— Где она? — его голос, словно раскат грома, раздался в стенах заведения сразу, как только он перешагнул порог здания. Волосы были немного влажными от дождя, ведь на улице шёл ужасный ливень. Холодные капли стекали по точёному лицу, спадая с чёрных волос. Добравшись до кабинета в сопровождении главного врача клиники, он остановился у самого порога, громко выдыхая. Он прикрыл глаза, немного отклонил голову назад и попытался успокоиться, иначе он просто разнесёт всё здесь в пух и прах. Всё же, решившись, он дёрнул ручку кабинета.
Он был просто в ярости. Желваки на скулах задёргались ещё сильнее, а из глаз словно начали выпадать искры, когда он увидел её. Ту самую проблему, из-за которой он был вынужден сорваться с работы по указанию Господина Манобан. Парень просто не мог сказать «нет», прикрываясь завалом в документах, потому что его дочь отчасти и была частью его работы. Ведь ему просто необходимо было следить за ней, навещать её и улаживать всё, что касалось Лалисы. А она уж похлеще, чем все его проблемы вместе взятые. Она — настоящая обуза.
Войдя в кабинет, парень сразу встретился с этим пустым взглядом карих глаз, что смотрели на него равнодушно несколько секунд. После девушка натянула лукавую улыбку, помахав несколькими пальчиками, как бы приветствуя брюнета. Но эта улыбка сползла с милого личика так же быстро, как и появилась.
— Спасибо, док, — кинул парень, стискивая зубы ещё сильнее, глядя на беззаботно играющую со своим локоном Манобан, — можете идти. Мы здесь сами, — не отводя взгляда от шатенки, продолжил Чон, немного щуря глаза в порыве гнева.
— Может, я всё-таки поприветствую, — доктор сглотнул, предвещая нечто ужасное. Парень всё же раза в три больше хрупкой девчонки, которая с виду казалась беззащитным созданием.
— Можете идти, — повторил тот, издавая что-то наподобие рычания. Ему бы сейчас боксёрские перчатки и грушу, а не вот это вот всё.
Врач не стал спорить, к тому же, он знаком с этим молодым человеком и просто уверен, что лучше ему не перечить в таком состоянии. В конце концов, он же не тронет хрупкую девушку. Не тронет же?
Дождавшись, пока в кабинете станет совсем пусто, Чон подошёл к двери и запер её на замок. Стоило бы насторожиться, но не с Лисиным характером. Девушка лишь с глубочайшим безразличием проследила за действиями парня, расслабляясь в мягком креслице ещё больше. А что? Плакать, что ли? Кидаться на шею и умолять простить?
— Сколько? — резко и слишком холодно поинтересовался Чон, не поворачиваясь к ней лицом. Он боится… Боится сорваться и ударить.
— Что? — спокойно спросила Манобан, поглаживая кожаные подлокотники кресла.
— Сколько раз я ещё должен тебе повторить, что ты не сбежишь отсюда? — он всё же обернулся, сжал кулаки крепче и начал подходить к безумной. — Сколько раз я должен заявляться сюда, бросая свою работу, ради тебя? — он наступал уверенно, смотря на девицу со звериным оскалом. Она его раздражает. Она сводит его с ума. У него нет ничего, кроме неё. Каждый день, каждый час, каждую блядскую секунду он слышит «Манобан». Он уже ненавидит эту чёртову фамилию, он ненавидит эту грёбаную больницу и, о, как же он ненавидит её. Склочную, стервозную, богатую суку, которая в данный момент смотрит на него большими красивыми глазами, внушая то, что она лучшая. Манипулируя, играя. Он всё это ненавидит!
— То-то ещё будет, Чон. Привыкай, — невинно поджав губки, произнесла та. Он так бесится, а её это заводит ещё больше. Ярость, гнев, ненависть — всё это из-за неё в одном Чонгуке, который старается не показывать эмоции при других. Который с виду кажется скалой, но у неё в который раз получается расколоть его. И она рада.
Просто безумие…
— Вообще-то, я хотела с тобой поговорить, если ты не против, — серьёзно произнесла шатенка, наблюдая за его реакцией. Он был немного удивлён, но злость подавила и эту эмоцию.
— И ради этого ты опять пыталась сбежать? — он скрестил руки на груди, въедаясь в неё звериным взглядом.
Который уже раз Чон приезжает в клинику за эти четыре недели? Восьмой? Девятый? Манобан пыталась сбежать отсюда уже целых девять раз, несмотря на то, что каждый раз ей говорят, что она не сможет. Охрана здесь самая лучшая, посерьёзнее, чем в тюрьме. Но и стоит это немаленьких денег. Отец Манобан оплатил несколько тысяч долларов за пребывание в этом частном центре его дочери всего-то неделю. А сколько ушло за четыре недели и вообще страшно представить. Хотя Чон и настаивал на обычной клинике, её отец был непреклонен.
«Она моя дочь, Чонгук. И уж постарайся, чтобы всё было гладко».
Ну конечно, как ещё. Если бы Чонгук не приезжал сюда, то приехал бы отец, и брюнету даже страшно представить, что бы было тогда. Не за Манобан, за себя. Ведь это он её жених, и он обязан приглядывать за ней.
— Хах, нет, — усмехнувшись, девушка жестом указала на противоположное кресло. — Садись, есть предложение.
— Ты конченая? Какое предложение? Лиса, блять, я приехал за хуеву тучу километров сюда, чтобы поговорить? Тебя должны были здесь лечить, а не советы раздавать, как меня сюда заманить, — она издевается? Серьёзно? Поговорить?
— Блять, просто послушай, ладно? Во-первых, мне не разрешают звонить после того случая, даже тебе. Во-вторых, ты бы приехал, если бы я позвала? Тебя здесь, кажется, уже неделю не было. В-третьих, мой побег тебя всегда сюда приволакивает, так что это был самый действенный способ. И да, то, что я хочу предложить, выгодно нам обоим, — он терпеливо выслушал, присаживаясь напротив. — Ну, вот, — улыбнулась девушка как-то… искренне? — В общем, я тут откровенно заебалась. Все эти кружки, в которых девять дебилов сидят и рассказывают о своих проблемах каждый день. Угнетает, знаешь ли… А мне для полной картины депрессии не хватает.
— Тебе ещё три недели здесь осталось. Ничего, потерпишь, — нахмурился тот, поправляя край пиджака.
— Чонгук, я уже не употребляю наркотики. Не курю и не пью… — девушка притихла, смотря на удивлённое лицо брюнета. — Ладно, почти не пью.
— Да ты что? А как же твой любимый коктейль из спирта и сока? — не забыл упомянуть Чон, вспоминая, как несколько недель назад её поймали за переливанием спирта в бутылочку из-под сока.
— Это было так давно, — театрально приложив ладонь ко лбу, произнесла та. — Ладно, сейчас не об этом. Помнится, одним из условий моего отца было то, что без заключения договора о браке ты не вступишь в должность вице-президента, — девушка начала рассказ, глядя на заинтересованного парня. — По сути, в твоих же интересах побыстрее жениться на мне. Ты можешь просто сказать отцу, что я здорова. К тому же, если тебе станет легче, то меня даже не тянет к наркотикам.
— Потому что здесь их нет, Лалиса, — начал Чон, поглядывая на выражение лица девушки, которая закатила глаза, тихо цокнув язычком. — Выйдешь отсюда и сразу захочешь новых ощущений. Из тебя это никто не выбьет, Манобан. Ты сама должна понять, чего ты хочешь.
— Я правда не хочу, мне стало легче без них, — с поникшим взглядом произнесла та. Но не соврала, ведь ей безумно хорошо сейчас. Она не просыпается с ужасной болью во всём теле, ей не приходится страдать от того, что у неё закончился порошок. Она стала чувствительнее ко звукам, начала понимать, что жизнь без наркотиков намного лучше и ярче. Ей не нужно употреблять, чтобы видеть мир ярче. Но всё же часть её, как бы всё мило не звучало, хотела вернуться к тому, с чего она начинала, ведь в таком состоянии мир невесом. Никаких проблем и боли. Всё так хорошо… но смерть.
Лиса понимала, что ещё рано, понимала, что она совсем не хочет умереть от какой-то банальной ломки. Это её пугало, и она старалась бороться за чистую жизнь без наркотиков.
— Ведь я могу вступить в должность и через три недели, какая мне выгода? — он вывел девушку из раздумий, постепенно подавляя свой гнев.
— Ты же как ребёнок, Чон. Хочешь всё и сразу. Ты не привык ждать. И после моего предложения ты точно не вытерпишь. Даже если ты и собирался ждать, теперь у тебя просто нет выхода, — милая улыбка появилась на девичьем личике, ведь она так давно хотела отсюда сбежать. Но каждый раз её ловили. Не то чтобы каждый, один раз ей даже удалось перелезть через забор, но крепкие мужские руки словили её, затаскивая обратно на территорию. А не так давно, когда из головы постепенно начали уходить мысли о наркотиках, появилась идея, которую она, наконец поведала Чонгуку. Он — её единственный шанс выйти отсюда.
И она права. Как бы обидно не было это осознавать, но она чертовски права. Ведь он давно бы уже занял эту должность, если бы не Лиса и не её два месяца реабилитации. И если месяц он вытерпел, стараясь не думать об этом, то сейчас она окончательно забирала его голову только этим. Какая же хитрая…
— Ну так что? Согласен? — стрельнув глазками, поинтересовалась та, предвкушая долгожданную свободу.
Конечно, это хороший центр и всё такое. Здесь даже неплохо. Ну ещё бы, за такие-то деньги. Но она хочет свободы. Свободы действий, перемещений. Лалиса привыкла к тому, что её не будят в семь утра на процедуры, что ей не нужно ходить на кружки по промыванию мозгов. Она ведь такой человек, которому необходимо веселье и какое-то разнообразие, а что может предложить эта клиника? Разве что… выйти на улицу и свежим воздухом подышать. Вот и всё…
— У меня есть условия, — хмурясь, кинул Чон.
— Окей, валяй! — Лалиса развела руки в стороны, как бы соглашаясь. Ну, а впрочем, ей всё равно на эти условия. К тому же, здесь было слишком скучно и замкнуто для вольной птицы.
— Никаких наркотиков, — начал брюнет, загибая пальцы. — При родителях будешь идеальной женой и… никаких отношений. Не хватало, чтобы тебя журналисты подловили с каким-нибудь наркоманом за ручку.
— По рукам, — Манобан ухмыльнулась, подходя к двери, но неожиданно остановилась, сама не понимая, зачем. — И да, тогда и ты, Чон, последуй своим условиям. Никаких отношений, ладно? — игривый оскал засиял на девичьем лице. Она прекрасно знает, что Чон до сих пор встречается с… той белобрысой девицей, которая ему даже не ровня. Непримечательная внешность, никакого образования… К тому же, у неё нет ни денег, ни жилья. А Лиса ведь прекрасно знает, что Чонгуку с ней хорошо. Что она ему нравится, и, возможно, он даже её любил.
Но Лиса жестокая эгоистка, поэтому ей было совершенно плевать.
***
Чонгук, признаться, долго думал над предложением Лалисы. Он действительно понимал, что это хорошая возможность побыстрее вступить в должность, но он также понимал, что ей просто необходимо пройти полный курс реабилитации, иначе она снова возьмётся за старое. И, если он поручится за Манобан, ему будет жутко некомфортно перед её отцом. Но, взвесив все за и против, молодой человек всё же решился поговорить с отцом Лалисы, чтобы её отпустили домой.
Чёрт, как же надоело. Из-за неё столько неприятностей.
Парень слегка поднял руку, задирая рукав рубашки и смотря на свои новые часы от патек филипп чёрные со стопроцентным сапфировым стеклом, на которых уже полдесятого утра. Услышав характерный звук и приятный женский голос, который оповестил о том, что он добрался до нужного этажа, парень в последний раз оттянул края пиджака вниз и вышел из офисного лифта.
— Господин, Чон, вам звонили из «IzOn-групп» и просили уточнить по поводу продажи клуба «Contact». Они предложили в два раза больше, но я сказала, что клуб вне продажи, — быстро проинформировала хрупкая девушка, встречая парня с планшетом в руках.
— Хорошо, я перезвоню им лично, — парень, затуманенный своими мыслями, быстро ответил и потянулся за своим телефоном, что начал издавать неприятную вибрацию. Увидев на экране «Сольхён», он быстро отключил телефон и попытался включиться в работу.
В последнее время она начала всё усложнять. Постоянные звонки, упрёки. Слишком непохожа на ту, которую он встретил два года назад. Тогда она не привлекла его своей внешностью, нет. Она не была красавицей. От неё не исходило невероятных флюидов, она была обычной, простой. Её нельзя сравнить с той же Лалисой, от которой веяло харизмой и женственностью. Девушка не могла похвастаться такой же совершенной внешностью или фигурой. Но в ней было что-то, что нравилось Чонгуку. Сольхён не была такой избалованной, эмоциональной и стервозной. Скорее, наоборот, девушка была спокойной. Она, казалось, была создана, чтобы стать прекрасной женой и заботливой мамой. Она была очень милой и стеснительной, и Чону, конечно, это нравилось. Но ему хотелось большего. Он хотел видеть в ней что-то заводящее и сексуальное, а видел лишь ребёнка, которого хотелось оберегать, не больше. Хотя, с ней всегда было уютно и спокойно, и он всегда возвращался к ней, потому что она утешала и любила.
Но сейчас всё слишком запутано, к тому же Сольхён изменилась. Перестала быть такой милой, а лишь устраивала разборки. Где он был, почему не брал трубки… А зачем? Он ведь не хочет выслушивать бесконечные упрёки.
Чон перестал ездить к ней, приходить каждый вечер, перестал звонить ей так часто, перестал думать о ней. Да и некогда особо. Ведь теперь как-то слишком много Лалисы в его жизни.
«
То-то ещё будет…»
Ему и представить страшно, что будет когда они, наконец, поженятся. Ведь и жить с ней придётся…
— Господин Чонгук! — вывела его из размышлений девушка, предоставляя данные о новом проекте. — Расписание на вашем столе, приготовить кофе?
— Эм… нет, спасибо. Господин Манобан у себя? — спросил Чон, открывая дверь своего кабинета.
— Да, и он просил вас зайти, — немного насторожившись, он обернулся.
— Он что-то хотел?
— Да-а, но меня он в такие дела не посвящает.
— Ладно, можешь идти.
Ну что же, Чонгуку стало немного страшно, ведь он по-настоящему боялся отца Манобан. Даже своего отца не так. Хоть все и говорили, что именно отец Чона самый строгий и требовательный из руководителей, но для самого брюнета это было не так.
Перебрав все нужные документы и проверив отчёт своего отдела, Чонгук направился в кабинет господина Манобан, чтобы, наконец, поговорить с ним о Лалисе.
— Можно? — громко постучав в дверь, он вошёл внутрь, услышав спокойное «войдите». Чон был немного насторожен, ведь не знал, зачем был приглашён в этот кабинет. — Вы хотели меня видеть? — спросил тот, усаживаясь в кресло для посетителей.
— Да, Чон, — мужчина стоял спиной к парню, рассматривая городской пейзаж через панорамное окно кабинета. Скрестив руки в замок за спиной, он продолжил: — Ты вчера навещал Лалису, кажется…
— Да.
— И как она? — холодно поинтересовался мужчина, но в его глазах мелькнуло отчаяние. Он был разочарован в том, что с произошло с Лалисой. Он принял всё: её асоциальное поведение, постоянные перепады настроения, сигареты, алкоголь и даже её похождения в клубы, но это… Он ведь даже не знал. Он думал, что девочке голову снесло от количества денег, но никак не мог представить, что всё зайдёт так далеко.
— Справляется. Я бы сказал, что она даже лучше, чем можно было представить. На самом деле, я думаю, что она уже достаточно времени провела там.
Мужчина обернулся, в удивлении поднимая брови.
— Ты правда так думаешь?
— Вполне, — ему было трудно врать перед этим мужчиной, ведь он всегда с лёгкостью распознаёт ложь…
— Ну, тогда мы можем сказать, чтобы её готовили к выписке, — разведя руки в стороны, улыбнулся мужчина, но было в его взгляде что-то странное. — Сегодня можешь забрать её, но, Чонгук… Пожалуйста, сделай правильный выбор. И да, можешь передать ей, что я больше не буду её обеспечивать. Если захочет, то найдёт работу сама.
Поклонившись напоследок, брюнет вышел из кабинета, медленно переваривая всё, что ему сказали. С одной стороны, он безумно не хотел обманывать её отца и своих родителей, да и себя, собственно. Но с другой — эта должность, которой он просто грезил всё это время. Он так хотел, наконец, получить её, что был готов на всё… Но всё же, ему необходимо сделать этот отнюдь не лёгкий выбор.
***
Лиса аккуратно сложила все все свои вещи, уложив их в небольшой чемодан нежно-голубого цвета. В последний раз поправила макияж, окинув себя в зеркало взглядом и собиралась выйти из этой уже, кажется, даже и не бесящей комнаты. Хотя, Лисе здесь совершенно не нравилось. Было скучно, замкнуто и одиноко. У неё не было даже телефона, чтобы скоротать своё одиночество и унылые дни с постоянными занятиями у психолога и капельницами. Ей это порядком надоело, и она просто не выдержала, попросив Чона её забрать отсюда.
Безусловно, её самолюбие и гордость были задеты, когда она согласилась на его условия, но свобода определённо дороже. Да и не факт, что она вообще будет соблюдать их.
На часах было уже девять, а Чонгука всё ещё не было. Часы приёма закончились уже очень давно, но никого не было до сих пор. Последняя надежда угасла. Он её обманул…
И Чон не приедет ни завтра, ни послезавтра, ни через две недели.
Потому что, приедь он за ней сейчас, его собственная совесть не дала бы ему уснуть.
