Вечные, молодые и пьяные

ГЛАВА 34 На свое 39-летие Фредди планировал нечто грандиозное, чем немало меня удивил: не юбилей ведь все-таки. Он беспрестанно носился по магазинам вместе с Джимом – закупал костюмы, заказывал неимоверные блюда, выписал из Женевы лучшего пришедшего ему на ум повара. Распотрошил весь свой запас кокаина. Даже с местным цирком фриков связался и пригласил парочку к себе на вечеринку. Но ни словом не обмолвился о том, что и мне нужно присутствовать на этом шоу. Родж шел само собой, этот вопрос даже не обсуждался. Он уже подобрал себе соответствующий эротический дамский костюм - Фредди планировал карнавал с переодеваниями. Даже Бри задумчиво чесал затылок: Крисси уж больно хотела пойти. Я сперва терпеливо ждал приглашения. Но день проходил за днем, Фредди без умолку трещал о предстоящем празднике, рассылал карточки будущим гостям, торжественно вручил их и Мэю с Тейлором, один я оставался в стороне. Я и сам не знал, хотел бы я пойти или нет, но выбор все равно предпочитал делать сам. Ну, разумеется, подспудно я уже знал все аргументы Фредди: что мне там делать, вечеринка будет жуткая, переодеваться в женщину я все равно не захочу, Веронике все это действо не понравится и т.д. Нечего было и спрашивать, и обижаться. Кто ж виноват, что такой гуляка и грешник влюбился в тихоню и праведника, а тот ответил ему взаимностью. Все равно подспудно хотелось, чтобы Фредди настаивал, уговаривал, умолял. Но он этого делать, разумеется, не стал, а я так и не спросил. Просто накануне мы молча разошлись по домам, а на следующий день - день вечеринки - мы с Вероникой и детьми отправились в парк на аттракционы. Я пытался забыться, пытался не думать, но мысли сами лезли в голову, сжирая меня изнутри. Вот ведь влип я капитально - втрескался по уши в такого, как Фредди. Сиди теперь на карусели, наслаждайся тихой семейной жизнью, пока твой любовник снюхивает кокс с задницы очередного фрика и сосется с Хаттоном прямо на глазах у такой же фривольной толпы, как и он сам. Мы ели сладкую вату и мороженое, катались на лодочке по озеру, я обнимал жену за плечи, я рассказывал детям о проплывающих мимо лебедях… а перед глазами стоял угар вечеринки, льющийся рекой алкоголь, безбашенный Фредди, веселые гости… Вернулись домой мы уже под вечер, я сел читать детям сказку, Вероника отправилась готовить ужин... Джон, ведь именно о таком счастье ты и мечтал. Ты сам его выбрал. Если бы предпочел быть с Фредди, то сейчас отплясывал бы на его 39-летии, щеголяя ярким костюмом. Ты хотел усидеть на двух стульях, так сиди теперь и не вякай. И обижайся только на самого себя. Часов в десять, когда я почти уже успокоился, раздался звонок в дверь. Открыла Вероника и провела в гостиную порозовевшего и весело улыбающегося Мэя в костюме ведьмы: видимо, он как раз возвращался с вечеринки и отправил жену домой, сам решив заглянуть ко мне. Я старался и виду не подавать, имитируя зевок, а Бри тут же сжал меня в объятиях. - Дики… Жаль, ты не пришел, там такое веселье царит. Крисси просто уже устала, и мы откланялись. А вот Тейлор там прямо как рыба в воде, - и он отчего-то резко погрустнел. - Вовсю развлекаются с Доминик? - Да это ладно, - тут же махнул он рукой. - Ты-то чего не пришел? - А меня никто не приглашал, - пожал я плечами. – Мы даже не созванивались сегодня. - Ты не поздравил его? – нахмурился Брай. - Я пытался звонить, - поправился я, - но трубку он не взял. Я понимаю, предпраздничные хлопоты. Поздравлю завтра, подарок отнесу… - Да… - покачал головой Бри, поднимаясь, - вот она жизнь убежденного семейного гетеросексуала, влюбленного в безумный фейерверк… Держись, Дики, что еще тут можно сказать. - И тебе пожелаю того же, - усмехнулся. Они с Роджем в последние месяцы заметно подуспокоились, перестали друг друга цеплять, начали нормально общаться. То ли сказывался возраст, то ли обоих угомонила счастливая семейная жизнь… Я проводил Бри и отправился в спальню. Подарок Фредди я выбрал еще месяц назад. Увидел в одном из музыкальных магазинов и просто не смог пройти мимо роскошного белого рояля. Черный у него уже был, но стоял на студии, а дома он пока обходился простеньким фортепиано, каждый раз обещая себе, что непременно обзаведется и роялем, и каждый раз откладывая это событие на неопределенный срок. Я решил сделать это за него, выкупил инструмент, но оставил его пока на складе магазина, чтобы торжественно вручить в день рождения. Отправился к нему я днем 6 сентября, рассчитывая, что он уже проснулся, попивает себе апельсиновый сок, сидя на кухне в махровом халате. Рояль должны были доставить к дому ровно в два часа. Я прибыл минут за пять, честно дождался прибывшего грузовика и позвонил в дверь. Потом еще и еще раз. Тишина. Ворота оказались открыты, и я попросил водителя подождать, а сам отправился в дом выяснять, что там не так с хозяином. И, уже оказавшись во внутреннем дворе, понял все. Вечеринка была столь бурной, что последствия ее до сих пор наблюдались. Повсюду были раскиданы осколки бокалов и бутылок, использованные презервативы и пакетики из-под кокса, обрывки костюмов… По углам виднелись мерзкие на вид высохшие лужицы блевотины. Я сморщился и, стараясь не наступать на все это великолепие, поднялся по ступенькам к входной двери. Она тоже была открыта, а внутри царил натуральный бедлам. Мебель была опрокинута, тут и там на полу виднелись храпящие полуголые тела, валялись пустые бутылки, пахло алкоголем и спермой. Ботинки мои липли к давно подсохшим следам шампанского. Я отправился на второй этаж, полагая, что Фредди наверняка так или иначе смог доползти до спальни. Дверь туда была распахнута, он лежал на постели абсолютно голый в объятиях такого же голого Хаттона, на простыне виднелись засохшие пятна недвусмысленной природы. Такие же пятна обнаруживались на бедрах и животах обоих. Они сопели друг другу в лицо, одежда была раскидана по полу, одеяло также наполовину сползло. А там за воротами стоял грузовик с белым роялем... Я развернулся и отправился вниз. Попросил водителя помочь мне затащить инструмент в дом – благо, гостиная располагалась на первом этаже. Потом расплатился и отпустил его, попросив особо не распространяться на предмет того, что ему удалось заметить. Затем я уже сам распаковал рояль и утащил в мусорный контейнер картон и упаковочные веревки, черкнул на листе бумаги: "С днем рождения" и, оставив его на крышке, отправился ловить машину, чтобы вернуться домой. Я ждал телефонного звонка до глубокой ночи. Ждал на следующий день. Но он почему-то так и не позвонил мне, а сам я уже даже и не пытался. Наши сложные отношения начали мне понемногу надоедать, и этим роялем я решил поставить в них точку. Не могу сказать, что я долго готовился к этому шагу, но назревал он тем не менее постепенно. Мне не в чем было упрекнуть Фредди: он вел ту жизнь, какую считал нужным, привязать его к себе я не мог, хотя бы потому, что и сам ни в чем не шел на уступки. И что радовало и веселило в 25, к 40 начинало угнетать. Да и сколько можно было психовать и каждый раз хлопать дверью, отказываясь от Куин из-за очередной выходки солиста? Мы должны были остаться приятелями, хорошими друзьями, но и не более того. Этим роялем я хотел попрощаться с ним как с любовником. Отблагодарить за все, что между нами было и отныне быть просто басистом и только. Фредди набрал меня дня через три, когда я успел успокоиться и перестать ждать каких-то шевелений с его стороны. - Спасибо за рояль, - тут же начал он. - Ты давно хотел иметь его дома, вот теперь он у тебя есть. - Мне жаль, что тебе пришлось наблюдать все это. - Да ничего страшного, - поспешил успокоить его я. – Вечеринка есть вечеринка. А с грузчиком я договорился. Никто ничего не узнает. - Ты и в спальню поднимался? – спросил вдруг он. - Да. Думал, вдруг ты уже проснулся. Будить вас не стал, - ударение на слове "вас" вырвалось совсем непроизвольно, я даже не успел сообразить, что не стоит так палиться. - Прости. - За что? – постарался удивиться я. - За все, что ты там видел. Именно поэтому я и не стал звать на праздник тебя. Вряд ли бы тебя порадовало все происходившее там. - Все нормально, Фред, не переживай. - Когда мы увидимся? - А когда у нас следующая репетиция? – нахмурился я, открывая ежедневник. – Кажется, через неделю. Составляем сет для Уэмбли. Все-таки ты был прав тогда с Лайв Эйдом: два сольных концерта на таком стадионе - это не шутки! - Я не о репетиции, - не слушал он меня. – Когда увидимся мы? – и на этот раз он сделал акцент на последнем слове. - А, ну если хочешь, я могу заглянуть хоть сегодня, - я не стал ничего говорить ему по телефону, такие вопросы в любом случае нужно решать тет-а-тет. И прихорашиваться перед визитом я тоже не стал – натянул первые попавшиеся джинсы, пригладил волосы и сел за руль: пить в тот день я не планировал. Фредди с порога втащил меня в дом и тут же попытался поцеловать, но я мягко отстранился. - Именно об этом я и хотел поговорить. Давай поставим на этом точку. - Ты опять уходишь из Куин? – наморщил лоб он. - Нет, я остаюсь. Я ухожу от тебя. Точнее… предлагаю перевернуть эту страницу и все закончить. Я буду басистом, собутыльником, хорошим другом…но… - Но трахаться мы больше не будем, так? Ты это хочешь сказать? – как-то совсем уж холодно заключил Фред. - Совершенно верно. Мы уже повзрослели. Я больше не могу себе позволить стабильно линять от Вероники в твои объятия. Это нечестно по отношению к ней - Я так и знал, что ты обидишься, - покачал он головой. - На что? – возразил я. – Я, что, не знал, что Хаттон – твой любовник? Что он каждый день делит с тобой постель? Нет, Фредди, обижаться мне не на что, мы с тобой в равных условиях. У тебя Джим, у меня – Вероника. Мне просто надоели прятки, а без них у нас не получается. Так давай просто разойдемся да и все. У нас обоих есть с кем заниматься сексом. - А что если у меня по-настоящему стоит только на тебя? – Фредди угрожающе двинулся на меня. - Это пройдет. Со временем. - Ты как-то подозрительно спокоен. - Я долго над этим думал. И теперь решил. - А мне как быть? - Фредди, нам в жизни никто не обещал сказку. То, что мы выстрелили как группа – это фантастическое везение. Если бы нам еще так же повезло и в личной жизни… - Нам и повезло. Встретить друг друга… - Нет, Фредди. Мне надоело прятаться по подворотням и за декорациями. Я хочу нормальный супружеский секс на хорошей кровати, не опасаясь, что с минуты на минуту кто-нибудь войдет и спалит меня. Я не хочу портить себе репутацию в СМИ. Да и адреналин весь этот мне уже порядком надоел. - Хорошо, - как-то быстро кивнул вдруг Фредди, соглашаясь. – Будь по-твоему. Только не лишай меня дружбы. - Ты мой лучший друг, - скривил я рот. – В этом плане я никуда от тебя не денусь. - Роскошный рояль, Дики! – крикнул он мне вслед. Я обернулся, улыбнулся и пошел к машине. Больно не было. В конце концов, это же просто секс, просто трение органов друг об друга. Остается работа, общение, дружба. Все то, на что у нас в последние годы не хватало времени из-за того, что мы постоянно занимались сексом везде, где только оказывались наедине. Не обсуждали песни, книги или какие-то новости, а беспрестанно трахались. Теперь это должно было измениться, и я только искренне надеялся, что мы не озлобимся друг против друга подобно Мэю с Тейлором. Я искренне надеялся, что разум победит в нас возбужденных мартышек. И когда вернулся домой, тут же потащил в спальню Веронику. - Ну седой, подумаешь, - пожал плечами Джон. – Я рано поседел. - В 20? – продолжал истерить Родж. – Пошел откат, я так и знал! Мэри, звоните сыну, мы должны с ним переговорить! Через несколько минут томительного ожидания, пока оператор налаживал междугороднее соединение, Роджер волчком носился по гостиничному номеру, куда квины отправились сразу после пресс-конференции. И вырвал трубку из рук у Мэри, когда та тихо произнесла: - Привет, сынок. - Доктор! – заорал Роджер. - Вы обещали нам естественное старение! Вы обещали, что мы проживем вторую жизнь не короче предыдущей! А тем временем у Джона появился первый седой волос! - У вас сколько еще концертов в туре осталось? – сухо и несколько по-деловому поинтересовался Стэнли. - Да мы и половины тура не отыграли, - голос Роджера предательски дрожал. - Когда возвращаетесь в Европу? - Через три недели… - Я вас встречу в аэропорту. Сделать кое-какие тесты успеем. Пока паниковать не нужно. Вы вообще уверены в том, что у него еще неделю назад ни одного седого волоса на голове не было? Конечно же, Родж уверен в этом не был, но теперь мысль об откате назад не выходила у него из головы, и он все эти три недели не давал покоя никому, пока Бри не взмолился: - Родж, ты своими причитаниями доведешь до седой головы кого угодно! Не удивлюсь, если и у меня седина опять появилась на фоне твоих стенаний! И Бри сказал это очень зря. Теперь Родж начал ежедневно следить и за его шевелюрой. После возвращения из США у них оставалось еще несколько дней передышки перед следующим европейским концертом, и Стэнли сразу же из аэропорта увез Джона в свою клинику. Теперь возможность находиться рядом с этим врачом и знать, кто он на самом деле такой, рождала в Диконе странные ощущения. Он украдкой разглядывал его лицо, ища в нем знакомые черты, он не смел больше откровенничать с ним о своем здоровье и самочувствии, словно бы это был сам Фредди, словно бы Стэнли после такого стал бы смотреть на Джона совсем иными глазами. Вот и в клинике, когда были взяты все необходимые анализы, и доктор принялся снова расспрашивать Джона о состоянии организма, тот лишь рукой махнул: - Плевать на все это. Я прожил долгую и интересную жизнь, и если она оборвется быстрее, чем вы планировали, не беда. У вас будет еще много лет, чтобы довести эликсир до ума. Лучше вы скажите мне, что вы чувствуете, когда слышите его песни? Стэнли улыбнулся, снял очки и откинулся на спинку роскошного кожаного кресла. - Не думаю, что скажу вам, Джон, что-то принципиально новое, отличное от того, что испытывает любой другой человек. Но вот когда я смотрю на вас… - Джон замер, инстинктивно теребя пуговицу на манжете пиджака. - Что-то странное зарождается внутри меня. Я всю жизнь считал своим отцом совсем другого человека. Да и сейчас он жив, и мы успели все обсудить после публичного признания матери. Он, конечно же, старается все это понять и осознать: с Фредди ему не тягаться, да и знал он прекрасно, с кем встречалась Мэри до того, как стала его женой. И все же... все же… Я никогда не считал себя поклонником Куин. Ну, песни знал, разумеется, иногда мог послушать их под настроение в машине. А тут на меня валится такая новость. Я тут же отправился к отцу, и мы проговорили всю ночь. Даже не знаю, кому из нас сейчас тяжелее. Но когда я вижу вас, Джон, говорю с вами, что-то во мне меняется. Я будто бы чувствую что-то родное, словно бы мой отец, мой настоящий биологический отец становится мне чуть ближе в такие моменты. Словно бы он не погиб, а находится сейчас рядом со мной. Вы понимаете, о чем я? Джон понимал это слишком хорошо. Ведь в нем и самом жило нечто похожее: он смотрел на Стэнли, а видел в нем Фредди, своего Фредди, еще юного, еще не обзаведшегося Хаттоном. Фредди, с которым они занимались любовью на любой свободной поверхности. С которым еще не расстались окончательно и бесповоротно перед Уэмбли. Который еще не был болен. - Почему вы расстались с ним? – вопрос обрушился на голову Джона, словно старые давно забытые на антресолях вещи, бывшие когда-то такими нужными и дорогими, а нынче представлявшими лишь источник бесконечных воспоминаний и бессмысленной ностальгии. Значит, Стэнли прочел книгу и все знает. Что же, выходит, скрывать теперь нечего, и Джон едва заметно дернул плечом. - Я хотел поступить правильно. Когда твоя жизнь постоянно у всех на виду, когда ты постоянно рискуешь быть раскрытым и выставленным на всеобщее осуждение и посмешище, любовь постепенно отодвигается на второй план. Фредди хотел жить как и раньше, как в юности. И не просто хотел – продолжал жить так, словно каждый день – последний. А я повзрослел. Я бродил тогда по загаженным после вечеринки комнатам и понимал, что не хочу такой жизни. Что это не моя жизнь. Что глотать все это и закрывать на все это глаза я больше не могу. Даже Родж повзрослел уже на тот момент, а Фредди – нет. - И вы не пожалели с тех пор ни разу, что даже не попытались спасти его? - А разве один человек может спасти другого? По-моему, это невозможно. Каждый человек может спасти себя только самостоятельно. Фредди хотел ходить по лезвию, именно за это он и поплатился. Когда-то именно за такую его черту характера я и полюбил его. А потом именно она вынудила меня оставить его. Я изменился, а он – нет. - В этом и ваша трагедия… - пробормотал Стэнли. Результаты анализов были готовы уже на следующий день. В организме Джона и вправду пошел небольшой откат, и Стэнли поспешно отправил на те же анализы и Брайана с Роджером, однако, у тех ничего подобного обнаружено не было. Оба были по-прежнему юны без малейших признаков приближающегося повторного старения. Стэнли взял небольшую паузу на изучение крови Джона для выявления причин. Запросил еще целую кучу дополнительных анализов и, когда получил результаты, позвонил ему домой: гастроли на тот момент близились к завершению, оставалась лишь пара концертов на Родине. - Почему вы мне сразу не сказали об этом? Мы же чудовищно рисковали, вы могли умереть! Нынешний вариант эликсира мог только усугубить проблему. - Кто не рискует, тот не играет в Куин, - со смешком ответил Джон. - Я догадывался, что вы рано или поздно раскусите меня. Но спасибо за попытку. Все равно молодость вернулась, хоть и не надолго, но это бесценно – снова ощутить себя юным, полным сил, пышущим здоровьем… - Джон, - в голосе Стэнли слышались всхлипы и дрожь, - я попробую адаптировать формулу эликсира под ваш случай. Я попробую все изменить. Я… - Не тратьте время, все равно я обречен так или иначе. Но за новое сердце спасибо. За новую жизнь – тоже. Как считаете, сколько мне осталось? - Если ничего не предпринимать… да и с учетом того, что эликсир послужил спусковым крючком, не говоря уже о новом сердце… - Сколько, Стэнли? - Думаю, не больше года, – Джон, казалось, слышал, как заскрипели зубы врача, как пальцы судорожно впились в телефонную трубку. - Не говорите, пожалуйста, об этом ребятам. Я доиграю все запланированные концерты, я попробую записать с ними новый альбом – у них столько идей. А потом… потом… - Ваша жена в курсе? - Да, но… но… в моей книге ничего об этом нет, поэтому прошу, пусть все идет как идет. Я передал ребятам свои дневниковые записи последних лет и взял с них обещание прочесть написанное только после моего… ухода. Так что, они все равно так или иначе обо всем узнают. Не торопите события, доктор. - А если у меня все же получится видоизменить формулу? – в голосе доктора звенела надежда. - Давайте поговорим после гастролей. Я все объясню, - не стал спорить и настаивать Джон и положил трубку.