Рубиновый сокол

      Шарлотта плакала. Сидевший рядом Ги держал невесту за руку, утешая. Это было так странно… Шарлотта и сама не могла понять, почему сейчас испытывала такую боль. Что огорчило ее до глубины души? Что Чезаре Борджиа гнусный шантажист? Она и так всегда это знала… но почему-то сейчас, убедившись в этом, испытывала боль разочарования, как будто ее предал кто-то действительно близкий. Может быть, какая-то частичка нее в глубине души верила, что он лучше, чем о нем говорят?       — Я чувствую себя просто ужасно… как будто бы я предала ее величество… ведь он действительно может все рассказать королю… — Шарлотта вытерла слезы и вздохнула. Она только сейчас обратила внимание, что по-прежнему сжимает в руке смятую ветку сирени и с отвращением бросила ее на траву.       — Не вини себя. Не думаю, что Борджиа может как-то навредить Анне. Даже если он расскажет обо всем королю, едва ли кузен что-то предпримет на этот счет. Скорее разозлится на Чезаре за то, что он сует нос не в свое дело, — рассуждал Ги. — Анну не в чем упрекнуть. Мало ли… кто в кого влюблен… и что теперь?       Он скосил глаза на Шарлотту и та опустила взгляд. Намек ей был более чем ясен. Ги имел в виду ее саму и Чезаре. Доверяет ли он ей? А главное… доверяет ли она самой себе?       — Я люблю тебя, Шарлотта, — тихо произнес он, придвигаясь ближе и обнимая ее за талию.       Шарлотта улыбнулась сквозь слезы.       — Я знаю.       Чезаре стоял на ступеньках, ведущих в центральную часть сада. Позади него возвышался трехэтажный замок Амбуаза — циклопические башни в готическом стиле навевали чуть странное и щемящее чувство тоски и нежности. Здесь все еще шли строительные работы под руководством Доменико да Кортона и фра Джокондо, которых Карл пригласил в Амбуаз. Пройдут годы и здесь завершит свою работу над Джокондой и будет похоронен Леонардо Да Винчи. Эти стены будут хранить память Медичи и Марии Стюарт, здесь будет укрываться от заговорщиков Франциск II и здесь же над убийцами короля будет учинена жестокая расправа. Ничего этого Чезаре не предстояло увидеть, но сейчас, окидывая взглядом четкие геометрические линии регулярного сада, слыша отдаленный стук рабочих молотков и чувствуя рассеянный по ветру запах мирта и древесной смолы, он словно кожей ощущал этот ветер будущих перемен и себя, будто бы стоящего на пороге столетия, одной ногой в новом веке, прекрасном, полном триумфальных побед. Веке убийц и творцов, пиратов и поэтов. Веке для Чезаре Борджиа.       — Видит Бог, я увековечу это имя в истории… — тихо произнес он.       — Мы в мир фантазий… погружаться любим… а выходить не любим из него… — Чезаре вздрогнул, услышав за спиной голос. Он не заметил, как сзади к нему подошел король.       — Ваше величество… — он кивнул и слегка поклонился.       Карл встал рядом с ним и окинул взглядом пейзаж, которым любовался Чезаре.       — Выйти в короли мечтают люди, о власти рассуждают как о чуде… — немного нараспев, с неизменной легкой ухмылкой произнес Карл. — Я наблюдал за тобой, признаюсь. Это было любопытно.       — Трудно удержаться от восхищения, видя владения его величества, — Чезаре улыбнулся.       Они спустились вниз по ступенькам и неспеша прошли вперед.       — Я знаю, о чем ты думаешь. Восторг, триумф от победы… сладкое чувство всемогущества… — Карл посмотрел на Чезаре. — Я тоже верил в превращенья эти… и королем хотел скорее стать… Да… наивными бывают дети… — он коснулся рукой его плеча, развернувшись к нему лицом. — Но ничего печальней нет на свете… чем сбывшаяся детская мечта…       Чезаре посмотрел в бледное, чуть изможденное и скорее некрасивое лицо Карла. На этом лице особенно выделялись большие, выразительные и умные глаза. Чезаре казалось, эти глаза буквально видят его насквозь, смотрят куда-то вглубь, пытаясь прочитать его мысли, и говорят намного больше, нежели уста короля Франции. Он никак не мог определиться со своим личным отношением к Карлу. Чезаре прекрасно осознавал, что вступил на территорию, где разумнее отбросить взгляды политика и посмотреть на своего оппонента свежим и непредвзятым взглядом. Что представлял из себя Карл как человек, не как король? Какие у него слабые места? Это пока оставалось загадкой.       — Я думал о будущем. О тех поколениях, которые придут после нас… Они будут созерцать эту красоту, и вспоминать наш триумф, а я… я созерцаю процесс создания этой красоты. Я иду навстречу триумфу. И это удивительно.       — Чезаре, так значит ты мечтаешь о великой славе? — Они остановились и Карл посмотрел на него.       — Вы прочли мои мысли в моих глазах? — Борджиа улыбнулся.       — Ты снял кардинальскую мантию, чтобыв обменять ее на корону… я тебя понимаю, — Карл вздохнул. — Божественное благословение и власть… свобода в желаниях…       — И в любви. — Чезаре посмотрел на проплывающую мимо них на небольшом пруду пару лебедей.       — Любовь к женщине оказалась для тебя важнее любви Господа? — в голосе короля звучала ирония. — О, я не осуждаю… мы французы, поклоняемся любви, как высшей форме проявления божественной воли.       Чезаре хотел ответить, но их прервали.       — Ваше величество… — навстречу им быстро и решительно направлялась королева. Чезаре поклонился, Анна сделала вид, что не заметила его присутствия. Она обратилась к Карлу. — Почему… герцог Орлеанский все еще здесь?       Королева выглядела взволнованной и рассерженной. Чезаре вспомнил сцену, которую наблюдал на аллее и весь превратился в слух.       — Дорогая Анна, наш кузен Луи ожидает, пока из Лиона доставят новых лошадей. К тому же он все-таки решил остаться… Ему любопытно познакомиться… — Карл посмотрел на Чезаре. — С нашим гостем.       — Вы же знаете, я не выношу присутствия этого человека… и вы приглашаете… — королева с трудом сдерживала негодование.       — Кого не выносите? — Карл приподнял брови, как будто бы удивился.       Анна ничего не ответила. Она как будто смутилась и, извинившись, направилась в сторону замка. Они оба посмотрели ей вслед.       — Кажется, ее величество не особенно рада моему визиту, — заметил Чезаре.       — О, да… у королевы довольно… высокие стандарты… Во всем.       Чезаре вдруг захотелось рассказать об увиденном на аллее. Действительно захотелось. Он чувствовал, что ему стоит говорить с Карлом о чем-то более личном, нежели политика их государств, и путь к доверию короля Франции лежит в откровенности. Но все-таки он сдержался, понимая, что делать подобные заявления в адрес королевы в любом случае рискованно. Он решил зайти с другой стороны.       — Ваш кузен, герцог Луи… показался мне человек доброжелательным. Не знал, что он нежеланный гость в вашем доме.       — Луи прямой кандидат на престол в случае отсутствия наследника… — Карл вздохнул. — За три недели до вашего приезда мы похоронили нашего последнего сына… Франциска…       — Я соболезную вашей утрате.       — Благодарю. Королева опечалена. Но вот что удивительно… при всей своей набожности, Анна подозревает, что мой кузен… радуется смерти наших детей и ждет не дождется моей смерти, чтобы получить корону… — небрежно бросил Карл. — Забавно, она думает, я не знаю, что Луи давно влюблен в нее.       Король произнес это так спокойно и равнодушно, что Чезаре не мог сдержаться.       — Ваше величество… удивительно, что вы говорите об этом так спокойно! И вы… продолжаете принимать его у себя?       Карл улыбнулся.       — А что я, по-вашему, должен делать? Погодите… — он сделал вид, что задумался. — Что бы сделал Борджиа… мммм… убить? Отрубить кузену голову, чтобы в ней не появлялись недостойные мысли? Чезаре, даже король не может позволить себе убивать каждого, кто ему не понравится, или того, кто случайно оскорбит его чувства. Это очень… недальновидно. Сохранить жизнь даже врагу бывает, как ни странно, намного менее затратно…       Чезаре сделал вид, что не заметил этой откровенной издевки.       — Вы удивитесь, но убийство не входит в перечень моих любимых грехов. И все же мне непонятно ваше спокойствие…       — Основа любого союза — доверие. А унижать королеву подозрениями… — Карл слегка поморщился.       И все же Чезаре показалось, что король несколько кривит душой. Слишком уж подчеркнуто демонстративно он выражал свое равнодушие. Чезаре еще не встречал на этом свете мужчину, которому было бы безразлично, что за его женой ухаживает другой. А Карл… такой амбициозный, такой капризный… такой своенравный… ну уж нет. Он не поверит. Он решил немного подбавить перцу просто из любопытства.       — О, так вы доверяете… это прекрасно, я считаю! — Чезаре устремил взгляд вдаль. — Я полностью разделяю ваш подход. А зная о высшей степени добродетельности королевы Анны… но все-таки, ваше величество, позвольте спросить… из чистого любопытства. Гипотетически… — он снова повернулся к королю. — И не сочтите за дерзость задавать вам такой вопрос…       — Спрашивайте.       — Если допустить на секунду, возможность измены… или предательства… пусть даже с одной стороны! Ведь мужчина, который домогается замужней женщины, при том жены своего суверена, предатель, не иначе… если бы вы знали наверняка… то как бы вы поступили?       Карл смотрел на него некоторое время, и на лице его, почти всегда носившем маску ироничной снисходительности, как будто бы мелькнула тень волнения. Но может быть это только показалось…       — Вы любите охоту, Чезаре? — произнес король, слегка улыбнувшись. — Сегодня просто идеальная погода для прогулок верхом.       — Очень люблю.       — Отлично. Я думаю, к нам присоединятся кузен и кардинал делла Ровере… — Карл посмотрел куда-то в сторону леса и вздохнул. — Мы не устраивали охоту здесь, в Амбуазе, очень давно…       — Но вы не ответили на вопрос, — упрямо заметил Чезаре.       Карл пожал плечами.       — Я позволил вам спросить… но я не обещал ответить.       «Ах, чтоб тебя! — рассердился мужчина. — Это просто скользкая рыба, а не человек… никогда не отвечает прямо!»       С другой стороны, и Чезаре не мог этого не признать, упрямое нежелание Карла идти с ним на откровенность вызывало у него не только раздражение, но и уважение. Король явно не глуп, он избегает агрессии и остается любезным, но и не высказывает симпатии, используя в качестве оружия иронию. И ведь не придерешься… Да, возможно, именно этого и не хватает ему самому. Что ж, он никогда не против чему-то научиться у противника.       Вернувшись к себе, Чезаре еще раз перечитал письмо Лукреции. Он решил переписать его и добавить о сегодняшнем происшествии в саду, а так же о положении герцога Орлеанского. Возможно, он просто поставил себя на его место? Стал бы он так терпеливо ждать? Это вряд ли.       — Гассет, — обратился мужчина к своему слуге. — Я правильно понимаю, что, согласно брачному договору, в случае смерти королева обязана выйти замуж за ближайшего претендента на французский престол?       — Только в случае отсутствия дофина. Если королева родит сына, то после смерти короля будет оставаться регентом при принце пока тот не достигнет совершеннолетия.       — Да, и что здесь должен думать влюбленный мужчина? Луи была бы выгодна смерть Карла, верно? К тому же в свое время он значительно пострадал от рук старшей сестры короля, которая видела в нем прямого конкурента. Гассет, у его величества, оказывается, просто неприлично много врагов, — усмехнулся Чезаре. — Для нас это хорошо.       — Странные у вас мысли… Герцог Луи человек миролюбивый и, по правде говоря… по слухам, неспособный лично убить даже белки. — Гассет нахмурился, быстро уловив ход рассуждений хозяина. — Да и к чему бы все это… королева молода, и весьма вероятно, еще родит наследника.       Чезаре промолчал. Он не хотел признаваться, что в этих мыслях блуждал по коридорам собственных сомнений и дурных помыслов. Ведь размышлял же он об убийстве Ги де Левалля, а ведь на кону стояла меньшая цена.       «Я сужу обо всем по себе. Неудивительно, что здесь все обо мне такого мнения… Борджиа знает только один способ решения проблем  — убийство! Все… и даже Шарлотта… она считает меня монстром. Но в отличие от Карла, не видит в этом ничего забавного…»       Чезаре снова убрал письмо и встал, чтобы подойти к зеркалу.       «Лик Христа с глазами Сатаны… так обо мне говорят… — он всматривался в свое отражение. — А может быть она и права… и я действительно монстр.»       В назначенное время Чезаре был у ворот замка, где уже собралось в ожидании начала охоты достаточно много народу, включая герцога Луи Орлеанского, который при виде него весьма оживился. Герцог был человеком среднего роста, крепкого телосложения, с открытым, располагающим к себе лицом и зычным голосом, совершенно не похожий на болезненного и томного кузена ни внешне, ни по характеру. Он с видимым любопытством разглядывал Чезаре и первым обратился к нему с разговором.       — Я много наслышан о вас, Борджиа, и должен сказать откровенно, что мы с Шарлем во многом не совпадаем в том, что касается внешней политики Франции.       — Я очень надеюсь, что в ближайшем будущем наша с королем внешняя политика будет иметь больше точек соприкосновения, — Чезаре ответил как можно более туманно.       — Я рад застать вас здесь. — Луи улыбнулся. — Знаете, Шарль давно не устраивал охоты в Амбуазе… сначала в целях безопасности Шарля-Орлана, упокой Господь его душу… потом чтобы не расстраивать Анну…       — А что, ее величество разве к нам не присоединится? — обратился он к стоявшей неподалеку рядом с женихом, Шарлотте. Та как будто бы не сразу поняла, что он обращается к ней, а потом ответила:       — Королева давно уже не принимает участие в охоте. Это развлечение не по ее вкусу…       — Да, после очередного выкидыша, случившего после охоты, ее величество отказывается от таких прогулок, — Луи чуть понизил голос и наклонился к Чезаре. — Королева — просто священный сосуд для вынашивания наследника престола… так печально, что ей слишком во многом приходится себе отказывать. А Шарль… о Боже, иногда я смотрю на него и думаю: и как только в тебе теплится жизнь, дорогой кузен? — Луи рассмеялся. — Желания порой не совпадают с возможностями.       — Ну, по тому, что мне известно о похождениях короля в Италии, — как бы между делом заметил Чезаре, краем глаза наблюдая, что Шарлотта его слушает, — он отличается особенной выносливостью… не только на военном, но и на любовном фронте.       Он произнес это достаточно громко. Шарлотта вспыхнула и, оставив Ги, быстро и решительно подошла к Чезаре.       — Ради Бога, прекратите! И не вздумайте сказать что-то подобное при королеве!       — Ну что вы, — он улыбнулся и чуть наклонился к девушке. — Я умею выбирать подходящие моменты для важных заявлений… и хранить секреты… их величеств… — он посмотрел в сторону Луи, который отвернулся, а потом с деланным возмущением произнес:       — Но где же, в конце концов, король? Сколько еще мы будем здесь стоять? Через пару часов начнет смеркаться! Мы ждем уже полчаса!       — Я пойду узнаю, в чем дело… — воспользовавшись моментом, Чезаре оборвал разговор и бегом направился в сторону замка. Мужчина не сомневался, что Шарлотта провожает его взглядом.       Он застал короля в тронном зале, спорящим с кардиналом делла Ровере. Увидев Чезаре, Карл оживился.       — О, это вы, отлично, Борджиа! Мне нужна ваша помощь и талант в умении убеждать. Скажите кардиналу, что мне не нужно надевать на охоту доспехи, в конце концов, мы не на льва идем охотиться! — раздраженно бросил король. — Он меня не выпускает!       Чезаре удивленно посмотрел на кардинала, а потом на короля.       — Доспехи? Вы серьезно?       — Я всего лишь заметил, что его величеству стоит быть осторожнее и бережнее относиться к своему здоровью. — Он посмотрел на короля. — В прошлый раз, если мне не изменяет память, на одного из ваших охранников напал дикий кабан… бедный юноша скончался! Я лично отпевал его…       — И вы хотите не оставить мне ни единого шанса на выживание, потому что в ЭТОМ… — Карл ткнул пальцем в слугу, который флегматично держал в руках нижнюю часть нагрудника, — я точно не смогу убежать.       — Я считаю саму затею с охотой слишком рискованной, — упорно продолжал кардинал. — Ведь обходились же вы прекрасно без охоты все это время, что на вас нашло? Что за неоправданный риск?       — Ваша забота о его величестве выглядит трогательно… — Чезаре хмыкнул. — Джуалиано, но… доспехи? Вы серьезно или издеваетесь над королем?       — Вот-вот… он издевается! Хотите меня на посмешище выставить перед всем двором?       — Я только сказал о мерах… дополнительной защиты! — кардинал возвысил голос. — В такое время как сейчас, когда мы в процессе переговоров, а Франция не имеет наследника…       — Джулиано, — перебил его Чезаре, — я гарантирую вам безопасность его величества и не подпущу к нему ни одной белки или куницы.       Карл фыркнул.       — Вы должны знать, что вчера мне приснился очень дурной сон, ваше величество, — оскорбленно заявил кардинал.       — СОЧУВСТВУЮ вам, кардинал. Но с меня хватит, я и так потерял кучу времени на эти глупые разговоры! — король махнул рукой на камердинера, держащего доспехи. — Убери это отсюда!       — Признайтесь, Джулиано, под опасным кабаном вы подразумеваете меня? — тихо произнес Чезаре, когда король вышел. — Думаете, я могу причинить зло его величеству?       — Думаю, от вас всего можно ожидать. А охота, и вам это должно быть известно, всегда была прекрасным поводом… для несчастного случая. — Кардинал холодно посмотрел на него. — Я вижу, в какую игру вы играете. Заигрываете с его величеством… я вас вижу насквозь.       — О нет, это вы волочитесь за его мантией, как старая бабка с кадилом… — хмыкнул мужчина. — Ваше внимание к королю уже вызывает у меня тревогу… я бы на месте его величества носил доспехи… в вашем присутствии.       — Я с вас глаз не спущу, Чезаре. Меня вам не обмануть. — Холодный взгляд делла Ровере был красноречивее его слов.       — Я и не собирался, кардинал. — Чезаре положил руку ему на плечо. — Главное, наши чувства друг к другу взаимны в своем отвращении.       Кардинал явно хотел что-то ответить, но звук рога возвестил о начале охоты, и Чезаре быстро направился обратно к воротам.