***
Можно, конечно, было бы подождать, пока вернётся Доппо, но я была слишком раздраженна, чтобы ждать. Достав мобильный телефон и не особо раздумывая, я открыла записную книжку с одним единственным номером и решительно ткнула на кнопку вызова. В ухо полетели длинные гудки. — Уже соскучилась? — насмешливо раздалось вместо приветствия. — Ты со всеми девушками так себя ведёшь? — Через раз, — хмыкнул собеседник, — а кроме шуток, чего хотела? Я, знаешь ли, немного занят, работаю. — У тебя есть номерок Дазая? — Да с чего бы? — возмутился Накахара, где-то на втором плане раздались приглушённые вопли. Я, отодвинув трубку от уха, недоумённо на неё посмотрела, словно на дисплее можно было увидеть, чем там занят мафиози, и, пожав плечами, поднесла обратно к уху. Но с любопытством всё равно не справилась. — И что ты сейчас делаешь? — Тебе пугающую правдивую версию или безопасную лживую гражданскую? — Давай правдивую, — решила я, подозревая, что ещё пожалею об этом. — Стою на спине какого-то типа, который очень нехорошо повёл себя по отношению к моему боссу, — после небольшой паузы ответил Чуя, — большего сказать не могу, уж не обессудь. — Да больше и не надо, — согласилась я, мысленно жалея того на ком стоит чувак со способностью к манипуляции гравитацией, — так номерок Дазая у тебя есть или нет? — Нету, конечно, твою ж ма… — возмутился Накахара, кто-то сдавленно матернулся, послышался шорох, придушенный хрип и сочный плюх, после чего Чуя вновь вернулся в разговор, — с чего ты вообще решила, что он у меня есть? — Вы же бывшие напарники, заклятые друзья, в одном городе живёте и все дела. — Бывшие — ключевое слово, даллахан. — Ну так не любовники же «бывшие», чтоб номер после ссоры удалять, — недовольно пробурчала я, — ладно, извини, что побеспокоила и… … и чего ему пожелать? Удачного дня? Мафии? — Кстати, раз мы на созвоне, твоё обещание вечерком ответить на вопросы ведь в силе? — Ну-у-у-у, — потянула я, испытывая невероятное искушение сказать «нет», но понимая, что этот ответ его не только не устроит, но и не остановит, он ведь в курсе, где я живу, — да, по всей видимости. — Во сколько? Да блин… Я посмотрела на часы на мобильном. Два часа дня. — Ну, давай как все нормальные люди, после семи, пойдёт? — Вполне, — согласился Накахара, — стой, срань! Это не тебе… так, даллахан, давай-ка до вечера. — Угу… Я печально посмотрела на погасший экран мобильного, на дом, в котором застрял Доппо, на Кексика… в желудке заурчало. Ну что за непруха… Телефон в руке завибрировал, высвечивая надпись о входящем звонке с номером, который не определился. Я, немного посмотрев на это, подняла трубку. — Да? — Госпожа Юкаге? — осведомился приятный женский голос. — Да. — Меня зовут Такахаши Мей, я звоню вам от лица Сакагучи Анго. — Допустим. — Вас назначили опекуном мальчика-эспера по имени Чарльз Либер, мы привезём его к вам домой к шести часам. — Э… а… — До свиданья. Да блин… В желудке заурчало ещё печальнее. Я облокотилась на байк, бездумно разглядывая телефон в опущенных руках. Я хотела просто узнать номер Дазая, а теперь у меня в шесть ребёнок, а в семь Накахара. Что я опять сделала не так? А с другой стороны, планы на день у меня были отсутствующе размытые, а теперь стали более чёткими. Для начала надо отловить Дазая и… и что? Отобрать у него моё имущество, прочитать лекцию о том, что брать чужое нехорошо и вытрясти из него, как много он успел прочитать из книжечки, которую я сама ещё не читала, чтобы примерно прикинуть, насколько хорошо он теперь осведомлён. И перекусить уже, наконец. А вечером буду разбираться с ребёнком и Накахарой. Причём Чуя из всех, с кем я общалась за прошедшие сутки, пока единственный, кто тянет на доброжелательно настроенного человека. В том смысле, что он честно обозначил сферу своих интересов, ничего у меня не тырил и информацию тоже сразу выбивать не стал, предложив компромиссное «переговорим вечером». Подозреваю, что и Огаю он весть о появившемся в Йокогаме даллахане тоже сразу не понёс. — Госпожа Юкаге, простите за задержку. Я аж подпрыгнула, выронив телефон. Доппо подобрал его и протянул мне. — Вы закончили? — поинтересовалась я, принимая из его рук своё имущество, — спасибо. — Да, — кивнул Куникида, — мне нужно вернуться в агентство. Я вместо ответа уселась на байк, снимая с руля шлем и протягивая его детективу. — У вас какие-то проблемы? — усаживаясь позади меня, спросил Доппо. Судя по всему, меня подвело выражение лица, в прошлой жизни мне частенько говорили о том, что у меня всё на лбу написано. И если это перешло со мной и в эту жизнь, то детективу не составило никакого труда разобрать почерк. — Ага, — кивнула я, перебрала в голове все доступные проблемы и озвучила самую насущную, — позавтракать бы и отловить вашего коллегу, кажется, ему в карман упала моя вещь. — Знакомая ситуация. Вы можете совместить эти дела для большей продуктивности и экономии времени. — Каким образом? — заинтересовалась я, больше интересуясь возможностью совместить, чем продуктивностью и экономией времени. — Дазай обожает протирать штаны в кафе под агентством, более чем уверен, что вы найдёте его там. — Однако, спасибо. — Не за что. Кексик тронулся с места, потихоньку набирая скорость, а я запоздало осознала, что моя задница снова подвергнется пытке сидением на одном месте. А с другой стороны, может, это и не так плохо. Когда сидишь на одном месте, возможность напортачить сводится к минимуму. Впрочем, с этой ценной мыслью я уже безнадёжно опоздала.***
На исходе второго часа стало ясно, что Силейн Каенморт изначально, может, и заводил свой дневник для того, чтобы записывать туда мысли, но в процессе разделил повествование на два потока. В одном он нёс интересное, но по большей части бесполезное философское бла-бла, а во втором собирал информацию о «мрачных жнецах», то есть, говоря проще, о всех разновидностях вестников смерти, и пытался разобраться в природе своего и их происхождения. А на зашифрованных страницах деятельный мрачный жнец коллекционировал изобретаемые людьми способы защититься от смерти и нечисти. Проще говоря, Силейн Каенморт коллекционировал работающие обряды и мифы, и, по всей видимости, не стеснялся время от времени проверять их на других мрачных жнецах. Из некоторых его заметок Дазаю стало ясно, что Силейн не просто так собирал информацию, последние записи в дневнике тоном и настроением наталкивали на мысли о том, что жнец искал способ уничтожить бессмертное тело. Не просто изгнать душу, а именно уничтожить саму смерть. Эти записи заставили Дазая с особенным усердием налечь на зашифрованные страницы, и он с некоторым изумлением и нескрываемым удовольствием обнаружил, что жнец не шифровал все записи одним и тем же способом. Под каждую зашифрованную запись, требовался свой ключ и подход. Пока что Осаму удалось разобраться в шифрах всего к двум записям, но и того, что он там нарыл, с лихвой хватило, чтобы осознать, что смерть — это действительно одуреть какое беззащитное создание. Осаму так увлёкся, что позабыл обо всём, увлечённо чиркая карандашом по очередной салфетке. О времени, о чае, о том, что по его душу могут прийти… — И как, чтиво на бестселлер тянет? — раздался у него над ухом вкрадчивый и печально знакомый женский голос Дазай замер, выпрямился, слегка развернулся и… нос к носу столкнулся с даллахан, облокотившейся на спинку его дивана. Губы сами собой растянулись в привычную лисью улыбку. — Мирового уровня, я бы сказал. — Осаму, тебе кто-нибудь хоть раз в жизни, на полном серьёзе говорил, что брать чужое без спроса нехорошо? — осведомилась Йору, выпрямляясь и сгребая со стола свою книжицу. Дазай не стал ей препятствовать, с независимым видом складывая в стопочку исписанные салфеточки. — Конечно, говорили, — он сунул салфетки в карман, наблюдая за тем, как девушка плюхается за его стол на диван напротив и утыкается носом в меню. Попытка скрыть любопытство, может, и неплохая, но не с такой живой мимикой. Детектив сложил руки на груди, ожидая продолжения беседы. — Значит, родители тебя лупили мало, — припечатала даллахан, опуская меню и поднимая руку, чтобы привлечь внимание официантки. — Прости, что? — ошарашено уточнил Дазай, который ожидал попыток выведать, что он там вычитал, а не вот этого вот откровения по поводу его воспитания, выданное максимально не к месту и словно вырванное из какого-то другого разговора. — Не важно, так что ты там вычитал? Осаму склонил голову на бок, приподняв одну бровь и разглядывая этот потрясающий пример непоследовательных действий в физической оболочке. И что это такое? Слишком непосредственно для игры, слишком прямолинейно, чтобы выглядеть действительно настолько глупой. Попытка запутать? — Достаточно, чтобы вопросы о природе сил этого тела отпали, — он круговым движением обвёл указательным пальцем её силуэт, — и достаточно, чтобы возникли вопросы о том, сколько лет, а может месяцев, нет… дней… конкретно ты находишься в этом теле? Даллахан растерянно сморгнула раз, другой, и пожала плечами. — Давно. — Не похоже, — усмехнулся Осаму, — но и уличить тебя во лжи я пока не могу. — А оно тебе вообще надо? — резонно возразила девушка. — Какой смысл в том, что ты стырил у меня дневник? И какой тебе прок с того, кто и что я? Я ведь тебе сама это рассказала. — Из врождённого любопытства, — пожал плечами Осаму, вопрос застал его врасплох, но признаваться в этом не хотелось, — чем больше знаешь… —…Ага, тем хуже спишь. — со смешком закончила за него девушка, — в любом случае, повторю для особо одарённых: я не представляю ни для кого никакой угрозы. К столику подошла официантка и даллахан отвлеклась, чтобы сделать заказ. Дазай извлёк из кармана телефон и включил. Тут же посыпался поток гневных сообщений от Куникиды. Детектив поднялся с насиженного места, с удовольствием потянулся, разминая затёкшие мышцы спины и, проводив взглядом официантку, опёрся руками на стол так, чтобы его лицо оказалось почти на одном уровне с лицом девушки. — Я сбрасываю тебя со счетов как угрозу и как доброжелательный сосед советую, радость моя, задуматься о том, какой вред могут причинить тебе в этом городе. — Но я же… — Одарённая, а одарённые спокойно жить не умеют, — Осаму положил поверх ежедневника салфетки со своими заметками по расшифрованным страницам, девушка откровенно напряглась, оценив его пустой, холодный взгляд. — И отвечая на вопрос, который ты задала ранее: в этом городе достаточно людей, которых стоит опасаться, и я далеко не самый страшный из них, что бы ты себе не надумывала. По большому счёту, мне начхать, чем ты занимаешься, пока мне не скажут, что это мешает кому-то жить. — Дазай вновь выпрямился и дурашливо улыбнулся, что никак не вязалось с тем, что было вот буквально пару секунд назад, — а сейчас, сколь не хотелось бы мне поболтать, вынужден откланяться, в противном случае Куникида, — он достал телефон, открывая последнее пришедшее сообщение, — обещает заявиться лично и вытащить меня отсюда за шкирку. Хорошего тебе дня, мрачный жнец, и сделай лицо попроще, а то выглядишь так, словно я тебя пытался запугать. Йору проводила Дазая взглядом до выхода, опустила взгляд на ежедневник и салфетки. — А если он не пытался меня запугать, то что это тогда было? — задала она риторический вопрос тарелке с мисо-супом, которую поставила перед ней официантка. Пищи для ума как-то резко стало больше. Даллахан тяжело вздохнула, закладывая салфетки в ежедневник и подозревая, что Осаму оставил их не просто так, а потому не стоит комкать и опрометчиво выкидывать. В тот же момент, Дазай, поднимающийся по лестнице в агентство, мечтательно улыбался ступенькам, гадая, прибежит ли к нему даллахан за расшифровкой всего остального, оценив информацию на салфетках, или же нет. Отсутствие структуры мысли данной конкретной нечисти его позабавило. Возникло желание понаблюдать, а к чему же она со своим противоречивым мышлением и попытками одновременно говорить правду и врать, а так же, похоже, полным непониманием, что и зачем делать, сможет прийти.***
Изучение записей Каенморта поначалу не произвело на меня никакого впечатления, потому что в основном мужик просто лил свои мысли, время от времени рассуждая о том, что «вестники смерти» создания весьма непонятные, потому что чтобы «собирать свою жатву» им даже не обязательно приходить к кому-то лично. Достаточно просто жить где-то и в определённом регионе смерть и человеческие души будут находиться в гармонии. И только в действительно спорном случае, когда человек обманул смерть или линия его судьбы перестроилась… короче, вот к такому человеку вестник может явиться и лично, либо чтобы забрать его, либо, чтобы отстегнуть ему ещё пару-десятку годиков. Однако, чем дальше в дневник, тем более пугающие, честно говоря, формы принимали рассуждения одного из «жнецов смерти», потому что он начинал задумываться не только о природе и необходимости их, но и о способах уничтожить, основной его посыл был примерно таков «если люди изобрели столько способов поймать, изгнать и обмануть вестника, то возможно ли, что однажды они найдут способ не только прогнать, но и уничтожить смерть?» И что самое интересное, определить из страха ли он стал одержимым поиском такого способа, или потому что захотел уничтожить вестников и посмотреть, как мир будет жить без них, фиг разберёшь, уж больно путанными были записи. Изучение оставленных Дазаем салфеток, которые оказались расшифрованными записями жнеца, и вовсе повергло меня в уныние, потому что на них, были описаны способы, как можно поймать вестника. Парочка «ритуалов» была общая и подходила любому вестнику, а вот последний ритуал, который, по сути, заключался в зачитывании абракадабры и рисовании мелом круга с определённой вписанной в него символикой, был рассчитан именно на поимку даллахана. Ещё больше я взгрустнула, осознав, что такому человеку как Осаму попала в руки такая информация. А ещё всплыл вполне логичный вопрос: на кой чёрт он отдал свои каракули мне? Не логичнее было бы утаить и придержать данную информацию при себе? Или это такой не очень тонкий намёк в стиле «Радость моя, если что, я знаю что с тобой делать». Я запустила пальцы в волосы. Боже-е-е… я вообще теперь ничего не понимаю. Кроме того, что к Дазаю даже на расстояние пушечного выстрела лучше не приближаться, ни за помощью, ни за чем. И… пожалуй, вот этот щелчок по носу был очень к месту. Есть смысл отправиться домой и засесть за изучение всего того, что мне оставила предшественница. Кажется, я, наконец, созрела для адекватных поступков.***
Однако заняться дома изучением дневников мне снова не удалось. Другие «дела» нашли меня даже не дав переступить порог квартиры, хотя бы по причине того, что эту самую дверь, сидя на полу, подпирал спиной беловолосый пацан на вид лет десяти-одиннадцати, самозабвенно рубящийся в какую-то игрушку на телефоне. Я остановилась напротив двери, смерила пацана взглядом сверху вниз, осознала, что отвлекаться ради меня от своего важного занятия он не собирается и, вставив ключ в замок, открыла дверь. Пацан от неожиданности завалился на спину в квартиру, а следом и я, перешагнув через него, зашла в свой дом. Парнишка поднялся, отряхнулся и посеменил вглубь квартиры следом за мной. — Ну? — хмуро вопросила я, осознавая, что награда «опекун года» за подобное знакомство у меня уже в кармане, но, честно говоря, после попыток обмозговать «не угрозы» Дазая и активного чтения дневника Каенморта разбираться ещё и с дитём не хотелось совершенно, но выбора, увы, как всегда не было. Пацан плюхнулся на пол возле столика, аккуратно положил на него телефон и смерил меня взглядом наивных карих глаз. — Меня зовут Чарльз Либер, но в этой стране меня чаще называли Хаку, можете обращаться ко мне так, как вам будет удобнее, — представился ребёнок, — мне одиннадцать лет и я одарённый. Моя способность позволяет мне влиять на нервную систему людей, а так же предоставляет полное телепатическое подключение к чему угодно в радиусе почти четырёхсот километров, но об этом вам, скорее всего, рассказали сотрудники министерства. — Ты прав, — я уселась напротив, выкладывая на стол ежедневник и сигареты с зажигалкой, — рассказали. И у меня возникла к тебе парочка вопросов. — Каких? — Зачем ребёнку в статусе потерпевшего брать на себя вину за чужое, по сути, преступление и на фига тебе такой опекун как я? Ты же обо мне ничего не знаешь, или… ты успел покопаться у меня в голове? Мальчик задумался, постукивая себя пальцем по колену, а затем, видимо определившись с тем, что говорить, вновь поднял на меня взгляд, как раз в момент, когда я решила прикурить. — Я чувствовал ваше присутствие на заводе, но прочитать вас, вернее ваши мысли, не смог, только повлиять на химию тела, вызвав тревогу, — пояснил Хаку, — я никогда раньше не встречал таких как вы, но слышал, потому что моя мама археолог и она всю свою жизнь искала подтверждения того, что такие как вы существуют. — Такие — это какие? — уточнила я, переваривая его откровение и всё-таки чиркая зажигалкой. — Мрачные жнецы. Я закашлялась, дым пошёл не в то горло, мальчик поспешил мне на помощь, постучав ладонью по спине. — И как много ты знаешь о мрачных жнецах? Нет, стой, а почему ты не можешь меня читать? — Потому что ваше тело и дух, они, ну… не связанны. Вы ведь не человек. Тело для вас, оно как броня, мне не дотянуться до вас через него. Я пытаюсь, но мои собственные мысли тонут в темноте, и я словно вязну в болоте. А с обычными людьми так не бывает, они всегда как на ладони. — А про мрачных жнецов? — Ну, я знаю, что они есть, — доложил Хаку, — знаю, что не все мрачные жнецы убийцы, а ещё мама говорила, что даллаханы могут жить без головы. — Твоя мама что-то не то тебе походу говорила, — проворчала я, разглядывая пацана, — то есть, ты хочешь сказать, что вчера ты так впечатлился тем, что я тебя спасла… — Не совсем так, — перебил меня мальчик, — я сам себя спас, сумев повлиять на ваше тело, — пацан споткнулся об мой тяжёлый взгляд и попытался исправить ситуацию, — но… это было очень тяжело, правда. Я с тяжёлым вздохом выпустила под потолок густое облако табачного дыма. — Так, возвращаясь к теме, как к тебе в голову пришла мысль о том, что мрачный жнец это синоним отличной няньки? — Не знаю, — вновь огорошил меня своим ответом деятельный ребёнок, — просто люди в министерстве мне не понравились, а тот мужчина в очках постоянно мысленно ругал всадника без головы, вот я и подумал… — Погоди, ты лазил в голове у Сакагучи? — Ну да, — пожал плечами мальчишка с таким видом, словно ничего такого не сделал, — у них штатные телепаты очень… наивные что ли. Я подсунул им ложное сознание, где считал проходящих мимо людей, сбивался и начинал заново, а они даже внимания не обратили. В министерстве настолько непуганые идиоты работают? Потрясающее открытие. — Слушай, малыш, без обид, но из меня будет паршивый опекун, — призналась я. — Да не важно, — отмахнулось дитя, — вы же не будете меня бить, морить голодом или пытаться заставить делать что-то, чего мне не хотелось бы? — Ну да, такие развлечения в программу санатория «мрачный жнец» не входят, — вынуждена была признать я, к тому же, пусть и дозировано, но детей я всегда любила, — но тут вот какое дело, я сама сейчас немного в затруднительном положении… — Ничего страшного, я могу вам помогать, если очень надо. — Но ты же не хочешь, чтобы тебя заставляли что-то делать… — Заставили и сам предложил, это разное. — Ясно, — я замолчала, раздумывая над складывающейся ситуацией, и у меня возникла ещё пара вопросов, — а как ты вообще оказался у тех ребят и почему не промыл им мозги, чтобы сбежать? Ребёнок замялся, резко заинтересовавшись ворсом ковра. — А можно я пока на этот вопрос не буду отвечать? — Как хочешь, — решила я уступить, понимая, что давить на ребёнка с моей стороны будет не очень хорошо, — тогда другой вопрос, тебя обещали доставить в комплекте с двумя няньками из министерства, тебя я вижу, где няньки? — Спят, — радостно кивнул пацан, — в соседней квартире, которую арендовали для меня и них. — Спят? — подозрительно прищурившись, уточнила я, туша сигарету об край стола и осознавая, что надо бы обзавестись пепельницей. — Утомились бедолаги? — Ну, у них нервная работа, — не уловил сарказма в моих словах ребёнок. Я вновь запустила пальцы в волосы… господи-и-и… за что-о-о-о? — А вы правда даллахан? — мальчик подполз поближе ко мне в попытке разглядеть шрам на шее. — Вроде как да… — И без головы жить можете? — Ну, наверно… — А покажите? — Как? — Ну, вы же даллахан, согласно вашему официальному досье у того очкарика, вы можете создавать предметы из теней, а это очень круто, кстати! — едва не смыл меня волной восторженной информации Хаку, — создайте гильотину и отрубите себе голову! Блин… а интересная идея, кстати говоря… — А ты кровожадный ребёнок, ты в курсе? — Разве? — вылупился он на меня. Так, я взрослый, разумный человек. Я не буду пытаться отрубить себе голову в присутствии ребёнка. — Так вы покажете как это с отрубленной головой? Взрослый и разумный человек. — Ну, пожа-а-а-алуйста! Взрослый человек. — Пожа-а-а-алуйста! К чёрту, я вообще-то даллахан и мне самой интересно. Тени заклубились, формируя компактную гильотину. Пацан взвизгнул от восторга, прижимая ладони к щекам в попытке сделать улыбку не такой широкой.***
Непередаваемые ощущения. Я стояла на четвереньках, положив голову «на плаху» буквально, а ребёнок, которого я первый (и возможно последний) раз в своей жизни видела, неуверенно сжимал рукоять механизма, что позволял лезвию упасть. — Готовы? — Нет. — А сейчас? — Нет. — А когда будете? — уточнило наивное дитя, не понимая, что утвердительного ответа он не получит никогда. — Просто, не спрашивая, поворачивай рыча… Лезвие упало. Голова с глухим стуком упала на пол и я… о ужас, увидела это со стороны. Более того, в первое мгновение даже не поняла, что произошло. Ни боли. Ни каких либо спец.эффектов. Только белёсая вспышка перед глазами и… бац… угол моего обзора почти триста шестьдесят градусов, а голова лежит на полу. — Рука дрогнула… — покаялся Хаку, восторженно таращась на то, как я ощупываю шею, постепенно поднимаясь по ней пальцами вверх, туда, где раньше была голова, — ого, а можно мне тоже? — пацан протянул руки в мою сторону и пожамкал воздух пальцами, таким образом иллюстрируя свои намерения. Я бы покачала головой или закатила глаза, чтобы выразить своё мнение по поводу его реакции и что нормальные дети себя так вести не должны, но… эти способы выражать свои эмоции мне более не были доступны, поэтому выражать протест пришлось поднятым вверх указательным пальцем. Я прислушалась. Где-то вдалеке слышалась нежная мелодия флейты или какого-то схожего инструмента. Ощущения были… непривычными, странными и дезориентирующими. Зрение больше не ограничивалось углом обзора или поворотом головы. Я буквально видела всю комнату единовременно. Аккуратно поднявшись, я сделала несколько шагов, подняла свою голову и уставилась в зелёные глаза, которые почти сразу же закрыла, потому что это… это, блин, было жутко! — Вот это прикол, офигеть просто! — увиваясь вокруг меня, продолжал фонтанировать эмоциями ребёнок. — Мой опекун — настоящая даллахан! Когда маму найдут, я вас обязательно познакомлю! Она так хотела найти хоть одного мрачного жнеца и тут вы! Я повернулась к пацану, осознала, что говорить без головы никак. И совершила действие, очень похожее на вздох, из-за которого в воздухе стало чуть больше дыма, который облачком пыхнул из шеи. Просто… интересно, что там за мамаша, что воспитала такое дитё? Я его, конечно, ещё не знаю, но, судя по тому, как он себя ведёт, детство у него не особо стандартное было. Положив голову на стол, я двинулась в ванну, к зеркалу. Очень аккуратно двинулась, потому что искажённый или вернее расширенный обзор всё ещё очень смущал. Хаку семенил следом, едва не наступая мне на пятки. Флейта заиграла громче, почти над самым ухом… если бы оно у меня сейчас было. Добросовестно изучив себя в зеркале и потыкав пальцами в непроглядную мглу шейного обрубка, я упёрла руки в бока. Хотелось бы сказать «и в голове у меня было только одно слово «пиздец», да вот только, головы не было. А слово было. Я внутренне нервно захихикала, мысленно поздравляя себя с тем, что теперь мои действия, мысли, поведение и физическая оболочка целиком и полностью в гармонии. Шутка глуповатая, но… так к месту. Стук в дверь как всегда раздался очень не вовремя. Я нервно оглянулась на Хаку, тот вопросительно вытаращился на меня и приложил два пальца к виску. На мгновение его тело полыхнуло белёсой вспышкой. — Это не сотрудники министерства, — отрапортовал пацан, убирая пальцы от виска, — это какой-то Накахара и он думает о том, что… Я схватила мальчонку за руку и потащила обратно в комнату. Там схватилась сперва за голову, поняла, что понятия не имею, как её приставлять обратно и… раздражающая слух флейта стихла, вместо неё появился странный светящийся огонёк, увивающийся вокруг меня и словно манящий за собой. Хм… это, по всей видимости, какая-то мистическая срань. Мне стоит за ней пойти? Или нет? Стук в дверь стал более настойчивым. — Я могу заставить его уйти, — подёргал меня за рубашку Хаку. Я сунула голову ребёнку, сотворила шлем и напялила на то место, где должна была быть голова. Он, как ни странно, каким-то загадочным образом удержался на обрубке шеи и уплотнившихся тенях. Обзор сузился до прорези шлема, став чуть более привычным. Интересно-о-о… Взяв телефон, я открыла заметки и забила туда: «Не надо, он адекватный». — Правда? — с сомнением потянул ребёнок, прижимая к себе мою голову, как любимого плюшевого мишку, — он там вообще-то думает о том, а не высадить ли дверь. «Не высадит», — напечатала я, — «думать и делать, это разное. Слушай, дитёнок, можешь посидеть с этим дядей, развлечь его, только без своих телепатических штучек, пока я кое-куда смотаюсь?» — Ого, он на мафию работает? — поражённо выдохнул Хаку, — мне поэтому лучше его не трогать, да? «ДА! И прекрати ковыряться в его голове, это не прилично!» — А мама говорила, что это просто разведывание обстановки и первичное изучение оппонента. «Со мной будешь существовать по моим правилам, вернусь, обсудим — идёт?» — Ла-а-адно, — согласился пацан, — а с головой что делать? «Спрячь пока», — решила я, набирая на дисплее телефона новое сообщение и направляясь к выходу из квартиры.***
«Накахара, нет времени что-то объяснять, посиди с ребёнком, я скоро вернусь!» Примерно такое сообщение получил Чуя, прежде чем дверь в квартиру его новой знакомой открылась, и его туда затащили. Дверь захлопнулась, а Накахара остался один на один с белобрысым пацаном, который приветственно помахал ему ручкой. — Меня Хаку зовут, а вас? «Даллахан, это попахивает подставой!» — набрал сообщения суровый мафиози, снимая ботинки. — Ну что, пацан, чем займёмся? Хаку, впервые за долгое время услышав такой интересный вопрос, задумался. Рыжий дядька, кажется, и впрямь был ничего. На старшего брата чем-то смахивал.