***
— Я душ хочу быстренько принять. Подождёшь меня здесь или к себе пойдёшь? — Здесь. Я лишний шаг не хочу делать. Когда перед глазами возникает кровать Ричи в его комнате в общаге, от усталости я едва переставляю ноги и плюхаюсь на неё, как на божественное ложе. Даже уже не слышу, как Ричи оставляет наши вещи на полу, берёт нужные купальные принадлежности и тихонько выходит, закрыв за собой дверь. Как только моя голова коснулась его подушки, мягкой, пахнущей самим Ричи, я зарылся лицом в неё и вдохнул полной грудью. И через секунду наступила засасывающая темнота. Перед глазами сразу проносятся последние семь часов, и я просто рад снова оказаться на земле, а не болтаться в воздухе. В следующий раз мне понадобится не менее весомый повод, потому что отношение к самолетам не сильно уж поменялось. Ричи был рядом, как и первый раз, но настроение на пути назад было немного иным. Будто я кусочек себя оставляю в том городе, и мне приходится расставаться с чем-то очень дорогим. Его родители на прощание меня даже обняли, бога ради. Мне всё кажется, что со мной играют злую шутку, когда обращаются подобным образом. Я просто впал в ступор на секундочку и не знал даже, как отреагировать. Как поблагодарить достаточно за такое? За все эти несколько дней. Поэтому попрощался с ними я, наверное, как полный идиот. Промямлил что-то бестолковое, но очень искреннее, так что это считается. И тревожность, как старый друг, уже знакомо снова начинает накрывать своими крыльями. Ещё во сне я ощутил чужое присутствие, и когда в мои волосы зарылась чужая рука, страшно почему-то не было. Хотя в другой ситуации я бы уже подскочил как ошпаренный. Чьи-то пальцы массировали кожу головы и так осторожно, плавно играли с отросшими волосами, что было стойкое бессознательное ощущение, что мне не навредят. И когда мягкие, влажные губы коснулись щеки, это всё по-прежнему частично казалось сном. Я что-то бессвязно произношу в полудрёме, но глаза не открываю. Балансировать на грани реальности и сна странно приятно, и мне волнительно отдаться на волю случая. Потому что, конечно, я знал, что это был Ричи. Следующий невесомый поцелуй спускается к основанию шеи, и эта тонкая грань между сном и реальностью рассеивается сильнее. Я начинаю ощущать, как быстрее заколотилось сердце в груди, и как по щелчку томное раззадоривающее тепло разлилось ниже живота. Ричи наклоняется ещё ниже и оставляет полноценный пылкий поцелуй в местечко рядом с ключицей. Медленно, будто бы тайком, я переворачиваюсь на спину, чтобы ему было удобнее, и снова чувствую как он влажными, теплыми губами исследует те участки кожи, которые остались неприкрыты одеждой. И мне тут же захотелось помочь ему ещё больше. Снять с себя всё то, что загораживает доступ к его потрясающим губам, чтобы я мог чувствовать каждой клеткой тела его горячее дыхание на коже и неумолимо впитывать его целиком. — Чуть-чуть приподнимись. На одном выдохе шепчет мне Ричи куда-то в шею, и я даже уже не делаю вид, что сплю. Податливо приподнимаюсь на локтях, и холодок идёт по телу, когда Ричи задирает мою футболку, оголяя живот. Когда языком он проводит вдоль линии роста волос, я вообще перестал дышать. — Ты дрожишь. У меня едва не вырывается нервный смешок. Конечно, меня трясёт, странно слышать это искреннее удивление в его голосе. — Интересно, почему, — глухо, пропуская воздух сквозь зубы, я выдыхаю резко, когда Ричи мажет кончиком языка чуть ниже пупка. Спускаясь в то место, которое требует наибольшего внимания. Даже в пальцах на ногах я чувствую, как разливается жар, кажется, что всё тело воспламеняется от каждого его мимолетного движения. И внезапно, острая, неконтролируемая потребность в одном конкретном желании охватила меня, что я даже не подумал сдержаться - просто сделал это. Я резко привстаю и припечатываю Ричи к стенке, позволяя себе тем самым удобно расположиться на его коленях. Я обхватываю его ногами и прижимаюсь максимально близко, потому что хочу, чтобы он чувствовал каждую мою ответную реакцию. Что для меня не просто п р и я т н о, что он сейчас делает. Что я, блять, едва дышу от осознания, что он проявляет инициативу. И что ему это нравится. Нравится так, что я всем телом чувствую сейчас его обоюдное возбуждение. Ричи от удивления даже чуть приоткрывает рот, будто сказать что-то хочет, но когда я ещё раз коварно ёрзаю на нем, чтобы сесть удобнее, слова так и застывают у него на языке. Вместо этого он врезается в меня сносящим рассудок поцелуем, тут же углубляя его, вырывая из меня первый настоящий стон. Сейчас до меня доходит, что мы не просто целуемся, по тому, как жарко, рывками Ричи выдыхает мне в губы, будто и он задыхается. И всё равно продолжает целовать, словно не воздух сейчас в приоритете. И я подумал: когда это стало таким обыденным? Ричи, прижимающий своё горячее тело к моему, и тающий оттого, что я держу ладони на его спине, не спрашивая для этого разрешения. Я плавно скольжу по ней сверху вниз, перебираю пальцами выпирающие позвонки и ощущаю, будто делал это всю жизнь. Было ли это страшновато? Определённо. Но было ли это в то же самое время приятно? Ещё сильнее, чем страшно. У него очень доминирующая энергетика, и то, как жарко, изнывающе он всасывает мои губы, будто конфету какую-то рассасывает, я понимаю, что он хочет большего. Всё его тело расположено ко мне, каждая клеточка передает несдерживаемое возбуждение и, как нельзя некстати, я понимаю, что у меня ступор. Я понимаю, что не готов к этому сейчас. Там, в доме его родителей, на удивление, без всякой задней мысли я бы позволил ему всё. Тот дом казался крепостью, в которой можно быть кем угодно и делать что угодно, тебя никто не осудит. У меня не было ощущения, словно за мной следят, наоборот, я чувствовал себя странно защищённым. А сейчас я снова один на один со своими страхами. Только Ричи и я. И когда его тело яснее ясного подает сигналы, как он на пределе, и насколько его желание распалилось, у меня в глазах темнеет. Я просто не могу убрать из груди этот внутренний стоп-кран. Что до физического аспекта, то я хочу его уже слишком долго, и с каждым разом всё сильнее. Но что-то не подается объяснению, только стоит мне осознать головой, что он мой. А я его. Полноценно и беспрепятственно. Наверное, потому что этих препятствий как раз-таки дохуя. И с каждым днем их как будто всё больше. — Эй, всё нормально? Ты кажешься отвлечённым. Руки Ричи опускаются на мою поясницу, а у меня в горле пересыхает. — Я не хочу всё портить, просто... — я запинаюсь, и даже не знаю, как облечь в слова свои чувства. Которые пугают и тревожат самого себя. И Ричи приходит на выручку. — Я понимаю. Мы не должны делать того, чего ты не хочешь. Или к чему не готов. Сейчас всё хорошо? То, что мы делаем? — он опускает глаза, намекая на то, что мы крепко прижаты друг к другу, и я по-прежнему сижу всем своим весом на нём. — Да, я не хочу останавливаться. — Я могу поласкать тебя? Дальше мы не зайдём, обещаю. Ричи единственный из моих знакомых, который с удивительно спокойным лицом просит "поласкать", а не "подрочить", и уже за это я не мог бы любить его сильнее. — Боже, Ричи, — я выдыхаю ему в шею и жмусь крепче. Наверное, впервые за всё время ему удалось меня смутить. — Уже сам факт, что ты это спрашиваешь так... Я не договариваю и выгибаюсь сильнее, когда пальцы Ричи осторожно, бережно залезают под резинку штанов. Дыхание сбивает, и я глухо, с восторгом прижимаюсь лицом в его шею. Ладонь Ричи такая мягкая и такая горячая, что невозможно молча выдерживать это. Я чуть привстаю для лучшего доступа, и когда он сжимает чуточку сильнее, неспеша поглаживает мою вставшую плоть, мне так сильно хочется сказать так много. Но меня будто кто-то держит за глотку, и все слова не долетают до места назначения. Как бы я хотел, чтобы это чувство эйфории и вселенского кайфа никогда не заканчивалось. И не было этого дурацкого "после", лишь сейчас, настоящий момент, который хочется растянуть и распить как драгоценнейший напиток. Я прикусываю губу почти до крови, стараюсь продержаться максимально стойко, но Ричи обхватывает мой член удобнее и задаёт такой темп, что из-за пульса в ушах я уже даже не слышу - мои это стоны или его. Кто из нас первым разрушил это целомудренное молчание, подобно игре - кто быстрее прокололся. Он прислоняется горячим как в лихорадке лбом к моей щеке, и когда до пика остается самая малость, его пальцы выскальзывают из моих штанов, заставляя меня едва ли не возмутиться. — Дай помучить тебя ещё немного. Ричи, с горящими, красными от возбуждения щеками, зацелованными губами, и абсолютно блядским, с расширенными зрачками взглядом, отталкивает меня, загоняя в ступор. Но потом я понимаю, что к чему. Тозиер сбрасывает меня со своих колен и за секунду, как солдат, сдирает с себя свежую футболку, которую пару минут назад накинул после душа. И снова у меня перехватывает дыхание от его близости. От ощущения перекатывающихся напряжённых мышц под моими пальцами каждый раз, когда он нагибается надо мной. Его невозможно перестать трогать, и когда моя рука доходит до паха, тело Ричи сладко вздрагивает, и он прижимается ещё сильнее. — Эдди... — от этого умоляющего тона, от того, как он складывает моё имя, и как оно звучит с его уст - уже это кажется запредельным. Ричи дышит усиленно, когда спустя пару минут, пару сброшенных пар брюк, я накрываю рукой его член и чувствую эту мощь, эту минутную власть, разливающуюся по венам. Ричи нетерпеливо делает толчок, имитируя фрикции, и его член скользит в моей руке по мере того, как порывисто и даже слишком быстро двигается Ричи. Его губы сминают мой рот, и чем сильнее он толкается, чем громче я слышу приглушённые стоны, прорывающиеся сквозь поцелуи. Но то, что он делает потом, напрочь выбивает почву из-под ног. Ричи отнимает мои руки, запрокидывает их чуть выше и сплетает со своими пальцами так крепко, что я едва не слышу хруст. Со следующим глубоким, отключающим мозг поцелуем, когда грудь Ричи крепко упиралась в мою, и движения всё нарастали, перед моими глазами вспыхнула самая удивительная палитра красок, будто на секунду мир погрузился в пёстрые тона, один ярче другого. Ричи прикусывает болезненно мою губу, когда его тело делает последний толчок, и блаженство, непохожее на что-то земное, реальное, но такое ощутимое в данный момент, гигантской волной накрывает нас обоих. И мы оба забываем сделать вдох, целенаправленно выбирая этот путь в глубину. Снова погружаясь в блаженную темноту. Ещё даже не догадываясь, как тяжело будет выбраться из неё совсем скоро. Если бы я знал всё это, то ни за что бы ни покинул эту комнату. И ни за что не выпустил бы Ричи.***
Утром трель телефонного звонка резко вырвала нас из сна. Сонный, ничего пока ещё не соображающий, я пытаюсь рукой шарить по полу, чтобы вырубить этот раздражающий звук. Но потом следом зазвонил и телефон Ричи. И даже после того, как я сбросил, звонки не прекращались. И это здорово напугало. Перед глазами тухнут все краски, и, кажется, я едва не отключаюсь от того, что вижу на экране от Стэна. «Билл пытался покончить с собой. Ты где, Эдди??»