - А вы что с ней можете сделать? - обиженно буркнула девушка. Для борьбы с башнями ее сосульки были все же маловаты. К тому же дырка в корпусе никак не мешала движению осадной машины — разрушить ее смог бы разве что требушет, но его у обороняющихся не было... - Раз с башней ничего не сделать, надо поскорей расправиться с этими, - постановила лейтенантша. Высунувшись из-за зубца, она пальнула по ползущей к воротам черепахе — и попала прямо в прогал между щитами. Построение покорежилось — внутри, судя по всему, кто-то упал... Ответ противника не заставил себя ждать — сочтя, что уже достаточно приблизились к цели, имперские солдаты разорвали строй и устремились вперед. Как и ожидалось, у них были с собой доски, перекинув которые через ров, они перебегали к воротам... сверху в них летели арбалетные болты и обычные камни. Группа бойцов на барбакане держала наготове чан с кипятком (использовать вместо воды масло не позволил бюджет). Конечно, атаки защитников крепости не были односторонними — внутри распавшейся черепахи также оказались арбалетчики — уже не снайперы, а мастера боя на средней дистанции, закованные в броню и обладавшие тяжелым вооружением для пробития такой же брони у врагов. Какой-то бедолага даже оказался сброшен снарядом со стены — настолько велика была мощь этих арбалетов... - Теперь они по нам стреляют! - прокомментировала Эбигейл. Ей по-прежнему ничего не угрожало, но она была честно поражена количеством опасных предметов, непрестанно летевших в нее... В сражениях внутри Башни Вознесения она не привлекала особого внимания к своей персоне (кроме внимания некоторых извращенцев, желавших ею овладеть) и могла преспокойно действовать, пока на нее никто не смотрел — примерно так, как пыталась делать Надия — но здесь, среди смертных, соотношение сил было совершенно иным, и враги, похоже, сочли ледяную деву чуть ли не главной угрозой своему штурму. - Ну да, - подтвердила лейтенантша, после своего судьбоносного выстрела вновь укрывшаяся за парапетом и не спешившая из-за него высовываться. Основой неприятельского плана была одновременная атака с двух направлений — а ее замысел состоял в том, чтобы ускорить ход сражения у ворот и закончить его до того, как прибудет осадная башня. Объяснять этого Эбигейл она, конечно, не собиралась: - Работай давай! - Постойте, - девушке на самом деле не по себе было стрелять в людей с такого расстояния — она привыкла убивать Льдом Коцита тех, чьих лиц не видела — и стала безумно хороша в этом деле. Но сейчас до врагов было по прямой метров десять-пятнадцать — если бы одного из них пробило насквозь сосулькой, эта картинка потом мучила бы ее в кошмарах... Все-таки, она не была воином — но с другой стороны, ей хватило ума, чтобы понять простенький план Надии даже без объяснений. - А если я заморожу землю перед турой, может она замедлится? - Чего? - переспросила малограмотная лейтенантша. Конечно, осадная башня называлась правильно turris — но никто ведь уже лет пятьсот так не говорил! - Ну, перед этой штукой... - для понятности Эбигейл ткнула в сторону осадной машины рукой. - Сделаю землю скользкой. - Аааа! Ну давай... Может, они там лапы отморозят себе. - Издеваетесь, да? - Нет. Пойдем, - Надия действительно не издевалась. А дело было в том, что толкание осадных башен являлось занятием утомительным и солдатами очень нелюбимым. Потому для него часто использовали рабов — а с тех пор, как в Империи уродилось большое количество зверолюдок-«пленниц во втором поколении», армия стала скупать их для тяжелых работ, включая и эту. Наверняка Надия не могла знать, но они уже видели сегодня несколько кошкодевушек подле требушетов, где те, видимо, подносили снаряды — и потому она предположила, что и башня изнутри приводится в движение их же усилиями... Ну а поскольку рабыни по обыкновению ходили босыми, они могли «отморозить лапы» в самом прямом смысле слова. Оценив потенциал этого плана, лейтенантша вызвалась даже сопроводить ледяную деву туда, откуда та смогла бы без помех привести его в исполнение — хотя в первую очередь она не хотела вновь оказаться под обстрелом требушета, когда Эбигейл уйдет. На самом деле это было невозможно — механизм осадного орудия оказался намертво скован льдом сразу же после первого выстрела, и в данный момент его тщетно пытались очистить ломами, а два других требушета было бы слишком долго перенаводить, и те продолжали стрелять по своим прежним целям — но это была еще одна из вещей, которых Надия знать не могла. Ну а в результате все сработало даже лучше, чем можно было ожидать — оказавшись на ближайшей к движущейся «туре» крепостной башне, Эбигейл постучала по полу своим посохом, и земля в радиусе почти ста метров покрылась белой коркой. Движение осадной машины заметно замедлилось — нетрудно было представить, как погонщики внутри секут рабынь, но не могут добиться от них результатов... В какой-то момент из-под передней оси показалась даже голова неки, высунувшейся посмотреть, в чем проблема. Надия всадила в нее болт без малейшей жалости — в отличие от Эбигейл, она была воином на протяжении всей сознательной жизни, а ее должность «ассасина» подразумевала устранение не рядовых бойцов, а вражеских специалистов, жриц, командиров и прочих людей, оказывавших большое влияние на ход сражения — к каковым она относила и толкающих башню рабынь. Труп убитой девушки затащили внутрь, и осадная машина продолжила движение, но еще медленней, чем раньше — можно было смело утверждать, что план Эбигейл сработал, и мысленно Надия уже назвала ее (и себя заодно) большими молодцами... У ворот, разумеется, кипел бой и гибли бойцы с обеих сторон — но даже если их удалось бы выбить, по другую сторону незадачливых штурмовиков ожидала могучая Элки — а когда она разберется со всеми и придет сюда, можно будет сразиться и с теми, что засели внутри башни. Однако этому сражению суждено было закончиться еще раньше, а вот похвальба Надии, напротив, оказалась преждевременной — ибо, как и говорила ее начальница, на войне никогда не знаешь, что может случиться... И в этот раз произошло разом несколько непредвиденных событий — во-первых, на поле боя прибыло подкрепление. Во-вторых, что еще более странно, оно пришло не к сторонникам императора, а к повстанцам. Нельзя было назвать это «неожиданностью» в привычном смысле слова — напротив, Элки очень долго ожидала такого развития событий и весь план с захватом города задумала ради того, чтобы сделать его возможным. Отряды повстанцев хозяйничали в окрестностях Ревин Мауса уже какое-то время, многие — задолго до того, как он был захвачен. В конце концов, восстание изначально начиналось в северных регионах страны и было здесь значительно сильнее, чем на юге... но если раньше они находились в бегах, преследуемые императорскими наемниками, вроде отряда Иканна — то теперь подняли головы и сами принялись нападать на имперские войска. И вот, самые дерзкие из них, услышав о продолжающихся третий день боях за город, решили заявиться прямо сюда — и, как это нередко бывает на войне, люди, отвечавшие за то, чтобы наблюдать за передвижением противника, прозевали их прибытие — причем это коснулось обеих сторон. Повстанцы сидели в осаде, к которой ежедневно присоединялись новые отряды — и уже перестали следить, кто еще к ним приближается. Ну а имперцы, видимо, просто не ожидали такой наглости и такой подготовленности от обычных мятежников. Потому, когда клин из почти полусотни всадников ворвался на поле боя и, сметая заслоны, понесся к требушетам, это явилось для всех полной неожиданностью. Но — горькая ирония судьбы — когда наводчик одного из этих требушетов нацеливал последний в этом сражении и в своей жизни выстрел, ему улыбнулась удача. Камень влетел в парапет башни и отколол от него кусок — а вместе с ним полетела вниз лейтенант Надия... и уже за ней — совершенно добровольно, хоть и не продумав свой маневр до конца — устремилась Эбигейл. Она была просто не так воспитана, чтобы дать человеку разбиться у себя на глазах — и хоть лейтенантша вела себя сегодня очень дерзко, это никак не повлияло на стремление девушки ее спасти. Материнские крылья, что так хорошо защищали Эбигейл, годились и для полета — она запросто могла спрыгнуть с невысокой башни без вреда для себя — но, к сожалению, ей критически недоставало опыта в таких делах... В результате она подхватила Надию уже у самой земли и, не успев затормозить, проскользила по льду и оказалась почти у самой осадной башни, в десяти метрах от засевших позади нее имперских солдат. А дальше события развивались очень печально для обеих девушек. Благородные времена рыцарей-чемпионов уходили в прошлое, и теперь спрос был на «убийцу чемпионов». Подобно тому, как в отряде Элки имелся ассасин, у неприятеля нашелся похожий специалист — тот, чьей работой было устранять самых опасных противников. Хорошо еще, что он не стал стрелять в Эбигейл из арбалета, а прикинув расстояние, решил совершить еще больший подвиг и захватить вражескую «начальницу» живьем... Для этих целей у него имелся мэнкетчер — оружие, похожее на вилы с шипами и приспособлением для удержания жертвы за шею. Бросившись вперед, имперец ловко увернулся от запущенной в него сосульки и накинул «вилку» девушке на голову. Следом подбежал еще один «ловец», и она оказалась схвачена с двух сторон — шею было уже никак не вынуть... Конечно, она могла бы вернуть крылья в защитный режим — но на руках у нее все еще лежала Надия, и она промедлила. В результате ее доброта ее подвела — теперь даже призови она щит, он ничего не сделал бы орудиям, уже зацепившим ее шею, и она только заморозила бы свою союзницу и сама бы обожглась от холодного железа... Разумеется, воины со стен принялись стрелять — стараясь не попасть по девушкам, но одновременно спасти их от пленителей — а солдаты императора выбежали вперед с щитами, стремясь, напротив, прикрыть своих. На полминуты все смешалось, и судьба пленниц висела на волоске — они могли запросто быть как случайно подстрелены, так и намеренно заколоты врагами, решившими, что так надежней... вилки, державшие Эбигейл за шею, то падали на землю, то подхватывались — теми же людьми или другими — но все, что она смогла сделать в последнем приступе эгоизма — это отпихнуть от себя беспамятную Надию и вернуть защиту. Слишком поздно, к сожалению — к этому моменту ее уже крепко держали с двух сторон. С весом двоих мужчин на себе она не могла взлететь, а холод от замерзших шипов вокруг шеи был ужасен, как и ожидалось... В итоге она сдалась. Перестрелка также не закончилась ничем хорошим — ради их пленения или освобождения погибло человек по десять с каждой из сторон, но девушек это навряд ли могло порадовать, так как в итоге они остались в плену — имперцам удалось построиться вокруг них черепахой и, закрывшись от выстрелов, начать отступать. Сражение, вероятно, уже было проиграно для них, но достаточно организованный отряд все еще мог возвратиться в лагерь — кавалерия повстанцев была недостаточно многочисленна и состояла из легковооруженных уланов — на черепаху они бы даже не полезли. Если бы отряд Элки прорвался через ворота и успел перехватить отступающих, тогда бы их удалось остановить — но надежда на это была слаба... Из застрявшей башни, которую решено было бросить, повылазили еще солдаты, и у них были еще мэнкетчеры — Эбигейл, помимо шеи, держали теперь за обе руки и ноги и принуждали идти, двигая палками. Надию сперва тоже схватили мэнкетчером, приняв, видимо, за еще одну ведьму, но затем, поняв, что она — обычная девушка, просто связали и накинули на шею аркан. - Лежать, - приказал ей ассасин, который ей держал, когда она попыталась подняться... Внутри плотного построения едва хватало места для Эбигейл, ведомой с шести сторон, но ее попытки перестать мешаться под ногами не снискали одобрения. - На брюхе ползи! - Пощадите! - взмолилась лейтенантша, потому как пленитель для убедительности приставил меч ей к горлу. Надия не питала иллюзий относительно своего положения, но и на тот свет раньше времени не собиралась... Однажды она уже оказывалась в схожей ситуации и в тот раз ее спасли — чем черт не шутит? Между тем Элки, еще не зная о бедственном положении своих подопечных, заканчивала сражение у ворот. Следует отдать Надие должное — все получилось примерно так, как она ожидала — нападающим удалось прорубить брешь в многострадальных воротах, которые всю неделю чинили после предыдущего штурма, но затем они познакомились со знаменитым топором не менее знаменитой воительницы — и так как пространство было замкнутым, а позади Элки стояло еще человек пятьдесят вооруженных наемников, готовых помочь ей, если потребуется, имперцы быстро утратили всякие надежды на продвижение. Когда же наступление на другом фланге также заглохло, они начали отходить. Здесь это оказалось куда труднее из-за плотного обстрела с двух сторон, и штурмовики понесли существенные потери. Немногочисленным выжившим в конце концов удалось сбежать, и еще несколько женщин были взяты в плен и угодили в жадные руки новобранцев... Намеренно не глядя в их сторону, Элки пошла поприветствовать подъехавших командиров союзного отряда. Их было двое — мужчина и женщина — и обоих она хорошо знала. Мир капитанов наемников был довольно тесен, а уж хороших наемников, остававшихся в живых достаточно долго, чтобы их запомнили, можно было пересчитать по пальцам. - Белла, - первым делом она обратилась к темноволосой женщине в столь же темных доспехах. Мужчина, что ехал рядом с ней, присоединился к восстанию уже давно, но рота Черных Уланов принадлежала не ему — и до последнего времени оставалась верной императору. - Ты, что ли, тоже бунтуешь? - Народу надоело, - пожала плечами командирша. - Велели идти на вас — а вы тут, говорят, людей огнем жжете и молниями с небес поражаете — давайте мы лучше за вас будем. - Есть такое, - Элки скривилась. Она приложила немало усилий, чтобы привлечь новых сторонников, но в результате тем, что убеждало их, всегда были репутация и потусторонние силы Стилфиста — а он ведь даже не старался... Тем не менее опровергать ничего благоразумная командирша не стала. - Бренон, а ваши где? - Сзади идут, - отозвался мужчина, бородатый и немного кривоглазый. Врагам он был известен как Косой Мясник Бренон, а друзей у него было не так много, чтобы придумывать ради них отдельное прозвище. Со Стилфистом его роднила лишь любовь к хорошей драке, и его участие в восстании явно не добавляло популярности ни ему, ни этому восстанию — а последнему скорее вредило. Но Элки ничего не могла сказать по его поводу, так как сама недалеко ушла — разве что у нее было чуть побольше связей и не было проблем с внешностью... Что до ее вопроса, то он был почти риторическим. Отряд наемников Косого — Хвосторезы — состоял из тяжеловооруженной пехоты, и не было смысла удивляться тому, что он не поспел за уланами Беллы. - К вечеру будут. Я поехал с Вороной, чтобы вы знали, что она за нас. - Меня зовут Реведжер, а не Рейвен! - возмутилась капитанша, чью фамилию он исковеркал, и, не дожидаясь извинений, заехала Косому по морде. Тот с легкостью перехватил удар: - Какая разница, все равно ты ворона — вон как вырядилась! - Сейчас я бить начну, - пригрозила Элки, сурово зыркнув на них c земли. Даже пешая, она каким-то образом казалась более внушительной, чем эти двое верхом. - Никакой грызни, если собираетесь жить у нас в городе! - У тебя теперь свой город? - сердито осведомилась леди-ворона. Ее отряд имел не менее славную историю, и она не считала себя менее выдающимся командиром, чем Элки — по крайней мере пока та не начала брать города. - Ну да, я тут... - ответ Элки прервал доклад подбежавшего арбалетчика. Тот сперва пытался шептать ей на ухо, стесняясь чужих командиров, но тут его собственная начальница разоралась так, что ее можно было слышать по другую сторону стены: - Что?! А вы куда смотрели? - Ну, они со стены упали... мы стреляли... - попытался оправдаться горе-вояка. - Они живы хоть? - уточнила воительница, как только немного успокоилась. - Да. Их увели живыми... - Пошли за Стилфистом и за Сильвестрой. И тащи всех наших сюда — мы идем за ними. - Есть, мэм. - Что там у вас случилось? - осведомился Бренон, как только солдат убежал. Настоящий герой, между прочим — не только он не побоялся сообщить Элки дурные вести, но и принял приказ идти в атаку без какого-либо сопротивления — полная противоположность тому, как повела себя Белла, когда Элки обратилась к ней: - Мы идем атаковать вражеский лагерь. - Лагерь?! Ты с ума сошла — у меня сорок шесть человек! - Да? У меня чуть побольше. Но у меня сперли лейтенанта, и я собираюсь ее вернуть. - Надию? - переспросила леди Реведжер. Не только командиры, но и вице-командиры их отрядов были знакомы между собой — и даже приходились друг другу дальними родственниками. Белла была троюродной сестрой Элки, а ее заместитель и отец Надии были женаты на двоюродных сестрах. - Я ее, конечно, люблю, но... - Я иду туда, а ты идешь со мной — потому что я не доверяю тебе достаточно, чтобы впустить в город, - отрезала Элки. - Звучит как хорошая драка, - подал голос Бренон, которого, кстати, никто не спрашивал. - Я в деле. - Ладно... - вздохнула командирша Черных Уланов. - Связалась с психами — сама виновата... Ну хоть Стилфист-то будет? - Попозже подойдет... Накой тебе Стилфист? Ты пойдешь в бой с величайшей воительницей нашего времени. - Это ты-то величайшая?! Мы с Катариной не согласны. Да и Дракошка с принцессой — тоже. - А мне не нужно ваше согласие! За меня говорят мои дела — я убила больше, чем вы четверо вместе, - без колебаний заявила Элки. - А знаешь, в чем мой секрет? Пока вы строите свою свиту, я иду и дерусь. - Что ж... - фыркнула Белла, поняв, что ее союзница, столь же хитрая, сколь и бесстыдная, не оставила ей выбора — если бы она отступила теперь, то была бы ославлена на весь мир как трусиха. - Покажи мне.

***

Пока Элки готовила спасательную операцию, имперцы, которых она собиралась преследовать, благополучно добрались до лагеря. Учитывая итоги сражения, это вряд ли можно было назвать триумфальным возвращением, но они сделали все возможное, чтобы оно таким выглядело... Шесть человек с мэнкетчерами волокли прелестную пленницу в платье, изрядно помятом, но все еще хранившем следы былой роскоши, а командир отряда нес отобранный посох, словно какой-то великий трофей. Следом вели и Надию — она была все еще в своей кольчуге, но штаны ее распороли мечом прямо между ног, и через эту дырку виднелись красные трусики, точно так же разрезанные надвое. Как только солдаты поняли, что успевают уйти из-под обстрела, то сразу нашли время поглумиться над пленницами — лейтенантшу пока еще не трахнули, но она уже получила приказ «готовиться», а человек, который ее вел, использовал плетку, изначально предназначенную для погона нек, чтобы регулярно напоминать ей о ее будущей горькой участи... Эбигейл избежала такого позора, но лишь потому что, несмотря на холод, накидывала свои крылья каждый раз, когда к ней пытались приблизиться или прикоснуться. - И что это у вас? - хмуро осведомился префект — начальник осады, который сам на штурм не ходил, но имел возможность наблюдать за успехами своих подчиненных с дозорной вышки. Его ожиданий они, мягко говоря, не оправдали — зато притащили с собой баб. Женское общество было подходящей наградой для солдат, но лишь когда они побеждали — если же они будут проигрывать сражения и развлекаться с красотками, то армия превратится в обычный бордель — а бордель никого не победит. - Господин, это вражеская ведьма и офицер, - доложили бойцы, которые сами все понимали — и знали, что им придется приложить все усилия, чтобы сделать победу из поражения и избежать штрафных работ. - Ведьма? - фыркнул начальник. Несмотря на недовольство, в нем начало пробуждаться желание — все-таки Эбигейл, высокая грудастая блондинка самого что ни есть пригодного для употребления возраста, была невероятно притягательна — а ее беспомощное положение и выражение бессильной ярости на лице придавали ситуации пикантности. Солдат наказать, а девушку отобрать и отодрать — такое решение напрашивалось само собой, а заявление о том, что она ведьма, лишь усложняло все. - Что за чушь... - Точно так, господин! - один из конвоиров воспользовался своим мэнкетчером, чтобы задрать ногу пленницы, и та, легко предсказуемая в своей непокорности, вновь привела защиту в действие... Оружие покрылось коркой льда, а вихрь снежинок, закружившихся вокруг девушки, не оставлял сомнений, что источником противоестественного феномена является она — при этом она сама же сжала зубы от нестерпимого холода обжигающих шею шипов. - Вот, извольте видеть! Сочтя предъявленные доказательства достаточными, солдат собирался уже отстать от пленницы, но у начальства внезапно появились другие идеи. - Продолжайте, - от внимания префекта не ускользнуло то, с каким трудом Эбигейл держит морозную защиту — и он рассудил, что сможет увидеть что-то забавное, если еще немного понаблюдает: - Заставьте ее попросить пощады. Конвоиры рады были стараться — дергая за палки, они попытались подогнуть пленнице ноги, а руки заломить за спину — та противилась, как могла, но в итоге ее собственная юбка подвела ее, разорвавшись и открыв взору зрителей манящий вид... - Так нельзя, господин! - внезапно решила пресечь безобразие жрица. Многие ее сестры уже находились в плену у повстанцев, но монахинь в лагере все еще оставалось предостаточно — и старшая из них в сане боевой аббатисы тоже была здесь. Она-то и вступилась за Эбигейл — но, как оказалось, совсем не из добрых побуждений. - Ведьму надо сжечь. - Сжечь? - переспросил префект. - Нет... Провести Justorum confiscetur и судить. В том, как он сказал слово «судить» прямо-таки слышалось «отдать в рабство мне» — так что даже собственные подчиненные посмотрели на него с неодобрением. - Господин, я слышал, эта ведьма — воспитанница самого Стилфиста, - сразу нашлись умные люди, попытавшиеся образумить недалекого командующего... Имперская армия успела уже намучиться с постоянными побегами своих пленников — поскольку в стране шла гражданская война, никогда нельзя было предугадать, кто из своих солдат служил раньше под началом одного из мятежных командиров или просто испытывал к нему симпатию — не говоря уже о таких вещах, как банальный подкуп. «Схватил повстанца, казнил повстанца» — самые эффективные из имперских командиров работали именно по такой схеме. Развлечься с бабами — это само собой, но держать в рабстве приемную дочь Стилфиста было как-то слишком рискованно... Однако большой начальник на то и был большим начальником, чтобы гнуть свою линию: - Тем более, - ответил он. - Ее нужно доставить к императору или хотя бы к принцессе. Час от часу становилось не легче — теперь кому-то из них еще и предстояло конвоировать ценную пленницу на другой конец страны — легче было просто нарисовать у себя на груди мишень! - Эта девушка убила многих наших солдат, заморозила требушет и осадную башню, - осмелился доложить командир штурмового отряда. - Она слишком опасна! - Ну так я и говорю — Justorum confiscetur, - пожал плечами префект. - У нас тут так много преподобных — уж должны вы с одной девчонкой справиться. Мать аббатиса раздраженно покачала головой — ему, начальнику, было легко ни в чем не разбираться и требовать ото всех результатов, а Justorum confiscetur был процедурой ответственной и очень непростой... Но и спорить с префектом она не посмела, ибо запросто могла отправиться на передовую следующей. В результате вокруг Эбигейл, продолжавшей плакать замерзшими слезами, но упорно державшей защиту, начала собираться коллегия жриц. В это время героический ассасин, которому и принадлежала изначально идея захвата пленницы, осмелился напомнить начальству о себе: - Господин, эта девушка потянет золотых на тридцать, - он заломил совершенно несусветную цену, превосходившую даже ту, за которую была продана писаная красавица Гвеннет... С другой стороны, Гвеннет при всех своих достоинствах была всего лишь игрушкой для секса, а Эбигейл — ведьмой, родственницей лидера повстанцев и просто ценным трофеем, который этот молодчик практически единолично завоевал — потому он мог думать, что имеет основания для своих притязаний. - Я хотел бы получить хотя бы часть этих денег. Имперский префект в свою очередь был намного платежеспособней сэра Эктора и кого-либо из повстанцев, но тем не менее — а, возможно, именно поэтому — сорить деньгами не любил. - У тебя есть вторая женщина, - объявил он находчивому солдату. - Ее можешь оставить себе. Ловец кислым взглядом осмотрел Надию — никакой надежды продать ее за тридцать золотых или сопоставимую сумму не было — но затем он вдруг узнал свою пленницу и заметно оживился. - А ты же Гадюка Надия? - спросил он, приблизившись к коленопреклоненной лейтенантше. Та неохотно кивнула — своего громкого прозвища она не любила, да и в целом старалась не привлекать к своей персоне внимания... «Гадюкой» назывался легкий арбалет, предназначенный для стрельбы дротиками в щели доспехов — и да, она смазывала их ядом — но даже близко не была единственной, кто так делал или использовал такое же оружие — но из-за того ли, что она находилась подле Элки и количество ее жертв было слегка больше, чем у среднестатистической наемницы, или почему-то еще это имя прилипло именно к ней... Однако сейчас она была рада любой возможности набить себе цену и избежать группового изнасилования и немедленной казни. - Раздевайся, - пленитель между тем был полон стремления немедленно опробовать новую рабыню и сопоставить ее с упущенной прибылью в тридцать золотых — процесс, который просто не мог не включать огромного количества уничижительных комментариев и насмешек над несчастной девушкой. - Господин, я связана,.. - сглотнув, объявила она. - Ну тогда становись на корточки и раздвигай ноги! Этот приказ Надие волей-неволей пришлось исполнить. Мучитель с усмешкой оглядел ее, еще не решив, что хочет предпринять дальше... В этот момент и его внимание и внимание пленницы привлекли яркие вспышки на заднем плане. Это начинался Justorum confiscetur. Сразу дюжина матушек обступила кругом Эбигейл, которой таки пришлось преклонить колени под давлением всей изливаемой на нее силы — такого количества боевых сестер и аббатис хватило бы, чтоб сокрушить даже дракона, но в данном случае они стремились не сжечь свою жертву — как бы некоторым из них ни хотелось этого — они покорились воле светского начальства и пытались лишь выжечь из девушки ее силу, что казалась им богопротивной... Отчасти это было даже верно — ведь, как и сама она, ее способности были плодом совместного греха ангела и человека — и в другой день Эбигейл сама назвала бы себя бастардкой, а свою силу «беззаконной»... но сейчас она оказывала все возможное сопротивление, буквально рыча от ярости и боли, чем поразила даже Надию, которая и подумать не могла, что под видом заносчивой, но в общем-то тихой девушки скрывается такой зверь... Некогда прекрасные волосы Эбигейл обмерзли льдом и стали похожи на колючки дикобраза, а по потрескавшимся губам стекала кровь. Но ее защита была все еще здесь — и под огнем жриц лишь расширялась. То был ангельский дар — и не им, смертным грешным женщинам, было его отбирать! Саму девушку их дерзновенные попытки безумно злили, как и вся ситуация — и лишь злость помогала ей держаться. Она все делала правильно — спасла Надию, проявила милосердие и не обрушила всю свою мощь на этих людей — даже сейчас она все еще сдерживалась и не пускала в ход Лед Коцита из почтения к жрицам и сочувствия к той болезненной и кровавой гибели, что ждала бы их, пожелай она их наказать — все, как учили мать и Стилфист. И за ее доброту люди отплатили ей этим. Объявили ее — ее, дочь ангела! — ведьмой, пытались отобрать силу, которой недостойны были даже коснуться, и практически прямо обещали изнасиловать! О нет, она не желала им смерти — больше всего она хотела превозмочь силу всех этих жриц, поставить их на колени, потом сделать то же самое со всеми людьми в этом лагере, приморозить их к земле и уйти, продемонстрировав им свое презрение... Примерно так поступила бы на ее месте мать — но к сожалению, сил самой Эбигейл на такое не хватало. Она могла лишь терпеть — хотя ее защитная сфера все-таки постепенно подступала к жрицам и должна была в конце концов поглотить их — если, конечно, она продержится так долго... - Сэр! - к префекту, с раздражением наблюдавшему за затянувшимся ритуалом, подбежал встревоженный солдат. Justorum confiscetur был далеко не бесшумным процессом — жрицы бормотали молитвы, а их жертва нет-нет да и срывалась на крик — потому слов доклада никто толком не расслышал, но гневный ответ начальника перекрыл весь шум: - Что?! Ну так гоните их! - его возмущение можно было понять, ведь ему только что сообщили, что его лагерь атакуют повстанцы. Предположим даже, что у них покамест хватало сил, чтобы защищаться на своей территории — но укрепленный лагерь армии был очень серьезным учреждением. Имперцы учли ошибки первого дня осады и воздвигли настоящую крепость с вышками, баллистами, частоколом и рвом, утыканным кольями — то есть у них было даже то, чего не было в осаждаемой ими крепости! Окружи их двукратно превосходящие силы врага, командующий был уверен в своей способности отбить атаку — сейчас же именно они превосходили повстанцев численностью — и самое время было наказать тех за дерзость, но почему-то у его воинов возникли с этим проблемы... В итоге он не выдержал и пошел посмотреть. Увиденное разозлило его еще больше. Атакующие силы были ничтожны — всего человек сто, пополам конными и пешими — но они уже умудрились высадить ворота лагеря, и их предводительница — еще одна светловолосая красавица, но на этот раз весьма крепкого телосложения и вооруженная огромным топором — стояла в пробоине и отражала все атаки его подчиненных, начиная даже понемногу их теснить. - Это Элки, - услужливо доложил префекту его заместитель. - Ну и что? Болты от нее, что ли, отскакивают?! Подстрелите ее! - видя, что его солдаты совсем обалдели от ужаса перед легендарной воительницей и не способны самостоятельно принять простейшие решения, он принялся выкрикивать приказы: - Стреляйте с вышек по тем, что столпились снаружи. Выпустите кавалерию через задние ворота и окружите их, а по фронту тесните пиками! Все, воюйте, - прошло уже немало лет с тех пор, как он был сержантом, и он уже отвык так орать — а потому быстро выдохся. - Командиров схватить живьем и доставить ко мне. Скажите солдатам, что кто повергнет Элки, сможет первым трахнуть ее в зад. Снабдив своего помощника этими ценными инструкциями, префект двинулся обратно к центру лагеря. Независимо от того, насколько безумной была эта попытка нападения, для битвы требовались жрицы — хотя бы что исцелить раненых, коих было уже немало — все благодаря чертовой девке с топором! — да и Justorum confiscetur пора было заканчивать. Конечно, армейскому начальнику неоткуда было разбираться в жреческих ритуалах, но он видал пару раз, как это работает — самые грозные эльфийские чародейки и вампирши за пару минут превращались в рыдающих сучек, а затем — и в самых обычных сучек, лишенных какой-либо силы и доступных для использования любым человеком, у которого есть член. Именно этого он и ждал от Эбигейл — то, что баба попалась с характером, его скорее радовало, но все же пора было преподать ей пару жестоких жизненных уроков... - Что тут у нас? - добравшись до места, он обратился к главной аббатисе — но неожиданно обнаружил ее чуть ли не истекающей потом. - Она слишком сильна, господин... Нужно убить ее, пока не поздно! - Черт! Что за сука бешеная, мать ее... - командующий выругался. Но все подтверждало правоту преподобной — уже трое из двенадцати жриц оказались скованы льдом и вместо продолжения ритуала пытались выбраться — тут даже полный профан мог понять, что что-то пошло не по плану. - Ладно, на нас там враги напали. Нужны лекари — заканчивайте с этим и идите работать! Таким образом он все-таки отказался от своих похотливых замыслов и практически дал жрицам разрешение умертвить пленницу — как если бы она это позволила! Как раз в этот момент, заметив смятение в рядах противника, Эбигейл сделала свой ход — ее посох вырвался из рук солдата, которому поручили его держать, и устремился в ее руку. Ловцы с мэнкетчерами давно уже сбежали, не в силах выдержать холода и ослепительных вспышек святой силы, и теперь ничего не сковывало ее движений, кроме собственного льда — а это все-таки был ее лед... Покрытая белой коркой с головы до ног, девушка походила на воительницу в доспехе — а теперь с нею было и ее оружие. Воздев его ввысь, она отразила льющийся с неба поток пламени огромной глыбой льда, что продолжила разрастаться, застывая в виде большой белой колонны. Того и гляди ее тень должна была накрыть весь лагерь, и тогда... И тут посреди всего этого светопреставления раздался еще более страшный грохот. Большой кусок частокола испарился и внутрь лагеря ворвался в вихре молний и светящихся перьев беловолосый воин. - Justorum confiscetur! - провозгласил он голосом, похожим на трубный зов. А затем все стихло — иссякло пламя жриц, опал снежный вихрь и растворилась в воздухе ледяная колонна — как будто все разом лишились своих сил. Лишь жуткий пришелец продолжил стоять, искрясь, готовый вне всякого сомнения стереть с лица земли любого, кто осмелится обратить против него оружие... - Это Стилфист! - выкрикнул кто-то из солдат, но столь очевидное представление никому здесь не требовалось. Все, кто мог, уже пустились наутек, и одна лишь Эбигейл медленно повернулась к храмовнику лицом — ее импровизированная «броня» растаяла, мокрые волосы опали на плечи, и она была теперь обычной измученной девушкой, опирающейся на очень красивый посох. - Господин... Я еще... не проиграла... - произнеся эти героические слова, она упала к его ногам без чувств. Стилфист удовлетворенно кивнул — в отличие от беспечных имперских вояк, он еще издалека заметил черную снеговую тучу, нависшую над лагерем — тучу, для которой пятого октября был еще совсем не сезон... Он понятия не имел, остался бы здесь кто-то живой, позволь он Эбигейл завершить эту атаку — но подозревал, что весь лагерь обратился бы в единый ледяной монумент и простоял бы так как минимум до следующей весны. К сожалению, будучи наполовину человеком, она и сама была уязвима для собственных способностей — и храмовнику пришлось пойти на крайние меры, чтобы ее остановить. Он снова похитил силы Мифзуны, Сарьи и даже Рин — хоть и обещал себе, что не будет этого делать — все было пущено в ход, и теперь уже он сам не знал, сколько он — тоже человек, между прочим — сможет так продолжать... Один короткий взгляд — и лагерь охватило пламя. Оно не должно было навредить палаткам или бревнам — да и вообще эта атака не была направлена ни на кого конкретного. Стилфист хотел закончить поскорей — и на расправу над несостоявшимися насильниками у него не было времени. Потому он просто выбросил Праведный Суд, предоставив святому огню самому решать, кто здесь достоин смерти, а кто нет — что, впрочем, и было прямым назначением данной способности — а сам, не теряя ни минуты, поднял на плечо свою воспитанницу, второй рукой подхватил удачно подвернувшуюся Надию и помчался в направлении ворот. Там в спасении нуждалась еще одна героическая дурочка... - Отводи солдат — мы уходим, - разметав копейщиков, словно опавшие листья, он притормозил рядом с Элки, но присмотревшись, понял, что та навряд ли способна кем-то командовать — неприятельские стрелки с готовностью исполнили приказ своего вождя, и воительница была вся утыкана болтами, как минимум некоторые из которых должны были достичь ее тела, несмотря на отличное качество доспехов. Пришлось Стилфисту взять на руки и ее тоже. - Белла, уводи людей! - скомандовал он следующей по старшинству — командирше Черных Уланов — и та, хоть ни единого дня не была его подчиненной, достаточно прониклась столь невероятным появлением, чтобы взять под козырек: - Есть, сэр! Всем отходить! Солдаты тоже увидели достаточно — и поспешили убраться, оставляя позади дыру в воротах и дымящийся лагерь — лагерь, что был способен выдержать нападение пятисот воинов, но едва устоял перед яростью двух женщин...

***

- Выпей! - Я не хочу. - Выпей, кому сказала! - две несостоявшиеся пленницы сидели в комнате у Надии — та находилась по соседству с покоями Элки, и Стилфист оставил их здесь, а сам понес воительницу на лечение. Лейтенантша, завернувшись в плащ, запивала стресс вискарем — и приняла уже достаточно, чтобы активно пытаться «поделиться» с новой подругой: - Ты же практически второй раз родилась сегодня — побывать в таком дерьме и выбраться дорогого стоит... А со мной уже второй раз, - Эбигейл упорствовала, и в итоге Надия осушила и ее чарку тоже. - И что, в прошлый раз вас тоже... изнасиловать пытались? - полюбопытствовала девушка. Для нее, выросшей вдали от мира, столь активное стремление местных мужчин к разврату стало сюрпризом. Конечно, она поняла уже, что женщин порабощают и творят над ними непотребства направо и налево — не в последнюю очередь благодаря нравам солдат Синей Розы. Но чтобы раздевать девушку прямо на поле боя, не дожидаясь даже конца сражения — раньше она думала, что на такое способен только Пелеид... но тот хотя бы черпал силу из своих злодейств, эти же люди не получали ничего — но вели себя так, будто если они умрут, не облапав и не растлив всех девиц на свете, их жизни будут прожиты зря... Когда же она обнаружила, что кто-то готов даже Justorum confiscetur провести ради того, чтобы сделать пленницу беззащитной и надругаться на ней, то была искренне возмущена таким святотатством — и в ярости едва не стерла с земли целый лагерь вместе со жрицами, Надией и возможно даже самой собой... - Хорошо, что господин пришел, - заключила она, не дожидаясь от воительницы ответа на свой весьма бестактный вопрос. - В прошлый раз только связать успели и рот кляпом заткнуть, - но та все же ответила и, отпив еще виски, неожиданно объявила: - Но я знала, что рано или поздно дойдет и до такого... Когда идешь работаешь наемницей, ожидаешь, что закончишь в могиле, либо в борделе. - Зачем же вы тогда согласились на такую работу? - с искренним непониманием вопросила Эбигейл. - Ну-ну, - фыркнула Надия. - То, что мы девушки, дает нам большое преимущество, вообще-то. Была бы мужиком — уже бы дважды сдохла, а вот она я — жива и целехонька... Кстати, спасибо, что со стены меня поймала... Ну так вот — мужиков сразу убивают, а с бабы какой спрос? Ну, отымеют, ну, клеймо поставят — все лучше, чем смерть, и всегда есть шанс начать заново когда-нибудь... Потому-то в этой стране наемниц-девушек больше, чем мужчин — в смысле, живых. - Но можно же вообще не быть наемником, - заметила ледяная дева. - Почему не жить как все? - Выйти замуж и рожать детей? - наемница фыркнула еще громче. Затем сбросила с себя плащ и полезла в шкаф за одеждой. - Вы не девушка? - Эбигейл не удержалась и спросила что-то уже вовсе непристойное. Глядя на изобильные запасы кружевного белья и развязное поведение подвыпившей Надии, она заключила, что та наверняка не стесняется и в общении с мужчинами... - А даже если девушка? - равнодушно отозвалась лейтенантша, продолжая копаться в гардеробе. - Я не собираюсь оставаться ею на всю жизнь, но и отдавать себя в постоянное пользование первому, кто меня завалит, не намерена. Чтобы не стать рабыней своего мужа, тебе нужна собственная власть, а получить ее можно либо в Церкви, либо в армии. В монашки я не гожусь — поэтому я здесь... «И тебя совершенно не беспокоит, что твой первый раз мог произойти с группой насильников?!» - Эбигейл так и подмывало начать хамить в открытую. Меркантильные рассуждения Надии вызвали у нее какое-то брезгливое чувство — и она начинала самую малость жалеть, что спасала ее... Они не так сильно отличались по возрасту — если закрыть глаза на то, что Эбигейл была зачата и рождена тысячу лет назад, а считать только видимый возраст ее тела — но даже так Надия была, пожалуй, лишь немногим старше. И все же было совершенно очевидно, что такие девичьи глупости, как «первый раз», ее совершенно не волнуют... К сожалению или к счастью, мировоззренческой дискуссии между ними так и не случилось, потому что как раз в этот момент к ним вернулся Стилфист. - Господин, нельзя! - Эбигейл замахала руками, ибо хозяйка комнаты все еще оставалась голой. Но сама она отреагировала совсем не так, как стоило ожидать от порядочной девушки — увидев, кто пришел, она облокотилась на бельевой шкаф и показала себя во всей красе: - Благодарю, что спасли мою задницу, сэр. Если желаете, то она в вашем распоряжении... - Эй! - воскликнула ледяная дева, окончательно убедившись, что у них с этой женщиной фундаментально различные представления о жизненных ценностях... к сожалению, она не могла сказать, что Стилфист разделяет именно ее точку зрения — нередко он сам вытворял такое, что ей становилось стыдно смотреть. Впрочем, сейчас был явно не такой случай. - Напилась, что ли? - равнодушно осведомился храмовник, заинтересованный даже меньше, чем когда схожую «благодарность» предложила ему лейтенант Неа. - Ага, - Эбигейл активно закивала, - Скажите ей, что она неправа, господин! - А ты, значит, у нас все делаешь правильно? - Стилфист хмуро взглянул на свою воспитанницу, и настало время уже ей потупить взгляд. - Я хотела, чтобы вы отдохнули, господин... - отозвалась она со вздохом, но без особого чувства вины в голосе. Не то чтобы он ожидал истерики и слезных обещаний больше никогда не убегать на войну без спросу — но все же полагал вначале, что неслушница уже в достаточной мере наказана собственным страхом перед едва не постигшей ее участью — однако теперь начал сомневаться. Похоже, для нее все это было детской игрой — и трудно было ее упрекать, ведь она и была ребенком — ничего не знающим об этом мире, но потрясающе могущественным... Залезая в муравейник, дети не думают, что муравьи могут их убить — а для Эбигейл такими «муравьями» были солдаты Империи, да и вообще все смертные. Она могла осознать свою ошибку, но видела ее скорее в том, что нарушила запрет участвовать в войне, чем что позволила себя схватить. - Иди в свою комнату и встань в угол, - поняв, что ни слез, ни раскаяния он не дождется, рыцарь решил все же наказать юную негодницу. - Простоишь там до конца ужина. - Господин... - вот теперь, когда она поняла, что он злится, у нее появился страх в глазах — а заодно она вдруг вспомнила, что ее платье по-прежнему разорвано в весьма интересных местах. - М...можно я хоть переоденусь? - Нет. Будет уроком тебе, - когда Стилфист начинал воспитывать женщин, его было уже не остановить. - После того, как леди Мелисса поужинает, пойдешь к ней и извинишься. На коленях. Она пострадала из-за тебя. - Я поняла... - вздохнула девушка, гораздо более несчастная, чем полминуты назад. Как и ожидалось, для ребенка наказание было страшнее преступления. - Сэр, леди Эбигейл попала в плен, потому что спасала меня. Если кто и виноват, то я! - Надия, успевшая уже натянуть платье — поразительно быстро для той, кто до этого минут пять не могла выбрать себе трусы — осмелилась вступиться за товарку по несчастью. Что ни говори, а девушкой она была неплохой — а главное, умела виртуозно балансировать между бесстыдством и воспитанностью. За это ее ценила Элки — начальница куда более строгая, чем Стилфист. - Тебя пусть Мелисса воспитывает, - отмахнулся храмовник. - Мне и одной негодницы достаточно. - Я не...не...негодница! - выдавила из себя Эбигейл и разрыдалась. Настал черед Надие смотреть на нее с удивлением — ледяная дева казалась слишком взрослой, чтобы закатывать истерики просто из-за того, что ее отругали. - Избалованное дитя... - прокомментировал Стилфист, но он и сам понятия не имел, что в таких случаях полагается делать. - Разберись с этим. - Я, сэр?! - переспросила лейтенантша. - Ну да. Сама же сказала, что виновата — вот и исправляй. Успокой и поставь в угол, - отдав эти противоречащие друг другу распоряжения, храмовник удалился, оставив бедную Надию в полном недоумении. - Приплыли... - протянула та.

***

Отправляя свою воспитанницу извиняться перед Элки, Стилфист и подумать не мог, что услышит извинения от нее самой. Элки была собой, и в очередной раз демонстрировала эпическую твердолобость — как в хорошем, так и в плохом смысле слова. Она даже не потеряла сознания до конца и лежала в состоянии, похожем на беспамятство, пока рыцарь извлекал из нее болты, но — с открытыми глазами. После же того, как раны были исцелены, она быстро пришла в себя — и зайдя к ней после короткой беседой с Эбигейл, храмовник нашел ее уже сидящей на кровати и ругающейся: - Еще на что-то посмотреть пришли? Обязательно было самому меня лечить — могли бы матушку позвать! - Не было времени на это, - отозвался Стилфист. Он и в самом деле так спешил оказать ей помощь, что раздел ее сам — но его навыки лекаря не уступали ничьим здесь, за исключением разве что Сильвестры, а вдобавок он мог рвать доспехи руками, что очень помогало при операции — так что свое вмешательство считал полностью оправданным. Элки же, очевидно, возмутило то, что в процессе лечения он увидел ее без лифчика... Но все-таки она вела себя мягче, чем обычно — а когда он собирался уже извиниться, она вдруг произнесла те самые удивительные слова: - Простите меня. Я не уследила за этой девчонкой — думала, на башне она будет в безопасности. - Вы-то что извиняетесь? Вы как раз все правильно сделали, - чувства воительницы были понятны Стилфисту куда лучше, чем она могла представить — но он винил себя, а уж точно не Элки в ее нынешнем состоянии. А она от его похвалы чуть ли не просияла, хоть и отвечала в своей обычной суровой манере: - Если бы я справилась, вам не пришлось бы вмешиваться... А вы снова потратили все силы. - И не только свои... - отозвался храмовник. - Но вам не нужно об этом думать. На этот раз мы неплохо им задали — и, думаю, заработали прау дней отдыха. Лежите и восстанавливаетесь. - Еще чего! - возмутилась Элки и сразу же сбросила с себя одеяло — к счастью, она была уже одета. - Первым делом я пойду и задам трепку Надие! - Ходите поменьше, - Стилфист сопроводил свой совет толчком — легким по его меркам, но достаточно сильным, чтобы впечатать раненую воительницу в матрас. В ответ она прожгла его возмущенным взглядом, в котором тем не менее была и толика удивления, и даже девичьего испуга. - Исцеление исцелением, но вашему телу нужны отдых и покой, чтобы восстановиться. - Нет, ну ты видела? - прошептала она, ни к кому в общем не обращаясь, когда храмовник после своей выходки просто взял и ушел — однако в комнате оставалась еще и Либра, помогавшая командирше с переодеванием — и ее чуткие эльфийские ушки мигом все услышали. - Вам стоит проявить больше настойчивости. - Чего сказала?! - вспомнив о существовании рабыни, Элки запустила в нее сапогом — но одновременно густо покраснела... конечно, Либра попала в точку — в момент, когда Стилфист швырнул ее на кровать, командирша успела напридумать невесть чего и даже понадеяться на что-то... но кто бы мог подумать, что наглая эльфийка заметит и даже посмеет давать ей советы? - Иди сюда, я тебя прибью! Либра подошла — из-за своего ли особого статуса или из-за небывалой проницательности, являвшейся главной способностью Героя Весов, она совершенно не показывала страха, даже когда ее угрожали побить, казнить или предать пыткам... а может просто повидала уже достаточно дерьма, чтобы перестать бояться. Увидев безразличный взгляд рабыни, Элки не стала ее бить. - Подготовь мне ванну, - распорядилась она вместо этого. С точки зрения брутальной воительницы то была небывалая роскошь, но у бывшего градоначальника имелась ванна, которую она «унаследовала» вместе с его крепостью и городом — так что при желании она могла побаловать себя, а сегодня, когда идти в баню было слишком тяжело, это было как раз то, что нужно. - Я могу приготовить для вас платье, госпожа, - не в меру догадливая рабыня сразу же подсказала ей следующий ход. В отместку Элки шлепнула ее по заднице, но то ли удар получился слишком слабым, то ли эльфийка была слишком крепкой — вместо крика боли и подобающих рабыне извинений она лишь коварно улыбнулась. - И платье тоже... - Элки оставалось лишь подтвердить ее догадку. То, насколько предсказуемой она оказалась для этой эльфийки, немало раздражало — но по существу Либра была права. Сегодня в конце их со Стилфистом несуществующих отношений неожиданно забрезжил свет — и законы военного искусства требовали немедленно развить успех. Тем временем рыцарь, которого она избрала своей целью, ни о чем не подозревал — или просто не желал об этом думать — и преспокойно направлялся на встречу с другой женщиной. Впрочем, то было вполне себе невинное и даже праведное свидание — он шел на исповедь. - Простите, я к вам не успела, - и вновь перед ним ни с того ни с сего начали извиняться прежде, чем это смог сделать он... - Немудрено. Мне самому пришлось использовать Justorum confiscetur на Мифзуне, чтобы успеть. - На Мифзуне? - переспросила мать Сильвестра. - Вы можете делать это на таком расстоянии с женщиной, которую лишь раз победили в бою... удивительно — и немного пугающе. - Между нами было чуть больше, чем одна победа в бою... - усмехнулся храмовник. Жрица сурово зыркнула на него — не хватало еще, чтобы он похвалялся своими грехами в святом храме перед иконами! — и попыталась перевести разговор в серьезное русло: - Скажите, вы задумывались, что эта ваша способность, возможно, спасала Империю от новой войны со зверолюдьми все это время? - Я не стал бы использовать ее, чтобы причинить Мифзуне вред, - пожал плечами Стилфист. - И она об этом знает. - Что ж, по крайней мере вы добры со своими любовницами... уже неплохо. - Даже слишком добр, возможно, - отозвался рыцарь. - У меня там две бесстыдницы ожидают наказания за содомию — но похоже, что я не сделаю им ничего, кроме обычной порки — а все остальное они навряд ли примут за наказание... - Я плохо разбираюсь в таких вещах, милорд, но насколько я слышала, вам достаточно просто ничего не делать со своими рабынями — и это будет для них худшим наказанием, - неожиданно проницательно заметила монахиня. - Кроме того, есть строгий пост, принудительные работы — куча разных способов воспитания, одобряемых Церковью. Почему же вас устраивают только насилие и разврат? - Наверное, я жалею их, - хмыкнул храмовник. - То, что сегодня случилось, навело меня на некоторые мысли, преподобная... Пока мы захватывали и растлевали чужих жен и дочерей, наши собственные дети выросли — и теперь кто-то совсем не прочь растлить их. - Вы только сейчас об этом подумали? - Сильвестру так и подмывало воскликнуть «а о чем я вам говорила все это время?!», но она напомнила себе, что злорадствовать ей не подобает. - Леди Эбигейл в порядке? Как она вообще там оказалась? - Сама полезла... Говорит, что хотела, чтобы я отдохнул, и пошла вместо меня. Я поставил ее в угол. - После угла отправьте ее ко мне — я с ней поговорю. - Тоже считаете, что я слишком добр? - Вы ни капельки не добры! - воскликнула жрица. - Наказывать вашу воспитанницу за заботу о вас — это так жестоко... Кстати, о наказанных девушках. У меня тут тоже увели воспитанницу — ваша командир Элки. Забрала ее вчера и не возвращает. - Вы про Саюри? Я ее отпустил. - Ммм, - протянула Сильвестра с толикой удивления. В последнюю очередь Стилфист создавал впечатление человека, готового отпускать пленных девушек по доброте душевной — хоть следует признать, что в прошлом он уже так делал. - Вот так просто? - Она моя дочь. - Агааааааа... Теперь я понимаю. Ваша дочь — от Мифзуны? - На самом деле мы этого не знаем, - отвечал Стилфист с некоторым раздражением — тема явно была ему неприятна, и все же он привык отвечать на вопросы духовника без утайки. - Мифзуна родила ее и ее сестер после связи с большим количеством мужчин, среди которых был и я. Никто не скажет наверняка, кто их отец. Но она считала, что Саюри моя дочь. Она похожа на меня — так она сказала и дала ей это имя. На их языке оно означает «быстрая лилия» или вроде того. - Потому что она белая, - понятливо кивнула жрица, бросив короткий взгляд на седые волосы храмовника. - Скажите, милорд, вы любили ее мать? - Да, - без промедления ответил он. - А к ней самой что чувствуете? - Как я и сказал: я отношусь к ней, как к своему ребенку — и к двум другим тоже. - И что вы почувствовали, когда увидели ее в роли пленницы? - Сильвестра вновь едва удержалась от злорадства: ведь не вмешайся она, дочь Стилфиста наверняка отымели бы его собственные солдаты. - Ну это ведь все равно рано или поздно случилось бы, - храмовник отлично понял невысказанный намек, но его ответ был потрясающе безразличным: - Вы знаете, жизнь зверолюдов отличается от нашей — у них нет ничего похожего на законный брак. Женщины просто спят со всеми подряд. - Я собираюсь изменить это... - Даже если вы обратите их в нашу веру, они не перестанут разом быть дикарями — не в ближайшую пару поколений точно. Учитывая возраст этой девочки, у нее самой уже может быть несколько детей от разных отцов — и я ничего не могу с этим поделать, - хладнокровно заключил Стилфист. Но затем его тон все-таки изменился: - Хотя я думаю, что если бы она выросла у нас, было бы лучше... но ее мать решила по-другому. - Вы злитесь на нее за это? - молодая жрица неожиданно для себя подошла к разгадке одной из величайших тайн последнего столетия... Весьма возможно, что причина побега Мифзуны и ее дальнейшего исчезновения — когда, казалось, ничего не мешало королеве-разбойнице приняться за старое — была куда прозаичней: просто Стилфист и его пленница не сошлись во взглядах на воспитание детей. - Конечно, - глухим голосом подтвердил храмовник. - И все же вы отпустили ее — их всех — вместо того, чтобы насильно воспитать из них приличных женщин? - Навряд ли я могу воспитать из кого-то приличную женщину... - фыркнул Стилфист. - Послушную рабыню — возможно, но я не хотел делать их своими рабынями. - Даже Мифзуну? - Особенно Мифзуну. Я забрал ее к себе вынужденно, когда понял, что иначе ее просто замучают — но не хотел ее дрессировать или делать «приличной» — мне нравилось, какая она есть. - А как же Рин и... кого вы там еще сейчас воспитываете? - придирчиво поинтересовалась Сильвестра. - Против их дрессировки вы ничего не имеете? - Ну, это другое... Рин нравится подчиняться мне, а мне нравится ее послушание. Мифзуна не такая, она — дикий зверь, а не домашняя кошечка. Ее можно только изнасиловать — и в этом все удовольствие... - Я просто притворюсь, что не слышала этого, - скривилась жрица. - Знаете, сэр Стефан, я вообще не уверена, что могу отпустить вам грехи. Исповедь дана слабым людям как шанс исправиться, пока они еще живы. К вам это вряд ли относится — по многим причинам... - А мать Ева запросто меня исповедует, - возразил храмовник. - Мать Ева слишком дерзновенна, и не видела того, что видела я... Вы — больше не человек, милорд — и к добру или к худу, это значит, что вы такой, какой вы есть. Тем не менее Господь избрал вас и послал в мир как пример для всех людей. Пытаться вас исправить — значит, быть привередливей Бога... - И ты перестанешь приставать к моим рабыням, преподобная? - Я делаю это, чтобы защитить их от вас, милорд! - Ха! - окончательно смирившись с тем, что исповеди у них не получится, рыцарь позволил себе посмеяться над неугомонной матушкой. - Лучше бы от Августовских головорезов защищала... Мы сегодня были на волосок от чего-то жуткого, да? Знай те ребята, на чьих детишек покусились, у них бы все само отвалилось со страху... - А эта ваша лейтенант Надия — она тоже какая-то особенная? - Она? Она правнучка сэра Фредерика, - фыркнул Стилфист, уже предвидя ее реакцию. - Вааркуса?! - всплеснула руками жрица. - А он знает? - Наверняка. Думаю, из Башни ему должно быть видно, чем мы занимаемся... С другой стороны, не думаю, что ему есть дело — Надия лишь одна из многих его потомков, и он никогда не показывал интереса ни к кому из них. Хотя он вполне бы мог прийти ей на помощь, если бы ему вдруг захотелось — его поступки бывает трудно понять... Но чьего гнева в самом деле стоит опасаться — так это Тритонии. - Вы думаете, что она могла бы вмешаться? - А она практически и вмешалась... Эбигейл навряд ли смогла бы учинить такой разгром сама — и та жуткая туча уж точно не была ее творением. На самом деле я удивлен, что Тритония до сих пор не примчалась убивать меня за то, что не уследил за ее дочкой... А Элки ждала, что я что-то сделаю с ней, - храмовник усмехнулся этой забавной параллели и заключил: - Похоже, единственная, кого ничего не беспокоит — это сама наша девочка. - Вот ее мы точно должны воспитывать — иначе хлопот не оберемся! - Вот и я о том же... Но как я уже сказал, воспитывать приличных женщин я не умею — так что пойду лучше разберусь со своими безобразницами. - Если у вас не хватит фантазии ни на что, кроме очередного изнасилования, можете прислать их ко мне для воспитательной беседы, - полушутя предложила жрица. - Думаю, они предпочтут изнасилование... - Сэр Стефан!!! - после такого заявления разгневанная матушка наконец дала волю эмоциям, попытавшись пришибить его книжкой.

***

Стилфист, конечно же, не стал спрашивать у двоих «безобразниц» их мнения о том, предпочтут они быть изнасилованными или нет... Они по-прежнему висели, связанные и подвешенные вверх тормашками, как он их оставил, и, похоже, лишились сознания. Остальные рабыни столпились в противоположном углу комнаты, напуганные — они боялись, что переусердствовали с наказанием — ведь помимо назначенных Стилфистом Сильвии, Лессен и Элоизы с Вивиан возможностью поквитаться с госпожами за старые обиды воспользовались и другие... Но храмовник знал, что дело вовсе не в порке, а в том, что он забрал у этих двоих силы — ну а теперь, когда все вновь было на месте, им пора было очнуться. - Сосать, шлюха клыкастая, - подойдя к Сарье, он поднес к ее губам член — с самого начала он подвесил ее на подходящей высоте, зная, как собирается закончить — и требовательно хлопнул по щеке. Вампирша зашевелилась, однако у нее пока еще не было привычки приниматься сосать в любой непонятной ситуации, как умели опытнейшие рабыни — потому понадобилась еще пара пощечин, чтобы она разлепила глаза, вспомнила, где находится, и взяла в рот. В это же время она почувствовала сильные толчки сзади — кто-то трахал в рот и Рин. Узницы были подвешены таким образом, что подбородок грозовой волшебницы упирался вампирше в ключицу — так что та в буквальном смысле чувствовала эти удары на своей напоротой спине, а член невидимого палача ездил прямо по ее плечу... и надо сказать, что тот был куда безжалостней Стилфиста — ведь он не стал дожидаться, пока его жертва очнется, а сразу принялся долбить ее в глотку. Запоздало вампирша поняла, что и ее ждет то же самое — в своем нынешнем положении она не могла предложить надлежащее обслуживание, и, дав ей полминуты на подготовку, храмовник также пропихнул свой орган глубже... Теперь толчки шли с обеих сторон — и это стало походить на продолжение порки. Плача от удушающе-глубоких проникновений и беспомощно мыча, обе рабыни являли собой поистине жалкое зрелище. А затем... - Меняемся, - объявил Стилфист. Он даже не стал обходить «связку» эльфиек, а просто повернул их, скрутив веревки, на которых они висели — так что Рин оказалась к нему лицом, ну а Сарье достался теперь чужой член. И, как и с волшебницей до этого, человек, у которого она могла видеть лишь ноги, яйца и возбужденный половой орган, не дал ей времени опомниться и осознать это унижение... Он безжалостно имел ее в горло, пока господин сзади натягивал Рин — и той явно приходилось не легче. Другой мужчина кончил первым и в виде дополнительного наказания отхлестал вампиршу грязным членом по губам... Затем, наконец, толчки сзади тоже стихли — а в следующее мгновение веревки оказались перерезаны, и обе рабыни рухнули на пол, пришибив себе затылки. - Почистить, - скомандовал Стилфист, глядя, как они беспомощно барахтаются на полу, не в силах подняться. Остатки веревки по-прежнему связывали их, к тому же их дезориентировало внезапное падение — но когда храмовник взял в руки плетку и щелкнул ею, ситуация резко переменилась. Раздался громкий треск и веревки лопнули, оставив после себя дымок и запах горелого... грозовая волшебница поднялась и, первой добравшись до хозяйского члена, прильнула к нему. Сарья же вдобавок ко всем своим мучениям оказалась еще и оглушена электрическим разрядом... Поняв, что сама она встанет еще не скоро, мучитель взял ее за волосы и поднял сам — лишь теперь она поняла, что это был сэр Артур. - Работай, - потребовал он, положив свой орган на ее нижнюю губу. Вампирша не понимала уже вообще ничего — неужели господин собрался отдать ее на воспитание Артуру, как Рин когда-то?! Но когда ее задницы коснулась розга, она поняла, что думать ей некогда... - Лижи и благодари, - безжалостно распорядился паладин. - Благодарю вас, господин... - простонала опозоренная принцесса, но ему и этого было мало. - «Благодарю, что позволили грязной содомитке сосать мужской член, как нормальной женщине», - подсказал он. Сарья сердито посмотрела на него, но сдалась, все еще надеясь, что в итоге ее вернут Стилфисту — и повторила унизительную фразу слово в слово. - Благодарю, что позволили грязной содомитке сосать мужской член, как нормальной женщине! - храмовнику явно понравилось услышанное, и догадливая Рин без запинки выпалила то же самое даже прежде, чем он успел ей приказать — и кстати, в ее случае это было вполне искреннее заявление. - Самая виноватая больше всех старается, - с усмешкой прокомментировал Стилфист и потрепал ее по щеке. - Залезай на кровать и становись раком. Волшебница с готовностью вскочила было на ноги, но оказалось, что она не может — наказание оказалось слишком тяжелым, и ноги просто отказывались ее держать. Пришлось ползти... до койки она с горем пополам добралась, а вот взобраться на нее оказалось непростой задачей. - Тоже лезь, - между тем Артур отдал тот же самый приказ Сарье — и та, куда более крепкая по своей вампирской природе, с честью справилась с задачей и оказалась наверху первой, после чего разлеглась, бесстыдно расставив ноги и выставив вверх напоротую задницу. После всего, что сегодня было, стыдиться рабынь было уже поздно — а ей наконец-то могло что-то перепасть. Если бы она только знала... - Сегодня ночуете здесь и думаете о своем поведении, - объявил Стилфист, терпеливо дождавшись, пока Рин не примет надлежащую позу рядом с вампиршей. - Кого найду утром спящей, оставлю здесь еще на день. - Поняли, господин! - без промедления отвечала грозовая волшебница. Шлюхопринцесса же лишь разочарованно выдохнула, так что храмовнику пришлось спрашивать ее отдельно: - Сарья, тебе понятно твое наказание? - Да, господин... - печально отвечала та. - Господин, заставьте нас испытать глубочайшее раскаяние, отымев наши бесстыдные задницы! - между тем Рин, соображавшая быстрее, поняла, что их наказание как-то не вяжется с развратной позой — опять же, там было только про ночевку, но ничего о том, что должно случится сейчас... к сожалению, это оказалась ловушка. - Хорошая мысль, - усмехнулся Стилфист. - Но поскольку вы все-таки наказаны, трахать вас буду не я, а, скажем, Лессен... - Вивиан лучше справится, - подал голос Артур и, осмотревшись по сторонам, приметил на тумбочке один из членов-тренажеров, всегда в изобилии имевшихся в этой комнате. - Возьми эту штуку и отдолби свою горе-начальницу в задницу — столько раз, сколько посчитаешь нужным. Домой можешь сегодня не приходить. - Слушаюсь, господин, - отозвалась ведьма, радостная и негодующая в одно и то же время. Не приходилось сомневаться, что этой ночью Рин ответит ей за все — и за то, что сегодня она не сможет спать с господином — тоже. Теперь уже и волшебнице оставалось лишь печально вздыхать, а Сарья уставилась на нее с негодованием — как будто если бы она молчала, ничего этого не случилось бы... наивная! - Ну тогда Лессен пусть позаботиться о заднице Сарьи, - пришел к закономерному выводу Стилфист. - Благодарю, господин! - радостно отвечала жрица. - Не забывайте, что в следующий раз вы можете оказаться на их месте, - напутствовал двоих мучительниц храмовник. - Но и жалеть их не стоит — на уговоры и взятки не ведитесь — а то точно окажетесь на их месте. - Так точно, господин! - подтвердила дисциплинированная Вивиан. Лессен же, судя по всему, была совсем не прочь получить от Сарью «взятку» в том же виде, в каком она сама обычно оказывала ей услуги... - А вы двое покорно терпите свое наказание, - обратился Стилфист к распростертым на койке рабыням. - Скажите своим госпожам, что ваши задницы в их распоряжении. - Госпожа Вивиан, госпожа Лессен, наши задницы в вашем распоряжении! - отрапортовала послушная Рин. Сарья попыталась повторить те же слова, но не смогла — и просто разрыдалась... Остальные рабыни, не ожидавшие, что грозная вампирша так легко сломается, уставились на нее в шоке — не удивлены были разве что Рин и Лессен, которую в преддверии долгожданной мести ничем было не пронять. - Кто ваша госпожа? - приблизившись к вампирше, она приставила «головку» деревянного члена к ее попке. - В... вы... - простонала Сарья. Уже настрадавшись от Лессен во время недавней порки — та била даже злее, чем Сильвия — она поняла, что мстительной жрице лучше не перечить во избежание травмирующих последствий... - Что вам велено было сказать? - М... моя з...задница в... вашем распоряжении, г...госпожа... - сквозь слезы отвечала вампирша. В ответ мучительница пропихнула тренажер ей в попку и хлопнула сверху: - Громче!

***

Оставив рабынь на попечении злобных эльфиек, Стилфист направился к себе — пора было уже и отдохнуть. Он решил бросить Рин и Сарью не в последнюю очередь потому, что ему требовался покой — а вечрашняя ночь, хоть и выдалась очень веселой, восстановила ему мало сил. Оставалась, конечно, еще и Элоиза, что смиренно следовала за ним по коридору, но уж на одну бабу его должно было хватить... Каким-то образом он пропустил тот момент, когда новая рабыня стала отдаваться ему с удовольствием — но когда она вернулась ночью после вчерашнего наказания, ее услуги были наравне с высшим уровнем столичных борделей — и если техники ей, возможно, и недоставало, то усердие экс-градоначальницы компенсировало все с избытком... - Хочешь трахаться? - ему вдруг захотелось просто спросить это у нее. - Я... всегда рада служить вам, господин, - блондинка остановилась, стыдливо кусая губы. Ей, благородной даме, трудно было сознаться, что она жаждет возможности ублажить своего пленителя... - Я не спросил тебя, рада ли ты служить, - Стилфист разгадал ее уловку, но все-таки хотел получить открытое признание — потому положил руку ей на грудь, выглядевшую еще более бесстыдно в черном лифчике, который она надела по случаю торжественного наказания, и сжал... Рабыня отвечала ему возбужденным стоном. - Я спросил, хочешь ли ты трахаться. - Да... - Уже прям в коридоре своих шлюх имеете? - неожиданно из-за угла появилась Элки. Элоиза испуганно взвизгнула и зачем-то накрыла руками промежность — хотя через плотные трусики и так ничего не было видно... - А вы все-таки ходите? - храмовник обратился к воительнице так, будто она прервала разговор о погоде. - Я слушала доклады разведчиков и там было кое-что, что вас заинтересует, - сообщила та, проигнорировав его вопрос. - Но прежде чем я вам скажу, выпейте со мной. На Элки было платье с открытыми плечами и пышной юбкой, которое никак нельзя было назвать строгим, несмотря на черный цвет, а сопровождавшая ее Либра несла в руках две бутылки вина куда более изысканной марки, чем виски, который командирша глушила обычно. Словом было ясно, что она очень серьезно подготовилась и без боя из этой ловушки не вырваться... - А почему в черном? - все-таки спросил Стилфист. Не в его правилах было отвергать красивую взрослую женщину — а уж тем более отказываться от попойки с боевыми товарищами. - Вам не нравится? - строго поинтересовалась Элки, мысленно готовясь покарать Либру, которая уверяла, что храмовник захочет увидеть ее именно в этом платье... К счастью, ответ Стилфиста успокоил их обеих: - Нет, оно очень идет к вашим волосам... Вы хотите пойти пить ко мне или к вам? - Ммм... - не слишком опытная в таких делах, воительница на миг замешкалась, рассчитывая. Если они будут пить у Стилфиста, то с ними всегда будет Элоиза, если же у нее, то ту можно будет выгнать под благовидным предлогом, Либра же в любом случае пойдет ночевать к своей хозяйке... Вопрос был лишь в том, рассчитывала ли сама Элки, что у них возникнет необходимость выгонять рабынь. Так и не сумев найти ответа, она выбрала третий, очень женский вариант: - Отведите меня сами куда хотите. - Ладно, - храмовник подошел и подставил ей руку. Рабыни беззвучно пристроились сзади — одна с усмешкой, другая — с выражением искренней обиды на лице. - Пойдемте. В итоге же они разместились в комнате у Стилфиста, где помимо принесенного Элки вина имелось еще немало алкоголя. То была уже не первая их попойка — пить оба умели и любили — но сегодня воительница выглядела куда более женственно, чем обычно, и, приговорив первую бутылку, пододвинулась к рыцарю поближе... - Так вы скажете мне, что там был за доклад? - боясь, что она просто заснет у него на плече, так ничего и не рассказав, храмовник решил форсировать развитие событий. - А... Это был не совсем доклад. Нам сдался имперский разведчик, который был в Пустошах, когда мы взяли город, и только теперь вернулся. Очень напуганный — говорит, что весь его отряд перебила большая страшная кошка. - Вроде льва? - Неееет, - Элки была уже достаточно пьяна, чтобы рассмеяться — перед тем, как прийти сюда, она приняла еще виски для храбрости, - Кошка-баба — рослая, мускулистая и очень быстрая. Якобы руками всех растерзала даже без оружия. Ну, со страху он, конечно, и придумать мог... - Вы говорите о Мифзуне... - Стилфист наконец понял, почему она сразу пошла к нему — в другой день он еще бы посомневался бы, но после утренней встречи с Саюри не удивлялся уже ничему. - Думаю, это вполне могла быть она, - подтвердила Элки и бросила на него испытывающий взгляд — а всю ее пьяную развязность будто ветром сдуло. - Что будете делать? - Пойду к ней, - хоть она и ожидала чего-то подобного, но рыцарь ответил настолько быстро, что она все же обиделась — и вцепилась в его локоть двумя руками. - Куда?! А война? - Думаю, еще дня два никакой войны не будет — к тому же, теперь тут есть Белла и Бренон — с ними вы продержитесь сколько-то... - Неужели эта кошка так важна?! - обиженно вопросила Элки. - Предлагаете подождать, пока она перелезет стену и начнет убивать наших людей внутри города? Ей же наплевать, кто за императора, а кто за нас — она делает это, чтобы привлечь мое внимание — и пока не получит его, будет продолжать. - Вы же восемнадцать лет ее не видели... Или видели? - Видел... - отозвался рыцарь, поняв, что она не отвяжется и что цель всей «попойки» — допросить его об отношениях с Мифзуной. Кто-то менее опытный мог бы подумать, что Элки использовала разведданные как повод выпить с ним и затащить в постель — но Стилфист знал этот тип женщин куда лучше... Любовь для них была лишь приятным приложением к ревности и соперничеству с другими бабами — Сарья и Немань были точно такими же — и если только он не собирался сломать Элки так же, как и вампиршу, то единственным способом оказаться с ней в постели было поклясться, что с Мифзуной у них все кончено давно и навсегда. Делать этого рыцарь, разумеется, не собирался — потому продолжил говорить: - В прошлый раз она добралась аж до Белой Цапли и принялась грабить караваны, чтобы меня выманить... Так что не надейтесь, что наши укрепления ее остановят. - У вас были еще свидания после того, как она сбежала? - Элки, однако, волновали сейчас совсем не укрепления: - Расскажите. - Ну чего уставились? - буркнула она, когда храмовник смерил ее хмурым взглядом в ответ на капризный запрос. - Мне ведь прикрывать вас перед преподобной, когда вы побежите к своей шлюшке... Так что выкладывайте все! - Ладно... - рыцарь откупорил до того запечатанную бутылку с вином и приложился к ней, осушив за один заход, после чего сказал:

To be continued...