Реинкарнация

Портал открывается, явив незваных гостей. Знойные джунгли встречают пением диких птиц и журчанием ручья. Две пары сапог хрустят песком, как только зеленый межпространственный вихрь исчезает. — Вот мы и встретились, Неверлэнд! — в приветствии слышится неприкрытый вызов. Привлекательный мужчина, к чьим вискам уже прикоснулась седина, старательно изображает из себя ковбоя, схватившись за воображаемую кобуру и грозно прищурив глаза. — У нас нет времени на этот цирк, Киллиан! — раздраженно напоминает Эмма. — Откуда такая спешка, милая? Я думал, у нас свидание в тропиках, — он втягивает влажный воздух носом, заключив: — Ммм... романтика! — Ты прекрасно знаешь, что я не смогу расслабиться, пока не буду убеждена, что Пэна здесь нет. — Он мертв, — беззаботно напоминает Киллиан. — Эйрена считает иначе. — Она просто перегрелась на солнце, с кем не бывает? — Выразительный взгляд вынуждает остальные предположения оставить при себе. — Ладно, ты права, Эмма. Всегда права. Но думаю, что в этот раз нет причин беспокоиться. — Вот и убедимся в этом лично! — она обольстительно улыбается, напомнив мужу о далеком прошлом: — Ведите меня к лагерю, Капитан Крюк! Он отодвигает лианы в сторону, галантно пропуская даму вперед. Приподнятое настроение Киллиана и полная уверенность в том, что опасности нет, выливаются в напевание бессмысленной, но очень навязчивой песни. — Мы на разведке, — не выдерживает Эмма через полчаса, — неужели нельзя вести себя тише?! — Да нет здесь никого... Договорить он не успевает. Растительность раздвигается, и навстречу выходит девочка, настроенная крайне недоверчиво, судя по подозрительному прищуру и напряжению в позе: — Здравствуйте, а вы кто?.. Эмма и Киллиан тревожно переглядываются: они были готовы увидеть здесь Пэна, его мальчишек, но никак не девочку! — Мы хранители порядка. Как тебя зовут? Что ты здесь делаешь? — Я Хоуп… — запнувшись, она быстро добавляет: — но все зовут меня Норой! В улыбке Эммы сквозит нежность: — Нашу дочь тоже так зовут, она примерно твоего возраста. Киллиан присматривается, не в силах понять, кого же ему напоминает хмурая девочка. Эти вьющиеся волосы, невинные глаза... Назойливый червячок неприятно сверлит память с целью докопаться до нужных воспоминаний. — Тебя здесь держит Питер Пэн, верно? — допытывается тем временем Эмма, уже уверенная в своей правоте, и, не дожидаясь ответа, предупреждает: — Он опасен! Мы пришли его обезвредить. — Нет! — слишком резко и негативно реагирует Хоуп, сделав шаг назад и повысив голос. — Он не причинил никому вреда, честно! Подобная реакция приводит к неутешительным выводам: здесь все же замешан Пэн или, что вероятнее, какой-то другой мальчишка, выдающий себя за короля Неверлэнда. Кто бы это ни был, он обработал детям мозги и собрал себе новую армию Потерянных. — Вы убьете его? — уже тихо добавляет Хоуп, глядя исподлобья. Эмма недовольно поджимает губы. Она ненавидит, когда дети смотрят на нее так: испуганно, безысходно, но с теплящейся надеждой. Чертов Пэн! Умеет все усложнять. — Мы просто хотим выяснить, в чем дело. Отведешь нас к нему? Нам с ним нужно переговорить. — Вы ведь так просто не уйдете отсюда?.. — Эмма, виновато улыбнувшись, качает головой. — Обещайте, что не сделаете ему ничего плохого. — Конечно, не сделаем, если он не представляет опасности для остальных, — дает она обещание, решив заодно проверить, насколько девочка уверена в безобидности местного криминального авторитета. Хоуп нетвердо кивает и жестом зовет за собой, а Эмма губами шепчет мужу: «Я же говорила!», — вызвав у него смешок. — Ты похожа на одну мою старую знакомую, — спустя десять минут напряженного молчания издалека начинает Киллиан. — Я бы даже не удивился, окажись ты ее дочерью. — Эмма сводит брови к переносице, гадая, к чему он ведет. — Маловероятно, но ты случайно не знаешь Венди Дарлинг? Хоуп от неожиданности запинается о высокий корень дерева и с надеждой впивается в Киллиана глазами: — Вы знали мою маму? Я правда на нее похожа? Он нервно сглатывает, услышав о Венди в прошедшем времени, и искренне жалеет, что оказался прав. Интересно, как ее дочку угораздило оказаться здесь?.. — Я Капитан Крюк, пират местных морей. Мне довелось общаться с ней… — он резко замолкает, заметив знакомый домик на дереве, точь-в-точь такой же, как и сотню лет назад. Те же трухлявые доски и та же буйная растительность вокруг напоминают, что некоторые вещи не меняются, — Неверлэнд застыл во времени. Киллиан испытывает легкий приступ ностальгии. Видно, что Хоуп распирает от желания расспросить обо всем, но приходится сдерживаться: сейчас не время и не место. — Пит, ты дома? — кричит она, запрокинув голову. — К тебе гости! Эмма с облегчением подмечает, что речь все же идет о каком-то «Пите», но тут же меняется в лице, когда из окна сверху выглядывает никто иной, как плачевно известный Малкольм, похититель ее ребенка. Киллиан рвано выдыхает, схватившись за кинжал в боевой готовности. Брови выдают шок Питера с головой, но на смену замешательству быстро приходят игривость и фальшивая доброжелательность. — Какие люди! Давно не виделись! А я гадаю, что за портал открылся!.. Он гордо и неспешно спускается под стать настоящему королю, приковав к себе все взгляды, а затем непринужденно растягивает губы в улыбке, будто встретил старых добрых друзей. Включается защитная реакция, и Киллиана буквально распирает от желания отпустить какую-нибудь шуточку по поводу второго пришествия Питера-занозы-в-заднице-Пэна, но он сдерживается: на Хоуп и так лица нет, не хватало еще добить ее намеком об их непростых отношениях в прошлом. — Ты постарел, дружище, — обращается к бывшему пирату Питер, а затем кивает Эмме: — А ты только молодеешь. Тебе, кстати, не надоело с одной и той же прической? Она скрещивает руки на груди и не спешит с ответом, не в силах смириться с тем, что перед ней стоит живой мертвец. Неловкая пауза затягивается, Хоуп испуганно сжимается, словно в ожидании смертного приговора. — Я не знала, что делать… — признается она, понурив голову. Питер с неудовольствием подмечает подозрительный прищур Эммы. Прекрасно! Шансы доказать собственную невиновность тают на глазах. — Ты все правильно сделала, — сухо подбадривает он. — Можешь идти. Хоуп настороженно поглядывает на чужаков, не решаясь оставить их наедине с Питером. Догадавшись в чем дело, он беззаботно уверяет: — Со мной все будет в порядке, иди. Она кивает, а затем исчезает в джунглях. Неловкость пропадает. Киллиан и Эмма, не сговариваясь, хватают Питера под руки и направляют в противоположную сторону, чтобы их нельзя было подслушать. Пэн, искренне позабавленный подобной реакцией, не сопротивляется, а услужливо подсказывает: — Что ж, вы пришли сюда, чтобы… — Чтобы устранить тебя до того, как ты успеешь натворить бед! — грозно предупреждает Эмма, пригвоздив его к стволу дерева силой мысли. — И спасти бедных детей, конечно! Сверху спускаются прыткие лианы и обвивают пленника со всех сторон, прочно фиксируя и не давая сбежать. Питер не испуган. Напротив, выглядит так, словно фиаско уже обернулось ему на руку. — Русалка на хвосте принесла? — понимающе протягивает он, а затем с сожалением добавляет: — Спешу расстроить, я даже не владею магией, а дети оказались здесь по собственному желанию. — Да-да, знаем мы эту схему. До Киллиана, пытливо пытающегося понять, что изменилось в старом враге, доходит. На лице Пэна нет больше той мерзотной ухмылки, словно он уже обыграл весь мир! Доверия как не было, так и нет, но это осознание вдохновляет выступить с неожиданным предложением: — Давай выслушаем. Эмма воспринимает идею без энтузиазма и собирается разразиться гневной тирадой. Ее опережает обескураживающее искреннее признание Питера: — Мне нужна помощь. Киллиан поспешно отводит жену в сторону и нежно проводит большим пальцем руки по щеке: — Милая, остынь, — тихо просит он. — Мы не должны делать поспешных выводов. — Ты прекрасно понимаешь всю серьезность ситуации! — возражает Эмма, не собираясь шептаться. — Это же Пэн! Он пытался убить Генри! — И уже понес за это наказание, — напоминает Киллиан. — Давно ты на его стороне?! — скептически щурится она. — Я на стороне справедливости, как и ты. Говорить буду я, хорошо? Эмма нехотя кивает, и они возвращаются к связанному Питеру, напряженно высматривающему что-то вверху. «Тень», — догадывается Киллиан. — Какая помощь тебе нужна? — начинает собственный допрос он. — И почему ты жив? — Я проклят, — горько признается Питер без тени привычного веселья, вынудив Эмму и Киллиана переглянуться. — А поподробнее? — Уже несколько жизней на мне заклятье, из-за которого я не могу повзрослеть. Не то чтобы мне этого сильно хотелось, но оно заставляет меня перерождаться снова и снова. Так что не советую меня убивать. Бесполезно. — Как ты попал в Неверлэнд? — Меня сюда притащила Тень против моей воли. Она, кстати, и стоит за всем этим. Манипулировала мной в прошлой жизни, чтобы добиться своих целей... — А ты у нас, значит, белый и пушистый? — не удерживается Эмма от едкого комментария. Киллиан игнорирует выпад, спокойно продолжая: — Ты просил помощь. В чем именно? — Я хочу разрушить заклятье… — Он лжет! — снова перебивает Эмма, вспыхнув. — Я чувствую, что лжет! — Я правда хочу все исправить, — зеленые глаза гипнотизируют, внушая самое важное: — Если Тень не остановить, то она добьется своего. А когда узнает о моих намерениях, просто убьет и попытает счастье позже. Лучше бы нам обсудить это в другом месте, здесь могут быть уши, — Питер многозначительно показывает кивком наверх. — С чего бы нам тебе верить? — не унимается Эмма. Ей все это не нравится. Слишком мутно и запутанно. Она не попадет в ловушку Пэна — не в этот раз. — Эта девочка, Хоуп, моя дочь, — будничным тоном заявляет он, словно речь идет о молоке по акции. — Она прибыла из будущего, чтобы предотвратить события. Можете спросить у нее. Питер-заноса-в-заднице-Пэн и Венди-мать-Тереза-Дарлинг! Отправиться в Неверлэнд без валидола стало главной ошибкой Киллиана. Он шумно выдыхает, переваривая услышанное, а Эмма неверяще уточняет: — Твоя дочь?.. Из будущего?! Она, конечно, ожидала чего-то экстраординарного — у Пэна по-другому не бывает, — но это слишком! Каждый раз, когда такое происходит, Эмма ловит себя на мысли, что ей давно пора смириться с тем, что их запутанное семейное древо неконтролируемо обрастает новыми ветками. А плодовитой ветке Питера Пэна никак не удается отсохнуть... Он издает шутливый «Упс», а затем раздражающе спокойно продолжает: — Мне, кстати, еще понадобится помощь в том, чтобы вернуть ее обратно. — Окей, — первым выходит из ступора Киллиан, — предположим, мы поможем снять проклятие, что дальше? Ты готов вернуться к обычной жизни? В смысле без кражи детских сердец и всего такого. Питер хлопает глазами, изобразив невинность в самом чистом ее проявлении: — Вы во мне сомневаетесь? У Эммы дергается глаз. — Нам нужно как можно скорее обезвредить Тень, — предупреждает Питер и наконец переходит к конкретике: — В этом поможет одна вещица, которая хранится в деревне, где я родился. Но ее не так просто достать. У вас есть еще волшебные бобы? Можем отправиться прямо сейчас? — Зачем такая спешка? — удивляется Киллиан. — Нужно действовать, пока Тень не поняла, что происходит. — Я с вами! — выскакивает из кустов Хоуп. Никто не удивлен ее появлением и тем, что она подслушивала. Эмма недовольно выдыхает, но все же соглашается при одном условии: — Хорошо, мы откроем портал. Но участвовать не будем! И сначала мне нужно к целебному источнику. Вчетвером они выдвигаются сначала за водой, необходимой Эмме для приготовления какого-то зелья. Киллиан идет замыкающим, когда случайно пинает увесистую золотую монетку. Она со звоном отскакивает от ботинка и завлекающе блестит. Довольный находкой, Киллиан без задней мысли подбирает ее и кладет в карман.

* * * * *

Нехорошее предчувствие грозовой тучей нависает над Питером, а любая тень заставляет напрячься — нужно спешить. Маркус ясно дал понять, что ждать не намерен, поэтому обстоятельство в виде старых врагов даже на руку. Но Питер, конечно, ни за что не признает, что неожиданно появившийся козырь в рукаве — заслуга Ричарда, ведь это он спугнул русалку. Питер не гордится своими поступками и не отрицает их, но в этой жизни осознанно еще не причинил никому вреда. Он находится под давлением — этаким прессом между прошлым и будущим — от ужаса, что уже натворил в прошлых жизнях и что вскоре натворит. Один неверный шаг, и все повторится: Питер потеряет Венди, а Хоуп так и останется несчастным ребенком и, возможно, повторит нелегкую судьбу Румпеля. Единственное правильное решение — просто-напросто развеять заклятие, но... он боится. Тех проблем, от которых так долго бежал и с которыми снова столкнется: работа, ответственность, семья. Сейчас Питер списывает страх перед взрослой жизнью на влияние проклятия. Что он будет делать, когда оно исчезнет, а ничего не изменится?.. Вдруг он останется жалким мальчишкой, но уже без варианта сбежать от всего этого. Разорвать порочный круг все же можно, малость схитрив. Питер исправит ту реальность, из которой прибыла Хоуп, но не будет разрушать проклятие, а возьмет Тень под контроль. Тогда он сможет воплотить свой план, воссоединиться с Венди, стерев ей память, и подарить Хоуп лучшее детство с Элен, Дэвидом и Оливией. Все будут счастливы! Но сначала нужно добыть крошечную деревянную шкатулку, задействованную во время ритуала. Внутри нее уже несколько столетий хранятся волосы, следы крови Питера и Маркуса, необходимые для активации заклятия. Единственная проблема... нужно раскопать могилу Агаты. Из собственных мыслей вырывает новость: — ...а Реджина теперь Добрая Королева. Киллиан, пытающийся поддержать жалкое подобие дружеского разговора, ждет хоть какой-то реакции. Видит, что Питер особо не слушает. — Ого, — задумчиво хмыкает Пэн, а затем неудачно шутит: — Может, и Румпель теперь не Темный, а какой-нибудь Светлый? — Если тебе интересно, что с ним, то так и спроси, — на удивление проницательно поддевает Киллиан. — Он мертв. — Какая жалость. Фраза повисает в воздухе, и в ней куда больше искренности, чем сарказма. Это пугает Питера. Одной проблемой меньше, но отчего-то это совсем не радует. Идущие впереди Эмма и Хоуп останавливаются, чтобы набрать воды и открыть портал. Один шаг, и они уже в нужном месте. — Ты же говорил, что это маленькая деревушка, — уточняет Эмма, выглядывая из подворотни рядом с многолюдной площадью. — Прошла не одна сотня лет, — пожимает плечами Питер и требует: — Наколдуй лопату. — Выразительный взгляд вынуждает сквозь зубы добавить: — Пожалуйста! Она, брезгливо поморщившись, достает салфетку и берет в руки крышку мусорного бака. По щелчку пальцев металл вытягивается, обретая черты лопаты. Решено разойтись и встретиться на этом же самом месте через два часа. Киллиан и Эмма, отказавшись участвовать в расхищении могил, не спеша прогуливаются по городу и задерживаются, пообедав в местном кафе, но все равно возвращаются раньше Питера и Хоуп. — Что-то они долго, — нервничает Эмма. — Нельзя было отпускать Пэна одного! — Это дело не быстрое, — отмахивается Киллиан и переключает ее внимание на свою находку: — Смотри, что у меня есть!.. Он лезет в карман за монетой, но не находит. Хмурится, проверяет остальные вещи, хмурится еще сильнее. По озабоченному виду Эмма догадывается: — Что-то потерял? — Я нашел древнюю монету в Неверлэнде. Она пропала, как и мой кинжал. Эмма прикусывает губу, пытаясь разгадать загадку. В ее глазах вспыхивает понимание. — Напомни, а Тень могла принимать только облик людей или и вещей тоже?..

* * * * *

Найти нужную могилу на старом заросшем кладбище оказывается не так просто даже с учетом подробнейшей инструкции, которую передала Венди. Питеру меньше всего на свете хочется делать то, чем он сейчас занимается: раскапывать могилу собственной матери. Только просьба самой Агаты и придает сил. Правда, она рассчитывает на то, что он проведет ритуал, чтобы разрушить заклятие, а не укрепить и подчинить Тень... Питер копает долго и мучительно, а Хоуп стоит, привалившись к ближайшему дереву, и всячески отвлекает его от беспокойных мыслей. Он благодарен ей. Находиться здесь одному и возиться в могиле было бы действительно жутко. Хоуп стоит на стреме чисто символически: кладбище настолько древнее, что родственников, которые могли бы ухаживать за здешними могилами, давно нет в живых. Мышцы уже забились от физического труда, а рубашка вымокла от пота. Яма в затвердевшей земле становится значительно глубже, но все безрезультатно. Когда Питеру уже кажется, что ничего из этой затеи не выйдет, лопата ударяется о что-то твердое. И это не камни. — Не смотри, — просит он Хоуп. Питер уже весь измазан в грязи, поэтому не брезгует продолжить раскопки руками, чтобы не пропустить нужную вещицу. Деревянный гроб давно сгнил, а тело разложилось, но шкатулка защищена магией. По словам Агаты, Маркус вырвал ее сердце в качестве завершающего ингредиента в ритуале. В тот момент она вцепилась в коробок обеими руками, а когда тело нашли, оно уже закостенело настолько, что вытащить что-либо из цепких пальцев уже не представлялось возможным. Питер, бледный как мел, морщится, бережно перекладывая кости и стараясь не ассоциировать их с тем, что осталось от Агаты. Хоуп не нужно повторять дважды: она с радостью отворачивается и замирает, не поверив глазам. Питер не замечает ее остолбенения. — Пит... — тихо зовет она. — Не сейчас! — просит он. Слышит ее спешные шаги, но не реагирует: правильно, пусть уйдет подальше. Незачем ей на это смотреть. Пальцы наконец натыкаются на маленькую деревянную шкатулку, и Питер облегченно выдыхает, отряхивая ее от земли. Теперь все обязательно будет хорошо. Тень не успела... Его передергивает от любимого голоса: — Хоуп, милая! Это правда ты?.. Такая взрослая, даже не верится! Я пришла вам помочь. Питер хмурится, не веря собственным ушам, и вскидывает голову. Этого не может быть!.. Как?! Любовь всей его жизни стоит и ласково улыбается, зазывающе раскрыв руки, пока Хоуп ускоряется ей навстречу, совершенно не замечая, что есть в этом изгибе губ что-то чужое и холодное, что никак не может принадлежать Венди. Что-то не сходится. Венди должна быть сейчас дома и не подозревать о дочери из будущего! Где-то в голове предупреждающе воет сирена, но Питер никак не разгадает загадку. Хоуп словно не слышит его просьб остановиться и чуть не сбивает Венди с ног: слишком давно не видела ее и не может устоять перед возможностью обнять. — Я так скучала! — шепчет Хоуп, прижимаясь к материнской груди. Несколько долгих секунд непривычно тяжелый взгляд Венди прикован к Питеру. Когда от ее улыбки не остается ни следа, до него доходит. Сердце пропускает удар. — Хоуп, отойди! Поздно. Все происходит слишком быстро. Кинжал блестит в свете солнца и входит между ребер Хоуп по самую рукоять, заставив издать вскрик и испуганно дернуться. Длинное лезвие не оставляет легким и, главное, сердцу шанса остаться незадетыми. Питер вопит раненым зверем: — Нет! Дыхание перехватывает, а ноги становятся безнадежно ватными. Тело упорно отказывается слушаться, но Питеру все же удается вылезти из могилы. Хоуп, скривившись, ловит ртом воздух в отчаянной попытке выбраться из смертельных объятий. Но кинжал грубо поворачивается в ране и резким движением вынимается из груди, орошая землю алым. Черты лица Венди растворяются, явив довольный оскал Тени, и женская хрупкая фигура трансформируется в бестелесный мужской силуэт. Питер вовремя оказывается рядом и, оттолкнув его, оседает на землю вместе с Хоуп. — А я ведь предупреждал, — равнодушно напоминает Маркус. — Тебе всего-то нужно было отказаться. Если не послушаешься, следующей станет настоящая. Питер не слышит угрозу. Пытается зажать рану рукой, но теплая кровь продолжает вытекать и сочиться между грязными пальцами, унося с собой жизнь. Он судорожно соображает, как нужно действовать, но мысли путаются, их заглушает кувалдой бьющее по грудной клетке сердце. Хоуп всегда была такой маленькой?.. — Ничего страшного... — выдавливает она сквозь кашель. — Все хорошо... Какое к черту «все хорошо»?! Страдальческая гримаса и пальцы, вцепившиеся в его рубашку, этому противоречат — ей больно! Питеру хочется разозлиться и отчитать ее за неосторожность, но не может. Не сейчас, когда она сплевывает кровь и жмется к нему, словно ребенок. «Она и есть ребенок», — неожиданно вспоминает он, бледнея. — Я так и знала, что у меня ничего не получится изменить, — губа виновато дрожит, пока Хоуп изо всех сил старается отдышаться. — Глупо вышло... Питер внутренне сжимается, но не спорит: не может выдавить из себя ни слова. Он убирает с холодного лба прилипшие пряди, оставляя грязный след. Руки трясутся. Нет-нет-нет, Хоуп должна отправиться домой! Тяжело дыша, Питер поднимает полный ненависти взгляд и пронзает им насквозь Маркуса. Но новый приступ надрывного кашля возвращает все внимание к Хоуп. — Пусть это скорее закончится... — просит она, скорчившись. Ее кожа белеет на глазах, а губы становятся синюшного оттенка. Прошла уже пара минут с момента ранения, а Питер все еще сидит в луже крови на чьей-то могиле и не знает, что делать. — Мы что-нибудь придумаем, — автоматически обещает он и тут же вспоминает про единственный шанс на спасение — целебную воду! Вот только она далеко... — Я донесу тебя до Эммы и Киллиана! Питер порывается встать, но его останавливает жалостливый стон и пугающие булькающие хрипы. — Не надо, пап. Больно! — Хоуп беспомощно утыкается ему в грудь, натужно дыша. Он замирает, неверяще уставившись перед собой. Его словно окатывают ледяной водой, а затем дают пощечину. Хоуп никогда так его не называла. И не безосновательно: он не заслуживает называться отцом. Ее улыбка сквозь слезы приводит в чувство. Если бы не она, Питер так бы и остался статуей скорбящего. — Один я добегу до них быстрее, — оживает он. — Мы перенесемся к тебе за секунду! Попытка переложить Хоуп на землю не увенчается успехом. Аквамариновые глаза расширяются от испуга, а ослабевшие руки отчаянно цепляется за Питера. Она окончательно дает ему под дых фразой: — Я не хочу умирать одна! Внутри Питера что-то ломается от осознания, что это конец. Бежать далеко, и он элементарно не может сориентироваться — куда. Жгучая ненависть выжигает изнутри. Не к Тени, что выжидает, словно коршун, а к себе: его очередная ошибка стоила жизни Хоуп. Из-за него несчастный ребенок рос без матери и мечтал убить собственного отца, а теперь так бессмысленно умирает. — Это я во всем виноват, — безжизненно констатирует Питер, дрожа от нервного напряжения. — Лучше бы ты меня тогда убила! Хоуп слабо качает головой, шумно и тяжело хрипя: — Неправда, — она прижимается своей холодной щекой к его теплой ладони, представляя, будто ее любят. — Тогда бы мы никогда не узнали друг друга. Я ни о чем не жалею, и мне совсем не страшно. Ты ведь все исправишь. Я в тебя верю! Это ложь. Хоуп трясется, словно осиновая веточка на ветру: ей страшно, несмотря на браваду. Еще вчера Питер мечтал услышать про веру в него, а сейчас готов провалиться сквозь землю: на него давят настоящие намерения. Он предатель! Ненависть к себе вспыхивает с новой силой. — Ты задолжал желание, — невнятно напоминает Хоуп. Губы не слушаются, онемевшими пальцами она стирает с его лица предательски выступившую слезинку. Питер мысленно стонет под новым грузом вины, вспомнив, что так и не смог исполнить даже одно жалкое желание! Он решительно сжимает кулаки — расшибется, но исполнит все, что Хоуп только попросит! Питер весь обращается в слух, зная, что услышит. Конечно, исправить все. Но она снова разбивает ему сердце, едва слышно прошептав: — Не убивай Ричарда, — веки под собственной тяжестью закрываются. — Не надо… вырывать… Она теряет сознание, так и не договорив. Питер с любовью целует ее в лоб и успокаивающе гладит по макушке.