4
2 января 2020 г. в 01:40
Это странное ощущение. Чувство полёта…
Падме вздрагивает во сне, выдыхая. Реальность и сновидения крепко перемешались в ее сознании.
Дрожь пробежала по спине, когда она ощутила горячее дыхание у себя между лопаток.
Она плыла в пространстве, вдруг понимая, где находится. Это проход к залу совещаний, большой коридор с высокими окнами. Знакомое место
не успокоило: она ощутила прикосновение чужой руки к своей талии, и это было не простое прикосновение. Рука, покрытая чёрной кожаной перчаткой, легла поверх расшитой ткани ее платья, властно и жестко. Длинные пальцы стиснули ее талию, неожиданно крепко вжимая в мужское тело.
Глубокое, размеренное дыхание незнакомца могло бы обмануть Падме, но не его сердцебиение. Звучало оно с перебивом, хотя и было на первый взгляд спокойным. Падме хотела обернуться, но вдруг вторая рука мужчины сомкнулась на горле и вынудила ее слегка вытянуть шею вверх и запрокинуть подбородок. Дыхание, неожиданно жаркое, обожгло ее кожу, и чьи-то губы провели по пульсирующей артерии вниз.
Падме с содроганием ощутила прикосновение его щеки к своей шее и тихо выдохнула:
— Кто ты?..
Он остался молчалив, но ей показалось, что губы его усмехнулись. Рука жёстче сжалась на талии. Она знала, кто был за ее спиной, и вместе с тем, не знала о нем ничего.
Вожделение… темная страсть. То, что она чувствовала, то, что исходило от него. Она не видела его лица, слепо доверяясь движению губ и медленно умирая от страха и наслаждения.
Человек, что стоял за ее спиной, внушал ей безотчетный, неконтролируемый страх. Она старалась не выдавать себя, но даже ее дыхание говорило о том, как сильно она боится.
И, что хуже, хочет.
Ярко чувствуя жесткую изнанку расшитого платья затвердевшими сосками, она снова выдохнула — и снова сказала звенящим голосом, строгим и властным. Голосом королевы:
— Назови себя.
Будто издеваясь над ней, рука незнакомца скользнула вверх, мягко проводя по ее груди, коротко сжимая ее и скользя по плечу. Терпеть это было невыносимо. Она хотела его.
Стараясь унять глубокое дыхание, Падме прикрыла глаза и вскрикнула, когда поцелуй на шее стал жёстче. Она ощутила глубокий укус, подавив импульс тела — желание убежать или сдаться, она не поняла. Но когда он продолжил, сдержать короткий стон было невозможно.
Падме изогнулась, откинув голову назад, ему на плечо, и уже умоляюще прошептала:
— Я прошу только имя…
Но он оказался безучастен к ее мольбе. Пальцы скользнули в густые волосы Падме, нащупали шпильки и выкинули их вон из копны, позволяя локонам упасть на плечи. Но это ненадолго. Незнакомец ловко намотал длинные волосы Падме на руку, сгрёб их в кулак и заставил ее резко откинуть голову. Падме вскрикнула снова — и опять от боли, смешанной с острым наслаждением. На секунду она увидела над собой два пылающих желтых глаза, и, поняв, что это снова он, попыталась коснуться его лица.
Напрасно.
Молчаливый незнакомец развернул ее к себе, в два движения вжимая в каменную стену и сковывая оба запястья широкой ладонью. И вот Падме может его видеть.
Да, это и впрямь он. Два желтых глаза с красными вспышками у зрачков, свирепые и чудовищно холодные, смотрят словно сквозь неё.
Он легко раздвинул ее бёдра коленом, вставив его между ног, опутанных платьем. Падме содрогнулась. Нет, определенно, она не ждала ничего такого.
Но хотела…
Изнывая от страха и желания, она пыталась изворачиваться, впрочем, вяло — и незнакомец широко ухмыльнулся, прочитав в языке ее тела однозначный ответ.
Падме вновь изогнулась — и со стыдом поняла, что уже — навстречу ему. Когда он прильнул к ее уху и провёл губами по шее все ниже, обводя языком увеличившуюся от возбуждения грудь, она лишь глухо застонала, выскользнув одной рукой из его ладони, чтобы крепко обнять за шею и прижать его к себе теснее.
Почему эти чувства так ей знакомы?
Против ее воли… и вместе с тем, согласно ее немому согласию… он легко справился с тесьмой на платье и, не встретив никакого сопротивления, откинул его со второй груди и плеч девушки. Она была полностью разоблачена. Он же — нет. Все ещё оставаясь в чёрной накидке, по глухости не уступавшей броне, он был для неё непроницаем. Накидка не поддавалась пальцам Падме, хотя она чувствовала, как под ней перекатываются мышцы, и сгорала от неистового желания тоже приобщиться к ласкам.
Похоже, сегодня всем распоряжался именно он.
Подсадив ее себе на бёдра и вжав лопатками в стену, он скользил все ниже и ниже, пока губы и язык не коснулись твёрдого, как вишня, соска. Падме подалась ему навстречу, утопая в вязкой горячке, разлившейся по спине, и ощутила, как низ живота отдаётся сладостной болью. Хочется, чтобы он немедленно прекратил.
Хочется, чтобы он продолжил.
— Сними, — шепчет она, умоляя, и нетерпеливо дергает его накидку на груди. Но он лишь усмехается в ответ — опять! — и ничего не делает. Ей только и остаётся, что запустить под капюшон руки.
Он тут же останавливается, переставая свои грубые ласки. Падме понимает: ему не нравится то, что она делает, и покорно отнимает обе ладони от головы, откидываясь назад и со стоном снова принимая поцелуи.
Платье — все ниже и ниже, как и губы, ласкающие живот. Падме нетерпеливо сталкивает платье ногой с себя — полностью, и сжимается, понимая, что она абсолютно обнажена и находится в объятиях незнакомца. Но думать об этом ей некогда.
Скользнув рукой, покрытой перчаткой, по ее животу, он останавливается на секунду, прикладывая к нему ладонь.
Двое. Мальчик и девочка. В будущем он видит их ясно.
Его рука движется ниже, и прежде, чем Падме говорит, что она готова или не готова, длинные пальцы проникают в неё.
Совершенно невинна.
Всхлипнув, Падме уцепилась за его плечо, прислонившись к нему лбом, и подалась бёдрами вперёд, ощущая нарастающее движение внутри себя. Но ей хотелось не этого.
После всего, что он делал, ей хотел более наполняющего ощущения.
Просить об этом самой? Нет. Она ещё не потеряла голову настолько… Щеки залились румянцем, но было уже слишком хорошо, чтобы он остановился. Пальцы легко скользили внутри девушки, на той тонкой грани, когда она готова была требовать ещё и ещё — глубже и дальше… но, по иронии, они не проникали так, как она хотела бы.
Чувствуя себя жалкой, в горячечном бреду, влажной от желания и изнывающей от темной страсти, которая виделась ей похотью, она ткнулась губами в его губы и беззастенчиво начала целовать, потому что ей нужно было сделать хоть что-то — и ощутить отдачу.
Желтые глаза полыхнули совсем рядом…
Кто бы мог подумать, что он может касаться ее там так нежно. С его манерами и обликом это не вязалось, но он ласкал ее так, что Падме не ощущала ни капли боли. Ей было куда хуже в своём океане удовольствия, когда она сама подавалась раз за разом навстречу его руке, увлажняя кожаную перчатку незнакомца.
— Прекрати, — простонала она ему в губы и прикусила его язык. — Прекрати!…
Но было уже слишком поздно. Он что-то задел внутри неё, и она вздрогнула и, сильно содрогнувшись снова и снова, задохнулась от резко выросшего удовольствия. Наслаждение словно импульс пронзило ее тело, и тут он, покоряясь ее просьбам, прекратил.
— Нет!.. — в панике пробормотала Падме, с жаром приникая к его шее и прикусывая ее. — Стой…
Ещё одно поглаживающее движение внутри неё — и бёдра свело спазмом. Стоны ее были все дольше с каждым своевольным, ритмичным движением, и Падме увеличивала их громкость.
Это был ее сон. И если сейчас что-то заставит ее проснуться… она отмела эту мысль, содрогаясь от накатывающего как волна оргазма, тёплого и разгорающегося внутри.
Она рывком обняла его за шею, заставив опуститься к своей груди и прильнуть к ней. Только ощутив болезненный укус и дальше — поцелуй, от которого наверняка на нежной коже останется след, она ещё раз подалась навстречу ему бёдрами — и вскрикнула от яркого оргазма, пронзившего позвоночник.
В эту секунду хотелось слиться воедино и сделать так, чтобы он никуда не мог деться.
Устало повисая в сильных руках, она с гаснущим наслаждением ощущала, как он кладёт ее на постель… откуда она здесь?
Это ее постель, покрытая блескошелком. Горячую кожу эти простыни охладить не могут. Падме сжала бёдра, стараясь зафиксировать точку удовольствия, которой коснулся незнакомец — но он уже вышел из неё и неожиданно… растворился в воздухе, превращаясь в мглистый дым.
Опять.