Careful what you wish for It could never be like you So hold on tight, It's gonna be a wild wild ride And tonight, you won't need your wings to fly Cause angels got a lot to lose (Hedley – Heaven’s Gonna Wait)
Том в задумчивости смотрел туда, откуда доносился звук. Приключений на сегодня с него было уже вполне достаточно, но он почему-то все равно мешкал. Кинув нерешительный взгляд на дверь клуба, где его ждала еще уйма дел, молодой человек подумал, что пора идти. Плохое самочувствие давало о себе знать, особенно теперь — эти странные видения, вороны, говорящая бижутерия и прочая хренотень активизировались со страшной силой. Но это была территория клуба, сюда не мог попасть никто посторонний. Значит, бояться нечего? Том облизнул губы, коснувшись колечка пирсинга, и снова бросил взгляд в сторону мусорного бака, за которым раздавались теперь уже не стоны, а просто шуршание. — Ладно, может, это крыса? — неуверенно сказал молодой человек сам себе. Конечно, и эта идея показалась бредовой, ведь крыса не могла стонать, как человек. Взгляд снова скользнул на дверь клуба, снова на бак, снова на дверь... Том положил пальцы на дверную ручку и повернул ее, готовый уже вот-вот зайти внутрь. Новый, весьма явный стон, гулким эхо отразился от стенок тупика. Голос явно принадлежал человеку. Том обернулся. В полоске яркого электрического света его силуэт отбросил в переулке длинную косую тень и она, будто какая-то гигантская стрелка, легла прямо на мусорный бак. Сердце забилось в горле. Воздух вокруг вдруг сжался плотным кольцом, и юный бармен понял, что буквально стоит на перепутье, словно какое-то важное решение должно быть принято именно в эту секунду. Что это за странное ощущение? Чувство самосохранения подсказывало лишь одну здравую мысль — бежать отсюда, и как можно скорее, но любопытство тоже делало свое дело. Том еще раз глянул на собственную тень, и, кинув прощальный взгляд на дверь клуба, наконец поддался. Он отпустил ручку. Если что-то было не так, и кто-то действительно незаконно пробрался на территорию заведения, об этом следовало рассказать директору. Том сделал шаг в сторону. Ничто не пугало его, собственный высокий рост и довольно спортивная фигура придавали уверенности, к тому же, возле здания полно камер, кто-то обязательно выйдет, случись что-нибудь непредвиденное. Подумав так, молодой человек продолжал делать осторожные, медленные шаги в сторону контейнера. — Эй? — осторожно позвал он. — Это частная территория! Ответа не последовало. Шуршание, впрочем, так же стихло. Руки отчего-то дрожали. Набрав в грудь воздуха, Том осторожно выглянул из-за бака, убеждая себя, что ничего не произойдет. Он не сразу понял, на что смотрел. Поначалу это показалось ему горой сваленных в груду простыней, так что он даже не успел задаться мыслью, откуда бы постельному белью взяться тут. У парня не было времени ничему удивиться, у него лишь мелькнула мысль, приносящая невероятное облегчение — все хорошо, он никого не увидел. Это оказались всего-навсего игры воображения. Все бы так и оставалось в норме, если бы груда неожиданно не зашевелилась и оттуда не показалась лохматая черная голова. На этом моменте Том сделал шаг назад и едва не запнулся о собственные мешковатые джинсы. Лохматая голова, с торчащими во все стороны угольно-черными волосами повернулась и уставилась на него. Карие глаза начали расширяться так, что чуть ли не заняли пол лица. Кровь всем объемом бросилась юному гитаристу в голову, пока он так стоял, открывая и закрывая рот, как рыба. Сердце его забухало где-то глубоко в желудке. Том сглотнул. Это была девушка. Уж кого-кого, а встретить здесь ее юный гитарист никак не ожидал. Крыс, бездомных он еще мог бы понять, но это… Это было чересчур. Девочка была очень красивая — белоснежная молочная кожа, большие, чуть раскосые глаза, высокие, как у модели, скулы, полные губы, пушистые черные ресницы. В горле начало моментально становиться сухо, вся влага ушла в ладони, так что у Тома появилось стойкое желание вытереть руки об штаны. Правда, на пути к решению этой проблемы стояла другая — он не мог пошевелить ни одной конечностью и буквально окаменел, а потому так и стоял как истукан, не в состоянии сказать ни слова. Два больших темных глаза, цвета очень спелых черешен точно остекленели. По мере того, как взгляд незнакомки фокусировался и приобретал осмысленность, черные брови ее сползались к переносице. Казалось, что и она не совсем понимала, что происходило, лишь немо смотрела на Тома, словно ища в нем ответ. Прошло несколько секунд, а затем девушка поморщилась, будто у нее дико болела голова, после этого схватилась за черную шевелюру. Что-то было не так. Том понял, что надо бы, наверное, что-то сказать, а потому он все же прикрыл веки, выдохнул. И пересилил себя: — Ты кто? — это был единственный разумный вопрос, пришедший ему в голову. Девчонка, казалось не обратила на его вопрос внимания. Еще с минуту они снова молча смотрели друг на друга, и Тому даже пришлось нервно оглядеться по сторонам. Еще не хватало, чтобы его пошли искать парни из клуба и застали в такой ситуации. — Спокойствие. Сейчас со всем разберемся, — сказал Том, скорее самому себе, чем незнакомке. — Я не хочу ничего плохого! На тебя напали? Ограбили? Почему ты тут одна? Девушка молчала. Ее тонкая рука приподнялась и коснулась ребер, живота, она словно ощупывала собственное тело на предмет травм. Том почувствовал себя совсем неудобно, ему захотелось прикрыть веки, чтобы не видеть этот взгляд, который буквально поедал его живьем. — Слушай, а ты вообще говоришь? — облизнув сухие губы, задал он еще один вопрос. Неведомая гостья обреченно уронила лицо в ладони, зарываясь тонкими пальцами в волосы. Плечи ее слегка дрогнули. — Черт подери. Только я мог так попасть, — наконец донесся до Тома ее приглушенный, приятный и хрипловатый мужскойголос. — Твою мать. От неожиданности парень потерял равновесие и сел на пятую точку ровно на том месте, где стоял. Теперь уже его глаза приняли форму двух блюдец. — Ты… Ты… Ты… — бормотал он, подыскивая слова. Существо медленно подняло взгляд и уставились в точку куда-то за спиной Тома. В карих глазах сверкнули отчаяние и страх. — Я. Я это я, — раздраженно дернув плечом, заметило темноволосое создание. — Ты... Парень? — Парень. А на кого я, по-твоему, похож? Хотя, в нашем мире оно все немного по-другому, конечно… — В нашем мире? — Том ничего не понимал. Существо резко замолчало, словно не желая сболтнуть лишнего. Ответа не последовало, он не стал никак комментировать собственные слова. Поняв, что не дождется реакции, Том сжал и разжал кулаки: — Эм, ладно, слушай. Твой мир, мой мир, хрен с ним, у нас тут много разного народу тусуется, я ко всему привык. Но дело в том, что у меня смена в баре должна вот-вот начаться. Расскажи мне в двух словах, как ты здесь… очутился? — Это хороший вопрос, — брюнет пошевелился. Том заметил, что одет он тоже странно — белая простыня, перекинутая странным образом через оба плеча и ниспадающая складками на манер тоги. На ногах его красовались красивые сандалии, как будто отлитые из чистого золота. Догадки по поводу того, кто этот парень, плавно принимали все более четкую форму. Краска залила щеки юного гитариста при воспоминании о факте, что ровно минуту назад он пожирал взглядом этого красивого парня. Он действительно не имел никаких проблем с лицами неопределенной ориентации, просто себя к таковым никогда не относил. Мысли его на мгновение приняли совершенно определенное направление, за которое теперь стало безумно стыдно. Существо, кажется, начало замечать эти откровенно изучающие и оценивающие взгляды, потому что само теперь точно так же уставилось на Тома, сузив глаза до размеров темных щелочек. Он скользил взглядом по лицу и по волосам парня напротив. Их разделяла всего пара метров, достаточно только протянуть руку, и уже можно было бы дотронуться друг до друга. Том потряс головой, прогоняя этот бред. — Ты что, не помнишь ничего? — спросил он, стараясь сконцентрироваться. Брюнет ненадолго отвернулся в сторону, обдумывая ответ. — Очень смутно, — неуверенно изрек он. В переулке снова наступила абсолютная тишина. Было слышно как мимо проносятся машины, мягко шурша шинами по дороге. Мимо, хлопая крыльями пролетела какая-то большая птица. — Но ты хоть можешь сказать, где ты живешь? — Совсем не здесь. Очень далеко. — Далеко, ладно. Но ты хоть что-то помнишь о себе? Имя? Фамилия? Родители? — Вильгельм. Меня зовут Вильгельм. — Вильгельм. Сокращенно — Билл? — Том сел прямо, скрестив ноги. Разговор, как видимо, обещал быть долгим. — Билл? Никто меня так раньше не называл. Называли полностью. Но Билл мне нравится, ничего так звучит, — незнакомец снова немного помедлил, словно пробуя это имя на вкус. На лице его впервые за весь разговор заиграла слабая улыбка. — Приятно познакомиться, Билл. Я — Том. Том Каулитц. А фамилия? Как твоя фамилия? Мы могли бы отвести тебя в полицию... — Что такое полиция? — неуверенно переспросил Вильгельм после секундной паузы. Том рассмеялся. — Парень, ты, кажется, хорошо головой ударился! Полиция — ну знаешь, такие, на машинах, охраняют наш город от преступников. Они могли бы помочь тебе, если ты назовешь им свои данные. Теперь Билл понял. — Охраняют город? Что-то типа Стражи? Я ни за что не пойду к ним! — отрезал он не терпящим возражений голосом. — Но ты не можешь оставаться здесь один! Понятие о том, что делать дальше с этим грузом, неожиданно свалившимся на его голову, все больше и больше ускользало от Тома. Кто бы он ни был этот чудак, он явно попал в переделку. Взгляд его, принял более осмысленное выражение, но все равно бесцельно блуждал по переулку, по стенам, по волосами одежде Тома. В этих глазах не отражалось никаких идей о том, что нужно делать дальше. Бегло взглянув на часы, Том в ужасе понял, что Нейт ждал смены в баре вот уже десять минут. — Вот черт! — молодой бармен проворно вскочил на ноги. Слово «черт» Вильгельм знал прекрасно. Он тоже с трудом поднялся и растерянно осмотрелся по сторонам. — Слушай, Билл. Тебе нельзя здесь оставаться. И совсем точно нельзя быть одному, вообще, это частная территория, сюда никому нельзя. Но тебе нечего бояться, я ничего не скажу, — принялся поспешно бормотать Том. — Я совсем не понимаю, как ты оказался именно тут, тем более, что непохоже, что ты хоть что-то помнишь. Но прямо сейчас мне надо бежать работать. Хочешь, пойдем со мной, я тебя провожу в клуб. Ты там не будешь… Хммм… Сильно выделяться. А после мы придумаем, как быть, и я, может быть, отвезу тебя, куда тебе нужно. Идет? Вильгельм задумчиво смотрел на человека. Он пока еще плохо соображал, тем более, что этот незнакомый бескрылый парень вынырнул из темноты так неожиданно. Он был очень необычный. Вильгельм впервые встретил кого-то, кому мог так прямо смотреть в глаза. Этот человек был с ним примерно одного роста, может, только чуть ниже. Он выглядел достаточно безобидным на вид — светловолосым и кареглазым, тоже с кольцом, только в губе, и в забавной мешковатой одежде. Вильгельм не знал, удачная ли это идея — соглашаться куда-то идти с ним. Он вообще ничего не знал теперь. Боязнь и обыкновенная осторожность диктовали ему не спешить с решением, он хотел просто побыстрее уйти, сесть где-то в одиночестве и подумать, что делать дальше. Но тут, в этом незнакомом и странном буро-коричневом месте, пропитанном новыми, резкими и острыми запахами, закованном в серые, темные цвета он вдруг почувствовал себя не очень-то уютно. Может быть, не стоило так уж сразу отталкивать эту руку помощи? В голове почему-то возникли слова: «Ничего хуже людишек нет, помяни мое слово, юнец. Хлебнул я с ними горя, ох, хлебнул». Вильгельм задумчиво смял края своей туники. Этот Том не уходил, он стоял рядом, пристально глядя на Ангела изучающим взглядом. Однако, этот взгляд не был неприятен, скорее наоборот — в нем сквозило понимание и обеспокоенность, и это буквально чувствовалось физически. Парень нетерпеливо переминался с ноги на ногу, оглядываясь через плечо на дверь. Вильгельм, в свою очередь, тоже огляделся по сторонам, взвешивая напоследок все свои сомнения и доводы «за» и «против». Терять ему, в общем-то, было нечего, да и хуже, чем теперь, стать уже не могло. — Ладно, — наконец изрек он. — Спрячь меня где-нибудь. Если тебе не трудно. Я подумаю сам, что делать дальше. — Отлично. Идем, — Том аж подпрыгнул от нетерпения и повел незнакомца в клуб. Внутри Вильгельм осмотрелся. Место оказалось достаточно тесным, но уютным – четыре письменных стола, шкаф, кушетка, большое окно. Ворохи каких-то бумаг. Чем-то оно смахивало на его собственную рабочую каморку, которая, к облегчению или нет, теперь оказалась так далеко. Тут были светлые стены и кафельный пол, не такие красивые, как в Раю, конечно, но это даже радовало. Том в это время порылся в шкафу и достал оттуда какой-то пакет. — Вот! Вильгельм удивленно принял его. — Это зачем? Том хмыкнул. — Я не знаю, кто тебя так вырядил, но тут в таком виде ходить нельзя. Примут еще за сбежавшего пациента психушки. Таких слов Билл тоже не знал, однако пакет все-таки принял. — Это моя одежда. Потом отдашь. Переоденься пока, я отвернусь. Том вспомнил об одной важной детали, которую он на некоторое время выкинул из головы, в связи со всеми этими неожиданным приключениями. Но сейчас мысли его снова вернулись к событиям пятнадцатиминутной давности. Медальон. Он лежал на полу точно там, где Том его и оставил. По правде, парень ожидал, что украшение окажется где угодно, только не на своем месте. Оно вполне могло уползти, как змея, снова оказаться у него в кармане, повесится на люстре от отчаяния и своей неразделенной любви, просто исчезнуть, наконец. Но тот лежал неподвижно, храня подозрительное и даже зловещее молчание. Том аккуратно подошел и поднял безделушку двумя пальцами, подозрительно осматривая его. Он хотел снова водворить ее на место, в коробку в шкафу, однако тут из-за спины раздался душераздирающий вопль: — Ааа!!! Том резко обернулся. От этого крика его органы застыли и моментально превратились в дрожащий холодец. Вопль был такой, как будто по живому организму резанули скальпелем. Новый знакомый стоял у противоположной двери, вжавшись в нее и дрожа всем телом. Глаза его были плотно закрыты, казалось, будто он вот-вот упадет в обморок. И, что самое ужасное, на нем не оказалось совершенно никакой одежды. Простыня, в которую он до этого был завернут, лежала у его ног, черные джинсы и белая майка — запасная версия служебной одежды Тома — валялись там же неподалеку. Юный гитарист как-то сразу охватил взглядом все, и сомнения о том, что перед ним именно парень, развеялись окончательно. Билл закрыл руками лицо. Том испытал сходное желание. Краска залила его щеки. Им очень повезет, если на этот крик не сбежится сразу весь клуб, и хорошо, если дело обойдется только клубом, а не всеми жителями соседних домов. — Билл! Что случилось? — пересилив себя, Том подошел к нему и резко отнял его руки от лица. — Что? — Т-т-ам!!! — Билл смотрел на него квадратными глазами. — Т-т-ам! — Что там? Где? Парень указал глазами вниз, как раз туда, куда старался не смотреть Том. — Что это? — Да где, черт побери? – его новый знакомый начал откровенно раздражаться. — Штука! Когда я снял тогу… Я обнаружил… — Господи, — краска снова прилила Тому к лицу. — Билл. Слушай. У меня серьезно нет на это времени, я понимаю, что для тебя может быть дико все, что происходит с тобой. Но тебе не кажется, что это уже чересчур? То, что ты парень, предполагает наличие кое-каких данных тебе природой органов, ты не находишь? Ты орешь каждый раз, когда видишь себя голым? — Нет. Я не ору. Потому что мне не приходилось... — Пожалуйста, ради всего святого, надень штаны! Том нагнулся и подал ему бесформенный ком одежды. — Ты так и будешь стоять тут, и потрясать всех своими достоинствами? Билл не отвечал. В глазах его все еще плескался ужас, однако поминание всех святых явно подействовало: парень дернулся, как будто его ужалили, и принялся разбирать где и что было в этой куче темных шмоток. Том подождал, пока этот ненормальный поборет, наконец, непокорную ширинку. Когда тот закончил, Том рискнул посмотреть. Теперь Билл стоял посреди комнаты и оглядывал себя со всех сторон. — Как тесно-то, – проворчал он. — Извини, простыни я не ношу. Тебе повезло, что мы вроде как одной комплекции. Так уже гораздо лучше, хотя б на человека похож. Брюнет отчего-то вздрогнул, но Том уже продолжал: — Теперь слушай. Я освобожусь через пару часов. Моя смена кончается в двенадцать ровно. Видишь те часы? Когда маленькая стрелка будет на двенадцати, а большая… там же… Я приду сюда за тобой. И мы подумаем, как быть. Сейчас твоя задача — сидеть тихо. Мне надо бежать, а то мне голову оторвет Нейт, мой напарник. Пожалуйста, не выкидывай фокусов! — Том умоляюще сложил руки. — Обещаешь? Вильгельм хмуро смотрел на человека, как бы взвешивая его просьбу. Он понимал, что деваться ему, в данной ситуации, откровенно некуда. — Я буду сидеть прямо тут. — Отлично. Если сюда кто-то зайдет, скажи, что ты друг Тома. Тогда тебя никто не выгонит отсюда. — Хорошо. Я друг Тома. Я друг Тома, — забормотал новый знакомый, словно читая заклинание от порчи. Легкий шок не отпускал его. Поколебавшись еще немного, Том все же оставил его. Он действительно не думал, что поступает правильно, но Нейт ждал его, а потому, он все же поспешил к бару. Как только за человеком закрылась дверь, Ангел изменился в лице. — Черт. Черт, черт, черт!! — Это слово было единственным, что вертелось сейчас на его языке. — Твою мать! Билл со всей дури пнул диван и тут же почувствовав дикую, ломящую боль в пальцах ноги. — Давид, сын Адова отродья, ну попадись ты мне, как только я увижу тебя, удавлю своими руками! — он запрыгал по комнате, ловя цветные звезды от боли. Разумеется, он помнил гораздо больше, чем рассказал этому Тому. Он помнил весь сегодняшний день так явно, как возможно не помнил никогда и ничего за всю свою долгую жизнь. Перед глазами вертелись веселая улыбка Дарии, ее смех и шелест ветвей Эдемовых деревьев. Давид с его ледяным и недобрым взглядом. Сакий, волокущий свою жертву за шкирку в камеру. На губах все еще остался яблочный привкус. Вильгельм заметался по комнате. — Цербера ты отпрыск, я же твой племянник! Как ты мог! Гребанный урод, — юный сотрудник Канцелярии прикрыл ладонью глаза, стараясь унять клокочущее внутри, подобно раскаленной лаве, бешенство. Он лихорадочно вспоминал все бранные слова, которые ему, как Ангелу, естественно, не полагалось знать. Он жалел, что сейчас Давида тут нет и нельзя было со всей силы дать ему в морду. И понаблюдать, как эта самая морда искажается страшной и отвратной гримасой — истинным обличием Апостола, прикидывающегося святой святых, а на деле являющимся как минимум незаконнорожденным братом Сатаны. Вильгельм глянул на окно. Он впервые видел, как дневной свет сменился на непроглядную ночь. Этот мир выглядел очень странным — огромные серые дома, грохочущий и пульсирующий звук в здании, в котором он сейчас находился. Сотни мигающих огней на улицах. Духота и причудливые запахи. Как в Аду. Дария не раз говорила, что ей нравится периодически бывать в их Высшем мире именно потому, что там не так, нет этой вечной темноты. Так вот она какая! Билл высунулся из окна наполовину и задрал глаза наверх, туда, где, по его мнению, находился временно покинутый им Рай. Но холодное весеннее небо хранило молчание, и только звезды прохладными глазами смотрели на него со своей высоты. Младший Ангел впервые в жизни понял, что на этот раз очень сильно влип. Он никогда не чувствовал ничего подобного, а теперь ему выпал шанс в полной мере ощутить на своей шкуре все, о чем он так мечтал, лишь вычитывая об этом в залистанных до дыр земных книгах. Он так хотел однажды вырваться из четырех отвратительных стен Дворца, что теперь, когда его желание сбылось, он не знал, что с ним делать. Его захлестывало очень много эмоций, разрывающих его нутро. Он боялся и радовался одновременно, чувствуя, как вседозволенность, которой он так хотел, наконец-то сама пришла ему в руки. Надолго ли это? Сколько понадобится Давиду, чтобы прийти в себя и вернуть племянника в его родную среду? А что, если он действительно докопается до сути и поймает Дарию? Билл несколько раз прошелся по комнате размашистыми шагами и встал перед зеркалом, поворачиваясь к нему спиной и изучая собственную, совершенно гладкую спину. — Мои прекрасные крылья! Давид, клянусь, ты мне за это ответишь! Внезапно со стороны окна что-то полыхнуло. Ангел закончил с рассматриванием своего отражения и снова зорко всмотрелся в ночную синь. Безумно яркая звезда упала с чернильного небосклона и теперь приближалась по направлению к нему, все увеличиваясь и увеличиваясь в размерах. Свет в комнате неожиданно погас. — Ну, чего еще мне не хватало? — простонал Вильгельм, на всякий случай отходя подальше. Звезда, такая яркая и огромная, постепенно заполнила светом все пространство. Ангел моргнул, попятившись от подоконника, и в следующую секунду увидел, что он в комнате он уже не один. Перед ним стоял один из Стражей, со светло-русыми, гладкими и блестящими волосами до плеч, заостренным носом и абсолютно ледяными голубыми глазами. — Рафаэль, – понятливо кивнул Вильгельм. Высший Воин света не просто так спустился к нему. — Привет, Вильгельм. – Рафаэль тонко улыбнулся.— Давно не виделись! — Да уж и я явно не думал, что увидимся вот так, — Вильгельм растерянно хлопнул себя по нелепым черным штанам. Рафаэль окинул бывшего Ангела с ног до головы. Он был всего на пару столетий старше Вильгельма, немного ниже его ростом, но держался так, будто его как минимум избрали вершить судьбу мира. — Что, у Давида уже совсем кончилась фантазия, что он подсылает ко мне Стражей твоего ранга? Ты-то как в это впутался? — Вильгельм вернул самообладание. Глаза его сузились до размеров тонких щелочек. — Очень иронично, – каменное лицо Рафаэля не менялось. — Мне отдали приказ, Вильгельм. И я его выполняю. Ангел закатил глаза. Светлокрылые воины присматривают нынче за младшими сотрудниками Канцелярии. Райским попугаям на смех. Рафаэль был воином-Стражем особого подразделения, только они могли пребывать на земле столько, сколько им вздумается, и такие, как он, обычно отвечали за все то, что происходило в мире людей. Чтобы стать таким, как он, нужно соблюдать уйму диких правил и иметь такой закаленный характер, что Вильгельм ежился при одной только мысли, как все это помещалось всего в одной светлой Ангельской голове. — Рафаэль, отнеси меня назад. Ты ведь знаешь дорогу! Мне надо поговорить с этой свиньей Давидом. Он сделал очень большую ошибку! — сказал Билл, устало прочесывая темные волосы. — Не могу. Его Превосходительство дал тебе съесть яблоко — так просто теперь туда не вернешься. Он вернет тебя сам, когда решит отдать обратно твои крылья. Я не могу нарушать приказ верховного Апостола, я отнесу тебя в Эдем тогда, когда получу от него приказание, — Рафаэль спокойно склонил голову набок. — Он приказал не пускать меня обратно? — Вильгельм задохнулся от возмущения. — Нет. Но и обратного он тоже не говорил. — Просто прекрасно. Искоренил меня, как какую-то плесень? Сам бы сюда спустился и посмотрел мне в глаза, супостат! — Его Превосходительство ничего никому не должен. Для этого у него есть мы, Стража Дворца! — Конечно он не должен! Потому что руки не хочет марать! Рафаэль стоял перед младшим Ангелом, не поддерживая тираду. Его чувство собственной важности буквально сбивало Вильгельма с ног, и младший Ангел возблагодарил свою выдержку за то, что его нервы отличались особой крепостью. Он с достоинством выдержал дуэль взглядов. Рафаэль не стал вступать в перепалку, вместо этого он порылся в складках своих одежд и извлек на свет какой-то сверток, протянув его Вильгельму. — Вот. Это тебе. На случай, если понадобится помощь. Я сейчас временно буду неподалеку, и ты, если что-то случится, сможешь меня позвать. Вильгельм показательно кинул сверток на пол. — Передай Давиду, если увидишь, чтоб он подавился своими подачками. Вот прямо так и скажи. Рафаэль безразлично опустил глаза. — Ты не провел и получаса в этом мире, а уже ведешь себя, как представитель Низших. Будь осторожен, мальчик. Ты навлечешь на себя много бед. В том свертке есть кое-что для тебя. А мне, увы, пора идти. Страж сверкнул огромными серебристыми крыльями. Миг и он исчез так же быстро, как появился. — Будь осторожен. — Билл зло пнул сверток. — Вашими молитвами! Как же я вас всех ненавижу, я рад, рад, что все получилось так! Он сел на диван и зажал голову ладонями. — Хоть не увижу ваши постные рожи несколько дней. А лучше недель. А лучше всегда! — прокричал он в пустоту. Сидя тут, Вильгельм чувствовал себя как никогда глупо и гадко. Визит Рафаэля совсем не обнадежил его, а мысли так и продолжали бешено скакать в голове. Тот парень, Том, сказал «большая стрелка и маленькая на двенадцати». А сейчас маленькая едва указывала на одиннадцать. Билл разгневанно уставился на несчастный сверток. Он потянулся и все-таки осторожно развязал золотую тесемку, раскрутив подарочек из Рая. Осторожно держа его двумя пальцами, как что-то заразное, он заглянул внутрь. Оказалось, что содержимое пакета завернуто в письмо, и как только Билл раскрыл помятую бумажку, из нее с хрустом выпало несколько неизвестных листов бумаги с непонятными обозначениями разного цвета, какой-то маленький флакончик и свисток. Ангел презрительно вчитался в написанное таким знакомым, острым, с чрезмерным количеством завитушек, почерком:Дорогой Вильгельм, К сожалению, у меня не было выбора. Ты поставил всех нас в трудную ситуацию, как никогда не вовремя. Я обещаю, я верну тебя назад, но на это потребуется время. Твоя мама прилетела сразу после твоего ухода, она волнуется и шлет тебе поцелуй на счастье. Пойми меня правильно. Мы выслали тебе вещи, которые могут пригодиться — святая вода, от нечисти. Свисток, если тебе нужна помощь, и немного людских денег, которых тебе должно хватить. Не пытайся попасть к нам, все, что нужно, передавай с Рафаэлем. Также, если что-то нужно, можешь позвать купидона-почтовика. Мы скоро встретимся с тобой, обещаю. Твой дядя, Давид.
— Горю от нетерпения. От нечисти, говоришь. – Билл скомкал и изорвал в клочки письмо. — Первым же делом полью тебя, сразу как увижу. Хотя ради такого, может, стоит попросить Дарию раздобыть немного адской кислоты? Вильгельм походил по комнате, нашел кусочек бумажки, пишущее средство и принялся строчить ответ, низко склонившись над столом. Это не заняло у него много времени. Дописав, он подобрал свисток, который нашел в конверте и оглушительно свистнул, подождав пять минут. Он довольно быстро услышал шум маленьких крыльев снаружи. На подоконнике с той стороны сидел маленький пухлый купидон. — К его сучьему Превосходительству, Давиду, — Билл вручил пухлому младенцу письмо. Тот недобро покосился на своего бывшего тирана, пискнул что-то сердитое и моментально исчез. Младший Ангел еще долго вглядывался в ночь. Но больше ничего не происходило, никто не собирался являться за ним и помогать ему с вопросом о том, что нужно делать теперь. Похоже, впервые в жизни они все услышали его и оставили, наконец, в покое. — Ладно, я разберусь с этим. Я со всем разберусь, — Вильгельм устало прислонился лбом к оконной раме и прикрыл глаза. На самом деле он не верил сам себе. Но какой у него остался выбор?