***
К невзрачному и небольшому храму у подножья Олимпа подъехала новая позолоченная колесница. Тишину в безлюдной оливковой роще прервал звук колёс, изредка подскакивающих на неровной узкой дорожке, предназначенной исключительно для ходьбы пешком. Когда-то зелёный и благоухающий лес теперь окрасился в тёплые жёлтые и оранжевые тона, а засохшая жёсткая трава скрылась за опавшими узкими листьями. Цветы на бескрайних полянах потеряли свои яркие лепестки и завяли. Вся эта картина не на шутку встревожила Фокусника. На своё удивление, он не слышал ни привычного пения красавиц-нимф, ни мелодичных звуков лиры, ни даже приятного девичьего смеха. Лишь прохладный ветер, совершенно не похожий на лёгкий морской бриз, завывал между деревьев. Приблизившись к нескромной постройке, Габриэль заметил силуэты нескольких девушек, которые всё время суетились возле одной женщины, сидящей к нему спиной, и что-то ласково шептали ей, кладя свои хрупкие ладони на её плечи. Однако богиня отворачивалась от них, не в силах принять исчезновение дочери как должное. Она не говорила ни слова. Оставив одного из слуг Зевса в колеснице, Габриэль поспешил к Деметре и уже был в нескольких метрах от нее, как вскочившая с колен Эвридика подбежала к нему. Выражение её лица, всегда жизнерадостного и весёлого, показалось мужчине крайне обеспокоенным и опечаленным — он напрягся ещё сильнее, однако постарался не показывать этого внешне и сохранял привычную ему беззаботность. Но его губы, как бы архангел не пытался, не могли изобразить искреннюю улыбку. — Это ужасно, Габриэль, — тяжко вздохнув, она уткнулась носом в его плечо. Он даже не успел задать вопрос, но уже получил на него ответ. — Наша Перси исчезла, пропала, провалилась сквозь землю, Габриэль! — после каждого слова девушка делала большой вдох, стараясь восстановить дыхание. На её румяных щеках виднелись высохшие дорожки от слез. — И из-за этого… — архангел окинул сдержанным взглядом пожелтевшие кроны оливковых деревьев и носком коричневой сандалии пнул шуршащие листья. Богиня одобрительно закивала, после чего вновь склонила голову ему на плечо, пытаясь найти утешение, и закрыла глаза. Ткань его хламиды вмиг пропиталась солёными слезами. Фокуснику ничего не оставалось, как положить руку на открытую спину девушки, медленно поглаживая её и шепча что-то успокаивающее. Дальше никто из них не говорил ни слова, понимая весь трагизм сложившейся ситуации. Хотя только один Габриэль догадывался, что во всем этом на самом деле был замешан его крайне непредсказуемый старший брат. Он должен был вернуться к Зевсу и рассказать ему обо всем, не забыв упомянуть и Люцифера, но это бы сильно испортило его безупречную репутацию среди языческих богов, он бы потерял их любовь и благосклонность. А этого Габриэль не мог допустить. А ведь всё это произошло из-за того детского и абсолютно дурацкого спора, который начал именно он. В объятиях простояв на той поляне около пяти минут, мужчина принял решение разрешить всё самостоятельно как можно скорее и молился, чтобы юная Персефона и его брат к тому времени не наделали непоправимых глупостей. Эта, по мнению Люцифера, безобидная забава печально сказалась не только на Деметре, но и на всей природе Греции, которая с каждым днём угасала всё сильнее. Ему нельзя было терять ни минуты, вот только у него появилась новая проблема: как договориться с Дьяволом?***
— Я вас поставил сюда не для того, чтобы вы здесь прохлаждались, — резко и громко рявкнул Люцифер, грубым толчком приводя одного из охранников в себя. Его товарищ, как только заметил приближающегося начальника, принял гордый и невозмутимый вид, но не успел разбудить своего друга и тем самым подставил его. — Ваше Превосходительство, — не сосредоточенным и не собранным тоном проговорил демон и, обеими руками прижимая копьё к себе, выпрямился. В его глазах застыл неподдельный страх. — Знаю, знаю… Больше такое не повторится, — как бы изображая его дальнейшие оправдания, писклявым голосом пробубнил архангел и, не выдержав такой непрофессиональности от подчинённого, устранил его одним щелчком. — Когда будет смена, — обратился он к демону, который оставался таким же невозмутимым. — Приди к начальству и скажи, чтобы вас впредь лучше отбирали, ясно? А то это придётся сделать мне, — он дождался короткого кивка и миновал ворота, пребывая в крайне недовольном расположении духа. Сегодняшнее происшествие не то, что не радовало, — оно буквально выводило из себя. Ещё долго он будет помнить эту выходку Лилит и Асмодея, а они в свою очередь никогда не забудут о последствиях такой вольности и наглости. Неприязнь к черноглазым, к его собственным творениям, захлестнула падшего полностью. Люциферу хотелось абстрагироваться от ничего не понимающих демонов и больше никогда их не видеть. Его дыхание было достаточно громкое и тяжёлое, брови недружелюбно нахмурены, а внимательные голубые глаза немного прищурены. В такие моменты с ним лучше было не пересекаться. Проходя мимо любимого местечка его новой гостьи — поляны возле неглубокого чистого пруда, он специально прислушался и, к своему удивлению, ничего не услышал. Она не могла убежать отсюда — этот очевидный факт снимал зарождающееся смятение. Отпустив навязчивые мысли, архангел стал подниматься по мраморной лестнице и, как только он миновал две трети ступенек, услышал доносящийся из здания знакомый мужской голос и едва уловимый смех богини цветения. — Что он здесь забыл? Опять, — закатывая глаза, фыркнул Дьявол себе под нос и заметно ускорил шаг, сдержанно сжимая и разжимая ладони. По мере его приближения голоса становились всё отчётливее, и вскоре он даже смог разобрать тему их разговора: Габриэль увлечённо говорил о каких-то богах, называя каждого как-то по-своему, а девушка вставляла в его рассказ пару слов или же попросту смеялась после очередной остроумной шутки или замечания. Люциферу безумно хотелось выгнать своего брата куда подальше, но больше ему хотелось узнать цель его как всегда неожиданного визита. Он застал их в всегда пустом зале для гостей, где во весь потолок растянулась неповторимая мозаика, а по всей площади комнаты стояли или массивные кресла, или аккуратные круглые столики, или удобные ложе, все выполненные в одном стиле и в одной цветовой гамме. Как только Персефона увидела падшего, то с явным облегчением воскликнула его имя и перестала наливать себе темно-красный напиток, ставя полупустую чашу на поднос. Натянуто улыбнувшись своему старшему брату, Габриэль взглядом проследил за тем, как девушка подошла к нему и буквально кинулась тому на шею, говоря, как же сильно за него переживала и как же она рада его возвращению. Оба архангела удивлённо переглянулись и одновременно изогнули брови. Младший не смог сдержать негромкую усмешку и специально отвёл взгляд в сторону, преподнося к губам полную чашу с вином. Мысли опешившего Люцифера немного прояснились, а он сам почувствовал непривычное и приятное спокойствие. — Я полагаю, ты пришёл поговорить не с ней, — пристально смотря на Габриэля, уверенно выдал Дьявол, когда богиня отошла от него на пару маленьких шажков. Посмотрев сначала на гостя, а потом на его брата, она непонимающе нахмурилась и даже растерялась. — На удивление, ты оказался прав, — заговорил Фокусник и резво поднялся с кресла, на котором до этого лежал так расслабленно и непринуждённо, будто бы был хозяином здешних мест. — Вот только я ждал тебя слишком долго, Люси, и мне уже пора наверх, — этой фразой он незаметно намекнул на то, что и вправду хотел поболтать исключительно со старшим братом. Последующий короткий взгляд на Персефону лишь подтвердил это намерение. Тема разговора уже была ясна обоим. — С удовольствием выпровожу тебя отсюда, чтобы убедиться, что ты больше никогда сюда не сунешься, — на его лице промелькнула нахальная ухмылка, и он развёл руки в стороны, как бы подзывая к себе Габриэля. — Подожди здесь, — совершенно противоположным и более мягким тоном попросил Дьявол богиню, и та с добродушной улыбкой кивнула, после чего направилась к балкону, зашторенному полупрозрачной тканью. Пока они отходили от гостевого зала на такое расстояние, чтобы девушка не услышала даже их голосов, то нарочно не говорили ни слова и даже не смотрели друг на друг. Напряжение между ними постепенно нарастало. Миновав главный вход в здание, Габриэль молча встал перед своим братом и тем самым преградил ему путь. Оба думали об этом и том же, и по взгляду обоих можно было прочитать абсолютно всё: каждую мысль, эмоцию и даже дальнейшие слова. Младший чуть приблизился к нему и, не отрывая недовольных медовых глаз, указательным пальцем резко дотронулся до его груди: — О чем ты думал? — он говорил громким шёпотом, выделяя «ты» особой интонацией, а затем повторил свой жест: — О чем ты думал? Это уже не шутки, — младший архангел был заинтересован в скорейшем разрешении данной проблемы, ведь от этого зависело очень многое в его жизни. — Для начала, — Дьявол с брезгливым выражением убрал руку брата. — Она сама на все согласилась. Я лишь… Немного этому поспособствовал, — Фокусник буквально сгорал от кипящего внутри возмущения, смотря на улыбающегося собеседника. — Также, как и с Лилит, да? — Не напоминай о ней… — Ой, да какая к черту разница! — они всё ещё говорили громким шёпотом. — Ты похитил дочь Зевса и Деметры. Ты хоть это осознаешь? Деметра, как богиня плодородия, сейчас превратит всю Грецию в заснеженную долину! А Зевс… — эта информация никак не повлияла на него. Разведя руки в стороны и что-то раздраженно фыркнув себе под нос, Габриэль осознал, что его брата уже никто не переубедит. — Ладненько, — протяжный и громкий выдох. — Зачем? Зачем ты сделал это? Вот только не ври мне, Люси. Я тебя знаю, как никто другой. — Ну, раз ты знаешь меня так хорошо, то самостоятельно ответь на этот вопрос, а я с удовольствием послушаю, — Дьявол нарочно делал вид, что не воспринимал слова брата всерьёз, тем самым умело выводя его из себя. Они ещё некоторое время неподвижно смотрели друг на друга, однако Фокусник просто не выдержал: — Ты просто обманул её и заставил довериться тебе ради собственного развлечения, да? Чтобы твоё унылое правление здесь перестало быть унылым и стало более разнообразным? Серьезно? Иногда ты бываешь просто… Чертовски невыносим. — На то я и Дьявол… — вставил свои пять копеек падший. — Это ещё мягко сказано, Люси, — его собеседник невинно пожал плечами и, чуть наклонившись к нему, с уверенным видом добавил: — Всё верно, вот только ты всё равно никогда не поймёшь, насколько приятно бывает иногда играть чужими судьбами, — он специально выдержал недолгую паузу, а затем гордо выпрямился. — Если ты переживаешь за её благополучие, то не беспокойся: здесь она чувствует себя превосходно. Думаю, ты уже и сам в этом убедился. Даже если бы Персефона хотела, она бы всё равно не ушла отсюда, — кинув на старшего брата сердитый взгляд, Габриэль поспешил к воротам, не говоря на прощание ни слова.