Where Angels and Demons Collide

Too many lies. Too much pain. © Bill Kaulitz

      Тихая ночь, упавшая на городок, умела разделять и хранить секреты. Она видела одинокие машины, которые изредка проносились по дорогам, унося куда-то запоздавших водителей с их делами и заботами; видела людей в подсвеченных окошках домов, видела, что их становилось все меньше и меньше, так как с наступлением ночи желтые глаза города закрывались, увлекая его обитателей в мир снов. Ночь воскресенья тихо ускользала в прошлое, забирая с собой все происшествия этого дня.       Одинокая девушка с красными волосами и вороном на плече сидела на невысокой оградке напротив пятиэтажного серого дома с баночкой энергетического коктейля в руках и зорко вглядывалась в даль.       Дария не отходила далеко, но при этом старалась оставаться незамеченной никем, будь-то свои или чужие. Пока она не могла сказать, чтобы Светлокрылые так уж сильно рвались в бой, зато маленькая компания из Ада весьма развлекала ее своим присутствием. Для наблюдений Дария выбрала небольшой скверик неподалеку от подъезда Тома, где и присела на невысокий заборчик, пристроив ноги на поперечные прутья.       Она хорошо провела время, оставшись наблюдать в стороне, и заодно похвалила себя за то, что не подошла слишком близко к подъезду. Сначала она заметила, как одна из Демониц — та, что оказалась самой смелой — рискнула подняться наверх и тут же вылетела обратно, точно как ошпаренная кошка. Потом на окне, как актер средь кулис, вырос Том, и, продемонстрировав всем лучшую часть своего тела, выстрелил в исчадий лучом магии, так, что те разлетелись, подобно кеглям. Затем очень злой Вильгельм схватил смертного и утянул его куда-то вниз, явно готовый набить ему лицо.       Дария подождала, пока белая вспышка магии Амулета рассеется, и открыла глаза. Разлетевшиеся как костяшки домино Демоны принялись расползаться по темным углам. Несчастная Мира прямо на коленках ползла по земле под соседнюю машину, жалобно завывая и держась за осыпанную солью половину лица. Один из Личей, отброшенный мощной ударной волной, повис на ветвях ближайшего дерева, противно урча и дрыгаясь на высоте. Он зацепился балахоном за крючковатые ветви и был не в силах слезть, только жалобно барахтался, как белье на ветру. — Я думаю, в лице этого мальчика Вильгельм нашел настоящую любовь, — задумчиво поделилась Дария с Тео, делая глоток энергетика. — Они стоят друг друга, два сапога.       Ворон согласно каркнул, точно рассмеялся этой шутке.       Фурия глянула на опустевший подоконник. Через пять минут в стекло полетела майка, потом чьи-то джинсы. Разборки двоих безумцев явно перешли в горизонтальную плоскость и собирались закончиться еще очень нескоро. — Как приятно знать, что у них есть время на любовь, — отхлебнув из банки, Дария закатила глаза.       Несколько минут спустя двор начал пустеть. Хозяева машин стали выходить на улицу, а Демоны испарились куда-то в темноту, так что некоторое время ничто не нарушало тишины сумерек.       Дария не спешила покидать пост, хотя, посмотрев на эту картину со стороны, она вообще начала сомневаться в том, что ей стоило волноваться за Билла и Тома: те и так прекрасно справлялись сами. Хотя, еще парочка подобных выходок, и Демоны все же найдут способ, как достать смертного, и тогда Вильгельму придется опустошать все склады с алкоголем в черте города, чтобы замывать свое личное горе. — Неплохо, неплохо. Для смертного, — внезапно раздался у Дарии над ухом знакомый скрипучий голос.       Девушка подняла взгляд. Перед ней прямо в воздухе висела уже знакомая парочка красных глаз. Похоже, кое-кто еще решил сегодня оставаться в стороне от основного поля боевых действий и просто наблюдать за тем, как другие, особенно нетерпеливые и рисковые, спешат подпалить себе шкуру. — Да, мальчик не промах, — неохотно буркнула Дария в ответ. — Подходить к нему близко - высшая степень неразумности, вот что я скажу.       Появление Дахила напомнило ей о том, что у Тома с Биллом есть проблемы посерьезнее кучки жалких Суккубов и Личей. Древний Демон, явно знавший кое-что о его талантах Амулета, не спешил его забирать и это настораживало. — Да, пока букашка защищается, — промурлыкал он. — Но меня радует, что Амулет приобрел просто колоссальную мощь. Чем больше человек расходует, тем сильнее Амулет! Это очень и очень хорошо! — Разумеется, — плоско согласилась Дария. — Впрочем, скоро час настанет. Ждать осталось недолго.       Дария продолжала слушать Дахила, который с какой-то стати сам пришел делиться с ней подробностями. Что на него нашло? — Ты думаешь... — Амулет скоро будет готов выдать свое пророчество. И к тому времени мальчишка должен быть уже у нас, — перебил ее Демон. — Светлые не чуют его магию, и это на руку нам. Ангел-хранитель не сможет без устали оберегать своего человечка, рано или поздно он отойдет от него. Нам надо взять его, когда сила магии достигнет трех четвертей! Это случится уже скоро, я чую ее приливы! — Но, Дахил, смертного нельзя убивать! — на всякий случай предупредила Дария. — Он должен изречь пророчество! — А кто говорит про то, что он нам нужен мертвым? Убьем потом, когда он сделает то, что нужно нам, — голос Демона звучал очень довольно.       До Дарии дошло. — Ты хочешь забрать живого человека в Ад? Но это ведь против правил!       Существовал один строгий завет, который должен был соблюдаться в Верхнем и Нижнем мире безо всяких оговорок: ни Ангелов, ни живых людей не должно было находиться на территории Ада. То же самое касалось Министерства Светлых — ни одного Демона и никаких людей в их владении. Если человек и отправлялся в Ад, он должен быть уже мертв. Демоны могли пускаться на какие угодно ухищрения и обманы, чтобы заграбастать себе его душу, это еще было допустимо, но вот живых приводить туда запрещалось, и Дахил, по большому счету, очень сильно рисковал, выдвинув такое предложение. При всей аморальности Нижней Палаты, законы там соблюдались со всей строгостью, и наказание за непослушание было страшным. Но Демон смотрел на Дарию своими красными, лишенными ресниц глазами, и Дарии что-то подсказывало, что он сейчас не в настроении шутить. У таких, как Дахил, вообще с юмором было туговато.       Древний Демон с интересом наблюдал за реакцией Фурии, которую его просьба явно ввела в небольшое замешательство. — Я полагаю, ты поняла, к чему я клоню? — Я все прекрасно поняла, — сухо отозвалась девушка. — Только смертный не протянет в Аду долго, он просто сойдет там с ума. — Так и что из этого? Сойдет с ума, не сойдет, он выдаст пророчество. По сути, нам нужно только его тело!       Глаза Дахила стали еще уже, хотя, казалось, дальше уже некуда. Он внимательно смотрел на Дарию, затем надвинулся на нее, и она почувствовала, что сейчас тот задаст самый главный вопрос: — Собственно, я пришел к тебе по делу, Фурия. Ты, кажется, заинтересована в этом деле не меньше моего, не так ли?       Дария промолчала, слушая его. — Так вот, я щедро вознагражу тебя, если ты выполнишь мой приказ. Только вы, Фурии, можете уносить души в Ад. Поэтому, я хочу предложить тебе сотрудничество! — Сотрудничество? Мы работаем в разных Ареалах. Марбас будет против того, что я слушаю тебя! Ты знаешь правила! — Марбас не станет возражать ради такого дела. — Я не выполняю работу без бумаг, — не зная, что еще сказать, проворчала Дария. — Принеси мне сначала подписанные документы, бюрократию у нас еще никто не отменял. Ты же знаешь, иначе я не смогу провести его сквозь Врата!       Дахил тут же щелкнул пальцами, делая вид, что он запамятовал. — Ах да, спасибо что напомнила!       Он хлопнул в ладоши и извлек откуда-то свиток, в котором обычно Марбас записывал имена и фамилии смертных, которых пора доставить в Ад. — Ко мне тут как раз один такой в ручки попал, уже Губернатором подписанный.       Дахил довольно хрюкнул, указывая кривым когтем на не менее корявую подпись. — Раз уже подписан, значит, согласован. Так и кто нам помешает внести в него еще одно имечко? — он повел пальцем в воздухе. Оттуда с тихим хлопком нарисовалось черное воронье перышко, оно само по себе запорхало над листом, дописав в него острым, как пики, почерком Демона одно-единственное имя. Закончив, перышко исчезло. — Теперь все в порядке! Теперь у нас еще и официальная бумажка есть! — Откуда у тебя свиток? Их нельзя брать! Ты стащил его без спроса! — возмущенно воскликнула Дария. — Ну так, я же отдаю его не кому-то там, а Фурии? — резонно заметил Дахил. — Я хотел попросить о помощи именно тебя. Тебе же без разницы, правда? Та душа, эта душа. Все они одинаковые. Все они должны стать моими.       Дария спрятала за спину правую руку. Она почувствовала знакомое щекотание, черная блестящая чешуя возвращалась на свое законное место, выделившись из кожи злым ядом. Кажется, она все же навлекла на себя подозрения, иначе Дахил никогда не пришел бы к ней с подобным предложением. Тяжелый камень улегся в ее в желудке от слов Древнего Демона. — Мне абсолютно все равно, чью душу я беру. Мне важна процедура, — понимая, что деваться некуда, процедила Дария. — Тогда все улажено. Наконец-то пророчество будет в наших руках, — радостно изрек кошачий Демон. — Когда ты хотел начать? — Сегодня ночью. Жди моего сигнала! — бросил он и, сверкнув своими красными глазами, исчез в ночи.       Свиток спорхнул под ноги Дарии и улегся на ее правый ботинок. Она снова осталась одна в пустом дворике.       Темнота скрыла под своим покровом кошачье исчадие Ада и оставила девушку с красными волосами одиноко ежиться от холода. И тогда ночь лунного смертного мира почему-то показалась вдруг Дарии непроглядной, отчаянной и безумно холодной. К сожалению, жизнь несправедлива к тем, кто падал в любовь, не думая о последствиях.       Тот день, когда Ангел свалился в объятия смертного, стал началом больших проблем для них обоих. Дария знала об этом с самого начала. Зря она позволила втянуть себя в это, желая помочь двум влюбленным дуралеям. Это грозило большими неприятностями всем им, и сейчас эти самые неприятности приняли вполне себе завершенное обличье. Фурия со злости забросила пустую банку в кусты, услышав оттуда жалобное кошачье мяуканье.       Теперь настала пора вытащить голову из облаков и вернуться к своим прямым обязанностям. Кое-кто весьма ощутимо напомнил Дарии, кем она была, и еще никогда прежде это не ощущалось так болезненно.       Она бросила взгляд на окно, излучавшее уютный свет, и понадеялась, что хотя бы сейчас Биллу и Тому хорошо, потому что, возможно, это их последний раз вместе. — Никогда чувства не делали жизнь проще, — пробормотала она, затем подобрала приказ и тоже скрылась в сумерках. Ей предстояло много о чем подумать. ***       А в квартире на пятом этаже свет горел по-прежнему ярко — в этот поздний час в ней еще никто не спал. В комнате слева светловолосый мальчик в очках отложил на полку книгу и устало потянулся, выключив прикроватную лампу. Густаву никогда не составляло труда заснуть, и особенно после сегодняшнего, поэтому он привычно заткнул бирушами уши и лег, убедив себя, что события последних часов просто привиделись ему.       В комнате в дальнем конце Георг не терзался плохими мыслями и видениями о загадочных посетительницах, плохое настроение спасло басиста от многих малоприятных приключений, ведь он провел весь вечер со своей бас-гитарой и не слышал ничего из того, что происходило в квартире номер 483 на улице Кайзер Йорг Штрассе.       За окном завывал холодный весенний ветер, природа еще не до конца отпустила зиму, и завтрашнее утро, скорее всего, обещалось быть холодным. Один из таких порывов, налетевший с особой силой, распахнул настежь окно в комнате басиста, смахнув разбросанные по всему подоконнику листы с табулатурой, скомканные пакеты из-под чипсов и пустые коробочки, и сдул с откоса сухие травинки.       Георг удивленно сел на кровати. — Что за черт, — он обернулся, поежившись от ледяного сквозняка, ударившего его по шее морозными лапами.       Травинки, которые ему за каким-то хреном притащил на ночь Густав, слетели с подоконника и упали на подушку. Георг смахнул их на пол, вспоминая, как друг с отсутствующим видом рассказывал ему что-то про злобных свидетелей Иеговых и заставлял положить на подоконник неведомую сухую траву. Георг положил, решив скурить ее после, но открывшееся окно нарушило его планы. — Черт, говоришь? — раздался вдруг чей-то мурлыкающий голос. — Не совсем, не совсем.       Георг обернулся. Брови его удивленно поползли вверх.       Через пару минут и в его окне погас свет. ***       В этот поздний час Том и Билл тоже бодрствовали. Они по очереди сбегали в душ, очистив себя от приключения на полу, и в этот раз даже Ангел решился отойти от своего поста, потому что у него уже не осталось сил на сопротивление.       Сейчас он лежал и мечтательно созерцал потолок, держа в объятиях Тома, который положил руку ему на живот и уткнулся в его грудь, улыбаясь собственным мыслям. На удивление, спать им обоим не хотелось, наверное, сказались приключения длинного дня. Они оба с полной уверенностью считали, что эти бешеные выходные, перевернувшие их жизнь полностью, вывернувшие наизнанку души, были самыми странными и самыми лучшими днями их существования. Никто из них не хотел нарушать эту идиллию.       Том гладил Билла по плечу, а Ангел наматывал на палец кончик его дредов. Он улыбался, прислушиваясь к приятным ощущениям и расслабленному состоянию своего человеческого тела, а Том скользил взглядом по линии его груди, очерчивая выступавшие ключицы. Им обоим было достаточно этого тихого чувства, с которым еще предстояло свыкнуться. — Билл, с тобой точно все в порядке? — в один момент решил нарушить тишину Том, поглаживая его пальцы. — Когда мы... там на полу... Мне показалось, ты испытывал какие-то сомнения. — Шутишь? Я просто не знал, что это такое... Но мне никогда в жизни не бывало лучше, — честно признался Ангел. — Ты что, никогда не бывал ни с кем? Ни с девушками ни с парнями? — Том посмотрел на него снизу, сверкая глазами от любопытства. — Никогда, — Билл снова мечтательно улыбнулся. — Вот об этом я и говорю, — Том приподнялся на одном локте. — О чем? — Разве такое бывает? В наше время! Парни, которые не знают ничего о этой жизни, в том числе о том, о чем парни должны знать в первую очередь!       Билл скосился на него, понимая к чему он клонит. Кажется, опять начиналось. — Но я же лежу прямо перед тобой. Как не бывает? — засмеялся он, обходя щекотливую тему. — Расскажи мне о себе. Как давно тебя начало тянуть на парней? — Том сжал его плечо.       Ангел сдул мешавшие прядки со лба. — Меня тянет не на парней, а только на тебя, это разные вещи.       Том улыбнулся, признавая его правоту. В общем-то, и для него эксперимент такого рода стал первым в своей области, но определенно одним из самых удачных. Он почесался, а затем задал новый гложущий его вопрос: — Давай поиграем в игру? — предложил он, перекладываясь на Билле поудобнее. — Сейчас? — от удивления Ангел повернул голову, чем снова заставил человека рассмеяться. — Погоди, я же еще не рассказал ничего. Она легкая, называется «быстрый вопрос — быстрый ответ». Я ведь все равно не отстану! — Том улыбнулся и навис над ним. — Только, чур, честно на этот раз, без тетушки Беатрис, Франции и прочей ерунды.       Вильгельм задумался. — Ладно, давай попробуем, раз настаиваешь. К слову, Франция была изначально твоей идеей. — К черту ее, давай начнем заново. Какой твой любимый цвет? — Черный. — Любимая еда? — Хм. Сладкое. — А я вот пиццу люблю. А кино? — Я не смотрю кино. У меня... Очень консервативные родители, — выкрутился из положения Билл. — Ужас. — Меня в основном в театр водили.       Вспомнив об этом, Ангел поморщился. Давид заставлял его смотреть местные самодельные выступления придворных «театралов», которые понимали в этом так же, как черепаха в болтах и гайках. Давид обычно затаскивал туда племянника буквально силой, и ему приходилось кукожиться рядом с дядей на соседнем кресле, помирая от скуки и получая тычк: слева — от Апостола и справа — от Сакия, который тоже нихрена не понимал, но натужно делал вид, что ему действо доставляло чрезвычайное удовольствие. — Садисты, не удивительно, что ты от них сбежал. Я обещаю, что свожу тебя на хороший фильм. Что из музыки ты предпочитаешь? — Твои тексты. — Я серьезно! — Том ущипнул его за бок. — И я серьезно. Ладно, хорошо, добавим сюда еще барабаны и бас-гитару, — Билл припомнил свой первый день в студии. — Я ненавижу звуки арфы, она пробуждает во мне бешенство. — Арфы? Это же вроде такой редкий инструмент! — Меня пытались заставить ей заниматься, — с сожалением сознался Ангел. — Тебя, на арфе? Ужас, — Том затрясся в порывах безудержного смеха. — Я хочу это видеть! — Не стоит. Такого твои уши точно не выдержат. — Я выдерживаю пение Георга в душе, иногда он расходится, — пожал плечами Том. — Меня в свое время тоже на вокал гоняли, я там чуть не сдох. Это только потом я понял, что мое дело — гитара. — Ты давно играешь? — Да, очень давно. С тех пор, как мы с Алексом... Ну... Ты знаешь эту историю, — Том махнул рукой, не желая предаваться унынию.       Билл кивнул. — Какая твоя любимая книга? — парень задал новый вопрос. — Том Сойер. Он чем-то похож на тебя, — Ангел шутливо взъерошил его дреды, а Том улыбнулся его определению. — Как ты учился в школе? — Плохо. Хуже, даже, чем с арфой. — Прогуливал? — При любой возможности.       Билл немного воспрял духом. Не такая уж она была сложная, эта игра. — И я. Мои родители всегда ругались на меня за это. — Ты скучаешь по ним? — почему-то вдруг спросил Ангел. Он перевалился на бок и подпер голову одной рукой, посмотрев на своего земного партнера. — Ты часто говоришь о них. Они, вероятно, были очень хорошими людьми. — Хорошими, но я никогда этого не понимал. Я скучаю. Прошло еще не так много времени, — с легкой горечью ответил Том, задумчиво проведя рукой по простыни. — Но сейчас намного лучше, первые дни ты бы даже не смог нормально поговорить со мной. Я был настоящим сукиным сыном после катастрофы. И еще большим козлом по отношению к ним. — Я уверен, что это не так, — Билл перекинул волосы через плечо. Том взглядом проследил за этим движением и своей рукой отодвинул прядь, выбившуюся из общей массы. Ангел прикрыл веки, чтобы уловить ласку этого прикосновения. — Это так. И потом стало не лучше, я бухал, курил, орал на Георга и Густава, разносил студию. Это было черное время мое жизни, иногда меня даже кормили насильно. Пару раз Георгу и Густаву приходилось подбирать меня прямо с улицы, потому что по пьяни я не мог даже вернуться домой. Я думал я сдохну, Билл. Потому что я остался тут, совсем один, как будто на это была какая-то причина!       Ангел лежал абсолютно без движения, внимательно слушая эту исповедь. — После аварии я месяц валялся с пневмонией, врачи не думали, что я выберусь, но я выжил. Выжил затем, чтобы задаваться вопросом — «нахрена»? — На все есть свои причины, — раздался тихий шепот в тишине спальни. — Ты когда-нибудь терял кого-то, Билл? — спросил Том, поднимая глаза.       Ангел помотал головой. — Нет. Мое существование напоминало жизнь еще меньше, чем твое. Строгие правила. Горы работы. Мне даже рассказать толком нечего. Моя жизнь была бесполезной в самой своей сути и с самого моего рождения. То, чем я хотел заниматься, не поддерживала моя семья, и я спасался от них, как мог, убегал даже из дому. Сам видишь, к чему это привело. Твои родители любили тебя, а моя родня... Я был для них обузой, от которой они всегда хотели избавиться. У меня есть братья и сестры, целых вот, — Ангел показал растопыренную пятерню. — И ни на кого из них мой дядя не жаловался так часто, как на меня.       Том протянул руку и провел ладонью по шее парня. — Я не считаю тебя обузой. Ты... очень нравишься мне, Билл, — тихо признался Том, очерчивая большим пальцем его подбородок. — С тобой я не чувствую себя одиноким. — И я с тобой. Ты для меня целый новый мир, Том, — глаза темноволосого парня блеснули во мраке спальни. — Я бы так хотел узнать тебя ближе. — Ты делаешь это с колоссальным успехом. Я никого не подпускаю к себе так близко с первых же дней встречи. — Я тоже.       Вильгельм пододвинулся ближе и коротко поцеловал Тома. Тот ответил ему, с каждым разом это становилось все привычнее и естественнее для него. — Я не хочу, чтобы мы расставались, — прошептал он, когда оторвался от губ Ангела. — Когда ты планируешь вернуться к себе на родину? — Не знаю. Не сегодня. Не сейчас. Сейчас я хочу быть только с тобой, — Билл погладил мальчишку по шее и прислонился лбом к его лбу.       Том подался вперед и поймал его губы своими. Вильгельм уложил его на спину, давая себе волю трогать этого парня по груди, по боками и бедрам. Он, может, знал не так много в этом отношении, но чувствовал, как было приятно и хотел исследовать каждый миллиметр тела земного мальчишки. Тот ни капельки не возражал. Жадные руки, у которых никак не получалось взять столько желанного тела, сколько хотелось бы, скользили по спине Билла. Он отвечал на поцелуи с полной отдачей, и Тому казалось, что всего за пару раз этот парень научился очень многому, по крайней мере, больше не стеснялся и не зажимался, а его глаза словно лучились эмоциями. Том слушал жаркий шепот и хриплое дыхание и думал — сможет ли жить нормально после того, как узнал такую сторону отношений? С Биллом все было по-другому, не как с любой женщиной, не как с любым человеком, это понимание возникало на удивление четко. Том не мог отделаться от чувства, что нашел кого-то важного, кого-то, кого так давно искал. Ему не становилось легче от того, что он, наконец, дорвался до этого парня, ему хотелось получить больше. А Билл думал сейчас только об одном — о том, как бы он мечтал сделать все, что угодно, чтобы остаться. Для этого он бы мог перерыть весь Рай и уложить там всех, если бы они встали на его пути, потому что он, как и Том, знал, что его жизнь уже никогда не станет прежней. Это пугало. Это пугало, но казалось настолько прекрасным, что Ангел верил в такое существование каждой клеточкой своей бессмертной души.       Они успокоились нескоро, Том не стал мучить его и обошелся всего лишь поцелуями, которые все равно доставляли обоих на вершину блаженства. Биллу на сегодня было достаточно приключений, и, как бы он не хотел продолжать, ему пришлось оставить эту мысль. — Ты так и не сказал мне, как называлось то, что ты сделал со мной там на полу, — прошептал Ангел целуя его в губы. — У французов, твоих родственников, это называется «маленькая смерть», — тихо ответил Том. — Но я бы сказал, что я сейчас более, чем жив, — Ангел покорно улегся в объятия человека.       Некоторое время они продолжали молчать, Том собирался ответить, но Билл вдруг привстал на одном локте. Ему послышалось, что в этой оглушавшей тишине кто-то скребется в дверь. Ветер с глухим стуком бросил в окно горсть капель, и Ангел невольно вздрогнул от этого звука. Но нет, мнимое поскребывание смолкло так же быстро, как и началось. Тишина царила и снаружи, и внутри. Абсолютное спокойствие. На запястье Тома посверкивал браслет, и Билл на всякий случай свесил голову с кровати. Соль оставалась точно там, где он ее разложил — аккуратными ровными дорожками, вдоль кровати, у окна, под дверью. — Ты чего? — Том тоже сел. — Ничего, — Вильгельм покосился в сторону двери. — Послышалось. Ерунда.       Снова скрежет. Будто кто-то ходил тяжелой поступью прямо у комнаты под дверью. Парни переглянулись. Ангел показал парню жестом, чтобы Том лежал. Он спустил ноги с кровати и спешно надел джинсы. Человек напряженно смотрел на него. — Билл, ты же не думаешь, что там...       Ангел приложил палец к губам. Том на всякий случай встал и тоже нашарил свою одежду. Вильгельм дождался, пока Том закончит с молнией на штанах и аккуратно опустил ручку вниз. Из темноты на него неожиданно выплыло белое лицо. Он резко отпрянул, никак не ожидая увидеть там Георга. — Ты? — Билл пытался унять бешеное сердцебиение. — Георг, ты чего? Комнатой ошибся?       Басист смотрел перед собой стеклянными, ничего не выражающими глазами, абсолютно игнорируя тот факт, что с ним, вроде как, говорили. Он механически улыбнулся, а затем, все так же глядя в одну точку перед собой, опустился на одно колено и принялся сметать с порога соль. Биллу понадобилась ровно секунда, чтобы сообразить, что тут творилось. Он со скоростью гепарда прыгнул на позднего гостя и, схватив за шкирку, рывком втащил в комнату. — Ты что вытворяешь, мать твою! Совсем одурел? — прошипел Ангел, встряхнув его за плечи. — Он послушный мальчик. Делает, что ему сказано, — раздался из темноты скрипучий голос.       И Билл, и Том резко повернулись туда. На пороге стоял Демон. Том впервые рассмотрел его — это оказался огромный черный кот с красными глазами и копытами вместо ног. Страшная тварь осклабилась, склонившись в шутовском полупоклоне. — Меня зовут Дахил, очень приятно, молодые люди. А ты, Георг, мальчик мой, не закончил начатое.       Он сложил когтистые лапы на груди и стал ждать.       Как сюда попала эта тварь, Билл понять так и не успел, вероятно, все-таки, упрямый басист накосячил с защитой, так что не удивительно, что именно он попался в их лапы. Георг двинулся, как поломанная марионетка, легко сбросил Билла со своего плеча и снова направился к двери. Движения его были медлительными и резкими, как будто он был всего лишь куклой на шарнирах и его умело дергали за веревочки.       Том вцепился в стол. Происходящее начало ускользать от него. Билл повис на басисте, испытав чувство дежавю — в этой квартире он только и пытался что остановить, то одного гитариста, то другого. Что поделать, такова уж его нелегкая судьба. — Ты не хочешь мне помочь? — Ангел обернулся через плечо, докричавшись до Тома. — Не впадай в ступор, я не удержу его один!       Том вздрогнул. Он словно очнулся от транса, моментально оценивая ситуацию. Огромный черный кот в дверях пугал его, но еще сильнее его пугала мысль о том, что он может войти сюда. — Том! Я его не удержу! Соображай быстрее!       Вильгельм шептал уже на последнем издыхании. Заколдованный Георг обладал силой вепря и потому стряхивал с себя хрупкого парня очень легко.       Том подскочил к ним. Хитро улыбаясь, Демон смотрел на него, словно на готовящуюся на костре еду, даже слюна капала с его клыков подобно жидкому серебру. Том повис На Георге, оттягивая того назад, Дахил же тем временем рассматривал обоих парней. — Интересный поворот событий, твой Ангел-хранитель хорошо тебя защищает. Он настолько забивает все вокруг своей силой, что Светлые до сих пор не почуяли магию Талисмана. Ваша энергия так сильна, я хочу выпить ее до последней капли! Это прекрасный подарок мне, любимому! — исчадие сладко протянуло эти слова, будто растягивая удовольствие.       Том был слишком занят упиравшимся басистом, чтобы понять, о чем говорило существо. Билл же похолодел, услышав слова мерзкой Демонюги. — Вы можете стараться, жалкие букашки. Парень заколдован, он сделает то, что ему велели, любой ценой. Если он не выполнит это, он попросту умрет, так что вам лучше его опустить, — Демон мерзкенько захихикал. — Он скоро измотает вас. — Том, не пускай его стереть белую линию! — прохрипел Билл.       Тот понял это и без его наводки: — Можно подумать, что он пушинка, Билл! Вот говорил я ему, не жри бургеры, а он все, нет, нет, они вкусные! — Неотвлекайся! — не разделяя слова, прокричал Ангел.       Сволочной Георг, рвавшийся к заветной цели, отнимал все их силы, мотая друзей так, что комната дергалась перед их глазами.       Демон покручивал кошачий ус и со скукой разглядывал кривые желтые ногти на левой руке. В ночном свете они блеснули серебряным отсветом и словно напомнили о чем-то. Эта мысль никак не улавливалась, потому что Билла изрядно отвлекал гадский басист. — Я сейчас его вырублю, — прорычал Том. — Честно, я сделаю это, а когда он очнется, вырублю второй раз!       Внезапно Билл понял, что так настойчиво искало его сознание. Отблески серебра, как свисток, который он так недавно сжимал в своей ладони! — Я должен дотянуться, — тихо сказал он. — Том! Приготовься держать его сильнее, мне нужно отпустить руку! — Что? Ты с ума сошел? Зачем? — У нас есть последний шанс! — прокричал Вильгельм, заставляя Демона нахмуриться. — Какой шанс? Он сработает? — не веря в происходящее, прокричал Том. — Понятия не имею!       Из последних сил отбиваясь от локтей Георга, Вильгельм полез в карман. К счастью, он не выкинул вещицу. Дрожащей от напряжения рукой он сунул свисток в рот и дунул в него, что есть мочи. Оглушительный свист разнесся по всей квартире: — Рафаэль! — Крикнул Билл, будто это могло помочь быстрее.       Лицо Демона чуть изменилось, теперь это уже была не та довольная улыбка, что кривила его уродливую черную морду с секунду назад. Том с силой рванул Георга на себя, и тот отступил на пару шагов назад. Еще одна трель пронзила комнату. — Рафаэль, явись или я выдавлю тебе глаза! — Билл терял последние силы. Демон осклабился. — Что, падшие Ангелы нынче не в почете у своих, а, Вильгельм? Они не придут к тебе, посмотри в глаза фактам, — вкрадчиво подсказал он. — Заткнись... Тварь... — хрипло прошептал Билл.       Том удивленно повернул голову. Во взгляде его сверкнул огонек непонимания, а Вильгельм метнул в Дахила оставшийся от свистка сверток — единственное, на что тот ему сгодился. К сожалению, он промазал из-за дравшегося Георга. — Билл, о чем он говорит, какие еще падшие Ангелы? — обессиленно прошептал Том.       К ужасу Билла ответил за него Дахил. — Знамо какие. С которыми ты, мальчишка, делишь свою постель и свою энергию. Он твой Ангел-хранитель. Неужели ты не догадался? — Демон захохотал так, будто услышал самую забавную шутку в мире. — Вы, люди, удивительные существа. Так доверчивы!       Билл ничего не отвечал. Георг окончательно брал над ними верх и сейчас ему становилось не до мелочей. — Я его не могу больше держать, — обреченно сказал Том. Глаза его закрывались.       Однако Вильгельм на секунду отвлекся от того, что творилось в комнате, потому что он услышал его — звук, который сейчас был прекраснее любой музыки. Никогда он не думал, что будет рад услышать свист ветра в маховых перьях и хлопанье гигантских крыльев, ведь это могло значить только одно: — Рафаэль! — юный Страж Света обернулся.       Окно за его спиной разлетелось на тысячи осколков, осыпав присутствующих снопом мелких стеклянных брызг и впустив в комнату ледяной ветер, смешанный с каплями холодного дождя. На подоконнике возникли две фигуры, и Том, медленно повернув голову, обомлел второй раз. Его челюсть шумно лязгнула и отвисла бы, если бы дергающийся Георг не прикрыл ее плечом с нежностью и заботой.       Огромные и прекрасные, с крыльями под пару метров в размахе, двое мужчин едва помещались в крохотной комнатке. От них как будто исходило свечение, и их белые одежды струились, словно были сотканы из солнечного света.       Заметавшийся в дверях Демон зашипел: — Фу, принесло вас, мерзкие, принесло вас, пакостные! Все кино портите! — он оскалился, демонстрируя присутствующим подгнившие зубы. — Ненавижу! — Вильгельм, ты все-таки жив, — в голосе Рафаэля скользнула плохо скрываемая нотка удивления или разочарования. — Мы искали тебя! — Искали они! Знаю я как вы искали, едва тунику от натуги не потеряли и сандалии! Забери… Тома... отсюда... — едва слышно просипел Билл. — Это тот самый? Носитель Амулета? — на всякий случай уточнил Страж. — Да. Прошу тебя, в безопасное место. Пожалуйста...       Рафаэль кинул взгляд на Демона, злобно рычавшего и вздыбившего шерсть на загривке. Он мягко опустился на пол и протянул Тому руку. — Идем, дитя. — Какое я дитя, ты что, офигел? — от удивления Том отпустил руки. — Я никуда без Билла не пойду. У меня с ним намечается серьезный разговор.       Он бросил на Ангела такой тяжелый взгляд, что того буквально пригвоздило к полу, однако, их обоих прямо сейчас волновали не личные отношения. Сейчас им надо было срочно спасать свои жизни.       Рафаэль, привыкший к такому стилю разговора хотя бы от того же Вильгельма, закатил глаза. Он обернулся на своего товарища, который возвышался над бренным миром с подоконника. — На счет три, Михаэль.       Второй Ангел дернул плечом. Брезгливо сморщив нос, он мягко спорхнул со своего места и нехотя приблизился к Биллу. — Ты об этом никому не расскажешь? — обратился он к Рафаэлю так, словно Вильгельма не было в комнате. — Нет. Профессиональная тайна. — Что, ручки боишься испачкать, Михаэль? Об меня? — Билл дергал Георга за шиворот. Раздался треск лопающейся ткани. — Я делаю то, что мне говорят, — заверил его Страж. — Ничего личного.       С этими словами они схватили Вильгельма и Тома поперек талии. Парень почувствовал, что сильные руки мягко оторвали его от земли. Свесившись с монументального ангельского плеча, Том медленно поплыл в заоконную даль навстречу холодной апрельской ночи.       Дахил в бешенстве пнул копытом стену, около которой стоял, выломав часть косяка. Мерзкие ангельские твари сорвали весь его чудесный план, согласно которому человек должен был уже находиться в Аду вместе с ним, унесенный Фурией в мир вечной тьмы. Но все теперь было испорчено и откладывалось еще на какой-то неопределенный срок, по крайней мере, до тех пор, пока мальчишку опять не найдут. Это будет несложно с учетом того, что он буквально бил магией на километры вокруг, да и запасной вариант всегда имелся у Демонов наготове, но Дахил в целом не любил, когда что-то рушило его планы. Это делало его невероятно злым. — Мы еще встретимся в Аду, ты не переживай. Скоро... — прошипел он с порога, брызжа ядовитой слюной. — Только тебе не понравится, когда это случится!       Он с ненавистью смотрел через окно на светлые точки, становящиеся все меньше и меньше на фоне темного лунного неба.       Георг, которого больше никто не держал, бухнулся, наконец, на коленки и с остервенением принялся подметать уже никому не нужную соль. Выполнив свое предназначение, он блаженно ухмыльнулся и сполз по вывороченному с корнем дверному косяку, погрузившись в сладкую дрему. Он сладко причмокнул и сложил руки под щекой.       Дахил зло пнул парня по руке, мигом потеряв к нему всякий интерес, и, завернувшись в свой плащ, растаял в воздухе. Последними исчезли его красные, вездесущие глаза.       Билл обернулся лишь на секунду, насколько это было возможно. Демон исчез, к счастью, оставив басиста в живых. Ангел смотрел на выбитое окно, оно становилось все меньше и меньше, затем и дом Тома стал размером с горошину, и юному сотруднику Небесной Канцелярии оставалось лишь питать слабые надежды, что они с человеком еще хоть когда-нибудь вернутся сюда, желательно, живыми. Сегодняшний вечер заканчивался совсем не так, как ожидалось.       Том в это время плыл, и совсем не в переносном смысле этого слова. Мощные ангельские создания несли их над городом, накрывая сонные улочки тенями от размашистых крыльев. Их полет был абсолютно ровным, без толчков и встряски. Страх исчез. Том с удивлением отметил, что ему вообще все равно, что с ним случится дальше.       Когда приближались Демоны, там, в тупике, за баром, все его тело буквально вибрировало от животного страха. Парализовавший ужас накрывал с головой, мешал думать, дышать, холодным кинжалом вкручивался под лопатку. Рядом же с белокрылыми и прекрасными созданиями его охватывало умиротворенным, почти психоделической расслабленностью.       Нечто похожее Том чувствовал рядом с Биллом — совершенно особое чувство полного кайфа, счастья и защищенности. Может, в этом и таилось объяснение?       Тома накрывало, и порывы ветра, которые, казалось, должны были обжигать льдом, лишь приятно холодили кожу. Он купался в потоках абсолютного восторга, и время для него потерялось в завихрениях ночного воздуха, который касался своим дыханием его тела.       Он смотрел на проплывавшие внизу поля, ночной лес, летевшие мимо облачка, похожие на молочную пенку, и все ему казалось таким радужно-прекрасным, красивым: и темное небо, и черные пикообразные макушки елей, и эта чудесная весенняя ночь.       По открывавшемуся виду он мог судить, что они были уже далеко от Магдебурга. Под ними проплывали квадраты полей, редкие деревенские коттеджи, а также мелькнуло небольшое озерцо. В общем, эту местность Том не узнавал. Он поднял голову и посмотрел на своего Ангела, Рафаэля, который даже не глядел в его сторону. Немного подумав, парень решил завязать с ним разговор. — Рафаэль? — позвал он, надеясь перекричать шум ветра.       Ангел даже не повернул голову, предпочитая игнорировать крик. — Рафаэль? Брось, не прикидывайся, ты слышишь меня. Дитя взывает к тебе, — обдолбанный приливами счастья Том начал угорать от собственной шутки. — Я могу случайно разжать руки, — донесся до него очень отчетливый ответ. — Да ладно тебе, чего ты какой вредный. Ты же Ангел, в конце концов!       Челюсти Рафаэля заметно стиснулись. Он не счел нужным реагировать на эту шпильку. — А долго нам лететь еще? — новый вопрос, заставивший Стража Света все-таки среагировать. — Еще пара вопросов, и тогда не очень.       Рафаэль нарочно поймал какие-то воздушные завихрения, и желудок Тома сделал тройное сальто. — Мы только что уронили мой организм, ты не мог бы вернуться? Он мне роде дорог как память, — парень хватал ртом воздух и прикрывал глаза от подобного «аттракциона».       Он ненадолго замолчал, позволив Рафаэлю слегка расслабиться, однако это длилось недолго. Том посмотрел на темные волосы Билла, развевавшиеся за спиной второго Стража и снова завелся: — А Билл правда один из вас? — К сожалению, правда, — недовольно пробурчал Ангел. — А где же его крылья тогда? — Чтобы носить крылья, надо это заслужить. Он свою возможность потерял. Слушай, человек, почему бы тебе самому у него не спросить? Его тебе слушать будет интереснее, рассказывать он мастер. — Он не отвечает на все мои вопросы. Плетет мне плетни стандартного, земного содержания! — Том поморщился, вспомнив, сколько раз пытался выбить из Билла хоть что-нибудь. — Ни разу не признался! — Ты не удивляешь меня. Он не такой, как все мы, — печально изрек Страж. — Держись, снижаемся.       Том хотел сказать что-то еще, но внезапно его заняла другая мысль: — Стой! Где тут у тебя ремень безопа-а-а...       Эти слова потонули в потоках воздуха. Снижался Рафаэль не так плавно, как летел. Том трясся так, что его голова лишь чудом не сорвалась и не укатилась в ночь. Ангелы опустились на опушку небольшого лесочка, сбросив балласт туда же, на заледенелую апрельскую травку. — Прибыли, — констатировал Михаэль. — Ой, как я ра-а-ад...       Том попытался встать, но дрожащие ноги подвели его. Билл, привыкший к перелетам за свою долгую жизнь, подхватил упавшую звезду гитарной музыки в объятия. — Спасибо, что пришли, — тихо поблагодарил младший Ангел. — Подождите меня тут. Я на минутку.       Вместе с Томом, повисшим на нем, Билл заковылял к небольшому домику — единственной постройке в том местечке, куда их, собственно, высадили. Дверь была не заперта. Билл открыл ее и усадил Тома на уютный, но продавленный диванчик около входа. — Тут сиди, хорошо?       Ангел провел рукой по его щеке, и Том блаженно улыбнулся и кивнул.       Сделав это, Вильгельм вернулся к своим. Михаэль уже улетел в неизвестном направлении — смертных, как и весь их мир, он откровенно не любил и не стеснялся демонстрировать свое отношение в открытую, но Рафаэль покорно стоял и ждал, скрестив руки на груди.       Билл остановился напротив него. Из единственной одежды у него и Тома остались только джинсы и сейчас ветер ощутимо щипал его за голую кожу. — У меня есть один вопрос, — наконец казал младший Ангел. — Где вас носило так долго? Я вас звал до посинения, и это чуть не стоило жизни носителю Амулета! Вы вообще в курсе того, что происходит в мире? — Мы в курсе, Вильгельм, — Рафаэль склонил голову. — Но есть одна проблема, никто из светлых не может почувствовать Амулет по одной простой причине. Ты не догадываешься какой?        Вильгельм отрицательно качнул головой, приготовившись слушать дальнейший рассказ. — Теперь ты — его Ангел. Являясь всего одним его защитником, ты целиком накрываешь его своей силой. Концентрация ее так велика, что мы не чувствуем ничего, потому мы не можем мешать тебе защищать твоего подопечного.       Билл сжал кулаки. — Да что вы все заладили, его Ангел, его Ангел! Я не могу быть Хранителем, у меня даже крыльев нет! — Это не меняет твоей сути. Ты предложил ему взаимопомощь. Теперь он — твоя ответственность.       От этой новости Вильгельм похолодел. Он вспомнил. Искра — она пробежала по его ладони, когда Том пожал его руку. Так вот что это было такое! — Обязательство... — Вильгельм удивленно посмотрел на свои пальцы. — Его жизнь в твоих руках, потому мы не можем вмешиваться. Прости! — Но ты же обещал помогать мне! Впервые ситуация складывается серьезнее некуда, а вы следуете каким-то дурацким Правилам! Тома надо защитить! Оградить! Унести в Рай! — Это противозаконно, ты ведь знаешь это, он живой человек! — И поэтому вы хотите дождаться, чтобы он стал мертвым человеком! — юный Ангел возмущенно хлопнул себя по джинсам. — Я напишу на тебя рапорт! — Пиши, Давид в курсе того, что происходит. Без бумаг я абсолютно бессилен. Мы помогли вам, когда ты призвал нас на помощь. Но в остальном... — Его жизнь — моя ответственность, я понял! — невежливо перебил его Билл. — Не удивительно что при такой расторопности от вас столько трупов по всему миру!       Страж слушал его злые крики с каменным выражением лица. — Мы наблюдаем со стороны. Не во все мы имеем право вмешиваться, я знаю свой протокол, хорошо бы и тебе знать свой. К тому же, вам нечего бояться, Амулет и аура этого места надежно охраняет вас. Мы почвимся, когда придет время.       Билл аж поперхнулся от такого заявления. — Против твоей логики не попрешь, ты знаешь? К твоему сведению, Амулет нельзя использовать вот так просто, швыряя магические вспышки налево и направо! И пока вы там наблюдаете, человек успеет натворить непоправимого! Дорога каждая секунда! — У нас полно своей работы, а его жизнь — твоя ответственность, — как зведенный повторял Рафаэль       Билл ощутил, что в голове его расширяются сосуды. Он схватился за волосы. — Слушай, знаешь что? Лети отсюда с миром. Я наобщался с тобой лет этак на тысячу вперед, — устало сказал юный сотрудник Канцелярии. — Я не отказываю тебе в помощи. Мы будем ждать, пока пророчество будет готово раскрыться. И тогда мы будем рядом. Этот домик — надежное укрытие, здесь вас не найдут, если вы не станете покидать его территорию. — Я счастлив. Я так счастлив. Спокойно, Билл, сейчас он улетит, — сказал младший Ангел самому себе.       Лицо Рафаэля не менялось. — Будь внимателен к своему смертному, он у тебя всего один. Твое сердце не выдержит, если с ним что-то случится, — бросил на прощание Страж, взмывая в темную высь. — Оно уже не выдерживает, — тихо ответил Билл.       Рафаэль, конечно, уже не слышал его. Он улетел, как и прочие Ангелы, а Билл остался один, наедине с мыслями, которые ему еще предстояло переварить.       Он стал Ангелом. А ведь Моисей предупреждал его тогда, словно он знал! Словно все, что должно было произойти в этой истории уже предрешено. Он говорил тогда про Амулет, неужели он, тот самый пророк и был его создателем? Вот бы поговорить с ним прямо сейчас. Билл понятия не имел, что делать теперь, когда он остался совсем один. Он много читал о Хранителях, но тот момент, когда он отдал свою клятву Тому и взял в ответ его, не зафиксировался в его сознании. — Я — его Ангел, — тихо прошептал Билл себе под нос.       Теплое чувство разлилось в его груди от этих слов. Теперь осталась лишь одна незначительная деталь — объяснить все это смертному.       Вильгельм снова зябко поежился, обхватив себя руками. Одни-единственные джинсы оказались слабой защитой от продиравшего до костей ледяного ветра. Ему нужно было идти в дом. Там кое-кто ждал его, возможно, с нетерпением предвкушая объяснения.