Where Angels and Demons Collide

      Через пару часов Том все еще думал о произошедшем.       Ему удалось скрыться от толпы и Нейта и спокойно убраться в подсобке, откуда он вынес перебитую посуду и мусор. Молодой человек решил, что не пойдет сегодня домой перед сменой, он боялся, что там неприятные мысли станут доставать его сильнее, к тому же, сегодня он играл в баре, а это значило, что с утра ему будет удобнее ехать в студию, если Петер, конечно, не запрет ее изнутри на засов.       Георг и Густав не соизволили больше звонить и проверять, жив ли еще их несчастный товарищ. Том не беспокоился за них — он уже понял, что по злой иронии только на него пришлась самая капитальная амнезия и постоянные галлюцинации в нагрузку.       Держа сигарету двумя пальцами и щуря глаз от дыма, он вышел из подсобки, таща за собой мешок с остатками бокалов. Еще чуть-чуть, и последствия небольшого инцидента в баре удастся полностью устранить. Совсем ничего страшного, просто неудачный день, такое больше не повторится. Том уже потихоньку начал расслабляться, когда вдруг внимательно смотрящий на него птичий глаз отвлек его от мирных размышлений.       От этой неожиданности юный бармен вздрогнул и отдернул руку. Он ошарашенно воззрился на птицу, которая сидела на крышке мусорного бака и нагло и, к тому же, изучающе таращилась на него. Один глаз ворона был прикрыт, но второй в это время бдительно вращался в глазнице. — Ты еще кто? — Том в удивлении рассматривал пернатого.       Эта птица была явно не городской, она выглядела очень большой, намного крупнее любой среднестатистической особи, которую можно встретить в парках или сквериках. Перья его красиво поблескивали под фонарем. — Ну-ка, кыш… — Том осторожно приблизился к черному кондору, желая согнать его с крышки бака.       Его питали искренние надежды, что этот тип не полезет в драку. Его клюв не внушал Тому никакого доверия. К счастью, ворон и не собирался двигаться в его направлении. Умный, чуть ли не человеческий взгляд, заставил Тома осмотреться. Он решил, что птица сейчас ответит на обиду вполне себе обыкновенной речью, но наглый ворон лишь изучал смертного ехидным взглядом секунд с тридцать, а затем хрипло каркнул и взмахнул огромными крыльями. Оставив мальчишке на прощание перо, ворон взмыл в темное небо города. Края мусорного пакета шевельнулись от взмаха его крыльев.       Том разглядывал ночную высь. Не отдавая себе отчета в своих действиях, он протянул руку и снял находку с крышки бачка. Точно такое же перо он нашел у себя на подоконнике. Подарочек так сильно напоминал ему о чем-то. Тому вдруг резко захотелось свалить из переулка, куда-нибудь, где у него не будет возможности встречаться вот с такими вот экспонатами.       Приложив руку козырьком, он посмотрел в небо, но пернатого уже и след простыл. Лишь электропровода покачивались на высоте, нарушая своим движением всеобщую тишину и неподвижность.       Бубня под нос о головной боли, странностях и возможном походе к врачу, Том побрел обратно в клуб. Он все еще вспоминал этот хитрый взгляд, направленный прямо на него. Но птицы не могли думать. Они не могли разговаривать, и, как следствие, иметь что-то в виду своими намеками. Или могли? *** — Каулитц. Каулитц! — Георг уже с минуту стоял напротив друга, наблюдая за весьма занятным зрелищем.       Хмуро продолжая прерванный рабочий день и полируя барную стойку уже по третьему кругу, Том зациклился в собственном горе. Неудивительно, что когда в клуб пару часов спустя все же ввалились его друзья, он даже не отреагировал на их появление. — КАУЛИТЦ! — Георг пощелкал пальцами перед его носом.       Том удивленно вскинул голову, с трудом сообразив, что кто-то его, оказывается, зовет. Перья, голубое небо, зеленая травка все это время кружились перед его внутренним взором и мешали сосредоточиться. Он потратил некоторое время, чтобы убедить себя — вороны не следят за людьми. Люди не просыпаются посреди комнаты, не помня, что они делали три дня до этого. У них не может быть беспричинной мигрени.       Том проделал бы еще больше работы над собой, если бы не вмешались друзья. — Вы чего? — он вышел из своего печального состояния, прекращая надраивать несчастную поверхность, которая и без того уже блестела, как медный таз. — Очнись. Нас обокрали! — Георг снял солнечные очки, которые за каким-то чертом носил даже в полутемном помещении. Он шлепнулся на табуретку напротив приятеля. — Что? Нас еще и обокрали? — Том нахмурился, не понимая, что, собственно, пропало. — Ты совсем? — Георг сочувственно уставился на него. — Это выражение есть такое. В заднице мы, короче! Господи, как же болит моя голова.       Друг понуро уронил свой подбородок на скрещенные на стойке руки. — Плесни мне чего-нибудь, бармен. Я в печали.       Из-за его спины вынырнул Густав. Выражение его лица, как всегда, было чуть менее эмоциональным, и все же, включив своего внутреннего Капитана Очевидность, Том смог понять, что друзья его явно чем-то расстроены.       Георг был всегда не прочь нажраться, но когда он говорил таким тоном, хороших новостей не ожидалось. — Конечно, никакого солиста вы не встретили и в помине, я прав? — скорее утверждая, заметил Том и поставил перед другом рюмку, плеснув ему туда коньяка.       Густав от предложения алкоголя отказался. — Мы вообще пролетели по всем статьям. Ничего нет в этом городе. Ничего, ни в музыкальных школах. Ни на улице. Ни на форумах. Болт. Зеро. Конечная станция! — басист выхватил у Тома бутылку и налил себе сам, не осторожничая, как друг, по сто грамм, а сразу по самые края.       Том не казался даже на секунду удивленным. — Если ты сейчас собираешься сказать «а я что я говорил», подумай хорошо, — посоветовал ему Густав, бросив на Георга опасливый взгляд.       Но тот лишь сурово сомкнул губы. — Ну, по крайней мере, еще у кого-то был отстойный день, — оптимистично свернул в сторону Том. — Петер из нас колбасу скрутит, — сумрачно заметил басист, удрученно втыкая пластиковую соломинку в свое пойло. — Скрутит, — Том страдальчески вздохнул. — Не стоило и думать иначе.       Не то, что ему было все равно, просто, это показалось вполне ожидаемым. Георг как всегда, сначала наобещал с три короба, и уж потом только подумал о последствиях.       Том печально наклонился и принялся распаковывать свою гитару. В конце концов, его-то работу никто не отменял, он еще должен выступить на сцене. — Том, у тебя все хорошо? — заботливо поинтересовался Георг. — Ты какой-то странный. — Не знаю. У меня весь день кружится голова. Меня преследуют странные знаки. Я себя ощущаю, как будто из моей головы часть мозгов вынули. — Поздравляю тебя. Хоть кто-то из нас счастлив, — меланхолично заметил Георг. — Петер обещал устроить Апокалипсис! Без мозгов тебе будет и вполовину не так неприятно терпеть его крики. — Да пусть устраивает, — Том пожал плечами.       Ему стало удивительно все равно. Через пару минут начиналось его выступление на сцене, а он был абсолютно морально не готов к этому свершению. *** — Эй, нароооод! — закричал в микрофон диджей.       Буйная толпа ответила ему шумом и аплодисментами, а Том лишь понуро смотрел на это зрелище. Его пусть даже самые слабые надежды не оправдались, и теперь то, что некогда было для него несравненным драйвом, превратилось в жуткую пытку.       Он не хотел на сцену прямо сейчас, потому что даже не знал, справится ли с игрой на гитаре так виртуозно, как и всегда. Все казалось ему странным, серым и чужим, даже Георг и Густав, которые пусть и с кислыми минами, но все-таки пришли поддержать своего приятеля. Что из этого имело смысл? Том не знал.       Грохот децибел зашкаливал, вокруг веселились люди, и юный музыкант, печально выдохнув, сделал шаги по бортику. Как и всегда, он махнул гостям рукой. Свет софитов и грохочущие басы заглушали все, отдаваясь от самого центра его нервной системы.       Том сел на заранее поставленный для него стул и заиграл. На подходе к сцене у него мелькнула мысль: он решил сыграть то, к чему не притрагивался уже полгода. Это была песня, которую они написали с братом, и именно она отлично подходила под его теперешнее настроение. О чем еще играть в такой день как сегодня?       Красивая и печальная мелодия вытекала из-под его пальцев и заполняла каждую клеточку души. Она поплыла в зал, и люди постепенно начали стихать. Смолкли голоса, прекратились разговоры. Все, даже персонал и бармены перестали протирать свои стаканы и разливать коктейли. Завороженные сияющие взгляды, лица обратились лишь на музыканта. Мягкая и тихая мелодия продирала до костей, но гитарист на сцене выглядел печальным. Том даже не смотрел на струны — это было не нужно ему, он знал свою гитару на ощупь, наизусть. Музыка текла красиво, но так печально, что не позволяла оставаться равнодушными. Толпа завороженно покачивалась.       Том, как и всегда прикрыл глаза. Непрошеные видения вновь вставали перед его внутренним взором, они были совсем другие, не такие как до этого. Юный смертный вдруг оказался совсем не здесь, не в этом зале, под прицелом взглядов. Помещение клуба расплылось, и он увидел другое место, полумрак комнаты, свет горящего камина. Теплота коснулась кончиков его пальцев и разлилась в груди, он словно уносился куда-то, куда вела его мелодия.       Юному гитаристу представились теплые руки, гладящие его ладони, он услышал хрипловатый голос в голове, будто бы напевающий слова под мелодию. Микрофоны усиливали звучание гитары, и Том уносился в даль от этого мира, для него ничего не существовало теперь на то время, пока он погрузился в себя. Ласковые порывы ветерка налетали на него, а знакомые темные пряди волос щекотали лицо, переворачивая весь этот огромный мир в безумном цветном калейдоскопе. Тому показалось на секунду, будто он катится со смехом по земле, вдыхая аромат зеленой травы, и смеется, как ребенок.       Он с трудом открыл глаза и поднял взгляд, стряхивая с себя это наваждение. Он помнил это место так отчетливо. Откуда оно появилось? Из недр его пропавшей памяти?       Том опустил глаза на бортик около сцены, зацепившись на момент взглядом за что-то яркое, мелькнувшее на секунду в толпе. Волосы ненормального красного оттенка каскадом взметнулись в воздух и в миг исчезли в среди покачивающихся тел, пока юный музыкант пытался высмотреть всю остальную фигуру девушки. Кажется, все это время незнакомка пристально смотрела на него. Она показалась ему странной, и оттого врезалась прямо в подкорку мозга. Определенные ассоциации вспыхивали как пятна, не давая Тому сосредоточиться.       Волшебство момента вдруг испарилось, осыпаясь сотней блесток, как будто его не было. Тома прошибла острая ледяная стрела, такая мощная, что он еле нашел силы не свернуться с табуретки. Его поясница покрылась мурашками. Непонятное предвкушение, которое зарождалось в нем весь этот вечер, сейчас забилось особенно сильно, в висках, в кровеносной системе.       Том проследил за красной шевелюрой девушки. Она проталкивалась сквозь толпу народа левее от сцены, по направлению к выходу, и гитарист был готов поклясться, что странная особа направилась в сторону служебных помещений.       Ее взгляд через весь зал, с которым Том сцепился на секунду, длившуюся, как ему показалось, целую вечность, так и стоял перед его взором. Он закончил свою игру, пожалуй, немного резковато, дернув струны. Завороженный зал еще с минуту стоял в тишине. Затем, по мере того, как люди медленно выходили из транса, начали раздаваться аплодисменты, сначала вялые, а потом все более шумные и взрывные, но Тому уже было не до того. Бросив в зал невнятное «Ссибо», он поспешил прочь, в заднюю комнату. Он был уверен — девчонка хотела, чтобы он ее преследовал. И более того — она знала ответы на все вопросы! — Круто… — Георг одобрительно кивнул и ткнул Густава локтем в бок. — Да уж, — Густав кивнул. — Хорошо играл, реально. Почаще бы его так пробирало, цены б ему не было. Хотя странно. Он ведь не играл эту песню с тех пор как... Ну ты знаешь.       Георг знал. Он мрачно посмотрел на друга. — Видимо, настроение совсем вшивое.       Между делом Георг вспомнил, что их будет ожидать завтра в студии, в которую им по-любому придется идти, сдаваясь Петеру на съедение. Густав хотел было что-то ответить, но не успел. Пробираясь мимо, какая-то девушка довольно ощутимо толкнула их с другом локтем в сторону ближайшего столика. — Блин, — Георг гневно зашипел, оттягивая свою майку, так, чтобы рассмотреть пятно от разлившегося коньяка, которое осталось на его одежде. — Прошу прощения, мальчики, — раздался голос над его ухом.       Он поднял глаза. В его зрачках мигом затанцевало, подобно отблескам пламени отражение огненно-красных волос. Миг — и смуглое лицо незнакомки оказалось в миллиметре он носа басиста, когда толпа, аплодируя и громогласно крича, мотнулась в сторону, провожая своими криками Тома. Георг обнаружил, что его руки лежат на талии девушки, ощущают пальцами материю ее кожаной куртки, и карие с красноватым отблеском глаза ее смотрят прямо на него в удивлении, абсолютно не моргая. Челюсть парня поползла вниз. Он хотел было что-то сказать, чтобы не стоять, как дурак, но девчонка, поспешно отошла от него и подняла в воздух обе ладони. — Прошу прощения, — пробормотала она, все так же не сводя с Георга настороженных глаз. Это длилось еще с несколько секунд, во время которых он прошел сразу все круги Ада, моментально вспотев, как будто попал в самое пекло. — Ничего страшного, — пробормотал парень, еле находя слова и соображая, что неплохо бы хоть что-нибудь ответить.       Незнакомка коротко и как-то немного натянуто улыбнулась ему, а уже через мгновение ее и след простыл, лишь только глаза ее мелькнули в толпе, еще раз удивленно скользнув по Георгу. Тот так и остался стоять с открытым ртом. Руки его застыли в воздухе в том же положении, как они лежали на талии девушки.       Прекрасное видение с волосами цвета пламени исчезло, уступив место другому видению — с дредами, выше на целую голову и лихорадочно сверкающим взглядом. Том сжимал свою гитару так, что рифф ее едва не шел трещиной. — Кто это был, Георг, ты ее знаешь? — Том вцепился другу в плечи, потрясая его, как мешок.       Георг с трудом сфокусировал взгляд, открыл глаза, закрыл их, снова открыл. И сумел, наконец, совладать со своим голосом: — Нет. Точнее, знал, секунду назад, но не так близко, как хотелось бы.       Он повернул голову в направлении, куда исчезла девушка. — Куда она пошла. Туда? — Том тоже повернулся в ту сторону.       Георг недобро нахмурился. — Эй, полегче, Каулитц, я первый увидел. Ты и так вечно собираешь сливки с торта… — попытался протестовать он.       Том лишь закатил глаза. Он терял время, которое было на вес золота. — Блин, да не нужна она мне, дебил. Я сейчас думаю той головой, которая у меня на плечах. Я ее знаю, она должна сделать что-то важное! — он отмахнулся от Георга и рванул вслед за девушкой в сторону служебного помещения.       Ей некуда было деться. В той стороне, куда она ушла, находилась только одна-единственная дверь. Том понятия не имел, что скажет незнакомке, как вообще начнет свой разговор, это было последнее, что его беспокоило. Нужно ее догнать...       Извиняясь и улыбаясь из последних сил, Том пробирался, толкаясь локтями сквозь последние ряды изумленно глядящих на него людей.       Он в оцепенении застыл перед дверью в подсобку. Абсолютно пусто. Это полный бред, ей было просто некуда деться, не зная специального кода, она никогда не прошла бы внутрь. И все же, где она тогда она могла скрыться?       Том пригляделся. Цветомузыка и мрак мешали ему видеть четко, но он все-таки различил: ручка замка свисала теперь на одной пружинке, выломанная из железной двери. Края металла выглядели, как крышка взорванной консервной банки, и торчали во все стороны, стремно загибаясь кривыми зубьями. Это, конечно, немного объяснило ситуацию. — Нихуя себе, простите мой французский, — Георг догнал друга, по инерции врезавшись ему в спину. Он уже совершенно не был уверен, что ему стоило догонять такую дамочку. — Это какой-то бред, — Том схватился за голову. — Неужели она тебе никого не напомнила? — Уже не знаю. Мать семейки Аддамс? — Блин, ну тебя, идиот! У меня такое чувство, что она может знать, откуда у нас троих эта черная дыра в голове!       Не ожидая больше не секунды, Том все-таки рванул в подсобку. Если и оставался какой-то шанс прекратить весь этот бред, он был готов на что угодно. Георг и Густ переглянулись и, пожав плечами, втопили следом. Они не прослеживали связь.       Том влетел в заднюю комнату и трясущейся рукой вытер выступившую на лбу испарину. И снова никого. Пусто. Ноль. Как будто привидение, канувшее в темноту. — Кар! — неожиданно раздалось от окна.       Том заметил там уже знакомого ему огромного черного индюка с наглым изучающим взглядом. Хамская птица без зазрения совести спрыгнула в комнату и, подлетев к тумбочке, на которой стоял чайник и вазочка с печеньем, села на край предмета мебели и начала ворошиться там. Схватив в клюв одно печенье, он все так же вальяжно прогулялся к окну и сел на подоконник с той стороны, расклевывая его на несколько частей.       Том уверенным шагом промаршировал до стола, но ворон тут же выскочил на улицу. Он моргнул хитрым глазом и перелетел на провода. Том открыл дверь и выскочил следом.       Георг с Густавом тоже озирались по сторонам, стоя в паре шагов сзади Тома в дверном проеме, который освещал переулок единственным ярким прямоугольником. — Упустили, черт, — Георг горестно вздохнул. — Такая женщина пропала. Что ж мне так не везет!       Том обернулся и показал ему кулак. — Тихо ты. Ты что, не слышишь? — Слышу что? — раздраженно отозвался друг, который слышал только, как стонет его лишенный женского внимания организм.       Том приложил палец к губам. Откуда-то сбоку раздалось шуршание. Юный гитарист резко повернул голову на звук и уставился в место, откуда тот исходил. Они явно находились здесь не одни. Мечта о том, чтобы сегодняшний ненормальный день не превращался в такой же цирковой и ненормальный вечер, таяла на глазах. Тело Тома буквально вибрировало от накатывающего волнами волнения. — Может, это крыса? Или ворон компанию привел? — предположил оптимистичный Густав. — Эй? — не обращая на друзей внимания, сказал Том. — Это частная территория клуба!       Ответа не последовало. Шуршание, впрочем, также стихло. Медленно, стараясь, чтобы удары его сердца не были слышны на всю округу, Том выглянул из-за бака.       Глаза его медленно поползли на лоб. За баком действительно сидела огромная жирная крыса, она тыкалась своей наглой острой мордой в ножку мусорки в поисках еды. Однако, завидев парня, животное омерзительно пискнуло и со скоростью света исчезло в темноте. Том вздрогнул и отпрянул, содрогаясь от отвращения. — Тьфу. Правда крыса. Прямо животный уголок какой-то! — Думаю, ты ищешь не там. — Раздался насмешливый голос откуда-то сзади. — Твой принц в этот раз решил появиться более достойно.       Георг и Густав как по команде повернулись туда, откуда этот голос доносился. Как в замедленной съемке, Том обернулся, почему-то ожидая, что в лоб ему как минимум уткнется дуло дробовика.       Прислонившись к стене плечом и чуть склонив голову набок, стояла та самая девчонка. Она улыбалась Тому так, как будто знала его, и, что самое интересное, он тоже ощутил укол знакомого чувства. Он внимательно вгляделся в ее лицо. — Он немного помялся при транспортировке, но думаю, что ты не станешь брезговать, — девушка вытащила из-за угла дома высокого парня, который, как могло показаться, едва держался на ногах.       Черные волосы, свешивались, закрывая его лицо наполовину, но Том все же смог разглядеть его тонкие черты, бледную кожу и совершенно безумные, горящие огнем карие глаза. Те самые, которые так отчаянно охотились за ним весь день, которые не давали ему покоя, мешали нормально есть, спать и думать о чем-то еще. Он был уверен в этом, потому что как только посмотрел в них, в его воображении снова начали вспыхивать видения, бестолковые, бредовые, горячие. И в них эти карие глаза смеялись над ним, улыбка лучиками расходилась в уголках, делая их более темными и глубокими. Более искренними.       Парень, не мигая, смотрел на Тома. Последнего обступил полный вакуум. Красно-черная клетчатая рубашка в сплошную дырочку висела на худом, стройном теле незнакомца, о чем-то напоминая. — Я понимаю, что мы немного задержались, — как ни в чем ни бывало продолжала девушка, подтаскивая парня, висящего на ней, повыше. — Но ты не мог бы помочь мне держать твой подарочек? Он совсем не пушинка.       Сердце Тома сделало сальто. Он буквально прирос к месту.       Дария закатила глаза. — Том. Давай, не говори мне, что Рафаэль действительно повлиял на твою память? — она деловито поправила на Билле рубашку. — Он плохо выглядит, я знаю, тебе придется его подкормить, помыть. И станет он похож на прежнего себя — позитивного и влюбленного.       Том жадно всматривался в парня, проводя взглядом по его волосам, по его рукам. В голове всплывали разные мысли, не все из них адекватные. Отчетливее всего вспомнились недавние слова Нейта: «Высокий. Твоего примерно роста. Темный такой. Худой». — Это бесполезно, Дария, он больше не помнит меня, — незнакомец болезненно прикрыл глаза. — Билл? — неуверенно переспросил Том, склонив голову набок.       Дария, Георг и Густав как по команде посмотрели на него.       Билл медленно поднял голову. В глазах его загорелось что-то, Том не мог определить, что это за взгляд. Снимая руку с шеи девушки и явно с трудом стоя на ногах, брюнет медленно и осторожно пошел к нему.       Том захотел, чтобы он подошел. Он хотел этого так сильно, что боялся сознаться в своем желании даже самому себе. Вместе с тем он знал — если этот мальчишка двинется хоть на миллиметр ближе, случится что-то непредвиденное. Парень шел медленно, с каждым шагом заполняя своим присутствием все пространство. Карие глаза его неотрывно смотрели на Тома. — Ты помнишь мое имя, — мягко сказал незнакомец. — Естественно, он помнит, — ехидно вставила Дария. — Лох твой Рафаэль, даже память нормально стереть не может. Хотя, тут еще случай сложный, конечно, и кувалды не хватит.       Том профильтровал сказанное. В этом черноволосом парне все казалось ему до умопомрачения знакомым. Муть в голове будто бы начала проясняться. Медленно, кусочек за кусочком, он начал видеть более целую картину. — Том, — брюнет улыбнулся ему. От этой улыбки по рукам Тома взлетела стая насекомых. — Твоя улыбка кажется мне такой знакомой, — пробормотал парень, почему-то протягивая руку вперед.       Незнакомец потянулся и пропустил свои пальцы через его. От удивительно приятного ощущения юный смертный выдохнул. Сердце билось как ненормальное, а руки тряслись, но Том нашел в себе силы аккуратно сжать его ладонь в ответ. Он совершенно точно сходил с ума. Этот голос. Такой приятный.       Билл улыбнулся, подходя ближе. — Ты не снял мое кольцо, — прошептал он. — Наверное, в этом причина того, что ты помнишь. — Я его не снял, — ответил Том на автомате. Он посмотрел на свою ладонь, снова поднял глаза, медленно, скользнув по груди, по воротнику, по шее парня. Тот потянулся, обнимая его за плечи. Стоять ровно у Билла уже не получалось. Ему нужна была хоть какая-то опора, чтобы не сползти в темноту от напряжения. — Пожалуйста, ответь на мой вопрос. Не считай его странным, — шепотом пробормотал Ангел так, чтобы слышать его мог только Том. — Ты не против, если я стану твоим Хранителем? Ты должен сказать мне эти слова как можно скорее, иначе я упаду. Я так долго к тебе летел... — Моим Хранителем... — как заколдованный, пробормотал Том. — Чтобы ты им стал...       Билл улыбнулся. Том понял, что сейчас произойдет и не сопротивлялся этому. Новый знакомый склонился чуть ниже, прядь его волос легко коснулась щеки парня. Лицо его озарилось светом, но Тому показалось, словно солнце вышло неожиданно посреди городских сумерек. Губы незнакомца становились все ближе и ближе. — Разреши, я тебе напомню...       Том прикрыл глаза, мысленно прощаясь со светлым миром, который, собирался передать ему большой прощальный привет. А потом он ощутил прикосновение, словно бабочка царапнула крылышками его кожу.       В обратном порядке закружились перед глазами образы, воспоминания, мысли. Как огромный, нескончаемый водоворот, в котором вращались темные деревья, метель за окном и теплое дыхание на коже. Бесконечная небесная даль, ветер в лицо и карие глаза. Какие-то крохотные огни, отдаляющаяся толчками земля. Теплые руки на коже, жар, темные перья. Губы, бесконечно сталкивающиеся и не знающие усталости, горячие поцелуи. Тысячи звезд, проносящихся мимо, влажный лоб, уткнувшийся в грудную клетку, тяжелое дыхание, напряженные руки, так приятно скользящие по горячей коже…       Том знал с самого начала, еще когда он увидел эту красноволосую девчонку, что все это не приведет ни к чему правильному. И то предчувствие, которое его мучило, не обмануло его, оно стояло теперь совсем близко, его мягкие губы были слишком реальными, чтобы можно было ошибиться.       Том безумно дернулся, закрыл, открыл глаза. Потому он схватил парня за ворот рубашки. Будто волна окатила его с ног до головы, и в ней, в этой волне, он вдруг нашел то, чего так долго искало его сознание. Это не могло быть правдой. Но еще хуже, если бы это оказалось выдумкой. — О боже... — Том затрясся. Он всматривался в знакомое до боли лицо, будто первый раз увидел этого парня, судорожно гладя пальцами его шею, отводя рукой волосы с его лица. Он заправил их ему за ухо, проследив взглядом за парой белых прядок, которые появились совсем недавно и не от легкой жизни. Он хотел четче видеть эти черты, чтобы понять, что его страшный бред последних дней не прогрессировал до такой степени, что ему уже начали мерещиться вещи крайней степени реалистичности. Том схватил парня за воротник, утыкаясь носом в шею и вдыхая его запах. Он знал, что если он сейчас откроет глаза, и Билл исчезнет из его рук, то он просто сляжет прямо тут от разрыва сердца. Оно и так уже заходилось в бешеном ритме. — Билл. Билл. Билл… — Том вис на его шее хватаясь за его руки, плечи, за талию, чувствуя, как ладони его Ангела не отстают, жесткими стальными кольцами сжимаясь вокруг него. Металл его пирсинга в брови коснулся виска Тома, губы поцеловали мочку его уха, его скулу, висок. Том взорвался от наплыва чувств. — Как… Ты ведь… Там… Рафаэль… Меня принес… Тебя оставили!       Билл улыбался, слушая его бред. Он вспомнил. Он не забыл, через что они прошли вместе. Миллионы горячих точек вспыхивали под его кожей, оживляя все его существо. — Меня наказали. Но разрешили еще немного помучиться кое-с-кем на земле, — пробормотал он, улыбаясь. — Если этот кто-то, конечно, вспомнит меня. — Я помнил тебя все это время, каждую долбанную минуту, — Том с трудом сдерживался, крепко обнимая его. — Ты даже не представляешь себе, как это ужасно, я даже дышать не мог — все время искал кого-то. Я искал тебя! — Я представляю, Том, — с улыбкой шептал Билл. Его руки сжимали мальчишку крепко, как в последний раз.       Том отодвинулся от него, проводя пальцем по его губе. — Ты вернулся, — сказал он, с трудом выдыхая. — Я никуда не уйду. Я буду с тобой. По-настоящему. Ведь ты — мое официальное наказание. — Ты останешься навсегда? — Том требовательно тряхнул его за ворот. — Конечно, навсегда, — кивнул Ангел. — Как же иначе?       Том резко притянул черную голову к себе, впиваясь в его губы, ловя его дыхание и с наслаждением чувствуя любимые руки вокруг своей шеи. Он с трудом давил в себе желание повалить Билла на асфальт прямо тут, прижать его крепче, с намерением никогда больше не разжимать своих объятий, но он пока ограничивался только тем, что отвечал на горячие поцелуи. Он был готов заплакать от счастья.       Дария, все так же прислонившись к стенке, радостно осмотрела плоды своих усилий. За все ее участие в этой истории она заслуживала, как минимум, премию за Адское терпение. Взгляд ее скользнул на дверь и на Георга, который прятал глаза. Дария хмыкнула. Похоже, друзьям придется привыкать к такой новой жизни. Зрелище действительно было не для слабонервных. Георг понял, что на него смотрят, и он прекратил удивляться. Теперь он неотрывно рассматривал девушку. Дария улыбнулась и подмигнула ему. — Так. Мальчики. Выключаем телевизор и баиньки, — она, с усмешкой направилась в сторону друзей Тома, которые явно становились лишними во всей этой истории. — Папе с мамой нужна минутка наедине.       Она взяла под руки Густава и Георга. — Кто-нибудь из вас угостит девушку коктейлем? Мммм, какие мышцы, — эти слова были адресованы уже довольному басисту.       Дверь хлопнула за спинами Тома и Билла. Они не слышали всего этого.       Горячие ладони Ангела, который все это время не отрывался от своего самого любимого занятия по изучению губ Тома своим языком, легли на законное место под майкой парня. Том не смог дальше бороться со своим желанием — он прижал Билла к стене возле клуба, с яростью набрасываясь на него с поцелуем. У них был еще очень и очень долгий путь и много чего упущенного, что требовалось срочно наверстать. — Клянусь... Когда мы доедем домой… Ты мне за все ответишь, — пообещал Том в перерыве между поцелуями. — За все, что я пережил за сегодня. За все, что я пережил без тебя. И за все годы вперед... — Вызови... Такси... — хрипло ответил Билл. — Так будет быстрее...       Он очень надеялся, что Том будет действительно спрашивать по всей строгости закона.

Your love's a gathered storm I chased across the sky A moment in your arms became the reason why And you're still the only light that fills the emptiness The only one I need until my dying breath And I would give you everything just to Feel your open arms And I'm not sure I believe anything I feel And now, now that you're near There's nothing more without you Without you here (The Goo Goo Dolls — Without You Here)