Limitless (2); сборник

Тэн на балконе снова курит - не свои тяжёлые, а ютины тонкие сладковатые, потому что свои оставил на парапете у реки; чуть ссутулившись, босую правую ступню поставив за левой, одну руки свесив с перил, - белые в полумраке пальцы направлены в землю через много метров вниз. Было бы холоднее, Юта бы накинул на него что-нибудь; а может, и не стал бы - в их положениях. Но это пустое; ночь застыла летняя и душная, и голая спина и плечи Тэна покрыты лёгкой испариной - тусклый еле уловимый перламутровый блеск в вуали достающей из номера лампочки в потолке; и Юта стоит молча сбоку. Тэн тонкий, хрупкий, но не сломавшийся, даже с ломаными линиями тела - не сломанный; и вообще - кто надломлен, тот срастётся, не срастётся, кто надкусан. Юта и Тэн знают многих таких - надкусанных; но хочется надеяться, что сами они никогда не (скорее всего уже никогда, если до сих пор не, - так Юта считает в душе; ожесточённо; но они себе и не позволят.) Город далеко внизу течёт рекой и машинами, переливается водной рябью и тысячами красных, зелёных неоновых вывесок, шуршит шинами; но после карабканья к вершинам самых мощных высоток вокруг остаются только уходящие вверх бруски из бетона и металла. Здесь отражённый в стекле блеск ночной жизни чище и мрачнее - в общем здесь только высота и безмолвие, а из цветов - чёрный, свинцовый и стальной синий; и серебристые отсветы. У Тэна из серебристого - волосы, гвоздики в ухе и кольца на обеих руках, у Юты - крест на цепочке и браслет; и все истории, из которых это всё выросло, уже были рассказаны. Раньше их ничего не связывало, кроме знакомства в баре и неплохого вечера, теперь - несколько десятков встреч в разных местах и обстоятельствах и много-много разговоров между делом о подробностях биографии каждого; раньше им было вроде плевать на то, что они незнакомцы, теперь - на то, что они не просто случайные встречные. И они оба в действительности лучше всего помнят те разы, когда Тэн звонил в два часа ночи и охрипшим голосом просил просто приехать (ну, может, захватить ещё чая и платков), и те, когда Юта в пять утра после пары сообщений встречал его на набережной чуть подмёрзшим "спасибо, что пришёл", и Тэн без лишних вопросов шёл за кофе; но по-прежнему делают вид, что это всё ничего не значит, - или оно правда ничего не значит. Так проще, и эту простоту они будут защищать, как пламя свечи от ветра, если это возможно, а если станет невозможно - тогда непонятно, что произойдёт; потому что им не нужно лишних сложностей в отношениях, у них и так - сложности в жизни на каждом шагу, на каждом вдохе, так что кажется, что и сложностей больше, чем жизни; у каждого свои; но одиночество и сменяемость людей рядом одинаковые. И все эти усложнения с ревностью, обидой, выяснением чувств, дурацкими переживаниями - это всё остаётся для людей рядом, для других. А у Тэна и Юты всё просто - встречи, разговоры, сигареты. И о тех людях они друг другу рассказывают, но сами ими не становятся, - просто взгляд со стороны, издалека, наблюдение из-за стеклянной стенки. Как нечто единое они есть только в этих ночных и утренних встречах - отстраняясь от своего прошлого и будущего существования, выпадая из течения, в каком-то безвременье, нигде и между; не пуская в эти встречи свою остальную жизнь и не пуская в свою жизнь друг друга. Или думая так; они видели друг друга разными - невыспавшимися, опухшими, расслабленными, по-утреннему бодрыми, с по-ночному блестящими глазами; в костюмах, в мятых футболках, в цветастых рубашках, без одежды, в кожаных куртках; хотя кожа - больше тэновская тема, у него целая коллекция разного чёрного с цепями и без. Тэн знает, что Юта дома спит в полосатых пижамах светлых цветов, а Юта - что Тэн неплохо царапается; но это пустое, очевидно. Но всё-таки в этой разреженной пустоте, возникшей посреди руин прошлого и будущего, они надеются друг друга не потерять никогда.