Туалетная музыка

Прилив вдохновения не гарантировал идеальной сосредоточенности для качественного продукта. Джесси мог действительно удачно соединять всё обилие звуков и делать приятные на слух переходы только раз-два за месяц. Это жутко раздражало его в том плане, что куча черновиков просто барохлилась, а годной песни так и не было. Буквально штук пятнадцать треков ещё пока без слов, которые Каннингем мог назвать нормальными. Все остальные двести пихались в барахолку. Первый тип - неудачный эффект и, следовательно, звук тоже. Дальше шла та самая нудятина, которую задолбаешься слушать, даже если будешь чем-то занят. И, наконец, самые дерьмовые построения частей, которые вы только слышали. Джесси было настолько лень всё это разгребать, что он просто начинал делать что-то новое и доводил это новое до полного пиздеца. Который в итоге ему не нравится, и он, придумая весьма остроумное название в духе трёх нулей или семи единиц, перекрывает лавочку к чёрту. Он ждал дня, когда проснётся, увидит чудесные лучи солнца, и вдруг феноменальная продуктивность вот просто так возьмёт и появится. И, в конце концов, всё равно лежит на полу комнаты среди листков, с верным синтезатором и несколькими кружками из под кофе. - Ну и срач, - ворчит Оливия. - И как ты сюда девушек будешь водить? - Как будто у них дома чище... - Только не говори, что опять не спал всю ночь. - С чего ты взяла? Уставший голос, страшные синяки под красными глазами. Действительно, с чего? Джесси пока не заявлял напрямую, что из-за случая с Бэйтс не спал уже вторую ночь. В первую он верно караулил напившуюся одноклассницу, а на вторую не смог противостоять чарам музы. Синтезатор не умолкал. Но ноты и мелодии уже смешивались в голове парня, медленно, но верно выводя его из колеи. Джесси перестал замечать окружающие его вещи. Кофе не спасало от внезапного сна посреди уроков. Хотя, после уроков он держался ровно, показывая Шону результат этой бессонницы. - Это неплохо, но... - Шон искал слова, - не то, чего мы оба ждём? - Ну, да, - Джесси безразлично посмотрел на синтезатор. А потом его голова рухнула на стол, и Джесси схватился за неё, как выяснилось потом, от безвыходности. - я вдруг понял, что я бездарность. - Чува-ак, - Белл тычет парня в плечо, - творческий кризис пройдёт. Тебе надо ждать. - Мы ждём уже почти год. - Неправда. Ты раньше создавал очень хорошие проекты. Ну, например... - Я знаю. Но я так медленно продвигаюсь. Ты пишешь по пять текстов в день. Я довожу до конца лишь жалкий процент всего, что начинаю. Такими темпами мы запишем первый альбом только к окончанию школы. - Ну... Ты слишком рано замахнулся на такие вещи. Джесси хмуро посмотрел на друга. Рано? Он недооценивает Каннингема? Или, скорее, себя? Джесси задумался. С этим настроем всё будет длиться ещё дольше. - Хотя бы скажи, что ты веришь в меня, - просит уже отчаявшийся Каннингем. - Ну ещё бы. Глупый вопрос. Стоит сказать, Джесси боялся девушек, если обладал хоть каплей симпатии к ним. Его всё ещё передёргивало при встрече с Джессикой, и он мог трястись даже в обществе Мэри, с которой вообще имел "отношения". Но Мэри не раздражалась с этого, ей казалось, что это делает Джесси милым и более заботливым. Каннингем был готов на что угодно ради любимой девушки, это уже ни для кого не секрет. И он в этом деле, конечно, нуждался хоть в каком-то женском взгляде. Искать его оставалось то и дело, что только у Кэтрин. Которая всё также страдала от разбитого сердца. Она обещала Джесси, что больше не будет пить. Однако оставаться дома в компании любящих родственничков девушка не могла. Чтобы было яснее, её отчим - полнейший кретин, который не видит воспитание падчериц своей обязанностью. Он может только посмеяться над их неудачами лишний раз. Не далеко от него ушла и мать. Но она, хотя бы, давала Кэтрин какие-то средства для проживания. Сестру с каждым годом терпеть становилось всё сложнее. Она хотела затмить сестру, и чем больше старшая Бэйтс страдала по Джесси, тем быстрее младшей открывался пьедестал. Местные вечеринки были единственным приютом для Кэтрин, когда её уже действительно заёбывала жизнь. И здесь её роль мало чем отличалась от роли в школе. Она была всё такой же самой красивой, харизматичной и внушительной девушкой, а это если учесть ещё и то, что на подобного рода события съезжались люди всех каст и возрастов. У Кэтрин был великолепный внешний вид, репутация и умение отжигать, но не было любимого человека, который сопровождал бы её здесь. "Не пить" - крутилась в голове мысль. Дешёвый алкоголь всё быстрее втекал в гостей, и Кэтрин становилось очень трудно убеждать себя не нарушать обещание. Спиртное очень хорошо помогало не просто отвлечься от дерьмовой жизни, а попросту забыть её. Это, мать его, прекрасно- не помнить оскорблений, криков, взаимной ненависти. Но стоило держаться. Кэтрин знала, что не простит себя, если отступится от слова, данное не простому человеку, а её возлюбленному. Люди становились неадекватными, и Бэйтс, не выдержав, пошла в сторону уборных. Здесь, смотря на то, как кого-нибудь тошнит, можно было выработать отвращение к распиванию водки. Кэтрин прошла в женский туалет, широко раскрыв дверь кабинки, но её ждала мелкая неожиданность. Чуть напугавшись, Джесси, усевшийся на закрытый унитаз, непонятно для чего поднял ноги. - Это женский туалет, - еле сдерживая страх, вскрикнула Бэйтс. - Серьёзно? Вот дерьмо. - Ты что вообще тут делаешь? - Мои родители здесь, - выходя из кабинки, объясняет Каннингем, он странно придерживался за живот. - Я говорила про туалет. Что ты забыл в женском толчке? - Прятался от предков. Кэтрин решила лишнего не спрашивать. Джесси продолжал держаться за живот с весьма болезненным лицом. Скорее всего, он чувствовал себя очень плохо, но Бэйтс не увидела признаков опьянения. Возможно, если бы не она, Джесси пришлось бы сидеть здесь всю ночь. Девушка задумалась, как можно быстро и не причиняя боли, доставить парня домой. Но, пока что, они сидели на фундаменте недостроенного здания, найденного неподалёку от места шумного мероприятия. Джесси сразу же рухнул и больше не вставал. - Часто они так? - Кэтрин имела в виду родителей. - Сложно сказать. Иногда они спокойно выпускают пар дома, просто включая музыку на всю квартиру. Не знаю, отчего им в такие дни не сидится дома. Наверное, их бесит наше нищебродское жилище. Ещё и меня сюда не понятно для чего притащили. - Не вини их. Они у тебя хорошие. - А ты откуда знаешь? - По тебе чувствую. Джесси фыркнул. Потому что Мэри говорила также. Что, мол, Оливия просто дохрена уставшая, у Обри дохрена несбыточная мечта. Джесси не страдал отсутсвием тёплых чувств и уважения к ним. Но иногда они были очень ему нужны, а сказать парень этого не мог. Думал, что нет необходимости. - Тебе стало хоть немного лучше? - Кэтрин, честно говоря, уже задолбалась здесь сидеть. - Терпимо. Давай пытаться заставить моих идти домой. Шон прекрасно понимал, что у Кэтрин было к Джесси. Поэтому так легко принял просьбу Каннингема хоть как-то повлиять на её запущенное состояние хандры. Но Шон с детства любил скорее издеваться над этой девчонкой, чем сделать доброе дело. Кэтрин видела только его ухмыляющиеся лицо, от которого её всю выворачивало в приступе ненависти. Лучше бы Джесси у него ничего не просил. Лучше бы они вообще не дружили. Шон замахнулся и кинул в девушку баскетбольный мяч. Хоть бросил и легонько, Бэйтс всё равно ощутила боль от удара по ягодицам и чуть ли не взбесилась, когда, повернувшись, увидела панка. Но в спортивном зале они были не одни. Второй удар мяча пришёлся по девушке на трибунах. Читая книгу, она никак не могла ожидать, что снаряд вдруг упадёт на учебник. Она не могла ожидать, что какой-то идиот вообще станет кидать мячи на перемене. Так что она поднялась и ушла. Невысокая девушка с каре своим хладнокровным уходом привлекла всё внимание нашего Белла. Джесси чувствовал, что день проводил с Мэри, а ночь с Кэтрин. Как бы странно это не прозвучало. Он ещё не очень сильно раздражался с этого. Но начинал задумываться, почему всё чаще предавался ночным встречам или разговорам с ней. А Шон продолжал доводить её до нервных срывов. Как будто специально отпугивая от своей с Джесси шайки. - Ты придурок, - весьма смело объявляет Джесси. Парни шли домой после очередного учебного дня. - Отчего же? - спрашивает Шон. - Из-за Кэтрин. Не пойму, почему ты издеваешься над ней. - Я просто дурачусь. Ты ведь знаешь, что проблема даже не во мне. Ты сам провоцируешь странную ситуацию, уделяя ей столько внимания. А потом начинается: "С хуя ли она меня любит?". Ну, вот и подумай, какого хуя. - А ты зачем до неё докапываешься? Я с этой проблемой сам разберусь. - Ага, конечно. - И вообще, я просил тебя помочь. Ей не сладко живётся, теперь ещё и ты решил ебать ей мозги. Ты не человек, ты просто пидорас. - Замётано, друг. Если хочешь, я вообще перестану с ней разговаривать. - Хорошая, блядь, идея. - Ну, вот и всё. И после недолгого молчания Джесси вдруг добавляет: - Можешь и со мной перестать разговаривать заодно. Он сказал это, когда уже был достигнут перекресток. Шон чуть постоял, провожая Джесси непонятливым взглядом и изогнул бровь. А Каннингем молча уходил в свою сторону. Вечер. Джесси умиротворённо сидел за компом, пытаясь найти новенький музыкальный хавчик. Ссора с Шоном немного беспокоила его, но, слушая музыку, он как раз и пытался отвлечься. И это помогало. Внезапно раздался звонок в дверь. Джесси глянул на часы: восемь часов вечера. Кого могло принести? Он всем сердцем надеялся, что не Шона. Он медленным шагом подошёл к двери и открыл. Взглядом осмотрел стоявшую на пороге Бэйтс. Она опиралась на дверную раму и выглядела так, будто сейчас рухнет. - Джесси, я нарушила слово. Хотя в голосе её мало сожаления, а в глазах мало вины, она чувствовала себя настоящей предательницей, а поэтому потеряла всякий смысл в жизни, и глаза её от этого были пусты. Она совсем недавно поняла, что уже не трезвая, хотя держалась, мать его, неделю. И в голове примерно через час появилась мысль, что стоит сразу признаться в ошибке. Она верила, что Джесси не накричит, не бросит её. Точнее, она ожидала от него той мальчишечьей наивности, которую легко видела в парнях. - Ну... - Джесси пожал плечами. - Что случилось? - Я устала, Джесси. - Совсем? Бэйтс кивнула. Она лишь оправдывалась. Ей просто очень хотелось пить алкоголь. Мозоль на ноге посылала сигналы раздражения в мозг, и её лицо на секунду скривилось. Слышно, как недалеко отсюда лаяли собаки, и хозяева кричали на них, дабы те заткнулись. Кэтрин наконец отлипла от стены. Она вытерла тканью кофты на плече слезу, что незаметно выступила из правого глаза. Услышав лай, она вспомнила своё место жительства. Место и людей, которые виноваты в том, что она теперь стоит здесь. - Хочешь - заходи, - Джесси развернулся, проходя в дом. - Стой! - Бэйтс резко схватила его за руку и повернула к себе. - Мне жаль. Мне правда очень жаль. - Слушай, не переживай так. Зайди в дом, разберёмся. Но Кэтрин продолжала стоять на месте, так и держа Каннингема за руку. Глаза блестели от поступающих слёз. Она подалась вперёд, вцепившись в губы Джесси. Парень широко раскрыл глаза от неожиданности, но не торопится отталкивать Бэйтс. Он чувствует привкус алкоголя и приятные прикосновения её языка. Когда у Джесси включился мозг, и он приготовился завершить это странное дерьмо, Кэтрин сама отстранилась от него, вытирев губы. Джесси молча охуевал. Стоит сказать, это был его чёртов первый поцелуй. - Извини, - произнесла Бэйтс. - "Извини"? Это всё, что ты скажешь? Шон был прав. Ты, может, и влюблена в меня по уши, но я уже встречаюсь с другой девушкой. Ты понимаешь это? - Господи, Джесси, ты думаешь я впервые влюбляюсь в занятых парней? Джесси почувствовал, как только что затронули его итак не очень высокое достоинство. Сам он никак не мог отойти от пережитых ощущений. Поцелуй-то был хороший. - У тебя слишком лёгкомысленное отношение к серьёзным вещам, - ответил Джесси. - Поэтому тебе так сложно живётся. - Что ты знаешь о моей жизни? - раздражённо выдала Кэтрин. - Тебе же глубоко поебать. У тебя же "отношения". Я вообще тебе не сдалась. - Давай я не буду опровергать то, что ты сама знаешь? Потому что ты пьяна в дрова. - Давай ты пойдёшь нахрен? Если я хочу, я буду пить, - Кэтрин спрыгнула с крыльца. - Ну и уходи. Зато не буду бояться, что ты вдруг трахнешь меня. - Если я захочу, тебя трахнет кто похуже. Кэтрин уходила, шла уже несколько минут и, наконец, удосужилась обернуться. - Чего ты идёшь за мной? - спросила девушка. - Я, что, дурак отпускать тебя пьяной идти по тёмной дороге с машинами? - Всё-таки, волнуешься за меня? - Мне свойственно волноваться за людей, которые могут сдохнуть. Молчание. - Я могу защитить себя, - сухо проговорила Бэйтс. - А ты? - Что ты имеешь в виду? - не понимает Джесси. - Ты действительно так любишь свою Мэри? - Кэтрин подходит к Каннингему и практически кричит. - Скажи честно, ты любишь её до сумасшествия? Настолько, что чувствуешь, будто бы смог связать с ней всю свою жизнь? Джесси молчит. Он явно не ожидал всех этих вопросов. Но он очень тихо кивает головой. Кэтрин истерически вздохнула (до этого от страха она вообще не могла дышать). Кэтрин не верила ему. Ну, или не хотела верить. Она вдруг ударила его рукой по щеке. - За что?! - закричал Джесси, хватаясь за ударенное место - на щеке розовел отпечаток руки. - Не знаю! Прости! - Бэйтс только сейчас поняла, что не имеет повода к выполненному действию. - Очень больно? - Нет. Просто не пойму, зачем. - Извини. Бэйтс прижалась к груди Джесси, и последнему ничего не осталось, кроме как поддаться и обнять её. Наверное, ей это было нужно. Никто её больше не обнимет. - Ты прости, что я говорю все эти ужасные вещи... - Завтра ты о них уже не вспомнишь, - замечает Каннингем. - Просто я люблю тебя. После этих слов Джесси отстранился от Кэтрин с лицом, будто ничего и не было. Они пошли вперёд. Какое-то время они молчали, но со временем светские беседы продолжили завязываться между ними.