Where Angels and Demons Collide

      Слоняясь по квартире без дела, Том понадеялся, что весенний воздух выбьет из него вшивое ощущение полной безысходности и проветрит, наконец, его буйно шумящую голову. Для этого он сел на окно и долгое время смотрел в даль, приводя себя в чувство.        Георг и Густав громко ржали в кухне, но желания присоединиться к ним у Тома не возникало. Сегодня он страдал маниакально-депрессивным расстройством и не знал, чем себя отвлечь. Еще пять минут назад он был рад обществу приятелей, а теперь ему хотелось запереться у себя в комнате и просидеть там до окончания века. Его грызла неведомая тоска, и виной всему была, разумеется, не только частичная амнезия.       Юный гитарист посмотрел на черное птичье перо, которое лежало на снегу, на самом краю наружного железного козырька. Он потянулся через разбитое стекло и достал находку. Перо было просто огромным, сантиметров тридцать в длину, черным, блестящим. Какая тварь могла обронить такое? Наверняка это был какой-нибудь кондор, однако Том все равно не мог понять, что это ему давало.       Промучившись ассоциациями еще минут пять, он не придумал ничего дельного, а потому отлепился от подоконника и уныло побрел по комнате. Ему пришло в голову убрать бардак, для чего он медленно поскреб шваброй пол, не особо замечая, что чистит уже незамусоренные места. Он подмел с пола соль, собрал драные листы с текстами песен, раскатившиеся флаконы с тумбочки, без разбору закидывая их все в мусорный мешок и не замечая, что они еще вполне себе полные. По пути он случайно столкнул локтем вазочку с тумбы, тихо ругнулся про себя и устало замел осколки под ковер. Крайне сильный ступор напал на него, так что Том вообще перестал понимать, что делает. Наступив на бугорок под ковром, он удовлетворенно кивнул и разгладил его ногой. Подумывая, где бы убраться дальше, он зачем-то глянул на кушетку. На ней лежала вторая подушка и одеяло, которые Том держал на непредвиденные случаи, если вдруг кто-то задерживался до утра. Он еще никогда ими не пользовался, потому что те, кто оставался на ночь, обычно занимали вместе с ним его же кровать, а после сваливали на рассвете.        Но этот новый кто-то спал отдельно. — Так… Кого я мог приводить сюда? — Том озадаченно почесал макушку. — Кого-то из бара?       Он мысленно перебирал все варианты, но на ум что-то ничего не приходило. Том кинул взгляд на разворошенную кровать и валяющийся рядом презерватив. Он хмыкнул. — И тем не менее, я всегда успеваю хорошо провести время.       Он подошел к постели, сгребая в охапку простыни и пододеяльник. Он не любил надолго оставлять воспоминания о приходящих девчонках, но в этот раз что-то заставило приостановиться. Том и сам не понял, что его дернуло сделать это, но он поднес скомканные в кучу простыни и втянул носом запах, задерживающийся на них. Как будто бы это могло помочь ему понять, куда делась его память. В нос ударил немного терпкий и солоноватый запах пота, но еще сильнее свежий, медовый, сладковатый аромат, запах морского бриза и травы, такие до одурения приятные и до боли знакомые.       Том так и застыл на месте, не в силах оторваться. Вихрь невнятных изображений снова возник в его сознании. Бесконечный хоровод картин, которые сливались в одну сплошную кашу, не давали разобрать целостный кадр. Красивые тонкие руки, ползущие по коже, полуоткрытые губы, карие глаза, смотрящие прямо из темноты, закрывающиеся и снова открывающиеся, озаряющие помещение солнечным блеском. Хриплый смех, который Том где-то уже слышал, поплыл колокольчиками в воздухе.       Юный гитарист с трудом вернулся в реальность. — Да что со мной? — он выронил постельное белье и попятился прочь. Стопка журналов и всяких каталогов, посвященных музыкальным инструментам, свалилась со стола от его резкого движения.       Стойкое ощущение, что он сходит с ума, не покидало парня. Он таращился на свою кровать так, как будто бы увидел там привидение. Неудивительно, что он не заметил, как к нему в комнату, тихо постучавшись, зашел Георг.       Басист удивленно уставился на своего друга. Том выглядел бледным и не очень здоровым. — Каулитц? — тихо позвал он.       Том вздрогнул и уставился на вошедшего так, как будто впервые его увидел. — Ты в порядке?       Том не знал, в порядке ли он, но наваждение уже схлынуло. Он облизал губу. — Нет, не очень–то я в порядке. Ты припоминаешь, Георг? Что-нибудь? Хотя бы отдаленное? Я имею в виду, про эти выходные? — Нет. Чернота. — Георг уныло прислонился к дверному косяку. — Абсолютная и совершенно непроглядная, как будто просто кадры пленки кто-то вырезал. А ты? — А я… И я нет, но у меня какие-то странные мысли. И перед глазами все плывет. — Да, что-то мне подсказывает, это были явно не самые легкие выходные в нашей жизни.       Тому что-то подсказывало точно так же, чем дальше, тем громче. Он отвернулся от друга и начал подбирать с пола журналы, складывая их обратно на край стола, откуда они снова соскользнули, упав на пол. Том беспомощно посмотрел на это, а затем снова на Георга. — Не мой день, — простонал он, зло швырнув каталог с электрогитарами обратно на пол. — Остынь, Каулитц, — добродушно хмыкнул друг, — мне кажется, в таком состоянии тебе уже хватит убирать. Ты, по-моему, только соришь. — Может… — буркнул Том приземляясь на край своего стола и мрачно скрещивая руки на груди. — Да ладно тебе, чувак, нам всем сегодня хреново. Это лишь доказывает аксиому: даже бухать надо вдумчиво! — Неужели я это слышу от тебя, философ хренов? — Ну а от кого же еще, куды ж вы все, без моей житейской мудрости. — Действительно.       Георг фыркнул. — Ладно, короче. Мы с Густом пойдем, пожалуй. Все же надежда умирает последней. Ты тут заканчивай это самобичевание с уборкой. А то наделаешь. — Уже закончил, — Том уныло осмотрел свою перевернутую комнату. — Мы погнали, тачку у клуба подберем, если она, конечно, там. Пожелай нам удачи. — Удачи, — послушно ответил Том.       Через минуту за друзьями захлопнулась дверь, и юный гитарист остался один, наедине со своими мыслями. Он вдруг почувствовал себя удивительно одиноким, но не только физически, сколько морально. Из его души как будто вырвали кусок и пришили вместо него пустоту, странную, непроглядную и бессмысленную. Это казалось диким, потому что за полгода с момента аварии это состояние не менялось. Одиночество постоянно сопровождало Тома, он давно привык к этому, тогда почему сейчас это чувство трансформировалось, стало сильнее и пронзительнее?       Снова вынырнув из воспоминаний, Том мысленно сосчитал до десяти. Бездействие доводило его до ручки.       С отсутствующим взглядом он собрал все свои листы, переложил их на кровать, поправил коврик, бессмысленно переставил с места на место предметы на столешнице. Зачем-то взял с кресла подушку и переложил ее на стул, затем покормил аквариумных рыбок, щедро сыпанув им сразу полбанки, так, что вода побурела и несчастные создания абсолютно скрылись в буром тумане из сушеного рыбьего корма. Том не обратил на это никакого внимания, он изо всех сил затолкал в шкаф комья одежды и навалился на него спиной, чтоб дверцы наконец закрылись.       Еще несколько минут он слонялся по квартире, а потом пошел в кухню и открыл холодильник. Достав оттуда буханку хлеба, он начал строгать ее на кусочки. Сделав себе один бутерброд с колбасой, Том зажевал его в два присеста. Прикончив первый, юный гитарист начал строгать второй, за ним и третий… И тут его буквально понесло, он принялся вынимать из холодильника все, что плохо лежало и принялся делать бутерброды со всем сразу — с колбасой, с вареньем, с шоколадкой, с тортом, с оливками и каким-то консервами, названия которых даже не рассмотрел. Он надеялся, что вместе с голодом в нем заткнется тот монстр, который жрал его изнутри. Пусть лучше жрет бутерброды. Том изобрел последний самый громоздкий сэндвич с сыром, помидорами и, зачем-то полив всю эту монументальную конструкцию медом, отправился тихо пожирать свое творение обратно в комнату.       Лучше не становилось. Ему не хотелось брать в руки даже любимую гитару, вот до чего дошла его депрессия, а потому через двадцать минут неудачного подбора аккордов он затолкал свой инструмент в чехол, так, что тот жалобно брякнул струнами, и пошел бесцельно бродить по городу, надеясь, что хотя бы там мысли прекратят преследовать его.       Сегодня был не его день. Автобус пришел набитый битком и все те десять минут, что планировалось провести в тишине и спокойствии, Том провел, сражаясь с локтями, подмышками, плечами и каблуками. Ему пересчитали все ребра, и к концу пути он убедился, что их действительно двенадцать пар, как у любого нормального человека. Он пропустил свою остановку, не сумев добраться до выхода вовремя, и ему пришлось идти пешком обратно.       Не удивительно, что он приплелся на работу на час раньше нужного. Рабочий день для него еще не начался, а настроение уже оставляло желать лучшего. — Черт, — выругался парень, ища на дне гитарного кейса ключи, которые никак не искались. — БЕСИТ!       Том со всей дури долбанул кулаком в железную дверь. Та совершенно неожиданно отворилась. — Ну, и что ты тут орешь? — в проеме появился ухмыляющийся бармен Нейт. — Весь этот блядский день идет наперекосяк, — буркнул Том, буквально чувствуя, как от него валит пар. Нейт лишь фыркнул. Каулитц часто бывал не в духе.       Отдуваясь, гитарист ввалился в служебное помещение и огляделся. — Тут что-то изменилось, — заметил Том, окидывая взглядом помещение. — Никто не сдвинул тут и спички, — хмыкнул вечно добродушный Нейт. — Уймись, тебе кажется. — Не уймусь! И мне не кажется! — Том гневно расстегнул молнию своей куртки, швыряя предмет одежды на диванчик.       Помещение определенно казалось ему странным и совершенно другим. — Ну не знаю, разве только директор свой стол еще больше захламил. — Нейт пожал плечами. — Как твое ничего? После твоего последнего ухода из клуба ты еле ноги волочил. Мне пришлось вызывать вам такси.       Том выпрямился и насторожился. — Какого ухода из клуба? — он обернулся и посмотрел на коллегу. — Ну, пару дней назад, когда вы тут отмечали то, что нашли солиста, — Нейт свел брови на переносице.       Том застыл. Ему показалось, будто Нейтан вылил на него ушат какой-то не очень теплой жидкости. — Какого. Солиста? — раздельно спросил он. — Ну как какого? В вашу группу! — ничего не понимая, пояснил бармен. — Вы же пришли в клуб вчетвером. — Нейт. Ты уверен, что понял правильно? Мы уже полгода в поиске!       Тот пожал плечами. — Не уверен. Это были твои слова, я тебе всего лишь их передаю. Ты сказал, что ваши поиски наконец кончены, — он прищурился, внимательно смотря на парня. — Том, ты в порядке? Ты как-то побледнел. — Почему все задают мне этот вопрос сегодня? — Том встряхнулся и раздраженно стянул через голову футболку. — Я не в порядке. Нет, не в порядке! — Ладно, хорошо, будь не в порядке, — Нейт обезоруживающе поднял руки. — Поговоришь со мной, если это изменится.       С этими словами он вышел в коридор. — Прекрасно. И кто это был? — продолжая ворчать, Том подсчитывал в уме варианты.       Кому-кому, а Нейту он привык верить. Скорее он не доверял сам себе, потому что собственные память и сознание сейчас были ненадежными помощниками. Том знать не знал, о каком таком солисте говорил Нейт, и тем более — куда он, этот самый солист, мог деться. Он решил, что спросит об этом потом, как только немного успокоиться.       Юный гитарист подошел к шкафу с рабочей одеждой и открыл дверки. Как только он сделал это, на его голову спикировала огромная коробка. — Черт! — ругнулся Том, потирая ушибленный лоб.       Откуда эта штука тут взялась? В полете она раскрылась, и ее содержимое выпало наружу — бейсбольный мяч, кепка, какие-то бумажки, коробка из-под сигар, зажигалка, фотография, часы… Том увидел нечто блестящее, манящее его взгляд, и нагнулся рассмотреть, что это такое было. Это оказалась всего лишь позолоченная табличка директора с надписью его имени и фамилии, которую он как-то потерял и поставил весь клуб на уши в ее поисках.       Наверняка сам ее сюда закинул. Том решил обрадовать его позже. Он потер лоб и, прикрепляя к своей служебной футболке бейджик, отправился в зал. Сегодня ему предстояло еще и играть на гитаре перед всей толпой, а это значило, что надо срочно прийти в чувство.       Просидев в подсобке полчаса, крайне раздраженный музыкант покинул свое заточение. Как назло, в бар набилось полно народу. Когда Том вошел туда, ему показалось, что весь город сегодня изволил посетить именно их заведение. Ни мебели, ни стен, ни стойки бара не было видно за колышущимся морем голов.       Он с трудом пробрался на свое место, активно работая локтями и лишь успевая сыпать извинениями налево и направо, по мере того, как чувствовал, что наступает не на пол, а на чужие конечности, которых сегодня насчитывалось вдвое больше, чем обычно. Он занял свое место и схватился за шейкер. Ночка обещала быть долгой. — Том, нужны чистые стаканы! — Два Мартини, пожалуйста! — Эй, бармен, нефильтрованного, светлого! — Том, где бокалы, давай быстрее... — Эй, бармен! — Что так долго, молодой человек? — Два темных, и чтобы было холодное. А у вас есть сухарики? — Эй, бармен!       Отвлечься Тому так и не удалось, не говоря уже о том, чтобы поймать Нейта и подробнее расспросить его о том вечере. Он болтал шейкер, наполненном льдом, виски, красным вермутом и лимонным соком с яйцом. Какой-то дамочке приспичило заказать «Ангела» — невероятный по своему составу коктейль, который требовалось взбалтывать по пять минут. Том мешал коктейли, и часы в баре казались ему настоящей вечностью, вдобавок клиентка делала ему недвусмысленные намеки, буквально поедая взглядом.       В зале громко бухала мелодия «Live My Life» от Far East Movement. — Ваш коктейль, пожалуйста, — улыбнулся Том и подвинул женщине ее «Ангела», отходя от нее в подальше от греха. Он оглядел людей в помещении. Вспышки яркого света озаряли клуб, а посетители выглядели такими нереальными в этом свете, как будто персонажи мультиков, в спешке нарисованные нетвердой рукой художника.       Сердце парня внезапно сделало сальто. Прямо рядом с барной стойкой возникла девчонка. Выпорхнув справа, она взмахнула черными, длинными волосами. Обернувшись куда-то за спину, она со смехом протянула руку и вытянула на танцпол еще одну девчонку, очевидно, свою подругу. Том приоткрыл рот. Две девушки двигались под музыку, насколько это позволяло пространство довольно узкого зала, в центре которого, как рыба в разноцветной чешуе, билась толпа веселого народа.       Девушка была высокая, достаточно худая, в короткой мини-юбочке и такой же короткой белой маечке, открывающий ее плоский живот. Она плавно двигалась в такт музыке, весело смеясь, и ее темные волосы черным каскадом взлетали, рассыпаясь по плечам и открывая белое лицо. В брови ее хулигански блеснуло колечко пирсинга. Том четко рассмотрел его во всем этом сумасшедшем движении, даже со своего дальнего расстояния. Сквозь разрез ее майки сзади мелькнула татуировка, удивительно большая для такой утонченной фигуры — огромные крылья наподобие ангельских, от самых лопаток и до поясницы. В свете постоянно мелькающих огней они окрашивались то в красный, то в зеленый, то в фиолетовый цвет…       Том застыл. В клубе стало жарко, как в преисподней, тесно и трудно дышать, и ему вдруг показалось, будто он летит, проваливается в темную яму. Он даже не сразу сообразил, что девушка перехватила его взгляд и теперь не отрываясь смотрела через плечо своей подружки прямо на него, изучая хорошенького бармена за стойкой с ног до головы. Том панически стряхнул наваждение и быстро отвел глаза, но было уже поздно: его, кажется, заметили. Прищурив один глаз, девушка улыбнулась хитрой улыбкой и оценивающе останавливая взгляд на колечке пирсинга парня.       Том стоял, как молнией прибитый. Он подумал, что дело тут вовсе не в девчонке. Хотя, в чем же еще? Ее черные волосы и движения снова напомнили ему о ком-то, будто бы он уже видел где-то эту картину — и кольцо в брови, совсем близко к своему лицу, ощущал вкус поцелуев на своем языке. И эта музыка казалась такой знакомой, черт бы ее побрал. Бутылка с остатками Мартини, которую Том пытался открутить, не замечая, что вместо этого лишь наоборот плотно закручивает ее, неожиданно выскочила из дрожащих пальцев и разлетелась на мелкие кусочки. Половина бара, особенно тех, кто стоял рядом, обернулась в его сторону. — Блин! — простонал Том, бессильно таращась на липкую блестящую лужу с осколками стекла под своими ногами. — Браво, Каулитц!— добродушно хохотнул Нейт, протягивая ему веник, который он добыл из-под барной стойки. — Браво, еще какое браво, — Том принялся подметать. Может, стоило попросить у Кита выходной? — Котик, повтори мне коктейль, пожалуйста, — промурлыкал женский голос, в предвкушении очередной порции Ангельского садизма. — Трудный денек, а? — вдруг вмешался еще один голос с другой стороны.       Как в замедленной съемке, Том повернулся. Не нужно быть гением, чтобы догадаться, кого он сейчас увидит за своей спиной. На него внимательно смотрели темные глаза. Та самая девушка, кольцо пирсинга в брови блеснуло, привлекая внимание... — Что я могу вам предложить? — спросил Том внезапно севшим голосом.       Девушка с черными волосами окинула его оценивающим взглядом с ног до головы. — Зависит от того, что есть в меню, — она перевела глаза на его шею, проследив взглядом дорожку по его груди и до таблички слева. — Том?       Мило улыбнувшись и наклоняясь к ней ближе, юный бармен хлопнул по стойке папкой с несколькими страницами, обернутыми в файлики. — Все, что есть.       Он нервно посмотрел за ее спину. По закону подлости, именно сейчас, когда было, мать твою, так сильно нужно, бар неожиданно опустел, как чумой выкошенный. Зато на танцполе было яблоку упасть некуда, и даже женщина, которая активно потребляла «Ангела» за «Ангелом», сейчас куда-то делась. Том остался один на один в этой дуэли против своей адекватности.       Девушка без интереса полистала меню. — Здесь не все, — она подняла на него свои темные ресницы. Глаза, обведенные черными тенями, пригвоздили Тома к полу. — Все, что есть, — как робот, повторил Том, стараясь не пялиться в разрез ее майки, который прекрасно открывал округлые формы. — Ты уверен? — поинтересовалась девушка низким голосом.       Кого она так напоминала ему? Том смотрел на нее, переводя взгляд в разрез ее декольте. Когда он поднял глаза, перед ним появился кто-то другой, лицо девушки вдруг изменилось до неузнаваемости — оно стало чуть тоньше, нос заострился, скулы приняли фотомодельную остроту. Высокие и выточенные, будто бы искусным скульптором, они светились магическим светом. Кожа ее казалась совершенно белой, и раскосые карие глаза в обрамлении черных ресниц хитро смотрели на Тома, ожидая его реакции. Том сделал шаг назад, еще один. Кольцо на его пальце отчего-то начало нагреваться. Том знал этого незнакомца! Он показался ему... — Что-то не так? — Девушка (а это снова была она) склонила голову набок.       Больше всего на свете юному бармену хотелось отшатнуться от нее и, расталкивая на ходу людей и роняя предметы, вылететь вон из заведения, чтобы бежать, бежать, пока воздух не кончится в его легких. Вместо этого Том прикрыл глаза, на секунду. Снова их открыл. — К сожалению, в меню у нас только напитки, — шепотом проговорил он, стараясь, чтобы его дергающийся глаз не мешал смотреть прямо и уверенно.       Девушка больше не улыбалась, черты ее стали еще более резкими. — Очень жалко. Я просто подумала, что твой взгляд говорил сам за себя. — Нет. Это какое-то наваждение, — тихо пробормотал Том. — Ну, как знаешь.       Незнакомка улыбнулась и исчезла в толпе. К счастью. Несколько других девушек около барной стойки и чуть поодаль тоже поедали его глазами, но Тому сейчас было совершенно не до того.       Мысли его блуждали в ведерке со льдом, которое он хотел надеть себе на голову, чтобы, наконец, наступила тишина, темнота и холод. Он боролся с тошнотворным головокружением. Его посетила жуткая мысль: у него только что не встал на самую горячую девчонку, которую он видел когда-либо за все то время, что работает в этом клубе, просто потому что он испугался чего-то. Кого-то.       Том пытался сказать себе «все в порядке», но его разум утверждал обратное. Нормальных людей не посещают галлюцинации. Нормальные люди не погружаются в депрессию без причин. Тому никак не давало покоя это неожиданное видение, которое совершенно точно возникло только что. Сначала эти черные волосы, потом лицо, красивое и тонкое, глаза, смотрящие на него с хитрым прищуром. Том определенно был знаком с этим человеком, и именно от этого осознания бросало в страшный жар. Он еще раз взглянул на свою руку. Откуда, черт побери, взялось это непонятное крылатое украшение на его пальце? Почему видения прогрессировали с каждым моментом все сильнее и сильнее? С самого утра все было совсем не так плохо. Не сказать, чтобы Георг или Густав выдавали те же симптомы. — Котенок, повторишь мне «Ангела»? — Промурлыкал женский голос за его спиной.       С трудом натягивая свою фирменную улыбку, Том потянулся за очередным яйцом. Кто-то там, наверху, явно ненавидел его сегодня. — Конечно, — скрепя сердце, он принялся за работу.       Все оставшееся время он старался не поднимать больше глаз на танцпол и боялся, что любое действие и любое движение может снова вызвать в нем вспышку. Нейт уже начал кидать на него обеспокоенные взгляды. На его глазах Том, бледный, как лист А4, принялся наливать в невысокий бокал водку, и содержимое стакана уже секунд пять переливалось через край. — Воу! – Нейт подлетел к нему и выхватил бутылку из его рук. — Каулитц. Да ты чего сегодня, парень? — А? — Том очнулся от сна и увидел лужу сорокаградусной прозрачной жидкости. — Это не я… Честно… Я не понимаю, что со мной, Нейт, — он поднял на сменщика горящие, полубезумные глаза, в которых сквозила вся боль еврейского народа времен второй мировой.       Нейт осмотрел помещение клуба. К счастью, аншлаг к этому времени немного схлынул, у них было время перекинуться парой словечек. — Ты не знаешь что с тобой, потому… — он не закончил свою фразу нарочно, в ожидании смотря на Тома. — Потому, что я просто нихрена не помню. Дыра. Провал. Пустой кадр. — Том налил водички в стакан и залпом осушил его. — Нейт, ты явно знаешь лучше меня, что было в выходные. Расскажи мне хоть что-нибудь. Я с ума схожу! — Ну… Вы приехали с Георгом и Густавом на машине. Вас было четверо, был еще какой-то парень, он представился как Билл.       Том задумался. Билл. Вот оно. Недостающее звено цепи. Какой-то неведомый четвертый участник их вакханалии, скрывшийся в неизвестном направлении. — Как он выглядел? — Том вцепился в Нейта пытливым взглядом, понимая, что возможно, стоит на пути к разгадке самой глобальной проблемы всего человечества. — Он. Ну не знаю, как тебе и описать. Высокий. Твоего примерно роста. Темный такой. Худой. — Нейт пожал плечами. — Обычный парень, я занят был, не особо присматривался к вам. Вы ржали громко, веселились до самого утра. И когда я понял, что вам уже хватит, я вызвал такси и вы укатили, часов в пять.       Вся проблема заключалась в одном: Том не имел ни одного знакомого по имени Билл. И еще вопрос — где он, этот парень, теперь? Почему было такое ощущение, что именно там, где он, и нужно искать решение всех этих вопросов? Но почему ни Георг, ни Густав, не упоминали о том, что они нашли солиста? Не мог же алкоголь сказаться так сильно? — Он сказал, он твой кузен. — Нейт задумался. — Но ты не выглядишь так, будто помнишь, что у тебя вообще есть братья.       Том поперхнулся. — Мой кто? — он вытарщился на Нейта так, словно его посетила еще одна галлюцинация. — Ну это уж тебе виднее, кто, чувак, — фыркнул Нейт. — Я рассказываю только то, что видел, откуда ж мне знать подробности. Ты стоял за его спиной и улыбался, со всем согласный. — Ешкин башмак, — застонал Том. — Чем дальше в лес... — Слушай. У меня так было один раз, в юности. Проснулся в каком-то лесу, нихера не помню, из одежды только одни шорты, на два размера больше, чем надо. Ни денег, ни телефона при себе. Только бутылки рядом валяются… Оказалось приятели прикололись, выкинули на ходу из машины, сами укатили обратно домой. Сейчас со смехом вспоминаю, а тогда готов был убить гадов. Может, и тут что-то типа такого? Все образуется, не парься ты! Обычно все самые большие загадки лежат на поверхности, — он подмигнул Тому. — Да, конечно, все образуется. Все образуется, — Том начал усиленно полировать стойку, затем схватил свои сигареты и поспешно вылетел прочь. Курить.       Он вышел из подсобки, прикрыв за собой дверь. Сейчас, к счастью, даже персонала тут не было, и парень обессиленно сполз по стенке, садясь прямо на пятую точку. Он не обращал внимания на то, что асфальт холодный и мокрый. Черные сумерки окутывали город, и Том радовался, что хотя бы на улице прохладно. Он как следует затянулся, с наслаждением пропуская дым через легкие.       Ужасный день. К сожалению, он еще не кончился, оставалось еще целых три часа и выход с гитарой к публике.       После разговора с Нейтом все стало еще запутаннее, Том никак не понимал, кто этот неведомый Билл, почему вся квартира разгромлена в хлам, и что вообще случилось.       Кто бы этот пропавший солист ни был, его требовалось срочно отыскать. Неизвестно как, неизвестно где, но Том твердо решил для себя, что чисто из принципа вытрясет все души, которые могли хоть как-то помочь в этом деле. А может, тот парень сам вернется? Почему он вообще свалил? У Тома находилось мало идей о том, с чего начать поиски.       Парень устало привалился головой о кирпичную стенку. Он был удивительно вымотан эмоционально и физически.       Яркие звездочки, как светлячки, горели над его головой, прилипнув к темно-синему, почти черному покрывалу ночного небосклона. Они весело подмигивали Тому, словно хотели что-то сказать, подсказать нечто явное, чего он сам не замечал. Разгадка настойчиво ускользала прямо из-под носа. «Все самые большие загадки лежат на поверхности» — повторил про себя Том слова Нейта.       Он поднял руку и посмотрел на свое кольцо. Уже привычное ощущение кольнуло где-то в глубине души. Он должен был помнить что-то. Только вот что?