***
Чем больше я думаю о том дне, тем более нереалистичным этот случай мне кажется. И я всё ещё не знаю, как вышел сухим из воды. Стэн прав, меня могли арестовать за такое, или в лучшем случае исключить из колледжа. И я бы даже ничего не стал говорить в своё оправдание, потому что до сих пор не считаю себя виноватым. Верни меня в то утро, я бы снова и снова поступал также. Хоть и всегда был против насилия в любом его проявлении. К тому же, я же самый терпеливый человек в своём окружении. Был. До сегодняшнего дня. Но в тот раз все датчики здравого смысла напрочь перегорели, когда в утро после благотворительного вечера я увидел Ричи. Но это было чуть позже. Сначала у меня было прекрасное настроение, несмотря на то, что утром меня разбудила Беверли и не могла не поделиться со мной новостями вчерашнего вечера. Все были в восторге, нужные контакты были налажены, и Марш явно не собиралась останавливаться на одном мероприятии. Кажется, она серьёзно зацепилась за благотворительную деятельность и говорит, что у неё есть все возможности, чтобы действительно помогать людям. И в одном я полностью согласен с ней. Одного вечера явно недостаточно, чтобы по-настоящему запустить машину изменений. Это лишь крохотный винтик в целой системе, пирамиде насилия. И действовать нужно каждый день. Пока я разговаривал с Беверли, мысленно не мог не думать о вчерашнем. Особенно о второй половине вечера, когда мы уже покинули всех. Когда я привёл Ричи обратно в его комнату. И каким был вчерашний Ричи. И что он позволил себе сделать. Сваливать всё на алкоголь - это определённо самая очевидная и отработанная схема, но я сгорал от нетерпения его увидеть. Взглянуть на его лицо, чтобы убедиться – есть ли в нём какие-то изменения. Будет ли он смотреть на меня иначе, или это и правда дело одного случая и такое не считается? Потому что в моей воспалённой фантазии такое ещё как считается, и мне не хотелось быть одним в своих ожиданиях. Я просто хочу понять, что между нами происходит. Потому что в какой-то момент находиться рядом становится невыносимо, и боюсь представить, что будет сегодня. Потому что это не был просто поцелуй. Я расцениваю это как крик о помощи. Меня захватило предвкушение предстоящей встречи, и я на минутку ощущал себя таким подростком. Который в первый раз идёт на свидание и понимает, что окажется со своим крашем один на один. От этого и тревожно, и бабочки подыхают от восторга в животе. Только уже спустя короткое время всё оказалось с точностью наоборот. И меня окатило холодом с головы до ног, как только я пересёкся взглядом с Ричи. Когда я увидел его в коридоре и сначала не до конца понял. Но потом он развернулся ко мне лицом, и я увидел тёмный, желтеющий синяк под левым глазом. Остальное было как в тумане. Ричи говорил позже, что я всё-таки успел подойти к нему, спросить, что с ним случилось. Только этого я уже не помню. Как и его ответа. Но он говорит, что Билл сам пришёл к нему утром в комнату. А дальше нетрудно было догадаться, что произошло. Ричи в подробности не стал вдаваться. Помню, что после ноги мои ломанулись в обратную от него сторону, в конец коридора. Там, где стоял Денбро. Это было похоже на сцену из фильма, где главный герой движется в замедленной съёмке для пущего драматизма. Но на деле я действительно ощущал, что время будто замерло. Я не чувствовал своего тела, своих мыслей. Было просто голое, отупляющее, осознанное желание навредить. Всё моё тело дрожало, как осиновый лист, но не от страха, а от переизбытка злости, и такого ещё никогда со мной не было. Лицо Билла было определённо искажено от неожиданности и испуга. Не он один нихуя не понимал, что происходит, но он точно знал, за что и почему я напал на него. Я впечатал его в стенку так сильно, что могу поспорить, у него останется огромный синяк на спине. А затем удар просто сыпался за ударом. Мне потребовалось всего пару минут, чтобы превратить его лицо в настоящее месиво, но этого я уже не различал. Мне говорили, что это смотрелось жутко. Я уверен, что так и было. Это жутко и ощущалось. Все эти эмоции, которые взорвались во мне, выплеснулись самым отвратительным образом, который на тот момент казался мне справедливым. Перед глазами у меня стоял даже не Билл, а Ричи. Его лицо и то, как Денбро заносит кулак перед ним. И на минутку всё остальное потеряло значение. Мне даже было плевать, что мы у всех на виду, и что я могу не отмыться от всего этого. — Если ты ещё раз к нему притронешься, я живого места от тебя не оставлю, — скорее даже шиплю, чем говорю во весь голос, но Денбро меня прекрасно слышит. Он брезгливо отплёвывает кровь совсем рядом с моим ботинком и дрожащими руками притрагивается к своему изуродованному лицу. В следующую секунду чувствую, как кто-то резко обхватывает меня сзади и крепко держит за спину. Я даже не соображаю, кто это, что толком происходит и что вокруг на нас пялится куча народа. В моей голове чистая, неприкрытая злость, которой я поддался на секунду. И это страшно. Полностью потерять контроль за считанные минуты. Превратиться в животное, у которого включается один из основных инстинктов - защищать своё. До этого момента я даже не осознавал, что Ричи - моё. Даже не столько в любовном плане. Просто мой. Я сам для себя его сделал своим, привязался к нему, толком не спрашивая разрешения у собственного сердца. А оно не спрашивало разрешения у меня. И этот случай столько всего прояснил для меня в собственной голове. Поднял шторм, после которого такая бесконечная гладь в душе, что даже смешно от того, как прост оказался ответ. И как легко стало дышать. Этот инцидент провёл определённую линию в моём мозгу. И показал истинные цвета каждого из нас. Следующий момент - и я уже нахожусь в другом месте, кто-то тащит меня в пустую аудиторию и закрывает за мной дверь. Когда туман в голове рассеивается, перед глазами Стэн. Стэн Урис, которого я ожидал увидеть перед собой в последнюю очередь. — Так это ты меня оттащил, что ли? — Пришёл в себя, наконец? Какого чёрта на тебя нашло, Эдди? Как с цепи сорвался. Он посматривает на меня с опаской, держится на расстоянии, а у меня на лице внезапно расплывается умилительная лыба. Ну надо же, Стэну, мать его, Урису на меня не наплевать. Мир полон удивительных вещей. — Ну ты и псих. Чего ты улыбаешься? Ты чуть не убил его. — Знаю. — Ты вляпался в серьёзные проблемы, он может заявить на тебя и у него будет полколледжа свидетелей. — Знаю, — снова как болванчик киваю, и странно, ничего не чувствую по этому поводу. Никакого волнения. Только курить резко захотелось до жути. Руки даже не трясутся, хоть адреналин ещё не выветрился полностью. Ещё никогда в жизни я не ввязывался в драки. Тем более, не начинал первым. Но правду говорят, что всё бывает в первый раз. — Я уверен, что у тебя были свои причины. Стэн, кажется, придерживает меня за плечи и пытается усадить на стул. Я, как деревянный, едва гнусь. Во рту почему-то противный привкус крови, хотя мне лицо Билл не успел разбить. Только потом я понимаю, что металлический неприятный запах доносится от моих разбитых костяшек и от этого слегка подташнивает. На них страшно смотреть, но с каким-то мазохистским удовлетворением я опускаю голову и рассматриваю пальцы, залитые кровью. Даже не знаю, чьей именно – моей или Билла. Вот блин жесть. — Может мне сходить за кем-то? За медсестрой или психологом? — Прикалываешься что ли? — Пара капель падает на штанину, и хер теперь я отстираю свои любимые штаны. Странно, что меня это волнует. — Они-то чем помогут? — Эдди, ты вообще в порядке? Испуганный голос Стэна заставляет меня с любопытством поднять на него глаза. Никогда такого тона я от него не слышал. Будто он боится меня? Что за чушь. — А что? — Ты вообще помнишь, что произошло? Мне кажется, ты как не в себе. Я пытаюсь воссоздать в памяти картину произошедшего и понимаю, что все события проявляются через призму кривого зеркала. Я будто за всем происходящим наблюдаю со стороны ещё и сквозь толстый искажающий аквариум. Даже все звуки, крики, которых на самом деле было много, доносятся как через толщу воды. До меня медленно, очень медленно доходит, что я сделал. И речь будто не обо мне. — Где Ричи? — это был первый вопрос, который сорвался с моих губ. Урис в замешательстве приподнимает брови. — Понятия не имею, при чём тут он? Мы оба вздрагиваем, когда дверь в кабинет распахивается и отвечать уже не нужно. Ричи, белее простыни, тяжело дышавший, врывается внутрь и смотрит такими всполошёнными глазами, что мне первый раз становится стыдно. Что я на всех так навёл ужас. — Ты в порядке? Он подлетает и тут же хватает меня за руки, которые по-прежнему выглядят самым плачевным образом. Но боли я пока что не чувствую. Ожидаю лишь, что сейчас на меня спустят всех собак. Я натворил делов, признаю. Меня начинает просто припечатывать к полу, как подумаю обо всё этом. — Так это из-за тебя? — Стэн обращается к Ричи. Мой взгляд снова падает на тёмно-жёлтый синяк под глазом Тозиера и снова кусочки воспоминаний огорошивают меня по-полной. Я осознаю, почему и что произошло сейчас. И что это абсолютно ненормально. — Тебе нужно обработать руки, — тихо говорит мне Ричи, игнорируя вопрос Стэна. — Как там Билл вообще? Жив хоть? Я вздрагиваю от вопроса Уриса и боюсь представить, что думает сейчас обо мне Ричи. Он должно быть натурально ненавидит меня. Я повёл себя, как бешеный псих. Ничуть не лучше самого Билла. — Он будет в порядке. Ты вовремя оттащил Эдди. Спасибо за это. Мне не по себе, что они разговаривают между собой, будто меня здесь нет. Хоть я и чувствую себя сейчас, как рыба, выброшенная на берег, не способная двух слов связать, но я их понимаю. Частично. Я ещё не совсем в прострации. — Ебать, нашёл за что благодарить. Я просто в шоке. Это так на него не похоже. — Я отведу его к себе. Ему нужно обработать руки, — снова повторяет Ричи.***
Мне не стыдно. Это бьёт по голове в первую очередь. Да, это не выход. Я всегда говорил и буду говорить, что насилие насилием не выбьешь, но когда дело доходит до нас – мы всегда сами себе адвокаты и всегда ими будем. Когда первый порыв ярости прошёл, я понял, что впервые в жизни испытал чувство ненависти к кому-то. В тот момент я кристально точно, абсолютно серьёзно ненавидел Билла. И это чувство самое отвратительное. Оно настолько чёрное, поглощающее тебя, тянущее на дно, что мне даже страшно, что человек может опуститься так глубоко, носить в себе такую темноту. Каждый из нас имеет этот ключик от ящика Пандоры, в котором такие черти пляшут, что жутко представить. Я просто никогда не думал, что я тоже не исключение. И что мне самого себя в первую очередь нужно остерегаться. И страшнее всего, что я всё равно оправдываю себя, пытаюсь объяснить свой поступок благими намерениями. Как и любой, кто вертится в этом кругу насилия. — Иди сюда. Садись. Придушить себя хочется от того, насколько бережно, осторожно Ричи обращается со мной сейчас. Блять, я избил его парня, а он даже не орёт на меня. Какого чёрта такая забота? Ричи усаживает меня к себе на кровать, и я тут же опускаю глаза в пол. Стыдно, что не стыдно. Забавное чувство. — Сейчас поищем, чем можно перебинтовать руки. Он отходит от меня и начинает рыться в своём столе, искать, видимо, аптечку. Мне хочется сказать ему, чтобы не тревожился. Я всё равно не стою этого. Но слова комом застревают в горле, а глаза по-прежнему пригвождены к полу. Даже хочется вернуться в тот туман, который обволакивал моё сознание несколько минут назад. В том тумане мне не было стыдно. — Будет больновато, но придётся потерпеть. Скажи уже, что ты на самом деле думаешь. Что я полный кретин, и что я заслуживаю то, что получу. В любом случае, как-то расплачиваться придётся за это. И то, что Тозиер так спокоен, убивает наповал. Ненависть бывает такой тихой? Прости, Ричи. Со мной творится какая-то чертовщина. И мне страшно от самого себя. — Он уже делал так когда-то? Только давай честно. Вместо извинений из меня вырывается это. Замечательно. Ричи тоже не смотрит мне в глаза, но упорно, осторожно начинает обрабатывать смоченной в спирте ваткой мои костяшки. Которые сейчас горят адово. Когда адреналин поутих, начинаю ощущать, как сильно я долбанул Билла. Руку лучше вообще не шевелить. Вряд ли ближайшие пару дней я смогу сгибать пальцы. Но один факт меня греет ещё сильнее: надеюсь, у этого мудозвона так же сильно болит его разбитое лицо. — Нет. Никогда. Честно. И через секунду, едва слышно: — Он просто ревнует к тебе страшно. К тому, что я говорю о тебе так часто, вижусь с тобой. Мне кажется, он чувствует. Вспоминаю вчерашний недопоцелуй и думаю: его можно считать вообще? Или Ричи даже не придал бы этому значения, если бы был трезв? Я так заебался прокручивать его в своей голове, что хоть волком вой. — Разве есть к чему ревновать? Мы же просто общаемся. Или тебе и друзей иметь нельзя? Ричи бросает мимолетный взгляд и поджимает губы. Будто что-то хочет сказать, но не дает себе. Он помнит. Сто процентов. Но я сдерживаю своё лицо на пять с плюсом, даже и бровью не веду. Я вообще сейчас не в том положении, чтобы что-то требовать. — Я старался тайком видеться с тобой. Чтобы не злить его лишний раз. И мне очень хреново из-за этого, но я не могу иначе. Ричи берёт новую ватку, хотя уже обработал достаточно. Кровь уже не идёт, специальная мазь заморозила боль, но он продолжает скорее для того, чтобы руки занять. И чтобы была возможность не пересекаться глазами. А мне сейчас как назло нужна хоть капля его искренних эмоций, которые можно отыскать только через взгляд. — Но он всё равно узнал всё, правда же? Особенно вчера на вечере. — Он думал, что я помогаю Беверли. Не тебе. Билл был бы против того, что мы так часто зависаем вдвоём. Зависаем. Я едва не улыбаюсь. Какое же интересное описание того, что происходит между нами. Приблизительно этого я и ожидал? Не думаю. Но я скорее кишки себе выпущу, чем подберу слова того, что на самом деле я чувствую по отношению к Ричи. Потому что это такая серьёзная и пугающая херня, что не уверен, готов ли я принять всю полноту этих чувств. — Билл охуел, Ричи. Тебе так не кажется? Я не оправдываю себя, но он думает, что ты его собственность и всегда должен отчитываться за каждый шаг, что ты делаешь? Если он так боится, что ты уйдешь, может, есть настоящие причины для этого? Тёплое плечо Ричи утыкается в моё, он, наконец, присаживается рядом, а я с удивлением отмечаю, как быстро и ловко он забинтовал мне руку. Я бы возился полдня. У меня и опыта-то в этом никакого нет. Я никогда не дрался ни с кем в своей жизни. И сегодняшнее происшествие очень неожиданно в первую очередь для меня самого. И Ричи рядышком вроде бы совершенно точно не излучает нотки ненависти ко мне. От этого давящее беспокойство потихоньку отходит на второй план. Хоть я всё ещё по уши в дерьме. Боюсь даже представить, как придётся всё это разгребать. — Ты не представляешь, сколько раз я хотел уйти. Но что-то всегда сдерживает в последний момент. Это как зависимость. Я уже не могу представить себе свою жизнь без Билла. Он такая значительная её часть, что иногда кажется, кто я без него? Меня едва колотить не начинает от того, что говорит Ричи. Как он открывается сейчас, что мелькает мысль – заслужил ли я такое доверие? Особенно после сегодняшнего? Хотел бы я забраться к нему в голову, пропылесосить там всё хорошенько, избавить от всей грязи, которую вдалбливал ему Билл. Но это невозможно. Как и мгновенно поменять его самооценку, помочь обрести веру в себя. Да и кто я такой, чтобы замахиваться на такие цели? Я ничуть не лучше Билла. От этой мысли едва не начинает тошнить. — Чёрт, если бы ты только видел себя моими глазами. Ты бы не думал так о себе. Ричи приподнимает бровь и хмыкает почти беззвучно: — Думаю, ты слишком хорошего мнения обо мне и преувеличиваешь мои достоинства. Непонятно почему только. Не хочу говорить ему, что он мне напоминает выпавшего из гнезда птенца, чтобы не звучало, будто я смотрю на него свысока. Потому что это не так. Мне пока что страшно озвучивать причину, по которой мне хочется ему помочь. Больно видеть, когда так обращаются с кем-то, вроде Ричи. С кем-то достойным и прекрасным. От этой несправедливости голыми руками хочется придушить каждого обидчика. Но один я не вытяну этого. Я не всемогущий бог и не могу решать за каждого, как кому жить и с кем быть. Хотя меня и заносит. Как сегодня. — Я полностью потерял сейчас контроль, когда увидел тебя. Прости за то, что вышел из себя. И что так напугал тебя. Да и всех вокруг. Просто... — Ричи удивлённо оборачивается - явно не рассчитывал услышать извинение. А я чувствую, что задолжал его. — На секундочку я ощутил, что готов убить Билла за то, что он сделал. Это пиздец звучит, знаю. Но Ричи. То, что произошло между вами, вообще никогда не может повторяться. Он не имеет права даже думать о том, чтобы снова поднять на тебя руку. А я не смогу спасти тебя в одиночку. Спасти себя можешь только ты сам. — Ты сейчас фразу из Титаника что ли процитировал? — лицо Ричи чуть краснеет, и он не сдерживается, прыскает от моего супер серьёзного лица. Руки стягивают бинты, так бережно обмотанные вокруг, и я уверен, что останутся шрамы. Но я рад, что они останутся. Это будет отличным напоминанием. Что в каждом есть тёмная сторона, которая иногда берёт вверх. Но всегда можно попытаться с ней договориться. А если нет – то бороться с ней, как с самым настоящим врагом. Потому что самый непобедимый и самый серьёзный противник – это ты сам и твои собственные пороки. Мой основной порок – это мысль, что я их лишён. И я продолжаю копаться в других и очень радуюсь, когда откапываю что-то у других, только чтобы не фокусироваться на том, насколько разбит и пуст я есть сам по себе. И так продолжаться больше не может. Ричи улыбается, хотя кроме шутки, всё правда. Каждое слово. — Пошёл ты в жопу, Тозиер. Я абсолютно серьёзно, — самым несерьёзным тоном я говорю эти слова, только чтобы они казались менее пафосными. Кровать под нами трясётся по мере того, как содрогается тело Ричи от смеха, но этот звук очень обманчив. За смехом я различаю такую тоску, такое давление, что на секундочку он кажется нервным. — Не хочу сегодня никуда выходить. В пизду пары. Ричи подкладывает под спину себе подушку, облокачивается о стенку и опускает глаза вниз. Осматривает мою руку, всё ли правильно он забинтовал. Мне самому под дулом пистолета не хочется выходить за дверь этой комнаты. Только с Ричи создаётся ощущение, будто всё не так страшно. Хоть это и кромешный пиздец. — Составить тебе компанию в твоём пинании хуев? Звучит не очень, но ты понял, — предлагаю я. Он обводит глазами моё лицо, смотрит молча, внимательно, как он обычно любит. Вот ему вообще не неловко пялиться. Если захочет насмотреться вволю - сделает это. Смущаюсь скорее я. И мне хочется пристрелить каждую грёбанную бабочку в моём животе сейчас, потому что это так некстати. Остаться с ним наедине, в закрытой комнате, после всего, что произошло сегодня. Что произошло вчера. Звучит, как опасная идея. Но чёрт, в голове у себя я надеюсь, что он согласится, разрешит провести с ним остаток дня. Даже если он имеет все права вышвырнуть меня как минимум из своей комнаты и как максимум из своей жизни. — Думаю, ты просто обязан это сделать. Кто ещё так отлично поменяет тебе повязку на руке?***
К себе в комнату я ушёл только к полуночи, но удивительное дело, уставшим я вообще себя не чувствовал. Хоть мы и говорили почти без остановки. Обо всём и ни о чём на свете. Отвлекались лишь когда Ричи предложил посмотреть какое-то ненавязчивое кино, чтобы кто-то ещё пиздел на фоне, пока мы ели пиццу, но даже во время просмотра мы часто комментировали всё происходящее. Я уже убедился, что Ричи, как и я, был одним из тех раздражающих людей, которые обожают обсуждать происходящее на экране. Если бы мы были в кинотеатре, нас бы уже выгнали взашей, Эдс. Второй раз он это говорит, это глупое прозвище, которое никто не выдумал, потому что не имел достаточно нежности ко мне, и теперь я точно уверен, что мне не показалось. Но язык как отняло, и одёргивать его не хотелось. Темы Билла мы больше не касались. На сегодня его точно уже было достаточно, и я решил не портить ещё более настроение. Но это не последний разговор на эту тему, я был уверен. Главное, чтобы был результат. Ричи рассказывал о своих родителях, о том, как скучал по ним, ведь на этих каникулах к ним так и не съездил. А я вспомнил, как случайно подслушал Билла и Ричи, когда они как раз обсуждали свою несостоявшуюся поездку в родной город Тозиера. Но сделал вид, что ничего такого не знал, когда внутри неприятно тянул стыд. Кажется, если бы я застал их трахающимися на кровати, смущался бы меньше. Там тела, чистая анатомия, а в личное вникать нужно осторожно, бережно. Никогда не знаешь, что на дне души откопаешь. И справишься ли с этой информацией. И даже не утреннее происшествие, не то, что я впервые поднял на кого-то руку из-за него, а этот вечер. Крохотные моменты, когда колено Ричи покачивалось из-за его нервозности, когда он покусывал нижнюю губу во время особенно драматичных моментов. Когда тянуло убрать капельку томатного соуса с подбородка. Тогда я осознал, что влюбился в него со страшной силой. До дрожи в ногах и отчаянного желания никогда не расставаться с ним. Не терять в своей жизни. И защищать всегда, при любых обстоятельствах. Даже то, что меня влекло к нему физически уже долгое время, не помогало осознать, что неспроста я так трясусь над ним. Что это больше, чем желание переспать с ним, разделить физическую близость. Мне хотелось быть частью его жизни. Знать обо всех глупостях, которые приходят в его голову. Вплоть до абсурдных мелочей. Ждать его вечернего звонка перед сном, совместных завтраков, обедов и ужинов. Совместных планов на жизнь. И от этой мысли меня медленно, но верно пришибало к полу. Это и правда было похоже на то, что я втрескался в него по уши. Без всякого шанса отмотать назад.