Реинкарнация

После бессонной ночи Пит чувствует себя откровенно паршиво. Ссора, бесконечно проигрываемая в голове, выедает любые другие мысли. Разве он не прав? Аборт решит все проблемы. Не придется краснеть от стыда перед родителями, отодвигать образование на задний план. Не то чтобы он горел желанием учиться дальше… Но у Рози есть все шансы получить высшее образование и многого добиться в выбранной стезе. Кроме того, у ребенка должны быть зрелые родители, которые всему научат и обеспечат счастливое будущее, а не семнадцатилетние дети, не способные прокормить даже себя! А главное — убеждает себя Пит — они смогут остаться с Рози друзьями. Впрочем, после вчерашнего разговора уверенность в этом ослабевает. Закрыть глаза на близость сложно, на аборт — нереально. Несмотря на разумность своих аргументов, Гудвел чувствует себя последней мразью на фоне святой Рози, склонной к самопожертвованию. И ему это не нравится. — Ты чего не спишь? — удивляется сонная Оливия, не ожидавшая увидеть сына бодрствующим ранним утром. Это на него не похоже: обычно поздно ложится и постоянно ставит новые рекорды по позднему пробуждению. Пит сидит в общей комнате, вмещающей в себя кухню и гостиную. Отрешенный взгляд на секунду задерживается на матери и тут же возвращается к кипе бумаг. — Не спится. Зуб болит, — ложь слетает с языка слишком легко. — Сильно? Записать тебя к врачу? — Пока не надо. — Дай угадаю. Выпить Пенталгин тебе в голову не пришло? — догадывается Оливия, целуя в макушку. Пит виновато улыбается. Через минуту перед ним уже стоит стакан с водой и лежит блистер таблеток. — Спасибо, ма! Оливия приступает к готовке завтрака и не замечает, что лекарство отправляется в карман джинсов вместо того, чтобы быть принятым. Отпив, Пит звучно ставит стакан на стол. — Готовишься к стажировке? Похвально! — Да чего там… просто читаю обязанности и состав бургеров. Материнское сердце неспокойно. Неожиданное устройство на работу настораживает. — Тебе точно не нужны деньги? Ты только скажи… — Нет! — вскидывает голову Пит. — Я просто хочу стать более самостоятельным… Конечно, он кривит душой, но это лучшее оправдание собственному рвению, какое можно придумать. — Пит… — Оливия отставляет в сторону посуду и садится на стул рядом. Серьезное выражение лица, складочка между бровей наводят на мысль, что сейчас его уличат во лжи. Карие глаза блестят от влаги, заставив приготовиться к худшему. — Я тобой горжусь. Ты так вырос за это лето! Приходится приложить усилие, чтобы выдавить улыбку. Гордится… Если бы она только знала. Вина накрывает с головой. Оливия, с трудом сдерживающая подступившие слезы, растроганно продолжает: — Только постарайся, чтобы твоя подработка никак не сказалась на учебе, хорошо? Он кивает и, не в силах больше выдерживать взгляд любящих глаз, возвращается к своим бумагам. После плотного завтрака наконец приходит сонливость. Жалкие три часа сна не приносят облегчения. Снова грезится Неверлэнд и дразнит своей беззаботностью. Это издевательство какое-то! Пусть сам Питер Пэн и не почтил сон своим присутствием, Пит его заведомо ненавидит. Конечно, хорошо быть вечным мальчишкой и не знать никаких трудностей! Последнему будильнику все же удается пробиться сквозь сон. Пит резко подрывается, увидев время. Опаздывать в первый же день не хочется. Он наспех собирается, забыв выложить из рюкзака вещи, которые брал с собой в лагерь. Действует на автопилоте: не глядя, берет с полки футболку, толстовку и спешит на стажировку. Черт возьми! Они же предохранялись!.. Пит гневно пинает попавшуюся на пути обувь. Держать эмоции в себе больше нет сил. Пит бы сейчас все отдал, чтобы отмотать время назад и не совершать ошибки, последствия которой теперь всем расхлебывать. Глупо. Очень глупо! Пойти на поводу у чувств, какие бы сильные они не были, если не готов к серьезным отношениям. В полдень Пит уже вовсю собирает бургеры. Это помогает отвлечься от бесконечного самобичевания. Естественно, все валится из рук. Уверенность в том, что на этой работе не придется особо напрягаться, меркнет. Коллектив неплохой, большая часть — студенты. Если бы не рушащаяся жизнь, то Пит бы легко в него влился благодаря врожденной коммуникабельности. К концу дня от фальшивой улыбки сводит скулы. Но он не рад, что его отпускают. Пучина страхов и вины вновь затягивает с головой. Не видя перед собой ничего, Пит переходит дорогу на красный, пока машины нетерпеливо сигналят. Ноги, как и вчера, сами ведут к книжному магазину «Сказка». Небо недовольно хмурится. Прохожие, в последний момент избежавшие столкновения с Гудвелом, возмущенно оборачиваются. Пит чувствует себя бракованным, ведь самая естественная в мире вещь — взросление — кажется противоестественной. Он завидует окружающим, способным так легко принять этот процесс, завидует Рози. «Так не может продолжаться вечность», — утешает он себя. — «Все рано или поздно расстаются с детством, и я смогу. Чем я отличаюсь от других?» Когда он добирается до книжного, вдалеке раздаются раскаты грома. За кассой снова блондинка крайне скучающего вида. Интересно, как ей живется с таким толстым слоем косметики? — Рози нет, — сообщает с готовностью девушка, точно угадав цель визита. — Ты не подскажешь… — Пит кидает взгляд на бейдж, — Аманда, это плановый нерабочий день, или она неожиданно взяла отгул? — Понятия не имею, — с откровенным равнодушием признается она. Взгляд падает на серию маленьких открыток. Пит, не раздумывая, берет ту, на которой изображены милый котенок с виноватыми глазами и надпись «Прости!». Аманда понимающе хмыкает, пробивая товар, и желает удачи. Уже на улице Гудвела догоняет рыжеволосая женщина, которую он определенно видит первый раз в жизни. Вместо приветствия она с вызовом спрашивает: — Ты Пит? — Да. После оценивающего взгляда, полного презрения, на него обрушивается поток угроз: — Слышишь ты, самец недоделанный!.. Пит удивленно вскидывает брови. На протяжении эффектной речи, насыщенной грязными эпитетами и нецензурными выражениями, он думает только о том, что с таким словарным запасом у нее бы отлично получилось комментировать спортивные матчи. — …не смей обижать Рози! Если еще раз доведешь ее до такого состояния, то я лично найду тебя и укокошу. Понял?! — Я ее люблю вообще-то, а не зла желаю. Воцаряется тишина. Пит выглядит не менее обескураженно, чем собеседница. Он не собирался этого говорить! Слова сами слетели с губ. Язвительная подруга Рози теряет дар речи, но быстро находится: — Знаешь, а это не имеет никакого значения. Если ты не способен поддержать, то лучше исчезни из ее жизни! Исчезнуть! Ха! Легко сказать. Пит бы с огромной радостью растворился в воздухе прямо сейчас, ведь это бы избавило от всех проблем. Увы и ах, не все в жизни так просто! На языке вертится миллион колкостей, но усилие воли помогает сдержаться. Не хочется расстраивать Рози еще сильнее скандалом с рыжей фурией. Пит молча разворачивается и уходит, оставив угрозы без ответа. Осведомленность этой дамочки раздражает. Гудвел знает всех подруг Рози, но эту видит первый раз. Неужели они успели так отдалиться за лето?.. Желания идти домой и делать вид, что все прекрасно, нет. Он идет в парк и какое-то время бесцельно бродит. К счастью, сегодня погода распугала всех желающих прогуляться. Пит падает на ближайшую скамейку. Поставив локти на колени и схватившись за голову, он горбится под грузом тяжелых мыслей. Он только что признался, что не безразличен к Рози? Или сказал назло, чтобы позлить? Даже жаль, что гроза прошла мимо. Ливень бы сейчас прекрасно дополнил внутреннее состояние. Пит не умеет делать что-то вполсилы. Страдать так страдать! Неужели любит?.. Трудно понять, где проходит грань между дружескими чувствами и чем-то большим, когда знаешь человека всю жизнь. Головокружительный период влюбленности обошел стороной, услужливо уступив место собственничеству во всех своих проявлениях. Кем бы Пит стал без ее тактичности и умения смягчить ситуацию? Рози — его предохранитель, не дающий натворить бед. Сколько шалостей остались невоплощенными благодаря ее просьбе одуматься! Сердце болезненно сжимается при мысли, что он ее теряет. Если бы их знакомство произошло в подростковом возрасте, то у него бы, без сомнения, сорвало крышу. Рози Харрис опасна в своей непорочности. Нежная, искренняя, чертовски привлекательная и всепрощающая — без последнего качества она бы не продержалась с ним так долго. Неожиданно приходит осознание — если он не хочет все разрушить, то верное решение только одно: оставить ребенка и постараться изо всех сил стать сносным отцом, даже если это заведомо обречено на провал. Но в таком случае придется все рассказать родителям, и что-то ему подсказывает, что Мистер Харрис придет в бешенство. Как бы ненароком не кастрировал… Страшнее его реакции только неизбежное разочарование матерей, уверенных в благоразумии и невинности своих детей. Для всех Пит станет последним мерзавцем, воспользовавшимся Рози и не желающим разгребать последствия. Естественно, все в один голос скажут: «Рожать!» Принятие приходит подозрительно легко. В чем подвох? Завтра он передумает? Нет, Пит отважится на свой первый взрослый поступок, как бы страшно не было, и Рози будет им гордиться! Он ни за что не потеряет ее. Питу не терпится сообщить о своем решении, отчего он в порыве чувств достает телефон. Взгляд падает на время. Одиннадцать вечера! Если Харрис не изменяет своим привычкам, то уже давно спит. И угораздило его связаться с «правильной девочкой»! Придется отложить это до завтра. Пит озирается по сторонам: уже темно и прохладно, вокруг никого. Сколько часов выпало из жизни? Три пропущенных от мамы заставляют поднять пятую точку со скамейки. Живот напоминает о себе недовольным урчанием. Точно, в нем пусто с самого утра! Надо это исправить. Пит ленивой походкой направляется в сторону выхода из парка, параллельно набирая сообщение маме о том, что с ним все в порядке. Удивительно, какое облегчение приносит принятое, пусть и не желанное, решение. Завтра он все исправит, позвонит с самого утра и… Пит налетает на кого-то и роняет телефон. — Извините!.. — спешит извиниться Пит, ругая себя за невнимательность. Совсем из реальности выпал. Он по привычке тянется в карман за телефоном, чтобы включить фонарик, и тихо чертыхается, вспомнив, что тот где-то в темноте под ногами. — Ну что ты, Питер. Я не в обиде, — раздается глумливый голос. — Что?.. — Пит поднимает взгляд и хмурится, поняв, что не может разобрать, кто перед ним стоит. Странно. Давно свет фонарей погас? Видно только возвышающийся темный силуэт с неразличимыми чертами лица. — Я сказал: «Питер, я совсем…» Это же новый телефон, подаренный на день рождения! Мама убьет его, если тот разбился! — Вы обознались, — резко обрывает Пит, пытаясь рассмотреть хотя бы что-то под ногами. — Я более чем уверен, что… — Слушайте, посветите, а? Ничего не вижу. Я телефон уронил, — снова перебивает Гудвел, совершенно не волнуясь, что это некрасиво. — Он тебе больше не понадобится, — сталь в голосе выдает раздражение незнакомца. Веет холодом, но Пит, увлеченный поисками гаджета, успешно пропускает угрозу мимо ушей. — Я пришел, потому что тебе нужна помощь. — А я о чем говорю! — злится Пит на бездействие собеседника. — Посветите уже! Терпение незнакомца лопается. Резким движением руки он хватает шею невоспитанного мальчишки. Не душит, а лишь слегка сжимает с целью испугать. С ним уже три сотни лет никто в таком тоне не разговаривал! Застигнутый врасплох Пит силится оттолкнуть подозрительного типа или хотя бы вырваться из тисков, но ничего не выходит. Адреналин мгновенно выбрасывается в кровь. Это маньяк?! Гудвел испуганно таращится на противника, но решительно ничего не видит в темноте. Дыхание не нарушено. Пульс отдает в висках. Только сейчас до Пита доходит — он в опасности! — Я твой билет в счастливое беззаботное будущее, поэтому будь добр выслушать. Незнакомец отпускает так же резко, как схватил, отчего Пит отшатывается назад и теряет равновесие. — Я услышал твой зов о помощи и пришел. Пит бледнеет. Понятно, что перед ним обычный псих, но слишком хорошо его бред соотносится с реальностью. Это пугает. Вблизи ни души. Даже если кто-то услышит крик о помощи, не придет, ведь без света фонарей невозможно что-то разглядеть. — Кто вы? — выдыхает Гудвел. — У меня нет имени. Люди называют меня Тень. — Вы… убьете меня? Тень, довольная произведенным эффектом, продолжает: — Нет, Питер, я лишь хочу проводить тебя в Неверлэнд. Питер? Неверлэнд? Все ясно! Он спит. Но до чего же жутко… — И что я там буду делать? — подыгрывает Пит своему воображению. — То, о чем мечтал: оставаться вечным ребенком. — Окей, — нервно смеется Гудвел. — Очень заманчивое предложение, но я вынужден отказаться. Знаете, я лучше пойду. Недоумение Тени так велико, что ощущается в воздухе. Так не должно быть! Питер Пэн всегда рад остаться ребенком! — Ты же этого хочешь! — внушает обескураженная Тень. Голова раскалывается. Пит не попадется на извращенную игру своего подсознания. Это проверка, да? Он уже все решил и не собирается возвращаться в омут сомнений. — Я хочу домой, — возражает Гудвел. Темная сущность слишком долго искала мальчишку, чтобы просто так дать ему уйти. — Неверлэнд и есть твой дом, Питер. Ты просто забыл. Пит судорожно щипает себя, чтобы проснуться. Ничего не выходит. — Мой дом здесь. Я с вами никуда не пойду. До свидания! Нет никакого желания узнать, куда сон заведет дальше. Пит срывается с места и быстрым шагом идет на огни машин вдалеке. Тень наблюдает за жалкой попыткой бегства. Какая разница пойдет Питер Пэн в Невердэнд добровольно или силой? — Ты мне еще спасибо скажешь. По спине Пита пробегают мурашки, и в следующее мгновение что-то с огромной силой дергает его за шкирку. Сердце ухает вниз, когда Пит понимает, что не чувствует земли под ногами. Спереди в шею впивается ворот толстовки, приходится оттянуть его, чтобы сделать глоток воздуха. — Отпусти! — кричит Гудвел, размахивая ногами. Он с испугом наблюдает, как расстояние до земли стремительно увеличивается, и спешно исправляется: — Верни меня обратно! — Не кричи, — предупреждающе встряхивает его Тень. — Если не хочешь превратиться в лепешку. Это сон. Просто кошмар. Но какого черта все так реалистично?!