Эльфийская песнь

Утром все того же богатого на события дня шестерка наложниц выполняла, казалось бы, ставшие привычными рутинные обязанности. Где-то снаружи, за пределами дворца, вставало солнце, которое каждая из них надеялась никогда больше не увидеть, а они спешили занять свои места и встретить повелителя, чтобы на протяжении следующих четырнадцати-пятнадцати часов отдаваться ему каждым движением и мыслью... Но сегодня, ступив под своды тронного зала, рабыни затрепетали от ужаса. Их Господин был уже здесь! Такое случалось крайне редко — обычно, когда делившая с императором ложе рабыня оказывалась недостойной, и издевательства над ней наскучивали Владыке слишком быстро — тогда остальным следовало пасть ниц и извиняться за «опоздание», прося для себя наказания в надежде хоть как-то загладить вину провалившейся подруги. В этот раз, однако, все было несколько иначе — после Раи и Каллисты к императору пошла еще и «новая» смотрительница Кирена, и остальные наложницы искренне верили, что они проведут вместе некоторое время — вот и позволили себе прособираться... Не из праздности, конечно же — напротив, они старательно украшали себя для Владыки, празднуя низложение Раи и стремясь чувственной красотой показать, сколь благодарны за избавление от жестокой смотрительницы. Синяки под глазами и следы от порок маскировались мазями, тела умащались благоуханными маслами, глаза и губы накрашивались дорогой косметикой — все со скоростью, рекордной для представительниц женского пола — но, к сожалению, все еще недостаточной... Впрочем, какой бы ни была причина, исход был один — их всех ждало наказание. Отлично все понимая, они уткнулись в пол, не дожидаясь даже команды от Каллисты, которая в отсутствие смотрительницы взяла на себя обязанности старшей... Впрочем, какое отсутствие? Их госпожа была здесь — на другом конце зала, у ног императора. Это мигом делало ситуацию еще хуже — получалось она одна из всех пришла вовремя (скорее всего, просто прибыла из опочивальни вместе с Владыкой, но сути это не меняло). В обычный день такой расклад означал бы, что избранница на следующую ночь уже определена, а незадачливым соперницам остается лечь на пол и полизать ей пяточки... Но сегодня день был особенный — первый день службы новой смотрительницы и одновременно последний день десятидневки, что все еще должен была определить судьбу как минимум двоих из них. Остальные же четверо не сомневались, что даже если захотят похалтурить, госпожа не позволит им — ей ведь тоже нужно было оправдывать доверие Владыки. Итак, расклад был наихудшим из возможных — они провинились и предстояли праведному гневу не только императора, но и смотрительницы — тут даже постоянно востребованной Танвен впору было испугаться за свою жизнь... Потому они и поползли на карачках от самых дверей, елозя носами и грудями по полу — надеясь, что так смогут выказать свое почтение и раскаяние. Из всей группы выделялись лишь Каллиста и Рая — ибо первая вела вторую на цепи. Рабыни дружно приговорили падшую смотрительницу к суровому наказанию — поводом послужили обвинения в издевательствах над их новой госпожой, в то время как на самом деле злая мумия сидела в кишках уже у каждой из них — теперь они одновременно угождали Кирене и совершали собственную месть. Раю высекли, повесили на груди цепь с гирьками на каждом звене, а в рот затолкали член — тот самый, с которым она заставила просидеть всю прошлую ночь драконодеву — и, заковав в кандалы, волокли от самой спальни, чтобы бросить, опозоренную и побежденную, к ногам их общей соперницы и госпожи. Сие зрелище, вероятно, в самом деле порадовало бы Кирену Роксию — хотя та и не была садисткой, но после всего, чего она натерпелась от злодейки, праведное возмездие пришлось бы по душе кому угодно. Но сейчас драконодеве было не до того — она даже не смотрела в сторону подползающих рабынь, а валялась в ногах у своего повелителя, то ли просто не в силах подняться, то ли выражая свою благодарность этой смиренной позой. На самом деле она не переставала благодарить его, воздавая хвалы без умолку — так что буквально за минуту до прихода остальных Баэл приказал ей заткнуться, и теперь она лежала, тихонько плача и ожидая, повлечет ли ее проступок более суровую кару... Но рабыням, конечно, не было этого видно — зато они отлично могли видеть ее раздолбанную попку. Никому здесь не нужно было объяснять причины этого явления — а самые опытные даже могли прикинуть, сколько щупалец она приняла в себя за раз. А вот чего оттраханная смотрительница уж точно не могла от них дождаться — так это жалости. Извращенки Танвен и Каллиста принялись кусать губки от зависти, и даже скромная Джемини мигом поняла, что назначение на пост новой смотрительницы прошло со всей подобающей «торжественностью»... Пусть и на какие-то пятнадцать минут, но она разделила ложе с Владыкой вне очереди — в гареме, где за эту честь шла непрекращающаяся смертельная борьба, такому могли лишь завидовать, но никак не сопереживать... - Приветствуем, Владыка! Молим простить наше позорное опоздание! - провозгласила Каллиста, и остальные рабыни повторили за ней дружным хором — одна Рая могла лишь мычать и явно выбивалась из общего услужливого настроения. Впрочем, вторую часть своего «приветствия» зайчиха озвучила уже в гордом одиночестве — остальные не пожелали опускаться до такого лизоблюдства: - Приветствуем, госпожа! Просим назначить нам подобающее наказание... В итоге обе экс-смотрительницы отличились — одна возмущенным мычанием пыталась привлечь внимание Владыки к учиненному над ней произволу, другая едва ли не задницу лезла лизать новой императорской избраннице. Никто более здесь не решился бы на такую дерзость, но эти двое хорошо знали что делают — а их более пугливые соперницы потому и числились в неудачницах, что не понимали: главное обратить на себя внимание, неважно чем — а потом уже Владыка сам использует тебя, как ему будет нужно. - Каллиста, покажи-ка мне, в чем ты пришла, - смерив парочку соперниц оценивающим взглядом, потребовал Баэл. Сильвийка была в своем любимом красном кимоно — но он, конечно же, имел в виду то, что под ним... Она оторвала туловище от пола и распахнула наряд с готовностью, как будто только того и ждала — и взору императора предстал металлический лифчик, сковывающий ее груди — в точности то же пыточное устройство, что она носила по приказу Раи. Лич в свою очередь именно его ожидал увидеть — и потому удовлетворенно кивнул. - Кто приказал тебе так одеться? - уточнил он, скорее чтобы дать любимой рабыне возможность еще отличиться, чем чтобы узнать ответ — он ведь и так мог видеть его в ее мыслях. - Никто, Владыка... Это был мой вчерашний наряд, и госпожа не пожелала выдать мне новый, потому я пришла в нем. - Видишь, какая послушная рабыня? - император обратился к Кирене, и та коротко кивнула, прикусив губу — она восхищалась героическим мазохизмом Каллисты так же сильно, как и ее повелитель, но усмотрела в его словах еще и указание на собственное недостоинство, хоть формально ей было не в чем себя упрекнуть — она также продолжала носить на грудях цепь, повешенную Раей — и не сняла бы ее до тех пор, пока сам Владыка не приказал бы. Они с Каллистой стоили друг друга — две чокнутые мазохистки, готовые на любые безумства, чтобы лишь показать свою преданность и любовь хозяину... но для драконодевы сильвийка по-прежнему оставалась ее госпожой, и она не могла воспринимать себя как ровню ей. Баэл, однако, был твердо настроен возвысить свою новую избранницу, унизив старую, насколько потребуется — ибо считал, что это пойдет на пользу им обеим. - Почему же тогда, интересно, ты позволила себе напялить кимоно, а Рае — нет? - спросил он зайчиху, и уши той затрепетали от ужаса и раскаяния. - Разве вы не были приговорены к одному и тому же: служить своей госпоже? - Виновата, Владыка! - от усердия Каллиста со всей дури стукнулась лбом об пол. - Я — такая же недостойная твоя раба, как и эта, и мне стоило предстать перед вами на цепи и с членом во рту! - Верно, - невозмутимо подтвердил лич. - А тебе стоило бы заткнуться и покорно принять свое заслуженное наказание, от кого бы оно не исходило... Здесь все знают, за что ты это получила. Эти жестокие слова были обращены уже к Рае — и та прекратила мычать, уставившись на Баэла возмущенным взглядом. Но тело ее при этом оставалось телом рабыни — соединив руки за спиной в замок, она выпятила вперед отягощенные груди, одновременно с ненавистью выражая готовность служить... Как и ожидалось от той, кто получала приглашения в опочивальню чаще, чем через день, она была хороша. Рядом Каллиста поспешила принять предлагающую позу, но даже она при всем своем опыте запоздала немного. - Что ж, послушаем, что скажет смотрительница, - постановил Баэл, легонько пнув продолжавшую лежать лицом в пол драконодеву ногой по макушке. - Кирена, посмотри на них. Которую из двоих нам следует простить, а которую напороть? Такой вопрос был очевидной проверкой — теперь уже для Кирены Роксии — и в другой день та изрядно помучилась бы, выбирая ответ. Следовало принимать во внимание то, что наказать обеих тоже было вариантом — но также и то, что сама «судья» скорее всего разделит кару с приговоренными... Однако сегодня все получилось быстро и само собой — драконодева даже не раздумывала: - Я сама ваша недостойная раба, Владыка, и больше всех заслуживаю наказания! - объявила она к немалому шоку подчиненных и к восторгу болевшей за нее Каллисты — кому как не ей было знать, что это определенно правильный ответ! Баэл усмехнулся и одобрительно кивнул — как и почти всегда, его с его любимой рабыней вкусы совпадали... Она ведь с самого начала приметила эту талантливую девочку, и вот какую достойную смотрительницу они общими стараниями вырастили! - Молодец... - лич взял красавицу-королеву за подбородок и пальцем ощутил дрожь ее губ. Она сама напросилась на наказание и сама же теперь боялась, зная, что обратной дороги нет... И Баэл собирался даровать ей весь тот ужас, которого она ожидала: - Танвен! Возьми плеть и высеки ее — пусть сама решит, когда ей будет достаточно. - Да, Владыка! - радостно подскочила розоволосая эльфийка и без обиняков заявила: - Я быстро заставлю эту сучку молить о пощаде! - Твою госпожу, - спокойно напомнил император. - Моя госпожа вольна наказывать меня сколько угодно, когда вы разрешаете, но сейчас я исполняю ваш приказ, - уверенно отвечала Танвен. Она не могла не понимать, что после такой провокации Владыка непременно поменяет их ролями, но верила, что в соревновании по пыткам не проиграет — и радостно вступила в борьбу ради вожделенного приза, коим была сама возможность доставить удовольствие хозяину. И так Кирена Роксия оказалась во власти жестокой эльфийки — ей очень быстро пришлось пожалеть о своем решении если не умом, то телом — лупила Танвен и впрямь мастерски. Формально драконодева могла остановить пытку в любой момент — но сдавшись раньше времени, лишь сделала бы из себя посмешище — как могла та, кто сама просила себя выпороть, умолять о помиловании уже через минуту? В итоге оставленная императором «возможность» превратилась в самое тяжелое испытание... Между тем Баэл терпеливо наблюдал за страданиями распростертой у его ног рабыни, дожидаясь, когда она сломается, чтобы назначить ей следующее наказание — уже не желанное и не добровольное. Но она продолжала терпеть, наслаждаясь и болью и каждым мигом владычнего внимания... Другие наложницы, вынужденные все это время лежать ничком у подножия лестницы, начали ревновать — и наконец бесстрашная Каллиста решилась без спроса приблизиться к императору и прильнуть к его ногам. - Снова пользуешься тем, что у Раи рот заткнут, а у тебя нет? - поинтересовался лич, в то время как Танвен не преминула очередным ударом промахнуться мимо широких ягодиц Кирены и съездить по спине дерзкой зайчихе. - Нет... - томно простонала та, облизывая носок царского сапога так медленно и жадно, будто тот был на вкус слаще меда и шоколада. - Я лишь отрабатываю свою вину за то, что посмела явиться без затычки... - Хорошо, - император сделал замахнувшейся уже эльфийке предостерегающий жест, и та не посмела более лупить Каллисту, с удвоенным усердием вернувшись к первоначальной жертве. Баэл же обратился к темнокожей рабыне, лежавшей вниз лицом и полностью игнорировавшей творящийся вокруг разврат: - Ну а ты, Рая? Готова «отработать вину», если твой рот освободят? Разумеется, главной жертвой здесь была она! Он взял ее в гарем, чтобы поиздеваться — и ее возвышение вместе с последующим падением были запланированы им с первого дня. Рая отлично об этом знала — но что она могла получить, отказав ему в удовольствии? Лишь подтвердила бы, что является худшей рабыней, чем сука-зайчиха, после чего та с триумфом поволокла бы ее на казнь — ведь именно таков был их уговор... Но пока еще император не принял решение — если бы этой ночью он отдал предпочтение Каллисте, для Раи все было бы кончено, но он избрал третий вариант, а значит ни одна из них пока еще не выиграла — но и не проиграла. Не сдаваться же посередине пути! Придав своему лицу вызывающее выражение, насколько позволял стержень во рту и заплаканные глаза, опальная красавица подняла голову и кивнула... И в тот же миг пыточное устройство просто исчезло, оставив после себя неестественно разинутый ротик, а следом цепь от ее ошейника пришла в движение и легла как раз на оттопыренную нижнюю губу... Вместо того чтобы приказывать другой наложнице привести ее для наказания, Баэл предлагал ей самой ползти к нему — скованной по рукам и ногам, с тяжеленной цепью на грудях и неся поводок во рту, словно просящаяся гулять сука! И это «предложение» не было возможности отклонить — Рая четко понимала, что в противном случае поползет прямиком на эшафот. Оставалось лишь подчиниться, хоть каждый крохотный шажок закованных ног и запястий отдавался адской болью — с гирями мстительные рабыни сильно переборщили... Вдобавок, едва темно-ореховая задница мумии оказалась в зоне досягаемости Танвен, как та вновь не смогла удержаться от искушения и «промазала» прямиком по ней — однако в этот раз император уже не спешил указывать эльфийке на ее ошибку, и в итоге та повторила ее снова — и снова... Она, кто безжалостно лупила по приказу Раи ее соперниц, теперь издевалась над ней самой — впрочем, она никогда и не была верна ей, а лишь своему собственному садизму. После долгих страданий темнокожая наложница все-таки очутилась перед своим мучителем, чувствуя себя к этому моменту уже практически казненной, и, плача, поднесла ему цепь — даже это было пыткой, ибо непосильный груз тянул все ее тело вниз, и единственное, что она могла сделать относительно безболезненно — уткнуться мордой в пол... Баэл заставил ее помучиться еще пару секунд, показавшихся вечностью — после чего все же взял «‎поводок» в руку. Ах, если бы после этого ей было позволено упасть! - Высуни язык, - потребовал он, заставляя ее придать себе еще больше сходства с сукой. Она высунула — так далеко, как могла, воя от боли и ничтожнейшим из взглядов умоляя все человеческое, что могло остаться в нем, смиловаться... Этот взгляд по мнению Баэла был как раз тем, которым она должна была бы смотреть на него всю эту тысячу лет, чтобы заслужить себе шанс на прощение. - Работай. Она рухнула с прямо-таки унизительным восторгом — лицом точно на его левый сапог — и принялась лобызать его, впервые исполняя эту постыдную обязанность без отвращения — почти так же радостно, как и сучка-Каллиста. Император остался доволен — в равной мере ее страданиями и запоздалой покорностью — окинув склонившихся у его ног рабынь удовлетворенным взглядом, он вновь посмотрел на ту, что лежала посередке, стеня под ударами плети, но все еще не желая капитулировать. - Кирена, ничего не хочешь сказать? - зная, что она находится уже на грани беспамятства, лич был так милостив, что спросил ее сам. - Ваша раба заслуженно наказана... - прорыдала Кирена Роксия, держась из последних сил. Но в этот миг очередной удар пришелся точно по открытой ране от одного из предыдущих — и она, не выдержав, завопила: - Молю, пощадите!!! - Молодец, - Баэл не забыл воздать должное заслугам Танвен, сдержавшей свое обещание. Та радостно склонилась, преподнося Владыке плетку на поднятых над головой руках — словно надеялась, что тот самолично высечет ее в награду. Но он еще не закончил с наказанием самой главной рабыни: - Теперь усади ее на статую по ее выбору. С губ драконодевы сорвался горестный стон... ну а чего она ожидала, сама напрашиваясь на наказание в гареме, где и без этого мучили всех? Даже на самую пропащую мазохистку здесь находилась управа — и сколько бы они ни заявляли, что с радостью примут любую пытку, в итоге оказывались у ног императора хнычущими и молящими о милосердии, словно изнасилованные девственницы... - Выбираю минотавра, - сглотнув, объявила Кирена Роксия. Она не сомневалась, что на любой статуе ее ждут непереносимые страдания, и каждый раз вспоминала историю, рассказанную Корвиной в ее первую ночь с Владыкой — о том, как ту наказали за попытку облегчить себе участь. Что ни выбирай, свое ты все равно получишь... зато драконодева знала, на какой статуе предпочитает зарабатывать себе очки Танвен — и воспользовалась случаем, чтобы спутать карты сопернице. Эльфийка прикусила губу — она и впрямь была не прочь «поездить» на минотавре сама... Что до Кирены Роксии, то теперь ей оставалось лишь справиться с последствиями собственного выбора. - Проследи, чтобы она оттрахала себя в обе дырки, - проинструктировал Танвен лич. - Просьбы о прощении игнорируй. Вот теперь это в самом деле было наказание! Несчастную драконодеву за рога подняли с пола и повлекли вниз по ступеням — прочь от трона и навстречу казни. Проводив взглядом ее исполосованные ягодицы, Баэл обратился к двоим чистильщицам, что уже заполировали его обувь до блеска. - Теперь вы, бездельницы. Немало же сил в вас осталось — а не ты ли врала мне, что не можешь больше сосать? Рая не знала что отвечать — она в самом деле сказала что-то подобное сегодня утром, после жесточайшего изнасилования ее глотки щупальцами, длившегося больше часа — и вряд ли тогда ее можно было упрекнуть в неискренности... Но Владыка был тираном, и мог увидеть вину везде, где захотел бы. - Я... искупаю вину? - севшим голосом предположила мумия. Глупейшее оправдание — но ведь у Каллисты буквально пять минут назад это сработало... - Ну, так легко ты не отделаешься, - сообщил ей Баэл. - И ты тоже, - добавил он, вырывая правый сапог из объятий Каллисты и ставя его ей на макушку. Зайчиха, прижатая к полу, радостно завиляла попкой. - Погоди, доберемся еще до твоей задницы... Подсвечник нам! Мирианна, сегодня как никогда готовая угождать Владыке, поспешила принести печально известное орудие — немало времени она сама провела, натягиваясь на него задницей. На этот раз, однако, парочку бывших смотрительниц ждала пытка еще более издевательская... - По свечке на каждый конец и пусть сосут, - распорядился император. - И соедини их цепью, чтобы поглубже брали. Некогда невинная герцогиня успела достаточно поднатореть в пытках, чтобы понять жестокий замысел Владыки — цепь, которой рабынь следовало «соединить», была той же, что висела на грудях у мумии, и запаса длины в ней было ровно на столько, чтобы доставать от одного соска до другого, слегка провисая посередине... Даже в натянутом состоянии она существенно уступала длине подсвечника, и когда Мирианна, повозившись, смогла закрепить зажим, снятый с правого соска Раи, под лифчиком у Каллисты, который той покамест никто не разрешал снять, стало ясно, насколько каждой из них придется заглотить, чтобы вся эта конструкция просто смогла работать... Впрочем, они могли несколько облегчить себе задачу — за счет друг друга. Должна была начаться нешуточная борьба, в которой каждая стремилась бы оттрахать другую и не задохнуться сама. Но если бедрами обе куртизанки отлично умели работать, сейчас им приходилось толкать подсвечник вперед лишь силой своих челюстей — к тому же восковые свечи проскальзывали в самый неподходящий момент и порой горе-сосалка вместо того чтобы пропихнуть обратный конец орудия в глотку соперницы, невольно натягивалась сама... В результате Баэл получил именно то зрелище, которого и желал — а чуть позже, когда свечи с обеих концов будут благополучно обглоданы, он собирался все-таки вставить подсвечник в задницы этой парочке — чтобы дать им возможность выплеснуть всю накопившуюся ненависть в полной мере (хоть победа Каллисты в таком поединке была практически гарантирована, если только она не задохнется от оральной пытки раньше). Мирианна охотно поучаствовала бы в этом действе в качестве надзирательницы — да и место одной из наказуемых была бы не против занять, если бы это умилостивило Владыку и позволило заработать заветное приглашение... Однако такой возможности ей не дали. - Ну а ты что? - убедившись, что две очередные жертвы добросовестно вкушают свое наказание, император обратил внимание и на нее. Еще две рабыни — Джемини и Сильва — по-прежнему оставались у подножия трона, полностью забытые. Такая участь была безрадостней любой пытки — ибо замученных брали иногда в опочивальню, а вот «бездельниц» — никогда. Потому Мирианна и побежала со всех ног помогать в издевательствах над Раей и Каллистой, надеясь, что ее усилия будут замечены — но в итоге за это ее и отругали: - Только на то и годишься, чтобы бить других? Я тебя наложницей брал, а не палачом... - Владыка, я с радостью приму любое наказание... - пролепетала несчастная герцогиня, глядя себе под ноги. - Может, мне отдать тебя в руки этих двоих, когда они закончат? - предложил лич. - Или попросить Кирену Роксию придумать для тебя что-нибудь? Думаю, она с большой охотой учинит над тобой расправу... Осталась ли здесь хоть одна рабыня, которая не сделает этого при возможности? Если есть такая, назови — и я позволю ей решить твою участь. Мирианна и сама знала, что таких нет — власть в гареме менялась слишком часто, и она всеми силами пыталась угождать то одной смотрительнице, то другой — а в итоге ее стали ненавидеть все. - Госпожа Танвен... возможно, - без какой-либо уверенности предположила она. Баэл в ответ расхохотался: - Плохи же твои дела, если ты решила уповать на милость Танвен. Она по тебе ни слезинки не прольет... Но Танвен может позволить себе быть сучкой, потому что она первоклассная наложница — а ты? Что у тебя есть, кроме жестокости? - Владыка... - колени прелестной блондинки задрожали. Дома, в Империи, никто не спросил бы, что у нее есть — даже не будь она высокородной аристократкой, ее тело было совершенно, и работая в любом из столичных борделей, она за один год обеспечила бы себя до конца жизни. Но лича, очевидно, не прельщали ни истерзанные груди, которые она добровольно предала пытке ради его удовольствия, ни кудрявые светлые локоны, ни натренированная задница — точнее, всего этого ему было недостаточно... а что еще она могла предложить? Какие-то жалкие оправдания: - Я лишь... исполняла приказы — ваших рабынь и ваши... Если желаете, я готова быть последней служанкой для всех... - Что ж, да будет так, - разочарованно отвечал Баэл. Всем в зале, кто имел хоть немножечко мозгов, было очевидно, что он желал услышать не про ее послушание, а про сексуальные навыки — которых у замужней герцогини изначально было уж никак не меньше, чем у ее соперниц, попавших в гарем девушками. К сожалению, ей не хватало фантазии, чтобы предложить себя достаточно оригинальным способом, и она лишь бездумно повторяла за другими — да еще и выбрала для подражания Танвен, которая тоже мало чем могла удивить, но хотя бы трахалась, как богиня. Мирианна же была просто сукой — одновременно злобной и забитой — и в отличие от некоторых мазохисток не получала от своего положения никакого удовольствия — а значит, и для гарема была бесполезна... Лич огласил ее приговор: - Иди к дверям и встречай посетителей. Каждому, кто войдет, вылизывай обувь. - Слушаюсь, Владыка! - экс-герцогиня поклонилась ему до земли, все еще питая надежды на возможную пощаду. Баэл же просто избавился от неинтересной бабы, чтобы не мешала наблюдать за интересными. - Джемини, ты тоже с ней, - напоследок он решил сбросить весь мусор в одну корзину — и затем его взгляд обратился к последней нераспределенной рабыне. Та привлекала меньше всего внимания, пока смиренно лежала лицом в пол — но в отличие от остальных, была способна засиять, едва ей давали разрешение: - Сильва, а ты чего все лежишь? - Уже нет! - пискнула эльфийка, устремляясь к тумбе — даже этого намека ей было достаточно, чтобы понять, что она должна делать. Конечно, пожелай Баэл ее наказать, все равно вернул бы — но куда интересней было дать ей шанс и полюбоваться представлением, а уже потом покарать или помиловать. Многоопытная наложница отлично понимала, как это работает, и для нее не было большей милости, чем возможность загладить вину танцем — потому она была готова к этому с того момента, как вошла в зал, и даже раньше, когда еще не знала, за что ей придется «извиняться»... Из всех рабынь она одна посмела самовольно избавиться от цепей и прочих издевательских «украшений», зато позаботилась облечь себя в прекрасный бледно-розовый наряд из полупрозрачных шаровар и такого же лифчика, прекрасно подчеркивавшего ее формы. Ее внешние достоинства были несомненны, но их одних было бы недостаточно, чтобы удовлетворять взыскательного Владыку на протяжении трех четвертей века — куда важнее было умение себя подать. Не дерзкая, не жестокая, не помешанная на боли — она была притом хорошей рабыней, отлично знавшей, что она умеет и чем ценна. Когда Баэл в качестве наказания запрещал ей танцевать или просто тумба была занята другими, она смотрела на своего повелителя умоляющим взглядом — и могла делать так и час и два, не отрываясь — пока наконец он не сменял гнев на милость. Но даже в эти минуты и часы беспомощности Сильва не была никчемной — она старалась стоять или сидеть таким образом, чтобы выглядеть красиво, и внимательно следила за взглядом Владыки, чтобы в каждый момент предоставлять ему наилучший ракурс, если он вдруг захочет посмотреть... Когда же он в самом деле смотрел, то взгляд, и лицо, и каждая часть тела прелестной эльфийки взывали к нему в едином предложении. Будь Мирианна на одну пятую так убедительна — или хотя бы попытайся она использовать Сильву как образец для подражания — он бы точно дал ей еще один шанс! Однако этого не было — зато была умелая и прекрасная танцовщица-эльфийка, с легкостью переманившая внимание императора от наказываемых Каллисты и Раи на себя... Баэл вспомнил, как заполучил прославленную волшебницу, именовавшуюся «Ледяным Сердцем» за ее неприступность и гордость, как подчинил ее и сделал стриптизершей — и как это решение, бывшее первоначально лишь насмешкой над ее стеснительным характером, подарило ему одну из лучших драгоценностей, которыми он когда-либо владел. Сильве не требовалось сегодня приглашение, чтобы выжить, но она успешно выигрывала его, словно заявляя — не пустой похвальбой, а делом — что господину ее не нужны другие никчемные рабыни, пока есть она. Казалось, что лич увлечен ее танцем, да и в целом наслаждается очередным утром в обществе своих наложниц — на деле, однако, он лишь рассеянно наблюдал за пляшущей эльфийкой, мыслями находясь в другом месте. Где-то на противоположном конце материка его наследник и соперник пытался заполучить Сарью... Баэл не давал разрешения на эту операцию, но обо всем происходящем его информировали бесчисленные агенты — начиная от интриганов-вампиров, надеявшихся извлечь выгоду из падения принца, и до верной Козерожки, что была отпущена из гарема, но ни на минуту не забывала, кому принадлежит... Императора, впрочем, интересовала не столько сама авантюра, сколько то, что Серка собирается делать в случае ее успеха — ведь в отличие от Вирджинии, что видела в юной принцессе лишь ценное приобретение для гарема, Баэл воскрешал ее с далеко идущими планами... Их с принцем «смертельный альянс» продержался четыре столетия, но навряд ли мог принести Империи что-то хорошее или новое. Баланс власти был давно найден — Баэл был главным, а Серка — важным, но подчиненным. И поскольку оба они были умны, ситуация не менялась... и не поменялась бы никогда, если бы не мощный катализатор. Таким и стала принцесса с ее поразительными способностями — и если Серка лишь пытался адаптироваться к появлению нового игрока, то император добавил Сарью в игру совершенно умышленно. Разделается ли принц со своей соперницей или преподнесет ее в дар императору в доказательство верности? Возможно ли, что она сама путем хитроумных интриг избавится от него и станет принцессой уже не на словах, а на деле? Или вовсе эти двое объединятся и вместе заявят права на трон? Баэл был творцом этого шоу и единственным зрителем — и ему не терпелось увидеть его на сцене... Тем временем Сарья, не подозревая, какое место занимает в замыслах безумного лича, просто пыталась выжить. Казалось бы, это не должно было составить ей труда — всего лишь полететь и спрятаться в безопасном месте. Но во-первых, она пыталась отыскать Стилфиста — даже не зная, надеется ли она на его защиту или хочет, напротив, защитить его — а во-вторых улицы Ревин Мауса стремительно превращались в филиал ада на земле... Лишь пара минут прошла с момента, когда она почуяла начало атаки — и повсюду уже были зомби и бегающие в панике горожане. А ведь количество мертвых тел в городе было меньше, чем некроманты могли бы надеяться — или, точнее, здесь было не так уж много мертвых солдат, ибо осада складывалась крайне неудачно для императорской армии. В последние дни происходили лишь незначительные стычки, убитых было немного, и их сразу же отпевали и хоронили в положенный срок. Но в самом городе все было намного хуже... Повстанцы не имели ни сил, ни особого желания выполнять работу городской стражи, сама же стража была частично перебита ими во время штурма, частично сложила оружие и покинула город — и, конечно, очень многие здесь хотели воспользоваться этим, чтобы набить карманы, свести старые счеты и просто погулять вдоволь. Довольно быстро было организовано ополчение, но как часто бывает в таких случаях, в него пошли как раз главные головорезы — и хотя каких-то преступников они в самом деле ловили и наказывали, общее число жертв от их «работы» лишь возрастало. Трупы пока еще не валялись на улицах, но по подвалам и на виселицах их было предостаточно — и теперь все это проснулось и набросилось на людей — и все, кто не успевал убежать, увеличивали число зомби... Между тем по другую сторону стен армия Серки атаковала лагерь осаждающих, также стремительно пополняя свои ряды. Первоначально крылатая вампирша чувствовала себя в безопасности, находясь в воздухе, но очень быстро обнаружила, что не она одна там находится — над городом стали появляться другие, незнакомые вампиры. Голая девушка в небесах была слишком заметна, и чтобы не попасться — а она была уверена, что ищут они именно ее — ей пришлось спуститься на землю. И вот тут-то начались страдания — только что воскресшие зомби были слишком тупы, чтобы опознать в принцессе цель своего хозяина, и не преследовали ее намеренно — но по той же причине они вполне добросовестно пытались прикончить ее вместе с остальными. Убегать с воплями, как это делали местные горожане, Сарья не собиралась — но все же ей довольно быстро пришлось задуматься о тактическом отступлении... По отдельности зомби не представляли угрозы — вампирша могла высосать из них крохи не-жизни, вдохнутые чародейской аурой, просто вытянув руку в направлении цели и сжав кулак — но даже это требовалось делать достаточно быстро, число же противников постоянно возрастало. Помощи Сарье неоткуда было ждать — местное горе-ополчение не имело ни организации, ни храбрости, чтобы дать отпор толпам ходячих мертвецов, к тому же она не могла надеяться, что во всем этом хаосе ее отличат и не спутают с одним из атакующих город «вражеских» вампиров — зато существовала большая вероятность, что ее заметят и узнают эти самые враги! В итоге, смирившись с позором, она отступила с главной улицы в небольшой тупичок — забилась в угол, словно трусливая крыса. Так она сама же воспринимала этот акт, но у нее имелось и оправдание — все-таки она была великой принцессой, настолько ценной, что ради нее устроили вторжение в соседнюю страну — и не даром. Едва оказавшись в тупике, где крыши близко стоящих домов защищали ее от обнаружения с воздуха, а зомби могли прибывать только с одной стороны, она начала подготавливать свою контратаку... Стратегия Серки была почти идеальна — даже если бы защитники города отразили первую атаку благодаря сверхъестественным способностям Стилфиста, он бы тем временем «сожрал» лагерь осаждающих и получил бы достаточные силы, чтобы осадить Ревин Маус самому. И пока действовала его аура, любая потеря живых в этой войне послужила бы новым «рекрутом» для войска мертвых. Просто по законам математики они должны были в конце победить... Но только в одном месте на земле существовала только одна чародейка, чьи способности делали эту стратегию совершенно бесполезной. И это была она. Внучка великой королевы-колдуньи Лауриэли, унаследовавшая ее талант к магии Жизни и Смерти, хоть и пробудившая его только после собственной гибели... С момента, когда все руны были нанесены и аура опустошения вступала в силу, все зомби просто умирали — уже навсегда. Ни тысяча, ни миллион не смогли бы к ней даже приблизиться. Практически она была вольна спасти весь этот город или же погубить его жителей вместе с ходячими мертвецами — в зависимости от того, считала она их своими врагами или нет. О да, она была чертовски ценной игрушкой, от чего лишь более оскорбительны были попытки Баэла и Серки использовать ее лишь в качестве красивой куклы! Стилфисту, с которым спала добровольно, она все еще могла это простить — но даже от него ожидала очень хорошей награды за свою сегодняшнюю помощь! Самому храмовнику между тем было совсем не до наград — ему пришлось очень быстро принимать решения в стремительно развивающемся хаосе. Две большие группы людей гибли прямо у него на глазах — и хоть одна состояла из его врагов, воспитание не позволяло ему спокойно взирать на столь вопиющий акт некромантии... Потому первоначально он поручил Элки зачистку города, особо приказав отыскать мать Сильвестру и Сарью — двоих, кто могли бы сильно помочь в этом деле — а сам, расправив крылья, устремился во вражеский лагерь. - Идиот... - пробормотала воительница, проводив его взглядом. Решение Стилфиста можно было бы оправдать логически — если учесть, что каждый спасенный человек не примкнет к нападающим зомби — но принято оно было явно под влиянием эмоций. Впрочем, и сама Элки осуждала не столько сам его подвиг, сколько то, что не может полететь с ним и принять в этом участие... Выглядело же все и впрямь весьма по-идиотски — людей, которых он еще сегодня утром собирался убить собственноручно, храмовник помчался спасать. Между тем существовал куда более простой и надежный способ остановить зомби-апокалипсис: для этого достаточно было уничтожить его источник — то есть Серку. Стилфисту, конечно, неоткуда было знать — он наблюдал само явление, но не понимал, как все работает — и Сарья так и не сумела добраться до него, чтобы рассказать... Однако и Серка не мог знать, что он не знает — потому, когда они совершенно случайно столкнулись нос к носу, принц решил, что пришли за ним, и возмутился тому, как быстро его отыскали. А он-то думал, что поступает хитроумно, не отправившись атаковать город в первых рядах, но и не став прятаться в тылу! - Мы снова встретились, милорд, - процедил он, не предпринимая, однако, попыток скрыться. Первая атака Стилфиста — тот разделил свои светоносные крылья на перья и обстрелял ими зомби — изрешетила разом штук пятьдесят, и если бы все продолжилось в таком духе, армия Серки уменьшалась бы вдвое быстрее, чем увеличивалась — чего никак нельзя было допускать при исполнении выбранной им стратегии. Сам же принц вампиров являл собой цель куда более неуловимую — и каждая атака, проведенная по нему, спасала одного или даже нескольких его бойцов. - Опять что ли мимик? - нахмурился рыцарь, видя, что вампир как-то больно смело перед ним стоит. - Ах, если бы... - недовольно отозвался Серка. Мимика-то он как раз отправил в атаку на город в качестве приманки для Стилфиста — а тот его в итоге даже не приметил! Теперь придется делать всю работу самому... - Впрочем, я не думаю, что вы повторите здесь тот же фокус, что и в прошлый раз. Из-под забрала храмовника донесся сердитый звук. Он и впрямь собирался поглотить силы Рин и разнести здесь все — но потом подумал, что она сама, возможно, вынуждена отбиваться сейчас от зомби, и оставлять ее без магии в такой момент будет смертельно опасно. Способности Сарьи также требовались в другом месте... Но главный посыл Серки состоял в том, что в прошлый раз, когда против него использовали все это, он все равно удрал — потому и провоцировал сейчас, чтобы заставить противника попусту потратить силы. - Скажи, любитель воровать чужих женщин, ты уже знаком с моей Мифзуной? - угрожающе поинтересовался рыцарь. Разгадав планы врага, он собирался преподать этому пятисотлетнему юнцу хороший урок... - Я только лишь наслышан о ней и ваших с ней сложных взаимоотношениях... Ух! - Стилфист атаковал — не внезапно появившимся световым мечом и не молнией, а сорвавшись с места сам — но это было почти так же быстро. Вампир едва успел уклониться, и для этого ему пришлось даже коснуться рукой земли... - Мифзуна примерно в два раза быстрее, - храмовник покривил душой — он располагал в данный момент полной силой знаменитой кошки-воительницы. Хоть ему и противна была идея использовать своих рабынь таким образом, в этот раз ситуация была критической и на кону стояли жизни целого города — потому моральные принципы были посланы куда подальше, как, впрочем, и несколько раз до этого. Не имея возможности призвать силы Рин или Сарьи, он положился на Мифзуну — где-то далеко она сейчас, наверное, свалилась на землю прямо посередь прыжка... Ее скорость всецело принадлежала ему, как и она сама — другое дело, что Мифзуна обычно сражалась без доспехов, да и сама была полегче, так что в ее исполнении это и правда смотрелось несколько быстрее. Но Серка был не лыком шит и смог бы уклониться даже от ударов настоящей Мифзуны — может, ему не хватило бы скорости для контратаки, но в спасении своей жизни он не знал себе равных. И Стилфист уже начинал догадываться о происхождении этой силы... - Ты был на Башне, не так ли? - вопросил он, обрушивая на супостата очередной неудачный удар. Не помогла ни скорость взмаха, ни почти мгновенное удлинение светового меча — вампир все равно успел пригнуться и сохранить свою голову на плечах. Следом храмовник ударил его сверху вниз — но он так же быстро отпрыгнул назад и снова спасся. - О чем вы? - притворно недоумевая, ответил он. - Вы же сами меня там видели. - Не на первом этаже, а гораздо выше! - Ну, да. По молодости я верил, что скрытая наверху сила поможет мне стать императором... но выше тридцать шестого этажа подняться не смог. Потому и был так впечатлен, когда у вас с бароном Вааркусом все получилось. - На тридцать шестом в те времена еще дежурила Смерть? Тогда ты заслуживаешь похвалы, - так и не сумев поразить юркого противника мечом, Стилфист перешел к своей излюбленной тактике — насмешкам. - Неудивительно, что ты так хорошо делаешь ноги. Серка в ответ лишь рассмеялся. Он был рад тянуть время любым способом — ведь с каждой проходящей минутой его армия росла. - Ну да, с прекрасной королевишной драться наверняка было куда веселее — у нее по крайней мере растет поверх костей что-то мягенькое... - Ее Величество — вдовствующая императрица и одна из величайших женщин в истории, - строго отвечал Стилфист. - Я бы не позволил себе никакого неуважения. - Ну если на то пошло, то я часть еще более древней истории, чем она, - Серка развел руками. - Значит, мне можно проявлять неуважение? Я задумывался о повторном восхождении, но барон заверил меня, что делать там нечего... - Логично — в конце бы ведь ему пришлось тебя убить. - Ах, вот оно что — об этом он умолчал... Во все время этого диалога между ними продолжалась схватка — состоявшая в основном из ударов Стилфиста и фантастических уворотов Серки. Нельзя, однако, сказать, что усилия храмовника были тщетными — временно выведя принца из игры, он лишил мертвых воинов руководства, и солдаты императора смогли дать им достойный отпор. Если бы они продержались до момента, когда их боевые аббатисы наберут силу, с надеждами Серки увеличить здесь свою армию было бы покончено. Хотелось надеяться, что и в городе происходит то же самое... Но принц был умен и имел многовековой опыт командования. С самого начала он не ставил цели захватить весь Ревин Маус — ему нужна была только Сарья. - О! - почувствовав гибель сразу большого количества своих воинов, он торжественно поднял указательный палец. - Вот и наша юная принцесса... Это и был тот момент, когда аура Сарьи начала работать, очищая улицы города от зомби — но одновременно она обнаружила себя, ибо скрыть тот факт, что она стоит в центре круга опустошения, было невозможно... Врагов послабее аура сразу уничтожала, но старые вампиры, составлявшие гвардию Серки, могли выжить под ее действием, оставаясь ослабленными — и даже в этом состоянии представляли серьезную угрозу для «юной» принцессы, не имевшей опыта в рукопашных схватках с себе подобными. Вдобавок у них был еще и засадный отряд — свора крылатых зверей, призванных Февронией. Здесь роль сыграло глубокое понимание Серкой принципов действия той магии, что ему противостояла — недаром он искал эту силу на протяжении четырех столетий. Заклинание Сарьи, будучи совершенным, поражало только тех, кому она рассчитывала причинить вред, и в этом крылась его главная слабость — уязвимость к предательству. Принцесса думать не думала, что ей следует бояться «птичек», да и саму Февронию считала потерявшейся игрушкой, а не врагом — потому когда подлая ведьма обрушилась на нее с небес верхом на трехглавой химере и в сопровождении стаи чудищ помельче, она оказалась совершенно к этому не готова... Но план Серки оказался скомпрометирован его же собственной болтливостью. Храмовник услыхал его торжествующий возглас и быстро оценил ситуацию — то есть помчался в город спасать свою королевишну. Это было правильно — своих целей здесь он достиг в той мере, в какой они вообще были достижимы, а Сарье в самом деле угрожала серьезная опасность. Вдобавок еще и на стенах, оставленных Стилфистом и Элки без присмотра, все развивалось не лучшим для защитников образом — мертвецы под началом Серки-двойника начинали прорываться — продолжайся это и дальше, они могли бы взять город «традиционным» способом. Теперь все держалось на ауре Сарьи, и ей во что бы то ни стало нельзя было позволить иссякнуть... Впрочем, принц дал противнику эту подсказку вполне намеренно — его собственные силы были уже на исходе, и он решил пожертвовать планом ради своего спасения. - Буду с нетерпением ждать следующего раунда! - крикнул он вдогонку улетающему храмовнику, уже понимая, что сегодня свой приз не получит, а значит «следующему раунду» быть. - Фон Мардер! - Мой принц? - герцог не особо героически отсиживался в засаде, выцеливая имперских солдат заклинаниями с безопасного расстояния — но ни попыток помочь в схватке со Стилфистом, ни желания возглавить атаку зомби в первых рядах не демонстрировал. - Прикажите нашим силам рассеяться, - Серка, конечно, ничего из этого от него и не ждал. Фон Мардеру нельзя было доверять, как и большинству вампиров. Они исполняли его приказы, пока он был главным, но мятеж против императора поддержали бы лишь в том единственном случае, если бы тот был успешен. Принц понял это уже очень давно — он не забыл, как его род предал его старшую сестру, а затем и двоих тетушек, продав их всех в рабство Баэлу. Потому он привык полагаться на единственного надежного союзника — себя. - У нас новый план, мой принц? - Да. Нет нужды гибнуть в схватках с недостойными, - он еще и умудрился выдать свое коварство за заботу о подданных. - Мы вампиры, а они люди. Проверим, сколько они смогут не спать...

***

- П...простите, г...господин... - с того момента, как вампиры отступили, оставив своих менее сознательных союзников на растерзание, прошло еще несколько часов, пока город не был зачищен и схватка окончательно не прекратилась. Уже после обеда стали ясны печальные итоги дня — большие потери как среди гражданских, так и среди солдат. Так много они не теряли ни от одного из предыдущих штурмов, и даже когда город захватывали они сами... Беда не обошла стороной и союзников-вампиров — хоть Сарью и удалось отбить, за это заплатил жизнью старый граф Шварцфорд, прибывший на выручку как раз вовремя, чтобы вырвать свою госпожу из лап химеры — но не сумевший пережить последствий этого подвига. Теперь его сыновья стояли и мрачно смотрели на Стилфиста и принцессу, как будто те собственноручно лишили их отца, ну а сама Сарья рыдала, положив голову на колени храмовнику... Отчасти это была игра на публику, а еще отчасти простая хитрость — уже сейчас господин успокаивающе гладил ее по ушкам, и она надеялась, что вечером ее как следуют «пожалеют» — но в какой-то степени ее скорбь все-таки была искренней. Уж точно она была безумно благодарна покойному графу за спасение. Даже сейчас, после того, как она уже испила крови из шеи пленницы-виновницы нападения, ее тело все еще было покрыто рубцами и ссадинами от звериных когтей — но то были цветочки по сравнению с тем, что ждало бы ее, если бы ее в самом деле утащили! - Я требую, чтобы эту суку казнили! - на минуту прервав рыдания, она подняла на храмовника жадный взгляд, словно актриса, требующая оваций за свое выступление. - Посадите ее на кол, господин, и выставьте на ворота, чтобы Серка увидел! Оба младших Шварцфорда дружно кивнули, подтверждая требование принцессы. Феврония, не успевшая скрыться после провала своей подлой атаки, стояла теперь у позорного столба на площади, и ее уже наказывали плетьми — но очевидно, это был тот самый случай, когда даже женский пол преступницы не мог спасти ее от настоящей казни. - Подождите, - покачал головой Стилфист. - Я хочу убедиться, что Серка не захватил никого из наших. - Вы что, собираетесь обменять эту злодейку? - с негодованием воскликнула Сарья. - На кого-нибудь из матушек? Разумеется. И на вас бы обменял. Вампирша в ответ лишь фыркнула — ее Серка, разумеется, не стал бы ни на кого обменивать. Храмовник сказал о матушках, но на самом деле список тех, кого он не хотел бы оставлять у вампиров в плену, был намного шире. Но по крайней мере Рин и Элки находились здесь же, целые и невредимые, и дружно буравили спину Сарьи презрительными взглядами... Однако пусть даже сейчас все было в порядке, рабыня Серки могла стать ценной разменной монетой на будущее — и принцесса даже при всей своей ненависти к предательнице поняла и приняла этот расчет. - Г...господа, ммы обяззательно оттомстим, - снова сделав плачущее лицо, она повернулась к Шварцфордам. - П...подождите н...немного... - У вас будет еще полно возможностей, - сухо вставила Элки. - Ежу ясно, что они вернутся — скорее всего, уже сегодня ночью. - Мелисса, если хотите сказать что-то, говорите прямо, - Стилфист мог понять ее недовольство, и не удивился бы, если бы она назвала виновных — его и Сарью. Вампиры, очевидно, явились за своей беглянкой — и если бы он в свое время не дал ей убежище, ничего бы и не произошло. Даже сам храмовник начинал сомневаться в правильности своего решения — учитывая, что то было уже второе нападение, которое они переживали в связи с желанием Серки вернуть Сарью, и счет потерь среди одних только солдат Синей Розы исчислялся уже десятками. Вампирша же своим вызывающим поведением лишь подчеркивала приятные последствия от этой сделки, которые приобрел лично он — притом что все остальные покамест вообще ничего не получили. У Элки было право возмущаться... но неожиданно она отвечала довольно взвешенно, хотя и строго: - Милорд, некроманты вторглись на территорию нашей страны и делают зомби из невинных людей. Нам нужно сейчас не ссориться, а работать сообща, чтобы это прекратить. Я бы рекомендовала заключить перемирие если не с Августом, то хотя бы с его командирами. - Мы не можем, - безрадостно отозвался Стилфист. - Единственный смысл, который это перемирие может для них иметь — если мы дадим им укрыться от атак нежити за стенами города. Но если сделаем так, то как потом выгоним их обратно? Нас здесь слишком мало. Элки кивнула, немного удивленная. После сегодняшней выходки Стилфиста можно было подумать, что он, аки сказочный рыцарь без страха и упрека, готов протянуть руку помощи бывшему врагу — но оказалось, что его благородство имеет вполне разумные пределы. Он не поверил бы имперскому префекту на слово — как и не ждал, что тот поверит ему. При этом буквально минуту назад он признал, что готов вести переговоры с Серкой, если встанет вопрос обмена пленными — что означало, что бросать своих людей на произвол судьбы он более не намерен. Для Элки как одной из тех, кого вампиры захотели бы захватить в плен в первую очередь, это значило немало. Беллу, Неа и прочих наемниц такая новость также должна была порадовать. - Что ж, я жду ваших приказаний, - смягчившись, сказала воительница. - Будем бдеть, - объявил храмовник. - Как вы и сказали, ночная атака крайне вероятна. Прикажите горожанам обыскать все подвалы, закоулки и убедиться, что нигде нет трупов, о которых мы не знаем. Скажите, что убийц, которые сознаются в сокрытии тела, мы не будем сегодня наказывать... Далее — огня ночью не гасить, на улицах и на стенах развести дополнительные костры. Караулы усилить. Пусть ополченцы дежурят в каждом доме — если к кому-то в окно залезет вампир, мы хотим знать об этом немедленно. - Этого может быть все равно недостаточно, - заметила Элки. В самом деле, оставив на страже двоих, троих или даже пятерых ополченцев, они не могли гарантировать, что прокравшийся вампир не сможет исподтишка скушать кого-то или даже самих стражей — а с учетом мгновенного превращения убитых в зомби это могло означать, что весь дом будет захвачен быстрее, чем кто-либо снаружи об этом узнает. - Господин, я могу помочь, - утерев слезы, предложила Сарья, но Стилфист тут же ткнул ее обратно носом в свое колено. Этот жест можно было трактовать весьма грубо — вплоть до «ты рабыня — знай свое место» — хотя храмовник имел в виду лишь заботу. - Сиди здесь, - отрезал он. - Ты — та, кого они пытаются украсть, и от меня теперь не отходишь. - Но, господин! - вампирша осмелилась возразить, при этом с удовольствием сохраняя ту позу, в которую ее поставили. - Мы, вампиры, можем чувствовать ауру Серки, при помощи которой он оживляет зомби. Это может помочь вам уменьшить охраняемую зону... - Хорошая мысль, - согласился рыцарь. - Но это ведь можно сделать и без твоего участия? Господа! Он повернулся к Шварцфордам, предлагая им принять участие в обсуждении. Те посомневались немного, но затем старший из братьев кивнул: - Мы сделаем это, - особого выбора у них не было — армия, осаждающая город, пришла в том числе и за их головами. Сбежать было, может, еще и не поздно, но будучи вампирами, они никогда не забывали о своей выгоде — и потому видели куда более оптимистичный расклад, о котором смертные на их месте даже не задумались бы. Серка был, казалось, неудержим — но если случится так, что он все-таки падет от руки Стилфиста, то ситуация мигом переменится из очень плохой в очень хорошую для Сарьи и ее сподвижников. Вторым по влиянию вампиром в мире после Серки была она — и если сейчас это влияние ограничивалось званием «предательницы», то в случае гибели принца та же самая армия, что сейчас пыталась захватить ее в плен, могла признать ее своей госпожой — и тогда она вернулась бы в Империю добровольно и как победительница, а братья Шварцфорды стали бы ее правой и левой рукой. Это понимали они и это понимала Сарья — потому никто из троих не спешил бунтовать или сбегать, а когда Стилфист, отдав последние распоряжения относительно содержания Февронии и Либры, отпустил всех посторонних, принцесса принялась активно заверять его в своей преданности. - Вот актриса... - фыркнул храмовник. Не успели двери зала закрыться за уходящими, как вампирша, не меняя позы, потянулась к его штанам. - Что, слезы высохли уже? - Я не играла, - буркнула принцесса, кокетливо поправляя на плечах плащ покойного графа Шварцфорда, под которым она прятала свои шрамы. - Я и правда искренне благодарна графу... но еще больше я благодарна вам, кто в самом деле меня спас! - Плащ был отброшен, и она предстала взору храмовника, обнаженная, какой ей и полагалось быть — некоторые из отметин на ее теле выглядели весьма неприглядно, но у нее были основания надеяться, что господина это устроит — ведь там же были следы порок, которые он сам ей назначал! Рядом уже преклонила колени Рин, безмолвная, но решительно настроенная — вот уж кто точно не скорбел по погибшему графу. Бесстыжая волшебница думала лишь о том, что из-за сегодняшних событий симпатии господина будут на стороне Сарьи — и ждала, что та не преминет этим воспользоваться... Но даже начиная игру в неравных условиях, сдаваться она не собиралась — разве что могла уступить сопернице право отсосать первой. Видя жадные взгляды рабынь, Стилфист понял, что одного минета на двоих им не хватит... - Пошли в комнату, - остановив шаловливые ручки вампирши, он поднялся на ноги. Большой Зал был не лучшим местом для таких упражнений, а до ужина все могло и не закончится. - Успеем еще натрахаться. Рабыни восприняли это объявление с энтузиазмом — даже несмотря на то, что в комнате их ожидала еще одна соперница, они мигом осознали, что слова храмовника «успеем натрахаться» следует понимать буквально — как он и сказал ранее, он не собирался отпускать Сарью от себя, а значит и сам должен был проводить все время в ее обществе. Так чем же еще им было заниматься? - Господин... - промурлыкала вампирша, ластясь к хозяйской ноге и зажимая ее между сиськами — с тех пор, как ползанье на четвереньках стало основным доступным ей способом передвижения, она в совершенстве освоила эту тактику — ощущение давления было восхитительным, притом что сама шлюхопринцесса выглядела смиренной и покорной. - Ваша раба готова быть прикованной к вашей постели и всецело отдаться в вашу власть... - Ну-ну, - усмехнулся рыцарь, приласкав ее пониже подбородка. - Ну а ты, Рин, что скажешь? - Вы и так уже всецело владеете мной, господин, - отозвалась волшебница с такой гордостью в голосе, как будто принадлежание ему было ее персональной заслугой. Соваться к ноге храмовника она не стала — со своими грудями ей было не достичь того же результата, что и Сарье — но предприняла нечто куда более дерзкое, усевшись вампирше прямо на голову. За такое ее запросто могли наказать, но Рин была уже очень опытной рабыней — в частности, она знала, что даже если господин приказал идти в комнату, он может запросто изменить решение. Его никогда не поздно было соблазнить, предложив что-то, достойное его внимания... Так вышло и на этот раз. - И не стыдно тебе? - с притворным недовольством поинтересовался Стилфист, глядя на подставленную попку эльфийки, покоящуюся прямо на макушке у Сарьи, искренне возмущенной таким поворотом событий. Но не успела волшебница даже ответить что-то, как он уже вытащил из штанов член — чего вампирша так и не сумела добиться, несмотря на все свои старания. - Нет... - между тем объявила Рин, еще не видя, что ее провокация увенчалась успехом. - Это же не из-за меня вампиры напали на город. Я всего лишь скромная рабыня, пытаюсь обеспечить своему господину достойный отдых... Это была уже чистая победа. Половой орган отправился в рот Сарье, но даже она понимала, что ей дадут лишь пару раз облизать, а все лучшее достанется Рин. Услуга, которую вампирша так желала оказать лишь пару минут назад, теперь обернулась для нее лишь дополнительным унижением — наказанием за то, что оказалась не столь убедительной, как ее соперница... Та тоже поняла что происходит и торжествующе раздвинула половинки задницы: - Трахните эту бесстыдную рабыню, господин!

***

Тем временем в императорском дворце день также подходил к концу. Замученные Рая и Каллиста восседали по обе стороны трона, выставив напоказ свои наказанные груди. Зрелище они обе являли весьма жалкое, но главной здесь была не красота, а покорность двух бывших смотрительниц. Баэл не собирался приглашать ни одну из них в опочивальню, о чем практически прямо заявил, заставив их надеть «трусы проигравших». Позорная игрушка, которую Рая придумала, чтобы издеваться над неудачливыми соперницами, теперь оказалась в ее собственной киске, довершая букет унижений, выпавших сегодня на ее долю, и красноречиво указывая на ее новое положение в гареме. Для Каллисты, напротив, в таком обращении не было уже ничего нового — лишь стыд от того, что сегодня Владыка самолично нарек ее этим позорным титулом... Но даже лишенные надежд на сегодняшний вечер, эти двое продолжали усердно позировать, заведя руки за головы и высунув измазанные белым воском языки — и простояли бы так всю ночь, лишь бы завтра им было позволено вновь побороться за благосклонность императора. Излишне говорить, что Баэл был крайне доволен сегодняшним прогрессом в их воспитании, хоть не собирался им об этом сообщать... Между тем выбывание из борьбы двух главных соперниц лишь подстегнуло остальных — на что, конечно, и рассчитывал коварный лич. На подсвечник теперь были натянуты задницы Сильвы и Танвен. Обе эльфийки старательно трудились, трахая себя — розоволосая была сильнее, и блондинке приходилось страдать — впрочем, она приняла эту роль, зная, что ее мучения могут снискать симпатию императора с тем же успехом, что и отчаянные старания Танвен. Кроме них здесь по-прежнему были Джемини с Мирианной, которым выпала возможность выступить у шеста. В целом за день они успели сменить множество ролей и ни одна не могла бы пожаловаться, что ей не досталась любимая работа — но то было очень слабое утешение для двоих блондинок, у которых остался последний шанс, чтобы спасти свои жизни. Плясуньями они были посредственными (у Джемини танцевать умела только темная форма, но чтобы призвать ее, нужно было сперва умереть) — а сегодня у обеих ноги заплетались от страха... Смерть была близка. - Джемини, иди сюда, - после долгого молчания провозгласил император. Он даже не послал за ней другую рабыню, что было очень дурным предзнаменованием. Считалось, что по-настоящему старательная наложница работает так усердно, что не может потом сама ходить — поэтому ее ведут насильно. А Джемини, к несчастью для себя, идти могла... - Удачи... - на прощание прошептала ей герцогиня — у самой нее уже не было сил плясать, и в том, что Владыка призвал эльфийку, но не ее, она не видела для себя ничего хорошего... Но несчастная героиня даже не расслышала этих слов, полностью поглощенная ужасом перед грядущим. Кое-как она слезла с тумбы и приблизилась к трону. Кирена Роксия, что недавно была спущена со статуи и сидела подле правой ноги императора, держа на голове поднос — вот уж у кого все было в порядке! — встретила ее неприветливым взглядом. - В...ваша раба прибыла, как вы и приказывали! - упав ниц, Джемини попыталась подобрать правильную реплику. Другие наложницы умели красиво говорить и способны были изнасиловать сами себя словами, прежде чем Владыка в самом деле за них примется — и это заметно увеличивало их шансы. Но разве ее вина, что она была обычной девушкой, не примечательной ничем, кроме жившей внутри нее злой сестры?! В итоге ничего выдающегося она так и не придумала и возопила просто: - Помилуйте! - Туда, - лич ткнул пальцем в сторону статуи Рака — еще одной горе-героини, окаменевшей прямо во время отсоса у каменного сфинкса. Должно быть, Владыка хотел, чтобы все плохие рабыни были в одном месте. - Становись позади нее и засунь язык ей в задницу. Эльфийка, плача, подчинилась — она догадывалась уже, что ничем хорошим это наказание не может закончиться, но ослушаться все равно не посмела. Впрочем, булки наемницы в момент, когда ее постигла горькая участь, были плотно сжаты от страха и стыда — и поскольку теперь они состояли из камня, просунуть язык между ними никак не получалось. - А свою задницу раздвинь руками, - наблюдательный мучитель заметил ее затруднение и позаботился о том, что у той, кого он приговорит к этой казни следующей, такой проблемы не возникало... - Помилуйте... - вновь взмолилась Близняшка, раздвигая ягодицы и надеясь непонятно на что — разве что Владыка, увидев ее покорность, даст ей самый распоследний шанс? - Лижи, - безжалостно потребовал он. Она лизнула раз — и этим для нее все закончилось. Остальные наложницы издали дружный вздох — теперь уже они были напуганы не так сильно, как в первый раз. Не такая уж и страшная смерть, если подумать... Все лучше, чем сдохнуть после сто первого изнасилования в колодках — и все же Танвен принялась куда резвее трахать товарку по несчастью в задницу, а та — гораздо громче стонать. - Так, Рак и Близнецы есть, - подвел итог Баэл. - Порядок, обратный зодиакальному... Следующей, значит, должна быть Рыба — она же вроде девушка? Героиня Рыб, впрочем, была в полной безопасности от его посягательств на сорок девятом этаже Башни Вознесения — так что после этого бессмысленного замечания лич вернулся к расправе над рабынями. - Танвен, Сильва, достаточно, - объявил он, потешаясь над эльфийками, запоздало удвоившими усилия, хоть до этого у них было часа полтора, чтобы себя показать. - Давайте сюда свои задницы. Те, охая, слезли с подсвечника и склонились ниц, выставляя наказанные дырки — сил, чтобы встать раком как положено, у них уже не было. Кирена Роксия, осознав, что настал решающий момент, тоже пришла в движение — из шести выживших наложниц четверо уже стояли перед Владыкой... У драконодевы все было не слишком хорошо — хоть остальным и могло показаться, что она «в порядке», на деле после скачки на гигантском члене минотавра она не могла даже прямо стоять — потому-то и позволила себе сидеть с подносом в руках. Но поводом отказываться от приглашения в опочивальню она это не считала — поэтому спешно подползла и заняла место в центре между двумя эльфийками. Получалось, что сегодня Владыка оценивает их сзади — но именно там, вероятно, находились главные «заслуги» каждой из них, и Кирену это не смутило... Ей тоже было что показать — так что и она встала задом, продолжая удерживать поднос над головой. - Ты, я вижу, тоже очень гордишься своей задницей? - рассмеялся Баэл, который ничего такого в виду не имел и собирался, честно говоря, еще поиграть с чувствами рабынь, прежде чем оглашать окончательный выбор. Но ради такой старательной смотрительницы можно было и изменить планы: - Что ж, ты выбрана. А второй будет, хм... Он остановился на миг, призадумавшись. Перед ним было пять замечательных рабынь, каждая из которых по-своему заслуживала внимания — и каждая, включая даже Раю, отчаянно этого внимания желала... Двоих он вывел из гонки, просто чтобы поиздеваться над их вчерашним провалом и сделать процедуру лишения смотрительского звания еще немного унизительней — но они работали сегодня хорошо, и лич даже задумался о том, чтобы простить Каллисту (тем более, что Кирена Роксия активно умоляла его об этом в мыслях). Но и Танвен с Сильвой были не менее достойны — вопрос был даже не в том, кто из них более заслуживает награды, а в том, кто лучше подойдет в пару драконодеве. Молодой смотрительнице и так недоставало уверенности, а в своем нынешнем состоянии она никак не угналась бы за чокнутыми мазохистками Каллистой и Танвен — и те обязательно стали бы перетягивать одеяло на себя. Даже сейчас, едва он обратился к Кирене, как почувствовал пульсирующие волны ревности от этих двоих... - Сильва, - выбор был сделан в пользу более спокойной эльфийки — той, что могла поддержать уставшую госпожу и притом не ударить в грязь лицом сама. Опять же, две пышногрудые красавицы с контрастным цветом волос прекрасно смотрелись рядом — а внутри их украшала скромность, столь редкая для девушек их профессии... - Благодарим за великую и незаслуженную честь! - выпалили обе избранницы, разворачиваясь на месте и поднимая на господина слезящиеся от радости глаза. Кирена даже умудрилась выполнить весь маневр, не выпустив из рук подноса и не пролив того, что стояло на нем... ну что за прекрасную рабыню он воспитал! - Но сперва отведи Мирианну на площадь, - ей оставалось совершить сегодня последний подвиг — показать, что она и впрямь готова исполнять все обязанности смотрительницы, а не только трахаться. - Мы не держим тут статуи девушек такого низкого ранга. Скоро ее место займет кто-нибудь более достойный. У шеста экс-герцогиня изошлась рыданиями. Драконодева же, превозмогая боль, поднялась на ноги. Предстоящая прогулка до ворот должна была стать для нее пыткой, возможно даже большей, чем для той, кого она должна была тащить — но ответ ее был твердым: - Слушаюсь, Владыка! - даже заглянув в ее сердце, Баэл не смог обнаружить там и капли сострадания к приговоренной Мирианне. Как и полагалось образцовой смотрительнице, Кирена Роксия разделяла его мнение — недостойные рабыни не должны были пачкать собой императорское ложе. И у нее даже имелись свои мысли насчет того, кого еще стоило бы отправить на площадь... все-таки хорошее воспитание творило над женщинами чудеса! «Вот, теперь достойная, - он прошептал эти слова прямо в голову драконодеве, чтобы другие рабыни не слышали. - А всего-то нужно было на минотавре прокатиться?» Королева-куртизанка смущенно зарделась — и все же ей хватило бесстыдства, чтобы произнести ответ вслух: - Ваша раба с нетерпением ожидает вашего члена в своей непокорной заднице...