не в духе
2 января 2020 г. в 00:00
в мастерской пахнет благовониями, забродившей кровью и смесью запахов гульих тел. ута пытается спрятаться от этого в аромате кофе, подносит банку с зёрнами к носу и глубоко вдыхает, чутким слухом ловя мысль разговоров гостей, которых он, собственно, и не думал приглашать.
и так, чёрт их бы всех побрал (пожалуйста), всегда. приходят, разваливаются кто в кресле, кто на столе, кто вообще на пол садятся (ута переключается на мерзкое хихиканье ромы), приносят алкоголь (голос итори ехидный и тоже вымораживает), и начинается. для уты это как выступление шапито на дому: никто не ждал, а колёса тёрлись.
заварив себе кофе покрепче, он всё же покидает кухню, на пару мгновений останавливается в проходе, а после делает шаг на шахматный пол. попадается белый квадрат, и ута задумчиво оглядывает всех присутствующих, замечающих его присутствие почти сразу же. громко отхлебнув из чашки, проходит к выставленному на середину табурету. прежде, чем опуститься на него, осматривается. ничего не повалено, не сломано, не сломлено, не порвано. дверь в мастерскую закрыта, на улице темень тёмная. на столе всё такой же бардак, а ещё фурута. ута тихо хмыкает и садится, широко расставив ноги и поставив на них локти. он прячет лёгкую улыбку за чашкой, и нико нарушает образовавшуюся тишину:
— ута-сан как-то неохотно решил составить нам компанию, — не-совсем-симпатичная-дама крутит бокал с вином в руке с длинными пальцами и вытянутой ладонью, — сестрёнке интересно, почему.
— сестрёнке кажется, — лаконично отвечает ута, — души в вас всех не чаю.
фурута не сдерживает смешок и спускает худые ноги на пол.
— ута не в духе, — осторожно хлопает по плечу, и ута выпрямляется, ставит чашку с кофе на дне на край стола и принимает фуруту на свои колени. он ужасно тонкий, почти костлявый, ёрзающий и просто такой, какого лишний раз боишься сжать руками. ута прикрывает глаза, чтоб не выразить никаких эмоций, и просто кивает. фурута лукаво улыбается и проводит пальцами по выбритой части головы, скользя к волосам и гладя их. — поэтому я решил, что ему нужно составить компанию.
— и промахнулся в выводах, — пожимает плечами ута, на что тот цокает и ёрничает, как дитё:
— один раз решил приравнять вас к нормальным, кому нужна поддержка и вот эта вся ерунда, с кем не бывает, — сжимает волосы в кулаке, и ута наклоняется в противоположную сторону, легко улыбаясь.
— мальчики, — итори хмурится и чересчур сильно крутит бокал, что вино проливается на платье, и запах бьет в нос уты ещё сильнее, — не начинайте.
— всё в порядке, — говорит ута, краем глаза смотрит на фуруту. он, фыркнув, отпускает волосы и закидывает ногу на ногу. ута лишь опускает ладонь на его колено, гладит и разглаживает складку на штанине, принося извинения. — мне абсолютно всё равно. веселитесь.
итори сжимает губы, будто бы хочет что-то сказать, но отмалчивается. отвернувшись от уты, она спрашивает: “так на чём мы остановились?”, и рома поднимается на ноги, пересаживается на подлокотник кресла, вспоминает последнюю обсуждаемую ими тему.
фурута ложится на крепкое плечо, греет ухо и водит пальцами по чужой груди, то ли слушая, то ли засыпая. заработался, наверное, — думает ута и гладит ему спину. нико всё разливает по бокалам вино, протягивает уте, и он берёт его только из вежливости (чтоб отстали) — пить не будет. наблюдает за всеми по отдельности, считывает реакции, движения и бесконечные изменения. планы, будущие и нынешние, вообще не затрагиваются. сейчас всем всё равно на политику, будущее и людей.
уту просят заварить кофе. он соглашается, берёт фуруту на руки и относит в комнату, укладывает на футон. тот поворачивается на бок и подтягивает одеяло к подбородку. сняв с него обувь, ута идёт на кухню, включает плиту и достаёт чашки.
трёт уставшие глаза. смотрит время. только два часа ночи. вздохнув, он потягивается, ставит руки на поясницу и смотрит в чашку перед собой, в кофейную гущу.
наверное, ему всё же становится чуточку легче.